Семья напрокат, или Приручи меня

Пролог

— Девочки, всем привет, — прокричала я, забежав в свой салон, — Меня ни для кого нет, все вопросы потом.

Я не смотрела по сторонам, видя перед собой лишь одну-единственную цель — дверь своего кабинета. Мне нужно было срочно забрать документы и свалить из этого места как можно быстрее.

Пока я рылась в столе, дверь распахнулась и в помещение влетел брат. Он напоминал разъярённого быка, кольца в носу не хватало, а вот ноздри раздувались так, что можно было отправлять его на испанскую корриду — без сомнения, он был бы там сейчас самым грозным.

— Ярослав, — пискнула я и, задвинув обратно в стол ящик, отошла.

— Ты думала, я тебя не найду или что? — Ярик склонил голову к плечу и выжидающе на меня посмотрел. — Два дня бегать от меня по всей Москве.

— Я не бегала, о чем ты, — делано улыбнулась и направилась бочком, вдоль стеночки, надеясь как-то обойти разъяренного брата и сбежать из собственного кабинета, неожиданно ставшего для меня мышеловкой.

— Мира, — позвал он меня, предостерегая.

Но куда там, я боялась брата на подсознательном уровне и сейчас была близка к самой настоящей панике. Я рванула к выходу, надеясь на чудо, которого не случилось. Брат схватил меня за запястье и толкнул к стене. 

— Мирослава, не зли меня! — прокричал он и тут же стукнул ладонью аккурат у моего лица, и висящая рядом рамочка с фотографией дружного персонала моего салона красоты повалилась на пол.

— Яр, — тихо шепнула и попыталась сбежать, но куда там, Ярослав схватил меня за плечо и впечатал в стену.

Брат замахнулся, но его ладонь замерла в каких-то считаных миллиметрах от моего лица, кожа на его пальцах натянулась и побелела на костяшках. Казалось, что Ярослав сейчас расплющит мне лицо этими самыми пальцами.

— Я же тебя удавлю, Мира, и мокрого места не останется. Потому что мне будет все равно, понимаешь? — жестко проговорил он, а мне стало тошно, по-настоящему тошно, захотелось свернуться в калачик и расплакаться. — Ведь так и так все твои деньги достанутся непонятно кому.

— Яр, пожалуйста, отпусти, — выдавила из себя отчаянную просьбу, до последнего сдерживая слезы. Плечо пульсировало от боли, но я не опускала взгляд, по-прежнему прямо смотря на брата.

— Мира, отпущу. — Его ладонь чуть отодвинулась, но я не успела вздохнуть от облегчения, потому что пальцы брата тут же сжались на моей шее. — Сейчас придушу тебя собственными руками и отпущу. 

— Ярик, — захныкала я, совсем как в детстве, когда просила у него помощи и поддержки.

— Ведь это не жизнь у тебя, Мирка. Ни хрена это не жизнь! — заорал он как ненормальный мне на ухо, а я все же затряслась от рыданий.

— Я не могу, не могу, не могу… — начала бессвязно шептать, захлебываясь слезами, которых неожиданно стало слишком много.

— Ар-р-р, — Ярослав отпустил мою шею и отошел на шаг, разминая ладони, — Мирослава, ты же понимаешь, что выхода нет? Почему ты упрямишься? Неужели это так сложно — переспать с кем-нибудь да залететь? И будет отцу бэбик, мне фирма, тебе деньги. Все, Мира. Все. Это же проще простого.

— Я не могу, Яр… я... — начала объяснять, прекрасно понимая безнадежность этого занятия. Как? Как объяснить двухметровому лбу, что меня до сих пор трясет от одного только мужского запаха. Любого. — Ты же знаешь… — обессиленно произнесла и начала оседать на пол.

Совершенно внезапно в одно мгновение моя жизнь превратилась в сущий кошмар. И если два дня назад я еще могла надеяться на то, что это все злая шутка моего отца или способ проучить, то сейчас, видя перед собой разъяренного Ярослава, я отчетливо начала понимать, что папа не шутил, он был абсолютно серьезен, когда пообещал отобрать все не только у меня, но и у всей остальной нашей семьи, оставив старших братьев практически ни с чем.

— Хватит, Мира! Шесть лет прошло! Шесть, — заорал брат и, подхватив низкий журнальный столик, зашвырнул его в плазму, висящую на стене.

Грохот раздался знатный, и я прикрыла лицо ладонями — пусть делает что хочет, лишь бы меня больше не трогал.

— Я же разобрался с ними, — проревел брат, а у меня к горлу подступила тошнота.

Нет. Нет. Нет.

Я не хотела это вспоминать, особенного то, каким зверем мог быть мой брат. Не хотела, но рвотные позывы никак не прекращались.

Я согнулась пополам, хватаясь за рот, а другой рукой за грудь, и попробовала начать думать о чем-то другом, отвлеченном, а не о крови. Господи боже. Только не о крови, нет.

— Ты же знаешь, на что я способен, Мира. 

Знаю. К сожалению, чересчур хорошо.

— И если из-за тебя наша семья лишится половины наших активов, я тебя не пощажу, — брат говорил на удивление тихо, видимо, пока я пыталась прийти в себя, он разгромил весь мой кабинет. Ну и пусть, лишь бы меня оставил в покое, лишь бы ушел…

— Ты меня слышишь?

— Слышу, — прохрипела, не желая разгибаться. Я смотрела на свои черные кеды и считала стразики на них, мне нужно было как-то прийти в себя.

Глава 1. Два дня назад

— Людочка, все, я домой, — перегнувшись через стойку администратора, я позвала девушку.

Раздался стук, и тут же из-под стола вылезла девушка, потирающая свою макушку.

— Простите, Мирослава Станиславовна, просто у меня иголка из рук выпала. — Девушка тут же помахала иглой с широким ушком и длинной розовой ниткой мулине, как бы доказывая, что она не просто так сидела под столом. Я усмехнулась и, перегнувшись еще чуть-чуть, взяла со стола ее канву: выходило что-то красивое.

— Это будет дом?

— Да-да, дом и звездное небо, — мечтательно протянула Людочка и начала воодушевленно рассказывать дальше: — Я прочитала на форуме, что вышивать этот домик нужно начинать на определенные лунные сутки, и когда завершишь работу, то обязательно все сложится с местом жительства. Кому-то одобряют ипотеки, кто-то так покупает квартиры. — Девушка хлопнула в ладони и восторженно посмотрела на меня. 

— Оу, — это все, что я смогла выдавить из себя. — Удачи тебе, дорогая, с вышивкой и с покупкой дома. Я пошла, ты не забудь все закрыть и включить сигнализацию.

Быстро добежала до машины и, запрыгнув на заднее сиденье, поздоровалась с водителем.

— Что-то вы сегодня быстрее, чем обычно, Мирослава Станиславовна.

— Ой, и не говорите, дядя Ваня, — достала из кармана телефон и начала проверять входящие сообщения, — папа попросил приехать раньше, говорит, у него какое-то срочное дело ко мне. Не знаю, — пожала я плечами и, устало прикрыв глаза, прислонила голову к сиденью.

Дома было тихо, даже прислуги и той видно не было. Я, не раздеваясь, дошла до кабинета отца и постучала.

— Папа?

— Дочь, милая, проходи, — раздался сухой голос отца, и я переступила порог. — Нам нужно поговорить с тобой.

— Я поняла уже. — Расстегнула молнию на куртке-бомбере и села на стул.

— Милая, не могла бы ты снять эту кофту, — недовольно проворчал отец. — Ненавижу всю эту американщину, ты все-таки девушка, а не член футбольной команды этих самых американцев.

Я покачала головой и стянула свою любимую спортивную куртку-американку с большой синей буквой “М”.

— Спасибо, — кивнул отец. Странно, черный топ под грудь, в котором я была, его не смутил. — У меня к тебе важный разговор.

— Ты уже говорил, пап.

— Я изменил завещание.

— Опять? — усмехнулась я, пытаясь припомнить, какое это уже было завещание по счету.

— Окончательно, потому что я уже все отписал тебе.

— Что, прости? Что значит все? Папочка, ты вообще о чем? — Я сложила руки в замок и наклонилась ближе к отцу, облокотившись о стол.

