Семь ночей с незнакомцем

Глава 1

Существует несколько кругов ада, не упомянутых Данте.

Например, аэропорт Шереметьево в пятницу вечером накануне новогодних праздников, когда твой рейс задерживают на пять часов. А ты сидишь в зоне вылета с разбитым сердцем, разряженным телефоном и кофе за пятьсот рублей, который на вкус как растворимая подошва.

Или вот еще: когда ты двадцать один год хранишь себя для единственного.

Для того самого, для любви всей своей жизни – читаешь романы, веришь в сказки, отшиваешь всех парней в университете, потому что «я ищу серьезных отношений, а не интрижек на одну ночь».

А потом приходишь на два часа раньше и видишь, как этот «единственный» трахает рыжую стерву из своего отдела продаж. В твоей постели. В твоем розовом халате с единорогами.

Три дня назад.

Прошло три дня, а я все еще чувствую, как внутри все обрывается каждый раз, когда я вспоминаю выражение лица Кирилла. Не вину. Не раскаяние. Скорее... раздражение. Типа: «Ну вот, опять ты все драматизируешь, Аврора».

Приукрашиваю. Ага. Простите, что помешала вам весело проводить время в моей квартире, на моих простынях, которые я, кстати, стирала позавчера.

Но ладно. Проехали. Кирилл остался в прошлом вместе с моими иллюзиями о любви, верности и вообще о том, что мужчины – это нечто большее, чем приматы с бушующими гормонами.

И вот я здесь. В аэропорту. Жду свой чертов рейс уже четыре часа сорок минут.

На табло по-прежнему горит надпись «Рейс задерживается». Рядом со мной женщина с тремя детьми, младший из которых орет так, будто его режут. Старший размазывает шоколад по креслу. Средний бьет ногами по моей сумке. Женщина листает ленту новостей в телефоне и делает вид, что это не ее дети.

Я считаю до десяти. Потом до двадцати. Потом до ста. Не помогает.

В туалете закончилась туалетная бумага. В кафе закончились нормальные сэндвичи, остались только с тунцом (фу) и вегетарианские (тоже фу, но по другим причинам). У меня болит голова, ноют ноги, и я всерьез подумываю о том, чтобы просто взять такси и ехать в горы восемь часов по трассе.

Но нет. Билет куплен. Багаж сдан. Я дождусь этого чертова рейса, даже если придется встречать Новый год прямо в зоне вылета.

Наконец – НАКОНЕЦ-ТО! – объявляют посадку.

Вскакиваю, хватаю сумку, бегу к выходу, чуть не сбив старушку с тележкой. Извините, бабуля, но я провела в этом аду четыре часа сорок семь минут не для того, чтобы опоздать на свой рейс.

Самолет, конечно, тоже не подарок.

Эконом-класс (Кирилл решил сэкономить, козел). Узкие кресла. Кондиционер либо не работает, либо кто-то выставил его на «арктический холод».

Передо мной садится мужик в спортивном костюме (почему мужчины в спортивных костюмах всегда выглядят подозрительно?), от которого разит перегаром и одеколоном. Причем одеколоном так, будто он не просто побрызгался, а искупался в нем. Полностью. С головой.

Запах бьет в нос с такой силой, что у меня слезятся глаза. Отлично. Просто замечательно.

Мужик откидывает спинку кресла – естественно, на полную, так что она упирается мне в колени, – и через тридцать секунд начинает храпеть.

А позади меня, как я и подозревала, садится та самая женщина с тремя детьми. Младенец кричит еще до взлета. Я закрываю глаза и представляю, как душу рыжую в моем розовом халате с единорогами. Медленно. С чувством.

Лучше. Так гораздо лучше.

Полтора часа полета превращаются в марафон на выживание. Младенец орет без перерыва, я уже выучила все оттенки его плача – от «мне скучно» до «я сейчас взорвусь». Мужик впереди продолжает храпеть, а его одеколон, кажется, становится только сильнее. Средний ребенок сзади с завидной регулярностью пинает мое кресло.

Сжимаю подлокотники и мысленно повторяю мантру: «Скоро горы. Скоро тишина. Скоро я окажусь в шале, где никто не орет, не храпит и не воняет одеколоном». Только я и природа.

Когда самолет наконец приземляется, я готова расцеловать землю.

Аэропорт в горах маленький, провинциальный, но – о чудо! – там пахнет хвоей и глинтвейном. В углу стоит елка, увешанная деревянными игрушками. Звучит рождественская музыка – не навязчивая попса, а что-то уютное, с бубенцами и колокольчиками.

Забираю багаж, выхожу на улицу – и мороз бьет в лицо так, что перехватывает дыхание. Минус пятнадцать. Но не московские промозглые минус пятнадцать, когда ветер пронизывает насквозь, а какие-то правильные, сухие, бодрящие.

Снег хрустит под ногами. Воздух пахнет елями и чистотой. Впервые за три дня что-то внутри оттаивает.

Трансфер до курорта занимает двадцать минут. Микроавтобус едет по серпантину, а за окном разворачивается зимняя сказка: заснеженные ели, горные вершины, подсвеченные закатным солнцем, маленькие деревянные домики с дымящимися трубами. Где-то вдалеке видны освещенные лыжные трассы – крошечные фигурки спускаются вниз, оставляя за собой снежные шлейфы.

Курорт «Хрустальный пик» встречает гирляндами, фонарями в старинном стиле и огромной елкой на центральной площади. Вокруг нее – деревянные домики с рождественской ярмаркой: глинтвейн, жареные каштаны, имбирные пряники, вязаные варежки и шапки.

Пахнет корицей, медом и хвоей. Играет живая музыка – кто-то поет старые рождественские песни под гитару. Дети катаются с ледяной горки, визжа от восторга. Влюбленные парочки гуляют под ручку, пьют какао из больших кружек. Где-то смеются, где-то чокаются бокалами.

Меня от всей этой праздничной идиллии сейчас немного мутит – не потому, что я Гринч, а потому что еще три дня назад я планировала быть здесь с Кириллом. Планировала гулять под ручку, пить какао, жевать пряник и смеяться.

А теперь я здесь одна.

Ну и пусть. Зато никто не испортит мне каникулы. Никаких ожиданий, никаких разочарований.

Администратор на ресепшене – миловидная девушка с бейджиком «Алена» – улыбается так, будто я ее лучшая подруга:

Глава 2

Есть несколько вещей, которые мужчине не следует делать в тридцать два года.

Например, напиваться три дня подряд так, что утром четвертого дня ты не помнишь, как оказался в аэропорту, почему на тебе спортивный костюм (который ты, кстати, ненавидишь) и откуда в кармане билет на рейс в какие-то горы.

Или вот еще: зайти к лучшему другу без предупреждения. Потому что там может быть твоя девушка. Голая. На его диване. С его... ну, вы поняли.

Три дня назад я собирался сделать предложение. Купил кольцо. Между прочим, за триста тысяч. Платина, бриллиант в карат – все как надо.

Забронировал то самое шале на горном курорте, о котором Алла мечтала последние полгода. «Хрустальный пик», романтика, Новый год, фейерверки, горячий шоколад у камина – весь этот гребаный набор сопливой романтики.

Я даже репетировал речь. Серьезно. Стоял перед зеркалом и репетировал, как идиот. «Алла, ты – любовь всей моей жизни».

Ха.

Ха-ха.

Ха-ха-ха, блядь.

Знаете, что самое смешное? Я действительно в это верил.

Думал, что она – та самая. Что мы вместе построим будущее, заведем детей, купим дом, все по плану. Я тридцать два года ждал, пока найду ту единственную. Отшивал всех, кто предлагал «просто поразвлечься». Потому что я серьезный мужик. Ответственный. Не из тех, кто трахается направо и налево.

А потом приезжаешь к другу – лучшему другу, с которым дружишь уже пятнадцать лет, блядь, – хочешь сделать сюрприз, приносишь пиво и пиццу... и видишь свою девушку. На его диване.

Без одежды. И он тоже без одежды. И они явно не обсуждают погоду.

Знаете, что происходит в такие моменты? Время останавливается. Буквально. Ты стоишь в дверях с пиццей в руках и думаешь: «Может, это сон? Может, мне показалось?»

Но нет. Это не сон. Это чертова реальность. Алла даже не испугалась. Она просто посмотрела на меня и сказала: «Вася, мы можем поговорить?»

Поговорить.

ПОГОВОРИТЬ.

Я чуть не убил их обоих. Серьезно. Я как будто со стороны наблюдал, как хватаю Игоря за глотку и вжимаю его лицо в этот чертов диван. Как орет Алла. Как соседи вызывают полицию, как меня уводят в наручниках и как я сижу за решеткой за покушение.

Но знаете, что я сделал вместо этого? Развернулся и ушел. Бросил пиццу прямо на пол, развернулся и ушел.

А потом купил бутылку виски. Потом еще одну. Потом вообще перестал считать.

