Семья для Миллиардера

Глава 1

Лера

– Валерия Игоревна, сожалею, у вашего отца онкология. Диагноз подтвердился, нужна срочная операция. Счет идет на дни.

Слова врача как ушат ледяной воды. Я застываю. Воздух заканчивается, сердце будто ледяной удавкой сковывает.

Я дышать не могу, видеть не могу. Только пелена перед глазами и слезы, которые градом льются по щекам...

– Мне очень жаль...

Протираю глаза дрожащей ладонью, а Виктор Дмитриевич мне стакан воды в пальцы вкладывает, заставляет сделать несколько глотков.

– К такому никогда не бываешь готов...

Врач сочувственно выговаривает, а я... я поверить не могу... такой диагноз отца… приговор… Это больно… Это очень-очень больно…

– Неужели ничего нельзя сделать, доктор?

Голос дрожит, а я на врача смотрю, и надежда в душе плещется.

– Ну я же вам сказал, всегда есть варианты, и в случае с вашим отцом весьма неплохие шансы на благополучный исход.

– Правда?! – спрашиваю с надеждой, ладошки на груди сплетаю в молебном жесте, в глазах у меня слезы застывают, потому что за последние дни моя жизнь превратилась в какой-то ад…

Виктор Дмитриевич поправляет очки, смотрит на меня с сочувствием, но, тем не менее, весьма серьезно. Здесь явно профессиональная черта – воспринимать горе и радость пациентов как обыденность, чувствуется привычка, выработанная годами.

– В случае Игоря Николаевича возможна операция за рубежом.

– За рубежом? – переспрашиваю и в груди у меня сердце сжимается.

– Да. Я готов советовать клинику и специалистов, но это… это дорого… сумма просто космическая.

– Какая? – спрашиваю и доктор меня оглушает.

Сумма просто неподъемная. Кусаю губы и не знаю, что сказать, пальцы дрожат все сильнее.

– Это лучший вариант, я мог бы вам предложить написать в инстанции, ждать льгот и очереди, но… Валерия Игоревна, буду честен, времени нет. Счет идет на дни, и если вы найдете необходимую сумму, я могу оперативно все устроить. А так…

Замолкает, смотрит на меня своими серебристыми глазами, я же ничего ответить не могу.

– Такую сумму я даже не знаю, где взять…

Говорю заторможенно, сердце болит, чувства захлестывают. Мне кажется, что я лечу в какую-то бездну, но я стараюсь собрать себя и резко вскидываю подбородок, сцепляю руки в кулачки, выговариваю уверенно:

– Я найду необходимую сумму. Я… я обязательно найду…

– Такой настрой радует, Валерия Игоревна, – ободряюще улыбается врач и протягивает мне бумаги отца, – вот, посмотрите все документы, ознакомьтесь, но вам достаточно позвонить мне, когда сумма найдется, дальше я возьму ситуацию в свои руки, организую все, вашему отцу можно помочь… Лера…

Я замираю на стуле, прирастаю к спинке, опускаю ошалевший взгляд на бумаги, где внизу такая цифра написана, что у меня сердце останавливается. От количества нулей голова кружится.

Плохо становится. Нечем дышать. Ощущение, что меня душат.

– Я постараюсь что-то придумать… найти сумму… – выдыхаю дрожащим голосом.

– Я вам обозначил две дороги, Валерия, вам решать, какой путь выбирать. Можно попытаться получить льготы… Быть может, случится чудо и очередь до вас дойдет быстро.

Врач говорит, но морщится, видимо, сам не верит своим же словам.

Не дождаться нам очереди…

– Я все поняла, доктор, – отвечаю едва слышно, голос предательски дрожит, я с трудом сдерживаю слезы и прикусываю губу.

Безучастное лицо врача остается совершенно спокойным.

– Валерия Игоревна, мы делаем все, что в наших силах, но… не все в наших руках, увы…

Качаю головой. Все тело дрожит.

– Я понимаю, доктор…

Говорю, а сама думаю, откуда такие деньги найти… Таких сумм у нас и близко никогда не было… папа честнейший человек, преподаватель, которого всю жизнь ценили и уважали на кафедре, но… жили мы всегда скромно…

– Мое предложение имеет временные рамки, Валерия Игоревна…

Виктор Дмитриевич дает понять, что наш разговор окончен, а мне надо принимать решение и понять, как и что делать.

Блеклые глаза проходятся по моему лицу с сочувствием, а я ладошкой держусь за скромный ворот блузки.

Пытаюсь не свалиться в истерику.

От одной мысли, что я останусь совершенно одна в этом мире, меня бросает в дрожь, холодный пот стекает по спине.

– Спасибо, Виктор Дмитриевич… – проговариваю тихо и врач кивает.

Встаю со стула на слабых ногах. Не знаю, куда себя деть. Уйти хочу, но на мгновение замираю.

– А я… я могу увидеть папу? – спрашиваю с надеждой, и доктор поджимает губы.

– Он в реанимации, Валерия Игоревна…

Слезы сами катятся по щекам, и мужчина в летах все же жалеет меня.

– Хорошо. Только на пять минут. Скажете Ольге Александровне – главной медсестре, что я позволил, хотя я сам позвоню.

Поднимает трубку и выдает лаконично, чтобы провели меня, а я иду по коридору в полном шоке, ничего не понимаю, все мимо сознания, только вздрагиваю, когда отца вижу бледного… прикованного к кровати, с трубками, которыми обвито его тело… Единственного родного человека на всей земле…

Вспоминаю, как говорил мне, когда его на скорой увозили, как пальцы мои держал:

– Лерочка, все хорошо со мной будет, ты не переживай, дочка…

Все как в тумане. Меня выводят в коридор. Я выхожу на улицу и понимаю, что дышать не могу. Тело знобит. Горючие слезы текут по щекам и голос врача в голове тарабанит:

– Вашего отца можно спасти… Нужна операция за рубежом…

Дохожу до остановки. Иду. Ничего не замечаю. Валюсь на лавку. Раскачиваюсь из стороны в сторону, прохожие мимо идут, безучастные к беде ревущей девчонки.

Обдумываю воспаленным сознанием, где могу достать подобную сумму…

Наша с папой двушка не стоит таких денег, никто в долг не даст столько, даже если всеми знакомыми папы скинемся, всеми соседями, да даже всем районом…

Эта сумма нереальная для простых людей, а в доме у нас и накоплений нет. Всегда с папой жили от получки до получки…

Глава 2

Вся подбираюсь, готовая выслушать Марию. Надежда вспыхивает в душе, и я даже забываю, как дышать.