— То и значит. Нет, я отписал кое-какие активы Ярославу и детям Святослава, ему нельзя много, сама знаешь. — Я потерянно кивнула: да, Свят у нас политик, и почти все его имущество давным-давно переписано на детей и жену. — Даже тридцать процентов нашей корпорации я отписал Яру.

— Папа, ты издеваешься? — не сдержалась я. 

Ярослав был одержим нашим семейным делом, лет с шестнадцати начал работать на отца и, кажется, все же обрел счастье два года назад, когда отец ушел на так называемый покой. И теперь вот так с Яриком.

— Пап, да он же меня убьет.

— Это еще не все, — продолжил отец, будто не слыша меня, — есть ряд кое-каких условий, не выполнив которые ты не сможешь вступить в права, и тогда все твое имущество направится в четыре разных фонда еще при моей жизни.

Я тяжело вздохнула, пытаясь понять, чего же хочет отец.

— Какие условия? — напряженно выговорила и тут же положила ладонь себе на коленку, пытаясь успокоиться, потому что неосознанно уже вовсю трясла ногой.

— Ты должна родить ребенка.

— Тебе что, внуков мало? — выкрикнула я и подорвалась с места. — Да Свят за всех нас отстрелялся. — У брата было четверо детей, дочь стала олимпийской чемпионкой по художественной гимнастике. Так-то. Отличный генофонд. — Что тебе еще нужно?

— Мне нужно, чтобы ты выбросила из своей головы все эти глупости и наконец-то зажила нормальной человеческой жизнью.

— Это не глупости! А мой, — ткнула себя пальцем в грудь, повышая голос, — мой выбор. Понимаешь, пап? Я думала, вы поняли меня с мамой.

— Ты издеваешься? — ругнулся отец, все же его маска дала трещину и наружу проступили разочарование и отвращение. — Я никогда в жизни не поверю, что ты на самом деле из этих, — он пренебрежительно махнул ладонью.

— Даже вслух произнести это не можешь, — я усмехнулась. — Я лесбиянка, папочка, да-да, — отрапортовала фразу, от которой у меня уже образовалась оскомина на языке, — и не перевариваю, просто не выношу мужчин. Да и детей я тоже не хочу. Но тебе же все равно.

Глава 2

Вышла во двор и набрала дядю Ваню. Если он еще не заехал в гараж, то пускай отвезет меня обратно в город: дома оставаться не было ни малейшего желания. 

— Мира, — прозвучал позади голос мамы, я обернулась. — Постой, нам надо поговорить. — Она укуталась плотнее в вязаную накидку и сделала шаг ко мне. 

— Я слушаю, мам.

— Дорогая, ты понимаешь, что он решил нас разорить? Хотя бы ты должна обо мне позаботиться.

— Мама! — практически прорычала я и сложила руки на груди. — Не говори глупостей, тебя-то уж он с голой жопой не оставит.

— Мирослава, — мама схватила меня за куртку и начала буквально испепелять своим ледяным взглядом, — послушай меня хорошенько: сколько твоему отцу осталось? Год, два, ну, может, пять…

— А ты оптимистична, — усмехнулась я. — Не боишься, что я ему сейчас пойду это все и выложу? — пожала я плечами.

Почему я должна была понимать эту женщину, если она отказывалась понимать меня? Да, я считала ее родной, хотя таковой она не являлась. Марина была на двадцать пять лет младше отца и, кажется, на целых три года младше моего старшего брата Святослава, но я помнила ее с самых ранних лет. Родная мать умерла, когда мне не было и года. И если братья помнили маму и, хоть и приняли Марину, но не относились к ней как родной, то для меня она была единственной возможной матерью. И я ее любила, конечно же любила.

— Милая, не строй из себя прожженную жизнью стерву. Тебе не идет.

— А кем мне больше идет быть? Избалованной, инфантильной папиной золотой девочкой? — Я качнула головой, теряя весь свой запал. На подъездную дорожку у дома выехала машина, и я устало спросила: — Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты выполнила все папины условия. Забрала все причитающееся себе наследство.

— А потом поделилась с тобой, да, мам?

— Мира, я серьезно, — мама зашипела, сжимая рукав моей куртки еще крепче. — Можешь здесь даже не появляться без теста с двумя полосками.

— Пфф, а че так слабо? Ну вдруг на него кто другой пописает, а? Мелко берете, Марина Юрьевна, уж лучше сразу УЗИ или кровь на ХГЧ, или что там еще бывает? 

— Мирослава, не паясничай.

Я выдернула руку из ее захвата и быстро сбежала по ступенькам. 

Хотела напоследок бросить ей мучивший меня долгое время вопрос, почему же она не родила сама, раз такая умная, но не стала. Добежала до машины и, запрыгнув внутрь, назвала дяде Ване адрес своей институтской подруги. Больше мне было не к кому ехать.

Мама спустилась с крыльца и долго смотрела вслед уезжающей машине. Когда я увидела ее взгляд, меня передернуло. Понятно, что каждый в этой жизни сам за себя. Ей всего-то сорок три, и остаться ни с чем она не хочет, но вот почему все их проблемы должны решаться за мой счет?

— Мира? — Иоанна, стоящая на пороге в одной пижаме, конечно же, не ожидала меня увидеть. Мы не общались с ней уже пару месяцев.

— Пустишь?

— Конечно, конечно же. Проходи. — Она отошла с порога, и стоило только мне сделать шаг в квартиру, как Иа крепко обняла меня. — Мирка, я так соскучилась.

На глазах навернулись слезы. Мы поссорились с ней из-за глупости: она устроилась помощницей к другу нашей семьи, за которого меня сватали родители, и все время промывала косточки жене Виталия. В один прекрасный день мне это надоело, я попросила ее успокоиться, но она не прислушалась к моим словам.

— Я больше и рта про Самойловых не раскрою, ты только не обижайся на меня, идет? — воодушевленно пропищала Иа, а я слегка поморщилась: как говорится, к хорошему быстро привыкаешь, видимо, так же, как и быстро отвыкаешь от плохого. У Иоанны был ужасный голос, и я ей сочувствовала все годы нашей дружбы, ужасно сочувствовала.

— Идет. Иа, у тебя есть что выпить?

— Что случилось? — Девушка прошла на кухню, ожидая, что я последую за ней.

— Новое папино завещание. — Я со вздохом опустилась за маленький обеденный стол и достала из розовой пластмассовой вазочки свою любимую конфету с белой помадкой.

— И? — Иа поставила на стол кружки и бутылку шампанского. — Прости, бокалы я так и не купила.

— Неужели у Самойлова так плохо платят? — подначила я подругу, а затем все-все ей рассказала и про ненормальные условия отца, и про поведение матери. 

Затем мы распечатали это идиотское завещание, которое и завещанием-то, по сути, не было, и начали детально изучать все по пунктам. С каждым новым мне становилось все тяжелее и тяжелее дышать.

— Может, попросить помощи у Виталия Сергеевича? — задумчиво произнесла Иоанна, когда мы сидели на полу, на каком-то допотопном бордовом ковре в цветочек, в груде листов и допивали уже вторую бутылку шампанского.

— Ты сейчас серьезно? И чем он мне поможет? Спермой, что ли, поделится? — сказала и засмеялась из-за абсурдности своего предположения.

— Ну а что? Вот смотри. — Иа начала загибать пальцы. — Там же в бумагах что-то было, что нельзя безымянного донора и про искусственное оплодотворение, но Самойлов — он же знакомый.

Глава 3

Виталий Самойлов, видный мужчина около сорока лет, почти два метра ростом — и в ширину, наверное, не меньше, — ждал меня за рулем своей машины. Я, видимо, выпив сильно лишнего, села на переднее сиденье, иначе как по-другому можно объяснить это, если не опьянением. Я никогда не ездила спереди, даже за руль сама не садилась.

С Ветом мы общались хорошо, но мало, все же он был другом семьи и приятелем Свята, а еще в подростковом возрасте уехал служить на Дальний Восток, я тогда, наверное, только родилась. Мы виделись на всяких торжествах и когда он был наездами в Москве. Уже когда я училась в старших классах, наши родители решили нас поженить, но, естественно, ничего из этого у них не вышло: ни я, ни Вет не желали этого брака. 

