Секреты роковой шкатулки или Я+ты=лучшие подруги

Глава 1

«Совсем видимо разум потеряла!», - отчитывала я себя, проклиная опрометчивость, с которой согласилась на эту авантюру. И что в итоге? Очередной конфуз и какая-то томящаяся «беспросветность жизни»… Сразу было понятно, что добром это не кончится…

В этих мрачных раздумьях я поднималась по скрипучей лестнице старинного особняка, снискавшего себе славу исторической архитектурной достопримечательности в нашем небольшом провинциальном городке, куда я вернулась из областного центра буквально неделю назад.

Если пробежаться по моей биографии, то она окажется такой же незатейливой, как и у большинства жителей нашей провинции. Я, Лидия Новосёлова, в свои 32 года не имею ни важных чинов, ни званий, ни особых карьерных достижений, ни семьи, ни детей. Всё печально и грустно.

Мои родители когда-то работали на местном заводике, и ушли в «мир иной» как-то разом, буквально один за другим. Мама, сколько себя помню, постоянно болела, а после несчастного случая на производстве, унесшего жизнь отца, как-то совсем сникла и отдала Богу душу буквально за пару недель.

С двенадцати лет растила и воспитывала меня баба Зина, тихая, спокойная, умудренная жизненным опытом милая женщина, которая приходилась вроде бы двоюродной сестрой моей бабке по материнской линии. В её жизненные ценности не входила тяга к материальным благам, и всю свою жизнь она посвятила помощи ближним и заботе о страждущих…

Так и мыкались мы с ней в однокомнатной квартирке на окраине нашего городка, устраивая свою жизнь на две крошечные пенсии: по старости и по потере кормильца. В этой квартирке я и оказалась неделю назад, вернувшись в родные пенаты, подальше от сутолоки и бездушности столичной жизни, хотя дальше столицы региона я так и не выбралась...

Отчетливо вспомнилось то злополучное утро, когда после пробежки по парку, мне захотелось выпить чистой питьевой воды, которую накануне я просто забыла купить в местном супермаркете. Вот уже два года, как я работаю инструктором по фитнесу, и держать своё тело в тонусе моя прямая профессиональная обязанность. Кто же пойдёт на индивидуальные занятия с инструкторшей, которая не смогла скорректировать свои личные проблемные зоны?!

До ближайшего магазина идти мне стало неохота, целых два квартала, далековато. А пить ужасно хотелось. И я подсела за столик местного общепита, то ли «Чайная», то ли «Кофейня», которая уже работала в этот ранний час, зазывая прохожих запахом свежеиспеченных булочек. Заказав бутылку минеральной воды, я стала осматриваться по сторонам, сравнивая свои прошлые, практически детские воспоминания об этом месте с современной реальностью, пока не услышала за спиной громогласное восклицание:

- Лидка, ты что ли! Сто лет тебя не видела!!!

От неожиданности я подскочила на месте и едва не свалилась со стула, потеряв равновесие при возврате на эту ненадежную пластиковую конструкцию.

- Ну, прям глазам своим не верю! Какая же ты красавица!!! – продолжала хозяйка зычного голоса, причем, восхищалась она моей внешностью, казалось, вполне искренне.

Я оторопело посмотрела на полногрудую, внушительных размеров даму, которая являлась обладательницей этого раскатистого контральто, пытаясь одновременно вспомнить, где мы ранее могли с ней встретиться, памятуя о ста годах нашей неоспоримой разлуки…

- Не узнаёшь что ли?!? – продолжала «знакомая незнакомка», и заливисто рассмеялась. Получалось у неё это как-то по-особенному, казалось, что она вот-вот захлебнётся от собственного хохота, что её надо срочно успокоить и остановить, пока не произошло непоправимое…

Что-то смутно знакомое, из далёкого детства, неуверенно «выкарабкивалось» из закоулков памяти. «Танька!» - пронеслось у меня в голове.

- Танька!? – повторила я вслух.

