Сэм Дормер: Златовласка

Глава 1

Инспектор Дюк Слотер стоял у своего захламленного стола. Подтверждая его абсолютную власть в этом душном пространстве, портрет президента и пыльный флаг исчезли в тени огромного шкафа. Почесав страшный шрам, тянущийся по правой стороне от самого лба, через внешний край брови к нижней челюсти, инспектор словно вспоминал что-то ужасное. Маленькая горошины кадыка дёрнулась и начальник отдела повернулся к сидящему у стола крепкому визитёру, от которого несло ядовитым перегаром, перемешанным с запахом табака.

- Чтобы попасть в мой отдел тебе надо прекратить бухать, привести себя в порядок и показать мне диплом об окончании полицейской академии! - стальным голосом заявил инспектор.

- Ну да, - усмехнулся Дормер, - ещё на Марс слетать и перебить там всех монстров. Я-скаут!Окончил колледж, прошёл войну, имею награды. Тебе этого мало? Стрелять, исполнять приказы и маршировать я и так умею! На кой чёрт мне твоя вонючая академия? Я карьеру делать не собираюсь. Мне будет достаточно того, что я буду служить Америке и вычищать улицы Хорфона от всякого говна!

- Как ты собираешься очищать улицы? - издевался Дюк. - Устраивать самосуды и палить как в Мёз-Аргонском штурме?

- Нет, - напрягся Сэм.

Дюк махнул рукой и скривив кислую гримасу протёр от слюней усы. Почесал под засаленным воротничком тонкую шею и снова всмотрелся в парня. Выдержав томительную паузу, злобно произнёс:

- Пустая болтовня! Есть условия, пусть даже и мои личные, но они есть! Ты меня понял?

- Да, понял...что мне такая служба в полиции на хрен не нужна! Разберусь сам. Иди со своим участком ко всем чертям! Мне ещё не хватало маршировать вместе с сопливыми щенками. Я своё отмаршировал в Аргонском лесу, когда брал немецкие окопы…

- Ладно, ветеран! Не бубни как старый пердун. Я тоже с парнями на жопе тут не сидел. «Пять тесаков», всю стаю этих ублюдков под моим командованием в угол загнали и кончили, как собак бешенных. Ты не понимаешь системы и всей бюрократии! Ведёшь себя как младенец. Сейчас другая история с восемнадцатой поправкой, с этими гнусными бостонскими забастовками и антикоррупционными комиссиями. Так просто, даже с учетом твоих наград и заслуг, я не могу принять тебя на службу. Бюрократическая машина работает на кардинально иных технических параметрах, ветеран! Бюро закручивает гайки, устраивает проверки. Шеф полиции на птичьих правах - мэр может пнуть его с кресла в любой момент. Никаких выборов — прямое назначение. Сейчас вся власть у ФБР, маршалов и окружной службы шерифа. Один вариант — стать внештатным агентом, работать под прикрытием и показывать результат. Участвовать в операциях и облавах.

- Что за вариант, подробнее.

- Информация нужна ценная. Тогда будет разговор и предложение от самого шефа. Снабжение и оплата.

- Зря время потратил, - улыбнулся Сэм. - Нормально вы устроились в своих кабинетах и отделах, копы! Расплодили бутлегеров, убийц, мандавошек и вонючих «макаронников» по всей стране и спокойно попиваете кофеёк с умной мордой за своими столами. Предлагаешь мне дёргать для тебя каштаны из огня? Лучше продолжу балдеть в отеле Фрэнки «гостиничным детективом» пороть Эппи Вуд и пить бурбон. Всего хорошего инспектор!

- О Господи, спасибо что избавил меня от этого балбеса! - произнёс радостно инспектор, подняв вверх руки. - Проваливай, проваливай дурень!

***

Он лежал на своем любимом диване и смотрел в затянутый черной тенью угол. Это старое мебельное уродство с засаленными подлокотниками и рваной обивкой стало для него «местом силы». У всех оно разное: находится где угодно и наполнено чем угодно. От своего сакрального места Дормер брал одно - спокойствие. Вытянув ноги и утопив основание черепа в выемке подлокотника он впадал в комфортное состояние без всякого бурбона. У него получалось не ворошить поганое прошлое и не забивать контуженную башку никчемными мыслями о будущем. Какое там будущее…

Сэм планировал лишь одно: напиться вечером в баре «Обгорелый хряк» и заглянуть к Эппи Вуд. Эта симпатичная, тощая проститутка умела снять напряжение и порой очень быстро. Эппи всегда была рада помочь ему, иногда даже в долг.

Выпустив в потолок порцию сине-серого дыма, парень подавил приступ сухого кашля и сделал вновь жадную затяжку. Взгляд скользнул по черным стрелкам, ушел на стену с облупившейся краской и упал на пустую бутылку. В резерве была пара заначек. Одна в столе, вторая где-то в шкафу.

Обычный день «гостиничного детектива»: замкнуто, пыльно и скучно.

Сэм Дормер — яркий представитель того поколения американских пацанов, считающих самым важным в своем юном возрасте быть принятым в скауты, заслужить галстук и эмблему; научиться завязывать «квадратный узел» и заполнить альбом марками. Когда Первая мировая была уже в разгаре а штаты соблюдая нейтралитет глазели как немцы топят их суда, Дормер готовился к фронту. Последней каплей для него стала не «телеграмма Циммермана» а гибель «Лузитании». Вильсон готовил ноту протеста, а Сэм и многие молодые янки уже покинули страну и смело вступали в ряды добровольцев. С войны, помимо трофеев, он принёс хладнокровные навыки, шрамы и безудержную тягу к алкоголю. Очухавшись на гражданке, он понял, что его почерневшее сознание до войны было светлым; люди стали врагами, а сигареты и бурбон друзьями. Дормер стал не злым и не добрым — он просто превратился в ходячего мертвеца.

Сэм шарахался по Хорфону, как потерявший память бомж. Его знали в каждой части города. Бары, итальянские тошниловки, забегаловки, игорные подвалы и бордели — эти замечательные места он чередовал каждый вечер. В этом списке ещё был опиумный бордель китайца Дэя, но Сэма наркота не интересовала - он туда заглядывал из-за одной симпатичной китаянки, которая вскоре окочурилась от передоза на своё двадцатилетие. Дормера знала вся разномастная хорфоновская шлаибень: все эти бездельники, бандюги, сутенеры, бутлегеры и проститутки. При нём шли разные диалоги, монологи и высказывались порой впечатляющие предложения. Кому было надо узнать о нём всю подноготную — время не теряли. И после собранной информации, просто махали в его сторону рукой и чувствовали себя спокойно. Он обычный «детектив отеля», алкоголик, бездельник и тунеядец. Он не представлял опасности и был тем, кем являлся — никем!