– Что? Что подскажешь?

Маша вновь внимательно смотрит в мое лицо.

– Черты у тебя правильные, Лер, что называется, аристократичные, тонкие, волосы длинные, роскошный каштан. Даже твое барахло затрапезное тебя не портит. Наоборот, смотришься классно. Если тебя в салон загнать, да немного поработать стилистам, приодеть… Глаз оторвать от тебя невозможно будет, и знаешь что, подруга, я вот тебе что скажу: в этой жизни ставку нужно на внешность сделать и на быстроту. Время скоротечно, надо устраиваться, пока молодая, пока кожа упругая, а то молодость – это именно то, что с годами эффективно лечится, я вот уже сейчас кое-чем подкалываю лицо, чтобы красоту свою подольше сохранить. Потому что знаю, второго шанса устроиться в этой жизни у меня не будет. Я здраво оцениваю свои возможности и чего уж таить, у меня нет и близко таких природных данных, как у тебя… А сейчас именно природная красота ценится наиболее высоко.

Пока Мария изрекает свои умные мысли, мне совсем плохо становится. Надежда, что на мгновение ожила в груди, словно гаснет, меркнет, исчезает.

– Особо богатые мужчины готовы платить очень высокую цену, чтобы иметь возможность лицезреть рядом с собой естественную, незамутненную красоту, а ты… дорогая моя, чистая находка, так что… если воспользуешься моим предложением и обратишься в мое модельное агентство, я уверенна, тебе быстро найдут работу.

С каждым словом Маши апатия все больше наваливается на меня, кажется, что плечи мои под тяжестью и гнетом уже стремятся к полу, меня сгибает.

А я смотрю на красивую девушку, которая себя полностью изменила и совсем не похожа на себя прежнюю, и говорю четко:

– Знаешь, мне как-то сейчас не до вопросов внешности, я думала, ты чего-то дельного сможешь посоветовать.

– Я-то советую вот прямо сейчас, но вряд ли ты воспользуешься. Есть у меня агентство модельное. Вот хороший плацдарм для того, чтобы взлететь. Выйдешь в свет, фоточки, засветишься и на тебя обязательно кто значимый и влиятельный поведется, а там дело техники. Раз-два, попросишь о помощи, глядишь, и операцию отца твоего спонсируют.

Киваю и окончательно отставляю от себя чашку. Все ясно.

– Спасибо за кофе, Маша, мне пора. Извини.

Резко встаю, но бывшая подруга ловит меня за руку, сдавливает немного запястье.

– Зря ты такая гордая, Лера. В этой жизни вертеться надо, а ты… я тебе дельное предлагаю. Продвижение. Не говорю, что у тебя сразу все получится, немного покрутиться надо, повертеться, пара показов, глядишь, и все получится. Жизнь худо-бедно устроена будет и шанс на спасение тоже останется.

– Я правда благодарна тебе, Маша, за попытку помочь, я пока постараюсь найти решение проблемы иным способом. Есть еще время зайти в пару банков. Возможно, мне все же удастся взять кредит… Понимаешь, я, как отец, по-честному жизнь прожить хочу…

Кивает. Прищуривается.

– Ага, по-честному. Ну и где сейчас этот честный человек? Денег на операцию нет.

Ударяет под дых, и я сглатываю едкий ком.

– Спасибо за кофе, Маша.

Встаю. Больше ничего говорить не хочется. Обсуждать не хочется. Иду вперед. На глазах слезы наворачиваются, но я заставляю себя идти и не оглядываться.

Не тот путь Мария мне подсказала. Не могу я так. Неожиданно меня за локоть хватают. Оборачиваюсь и в удивлении смотрю в лицо Маше.

– Ты там что-то про врачей говорила. Чуть ли не почку продавать собиралась, чтобы отца вызволять, – выговаривает с улыбкой, – ну так вот. Это номер клиники, позвони им. Если тебе нужны настолько большие деньги, возможно, им понадобятся твои услуги.

Вкладывает мне визитку в руку. А я по инерции ее в карман засовываю. Ухожу от Марии. По дороге захожу в банк. Расспрашиваю про возможность взять кредит, но чем больше я говорю с улыбчивым менеджером, тем более натянутой становится его улыбка, и я понимаю, что шансы мои получить такую сумму стремятся к нулю.

– К сожалению, вы не можете поставить в залог квартиру, ситуация сложная… Мы вам позвоним, – дежурно вворачивает словечко, заученное, видимо, наизусть, и выдыхает, а я понимаю, что если и позвонят мне, то только для того, чтобы отказать.

Я возвращаюсь домой. Иду по лестницам, потерянная вся, не знаю, что делать, кому звонить, у кого помощи просить.

Захожу в нашу квартирку и завариваю себе горячий чай. Мне холодно. Смотрю в окно. Беру телефон, достаю старенькую отцовскую записную книжку и провожу пальцем по номерам.

Решаюсь просить в долг, но спустя пару часов звонков я понимаю, что такой суммы мне никогда не набрать. Даже десятой части наскрести не удалось.

Опять вспоминаю слова Марии, ее намеки и достаю визитку из кармана.

Присматриваюсь к цифрам, читаю адрес и сжимаю телефон в руке. Больше у меня никаких вариантов нет, осознаю это и набираю цифры, слышу долгие гудки…

Мне отвечают сразу же. Администратор задает уточняющие вопросы, на которые я, растерявшись, отвечаю. Уточняет возраст, имя и фамилию. Просит взять с собой медицинскую карту и назначает прием завтра на девять утра. Называет адрес, по которому я должна прийти.

– Хорошо, Валерия Игоревна, я добавила вас в список соискательниц.

– Соискательниц? – спрашиваю ошалело.

– Да. Машина подъедет за вами по указанному адресу. Всего хорошего.

Все происходит настолько стремительно и оперативно, что я просто теряюсь. Со мной прощаются и в трубке повисают гудки, а я же нахожусь в таком состоянии жутчайшего шока, что просто не понимаю, что происходит…

Пялюсь на телефон, пожимаю плечами, так ничего и не поняв. Видимо, успокоительные, которое я успела принять, на меня действует, безумно клонит в сон, поэтому я просто не могу больше думать и анализировать, состояние у меня ужасное, поэтому я захожу к себе в комнату, с трудом стягиваю с себя одежду, надеваю старую теплую пижаму и укутываюсь в одеяло, ложусь в кровать, обнимаю обеими руками подушку и слезы скатываются по щекам, а веки сами собой закрываются.