- Узнала всё-таки, чертовка! – довольно хмыкнула бывшая одноклассница, с которой мы просидели за одной партой не меньше восьми лет. После школы наше общение постепенно сошло на «нет». Я поступила в педагогический институт, который располагался в областном центре, а она осталась в родном городке. Первое время после окончания школы мы редко-редко, но всё же встречались. Я приезжала на выходные и каникулы проведать бабу Зину, но после её кончины меня сюда совсем перестало тянуть.

- Ну как ты? Какими судьбами??? – глядя на меня во все глаза, любопытствовала подруга детства, присаживаясь на свободный пластиковый стул за моим столиком. Я с опаской покосилась на эту хлипкую конструкцию относительно весомых габаритов Татьяны, и облегченно вздохнула, убедившись, что стул устоял…

Посидели мы с ней душевно. Подруга рассказала, что вышла замуж за Васятку, паренька из параллельного класса и родила троих детей. Между родами успела выучиться на парикмахера, визажиста, мастера по маникюру и сейчас имеет небольшой салон красоты, но в центре города. Там вместе с ней трудятся ещё две девушки, такие же специалисты широкого профиля, но работы на всех хватает, потому что основная клиентская база уже наработана, Татьяну любят и ценят, в общем - жизнь удалась!

Я же поведала, что решила вернуться в родной городок, особо не распространяясь о причинах, побудивших меня сделать этот шаг. Нет, я ещё не знаю, чем здесь буду заниматься, но к прежней «столичной» жизни вряд ли вернусь. На первых порах решила сделать ремонт в своей квартирке, а дальше – время покажет. Моей школьной подруге совсем незачем знать, что я настолько увязла в длительной депрессии, что хоть волком вой от тоски и одиночества…

- Слушай! – вдруг воскликнула Татьяна – Да мне тебя сам Бог послал!

От этой фразы, слишком эмоционально вылетевшей из уст подруги, мне стало как-то не по себе. Я ощутила нехорошее предчувствие, но одноклассница с энтузиазмом продолжила:

- Помнишь моего младшего брата Димку? Ну, того самого, что вечно таскался за нами со своими детскими слезами и соплями?

- Помню, - осторожно подтвердила я, пока не понимая, куда она клонит.

- Так вот, он сейчас очень важная персона, уже не Димка, а Дмитрий Андреевич, первый заместитель первого заместителя Главы нашего муниципального образования! – с особой гордостью и торжественностью продекламировала Татьяна.

Глава 2

Дмитрий Андреевич, в тридцать один год стремительно ворвался в политическую жизнь родного городка. Окончив престижный университет и проработав несколько лет в компании федерального значения на руководящих должностях, делая при этом головокружительную карьеру, он вернулся в родные пенаты, полный амбиций и жажды перемен. Довольно быстро он смог освоиться в местных политических кругах, благодаря своей харизматичной натуре и необходимым связям. Этому способствовала и дружба с сыном губернатора области, с которым они приятельствовали со студенческих лет.

Несмотря на сравнительно молодой возраст, Дмитрий уже успел зарекомендовать себя как решительный и дальновидный лидер. Многие прочили ему большое политическое будущее. По слухам, его уже заметили в региональном отделении ведущей партии и рассматривают как перспективного кандидата на более высокие посты.

Сегодняшнее мероприятия для Дмитрия Андреевича, где ему доверили сказать приветственную речь, было еще одним кирпичиком в построении его политической карьеры. Шумиха, поднявшаяся в общественных кругах по поводу решения местных властей преобразовать здание Сенаторского особняка, являющееся культурно-исторической ценностью города, под нужды краеведческого музея, привлекла внимание самого губернатора.

Дело в том, что новость о реставрации Дома сенатора встретила неоднозначную реакцию у горожан. Ряд жителей и общественных деятелей выступили с резкой критикой данного решения. Они опасались, что реконструкция здания нарушит его исторический облик и архитектурную целостность. Звучали призывы сохранить памятник в первозданном виде, не допуская никаких изменений.