Но именно сегодня я не отказалась бы от любой его помощи и попросила мужчину поделиться спермой. Конечно же, сразу об этом жутко пожалела, а на следующий день, когда впервые встретилась с женой Вета, так и вовсе чуть от стыда под землю не провалилась.

— Приехали, — Вет тронул меня за плечо, припарковавшись возле дома, — я скажу маме, чтобы она тобой занялась, мне самому некогда. Прости, Мир, но у меня тоже не то что дерьмо сейчас в жизни, а дерьмище самое настоящее.

Виталий вышел из машины, а я поплелась следом. Я любила его родителей, особенно Олимпиаду Львовну — маму Вета. Она была удивительной женщиной, властной, но в то же время очень доброй, и она ни капельки не походила на мою маму. Сегодня я видела в этом лишь одни плюсы.

Самойловы меня поддержали, как говорится, обогрели, накормили и спать уложили. Я скинула файл завещания на почту Вету и быстро уснула.  А когда проснулась, Виталия уже не было, тетя Липа не отпускала меня практически полдня, допытываясь о том, что же в нашей семье приключилось. Потом она пожаловалась, что Виталечка никак со своей женой притереться не может, а ведь такая же хорошая пара.

Я печально покивала, но мне было не до сострадания, своих проблем хватало выше крыши, и нужно было как-то их решать. 

Помощь пришла с неожиданной стороны: в дом Самойловых приехала жена Вета — красивая, высокая и худая как палка девушка. И она, судя по всему, так же, как и я, хотела поскорее свалить из этого дома.

— Давай я тебя подвезу, если тебе в город, — окликнула Вика меня, когда я почти сбежала из столовой.

— Если тебе не трудно, конечно. Я… — запнулась, придумывая, что же ей сказать, ведь тетя Липа буквально две минуты назад соврала, что я приехала этим утром. Значит, остальное знать Вике не нужно. — Меня сюда подвезли, и я без машины, поэтому была бы тебе очень признательна.

Пока мы ехали, я залезла в карту на телефоне и прочитала точный адрес соседнего с офисом Вета здания, чтобы исключить лишние подозрения. Айфон выпал из рук, я нагнулась, чтобы его достать, и наткнулась взглядом на раскрытую медицинскую карту — с таким же диагнозом, как у жены старшего брата. Сама не знаю зачем, но я стащила карту, потому что помнила слова Вета о том, как они с женой старались поскорее уже порадовать Самойловых-старших еще одним внуком.

— Зачем ты ее стащила? — прорычал Вет сразу же после того, как я ему все рассказала, и тут же выхватил из моих рук карту жены.

Какой же хороший вопрос. На который у меня, пожалуй, не было ответа.

— Я не хотела, прости, — начала лепетать бессвязные оправдания.

Для Самойлова произошедшее было неожиданностью, и я очень надеялась, что не сделала хуже.

— Вет, а что насчет меня? — спросила я, когда мужчина подуспокоился.

— Я скинул твои файлы Мирославу, он сказал, что сможет тебе помочь. Не уточнял как, но у него есть по этому поводу кое-какие идеи.

Я взвизгнула и тут же повисла у Вета на шее. Господи, да он же подарил мне самое главное — надежду. Возможно, не все так плохо. Возможно, этот самый Соколов, которого так нахваливала Иа, мне и правда поможет.

— Спасибо, — воскликнула я и чмокнула мужчину в щеку.

— А ну отошла от него! Быстро! — раздался женский вопль. Я вздрогнула и отскочила от Вета, с ужасом уставилась на Викторию, которая забежала в кабинет и походила на самую настоящую сумасшедшую. Девушка взяла бокал с бара и запустила им в мужа.

Господи ты боже мой. 

Я тихонечко направилась к выходу, когда Вика взяла полную бутылку виски и зашвырнула ту в монитор компьютера. Вет спрятался под стол, а я выбежала из кабинета, часто дыша.

— Дверь можно как-нибудь запереть снаружи? — испуганно прокричала я, подпирая дверь собственным телом, как будто эта разъяренная женщина могла вырваться наружу и разорвать меня на клочки.

— Мира, что случилось? — спросила Иа, горя глазами.

— Ты специально, да? — дошло до меня, — да ты… ты! А если она его там прибьет?

— Упс. — Иоанна пожала плечами и отвела взгляд, в котором не было ни капли раскаяния. 

— Иа, так нельзя.

— Ой, да успокойся, сейчас подерутся, потом помирятся. — Она махнула ладонью и тут же перевела тему: — Ты забрала свои документы? — Я нахмурилась, и подруга, посмотрев на меня как на дуру, произнесла: — По салону.

— Да кому они нужны, Иа!

В кабинете раздался какой-то очень уж сильный грохот, и мы одновременно повернулись к двери. 

— Ты что-нибудь слышишь? — шепотом спросила Иоанна.

— Что, совесть проснулась? — Я подошла к двери и прислонилась ухом. — Ничего не слышно.

Глава 4

Соколов, который на самом деле Соколовский, после того, как узнал, где я, сказал недолго его подождать на первом этаже здания. Я села на мягкие кожаные диванчики и залезла в телефон. Батарейка горела красным и показывала тринадцать процентов, я перевела телефон в режим энергосбережения и именно в этот момент поняла, что больше не одна.

Подняла голову и встретилась взглядом с молодым мужчиной: небритым, в черном пальто и черной водолазке, плотно обтягивающей его горло. Он стоял в каких-то считаных сантиметрах от меня и молчаливо изучал. 

Я видела, как его взгляд блуждал по моему лицу, затем двинулся к ногам, опять вернулся к лицу, волосам, рукам. Мне захотелось это немедленно прекратить.

— Здравствуйте. — Я протянула ему ладонь и, когда он крепко сжал ее в ответ, поняла, что это было моей самой большой ошибкой.

Кожа мужчины была словно раскаленным железом, которое тут же меня обожгло, растеклось по моей ладони и сразу же застыло, крепко фиксируя в своих металлических объятиях. Я дернула рукой, но Мирослав сжал ладонь еще крепче, затем потянул меня на себя, помогая тем самым подняться, и тихо произнес:

— Пойдемте на улицу, прогуляемся, поговорим.

Я кивнула, и лишь тогда он разжал свои пальцы, затем, повернувшись ко мне мощной спиной, пошел на выход, а я выдохнула.

Ведь я не дышала, совсем-совсем.

Как же он был похож на моего брата, Иоанна права. Тот же типаж и аура, от него исходила такая сильная энергетика, что я не могла дышать рядом с ним. На подсознательном уровне ощущалось, что этот Соколов хищник. 

Точно, блин, Финист — Ясный Сокол. Взгляд цепкий и прожигающий до основания, словно мужчина, посмотрев на меня один-единственный раз, сразу же все-все про меня понял: чем я живу, чем дышу, что люблю и ненавижу. Жуткое ощущение, единственный взгляд, и я даже близко к нему подходить не хочу. К подобному роду мужчин, потому что он такой же, как и мой брат: сильный, безбашенный и за свои интересы удавит, просто места мокрого не оставит от тех, кто встанет на его пути.

Мне больше не хотелось от него помощи, потому что это могло быть чревато последствиями. И как же я оказалась права: когда Соколовский заговорил, я еле сдержала приступ истеричного смеха.

Шахматист и интриган, он нашел пешку в выгодной позиции и захотел использовать ее по всем фронтам в своей партии.

— Мирослава, вы меня сначала выслушайте, взвесьте все доводы за и против. У вас есть пара дней для принятия решения. — Он подопнул камешек на асфальте лакированным носком туфли, и я тут же уставилась на свои кеды. Да уж, мы смотрелись рядом с мужчиной смешно: я в своей куртке-американке с огромной буквой «М» — и он в дорогущем строгом пальто траурного цвета.

 — Я слушаю вас.

— Виталий обрисовал мне ситуацию. — Мужчина засунул руки в карманы и отвернулся от меня. — Может, пройдемся? 

Я пожала плечами и первая пошла вдоль дороги. Мирослав догнал меня и на ходу продолжил:

— Я могу предложить вам взаимовыгодное сотрудничество.