Глава 3

– Да… я… конечно… Я готова.

Мужчина спокойно выслушивает мой неразборчивый лепет.

– Хорошо, тогда подъезжайте… обговорим все детали сотрудничества и моего предложения.

Отключается, а я вновь смотрю в небеса и пытаюсь понять, был ли это тот самый шанс, о котором я так сердечно просила.

Конечно, я как утопающий хватаюсь за эту соломинку, ведь звонок произошел именно тогда, когда я молилась и просила…

Как добираюсь до дома, сама не понимаю…

– Лерочка? – голос соседки доходит как сквозь вату, поднимаю глаза и встречаюсь с Анастасией Николаевной взглядом.

Милая пожилая женщина с морщинистым лицом и седыми волосами, собранными в гульку, выглядывает из проема двери.

Странная женщина, которую не особо жалуют наши соседи, всегда относилась ко мне вполне адекватно.

– Как папа? – спрашивает и окидывает меня цепким сочувствующим взглядом.

Качаю головой и слезы, что копились, вновь текут по щекам, а я быстро утираю рукавом глаза.

– Нужна операция, – отвечаю тихонечко и старушка – соседка по лестничной площадке, ловит меня за локоть.

– Пойдем, милая, зайдем ко мне, чаем тебя напою, составишь нам с Марсиком компанию.

Я настолько разбита, что просто позволяю женщине затянуть меня в квартиру. Перед ногами сразу же стрелой проскальзывает огромный черный кот с распушенным хвостом.

– Ты иди… иди умойся, руки помой, а я нам чаек поставлю…

Женщина толкает меня в спину в сторону уборной, и я пользуюсь ванной комнатой, быстро умываюсь, выхожу и иду в сторону гостиной.

В квартире приятно пахнет, все опрятно, разве что какие-то странные штуки на стенах висят. У моей школьной подружки было нечто подобное. Кажется, называется «ловцом снов».

Как раз замечаю, как Анастасия Николаевна чашки с чаем ставит и варенье в пиалу накладывает.

– Подходи, Лера, садись, – машет в сторону небольшого кресла, и я смиренно иду к нему, сажусь и понимаю, что опустилась на что-то слишком мягкое, подпрыгиваю и понимаю, что черный кот спрыгивает с насиженного места и быстро бежит в сторону.

– Простите, не заметила, – теряюсь, обращаю взгляд в сторону бабушки, но женщина лишь кивает мне, чтобы села.

– Ну что врачи говорят? – расспрашивает меня и я рассказываю и про операцию, и про деньги, которые негде взять.

Скромная одинокая старушка, живущая на одну мизерную пенсию, сочувствует, но, разумеется, как и все, ничем мне помочь не в состоянии.

– Ничего, Лерочка, образуется все. Нужно надеяться, – говорит многозначительно, а затем вдруг улыбается мне. – А хочешь, я тебе погадаю? У меня в роду были ведьмы, знаешь?

Не могу понять, шутит ли Анастасия Николаевна или просто возраст у нее соответствующий, когда путаешь реальность и выдумку, поэтому я лишь пожимаю плечами неопределенно, а женщина вдруг забирает мою чашку с допитым чаем и на чаинки смотрит, которые прилипли ко дну и стенкам, а затем на меня взгляд поднимает какой-то тревожный, удивленный…

– Надо же…

Выдыхает старушка и продолжает чашкой из стороны в сторону водить, будто пытается что-то разглядеть, и брови седые на переносице смыкаются.

– Давненько я такого не видела…

Бурчит опять себе под нос, и я не выдерживаю, подаюсь вперед и, несмотря на весь свой скепсис, спрашиваю:

– Что там, Анастасия Николаевна?

Бабуля прикусывает губу, смотрит в чашку с умным видом и глаза прищуривает. Мне кажется, что она специально нагнетает обстановку, но вот вторая часть меня замечает, как соседка немного бледнеет и, наконец, взгляд становится расфокусированным и растерянным.

– Мужчину вижу. Лера. Непростого мужчину…

Подает голос бабушка и я с надеждой спрашиваю:

– Папу?

Сердце пропускает удар, и я вся сжимаюсь.

– Отца тоже я твоего вижу, вон там, у основания, во тьме он… Болезнь вижу…

Киваю. Ну, конечно, бабушка будет видеть подобное, учитывая, что я тут битый час рассказывала о состоянии отца и, разумеется, упоминала про болезнь и лечение.

– Он завис у тебя между мирами. Не там и не здесь…

Отчего-то сердиться начинаю. Ведь я только что рассказала, что отец в себя не приходит, на аппаратуре его держат обеспечения жизнедеятельности. В глазах начинает колоть от обиды, ведь добродушная соседка сейчас обыгрывает все то, что я ей рассказала, и выставляет факты в таком свете, чтобы я поверила в ее способности какие-то…

Жестоко так играть на чувствах…

Хочу уже подняться, поблагодарить за чай и скрыться за дверью нашей квартиры, чтобы вдоволь наплакаться, как Анастасия Николаевна выдает:

– Нет. Не отца я твоего вижу. Тут другое… Тут такой мужчина…

Передергивает плечами, будто ей холодно становится.

– Такое ощущение, что он из цельного куска металла… золота… глыба сияющая…

– Золотой, что ли?! – спрашиваю и у меня с губ срывается нервный смешок. Кажется, соседка переигрывает.

– А вот не знаю. Мощь идет от него. Сила… Редкий мужчина… притягательный и отталкивающий… лед и пламя в нем… обжечь может…

– Ладно, – поднимаю руку и на губах пытаюсь выдавить улыбку, – спасибо вам за чай и варенье, но мне идти нужно.

Весь этот фарс мог бы показаться интересным, если бы не обстоятельства, в которые я попала. Вот и сейчас захотелось поверить в любую чушь и получить надежду, чтобы добродушна соседка по лестничной площадке сказала, что все у меня хорошо будет, что папа выздоровеет и деньги найдутся, но Анастасия Николаевна решила зайти с другого края и напугать меня еще больше…

– Я сейчас не в том состоянии, чтобы в моей чашке мужчины виднелись, – говорю с легкой улыбкой, чтобы не особо обижать пожилую женщину.