В то же время другая часть жителей города, с энтузиазмом поддержала идею открытия в Сенаторском особняке краеведческого музея, здание которого вот уже который год находится в аварийном состоянии. Именно заверения самого губернатора области о том, что реставрация особняка будет проведена обстоятельно, с привлечением лучших в этом деле специалистов, с сохранением уникальных архитектурных особенностей, помогли достигнуть консенсуса в этом вопросе.

Сегодня, на официальном приёме, были представители обеих сторон и все с нетерпением ждали приезда губернатора, возможность присутствия которого, ввиду непомерной занятости, была под большим вопросом.

Когда его спутница вышла из машины, Дмитрий оторопело уставился на её роскошное платье, приковывающее к себе непомерное внимание.

«Ну, это уже слишком!» - пронеслось в голове у Татьяниного брата… Мало того, что бывшая одноклассница его сестры обладала незаурядной внешностью, но напялить на себя это сверкающее безумие, всё равно, что выйти с красной тряпкой в стадо неуправляемых быков.

Предчувствия его не обманули…

Едва они появились в поле зрения собравшейся публики, как все взоры тот час же были обращены в их сторону. Их пара явно притягивала взгляды всех присутствующих. Дмитрию показалось, что даже официанты на мгновение застыли, сгорая от любопытства, что уж тут говорить о представителях прессы!?! Послышались явные звуки работы фотокамер…

Мужчины в зале, откровенно пялились на молодую женщину в сверкающем наряде, тем самым, вызывая ярое неодобрение сопровождающих их дам.

Краем глаза Дмитрий Андреевич заметил Ольгу Николаевну, местную активистку и деятеля культуры, которая решительной походкой направилась к ним. Понимая, что встречи избежать не удастся, он чуть попридержал Лидию за руку, тем самым дав повод для новой волны любопытства со стороны общественности.

- Дмитрий Андреевич, приятно видеть вас в такой знаменательный день, да ещё с такой очаровательной спутницей, - начала Ольга Николаевна, излучая присущее ей дружелюбие, - Не представите нас?

Но тут его удивила Татьянина подруга, решившая взять инициативу в свои руки:

- Добрый день, Ольга Николаевна! Мы с вами знакомы. Я, Лидия Новоселова, вы у нас в школе вели предмет Краеведение. Вот узнала о таком грандиозном событии в жизни родного города из прессы, не могла усидеть дома и приехала, чтобы увидеть всё своими глазами. А Дмитрий Андреевич был так добр, что взял меня с собой на официальное открытие по старой дружбе.

- Лидушка! – всплеснула руками собеседница, - Конечно, я помню и тебя и бабушку твою, Зинаиду Петровну.

Сентиментально приобняв девушку за плечи, со словами: «Пойдём, я всё тебе сама покажу!» - Ольга Николаевна потащила Лидию в глубину отреставрированных залов.

«У-у-уф» - выдохнул Дмитрий, и с неожиданным для себя удовольствием подумал, что бывшая одноклассница его сестры не только красивая, но возможно и умная…

***

Войдя в холл особняка в сопровождении Татьяниного брата, я снова почувствовала себя неуверенно. Сразу столько ненужного внимания, оценивающие взгляды, полуулыбки, полуухмылки. Мне стало не по себе, словно я попала в чужой мир, где не знаю правил поведения. Стараясь держаться с достоинством, я словно балансировала на грани, опасаясь сделать неверный шаг и оказаться белой вороной среди этого статусного сообщества. Обрывки заумных речей, деловых разговоров, скрытые намёки и легкая ирония в голосах – всё это было мне неведомо и чуждо.

Увидев в «толпе сильных мира сего» знакомое лицо Ольги Николаевны, я немного успокоилась и была очень рада, что эта милая и интеллигентная женщина, в буквальном смысле утащила меня за собой, от всех этих любопытствующих взглядов, в том числе освободив меня и от Димкиного общества.