Три дня. Три отвратительных дня я пил, пытаясь выбросить из головы образ Аллы на диване у Игоряна. Друзья звонили – я сбрасывал. Алла писала – я блокировал. Родители спрашивали, что случилось, – я врал, что все в порядке.

Все было не в порядке.

Я сидел в своей квартире, пил виски и думал: «На хрен мне этот курорт? На хрен мне эта поездка? Пусть Алла катится с моим другом куда подальше».

Но потом – где-то на третьей бутылке – я подумал: «А знаешь что, Вась? Ты заплатил за это шале кучу денег. Ты взял отпуск. Ты, блядь, заслужил эти каникулы».

И еще я подумал: «Знаешь, что ты сделаешь? Ты поедешь туда. И ты оторвешься. По полной. Познакомишься со всеми девушками на курорте. С КАЖДОЙ. Потрахаешься с кем-нибудь. Или даже с несколькими сразу. Забудешь эту стерву Аллу и этого мудака – бывшего уже лучшего друга».

План был гениальный. Простой. Понятный.

Проблема была только одна: я все еще был пьян, когда собирал сумку.

Поэтому в сумке оказались: три спортивных костюма (которые я ненавижу, но они были единственной чистой одеждой), две бутылки виски (на всякий случай), коробка презервативов (оптимизм, да), зубная щетка и... кольцо. То самое, за триста тысяч.

Зачем я взял кольцо? Хрен его знает. Пьяная логика.

Утром четвертого дня я очнулся на полу в прихожей. Голова раскалывалась. Во рту было сухо, как в Сахаре. Телефон пищал – восемнадцать пропущенных от Аллы, десять от Игоря (этот мудак еще смеет звонить!) и одно СМС от матери: «Сынок, у тебя же сегодня рейс. Не опоздай».

Рейс.

Блядь.

Рейс через два часа.

Вскочил – и чуть не упал обратно, потому что мир вокруг закружился. Похмелье накрыло меня, как цунами. Но я кое-как добрался до ванной, сунул голову под холодную воду, почистил зубы, натянул первое, что попалось под руку, – спортивный костюм. Вылил на себя полфлакона туалетной воды и схватил сумку.

Такси. Аэропорт. Регистрация. Все как в тумане.

Помню, как девушка на регистрации посмотрела на меня с подозрением – видимо, я выглядел как алкаш после трехдневного запоя (что, в принципе, недалеко от истины). Но билет был настоящий, паспорт тоже, так что она молча выдала мне посадочный талон.

Зона вылета. Кофе. Три чашки подряд. Не помогло – голова все равно раскалывалась.

Рядом кричал младенец. Какая-то женщина с тремя детьми вообще не следила за ними: один размазывал шоколад по креслу, другой бегал кругами, третий орал так, будто его резали.

Я подумал: «Господи, только бы эта семейка не села со мной в самолет».

Угадайте, что случилось? Правильно. Они сели. Прямо позади меня. Но мне было все равно. Я был слишком пьян – нет, не пьян, а в том странном состоянии между похмельем и остаточным опьянением, – чтобы волноваться о чем-то.

В самолете я сразу откинул спинку кресла на полную (извини, кто бы ни сидел сзади, но мне реально похрен) и попытался заснуть. Но сначала нужно было сделать кое-что важное.

Я достал из кармана фляжку (да, спасибо, дьюти-фри) и сделал пару глотков виски. Чтобы снять похмелье. Чисто в медицинских целях.

Потом еще пару. И еще. Где-то на пятом глотке стюардесса склонилась надо мной и сказала очень вежливо, но твердо:

– Мужчина, вы не могли бы убрать алкоголь? На борту запрещено распивать спиртные напитки, не приобретенные у нас.

– Ага. Конечно. Извините, – посмотрел на нее, попытался сфокусировать взгляд.

Убрал фляжку. Но виски уже сделал свое дело. Голова перестала раскалываться. Вместо этого все вокруг стало каким-то мягким, теплым, нереальным. Я закрыл глаза и провалился.

Глава 3

Знаете, что происходит, когда вы лежите в горячей ванне с вином больше часа? Нет, даже не час – все полтора?

Вы превращаетесь в блаженный, расслабленный овощ, который едва может пошевелить конечностями. Мозг отключается. Мышцы расслабляются до состояния желе. И вы просто плаваете в теплой воде, как сонная русалка, которой абсолютно наплевать на весь мир.

Я лежала в ванне, с головой погрузившись в пену, с полупустым бокалом в руке – уже третьим, если честно. Смотрела, как за окном кружатся снежинки в свете фонарей. Играла какая-то медитативная и тягучая музыка, а на полках мерцали свечи.

Идеально. Абсолютно, восхитительно, божественно идеально.

Впервые за три дня я не думала о Кирилле и его предательстве. Не вспоминала рыжую стерву в моем доме и розовый халат с единорогами. Не прокручивала в голове сцены того проклятого дня.

Я просто... была. Существовала. Дышала. Лежала в теплой воде и чувствовала, как напряжение медленно покидает тело, растворяясь в лавандовой пене.

Веки предательски отяжелели. Очень отяжелели. Голова медленно склонилась набок, и где-то на периферии сознания мелькнула мысль: «Только не усни в ванне, Аврора. Утонешь, как полная идиотка. Представь себе заголовок в местной газете: «Девушка утонула в ванне с вином после того, как ее бросил парень». Жалко. Грустно. До невозможности тупо».

Но тело совершенно не желало слушаться разума. Руки были как чужие, ватные. Ноги – вообще где-то далеко, в параллельной реальности. Вино сделало свое коварное дело, и я медленно погружалась в сон прямо там, в воде...

Стоп. СТОП!

Резко дернулась, открыла глаза и села так быстро, что вода выплеснулась через край ванны, а пена белыми облачками полетела на пол. Сердце колотилось как после пробежки. Дыхание сбилось.

Ладно. Хватит. Пора вылезать, пока я действительно не утонула в собственной ванне в первый же день каникул. С трудом поднялась на ноги – они подкашивались, голова кружилась от резкой смены положения, а может, от вина.

Потянулась за полотенцем – огромным, пушистым, белоснежным, размером с королевское одеяло. Вытерла лицо, завернулась в полотенце, вышла из ванной, оставив там бокал, догорающие свечи и телефон на краю раковины, который все еще играл расслабляющую мелодию.

Коридор второго этажа встретил меня приятным теплом и мягким светом настенных бра. Это добавляло шале очков в категории «идеальное место для залечивания разбитого сердца».

Внизу был роскошный камин, надо было растопить его, чтобы пахло дровами и уютом, прямо как дома. За окнами метель усилилась, снег бился в стекла, но внутри было так тепло и спокойно, что хотелось свернуться калачиком под пледом и никогда отсюда не уезжать.

Я шла к лестнице медленно, наслаждаясь моментом, на ходу вытирая волосы вторым полотенцем и напевая что-то себе под нос, и, делая очередной шаг вперед по коридору... врезалась во что-то очень твердое, теплое и определенно живое.

Замерла на месте, как соляной столб. Полотенце для волос застыло у меня в руках где-то на уровне лица. Сердце пропустило удар, а потом заколотилось с удвоенной силой. Медленно, очень медленно я открыла глаза и подняла взгляд.

Грудь. Мужская. Голая.

Широкая, с легкой россыпью темных волос. Выше – сильная шея, квадратная челюсть, покрытая щетиной, и лицо. Незнакомое мужское лицо с темными глазами, которые смотрели на меня с таким же шоком, как и я на него.

Высокий. Очень высокий. Темные взъерошенные волосы. Широкие плечи. И эта проклятая голая грудь прямо передо мной.

Мужчина. В моем шале. ЧУЖОЙ мужчина.

Две секунды мы просто стояли и смотрели друг на друга. А потом я почувствовала, как полотенце на моем теле начинает предательски сползать. Узел ослаб от столкновения. Ткань медленно, мучительно медленно поползла вниз...

И упала к моим ногам. Я стояла перед совершенно незнакомым мужчиной абсолютно голая.

Время застыло на долю секунды – он смотрел на меня округлившимися глазами, я смотрела на него с ужасом, – а потом из моего горла вырвался вопль, от которого, наверное, где-то в горах сошла лавина.

Схватила полотенце с пола, прижала к себе и ПОБЕЖАЛА. Ноги едва слушались, сердце колотилось бешено, в голове был только один крик: «БЕГИ! БЕГИ! БЕГИ!»

Спальня. Дверь. Влетела внутрь, захлопнула дверь за собой и с облегчением услышала щелчок замка. Слава богу, здесь есть замок! Я прислонилась спиной к двери, тяжело дыша, все еще сжимая полотенце.

Мужчина. Чужой мужчина. В моем шале. Голый. Ну, почти голый. Что он здесь делает?! Как он вообще сюда попал?!

Грабитель. Точно грабитель. Или маньяк. Или насильник. Или все вместе взятое. О, господи! Телефон. Мне нужен телефон. Срочно. Позвонить в полицию, пока он не выломал дверь.