– А он тебя спрашивать не будет… Я даже представить не могу… Мощь там такая… Слов нет, чтобы описать, что именно я сейчас испытываю… Такой мужчина там, Лера… завидовать тебе будут, ненавидеть… а вот я… …

Ясно, что ничего не ясно. У соседки моей, видимо, деменция, или еще что-то на старости лет. Не виновата она, что рассудок подводит, поэтому я просто улыбаюсь нейтрально и пытаюсь аккуратно вынуть запястье из захвата бабушки, а она продолжает говорить и смотрит будто сквозь меня…

Глава 4

– Валерия Игоревна, что предпочитаете? Мясо? Рыбу? Птицу? Здесь подают отменный “Моренго” из телятины по личному рецепту Поля Бокюза. Один из лучших шеф-поваров современности, кстати. Был в его ресторане в Париже и остался весьма и весьма доволен…

По мере того, как Виталий Петрович нахваливает ресторан и его эксклюзивные блюда, у меня аппетит напрочь пропадает, и это учитывая, что из еды я сегодня пила только чай, которым меня угостила моя соседка.

Возможно, Виталий Петрович просто проявляет обычную галантность, но я решаю обрубить все на корню.

– Господин…

Пауза на осознание, что я прослушала фамилию, и мой собеседник произносит:

– Бронницкий.

– Господин Бронницкий. Мы здесь вроде по делу. Я не голодна. И хотелось бы поскорее решить наши вопросы.

На мгновение после моей пламенной речи повисает пауза. Мужчина цепко смотрит на меня, поджимает и без того узкие губы, и я понимаю, что владелец клиники не так прост, как кажется.

– Давайте договоримся на берегу, Валерия Игоревна, подобный тон в дальнейшем, если мы с вами подпишем контракт, недопустим с моими клиентами. Имейте это в виду. Люди, которые готовы выложить баснословные деньги за услуги определенного рода, излишне щепетильны. Что касается нас с вами, – улыбается, только глаза холодными остаются, когда спокойно заявляет:

– Я вас пригласил в ресторан для того, чтобы обсудить вопросы и заодно отужинать, так как я с самого утра на ногах и голоден, а есть в одиночестве я не люблю, так что, Валерия Игоревна, вы составите мне компанию, – спокойно проясняет ситуацию мужчина, приглашая меня сделать выбор.

Интуиция мне кричит, что именно в этот момент мне нужно резко подняться и уйти из этого ресторана и от этого высокомерного человека на все четыре стороны.

Но.

Я не могу…

Сжимаю кулаки и цежу сквозь сжатые зубы:

– Тогда сделайте заказ на свой вкус.

– Вот и замечательно, – улыбается, вновь становясь радушным дядечкой.

Официант оживает и перестает напоминать киборга. Принимает заказ, из которого я лишь некоторые слова знаю.

Пока ждем и мужчина мерно попивает золотистую жидкость из фужера, я решаюсь:

– Вы пригласили меня что-то обсудить, Виталий Петрович, при всем уважении, я в смятении и хочу услышать, что именно вы хотели со мной обсудить.

Кивает на мои слова. Улыбается краешком губ и оглушает меня своей прямолинейностью.

– Я не согласен с доктором Бронницкой. Скажем так. В отличие от Альфии Муратовны, я все же вижу в вас потенциал и решил дать вам шанс побеседовать, так сказать, лично, чтобы понять, насколько вы походите, чтобы стать суррогатной матерью для ребенка одного очень могущественного мужчины…

В словах Бронницкого меня что-то неумолимо напрягает…

Странно как-то звучит, царапает слух нечто такое, что я упускаю. Фокусирую взгляд на Виталии Петровиче, моргаю раз-другой, а затем меня накрывает осознанием.

И я, едва дыша, решаюсь пояснить.

– Вы сказали… мужчины… То есть я должна стать суррогатной матерью не для семейной пары, а для…

Ухмыляется и кивает едва заметно, оглушая холодными словами:

– Совершенно верно. Наш клиент не женат…

Появляется официант и ставит передо мной ароматное блюдо из нежнейшей телятины, только меня не тянет отведать шедевр. В горло и крошки не лезет. Страх опутывает щупальцами.

– Вас что-то смущает, Валерия Игоревна? – спокойно задает вопрос Бронницкий, при этом расправляя белоснежную салфетку на коленях и черпая наваристый суп.

– Одно дело – знать, что помогаешь женатой паре, а другое…

Осекаюсь под ироничным взглядом мужчины, который не сводит с меня глаз.

– Ну почему же. Общепринятая практика. Скажем так. Наши баснословно богатые клиенты очень часто задумываются о наследнике, но чем выше статус, чем значимее положение и чем безграничнее финансовые возможности, тем более предусмотрительными становятся люди. Скажем, здесь, возможно, мой клиент не хочет дальнейших распрей и спекуляций на тему его ребенка. Поэтому и решает, что ребенок будет только его, а в дальнейшем, если и появится у него супруга, то претендовать на ребенка не сможет…

Делает паузу. Зачерпывает еще одну ложку и бросает взгляд на мою вилку, демонстративно кивает.

Дает понять, чтобы я приступала к трапезе. Далее Виталий Петрович молчит, лишь активно работает челюстями, а я ковыряюсь в своем блюде и ощущаю на себе едкий взгляд. Такое ощущение, что мне лопатки прожигают.

Наконец, Бронницкий заканчивает с одним блюдом, и официант подносит следующее. Салат выглядит так же аппетитно, а я смотрю на свою тарелку и отодвигаю ее от себя.

Не могу я есть. Нервы ни к черту.

Делаю пару глотков из высокого стакана. Пока не начала пить, не понимала, насколько мучает жажда.

– Итак. Валерия Игоревна. Теперь можно и вернуться к делам, – наконец, Бронницкий утоляет свой голод и фокусируется на мне, карие глаза становятся излишне серьезными.

– Расскажите, почему вы решили стать суррогатной матерью? – щурится на мгновение. – Только правду, пожалуйста. Все равно, что бы вы ни сказали, будет проверено. Учтите данный факт.

– Мне нечего скрывать, – отвечаю ровно, – у меня папа умирает и ему требуется срочная операция. Нужны деньги. Много денег.

Поясняю и удивляюсь, что голос не дрожит, а из глаз не текут слезы. Вероятно, я выплакала все, что можно было.

– Печально. Обстоятельства, я так понимаю, заставили вас. Но тут вы вызываете сомнения. Насколько осмысленным является ваше решение? Возможны ли проблемы с восприятием?

Барабанит по столу пальцами, и я опять чувствую, что так же, как и Бронницкая, этот мужчина склоняется к тому, чтобы отказать.