Эта деятельная дама в свои шестьдесят лет, не растратила своего оптимизма и с профессиональным рвением показывала мне результаты реставрационных работ в Доме сенатора.

Реставраторам действительно удалось воссоздать интерьеры прошлой эпохи – от изысканной гостиной в стиле модерн до кабинета главы семейства в классическом стиле. Здесь была и сохранившаяся оригинальная мебель, и художественные полотна, и просто предметы быта, которые погружали посетителя в атмосферу ушедшего времёни.

Было очевидно, что Ольга Николаевна была особо горда проделанной работой, и ей нравилось моё искреннее восхищение полученными результатами. Бывшая учительница, поведала, что до полного окончания реставрации ещё немало придётся потрудиться, и поэтому очень важна поддержка руководства области, в том числе и материальная.

Глава 3

«Моя нога!!!» - боль в левой нижней конечности резко дала о себе знать. Понимая, что лежу в крайне неудобной позе, попробовала пошевелиться, но новая волна острой боли вызвала у меня непроизвольный, но душераздирающий стон. Сама от себя такого не ожидала…

- Барышня! Дитятко наше горемычное, что же вы так неосторожно то. Разве можно девицам-то, таким как вы, взбираться так высоко-то, - щебетал вокруг меня заботливый старческий голосок.

- Баба Зина, ты что ли? – удивленно пролепетала я, так как голос очень напоминал бабушкин, а сама струхнула: «Я что, уже померла».

- Ну что вы барышня! Просто с лесенки этой проклятущей свалились, головкой ударились, - продолжала обладательница старческого голоса. А затем совсем уж ворчливо продолжила:

- Никакая я не баба Зина, Серафима я, никак запамятовали?

Силясь открыть глаза, я всё явственнее чувствовала острую боль во всём теле, но особенно в левой ноге.

-Ох-охо-хо, - продолжала хлопотать вокруг меня Серафима – Давайте-ка, я помогу вам поднять головушку-то.

Она опустилась рядом со мной, чуть приподняла за плечи и я почувствовала удобную опору под собой, что-то вроде диванной подушки.

Голове со временем стало легче и, наконец, открыв глаза, я увидела, что нахожусь в незнакомой комнате, где массивные дубовые полки, тянувшиеся до самого потолка, были заполнены книгами в старинных, дорогих переплётах. Полумрак, царивший в помещении, скрывал от меня истинные размеры этого места. Но я смогла разглядеть винтажный камин, над которым висела картина в золоченой раме.

Чуть поодаль стояли глубокие бархатные кресла. На полу лежал толстый персидский ковер, с замысловатым восточным орнаментом.

«Странно, - подумала я, - но Ольга Николаевна не показывала мне этой комнаты. Как я вообще здесь оказалась и кто такая эта Серафима?»

Вслух же спросила:

- Где я? – но вопрос повис в воздухе…

Последнее, что я помнила, как вертела в руках найденную между старыми лагами Сенаторского особняка изящную шкатулку.

- А вот и она! – чуть успокоилась я, увидев, что антикварная вещица валяется чуть поодаль от меня.

Я нервно схватила её, и тут же упала на подушку, взвыв от пронизавшей всё тело боли. Скорее всего, старые лаги не выдержали мой вес, и я провалилось в другое помещение, а пушистый ковер на полу смягчил удар, вот почему я до сих пор жива, правда надолго ли…

Приближение Серафимы прервало поток моих отчаянных мыслей.

- Ох, барышня, барышня никуда ваша игрушка не денется, - продолжала ворчать женщина, - А книгу, зачем вы эту проклятущую искали?

- А прием закончился? – перебила я ворчунью, про себя подумав, что знать не знаю ни о какой книге.