— И? — поторопила я мужчину, смотря прямо перед собой на спешащих в разные стороны людей. 

— Мы заключим с вами контракт, в котором оговорим все рамки дозволенного и… — он замолчал и остановился, я повернулась в его сторону. Мужчина крепко сжал челюсти, покусал губу, словно в чем-то сомневаясь, а потом мотнул головой, будто прогоняя мимолетное наваждение, и твердо посмотрел мне в глаза. У него были такие пушистые черные ресницы. С ума сойти.

— Ваш отец очень четко к этому подошел и прописал все, что только было возможно. Поэтому если вы хотите получить свою часть наследства, то у вас единственный выход — родить.

— Окей, а чем вы можете мне помочь? — Я склонила голову и из последних сил старалась держать себя в руках.

— Как я уже сказал, мы заключим контракт, во избежание каких-либо неурядиц. Я организую анонимность и клинику, в которой вам, Мирослава, проведут искусственное оплодотворение, и ваш отец никогда об этом не узнает.

— В чем ваша выгода? — напряглась я.

— Этот ребенок будет моим, — спокойно сказал мужчина, как будто о картошке размышлял, купить ему килограммчик или два, — так же как и половина всех активов, которые перейдут к вам от отца. 

Убил. Он просто убил меня своей наглостью. В его взгляде не было ни капли раскаяния, лишь четкая уверенность в своих действиях.

— Вы хоть понимаете, что мне предлагаете, Соколов? — зло прошептала, потому что голос пропал.

— Соколовский, — поправляет меня мужчина. — Понимаю, — усмехается он, приподнимая лишь уголки губ, — Мирослава, это, конечно, жутко некрасиво, да и вообще безобразно с моей стороны. Но уберите всю эту лирику. Я предлагаю вам свою защиту, фамилию и сперму, желая взамен лишь самую малость — половину вашего наследства и возможности, открывающиеся для членов вашей семьи.

— Вы сказали фамилию?

Театр абсурда, не иначе.

— А как иначе, Мирослава? Этот ребёнок будет нашим с вами. И мы будем самой идеальной семьей. На людях, естественно. Вашей личной жизни и ваших предпочтений, — он на мгновение скривился, досадливо на меня посмотрев, — я не буду никоим образом касаться, если это, конечно, никак не выйдет наружу и не отразится на моей карьере.

Глава 5

Мирослав

Огнева была красивой. До безумия красивой. И Мирослав оказался к этому не готов. Одно дело — видеть ее фотографии, представляя очередную избалованную мажорку, сменившую ориентацию со скуки. И совершенно другое — увидеть ее лично, на удушающе маленьком расстоянии. Маленькую, худенькую, чистенькую и такую притягательную. Все рецепторы Мирослава обострились, напряглись и настроились на волну девушки, поглощая и впитывая в себя каждый ее жест и каждое движение ласкающих взгляд волос.

Соколовский на какое-то время потерялся, на минуту или две, но он забыл о делах и всех своих планах. Потому что был не готов к такому.

Черт. Эти волосы были для него ударом ниже пояса. Обезоруживающим ударом.

Белоснежные локоны, длинные и пушистые, которые сразу же бросались в глаза, потому что были какими-то нереальными, словно сказочными. А еще потерянный и в то же время холодный взгляд. Да, девушка была самой настоящей Снежной королевой, вразрез с собственной фамилией. Огнева. 

Огневы! Они были нужны ему. Соколовский тут же взял себя в руки и озвучил свое предложение Мире. Он ни минуты не сомневался, что девушка его пошлет, это было очевидно. Но вот полыхнувший огонек воинственности в ее глазах стал для него неожиданностью.

Девочка не так-то уж и проста. Ну еще бы, с такими-то родственниками. 

Соколовский еще долго смотрел вслед удаляющейся фигурке, пытаясь понять, кого же она ему напоминала.  Был такой зверек, маленький, красивый, пушистый и белоснежный, но ведущий хищный образ жизни. У Огневой было то самое хищное начало. Вызов в холодных стальных глазах, которые не были ни серыми, ни голубыми и напоминали настоящую пучину расплавленного серебра. 

Мысли убежали в совершенно не том направлении, и Соколовский, развернувшись, пошел к машине. 

Ему нужен был этот брак, он бы решил все его проблемы и помог добиться желаемого. Вчера, когда Самойлов скинул ему документы Огнева, Мир чуть не поперхнулся. Не бывает таких совпадений. Не бывает. 

Но ему повезло. Чертовски повезло. В общем-то, как и обычно. 

Лишь единственный раз судьба не пожалела Соколовского — когда выбрала ему родителей. И, видимо, взамен за эту неудачу все остальное время он получал поблажки от той самой судьбы. Мирослава так и не усыновили, он прожил в интернате до самого выпуска, и это было, как он считал, к лучшему: у него были нужные квоты и льготы. А еще у него были мозги. 

Мирослав с младших классов понял, что или ты имеешь жизнь, или она имеет тебя.

И вот сейчас, когда он целых два месяца не знал, как подступиться к Огневым, они сами плыли ему в руки в лице безумно красивой маленькой Снежной королевы. 

Ласка. 

Он вспомнил, как назывался тот зверек. Милый с виду маленький звереныш, который в спокойных условиях только и делал, что постоянно охотился. 

Хищник. Один из самых мелких. 

И если Мирослава и правда нетрадиционной ориентации, она должна вцепиться в его предложение руками и ногами. Сомнений не было никаких. Кроме правдивости слов девушки. 

— Лена, — Мир окликнул своего секретаря, сразу как появился в офисе, — свяжись со своим братом и поторопи его.

— Мирослав Данилович, вы о чем? 

— Твой брат знает, Лена.

Соколовский зашел к себе в кабинет, сел за любимый стол и выдохнул, оттягивая ворот водолазки. Было не по себе, а в груди странно саднило. 

Черт, ну как же хороша. Эта мысль не давала ему покоя. 

Он открыл крышку ноутбука и, сразу же разблокировав, вбил в поисковике: Мирослава Огнева. Ссылок было не так уж и много, как и фотографий, но стоило лишь увидеть одну из них, на которой Ласка красовалась в открытом неоново-розовом купальнике, который слепил глаза, как член Соколовского шевельнулся и начал вставать. Манящая пышная грудь, подтянутый животик и широкие бедра. 

Идеальная.

С ума сойти можно, такая красота — и задаром пропадает. 

Мирослав в который раз просмотрел все ссылки и все, что можно было найти на поверхности. Он не увидел никакого подтверждения тому, что Мира была лесбиянкой, впрочем, так же как и опровержений. Их тоже не было. Лишь пара статей о возможном браке Мирославы и Виталия. Ни единой фотки с каким-нибудь мужиком, кроме брата Ярослава, не было.

Мир откинулся на спинку кресла и задумчиво прикрыл глаза, отрешаясь от увиденного и восстанавливая дыхание. Успокаиваясь. У него все получится, не могло быть иначе, он слишком долго к этому стремился, и Огневы ему в этом помогут. А уж со стояком в штанах на девушку не той ориентации он как-нибудь справится, не впервой ему было подавлять собственные эмоции и желания. Совсем не впервой. 

Жизнь научила цепляться за любые возможности. 

— Мирослав Данилович, — приоткрыла дверь Лена, — я звонила Марку, он сказал, что еще полчаса назад все вам сбросил на почту. И еще: Ребров звонил три раза и… 

— Что у него опять случилось? 

— Он, как и всегда, мне ничего не сказал. 

— Ладно, сообщи ему, что у меня сегодня свободный ужин, и забронируй нам столик, где хочешь.

Мирослав выпроводил Лену и поспешил вернуться к ноутбуку, ему не терпелось открыть папочку со столь желаемыми файлами.

Кто владеет информацией, тот владеет миром. 

Брат Елены был мастером своего дела, и у Соколовского в сейфе лежала далеко не одна папка с компроматом, собранная благодаря нему. Но на этот раз информации было до скудного мало. 

Глава 6

Мирослав

Мирослав, зайдя в салон Огневой, краем взгляда отметил, что и престижный район местонахождения, и внутренний интерьер так и кричали о высоком уровне, соответствующем элитным посетителям. 