– Все осмысленно! – отвечаю с жаром. – Я все прекрасно понимаю. Даже, честно говоря, немного почитала относительно этой тематики, и я понимаю, что к ребенку не буду иметь никакого отношения.

– Похвальное рвение. Ну что же. Что могу сказать, Валерия Игоревна. В принципе. Я направил информацию по вам своему клиенту. Ваше общее состояние здоровья является удовлетворительным. Никаких патологий, болезней и прочего мы не выявили. Разумеется, прочие анализы будут дополнительно проверены уже после подписания контракта.

Глава 5

Прямота Бронницкого удивляет. У меня сердце почти останавливается и рот на мгновение приоткрывается, демонстрируя букву “о”. Надо же… Мужчина, сидящий напротив меня, удивляет своей прямолинейностью.

На мгновение вскидываю брови, и Бронницкий совершенно равнодушно пожимает плечами.

– Вы обязуетесь всецело подчиняться пожеланиям заказчика. Его указы – это прямое руководство к действию. Вы должны правильно питаться, соблюдать режим и прочая, прочая, прочая. В принципе, ничего сверхчеловеческого. Все для блага ребенка…

Виталий Петрович говорит довольно рассудительно и заставляет меня проникнуться, хотя я интуитивно чувствую, что мужчине глубоко параллельно на мои переживания, проблемы и эмоции. Здесь и сейчас он подходит к вопросу сотрудничества, как сухой делец.

– И все же… я не понимаю… вы на основании одной медицинской карты решили, что я вам подхожу?

Смутное сомнение закрадывается в сердце, но мужчина, сидящий напротив меня, лишь ухмыляется.

– Валерия Игоревна, вы девушка разумная. Я вам вот что скажу. Мы просто так женщин с улицы не берем. Разумеется, моя служба безопасности проверила вас от и до. Я знаю все. И, конечно же, факт, что ваш отец находится в реанимации, я знал еще до того, как вы мне открыли. Была проверена также и ваша медицинская карта, ведь написать можно все, что угодно. Другой вопрос, насколько это все соответствует действительности. Вот это уже отдельный вопрос. И, конечно же, ваша биография была проверена, информация была направлена нашему заказчику и пришел утвердительный ответ. Скажем так. Ваша кандидатура была принята…

Холодный голос. Такой же взгляд. А у меня по мере того, как мужчина говорит, ледяные иголки по позвоночнику рассыпаются.

Страшно становится от могущества людей, к которым я попала… Меня внутренне колотит. И если этот Бронницкий всего лишь работает на человека, с которым мне предстоит заключить контракт, то до безумия страшно становится, кто же тогда этот самый заказчик, которого я не должна знать до момента, как подпишу договор…

– Таким образом, все предельно ясно, Валерия Игоревна.

Киваю в легком шоке на слова Бронницкого. Страшно становится от подобных возможностей, но, с другой стороны… на противоположной чаше весов деньги, которые я получу за свое сотрудничество.

– Мне ничего не ясно, – отвечаю слегка дрожащим голосом, – ваша прямота лишь пугает…

Откидывается в кресле, чуть запрокидывает подбородок, явно демонстрируя свое отношения ко мне. Теперь вижу, что Виталий Петрович, мягко говоря, видит во мне букашку, которая по каким-то критериям подходит.

– Ничто не мешает вам прямо сейчас встать и покинуть этот ресторан. Соискательниц много и, разумеется, по критериям пройдет другая…

Мне ясно дают понять, что свет на мне клином не сошелся, и я улыбаюсь краешком губ, переживая всплеск негодования и злости. Так как Бронницкий озвучил, что всю подноготную мою уже перевернул, и при этом мужчина остается совершенно равнодушным к чужому горю. Его интересует только соискательница на роль суррогатной мамы, а почему и что заставило меня идти на эту крайность, мало волнует.

Это жизнь. И она очень жестокая. Я уже поняла. Вдох – выдох. Стараюсь взять себя под контроль. Отчего-то взглядом вновь скольжу по дорогому ресторану и его посетителям. Вновь вижу ухоженных девушек, одетых ярко и броско, привлекающих внимание…

Для них, возможно, сумма, которая нужна мне для операции отца, не является неподъемной и им не нужно бросаться в крайности, чтобы оплатить шанс на жизнь дорогого сердцу человека…

Вновь смотрю на Бронницкого, изучающего меня из-под бровей, а сама, собравшись, будто в прорубь падаю, ледяную и утягивающую меня моментально на дно, задаю свой решающий вопрос:

– У вас есть ручка?

– Оперативно, – отвечает, улыбнувшись одними губами, но при этом тянется рукой и достает из внутреннего кармана пиджака золотой стилус.

Конечно, обычные шариковые ручки не для таких небожителей. Протягивает мне, и я тяну на себя холодный металл, но Бронницкий не отпускает.

– И все же мой совет: для начала прочесть документ. После того, как поставите росчерк, Валерия, обратной дороги не будет.

Выговаривает совершенно четко. Здесь не то, чтобы жалеют меня. Просто владелец клиники дает понять всю глубину ямы, в которую я падаю. Разумеется, документы, которые мне дают на подпись, составлены юристами и так, что не отвертеться…

– Обратите внимание на пункт неустойки, которую вам придется выплатить, если вы нарушите пункты контракта. Страница пятнадцать, – подсказывает, а я на себя ручку тяну, и мужчина, наконец, отпускает.

Листаю контракт и нахожу пункт, который советует просмотреть Бронницкий. На мгновение у меня в глазах темнеет, когда осознаю, что именно читаю.

– Неустойка в двойном размере от выплаченной суммы?

Обращаю ошалелый взгляд на мужчину и сглатываю едкий ком, который ядом становится поперек моего горла.

– Да, Валерия Игоревна, контракт довольно жесткий и все пункты тщательно продуманы. Имейте в виду, когда я говорю, что обратной дороги у вас не будет – это не риторика и не игра слов. Вы не сможете отойти от договора, пока не выполните все условия, иначе последствия будут неподъемными…

– Как я уже сказала, у меня выбора нет, Виталий Петрович…

Отвечаю и сжимаю ручку в пальцах.

– Я понимаю. Но все же мое дело убедиться в том, что вы все осмыслили и идете на этот шаг добровольно.

– Осмыслила, – повторяю, пытаясь придать голосу уверенности.

– Хорошо. Еще обратите внимание на пункт двадцать пять. Вы обязуетесь выполнять все требования заказчика.