Серафима резко остановилась, и оторопело уставилась на меня:

- Софьюшка, миленькая, - запричитала она, - Так приёмов у нас в доме и при батюшке то вашем никогда не было, а уж после его смерти…

Она не успела договорить, видно сильные эмоции захлестнули старушку, и Серафима расплакалась, приговаривая:

- Ох, что-то уж сегодня совсем нехорошо с вами…

Превозмогая боль во всём теле, я ещё один раз сделала попытку подняться, но обескуражено опустилась назад.

Моя персона возлежала на ковре в каком-то длинном, старинном незнакомом мне платье. Кто мог осмелиться меня переодеть, и что здесь, в конце концов, происходит…

Серафима увидела мои потуги и запричитала:

- Барышня, миленькая, вы никуда не двигайтесь. Сейчас Петруша отнесёт вас в вашу опочивальню.

Тут я смекнула, что происходит что-то поистине странное и необъяснимое, так как моей опочивальни в этом доме никак быть не могло.

Между тем Серафима куда-то удалилась и вернулась в сопровождении знатного бугая, очень примечательного вида. Это был высокий, широкоплечий парень с мощной фигурой, словно высеченной из камня. Весь его облик свидетельствовал о не дюжей физической силе. Однако, несмотря на внушительное телосложение, его лицо выглядело несколько простоватым. Крупные черты, приплюснутый нос и немного выпученный взгляд придавали ему слегка неотесанный деревенский вид. Впрочем, это нисколько не умаляло общего впечатления природной мощи и грубоватой мужественности. Здоровый румянец на щеках дополнял образ молодого богатыря, чья внешность была далека от утонченности, но в то же время внушала невольное уважение.

Петруша легко подхватил меня на руки, словно я вообще не имела веса, и понёс, минуя полутемные коридоры большого дома.

Моя голова просто «разрывалась» от всяческих предположений, тело ныло, вероятнее всего от падения, а левая нога болела просто невыносимо.

Вскоре мы очутились в довольно просторной комнате с высокими потолками и изящной лепниной. Массивные зелёные портьеры из дорогого бархата, спадали великолепной драпировкой, прикрывая огромные окна и впуская приглушённый свет опустившихся сумерек.

Центром комнаты явилась роскошная кровать, с резными подголовниками и внушительным балдахином, занавешенным тяжелыми бархатными занавесями в тон портьер.

Петруша привычным манером опустил моё бедное тело на мягкие перины и отошел вглубь комнаты. Серафима видимо бежала следом и очутилась в «опочивальне» одновременно с нами.

- Послать за доктором, барышня? – и, не дожидаясь моего ответа, властно крикнула, - Лизка, ты где?

На её зов очень скоро явилась субтильная девица, которая, как выяснилось в последствие, являлась обладательницей этого красивого имени.

Она понимающе взглянула в мою сторону и как – то разом засуетилась.

Миловидное личико и изящная фигурка девушки, создавали впечатление некой миниатюрности её внешности. Однако стоило Лизавете открыть рот, как становилось понятно, что она обладает необычным для такой комплекции низким грудным голосом, заставляющим невольно поражаться такому несоответствию.

Петруша стоял чуть поодаль, оставляя Лизавете место для быстрых манёвров вокруг моей персоны, и не принимая участие во всей этой неразберихе. Серафима, что-то тихо сказала ему, и он покинул мою опочивальню, быстро скрывшись за дверями.

Глава 4

Мне снился странный сон - яркий, красочный, но напряженный и болезненный. Как будто я, стою на вершине холма и смотрю вдаль, за горизонт. Там я вижу свой родной городок и школьную подругу. Вижу так отчетливо, что, кажется – только протяни руку и сможешь дотронуться до неё. Татьяна привычно смеётся своим гортанным смехом. Хотя нет, не смеётся, а плачет. Странно, но я не помню её рыдающей. Рядом с ней стоит мужчина, и я вдруг понимаю, что это и есть её Васятка, хотя мне его ни разу не довелось увидеть. Он трогательно прижимает её к себе, видимо, пытаясь успокоить. Совсем неподалёку от них мается Димка. Рожа у него помятая, прямо скажем с большого похмелья. Он как-то виновато поглядывает в сторону сестры, но при этом не говорит ни слова сожаления…

Потом увидела себя в роли балеринки из музыкальной шкатулки: я стою на одной ноге, а вторую, больную, подогнула под себя, словно цапля и пытаюсь вальсировать в этой позе. Вдруг крышка шкатулки захлопнулась, и я оказалась в полной темноте. Меня сперва напугала кромешная тьма, а потом я стала понимать, что здесь катастрофически не хватает кислорода, и я начинаю задыхаться...