Возможно, он погорячился, когда насмехался над девушкой, предполагая, что та и аренду выплатить не сможет. 

— Здравствуйте, — мило улыбнулась администратор, сидящая за стойкой, — вы кого-то ожидаете? Или приехали записать на процедуру подругу?

Мир приподнял в удивлении брови и с ленцой в голосе поинтересовался:

— А мужчины у вас тут что, посетителями не бывают? — Девушка покраснела и, кажется, растерялась. Соколовский не дал ей ответить. Довольно. Он приехал сюда не просто так. — Где кабинет хозяйки?

— Извините, но к ней… — администратор застопорилась, прокашлялась и начала блеять, словно овца: — Она не принимает.

— Где кабинет хозяйки? — повторил Мир, сжимая кулаки, потому что эта беседа его порядком утомила.

Молодой мужчина шагнул мимо, заходя вглубь салона, и приглушенно ругнулся. Следом за основным помещением, большим и светлым, с креслами напротив зеркал, шел длинный коридор, в котором была далеко не одна дверь. Тыкаться в каждую, как слепому кутенку, ему не хотелось. Он повернулся и с нажимом в голосе повторил свою просьбу: 

— Проводите меня к Мирославе Станиславовне, — глянул на бейджик, — Людмила.

— Да-да, хорошо, — засуетилась девушка, выбежала из-за стойки и засеменила к кабинету свой начальницы.

Да уж. 

От таких работников надо избавляться. Сразу же.

Когда Мирослав зашел в кабинет Миры, он лишь убедился в своем предположении. Всех отсюда гнать поганой метлой, да еще и со штрафами и статьями в трудовой. Просто чтобы неповадно было подставлять хозяйку. 

Его Лена грудью бы легла на амбразуру, на пороге каменным изваянием застыла бы, но никого в его кабинет без его ведома не пустила бы. Может, дело было в их воспитании — Лена с братом росли в том же интернате, что и Мир. И уж кто, как не они, знал, что за свое нужно драть глотку, но отстаивать собственные права до последнего.

— Мира, — он тихо позвал девушку, сидящую на полу в груде мусора. 

Соколовский старался быть спокойным и держать себя в руках. С самоконтролем у него давно не было проблем. Как только он попал в приличное общество, он каждый божий день тренировался выдержке, но сейчас она была готова испариться к такой-то матери.

Мирослав шагнул к Ласке, по пути на что-то наступив. Звук хрустнувшей пластмассы был не таким уж и громким, но именно на него среагировала Огнева: она вздрогнула и резко оглянулась.

— Ах, это вы, — всхлипнула девушка и вернула голову на прежнее место, а именно на колени, которые она обнимала ладонями.

Сейчас она казалась ещё меньше — свернувшийся маленький ежик, который непременно использует свои иголки против Мирослава.

Соколовский усмехнулся сам себе, второй день у него в голове прямо телепередача «В мире животных». Странные мысли в нем будила Мирослава.

— Ну и что здесь случилось? — спросил он, присев на корточки рядом с девушкой. 

— Какая вам разница? — обиженно прошептала Огнева. — Давайте свои бумаги. Вы же за этим так быстро примчались?

У Мирослава перехватило дыхание. Ведь девочка права, сейчас был бы идеальный момент для сделки, она подписала бы любую всунутую ей в руки бумагу. И в другое время, с другим человеком, Соколовский действительно воспользовался бы предоставленным ему шансом. Только вот Огневу ему не хотелось использовать втемную. Он и так загнал ее в тупик, но хотя бы честно приоткрыл ей карты. 

Пускай не все, но все же.

— Ну, во-первых, давай уже на ты. А во-вторых, прости, но бумаги я с собой не взял. 

— Тогда зачем приехали?

Мирослав прищурился, усмехнувшись, и девушка поправила себя:

— Зачем приехал?

— Мне не понравился твой голос, — спокойно произнес он и взял желтый лак, один из многих разбросанных на полу. — Ты сама этим занимаешься? 

Для него это было странным, он думал, что Огневой подарили салон и та присутствовала в нем постольку-поскольку, потому что так было модно и положено по статусу.

А сейчас он заметил и сертификаты на имя Мирославы, и грамоты, и много всего прочего, валяющегося одной большой грудой у ног Ласки. И так трогательно выглядела девушка, что у него внутри что-то сжалось. Захотелось притянуть Ласку к себе на грудь и гладить по белоснежным волосам, лишь бы она успокоилась и больше не всхлипывала.

— Только знакомым и на курсах повышения квалификации. Как говорит отец, — Мирослава скривилась и поучительным тоном произнесла: — Тебе не по статусу у всех подряд под ногтями ковыряться.

— А тебе нравится, да? — Девушка кивнула. Мир подкинул на ладони бутылек и крепко сжал его. — Мы можем еще очень долго так сидеть. Может, ты все же расскажешь, что здесь произошло? 

— Брат приходил, — шепнула Ласка и словно уменьшилась в размерах, прижалась теснее к своим же коленям.

Мирослав еще раз огляделся и опять выругался, на этот раз очень громко. Огнева приподняла голову и удивленно уставилась на него, а сам Мирослав костерил себя последними словами за то, что не просчитал и не продумал все от и до. Теперь бардак в кабинете его будущей жены ему виделся совсем под другим углом.

Глава 7

Мирослава

Мирослав открыл для меня дверь пассажирского сидения, а я все никак не могла прийти в себя. Мне понравилось его прикосновение. Мне не было противно, ни капельки, ни на грамм. Наверное, все дело в том, что я почувствовала теплоту, так необходимую мне, и заботу. Именно ее.

Это так странно. 

Еще час назад я думала, что попала в лапы к зверю, преподнесла ему себя на блюдечке, а сейчас я чувствовала его поддержку и заботу. Да, возможно, он был неискренен и ему было лишь выгодно втереться ко мне в доверие или расположить меня к себе. Но так легко было поверить. Просто закрыть глаза и поверить, что есть на свете человек — мужчина, который поддержит, который не скинет в пропасть, а удержит тебя на краю.

Так легко было в те мгновения поверить в собственный бред. Да, именно бред, ведь у Соколова все было просчитано — от и до. Он даже не стал предлагать мне сесть рядом с ним. Значит, знал о моей фобии. Конечно же, навел обо мне справки и знал если не все, то многое.

 Все не знал даже родной отец.

Юрист жил в одной из башен Москва-Сити на девяносто третьем этаже, и у него были не панорамные окна, нет-нет. В его двухуровневых (да, именно так!) апартаментах была панорамная стена длиной в шестьдесят с лишним метров. А высота потолков внушала трепет даже мне.

— Какая у них высота? — спросила я, разинув рот. 

Подошла к окнам, из которых открывался вид, казалось бы, на всю столицу. 

— Здесь девять метров, где нет разделения на два уровня.

Да, тут была центральная гостиная с диванчиками, креслами, телевизором и белоснежным роялем. Вообще вся обстановка была выполнена в светлых тонах. Напротив этой зоны — крученая лестница, ведущая на второй этаж, там был балкон с функцией коридора, ведущего в разные концы к спальням.

— Я даже спрашивать не буду, где ты берешь на это деньги. — Я взмахнула ладонью и устало опустилась на белоснежный диван.

— Ты забыла? — хмыкнул Соколов. — Я снимаю ее в аренду.

— Ага, — кивнула я, — и отдаешь в месяц миллиона два, наверное. А может и три. При таком раскладе совсем не удивительно, зачем тебе понадобились мои деньги.

Мирослав сжал челюсти, прожигая меня взглядом, я лишь подняла брови, словно вопрошая: что я не так сказала?

Мужчина правильно понял мой безмолвный вызов и, усмехнувшись, произнес:

— Все правильно, Мирослава. Все правильно. Я очень люблю свою квартиру. Свыкся с ней, так сказать. И был бы не против выкупить ее у хозяев.

— За мои деньги. — Я видела, что мужчина злился, я это прекрасно видела, но не могла ничего с собой поделать и остановиться.

— Да, Мирослава, за твои деньги, — рыкнул он и медленно прикрыл глаза. Через пару секунд он совершенно другим тоном, абсолютно спокойным, произнес: — Пойдем наверх, я покажу тебе комнату, в которой ты будешь жить.