Рванула обратно в ванную комнату, отбросив полотенце, голая. Телефон лежал на краю раковины, экран светился – музыка все еще играла. Я потянулась к нему дрожащими руками, не удержала гладкий корпус.

Телефон выскользнул. Полетел вниз. Прямо в ванну, которая все еще была полна воды.

ПЛЮХ! ДА ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!

– Нет! – сунула руку в воду, нащупала на дне телефон, вытащила его, тряся и пытаясь включить, но экран был черным.

Нет-нет-нет, только не это!

Нажала на кнопку включения. Ничего. Еще раз. Опять ничего. Телефон умер. Просто взял и сдох у меня в руках, как моя последняя надежда на спасение.

Паника накатила новой волной. Я попыталась снова нажать на кнопку, тряся телефон, как будто это могло помочь, перегнулась через край ванны, пытаясь лучше рассмотреть экран в тусклом свете свечей, и...

Поскользнулась.

Мои мокрые ноги не удержались на скользкой плитке. Руки взметнулись вверх, пытаясь за что-то ухватиться, телефон снова полетел в сторону, а я – прямо в ванну.

С громким всплеском. С головой.

Вода накрыла меня, залилась в нос, в рот. Я вынырнула, фыркая и отплевываясь, волосы облепили лицо. Пена лезла в глаза. Вода была уже не горячей, а противно теплой. Я сидела в ванне, вся мокрая, тяжело дышала. Сердце колотилось. Руки дрожали.

Глава 4

Угадайте, что самое ужасное после трех дней беспробудного пьянства?

Нет, не похмелье. Не головная боль, от которой, кажется, череп раскалывается на мелкие кусочки. И даже не тошнота, заставляющая задуматься о смысле жизни прямо над унитазом.

Самое худшее – это провалы в памяти.

Помню, как ехал в такси до базы. Помню, как открыл новую бутылку коньяка, просто чтобы «снять стресс от перелета». Помню, как водитель смотрел на меня в зеркало заднего вида с явным осуждением. Мол, еще один алкаш едет топить горе в алкоголе.

Он был абсолютно прав.

Дальше – обрывки.

Яркие гирлянды курорта «Хрустальный пик». Девушка на ресепшене с идеальной улыбкой, которая постепенно стала натянутой. Моя попытка флиртовать (боже, надеюсь, это был именно флирт, а не что-то более унизительное). Ключ-карта в моей руке. Еще один глоток коньяка прямо из бутылки. Косые взгляды других отдыхающих.

А потом... тьма. Полный провал. Как будто кто-то взял и вырезал кусок пленки из фильма моей жизни.

Следующее, что я помню, это постель. Мягкая, теплая, божественная постель. Я просто рухнул на нее лицом вниз, даже не сняв кроссовки. Не раздеваясь. Просто упал и отключился, как боксер после нокаута.

Сколько я проспал? Хрен его знает. Несколько часов? Целую вечность? В такие моменты время теряет всякий смысл.

Проснулся от того, что мне было жарко. Как будто я оказался в сауне и застрял там навечно. Пот стекал по вискам, футболка прилипла к телу противной мокрой тряпкой. Дышать было тяжело, воздух казался густым и плотным.

С трудом открыл глаза. В голове гудело, как будто внутри черепа проходил рок-концерт. Во рту пересохло так, что язык прилип к небу. Желудок неприятно сжался в тугой комок.

Где я?

Огляделся. Спальня. Двуспальная кровать, деревянные балки на потолке. Панорамное окно, за которым бушевала метель. Уютно. Дорого.

Ах да. Шале. Я в шале. В том самом «Хрустальном пике», куда я собирался привезти Аллу. Где я планировал сделать ей предложение. Где мы должны были встретить Новый год. Вместе.

К горлу подступила горечь, смешиваясь с привкусом влитого коньяка.

Алла. Игорян. Кольцо за триста тысяч. Разбитые мечты и все такое прочее. Отлично, Вася. Просто замечательное начало отпуска. Лежишь тут один, пьяный, вонючий, жалкий.

Нужно было что-то делать. Хотя бы умыться. Или выпить воды, литров пять, не меньше. Судя по ощущениям, я мог бы выпить целое озеро и все равно умирал бы от жажды.

С трудом сел на кровати. Голова кружилась так сильно, что пришлось ухватиться за край матраса. Подождал, пока мир перестанет вращаться, и медленно встал. Ноги подкашивались, как после недельного запоя.

Зачем ты так, Васенька? Ты же умный мужик. Взрослый. Тридцать два года. А ведешь себя как первокурсник после первой пьянки.

Стянул с себя футболку, швырнул ее в угол. Джинсы расстегнул, но снимать не стал, слишком много усилий. Окинул себя критическим взглядом. Ничего особенного. Обычный мужик. Чуть выше среднего роста.

Широкие плечи – спасибо тренажерному залу и хорошей генетике. Живот более-менее плоский, хотя последние три дня явно не способствовали поддержанию спортивной формы.

Короче, нормальный мужик. Если не считать похмельного вида, красных глаз и запаха перегара, небритой рожи и растрепанных волос.

Тут до меня дошло, что в комнате ужасно жарко. Не просто тепло, а именно жарко, как будто батареи работали на полную мощность, а окна были наглухо закрыты. Может, здесь где-то есть термостат? Климат-контроль?

Огляделся по сторонам. На стене висела какая-то панель с кнопками. Подошел ближе, попытался разобраться в иероглифах управления. «Температура», «Влажность», «Режим». Черт, а где тут просто кнопка: «Выключить этот ад»?

Нажал на кнопки наугад. Ничего не изменилось. Жара не спадала. Даже наоборот, стало еще душнее.

Ладно, забудь. Пойду умоюсь, а там видно будет.

Дверь в ванную была рядом. Толкнул ее, вошел внутрь и замер, пораженный. Это... это не ванная. Это храм гигиены. Огромная ванна, отдельная душевая кабина размером с небольшую комнату, двойная раковина, зеркала в полстены, куча полочек с дорогой косметикой.

Алла бы оценила. Она всегда любила такие вещи: спа-процедуры, пену для ванн, ароматические свечи и прочую женскую ерунду.

Стоп. Не думать об Алле. Она в прошлом. Забыть. Выбросить из головы. Двигаться дальше.

Подошел к раковине, включил холодную воду и с наслаждением подставил лицо под струю. Вода была обжигающе холодной, бодрящей, отрезвляющей. Умывался долго и тщательно, смывая с себя пот, грязь и остатки безумия.

Потом набрал полную пригоршню воды и выпил прямо из ладоней. Потом еще. И еще. Кажется, я выпил литра два, прежде чем жажда немного утихла.

Поднял голову, посмотрел на свое отражение в зеркале. Боже, я выглядел ужасно. Волосы торчали во все стороны, глаза покраснели, щетина уже почти превратилась в бороду. На лице отпечатки подушки.

Красавчик. Секс-символ. Мечта любой женщины.

Усмехнулся сам себе. Ну ничего, Вася. Через пару дней придешь в себя, отоспишься и будешь как огурчик. А пока переживи это похмелье. Как-нибудь.

Вышел из ванной. В спальне по-прежнему было невыносимо душно. Нужен был свежий воздух. Срочно. Иначе я просто задохнусь здесь.

Решил пройтись по шале, проветрить голову, разобраться, где что находится. И главное – найти эту чертову батарею или кондиционер, из-за которых моя спальня превратилась в финскую сауну.

Вышел в коридор, надо же, я даже как-то поднялся на второй этаж. Мягкий свет настенных бра приятно щадил глаза после яркой ванной комнаты. Коридор был небольшим, с двумя дверьми, не включая дверь в мою спальню. Лестница вниз, все выглядело дорого и стильно. Темное дерево, светлые стены, какие-то картины с горными пейзажами.

Оглядываясь по сторонам, шел вперед, в голове все еще стоял шум, во рту сушило и…

Глава 5

Девушка? В моем шале? Голая? Только что я видел голую незнакомую девушку. Которая явно не была готова к встрече со мной.

Значит...

Да ладно. Нет, нет, так бывает только в кино. Это не мое шале или мое? Так, теперь осталось, как в советском фильме, встретить Новый год с какой-нибудь Надей из Ленинграда.

Думай, Вася, думай, тебе голова дана не только коньяк в глотку вливать. Вспомнил, как пьяным прилетел на курорт. Как ругался с девушкой на ресепшене. Как она пыталась мне что-то объяснить, а я просто махнул рукой, выхватил ключ и пошел искать свой домик.

Кажется, седьмой? Или семнадцатый? А может, вообще двадцать седьмой?

Блядь. ДА БЛЯДЬ!

Скорее всего, я вломился не в то шале. Просто взял и заселился в чужой домик, потому что был слишком пьян, чтобы прочитать цифры на табличке. А теперь здесь оказалась законная жительница. Которая, судя по всему, принимала ванну.

И вышла голая, расслабленная, счастливая. А тут я. Пьяный мужик в расстегнутых джинсах, от которого разит перегаром.