– Да. Альфия Муратовна сказала, что я должна тщательно следить за всеми назначениями и исполнять все требования, пить витамины и прочее по расписанию.

Выслушивает меня с каким-то странным лицом, а мне все кажется, что в уголках губ мужчины едва заметная ухмылка скрывается.

– И это тоже, – отвечает с легкой паузой, – а также любой приказ. Вся ваша жизнь на определенный отрезок времени будет подчинена требованиям заказчика. Его слово – прямое указание к действию.

Глава 6

– Ну что могу сказать, Валерия Игоревна, деньги вы перечислили. Сейчас мы будем заниматься всеми вопросами относительно организации операции вашего отца за рубежом.

Выдыхаю и смотрю в лицо врача. Скупое. Безэмоциональное. Сейчас, когда перевод подтвердила бухгалтерия, Виктор Дмитриевич информирует меня относительно этапов, которые мы будем проходить.

– Скажите, доктор, а отец выкарабкается? – спрашиваю с надеждой, и лечащий врач папы морщится.

– Валерия Игоревна, мы не волшебники. Счастье, что вам удалось найти такую сумму в столь короткий срок, это увеличивает шансы и они весьма неплохие, но конечный итог зависит от многих факторов. А также и от реабилитации, которую впоследствии будет проходить ваш отец…

Слово «реабилитация» звучит для меня в новинку, и я сразу же подбираюсь.

– Реабилитация? – повторяю с задержкой, и врач кивает.

– Конечно, Валерия Игоревна, от уровня и методики, которая будет применена во время реабилитации, также зависит многое…

– А … сколько стоит реабилитация? – спрашиваю и чувствую, как ком в горле все растет, но врач поднимает руку.

– Давайте сейчас об этом не говорить, Валерия Игоревна. Все же я считаю, что всему свое время. Конкретно сейчас перед нами главная цель – это операция за рубежом. Я не буду лукавить, шансы, как я и сказал, весьма неплохие, но все же… Исход может быть любым, но это хотя бы шанс… возможность выжить, дальше будем наблюдать, как только показатели придут к определенным знаменателям, тогда будет подключена и реабилитация, и сумма за должный уход, и прочее… она мало отличается от той, которую вы заплатили за операцию.

Врач меня буквально оглушает цифрами, и я понимаю, что то, на что я согласилась… на счете у меня остались еще деньги, но их… не хватит…

Прикусываю губу. Видимо, опять бледнею, так как врач подает мне бокал с водой.

– Валерия Игоревна, давайте договоримся. Я немного психолог, поэтому возьму смелость подсказать вам следующее – не стоит думать о проблеме до того, как она появилась. Сейчас наша главная задача – это операция. Мы сделаем все, чтобы все прошло гладко. Мы сделаем все от нас зависящее, а что будет дальше… Время есть. Посмотрим на постоперационный период, там уже будет более ясно, что именно я буду вам советовать, а пока… думаем о насущном.

Виктор Дмитриевич говорит разумные вещи, к которым я стараюсь прислушаться, но все же мысль о том, где достать аналогичную сумму – не отпускает…

– Валерия Игоревна. Не беспокойтесь. Как я и сказал, со свей стороны мы сделаем все возможное. Я вам позвоню.

Прощаюсь с врачом, покидаю больницу в расстроенных чувствах. Еще утром я летела в больницу, окрыленная тем, что все-таки удалось найти деньги, а сейчас… сейчас от радости не осталось и следа, потому что проблемы не исчезли, они всего лишь видоизменились…

За своими мыслями я не замечаю, как прохожу пару кварталов, сворачиваю вообще не в ту сторону. Моя автобусная остановка остается в другой стороне. Останавливаюсь и пытаюсь понять, как идти, чтобы выбраться на нужную мне остановку…

Тяжелые мысли кишат в голове, подобно разворошенному гнезду гадюк, и я не сразу понимаю, что у меня телефон звонит.

Нащупываю гаджет в сумке. Номер, с которого мне звонят, не определяется, но я по инерции отвечаю.

– Валерия Игоревна, – раздается четкий мужской голос… и у меня пальчики на ногах поджимаются от напряжения…

– Да. Это я, – отвечаю спустя заминку.

Сердце в груди барабанную дробь принимается отбивать, интуиция бунтует, и я подсознательно уже понимаю, кто мне звонит.

– Относительно контракта, ранее подписанного вами. Будьте готовы сегодня к девяти часам вечера. За вами заедет водитель. Можете собрать самое необходимое. Один чемодан. Не более…

Столбенею. Я как-то не ожидала, что меня еще куда-то везти будут. Думала, обговорим все и уже назначат время и дату для прихода в клинику.

Прикусываю губу. Делаю один вдох и кажется, что в пропасть лечу.

– Я… я должна куда-то ехать?! – голос предательски дрожит.

Легкая пауза на другом конце. Будто мой собеседник пытается осмыслить то, что я сказала.

– Да. Вы. Должны.

С нажимом отвечает. Без эмоций.

– Будьте готовы к положенному сроку.

– А?

Мой возглас летит в пустоту, так как мужчина на том конце провода уже отключился. Не желая ничего ни объяснять, ни говорить.

В конце концов, мне деньги заплатили не для того, чтобы я разглагольствовала. Понимаю все, и поникшая вся иду домой.

Я не читала контракт. Намеренно. Не хотела осознавать, на что подписалась. На что именно согласилась…

Хотела пробыть в мире грез как можно дольше. Да и сейчас, когда сажусь в автобус и разглядываю пролетающий город за окном, я все себя убеждаю, что там мужчина крайне состоятельный и, вероятно, хочет лично проверить суррогатную мать своего ребенка…

Мысли все плывут, и я, наконец, добираюсь до дома. Захожу в пустую квартирку, достаю с антресолей чемодан. Открываю его и…

Слезы вырываются из глаз сами собой. Я рыдаю, хотя сегодня мне казалось, что день с самого утра начался на позитиве, ведь деньги переведены и врачи берутся за спасение жизни моего отца…

А я… я стою и плачу сейчас.

– Хватит, Лера, хватит! – проговариваю своему отражению и утираю слезы.

Отмахиваюсь от мыслей и собираю свой нехитрый скарб. Беру самое необходимое. Белье. Пару маек, свободные штаны. Немного думаю и закидываю в сумку свое единственное выходное платье. Скромное. Черное. С белым воротником. Мало ли. Вдруг понадобится куда-то идти…

Ровно к девяти чемодан уже давно собран, а я сажусь на кровать и смотрю в стену. Попыталась до этого прочесть контракт, но… не смогла. Сухой юридический язык, мелкий шрифт и моя распухшая болящая голова оказались несовместимы, поэтому я забила на это дело, спрятав бумаги в рюкзак.