Он не стал подниматься первым и подождал меня, я прошмыгнула мимо него и прыгнула сразу на третью ступеньку. Я поднималась, не оборачиваясь, но чувствовала тяжелый взгляд, направленный мне в затылок. 

Поздравляю тебя, Мирослава, человек тебе вроде как помочь желает, а ты его злишь целенаправленно. 

Просто его жилплощадь выбила меня из колеи. Эта квартира была шикарной. Такую себе даже Яр со Святом позволить не могли. Первый — потому что вечно экономил на всем и до ужаса был прижимистым, да что о нем говорить, если он до сих пор жил в родительском доме. Для Свята же это тоже было бы неразумной тратой денег, он со своей семьей давно проживал в отстроенном для них огромном доме, и городские стены, как он говорил, душили бы его. А мне? А мне отец даже задрипанную маленькую квартирку на окраине купить не захотел, сама же я не накопила. Всю прибыль от салона я откладывала, мечтала выкупить помещение, но с моими темпами мне потребовалось бы на это десять лет, не меньше.

Мирослав вышел из моей новой комнаты и тут же закрыл за собой дверь, а я, распахнув шторы, с разбегу плюхнулась на кровать. Мягкая и большая. Усталость, несмотря на обеденное время, навалилась сама собой. Наверное, так сказывался стресс и сегодняшняя ссора с Яриком. Хотя случившееся было мало похоже на ссору, это был настоящий торнадо, прошедший по мне. 

Пересилив себя, я все же встала и заглянула в гардероб — он был пустым, прошла через него в ванную, там были лишь махровые полотенца и ни одного банного халата. Я в который раз обозвала себя дурой. 

Уехать из дома без вещей и не купить их в городе было верхом беспечности с моей стороны. Я настолько перегрузила эмоционально свой мозг, что до меня только сейчас дошло: я уже два дня ходила в одном и том же.

Я вышла из комнаты. Рядом была такая же спальня, как и моя, только пустой гардероб и ванная комната имели отдельные входы со спальни, а не так, как в моей. Я дошла до середины балкона и, оперевшись на него, громко позвала Мира. Мой голос разнесся эхом по огромным квадратным метрам квартиры, оглушая даже меня саму, но никто так и не отозвался. Я пожала плечами: Соколов сам виноват. В общем, я стряхнула с себя все угрызения совести и, дойдя до другого конца балкона, продолжила изучать, что же таилось за закрытыми дверями.

Глава 8

Первый этаж я изучала намного дольше второго. Нашла специально отведенные помещения для сушки белья и для стирки, косо посмотрела на четыре стиральные машинки, стоящие в ряд, и если честно, то совсем не поняла, зачем они Мирославу. Ведь и в моей комнате была машинка. А мужчина жил один. В общем, странности, да и только. 

Когда я прошла через зону, где не было второго этажа и потолки казались по-настоящему неземными, я оказалась на кухне. Над ней был потолок — значит, находилась я где-то под своей спальней или под соседней. 

От кухни было только одно название, не было никаких дверей или стен, лишь гарнитур, техника, широкая барная стойка рядом и все те же окна на полстены. Я открыла холодильник и поняла, что безумно проголодалась. 

Достала курицу и мясо с намерением все это запечь. Готовить я любила, но не особо умела, поэтому и ограничивалась всегда пароваркой или духовкой. 

Время, пока я резала овощи и раскладывала их на противне, прошло незаметно. А когда я все же захлопнула духовку и развернулась, то встретилась взглядом с Мирославом. Выглядел он как-то не очень. Взъерошенный, на щеках чуть ли не красные пятна, а глаза горят. Они словно потемнели на несколько тонов. Соколов стоял и не двигался, лишь шумно дышал, вцепившись пальцами в край барной стойки. 

Слишком поздно до меня дошло, как, должно быть, все смотрелось со стороны. Я, в его футболке, полуголая, приплясывала на кухне. 

Без трусиков. 

И… матерь божья! 

Я же нагибалась, когда ставила противень в духовку. Щеки опалило жаром, а сердце провалилось в пятки. Я скосила взгляд, просчитывая быстрые пути отступления. 

Стоило попытаться.

Рванула вдоль окон, обегая барную стойку с другой стороны. Но, видимо, именно в побеге и был мой самый главный просчет, так же как и с Ярославом. Мир в считаные мгновения оказался рядом и, схватив меня, плотно прижал к себе. 

Мужчина уткнулся носом мне в шею и шумно задышал. А я ждала, когда же мне станет противно или страшно, но не было ни того, ни другого. Наверное, в моей голове за последние два дня что-то и правда сдвинулось, потому что сейчас в крови бушевал какой-то ненормальный азарт.

Мне внезапно понравилось то, как Соколов тесно прижимался ко мне, ощущение его каменных мышц и шершавых ладоней на моих бедрах.

Пальцы Соколовского плавно заскользили по моим ногам, постепенно задирая футболку все выше и выше, а я пыталась сделать хотя бы несчастный глоток воздуха, но у меня ничего не получалось. Потому что неожиданно для самой себя я почувствовала тепло, так необходимое мне все это время. 

От Мирослава шел жар, опаляющий мои бедра. Мне показалось, что я вот-вот сгорю дотла, ведь я знала, что должна оттолкнуть мужчину, отстоять свою точку зрения и свои права, а не плавиться воском в его объятиях. 

Но вот одна рука мужчины поднимается вверх и начинает рисовать что-то на моих ребрах, а вторая, напротив, спускается вниз и поглаживает внутреннюю сторону бедра.

Я в отчаянии прикрыла глаза. 

Мне захотелось закричать, в первую очередь на саму себя. Но что-то внутри меня жаждало острых ощущений, это что-то заставило меня притаиться и замереть в ожидании. 

Мирослав начал осыпать мою шею поцелуями, и я выгнулась ему навстречу. От вороха мурашек, бегающих по всему телу, я словно сошла с ума. 

Или все дело было не в мурашках? А в языке Мирослава, которым он сейчас облизывал мое ушко. А может, в том, что мое тело зажило собственной жизнью, как в лучших романах о любви, и предало собственную хозяйку.

— Значит, Самойлов мне наврал, — шепнул Соколов мне на ухо и заставил подавиться собственным стоном, который уже готов был сорваться с губ.

Слишком все было остро и необычно.

Мужские руки двигались так быстро и держали так крепко, что я не могла прийти в себя. Не успевала. У меня не было на это ни единого шанса.

Губы Мирослава с какой-то лихорадочной скоростью осыпали мою шею поцелуями. И я все глубже и глубже погружалась в эту пучину чего-то неизведанного. 

А я ведь думала, что Мирослав не такой. Он показался мне расчетливым и спокойным. Тем мужчиной, который сначала спланирует десять шагов вперед, потом шагнет лишь один раз и опять начнет планировать. Сейчас же он обрушился на меня как стихийное бедствие, разрушая до основания. 

И я дрожала в его руках. Уже дрожала. Но самое главное — запах… От Мира не пахло никакими мужскими духами. Я чувствовала лишь запах морской свежести, тот самый, которым пахла его футболка, тот самый, который мне так понравился.

Я попыталась сдвинуть ноги и все же отступить. Но Мир накрыл ладонью мое лоно, и я задохнулась.

— Не спеши. Мира-а-а, ты такая манящая... А теперь убегать вздумала, — его голос стал настолько низким и хриплым, что я с трудом разобрала слова. 

Вторая рука мужчины накрыла мою грудь и стала медленно ее поглаживать, тогда как его средний палец там,внизу, начал поглаживать истекающие соком складочки. 

Глава 9

Мирослав

Соколовского разрывало на части. 

Сначала Мира взбесила его своими словами. Вот неуемная же. Хотя он и не ожидал чего-то другого — он сам затеял эту игру и сам выложил ей свои карты, прикрыв желание войти в ее семью наживой больших денег. Ласка услышала то, что хотела. И то, что он хотел, чтобы она услышала. Тогда с чего бы ему так выходить из себя? 

Подумаешь, пара колкостей на тему денег.

Мирослав показал Огневой квартиру и вернулся в офис, который находился в соседнем здании, на более низком этаже. Без пафоса и прочего. Он располагался там удобства ради, вот и все. 