Охренеть просто! Вася, ты герой!

Медленно провел ладонью по лицу. Голова раскалывалась, желудок скрутило. В горле снова пересохло. И ко всему этому добавилось новое чувство – стыд. Я редко его испытываю, но сейчас это именно тот случай, когда для него пришло время.

Нужно было что-то делать. Извиниться. Объяснить. Уйти в другое шале. Шагнул к двери, за которой она заперлась, открыл рот, чтобы что-то сказать...

И в этот момент везде одновременно погас свет. Абсолютно везде. Сразу. Как будто кто-то щелкнул гигантским выключателем. Коридор погрузился во тьму. Лишь слабый лунный свет проникал в окна, отбрасывая причудливые тени на стены.

– Ты что, серьезно? – пробормотал в пустоту. – Именно сейчас, да?

Сначала голая девица, теперь отключение света. Может, еще землетрясение случится? Или метеорит упадет для полного комплекта? Нет, лавина, должна быть снежная лавина, я в горах.

За дверью раздался испуганный всхлип. Девушка явно испугалась еще больше. Наверное, подумала, что я специально выключил свет, чтобы напасть на нее, я же маньяк. Сто процентов – она именно так обо мне и подумала.

Нужно было действовать, не мог я просто стоять здесь в темноте. К тому же, если не включить свет, в шале скоро станет холодно. А я не хотел замерзнуть насмерть в первый же день отпуска, пусть и с голой красоткой.

Спустился по лестнице на ощупь, держась за перила. Темнота была почти полной, даже лунный свет не проникал через большие окна гостиной, за окном бушевала метель. И она, судя по всему, усилилась, снег яростно бил в стекла.

Прошел мимо камина в гостиной, нужно было найти фонарик или хотя бы свечи. Пошарил на кухне, наугад выдвигая ящики. В третьем нашел фонарик, старый, тяжелый, явно из тех времен, когда их делали из металла, а не из китайского пластика.

Нажал на кнопку. Тусклый желтый луч пробился сквозь темноту. Батарейки почти сели, но это лучше, чем ничего. Могли бы что-то приличное положить за такую цену, которую я отвалил за этот курорт.

Теперь нужно было разобраться с электричеством. Щиток, скорее всего, где-то снаружи. Или в подсобке. В таких шале всегда есть техническое помещение.

Огляделся: кухня, гостиная, лестница наверх. А дальше... коридор, ведущий куда-то вглубь домика. Пошел туда, держа фонарик перед собой. Коридор привел к небольшой двери, толкнул, она поддалась.

Это было техническое помещение. Маленькое, с кучей всякого хлама: лыжи, коньки, ящики с инструментами. Корзина с какими-то тряпками и... одноразовыми тапочками? Взял их, нужно было хоть что-то на ноги надеть. Нашел еще одну дверь, судя по всему, выход на задний двор.

Надел тапочки, они оказались дешевые, тонкие, из какого-то синтетического материала. Но выходить на мороз босиком я точно не собирался.

Толкнул заднюю дверь, она со скрипом открылась. Холод ударил в лицо с такой силой, что я невольно отшатнулся. Метель разыгралась вовсю, снег летел горизонтально, ветер выл, как стая голодных волков.

– Ни хрена себе, – выдохнул, глядя на снежную бурю.

Но отступать было поздно. Нужно было понять, что случилось со светом. Может, пробки выбило. Или электричество отключилось на всем курорте?

Шагнул за порог, снег тут же залепил лицо, ветер чуть не сбил с ног. Я прищурился и направил фонарик вперед. Луч света едва пробивался сквозь снежную завесу. Господи, надо было хоть что-то накинуть на себя, а не в одних джинсах и тапочках выходить на улицу.

Огляделся, пытаясь привыкнуть к темноте. И тут заметил, что темно везде. Не только в шале. Везде. Все соседние домики погружены во тьму. На склонах не видно огней подъемника. Даже главное здание курорта, которое должно было светиться гирляндами, стояло темным силуэтом на фоне метели.

На всей территории отключилось электричество.

– Ну офигенно просто, – пробормотал, поворачиваясь к двери.

И тут порыв ветра ударил с такой силой, что дверь вырвалась у меня из рук и...

ХЛОП!

Захлопнулась. Резко. Громко. Окончательно.

Застыл на месте, все еще держа фонарик в руке и глядя на закрытую дверь. Секунду я просто стоял, надеясь, что это какая-то ошибка. Что дверь сейчас откроется сама. Что это какой-то дурацкий сон.

Затем медленно протянул руку, попытался повернуть ручку.

Заперта.

Потянул сильнее. Ручка не поддавалась. Обычный механический замок – защелкнулся, когда дверь захлопнулась.

– Нет, – сказал вслух. – Нет-нет-нет, только не это.

Потянул еще раз. Потом еще. Потом ударил в дверь кулаком, хотя прекрасно понимал, что это бесполезно. Дверь была заперта. Изнутри. А я остался на улице.

В расстегнутых джинсах. С голым торсом. В одноразовых тапочках. Посреди метели. Без ключей. Без телефона. Без мозгов. При минус хрен знает скольких градусах.

Я стоял во дворе под снегопадом и постепенно осознавал масштабы катастрофы. Знаете, что самое смешное? Еще вчера моей главной проблемой была измена девушки. Разбитое сердце. Три дня пьянки.

Глава 6

Тьма навалилась как тяжелое одеяло. Густая, непроницаемая, враждебная. Я стояла посреди спальни, сжимая в руке фен, и пыталась не паниковать. Получалось плохо.

Он выключил свет. Это он. Специально. Чтобы напасть в темноте. Господи, господи, как жить, кругом одни извращенцы!

Сердце колотилось так громко, что казалось, его стук разносится по всему шале. Глаза постепенно привыкали к темноте. Фен. Я посмотрела на фен в своей руке, орудие для самообороны сомнительное. Да, он тяжелый. Да, им можно ударить по голове. Но он черный, и в темноте я его даже не увижу, когда буду замахиваться. К тому же шнур путается под ногами.

Нужно что-то другое. Что-то более... основательное и …

Взгляд упал на комод у окна. Там едва я смогла различить силуэт статуэтки – оленя с ветвистыми рогами. Новогоднее украшение, я видела его, когда заселялась, и еще подумала: какой милый парнокопытный.

Сейчас он не казался милым. Он казался тяжелым.

Бросила фен на кровать, на цыпочках подкралась к комоду. Схватила оленя обеими руками. Тяжелый, килограмма на два. Бронзовый или латунный, с острыми рогами и массивным основанием.

Идеально. Теперь у меня есть рождественский олень. Санта бы гордился, потом дам ему имя.

Телефон. Точно, нужен телефон. Даже если он разрядился, вдруг он высохнет и включится? Вдруг там есть хоть какая-то связь? Вдруг я смогу вызвать помощь?

Прижав оленя к груди, я прокралась обратно в ванную. Там было еще темнее, свечи, которые я зажгла для создания романтической атмосферы, давно погасли.

Романтическая атмосфера. Ха. Единственный мужчина, который видел меня голой за последний год, это маньяк из коридора. Прекрасно.

Нашла телефон, нажала кнопку включения. Пожалуйста, ну хоть сейчас включись. Ничего. Еще раз. Экран мигнул. Засветился! На секунду я почувствовала такое облегчение, что чуть не расплакалась.

А потом увидела надпись: «Нет сети». Конечно. Конечно же, нет сети. Мы в горах, посреди метели, на всем курорте отключилось электричество, откуда тут взяться связи?

«Хрустальный пик» – место, где ваши кошмары становятся реальностью, а реальность – кошмаром. Добро пожаловать!

Попробовала набрать 112. «Экстренный вызов недоступен». Даже спасатели меня бросили. Замечательно. Просто замечательно. Ладно. План Б. Какой там был план Б? А, точно – не умереть.

Сунула телефон в карман халата. В одной руке бронзовый олень, в другой пустота и отчаяние. С таким арсеналом можно идти на войну. Вернулась в спальню. Прислушалась.

За дверью было тихо. Подозрительно тихо. Ни шагов, ни дыхания, ни скрипа половиц. Только вой ветра за окном и стук снега в стекла.

Может, он ушел? Может, испугался моего визга и сбежал? Может, мне все это приснилось?

Хотя какой там сон, я отчетливо помнила его лицо. Темные глаза, щетина, растрепанные волосы. Голый торс с мускулами. Расстегнутые джинсы.

Фу!

Стоп. Почему я запомнила его мускулы? Серьезно, Аврора? Тебя чуть не изнасиловали, а ты разглядывала его пресс?

В свою защиту скажу: он был прямо передо мной. Сложно было не заметить. Это не оправдание, и ты это знаешь.

Ладно, хватит. Нужно действовать. Сидеть в темной комнате и ждать – не вариант. Если он все еще здесь, лучше узнать об этом сейчас. Если ушел, нужно забаррикадировать дверь. Или найти другое оружие. Или сбежать к соседям. Или...