Силясь схватить ртом хотя бы ещё один глоток воздуха, я громко закричала и проснулась.

- Тебе тоже снится этот сон? – спросил меня тоненький голосок, исходивший откуда-то поблизости.

Я отчаянно начало вертеть головой, пытаясь выяснить, кто здесь прячется, так – как в поле зрения никого не наблюдалось.

- Только не хлопнись опять в обморок, - предупредил меня голосок.

Судорожно пытаясь вспомнить, где я его слышала, неуверенно переспросила:

- А когда я, по-твоему, падала в обморок?

- А вчера вечером? Кто целое представление устроил? – и невидимый собеседник весело хохотнул.

- Вчера вечером много чего случилось, - вздохнула я, - В том числе и представлений тоже было много.

Картины вчерашних событий, одна за другой, начали уверенно выбираться из памяти. Обморока я не наблюдала.

Видимо поняв мою растерянность, невидимый собеседник решил уточнить:

- Ну, это когда ты на мои веснушки глазела! Потом заорала и … хлоп!

- Софья!?! – изумилась я, - Ну и где ты!

- Как где!? У себя, в своём теле!

- А я тогда где? – совсем растерялось мое сознание.

- Ты тоже в моём теле!!! Только я ничего не понимаю, почему вдруг моё тело тебя слушается, а меня, его хозяйку, нет!

Вот как всё завернулось!!!

Я тоже ничего не понимаю: значит нас двое в одной сущности, но управлять всеми процессами этого организма, доверено мне…

Софья тихонечко захныкала. Только этого мне не хватало!

- Тихо, тихо, - пыталась я успокоить девчонку, - Разберёмся!

- Правда? – с надеждой в голосе спросила девушка.

- Конечно! – заверила я, - Ты расскажешь, что ты знаешь, я расскажу, что я знаю, глядишь придём к общим знаменателям и выясним, как выйти из этой ситуации.

Тут в комнату заглянула Лизавета:

- Доброе утро, барышня! Как вы себя чувствуете? Сегодня получше?

- Не верь ей! – зашептала мне Софья, - Лизка вредина!

Я озадаченно посмотрела на горничную, но она и бровью не повела, будто что-то услышала.

На всякий случай переспросила Софью:

- А она тебя слышит?

- Не-а, - небрежно ответил голосок, - я вчера так орала, что бы меня услышали, и … ничего.

- Когда? – удивилась я.

- Когда ты в обмороке отлёживалась, а они тебя все вместе пытались в чувства привести.

Вот значит, как дело было.

Меж тем, Лизавета продолжала на меня вопросительно смотреть:

- Помочь вам одеться барышня или ещё в постели почивать будете?

- Лизонька, милая, - начала я, - Принеси-ка что-нибудь перекусить, а там дальше посмотрим.

Лизавета одарила меня озабоченным взглядом, но всё-таки вышла из комнаты.

- И что ты собираешься делать? – настойчиво допытывалась Софьюшка.

- Сначала подобрать удобную одежду, у меня нет привычки, расхаживать в длинных платьях.

Я попыталась сообразить, как мне на этот раз выполнить маневр спрыгивания с постели, на что Софья с усмешкой заметила:

- Там ступеньки есть, только с другой стороны.

И правда, с другой стороны моего высокого ложа была приставлена простая лесенка буквально из двух ступенек, которая позволяла без всякого риска для жизни и здоровья взбираться на него, и покидать беспрепятственно.