На работе Мирослав не пробыл и часу, слишком сильно ему хотелось назад. Домой. К Снежной королеве. 

И когда Соколовский нашел Миру за готовкой, у него в голове что-то помутилось. Девушка была в его футболке, достающей ей до середины бедра. 

Черт.

Могла бы выбрать вещь подлиннее и не ту, которую он только этим утром снял с собственного тела. 

Член дернулся в штанах, дыхание сбилось, а кровь словно быстрее потекла по венам. Потому что он ощутил такой жар, что в самый раз в прорубь нырять. Лишь бы потушить эту агонию, появившуюся так внезапно. И тут Ласка нагнулась, а Мир увидел ее обнаженные ягодицы и складочки.

 Все. Не было там больше адекватного человека. Если только Огнева, потому что Соколовский теперь был далек от адеквата. Он действовал на чистых инстинктах и рефлексах, особенно когда Ласка сорвалась с места и попыталась убежать.

Поймать. Подмять. Заклеймить. 

Первобытные инстинкты настоящего пещерного человека взяли над ним шефство и, казалось, уже не отпустят его никогда. Ведь только стоило ему почувствовать вкус кожи Огневой, а затем и погрузиться в нее пальцем, как Соколовский потерялся в этом мире и самой Ласке.

Перед глазами словно пелена. Мужчина больше не видел ничего. Он только чувствовал ее запах, заставляющий его дуреть, слышал тихие стоны, лишающие его разума, и ощущал подушечками пальцев ее мягкую, словно кашемир, кожу и твердые горошинки сосков. Все в этой девушке в один момент показалось ему совершенным. 

Пожалуй, так оно было и раньше, но, лишь когда он почувствовал Ласку в такой опасной, искушающей близости к себе, да еще и практически обнаженную, у него поехали мозги. Не попрощавшись, даже не оставив ему каких-либо напутствий. Поступай, хозяин, как хочешь — нам здесь делать больше нечего. 

Вот оно, помутнение рассудка. 

Соколовский был так близко, он почти в нее вошел. Он уже не соображал, лишь лихорадочно дрожал от предвкушения, что вот-вот погрузится в манящее тело и почувствует, какая же Ласка сладкая и узкая внутри. 

Да, он уже был в ней пальцем, сжавшись вокруг которого она кончила.

Но это все было, блять, не то. Не то. Совсем не то.

Мир провел каменным членом по аппетитно торчащей попке, потерся головкой о сладкие и влажные складочки, готовясь войти, и в этот миг началось настоящее светопреставление.

Ласка начала дрожать, кричать, вырываться. Она, как самая настоящая дикая кошка, лягалась и царапалась. Мирослав замер, не двигаясь. Тяжело было в такой момент с ходу взять и прийти в себя. Безумно тяжело, казалось бы, совсем нереально, потому что в этот момент вся его кровь была ниже пояса. Так же как и мозги, собственно. 

Он тряхнул головой, еще раз и еще — не помогало.  А потом мужчина увидел, как Ласка с какой-то нечеловеческой силой, уж точно не женской, сжала в руке бокал — и тот лопнул. Соколовский мог поклясться, что услышал этот треск, хотя и не должен был. 

Но звук бьющегося стекла петардами прозвучал в его голове. 

Только вот, когда стекло бьется в таких условиях, оно не звенит. Не звенит так, как сейчас звенело в его башке.

Мужчина отпустил девушку и отошел от нее, она продолжала всхлипывать и кричать, по-прежнему сдавливая бокал еще сильнее, по ее ладони потекла струя крови, и Мир позвал Ласку. Тихо, спокойно, но в то же время очень настойчиво. 

И, кажется, она его все же услышала. Разжала пальцы, посмотрела на собственную руку и тут же грохнулась в обморок. Соколовский сам не понял, каким чудом он успел ее подхватить, ведь отошел от нее на приличное расстояние. Мужчина сжал хрупкое женское тело и уложил в мягкое кресло-мешок, которое было как раз на кухне у окна. 

В гостиную Огневу он не понес, ведь аптечка была именно здесь.

Соколовский действовал очень быстро. Достал все необходимое, осмотрел рану на предмет осколков, промыл и залил перекисью, пытаясь остановить кровь. Судя по тому, что ему это удалось, порезы были неглубокими. 

Значит, они обойдутся и без скорой. Но вот к хирургу или к кому там? Травматологу? На перевязку все равно сходить надо. Соколовский хоть и забинтовал девушке руку, и на первый взгляд, казалось бы, прилично, но он не был в этом специалистом. 

Мужчина отточенными, механическими движениями все собрал обратно, подмел осколки бокала, поставил аптечку и сел на корточки рядом с Лаской.

Мира никак не отпускало. У него, как и всегда, в любой форс-мажорной ситуации включалось критическое мышление. Бывают люди, которые поддаются панике, а у него, наоборот, пропадали все эмоции, разум становился до безобразия чистым и холодным. Только четкие и продуманные действия. Вот и сейчас он сделал все, что нужно, сел на пол рядом с девушкой, провел пальцами по ее запястью и только в этот момент понял, что его все это время потряхивало.

Глава 10

— Привет, — спокойно произнес Мир, хотя был далек от спокойствия, но ему нужно было показать девушке, что все хорошо и переживать не из-за чего.

Стальные глаза Ласки сейчас были словно наполнены тьмой, настолько сильно расширились ее зрачки. 

— Не бойся, — мужчина шепнул, понимая, что это из-за страха. Ласка до сих пор боялась, потому и зрачки расширились, и грудь так часто вздымалась.

Он отпустил ее запястье, ругнувшись на себя. Вовремя не сообразил, что это лишнее. Сжал пальцами свою переносицу. 

Еще недавно он восхвалял собственное умение действовать в критических ситуациях, а сейчас не мог и двух слов связать. Таких, чтобы они были правильными и в то же время помогли ему вывести Ласку на разговор. 

Ему нужно было узнать, что здесь было. Что, черт побери, здесь было? Потому что стоило лишь на мгновение вспомнить, как отчаянно вырывалась Огнева из его рук, так у него кишки скручивались в морской узел.

—  Мирослава? — мужчина кашлянул и продолжил, как ему показалось, не самым лучшим образом: — Не подумай, что я давлю на тебя, но надеюсь, ты должна понимать, что мне нужны ответы.

— Какие? — шепнула Ласка и, прикусив губу, присела. Она подобрала под себя ноги, натягивая на острые коленки футболку. Его футболку. 

— Не строй из себя дурочку. Да, я сорвался. Ну уж прости, твой вид воспринимался как приглашение, навязчивое такое приглашение. А после реакции твоего тела на меня отпадают любые вопросы о твоей ориентации, Ласка.

Девушка спрятала лицо в ладонях и замотала головой.

— П-понимаешь, — дрожащим голосом проговорила она, — я терпеть не могу мужчин, понимаешь? — Она убрала руки от лица и серьезно посмотрела на него, — Иногда мне вовсе кажется, что ненавижу. И не надо мне приписывать то, чего нет и не было. Я не люблю вас за одну лишь силу, данную вам от природы. Потому что, увы, вы этой силой, — по ее щеке стекла одинокая слезинка, а Мира в бараний рог скрутило, — очень часто пользуетесь. 

Она говорила какими-то ребусами, словно играла с ним в «угадай слово». 

При чем тут сила? 

В том, что мужчины более приспособлены физически, нет ничего особенного, на то они и сильный пол. Чтобы быть сильными. Чтобы на охоту пойти и пропитание своей семье добыть. 

Что она имела в виду? Мирослав почувствовал себя непроходимым тупицей.

— Ласка, тебя… — речь пропала, Соколовский прокашлялся и, приложив ладонь к грудине, постучал по ней несколько раз, пытаясь выбить ком, заполнивший все его внутренности. — Тебя, — он все же спросил, — кто-то брал против воли? — Кашлянул еще раз и крепко сжал ее ладони. — Против твоей воли?

— Не придумывай, — всхлипнула Ласка и вырвала свои ладони из его рук, поморщившись при этом от боли. 

Забыла, маленькая, про порез на руке.

— Тогда в чем дело? — Соколовского не отпускало. После случившегося на кухне его до сих пор потряхивало. А сейчас… слова Огневой про силу сами подталкивали Мирослава к таким выводам.

