Семестр нераскрытых преступлений

Глава 1. Волнующее приключение в кладовке.

Ворсинг. Княжество, соседствующее с Элларом.

Виола.

Мамочки, да это же скорпионы! Я дёрнулась от неожиданности. Скорпионы, пауки, сколопендры — ненавижу их!

Пятнадцать минут назад, когда я вошла в зал собраний публичной библиотеки, в первом ряду заметила респектабельную даму. На её коленях стояла корзинка, полная причудливо изогнутых веток и сухих жёлто-коричневых листьев. Странно, конечно, решила я, но, может, чайный сбор или какие-нибудь лечебные травы. Встреча с читателями началась, но мой взгляд то и дело возвращался к загадочной корзинке, пока я вдруг не поняла, что там лежат вовсе не травы.

Впрочем, чему удивляться: со своими читателями я знакома давно и привыкла к их некоторой эксцентричности. Так уж вышло, что я пишу для газет и журналов рассказы на довольно своеобразные темы, прямо скажем, на любителя.

Если, конечно, вам нравятся детальные, иногда даже слишком, описания реальных преступлений, то вам непременно стоит их почитать.

Тьфу-тьфу-тьфу, любители есть, пусть и не так много, как хотелось бы, но я не жалуюсь. Просто встречаться с людьми, которым нравится читать про убийства с реками крови, разлагающимися трупами и другими неаппетитными подробностями, любопытно, но капельку страшновато.

— Виола, милая, что-то давно в твоих рассказах никого не расчленяли. Неужто так больше не делают? Удобно ведь, потом ещё мясо с костей снять можно, чтобы в дело пустить, да и от тела легче избавиться, — заговорила милая опрятная старушка с чёрным бархатным бантом в волосах. Выглядела она как человек, который заинтересуется скорее рецептами яблочных пирогов, чем описаниями преступлений. На несколько мгновений я потеряла дар речи.

Хорошо, брат отвлёк всех от моего замешательства: вскочил налить мне стакан воды, но споткнулся и пролил её прямо на себя. Очень ругался. Это дало мне небольшую передышку, и я смогла взять себя в руки. А заодно сделать пометку в записной книжке: «Снимать мясо с костей». Нет, идея-то занятная, просто от старушки не ожидала.

— Что вы, ни в коем случае, расчленяют постоянно. Так часто, что я засомневалась, будет ли вам интересно, — уверенно затараторила я. — Но если хотите, то обязательно упомяну диссекцию в следующих историях.

— Кого? — недоуменно переспросила старушка.

— Расчленение. Диссекция — это медицинский термин.

Взгляд старушки стал враждебным, вероятно, она сочла ответ излишне заумным. Я оглядела зал: на встречу пришли человек семь, и все они сейчас смотрели недовольно.

— Понимаете, наш отец — патолог, — раздался голос брата с заднего ряда. Зрители повернулись к нему, и он, помахав рукой, ослепительно улыбнувшись. — Отец работает при больнице, и всех, кто умер не своей смертью, отвозят к нему. Мы с Виолой с детства насмотрелись на мертвецов. Бывало, забежишь к папе после школы: он у трупа со вскрытой грудной клеткой стоит, а иссеченные внутренние органы на секционном столе разложены в рядок по мере убывания размера. Нас таким не удивить.

Брат пожал плечами, а я подхватила:

— Отец всегда разрешал нам читать медицинские энциклопедии, поэтому иногда у меня проскакивают специфические термины. Но зато и рассказы ярче выходят. Одно дело, когда пишешь: «Труп лежит в луже крови», и совсем другое — «Лежит труп с вырванной селезёнкой, а из вены, ведущей к ней, капает тёмная, вязкая, почти чёрная кровь».

Многие в зале закивали, и выражение лица старушки стало дружелюбнее. Нервозность отпустила: я нежно люблю своих читателей и ни за что бы их не обидела. Люблю и побаиваюсь, чего уж греха таить. Ведь глупо недооценивать людей, которые разгуливают по городу с корзинкой скорпионов.

Ближе к концу встречи дама со скорпионами спросила:

— Мисс Барнс, скажите, вы решили продолжить образование?

Образование? Я? Да я и первый диплом получила со скрипом. Лицей с его лекциями и экзаменами вспоминается как страшный сон. Но читателям, наверное, этого лучше не знать.