«Вот ведь, глупая!» - ругала я себя за то, что вчера поторопилась и даже не осмотрела всю кровать целиком. «А интересно, мысли она мои тоже читает?» - подумалось мне.

Спустившись на пол, я, привычными упражнениями, чуть-чуть размяла мышцы тела, чтобы согнать остатки сна.

- Что ты делаешь?- услышала я надоевший мне за это утро голосок.

- Зарядку! – удивившись этому вопросу, задала встречный, - А ты вообще физкультурой занималась?

- Нет, не помню, - растерялась Софья, - А что это?

Вошла Лизавета с подносом в руках:

- Всё-таки решили встать, барышня? – она привычным движением расставила столовые приборы, наливая в кружку свежеприготовленный чай.

- Спасибо, Лизонька, можешь идти.

Девица стояла, как вкопанная, хлопая глазами:

- А помочь одеться, барышня?

- Я еще не выбрала наряда на сегодня, - начала, было, я, но тут увидела, что зеркало опять занавешено, - Лизавета, прошу раз и навсегда, уберите со всех зеркал в доме всевозможные шторки, портьеры, жалюзи, всё это напоминает мне о …

Я не успела договорить, как в комнату влетела Серафима и начала давать горничной многочисленные распоряжения относительно моей персоны, которые шли вразрез с моими пожеланиями.

- Стоять!!! – громко рыкнула я, - Все на выход!!!

- Софьюшка, дитятко, - начала, было, Серафима Петровна, но я её громогласно перебила:

- На выход!!!

***

- Лихо ты с ними! – восхитилась Софьюшка.

- Я бы и тебя послала, - честно призналась я, - но, увы, не знаю как!

Глава 5

Глава 5

Раннее утро застало меня врасплох, обрушив ворох первостепенных забот, связанных с предстоящей встречей с поверенным отца Софьи.

Накануне вечер прошёл на удивление тихо. Софья, эмоционально вымотанная тяжелыми впечатлениями за день, ушла в себя, отмалчивалась, избегая общения. Я ей не мешала и не донимала девчонку своими вопросами, хотя по ходу дня их накопилось у меня достаточно много.

Как и планировала, я накидала программу тренировок, провела первое «вводное» занятие, чтобы оценить возможности этого нового тела такие, как гибкость, выносливость, ловкость, быстрота и сила. Помня о травмированной ноге, подобрала щадящий комплекс упражнений, учитывая эту особенность. Нужно будет непременно выведать у Софьи, как и когда она умудрилась так покалечиться, что осталось «хромоножкой» на всю жизнь.

С помощью Лизаветы я приняла ванну, с удовольствием отметив для себя достаточные удобства и комфортабельность этого процесса в условиях отсутствия центрального водопровода с подачей горячей воды.

Провела ревизию в Софьиных запасах косметики, нанеся после водных процедур скорее по привычке, чем по необходимости, какой-то питательный крем, надеясь, что завтра прыщи от него не повылезают на молодой коже. Подсушив влажные локоны, я принялась их бережно расчесывать специальной щеткой, найденной тут же, на полочке с косметикой…

Ярко-рыжие волосы окутывали лицо Софьи мелкими кудряшками и в свободном состоянии, ни чем не сдерживаемые, длиной доходили практически до талии. При каждом движении расчески по пышной шевелюре, они озарялись в лучах заходящего солнца, проникающих в комнату сквозь не зашторенные окна, подобно языкам пламени, танцующим в такт легким прикосновениям.

Я была просто очарована этой картиной и подумала, что грех такую красоту прятать под «старушечьими» чепцами.

Проходя в студенческие годы педагогическую практику в летнем лагере, я переплела столько косичек своим подопечным, опробовала столько замысловатых причесок для юных модниц, что думаю - с укладкой Софьиных волос я легко справлюсь, тем более что проблем с отсутствием шпилек и заколок не наблюдалось.

Оставалось подобрать платье для деловой встречи с поверенным и можно отправляться спать.