Или перестать строить планы и просто выйти.

Глубоко вдохнула. Медленно повернула ручку. Приоткрыла дверь на щелочку и выглянула в коридор. Пусто. Темно. Я босиком ступила на деревянный пол, он был холодный. Ледяной, если честно. Без отопления шале быстро остывало.

Влажные волосы прилипли к шее, с них капала вода, оставляя на полу темные пятна. Халат, хоть и махровый, не особо согревал. Я дрожала то ли от холода, то ли от страха, то ли от всего сразу.

Пошла по коридору, прижимая оленя к груди. Каждый шаг давался мне с трудом, пол скрипел, и мне казалось, что этот звук разносится по всему дому, выдавая мое местоположение.

«Внимание, внимание! Жертва покинула укрытие и направляется к лестнице! Всем маньякам приготовиться!»

Иногда я ненавижу свой внутренний голос.

Добралась до лестницы. Прислушалась. Тишина. Только вьюга за окном выла все сильнее, швыряя снег в стекла с яростью обиженного ребенка.

Начала спускаться, держась одной рукой за перила. Ступеньки предательски громко скрипели в этой мертвой тишине. Я замирала после каждого звука, ожидая, что из темноты выскочит он.

Но никто не выскочил.

Может, мне правда показалось? Галлюцинации от вина? Стресс? Переутомление?

Хотя какое там вино, после такого выброса адреналина я была трезвее монашки на воскресной службе. Алкоголь выветрился из организма за секунду, оставив после себя лишь ясность ума и животный ужас.

Спустилась на первый этаж, прошла через гостиную на кухню, держа оленя наготове. Готовая ударить при первом же шорохе. Кухня была пуста. На столе стояла открытая бутылка вина, рядом тарелка с остатками сыра. Все так, как я оставила. Никаких следов незваного гостя.

Может, позвать его?

Открыла рот и тут же закрыла. Нет, звать не стоит. Какая нормальная жертва станет звать своего потенциального насильника?

«Эй, мужик! Ты где? Выходи, я тебя оленем по башке огрею!»

Нет. Определенно нет. Это даже звучит глупо.

Вернулась в гостиную. Огляделась. Диван, кресла, журнальный столик, камин... и огромное панорамное окно, за которым бушевала метель. Подошла к окну, пытаясь разглядеть что-нибудь снаружи. Может, он выбежал на улицу? Может, сейчас бредет по снегу к соседнему шале? Может...

Прислонилась ближе к стеклу, вглядываясь в темноту. И в этот момент прямо перед моим лицом возникло ЭТО. Лицо. Мужское лицо. По ту сторону стекла.

Искаженное, облепленное снегом, с безумными глазами и открытым ртом. Он колотил кулаками в окно и что-то кричал – я не слышала слов, но видела, как яростно двигаются его губы.

Глава 7

Что может быть хуже, чем замерзнуть насмерть посреди метели в одних джинсах и одноразовых тапочках? Замерзнуть насмерть, зная, что за дверью сидит тупая курица, которая не соизволила открыть сразу!

Я стоял под этим проклятым окном, бил кулаками по стеклу и орал как ненормальный. Пальцы уже ничего не чувствовали, словно это были просто куски мяса, которыми я колотил по панорамному окну. Снег залеплял глаза, забивался в рот, в нос – везде. Ветер хлестал по голой спине так, будто природа решила наказать меня за все грехи разом.

А она стояла там, внутри, в теплом халатике, и просто смотрела на меня.

Как на экспонат в зоопарке. Как на какого-нибудь моржа, который выпрыгнул из проруби и теперь хлопает ластами по стеклу аквариума. Привет, детишки, я – морж Вася, и я сейчас сдохну от переохлаждения, а эта дура в халате и с рождественским оленем в руках...

Стоп. Олень? У нее в руках был олень? Бронзовый? С рогами, похожий на оружие из какого-нибудь хоррора про сумасшедших коллекционеров рождественских статуэток.

Охренеть.

Она собиралась защищаться от меня оленем. От меня, который еле стоял на ногах от холода и чьи яйца, простите за подробности, уже начали превращаться в ледяные шарики для виски.

Я показывал на дверь, орал, махал руками. Делал все, чтобы объяснить этой идиотке, что мне нужно внутрь. Сейчас! Немедленно! Пока я не превратился в сосульку, которую утром найдут местные спасатели и будут потом показывать туристам как достопримечательность: «А вот здесь, дамы и господа, замерз знаменитый московский идиот, который напился и вышел на мороз полуголым».

Секунды тянулись как часы. Как дни. Как вечность.

И наконец – наконец-то, блядь! – она пошла к двери. Медленно, осторожно, как будто там, за дверью, стоял не замерзающий человек, а какой-нибудь зомби из апокалипсиса.

Щелчок замка показался мне самым прекрасным звуком на свете. Я вообще не понимал, как он мог оставаться закрытым, если был электронным и работал от сети. Да, звук был прекраснее симфоний Бетховена. Прекраснее стонов Аллы в постели. Прекраснее всего, что я слышал за свои тридцать два года жизни.

Дверь открылась, я буквально ввалился внутрь. Ворвался, влетел. Не знаю, какой глагол подходит лучше, мое тело просто устремилось в тепло, как ракета на старте, не спрашивая разрешения у мозга.

Девушка отскочила к стене, прижимая к груди оленя. В глазах ужас пополам с праведным гневом. Халат распахнулся на груди, но ей, похоже, было все равно. Волосы мокрые, свисают сосульками. Вся дрожит то ли от страха, то ли от холода, который я принес с собой.

А я... Я стоял посреди прихожей, весь в снегу, трясся, как эпилептик, и пытался вспомнить, как разговаривать. Зубы стучали так громко, что я сам себя не слышал.

– Т-т-ты совсем, т-т-тупая овца?! – выдавил сквозь стук зубов. – Или г-глухая?! Б-безмозглая курица!

Да, я знаю. Не самое галантное приветствие. Не то, что пишут в учебниках по этикету. Но, простите, я чуть не умер от переохлаждения, пока эта дура решала, открывать мне или нет. Пока она там, в тепле, разглядывала меня через окно, как какую-то музейную витрину.

– Что? Я... Я... – она пыталась что-то сказать, но слова застревали у нее в горле.

– Что – ты?! – рявкнул, сам удивился, сколько злости было в этом хрипе. – Какого хрена ты сразу не открыла?! Я там чуть не сдох! Ты это понимаешь?! С-сдох!

Она попятилась еще дальше, прижимаясь к стене. Олень в ее руках угрожающе качнулся в мою сторону. Типа предупреждение. Типа: сделаешь еще шаг, и я проломлю тебе башку этими рогами. Было бы смешно, если бы я не чувствовал, как мои внутренние органы медленно превращаются в лед.

– Тепло, мне нужно тепло!

Она молча указала оленем куда-то в сторону гостиной. Там, в глубине комнаты, виднелся силуэт камина. Большого, красивого, с кучей дров рядом. И абсолютно, блядь, холодного.

Рванул туда, оставляя за собой мокрые следы и комья снега. Ноги не слушались, колени подгибались. Дрожь сотрясала все тело такими волнами, что казалось, я вот-вот развалюсь на части.

– Стой! – раздался голос за спиной. – Ты вообще кто такой?! Что ты делаешь в моем шале?! И с какого перепуга я курица и овца?

Резко обернулся. Она стояла в дверном проеме, все еще сжимая оленя, смотрела на меня так, словно я был тараканом, выползшим из-под плинтуса в самый неподходящий момент.

– Твоем шале? – переспросил, в голосе прозвучала истерика. – ТВОЕМ?! Это МОЕ шале, дорогуша! Я заплатил за него кучу денег! Это я должен спрашивать, какого хрена ТЫ здесь делаешь!

– Это мое шале! – она взвизгнула так пронзительно, что у меня заложило уши. – У меня есть ключ-карта! И бронь! Номер семь!

Номер семь.

Черт.

Я вспомнил, как пьяным получал ключ на ресепшене. Как девушка пыталась мне что-то объяснить, а я отмахивался. Как шел по территории курорта, считая домики... Или не считая? Может, я просто ввалился в первый попавшийся?

Да какая, к черту, разница сейчас?! Я умираю от холода!

– Разберемся потом! – отрезал, падая на колени перед камином. – Сейчас мне нужно не сдохнуть, понимаешь?! Потом будем выяснять, чье это шале, кто куда заселился и кто кому должен!

Руки не слушались. Пальцы онемели настолько, что я едва мог их согнуть. Схватил полено – оно выскользнуло и упало на пол. Попробовал снова. Опять уронил.

– Твою мать! – ударил кулаком по каминной решетке, и боль на секунду отрезвила меня. – Твою же мать!

Рядом с камином стояла бутылка с жидкостью для розжига. Схватил ее, сорвал крышку зубами, руки были бесполезны, начал поливать дрова. Щедро. Очень щедро. Наверное, слишком щедро, но мне было все равно. Мне нужен был огонь. Сейчас. Немедленно.