— Никогда не поздно учиться, верно? — осторожно ответила я. — Но вроде пока не планировала.

— Почему тогда на вас галстук Магической Академии Кольера?

Жеваный крот, что значит галстук Магической Академии Кольера? Да, я видела галстуки похожей расцветки на студентах и преподавателях в Хоршеме, но никогда не разглядывала расцветку. И неужели Академия настолько известна, что ее форму узнают в соседнем княжестве?

— Случайность, абсолютная случайность, — я покачала головой. — Просто он лучше всего подошел к наряду.

— Вы учились в Магической Академии? — не унималась дотошная дама.

— Нет, я... нет.

— Тогда откуда у вас форменный галстук? Его выдают только студентам и преподавателям. Постойте, вы преподаёте там? — В её голосе послышался восторг. — Вы преподаёте на сверхсекретном факультете, который готовит будущих Дознавателей, да?

Сверхсекретный факультет. С этим можно работать.

— Понимаете, суть секретности в том, чтобы не распространять тайную информацию, — многозначительно сказала я, глядя на даму.

— Простите, мисс! Я — могила! — Она сделала вид, будто зашивает себе рот. А ведь на первый взгляд казалась приличной, если не считать корзинку со скорпионами.

Впрочем... «Зашитый рот», — накорябала я в записной книжке. Ещё одна отличная идея от читателя. Не зря мы отправились в это путешествие, вот не зря. И окрестности графства посмотрели, и в соседнее княжество успели заехать. Не перестаю удивляться, что мои рассказы печатают не только в Хоршеме.

Сначала идея этой поездки показалась мне глупой. Одно дело — писать рассказы, и совсем другое — встречаться с читателями. Но Хьюго настаивал, что такие встречи помогут лучше понять аудиторию. Как мой агент, он делал всё, чтобы находить новых издателей и увеличивать тиражи.

После нескольких встреч стало понятно, что брат оказался прав: читатели приходили послушать истории из первых уст, а я получила множество запросов и идей для работы.

Кроме того, я завела неожиданное знакомство с владельцем того самого галстука.

Глава 2. Возвращение домой, кофе и неожиданная встреча.

Город Хоршем, Королевство Эллар.

Виола.

Ярко красная дверь нашего дома глянцево отражала свет фонарей, которые уже зажглись, несмотря на ранний вечер. Пока Хьюго звенел ключами, я осмотрела фасад земляничного цвета с выдающимися эркерами на первом этаже и широкими окнами на втором. Мы уезжали всего на пару недель, а вистерия дотянулась почти до крыши и уже успела выпустить тяжелые гроздья цветов.

– Наконец-то! – выдохнул Хьюго, бросил наши сумки где-то у входа и завалился на диван. Я разделяла его чувства: обожаю путешествовать, но еще больше – возвращаться домой в Хоршем. Когда из окна кэба показались аккуратные разноцветные коттеджи Барсучьего тупичка, фейские огоньки на деревьях, напряжение последних дней отпустило.

– Ворсинг – ужасное место. – Я скинула туфли, и они с глухим стуком ударились о деревянный пол, и поставила корзинку с сушеными скорпионами на верх бюро. Потом придумаю, куда её приладить. Знакомый запах дома окутывал меня, заставляя улыбаться.

– Надень юбку подлиннее и уровень гостеприимства возрастёт в разы, – поддел меня Хьюго. Интересно, он когда-нибудь перестанет припоминать мне эту историю?

– Лучше накрашу губы и останусь в Хоршеме. – Ворсинг и Эллар находились всего в нескольких часах езды на поезде, но отличались традициями, даже больше, чем архитектурой. Теперь я об этом знала наверняка.

Хоршем, старинный торговый город на юге Эллара, известный Магической Академией Кольера. Много веков он жил торговлей и обучением. На первый взгляд, странное сочетание, но, если задуматься, довольно закономерное. В Академии училось много детей из зажиточных семей, приезжающих в город с полными кошельками. А если в кошельке есть золото, то его ведь нужно потратить, верно?