В конце концов, будь что будет…

Я все равно подписала все…

Телефон звонит ровно в девять ноль-ноль. Такая пунктуальность даже страшит, отвечаю быстро, так как все это время сжимала гаджет в руках.

Глава 7

Вздрагиваю и оборачиваюсь, чтобы встретиться взглядом с женщиной, которая спокойно смотрит на меня.

Высокая, жилистая, чем-то напоминающая статую, она внимательно изучает меня.

– Здравствуйте, – отвечаю тихонечко.

– Я – Марьяна Дмитриевна, я главная здесь. Если у вас будут вопросы, прошу, обращайтесь.

Киваю. Женщина с холодными голубыми глазами ни на мгновение не меняется в лице, она смотрит на меня совершенно ровно. Без всяких эмоций, и в данном случае это даже для меня положительно.

– Возможно, с дороги проголодались? Могу вам предложить легкий ужин.

Прикусываю губу. Есть мне точно не хочется, но вот спросить женщину о том, где же мой заказчик, очень хочется, и когда мы встретимся?

Да и встретимся ли?!

Возможно, все произойдет в клинике, и я даже не увижу мужчину, и где-то это для меня даже является наилучшим вариантом.

В моей голове все сходится.

Скорее всего, я проживу здесь у моря все девять месяцев, чтобы условия для моей беременности были самые лучшие…

Возможно, у богатых свои причуды и никогда не встречаться с мужчиной, который заказал меня… это ведь лучшее решение…

Поэтому я убиваю в себе порыв и не задаю никаких вопросов.

– Нет, спасибо, – отвечаю тихо.

– Может быть, желаете пройти в свою комнату? – продолжает все так же спокойно, и я киваю.

– Тогда прошу, следуйте за мной.

Женщина разворачивается и идет к лестницам, ведущим на второй этаж, я следую за ней. Мы в полном молчании проходим в коридор, который украшен напольными бра, и в целом здесь все выглядит дорого и богато, абсолютно идеально, чисто и… необжито.

Мне кажется, так должен выглядеть идеальный отель с вышколенной прислугой и не более.

– Ваша комната, – открывает передо мной дверь женщина и я попадаю в белоснежную спальню.

Уже не удивляюсь роскоши. Здесь все не для меня будто. В моем мире нет таких панорамных окно и огромных кроватей, белоснежного ковра на полу…

Я попала в чужую реальность, где богатый мужчина может купить себе суррогатную маму для наследника.

– Вашем распоряжении гардеробная, спальня и прилегающая к ней ванная комната, – информирует женщина и открывает двери, а я понимаю, что меня царапает.

– В гардеробной вещи… – тихо поясняю, и Марьяна Дмитриевна кивает.

– Да. Вещи куплены специально для вас.

Оглушает, а я замираю, потому что женщина продолжает как ни в чем не бывало и каждое ее последующее слово заставляет меня встрепенуться и впасть в полнейший шок и оцепенение:

– Владислав Олегович прибудет на днях, и я не знаю, захочет ли хозяин, чтобы вы сопровождали его во время отдыха, поэтому, получив приказ обустроить вас, также и одежду заказала…

– Сопровождать? – повторяю удивленно. – З-зачем?!

Женщина еще раз окидывает меня внимательным взглядом. Смотрит на этот раз так остро, что у меня сердце болеть начинает.

– Владислав Олегович прибудет на отдых, и я не знаю, как он намерен провести свой отпуск, поэтому подготовила обычный комплект необходимого.

– Обычный комплект? – переспрашиваю и мне кажется, что у меня кровь от лица отливает.

Сомнения и подозрения. Самые темные закрадываются в душу. Мужчина. Обремененный властью и деньгами, заказал для себя девушку, которая должна стать суррогатной матерью для его ребенка, а сам планирует прилететь отдохнуть…

Что-то не вяжется.

Может, он решил провести все необходимые манипуляции в клинике под личным контролем и для этого взял отпуск?

Подсознание работает и пытается найти логичное и приемлемое для меня оправдание, но вот моя душа рвется на части от смутного предчувствия, которое только еще более растет с каждым последующим словом женщины:

– Разумеется. Хозяин намерен отдохнуть и вы здесь для того, чтобы помочь ему расслабиться от повседневных будней…

Меня настолько шокирует заявление женщины, что я замираю на месте. Даже ничего сказать не могу.

Мое молчание женщина, видимо, расценивает по-своему.

– Ну что же, Валерия Игоревна, если что-то понадобится, звоните. Первая кнопка – это внутренняя линия дома. Я или кто-то из слуг всегда ответит вам.

Ничего не отвечаю, и женщина вновь скупо улыбается.

– Доброй ночи.

Проходит рядом со мной и обдает сладковатыми цитрусовыми духами, от которых у меня резко происходит спазм желудка. Дверь за женщиной закрывается, а меня складывает пополам, я бегу в туалет и замираю над раковиной в ожидании того, что меня стошнит, но этого не происходит.

Я замираю и взгляд сам цепляется за зеркало. Смотрю на девушку, которая выглядит бледной и запуганной, открываю кран, умываю лицо.

– Поздно паниковать, Лера, – выговариваю своему отражению.

Выключаю воду и возвращаюсь в спальню. Огромную. Дорогую. Чужую и холодную. Все бы отдала, чтобы сейчас повернуть время вспять. Проснуться и папа здоров, а мы живем своей обычной непримечательной жизнью, где после понедельника идет вторник, а в пятницу релакс.

Раньше казалось, что я проживаю день сурка, у которого всегда одно и то же, но, когда приходят перемены в худшую сторону, понимаешь, что, в принципе, та жизнь была просто замечательной.

Прогоняю лишние мысли и беру свою сумку. Вытаскиваю контракт. Бежать больше некуда и прятаться также. В принципе, я уже понимаю, что подписала самый настоящий контракт с дьяволом, но на вопрос, поступила бы я иначе, если бы вчиталась… ответ у меня всплывает моментальный.

Я бы подписала, потому что от этого зависела жизнь самого близкого и родного человека.

Бросаю бумаги на постель, как ядовитую змею, и принимаюсь раздеваться, достаю свою пижаму из чемодана, который охранник занес в комнату еще до того, как я сюда вошла.