– Эй, – голос девушки донесся откуда-то сбоку. – Может, не стоит столько лить...

– Заткнись! – огрызнулся, шаря по карманам. Зажигалка. Где моя зажигалка? Я всегда ношу ее с собой, хотя уже три года не курю. Привычка. Нашел! Слава богу, нашел!

Глава 8

Что может быть ужаснее после того, как вы увидели голого незнакомца в своем шале, утопили телефон, упали в ванну, а потом впустили снежного человека, который чуть не спалил дом дотла?

Правильно. Осознание того, что этот придурок никуда не денется.

Сижу в своей спальне, прижавшись спиной к двери, и слушаю, как он внизу орет что-то про коньяк. Курица. Овца. Безмозглая.

Спасибо, мужчина, очень приятно. Я тебя тоже люблю. И это твоя благодарность за спасение? Нет, надо перестать быть такой доброй.

Сердце все еще колотится как бешеное, хотя прошло уже минут десять с тех пор, как я заперлась здесь. Рождественский олень все еще в руках, как единственный свидетель позора и единственное оружие против того психа внизу.

Хотя, если честно, он не похож на психа. На алкаша – да. На придурка, который не умеет читать номера на табличках, – определенно. Но на психа-убийцу? Я совсем не разбираюсь в психах, вот в бабниках – да, это мой конек.

Психи-убийцы обычно не орут про коньяк. Они тихо подкрадываются, открывают дверь топором и говорят: «Где ты, малышка?». Этот же просто лежит у камина, греется и надрывается, требуя алкоголь.

Точно алкаш.

Стоп, Аврора. Почему ты вообще анализируешь поведение этого мудака? Да потому что ты заперта здесь, в темной комнате, без телефона, без связи, без электричества, и единственное, что тебе остается, это размышлять о странностях жизни, задавать самой себе вопросы и тут же отвечать на них.

Прислушалась. Внизу стихло. Больше никаких воплей про коньяк и курицу. Может, он отключился? Потерял сознание от переохлаждения? Или просто заснул от усталости? Или сгорел в камине?

А может, он подкрадывается к лестнице прямо сейчас. На цыпочках. С маниакальной улыбкой на лице. Готовый выбить дверь и...

И что? Что он сделает? Изнасилует? Украдет оленя? Захихикала. Нервно. Истерично. Зажала рот ладонью, но смех все равно прорвался – приглушенный, задыхающийся, граничащий с рыданиями. Боже, какого хрена со мной происходит?

Три дня назад моей главной проблемой были Кирилл-козел и рыжая сучка. Я думала, что это худшее, что может со мной случиться. Что ничего хуже уже не будет.

А теперь я заперта в темной спальне горного шале, а внизу на полу лежит полуголый незнакомец, который видел меня без одежды и считает курицей и овцой. Просто великолепно. Просто идеально. Именно так я и планировала провести новогодние каникулы.

Встала, подошла к окну. Метель не утихала. Снег летел горизонтально, ветер выл, деревья гнулись под порывами. Нигде ни огонька – весь курорт погрузился во тьму. Даже главное здание не светилось.

Значит, дело не в этом шале. Отключение электричества общее. На всей территории. Может, упало дерево на линию? Или буря повредила трансформатор? Хрен его знает. Я не электрик.

Главный вопрос был другим: что мне делать?

Вариант первый: остаться здесь, в спальне, и ждать утра. Закутаться в одеяла, потому что без электричества шале начнет остывать, и молиться, чтобы этот псих внизу не решил меня убить.

Вариант второй: спуститься вниз и разобраться с ситуацией как взрослый человек. Выяснить, кто из нас прав, кто ошибся при заселении и кому придется съезжать.

Вариант третий: выпрыгнуть в окно, добежать до соседнего шале и попросить там помощи.

Последний вариант был самым идиотским, потому что: а) я на втором этаже, б) снега по колено, в) я в халате и босиком, г) до ближайшего домика метров сто, и я замерзну быстрее, чем туда добегу.

Значит, остается вариант первый. Разумная Аврора говорила: «Останься здесь. Подожди утра. Не рискуй».

И на этот раз я послушалась разумную Аврору. Потому что после Кирилла у меня была очень низкая мотивация разбираться с кем-либо из мужского пола. А уж тем более с полуголым придурком, который орет про курицу и коньяк.

Снова прислушалась к звукам за дверью. Тишина. Значит, он там. Внизу. Один. И я здесь. Наверху. Одна. До утра как-нибудь дотянем.

Сняла влажный халат, бросила его на стул. Босиком подошла к чемодану, который так и стоял в углу нераспакованный. Присела на корточки, начала шарить в темноте, пытаясь на ощупь найти пижаму.

Руки натыкались на свитера, джинсы, белье. Косметичка. Книга. Зарядка от телефона (ирония судьбы). Еще один свитер. И наконец – мягкая фланелевая ткань. Пижама! Слава богу.

Быстро натянула штаны – теплые, уютные, с каким-то идиотским принтом в виде оленей (опять олени, мать их). Потом футболку с длинным рукавом. Тоже теплую, тоже фланелевую. На груди надпись: «Sleigh all day». Подарок от подружек на прошлое Рождество.

Стало немного теплее. Не сильно, но хотя бы не мокро.

Схватила с кровати одеяло, закуталась в него, как в кокон. Взяла оленя, который все это время лежал на кровати, – молчаливый свидетель моего позора.

– Ну что, дружок? – пробормотала ему. – Похоже, ты пока не пригодился. Но ночь только началась.

Забралась на кровать с оленем в обнимку. Натянула одеяло до самого подбородка. Холодно. Очень холодно, тепло от камина внизу явно сюда не доходило. Зубы стучали. Ноги мерзли даже под одеялом. Прижала к себе оленя покрепче, его бронзовый корпус был ледяным, но хоть какая-то компания.

Интересно, как он там? Этот придурок внизу? Тоже замерзает? О, нет, ему тепло у камина. Не думать об этом. Не твоя проблема, Аврора. Закрыла глаза, попыталась расслабиться, но мысли крутились в голове, как белки в колесе.

День был длинным. Очень длинным. Самым длинным в моей жизни.

Задержка рейса. Перелет. Орущий младенец. Храпящий мужик с одеколоном. Приезд на курорт, ванна с вином (самое приятное из списка). Столкновение в коридоре, голый мужчина (кстати, торс у него что надо). Утопленный телефон, падение в ванну, отключение света. Снежный человек за окном (очень даже секси такой человек). Почти пожар (все, занавес, антракт).

И вот я здесь, лежу в темной спальне, прижимая к себе рождественского оленя как последний оплот против безумия. Первый день новогодних каникул. Ура, блядь.

Глава 9

Солнце светило прямо в глаза, яркое и назойливое. Было жарко, очень жарко. И пить хотелось так, словно я неделю шел по пустыне Сахара без воды.

Открыл глаза, сощурился, моргнул, попытался понять, где я, кто я и что со мной происходит. Голова раскалывалась, во рту был отвратительный привкус – смесь коньяка и винограда. Медленно, очень медленно начал соображать.

Горы. Курорт «Хрустальный пик». Шале. Блондинка. Сиськи. Прогулка в метель. Снова блондинка. Сиськи. Холод. Огонь. Вино. Кровать.

А, да, как говорится, очень интересно, но ничего не понятно. События прошлой ночи обрушились снежной лавиной. Как же, помню. Сначала было до слез смешно, потом неловко, потом... черт, а что потом? Кажется, я решил совершить героический поступок и выйти на улицу в метель.

Потом чуть там не окочурился, потом камин и остатки коньяка. Потом... туман. В памяти полная каша.

Надеюсь, я не натворил глупостей. Хотя, судя по тому, что я проснулся один в своей постели, а не связанный скотчем где-нибудь в подвале, все обошлось.

Сел на кровати, голова закружилась. Стоп. Подождите. Я в джинсах. На простынях. Кто спит в джинсах?! Это же издевательство над комфортом! Над всеми принципами цивилизованного человека!

Спустил ноги с кровати, потряс головой, пытаясь прогнать остатки похмелья. Встал, подошел к окну, распахнул его настежь.

И охренел.

Никакой бури. Вообще. Ни ветра, ни метели, ни апокалиптического снегопада, как вчера. Снег искрился под ярким солнцем, как рассыпанные бриллианты. Курорт «Хрустальный пик» сверкал во всей своей рождественской красе. Елки в снегу, фонари, дымящиеся трубы домиков – картинка с открытки для туристов.

Морозный воздух ударил в лицо, мгновенно прочистив мозги. Хорошо. Бодряще. Легкие наполнились чистым горным воздухом вместо застоявшегося перегара.

И тут меня накрыло воспоминание о вчерашней блондинке. Как она стояла в коридоре в халате, растрепанная, взъерошенная, но сексуальная. Кстати, у нее классные сиськи. Не большие и не маленькие, в самый раз. Наверное, упругие. И попка... да, попка тоже ничего.