В этот вечер у меня было больше времени, чтобы ещё раз, более детально рассмотреть Софьин гардероб. Да, действительно, цветовая палитра не отличалась радужностью красок, но в принципе, этого и не требовалось. Ткани, из которых были сшиты туалеты молодой барышни, восхищали особым качеством и шармом. На полочках я нашла и большую шкатулку для драгоценностей, где хранились украшения из жемчуга, всевозможные браслеты, броши, кольца, серьги. В отдельном отсеке лежало массивное старинное ожерелье, из драгоценных камней, возможно бриллиантов или сапфиров (я не особый знаток в этом деле) в затейливом витиеватом дизайне.

Остановив исследовательский интерес по изучению содержимого платяного шкафа, я решила сконцентрироваться на выборе наряда для предстоящей деловой встречи. Мой взгляд упал на строгое платье из тонкого шёлка приглушенного серого оттенка, плавно ниспадающего по подолу до самого пола. Лифкорсет подчеркнёт изящную талию, воротник-стойка придаст образу строгость. Длинные рукава из такой же ткани закроют руки до самых кистей. Я осталась довольна этой «находкой» и отправилась в кровать.

***

Закончив легкий завтрак у себя в комнате, я решила согласиться на помощь Лизаветы в одевании, что бы на этот раз ничего не перепутать и не выглядеть полной дурёхой.

Девушка достаточно ловко и быстро облачила меня в тот наряд, который был выбран накануне. Дополнив образ маленькими серебряными сережками и небольшим жемчужным ожерельем, которое изящно обрамляло шею, я осталась довольна своим отражением в зеркале.

Проигнорировав очередной чепец, протянутый мне Лизаветой, я принялась укладывать локоны в незамысловатую элегантную прическу а-ля французский пучок. Волосы были податливы и послушны, что явилось для меня приятной неожиданностью. Получилось даже лучше, чем я предполагала: выбившись из общего потока гладко приглаженных локонов, озорная прядь рыжих кудряшек лукаво обрамляла лицо, придавая всему облику налет непосредственности и непринужденности.

«Ну, что же господин поверенный, я практически готова к встрече!» - подумалось мне, хотя это было далеко не так.

Уже сидя в отцовском кабинете, куда меня проводила обескураженная моим видом Серафима Петровна, я пыталась поговорить с Софьей, чтобы та поделилась со мной любой информацией, касающейся дел её отца. Но девушка лишь рассеянно ответила, что никогда этим ранее не интересовалась и опять надолго «ушла в себя».

Когда часы в кабинете пробили одиннадцать, дверь отворилась, и на пороге возник полный, внушительных размеров мужчина, который, как я поняла, и был поверенным отца.

- Рад знакомству, любезнейшая Софья Лаврентьевна, - заговорил он неприятным, гнусавым голосом, - Меня зовут Савелий Игнатьевич…

- Добрый день, Савелий Игнатьевич, - вторила я мужчине, приглашая войти в кабинет, - Чему обязана? Что за срочность вопроса, с которым вы к нам пожаловали?

Вообще Савелий Игнатьевич произвёл на меня скорее негативное впечатление и как показали последующие события – предчувствия меня не обманули.

Его массивное округлое тело был обтянуто блестящей, как будто бы испещренной пятнами, помятой рубашкой. Каждое его движение сопровождалось тяжёлым сопением и натужным хрипом. В добавление ко всему сказанному, поверенный в делах отца являлся обладателем лоснящейся лысины, что не прибавляло ему привлекательности. А его высокопарная манера держаться и напыщенно говорить, странно причмокивая губами и пуская при этом слюну, тоже не выдерживала никакой критики.

- Софья Лаврентьевна, - начал он, когда наш обмен любезностями подошёл к завершению, - Я человек прямой и без обиняков скажу – плохи ваши дела!

Что-что, а такой обескураживающей «прямоты» я от него не ожидала. Сказать, что я от этого заявления «опешила», это значит не сказать ничего.