Даже мысли не проскальзывает воспользоваться гардеробной и вещами, которые куплены для той, кто тут только для развлечения миллиардера…

Сажусь на кровать и выдыхаю, укрываюсь шелковым одеялом и начинаю читать контракт, изложенный сложным юридическим языком.

Глава 8

Мужчина вновь царапает меня жестким взглядом. Холодным таким, мрачным. Будто прикидывает, насколько я правдива в своих словах.

На мгновение хочется поддаться эмоциям и рассказать, в какое бедственное положение я попала, что у меня отец в больнице и нужны были деньги, у меня просто не было шанса на отказ…

У меня ресницы дрогнули и кажется, что я будто застыла на распутье, словно стою, занеся ногу над пропастью, и думаю…

Ведь передо мной баснословно богатый мужчина и что ему стоит такой суммой пожертвовать на благотворительность?!

Об этом кричит мое подсознание, которое отчаянно надеется на чудо, а вот разум… Он щелкает кнутом и говорит о том, что такие люди, как Золотов, миллионами не разбрасываются и у меня может быть тысяча тысяч причин подписать контракт, но… ведь не просто так меня спрашивают про пункты.

Возможно, мужчина интуитивно чувствует мое смятение и страх, мою неготовность…

Но. Он всего лишь интересуется… Он не говорит. Знаешь, Лера, я тут понял, что ты находилась в бедственном положении, и аннулирую нашу договоренность, ты мне ничего не должна, можешь возвращаться в свою квартиру и забыть обо всем, что с тобой произошло за последнее время, словно то был страшный сон…

Эти мысли заставляют внутренне усмехнуться.

Нет. Такого никто не скажет и не сделает.

– Вот и отлично.

Нейтрально отвечает мужчина. Тем самым ломая все мои надежды. Это жизнь, детка. И богатые дяди платят большие деньги за то, чтобы их прихоти исполнялись, и ты, наивная душа, согласилась со всем…

– Приступай к завтраку, Лера.

Будто отмашку дает и у меня от этого пронизывающего тона мороз по коже. Только не подчиниться я не могу. Пальцы сами берут приборы в руки, и я обращаю взгляд на свою тарелку, на которой уже лежит блин, ягоды, йогурт и немного алого сиропа…

Красиво и в любом другом случае я бы получила удовольствия от того, что ем, но…

Сейчас я просто отрезаю кусочек блинчика и отправляю в рот, тщательно прожевываю, но вкуса не чувствую, я напряжена так, что у меня позвонки уже болят, кажется, что если до меня дотронуться, я просто подпрыгну…

И, тем не менее, происходит противоположное. Резкая обжигающая боль и я застываю, когда мои волосы распадаются…

В шоке смотрю на мужчину, который медленно пропускает мои прядки сквозь свои пальцы.

Одно касание, а меня током ударяет, все тело простреливает, когда я в шоке смотрю на Золотова, который продолжает рассматривать меня, концентрируя свое внимание на моем явно шокированном лице.

Волосы всегда были моей гордостью. Густые и длинные, доходящие практически до попы, я их никогда не красила и почти не стригла в том плане, что кончики всегда равняла, а вот чтобы осмелиться на кардинальную стрижку…

Не было такого, может, я трусишка, но было время, засматривалась на удлиненное каре – боб, все хотела отстричь свою гриву, а потом вставал вопрос, как ухаживать за такой короткой стрижкой, приходилось бы укладывать каждый день или же собирать в гульку, да и папа как-то обронил, что волосы – это богатство женщины…

Так что вот это все мое богатство и есть, а потом папа заболел и как-то не до стрижек было, поэтому сейчас, когда мужчина цепляет пальцем мой длинный волос, практически не сокращая дистанции между нами, я замираю и все равно Влад слишком близко, он смотрит, только лишь смотрит и будто проверяет мой локон на мягкость.

Боюсь, что сейчас меня схватит за волосы, намотает на кулак и причинит боль…

Но секунды летят, а мужчина ничего не делает.

– У тебя очень красивые волосы, Лера… Больше их не собирай в пучок.

Вроде и спокойно сказано, но в голосе такой металл, что я не могу не согласиться. Киваю. Хозяин – барин. Мое тело отдано этому мужчине и, возможно, он имеет право отдавать и такие приказы, а в том, что это приказ, я как-то даже и не сомневаюсь.

– Хорошо, – отвечаю совсем тихо и что-то в глазах Золотова вспыхивает. Нечто такое обжигающее и горячее, что у меня кровь в жилах вскипает и опасные мурашки бегут вдоль спины.

Не знаю как, но я буквально каждой клеточкой ощущаю дикий магнетизм этого мужчины, его силу и властность, которая идет волной, но эта его бешеная харизма – она завораживает.

Я от него глаз оторвать не могу. Потому что Владислав и физически привлекателен, и мне, наверное, должно импонировать, что этот мужчина настолько по-мужски брутален и притягателен, мог бы и вовсе оказаться стариком, но…

Страшно от этого ничуть не меньше, а в разы больше. Такой, как Золотов, он и физически крепок, в росте огромный, в плечах широкий и, даже несмотря на мою неискушенность, я чувствую, что темперамент мужчины обжигающе горячий…

Не готова я к такому. Ни к чему из того, что может быть между мной и этим мужчиной, я не готова…

Мысли затапливают. Страх окутывает. Я боюсь… Безумно боюсь, что этот мужчина прямо сейчас начнет требовать исполнения контракта…

Сердце у меня бьется так, что мне кажется, что Владислав может его слышать даже со своего места.

Воздух между нами настолько накален, что, кажется, его резать можно. Но внезапно мужчина отпускает мои волосы и в этот момент звонит его телефон, а я выдыхаю, когда внимание с меня переключается на деловой разговор, опять принимаюсь ковыряться в тарелке и делаю глоток сока…

Замечаю, что у меня пальцы дрожат…

Пока этот хищник дал шанс своей добыче, ослабил хватку, но надолго ли?

Золотов заканчивает разговор и быстро возвращается за стол, я же откладываю вилку. Не могу больше есть, чтобы скрыть свое смятение, беру стакан и делаю несколько глотков.

Влад же спокойно допивает кофе и при этом смотрит на меня, я буквально физически ощущаю его взгляд.

– С твоим отцом все хорошо. Его уже перевели в одну из лучших клиник Европы и готовят к операции. Врачи дают благоприятные прогнозы…

Скупые слова, от которых у меня сердце в груди останавливается и начинает биться еще быстрее. Смотрю в лицо Золотова, а у самой слезы в глазах…