Вася, ты свинья. Но свинья честная.

Закрыл окно, направился в ванную. Снял с себя эти проклятые джинсы (как я вообще умудрился в них заснуть?), бросил на пол. Туда же полетела футболка, встал под душ.

Горячая вода смыла остатки вчерашнего «кайфа» и привела мысли в порядок. Интересно, как это я не простыл вчера после такого экстремального закаливания? Но организм, видимо, справился. Хорошо, значит, сибирские гены дают о себе знать. Дед не зря говорил: «Василий, настоящий мужик должен купаться в проруби и не кашлять».

Намылился, смыл, ополоснулся холодной водой для бодрости. Вышел из душа, взял полотенце, вытерся, накинул другое на плечи. Надел чистые боксеры и домашние штаны. Глянул на себя в зеркало. Неплохо.

Волосы торчат в разные стороны, щетина отросла больше обычного, но это добавляет брутальности. Желудок заурчал, как сердитый медведь, надо поесть и срочно. А то от голода настроение окончательно испортится.

Вышел из ванной в коридор. И замер.

Внизу точно кто-то был. Слышно было, как там что-то гудит, журчит. Наверное, кофемашина. И кто-то пел что-то веселенькое, новогоднее. Блондинка? Моя соседка? Та самая, с сиськами?

Осторожно спустился по лестнице, стараясь не шуметь. Остановился у входа на кухню, прислонился к косяку. Отличный обзор, а меня не видно.

И началось шоу.

Сначала я увидел ноги. Длинные, стройные, загорелые. Черт. Вот это ноги. Такими ногами можно задушить мужчину. И он умрет счастливым.

Потом увидел попку. Упругую, аппетитную, в розовых шортиках, которые облегали каждый изгиб так, что не оставляли простора для воображения. Хотя простор для воображения и не нужен, и так все прекрасно видно.

Попка покачивалась, когда она двигалась по кухне. Гипнотически. Завораживающе.

Выше были распущенные светлые волосы. Они волнами рассыпались по плечам и спине, и в них играли солнечные лучи, падавшие из окна. Они блестели, как шелк, так и хотелось их потрогать. Запустить пальцы. Слегка потянуть...

Стоп, Вася. Контролируй себя.

Девушка стояла спиной ко мне у кофемашины и что-то напевала себе под нос. Что-то про хлопушки и игрушки, какая-то попса. Девчонки всегда напевают попсу. Она покачивалась в такт мелодии, и это покачивание... боже. Это покачивание бедрами должно быть запрещено в приличном обществе.

Она потянулась за чем-то на верхней полке, шорты задрались еще выше. Я увидел краешек кружевных трусиков. Белых. Невинных. И внизу живота тут же разлилось знакомое тепло. Легкое возбуждение.

Ну привет, дружок. Давно не виделись.

Блондинка повернулась боком, потом чуть развернулась, и я увидел ее профиль. Тонкая шея, изящный подбородок, аккуратный носик. Лицо без макияжа, естественное, но чертовски красивое. А главное, я увидел, как сквозь белую футболку просвечивают соски. Четко. Явно. Без всяких сомнений.

Футболка тонкая, почти прозрачная, соски отчетливо видны сквозь ткань. Темные кружочки ареол, упругие бугорки сосков. Размер груди самый подходящий. Не огромный и не маленький. Ровно такой, чтобы помещалась в мужскую ладонь.

Хорошо. Очень хорошо. День начинается превосходно.

Я стоял и смотрел, как она возится на кухне, наливает кофе, помешивает что-то в чашке. Каждое движение было грациозным, женственным, как танец. Она явно не подозревала, что за ней наблюдают, поэтому вела себя естественно. Расслабленно, сексуально, хотя, наверное, и не собиралась быть сексуальной.

А еще я думал о том, что вчера точно что-то напутал с домиками. Точно не специально, потому что сейчас, глядя на блондинку в розовых шортиках на кухне, я понимал: мне здесь нравится. Очень нравится. И я никуда отсюда не уеду.

Ни за что.

Даже не пойду никуда разбираться, мне и так все нравится, останусь здесь. В этом шикарном шале с видом на горы, камином, джакузи и... этой девочкой в сексапильных шортиках.

Глава 10

Ничто не может испортить мне сегодняшнее утро. НИЧТО.

Кухня в шале прекрасная, современная и, что немаловажно, с запасом кофе, хорошего кофе, а я в нем знаю толк. Я надела мои любимые розовые шортики и варю долгожданный кофе, и мне хорошо.

Нет, не просто хорошо – мне ОТЛИЧНО.

Солнце заливает кухню ярким светом, за окном сверкает снег, электричество и отопление работают, и даже джакузи нагрелось до идеальной температуры. После вчерашнего кошмара с отключением света это настоящее чудо.

Я приняла самый божественный душ в своей жизни. Горячий, долгий, с ароматной пенкой. Помыла голову, намазалась кремом с запахом ванили. Словом, привела себя в порядок после вчерашней катастрофы.

Крадучись вышла в коридор, там никого не было. Спустилась на первый этаж, и – тоже никого. Только пустая бутылка из-под вина валяется у камина, красноречиво напоминая о вчерашних «подвигах» моего соседа-алкаша.

– Придурок, – бормочу себе под нос, наливая кофе в кружку с надписью «Хрустальный пик твоей мечты». – Конченый дебил. Скотина пьющая.

Но я должна быть выше этого. Мне плевать. Пусть спит там, где упал. А я сегодня пойду в административный корпус и устрою им там настоящий разнос. Потребую немедленно выселить этого алкоголика. Пригрожу судом, скандалом, плохими отзывами в интернете.

У меня есть рычаги давления, в конце концов, попрошу папу, он умеет закатывать в асфальт что угодно. Ведь я им ничего не должна. Я заплатила за ОТДЕЛЬНОЕ шале, а получила какого-то соседа, пристрастившегося к алкоголю и эксгибиционизму.

Делаю глоток кофе – божественно. Крепкий, ароматный, именно такой, как я люблю. Закрываю глаза, наслаждаясь моментом.

Впервые за несколько дней во мне зарождается что-то похожее на оптимизм. Может быть, эти каникулы еще можно спасти? Может быть, стоит расслабиться и просто наслаждаться горами, снегом и тишиной?

Напеваю какую-то новогоднюю песенку – что-то про хлопушки и игрушки. Немного танцую, покачивая бедрами в такт мелодии. Рядом никого нет, можно быть собой.

Тянусь за сахаром на верхнюю полку. Шорты задираются, но мне все равно – я же одна. Поправляю волосы, смотрю в окно на заснеженные горы. Красота невероятная. Почти как в сказке.

Поворачиваюсь, чтобы взять ложечку, и...

И вижу ЕГО.

Он стоит в дверном проеме. Полуголый. СНОВА. В одних домашних штанах и с полотенцем на плечах. Мокрые волосы торчат в разные стороны, на лице щетина, как у дровосека из леса. А он смотрит на меня. Внимательно так смотрит. Изучающе.

А я понимаю, что он видел ВСЕ. Мои танцы, мое покачивание бедрами, мои шорты, которые задирались, когда я тянулась за сахаром.

– А-А-А-А-А-А! ЧТО... ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?!

От ужаса и возмущения кружка выскальзывает из рук. Кофе! Мой прекрасный кофе! Все летит к чертовой матери, разбиваясь об пол с противным звоном.

– А-А-А-А-А! – кричу еще громче, хватаю первое, что попадается под руку.

Сковорода. Тяжелая чугунная сковорода, которой можно запросто размозжить череп этому извращенцу.

– Стой-стой-стой! – поднимает он руки, пытаясь изображать невинность. – Спокойно!

СПОКОЙНО? Он серьезно говорит мне быть спокойной после того, как подглядывал за мной, как последний маньяк?

– СПОКОЙНО?! – ору во всю мочь, размахивая сковородкой. – ТЫ ПОДГЛЯДЫВАЛ ЗА МНОЙ!

– Я просто... спустился позавтракать, – бормочет он, не отводя глаз от сковороды в моих руках. – А ты кричишь, как будто я маньяк какой-то.

– А ТЫ НЕ МАНЬЯК?!

И тут этот урод осматривает меня с ног до головы. Медленно. Внимательно. Оценивающе. Как товар на рынке. Мне становится дико неловко – я же в коротких шортах и тонкой футболке, практически голая!

А он стоит и... улыбается. УЛЫБАЕТСЯ! Этот ублюдок получает удовольствие от моего унижения!

– А ты красивая, когда злишься, – говорит он со своей мерзкой ухмылкой. – Особенно в этих шортиках.

Замираю. Он что, серьезно? ОН ЧТО, СЕРЬЕЗНО?

– ЧТО ТЫ СКАЗАЛ? – шиплю сквозь зубы, сжимая сковородку так, что костяшки пальцев белеют.

– Что слышала, – пожимает плечами этот наглец. – Кстати, у тебя отличная попка. И сиськи ничего.