Правда, в последние годы число слушателей заметно уменьшилось. Когда-то почти каждый мечтал попасть сюда — пусть не студентом (немногие могли позволить себе роскошь не работать несколько лет), так хоть слушателем на один-единственный год. Магия двигала экономику королевства вперед. Если ты хотел чего-то добиться, нужно было либо развивать свои способности, если таковые имелись, либо работать в околомагической сфере.

Наука и технический прогресс изменили всё. Паровой двигатель, электричество, двигатель внутреннего сгорания — эти изобретения изменили отношение к магии. Больше не нужно было уметь колдовать, чтобы сделать карьеру, заработать приличные деньги или занять достойное место в обществе. И в промышленность устремился поток людей.

Бывало, что даже обладая магическим даром, человек предпочитал скрывать его, особенно если силы были невелики. Обязательная служба на благо королевства мало кого прельщала — особенно тех, кто понимал: с такими способностями далеко не продвинешься.

Всё чаще в Академию поступали те, кто мог позволить себе роскошь не работать несколько лет и при этом обладал сильным магическим потенциалом.

Есть, конечно, и другие — такие, как я и Хью, кого привлекала редкая специальность, вроде сыскного дела или лекарства. Но это, скорее, исключение.

Я взяла дорожную сумку и пошла на второй этаж, где располагались наши спальни, но остановилась на середине лестницы:

– Слушай, ты не знаешь, миссис Хиггинс завтра придет?

– Придет конечно.

– Нас не было неделю, дома порядок, может успеем ей передать записку с посыльным? – выспаться хотелось немыслимо. С высоты лестничного пролета, гостиная и кухня выглядели идеально убранными: ровные прямоугольники пледов лежали на креслах, взбитые подушки выстроились в ряд на длинном диване, даже стулья задвинуты под обеденный стол. Только мои туфли в прихожей и сумки Хьюго, валяющиеся на ковре, нарушали порядок.

– Думаешь, наша записка ее убедит, что убираться не нужно? Миссис Хиггинс относится к чистоте, как к личному вызову. Иногда мне кажется, что она суровее нашей матушки в этом плане.

– Тебе не кажется. Ма по сравнению с миссис Хиггинс – нежная фиалка.

– Кстати, ты не говорила ей о миссис Хиггинс? – с подозрением посмотрел на меня Хью.

– Нет. А ты?

– Нет. Это, конечно, не государственная тайна, но ма не будет в восторге, что мы завели экономку.

– Она так старалась воспитать во мне фею домашнего хозяйства, – притворно вздохнула я, и Хью рассмеялся.

На втором этаже я зашла в свою комнату и вытряхнула содержимое дорожной сумки на кровать. Потом подумала, что вещи все равно отправятся в стирку, и смела их в корзину с грязным бельем.

И кто говорил, что я не хозяюшка? Завтра придет миссис Хиггинс и расправится с содержимым корзины. Мне кажется, у нее есть специальные чары для этого, но я не спрашивала.

До появления миссис Хиггинс в нашем доме царили темные времена.

Мы переехали в Хоршем и уже через пару месяцев у нас дома грозила случиться гуманитарная катастрофа: по всему дому валялись вещи, диваны и кресла завалены одеждой и книгами вперемешку, о том, что творилось на кухне, пожалуй, лучше умолчать. Скажу только, что появления мух мы избежали благодаря паукам. Иногда я даже не могла найти свежую одежду. Приходилось заимствовать у Хью. Он не был в восторге от этой моей привычки и первым предложил найти экономку.

По всем правилам поиска персонала мы разместили объявление в местной газете. Ждали, что к нам выстроится очередь из желающих. Как наивны мы были. Никто не хотел наниматься к провинциалам, только что приехавшим в Хоршем.

Спасение пришло откуда мы не ждали.

Однажды я зашла в издательство поговорить с редактором: он стал слишком вольно править мои рассказы, удаляя особенно яркие отрывки с описаниями мест преступлений.

За день до печати основного тиража, мальчишка из типографии принес мне пробный экземпляр журнала. В этот раз редактор заменил мое красочное описание на несколько предложений, пятью словами «труп лежал в луже крови». Нас ждал сложный разговор.

Но ни мои убеждения, ни крики, ни наглядная демонстрация того, как лежал труп, не помогли. Пришло время идти к шеф-редактору. Он сидел на другом этаже, поэтому я пробежалась по лестнице и постучала в дверь, уже распахивая её.