Все. Мой мозг отключается. В глазах красная пелена. Я готова его УБИТЬ. Размазать по стенке. Превратить в фарш.

– УРОД! ИЗВРАЩЕНЕЦ! СВИНЬЯ!

Изо всех сил замахиваюсь сковородкой. Он пригибается, и она со свистом пролетает над его головой. Черт! Промахнулась!

– Эй, спокойнее! – кричит он, отступая. – Это был комплимент!

– КОМПЛИМЕНТ?! ДА ТЫ ВООБЩЕ ОХРЕНЕЛ?!

Но вместо того, чтобы убраться восвояси, этот псих делает нечто совершенно неожиданное. Он отбрасывает полотенце и направляется ко мне. Быстро. Решительно.

– Тебе пора остыть, малышка, а то я так калекой останусь.

– НЕ СМЕЙ КО МНЕ ПРИКАСАТЬСЯ! – ору, отступая к кухонному острову.

Но он не слушает. За секунду он преодолевает расстояние между нами, хватает меня за талию и... И поднимает на руки.

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! ОТПУСТИ! ПОМОГИТЕ! НАСИЛУЮТ!

Но этому кретину плевать на мои крики. Он несет меня через гостиную к выходу.

– ПОСТАВЬ МЕНЯ! Я ВЫЗОВУ ПОЛИЦИЮ! Я...

Холодный воздух бьет в лицо. Мы на улице. На снегу. В мороз. А я в шортах и футболке!

– ТЫ СОВСЕМ СДУРЕЛ?! ЗДЕСЬ МИНУС ПЯТНАДЦАТЬ!

И тут он меня отпускает. Я лечу в сугроб, снег попадает за шиворот, в шорты, просачивается сквозь футболку. ХОЛОДРЫГА!

– ТЫ ПСИХ! – кричу, пытаясь выбраться из сугроба. – ТЫ БОЛЬНОЙ НА ВСЮ ГОЛОВУ!

А он стоит надо мной, довольный собой, как кот, съевший канарейку.

– Остыла? – спрашивает, а потом разворачивается и уходит обратно в дом.

УХОДИТ! Бросает меня в сугробе и уходит! Я в шоке. В ступоре. В ярости. Сижу в снегу, дрожу от холода и не могу поверить в происходящее. Этот... Этот скот вынес меня на улицу в одних шортах, швырнул в сугроб и ушел как ни в чем не бывало!

Но я не собираюсь сидеть здесь и мерзнуть из-за прихоти какого-то психопата. Выбираюсь из сугроба, одежда мокрая, футболка прилипла к телу, зуб на зуб не попадает от холода. Но злость придает сил.

Глава 11

Провожаю взглядом разъяренную блондинку, которая с достоинством императрицы поднимается по лестнице. Попка в мокрых шортах гипнотически покачивается. Футболка прилипла к спине, подчеркивая каждый изгиб. Даже злая и мокрая она чертовски хороша.

Вася, ты поступил как последняя свинья. Это, если что, мой внутренний голос.

Да, поступил. Бросить девушку в сугроб в одних, можно сказать, трусах – это перебор даже для меня. Но она была готова размозжить мне череп сковородкой! Сковородкой! А я всего лишь сделал комплимент. Ну, может, не самым деликатным способом, но все же комплимент.

А потом... когда она размахивала этой чугунной дубиной, ее грудь колыхалась под тонкой футболкой, щеки пылали от гнева, глаза сверкали. Она выглядела так сексуально, что я просто не мог не прикоснуться к ней. Конечно, я мог заставить ее замолчать по-другому. Например, поцеловать. Прижать к стене и целовать до потери сознания.

Хорошая идея, Вася. Тогда она точно вызвала бы полицию и обвинила бы тебя в домогательствах. И тебя вышвырнули бы отсюда быстрее, чем ты успел бы сказать «извини».

А это не входило в мои планы. Совсем не входило. План был прост: забыть Аллу и этого придурка Игоряна. Отдохнуть. Расслабиться. Может, даже подумать о будущем без них. Закадрить как можно больше девчонок, оторваться.

И этот план начинает работать. С утра я не думал о своей несостоявшейся невесте и о бывшем друге. Я думаю о разгневанной кошечке наверху, которая сейчас, наверное, строит планы моего медленного и мучительного убийства.

Надо идти мириться.

Да. Определенно стоит. Иначе оставшиеся дни превратятся в войну на истощение, а мне это ни к чему. К тому же, если честно, мне любопытно узнать, как ее зовут. И посмотреть, какая она, когда не размахивает сковородкой.

Допиваю остатки кофе – действительно отличного кофе – и принимаюсь устранять последствия нашей утренней стычки.

Сначала убираю осколки разбитой чашки. Чашка была красивая, белая, с какой-то надписью. Жаль. Потом вытираю с пола лужу кофе. Как же далеко разлетелись эти осколки, один даже закатился под холодильник.

Во время уборки нахожу в одном из шкафчиков корзинку со всякими вкусностями. Наверное, подарок от курорта. Шоколадки, печенье, какие-то конфеты в красивых обертках, пакетики с чаем и кофе. Даже небольшая бутылка шампанского есть.

Отлично. Теперь у меня есть все необходимое для мирных переговоров.

Нахожу красивый деревянный поднос, начинаю сооружать что-то приличное. Красиво раскладываю шоколадки и печенье. Варю новую порцию кофе, наливаю в две чашки. В последний момент добавляю пару салфеток и даже маленькую ложечку.

Василий, да ты просто мастер дипломатии.

Беру поднос и направляюсь на второй этаж, по дороге репетируя речь. «Извини, что бросил тебя в сугроб. Я принес мирные дары». Нет, звучит глупо. «Давай начнем сначала?» Тоже не то. «Привет, я Вася, а ты кто?» Примитивно, но честно.

Стучу в дверь спальни. Тишина. Стучу еще раз.

– Проваливай! – доносится из-за двери.

О, голос интересный. Хрипловатый, сексуальный. Даже когда она злится.

– Я с мирными переговорами, – говорю в дверь. – И с кофе, а еще с вкусняшками.

Пауза. Потом звук шагов. Дверь распахивается так резко, что я едва не роняю поднос.

И вот она. Уже переодетая в толстый серый свитер и темные джинсы. Волосы собраны в хвост, лицо без макияжа, но все равно красивое. Очень красивое. Особенно эти глаза – большие, выразительные, сейчас полные праведного гнева.

– Чего тебе? – холодно спрашивает.

Смотрю на нее, пытаясь включить все свое обаяние. У меня его много, так всегда говорили женщины. Ну, почти все. Алла в последнее время говорила другое, но Алла – исключение. К черту Аллу.

– Хочу познакомиться, – говорю с самой обаятельной улыбкой. – Меня зовут Василий. Вася. А тебя?

Она смотрит на меня так, будто я только что предложил ей заняться сексом прямо в коридоре.

– А тебя это не касается, – чеканит каждое слово.

– Касается, – возражаю. – Мы же соседи. По крайней мере, на ближайшие дни. И кофе остывает.

Протягиваю поднос. Она смотрит на него, потом на меня, потом снова на поднос. В глазах читается внутренняя борьба. Кофе против принципов. Кофе выигрывает.

– Аврора, – говорит наконец, но к чашке не притрагивается.

Аврора. Красивое имя. Необычное. Ей идет.

– Аврора, – повторяю, смакуя. – Как утренняя заря?

– Не философствуй, – отрезает она. – И убери свои вкусняшки. Я не покупаюсь на шоколадки, мне не пять лет.

– А на что покупаешься? – не могу удержаться от шутки.

Она снова смотрит на меня тем самым взглядом. Если бы взгляды убивали, я бы уже лежал в морге.

– Ни на что. Особенно от таких, как ты.

– Каких – таких?

– Наглых. Невоспитанных. Бесцеремонных козлов-алкашей, которые вламываются в чужие дома, подглядывают за женщинами и бросают их в сугробы.

Ого. Обширный список претензий. И все они, кстати, справедливы.

– Я не вламывался, – пытаюсь оправдаться. – Я просто... оказался здесь. По недоразумению.

– Какому еще недоразумению?

– Ну... – чешу затылок. – Честно говоря, сам не очень понимаю. Перед этим было много коньяка, много снега, мало ясности в голове. Проснулся – а я здесь.

– То есть ты алкоголик?

– Нет. Просто... на то были особые обстоятельства.

– Какие?

Рассказать ей про Аллу? Не хочется выглядеть жалким. Да и не ее это дело.

– Долгая история, – уклончиво отвечаю.

– Короче, – говорит Аврора, скрещивая руки на груди, – мне плевать на твои обстоятельства. Я иду в административный корпус, чтобы пожаловаться, и потребую, чтобы тебя выселили.

Блин. Вот этого я не хочу.

– Подожди, – быстро говорю. – Давай решим это по-человечески. Без администрации.

– По-человечески? – она смеется, но смех злой. – Ты бросил меня в сугроб в одном белье! Какое еще «по-человечески»?!