— Я тебе уже объяснила. И, думаю, теперь, — она попыталась натянуть футболку еще ниже, — ну, после того, что ты видел… — Мира облизала пересохшие губы, и Соколовский отвел взгляд: он не мог теперь равнодушно смотреть на ее губы. Не после того, как совсем недавно облизывал их. Хотя... он с самого начала не мог равнодушно смотреть на Ласку. — Надеюсь, — продолжила девушка, — ты больше не будешь повторять свои ошибки и не будешь лезть ко мне.

Ага. Черта с два. 

Соколовский поднялся, отошел на шаг назад, подальше от такого искушения. Ведь Ласка сейчас выглядела до безумия беззащитной. Его разрывало на части от желания ее обнять, притянуть к себе и больше не отпускать. И в то же время он прекрасно понимал, что ей это не нужно. 

Его объятия — это последнее, чего бы хотелось Огневой.

И дурак поймет. А он не был дураком.

Но как же у него горели руки. Кулаки в прямом смысле чесались, а в крови бурлило давно забытое желание драки, такое, чтобы с кровью и стонами боли.

— Твой брат знает? — неожиданно сам для себя спросил Мирослав.

— Что? — Ласка вздрогнула и подняла на него испуганный взгляд.

— Мирослава, только не говори, что… — слова встали поперек горла.

Ее брат, конечно, был психом еще тем, но не настолько же.

— Что? Нет! — Девушка замотала головой и сжалась вся еще больше. — Нет-нет, Яр ни при чем.

Понятно. Соколовскому нечего было ответить. Ему захотелось добраться до Огнева и выбить из него все ответы, которые у того должны были быть. У кого, как не у него? А еще расставить все точки над и. Чтобы тот больше не смел лезть к его Ласке.

Но оставлять девушку сейчас — не лучшее решение. 

Глава 11

Мирослава

— Что это? — спросила, с ужасом смотря на черное пятно на потолке.

— А куда ты дела свои вещи, Ласка? — В голосе Соколова не было вопросительных ноток. Словно он уже знал ответ наперед.

— Постирала, — пискнула я и тут же сорвалась с места.

Мирослав побежал следом за мной. Уже на подступах к комнате, я увидела на полу воду.

— Кошмар, — протянула я и застыла на месте.

Оглянулась на Соколова, тот разулся и уже снимал носки. Ты посмотри на него. Ножки намочить не хочет.

Мирослав зашел в комнату, а я так и осталась стоять на месте. Заглянула в дверной проем и, наверное, бы ужаснулась от количества грязной воды на полу, если бы не была так эмоционально истощена. 

Рука все еще болела, а в груди была дыра, через которую из меня словно выкачали все силы.   

— Ты так и будешь там стоять? — послышался раздраженный голос Соколова.

— А что мне еще делать? — все же на цыпочках дошла до двери и попыталась разглядеть, что же там творилось в ванной комнате.

Сколов раскидывал по полу полотенца. Он, что это серьезно?

— Принеси мне еще полотенец из соседней комнаты и позвони вниз в лобби зону.

— Куда?

— На входе висит трубка для связи с нужным персоналом, Мира. Вызови уборщиков. 

— Ты уверен, что не сантехников? 

На всякий случай переспросила.

— Уверен, Мирослава. Вся вода, которая могла вылиться уже вылилась, и машинка закончила стирать твои, как я полагаю, трусики. 

Соколов нагло улыбнулся, а у меня вспыхнули, наверное, даже уши. Мужчина в тазик выжал воду с полотенца и опять бросил его на пол, затем поднял второе и все повторил. А я засмотрелась на руки Соколова, он закатал рукава рубашки и теперь, когда он напрягал руки, на них проступали вены и это было… красиво. 

Мужчина начал поднимать голову, а я только тогда сообразив, что пялюсь на него, когда не мешало бы помочь, отскочила от дверного проема и побежала исполнять указания. 

Сначала притащила ему гору белоснежных полотенец, которые было безумно жаль, а потом поспешила вниз. С вызовом персонала тоже возникли трудности, я ведь не знала номер апартаментов мужчины, хорошо хоть этаж запомнила, так же, как и правильную фамилию «хозяина» всех этих квадратных метров. 

На уборку пришли три опрятные женщины среднего возраста, а Мирослав сразу же спустился вниз, я к этому моменту уже достала из духовки запеканку и начала раскладывать еду по тарелкам.

— На, возьми, — Мирослав положил что-то черное на широкую барную стойку.

— Это? — подошла и аккуратно протянула руку, к черной ткани.

— Раз уж тебе так понравилось в моей одежде, то штаны тебе не помешают.

Да, это были штаны, я поджала губы.

— Пробовала я уже одевать твои штаны.

— Да, я видел, — скривился Соколов, — Мои любимые пижамные штаны. Они на резинке, а эти на завязках, так что не должны с тебя свалиться.

Так. 

— А откуда ты знаешь про штаны?

— Ты их кинула на пол, Мирослава. 

— Да? — тут же отвела взгляд, потому что мне стало чуть-чуть стыдно.

— Да, — мужчина взял вилку с ножом и разрезал запеканку, — а мне пришлось их выкинуть. 

— Любимые говоришь? — Я натянула брюки, они и правда были на завязках, я плотно их затужила, потом закатала штанины и села напротив Соколова, он как раз тщательно и задумчиво пережевывал мою запеканку. Сама не поняла, как замерла в ожидании его вердикта.

— Вкусно, — выдал он и воткнул вилку в еще один кусочек, — знаешь, Ласка, плюсов становится все больше и больше.

Я пропустила мимо ушей его замечание.

— Почему Ласка? 

— Ты похожа на этого зверька, — беззаботно ответил он, и продолжил есть, а мне кусок картошки поперек горла встал.

— Какого еще зверька? 

— Из семейства хорьковых. — он растянул губы в улыбке и даже не дал мне вставить и слова, — Мирослава, я привез документы. Это, во-первых. Во-вторых, выбил на сегодня нам запись к врачу-репродуктологу.

— Уже? — я часто задышала, пытаясь справиться с подступающей паникой. 

— А куда тянуть? — Мирослав поднялся, захватил с собой тарелку и пошел к раковине. — Очень вкусно, спасибо. 

Мужчина помыл тарелку, подошел ко мне, и, судя по минутной заминке и взмаху его рук, он хотел положить ладони мне плечи, но в последний момент передумал. Я почему-то расстроилась. 

— Контракт, наверное, отложим на завтра. Если сможешь, то вечером все хорошо перечитаешь. Я составил его по максимуму просто. Одежды у тебя как я понял нет?

Глава 12

Сразу после того, как я купила себе пару спортивных костюмов, Соколов вытащил меня из магазина, буквально за шиворот, словно я маленький нагадивший котенок. 

— Ты чего такой злой? — прошипела на него, вырывая свою руку из захвата. 

— Мы вообще-то торопимся, а ты решила запастись тут шмотьем на пять лет вперед?

— Я выбрала всего два костюма, — возмутилась и, скрестив руки на груди, встала посреди холла.

— А примеряла сколько? Двадцать пять? Ласка, ты полтора часа провела в магазине.

— Я восстанавливала свое эмоциональное состояние, — произнесла более чем спокойно и, задрав подбородок, развернулась и пошла на выход.

Ну подумаешь, залюбовалась костюмчиками. Со мной редко такое бывает, но сегодняшний день — одни сплошные горки, и он все не заканчивается и не заканчивается.

Когда мы приехали в медицинский центр, Соколов и правда повел меня первым делом к хирургу — как выяснилось, из-за руки. Я уже и забыла о своем порезе, а он нет. В груди разом потеплело. Такая ненавязчивая, но в то же время забота о моем здоровье. 

Понятно, что Мирославу это лишь выгодно, чтобы я, как породистая лошадка, повышающая его статус, чувствовала себя хорошо. Про отведенную мне роль инкубатора я и думать не хотела. Все же это отец изъявил такое желание, Соколов лишь воспользовался моментом и ситуацией. Понять бы, зачем ему это.

Гинекологом (или, как она себя гордо называла, врачом-репродуктологом) оказалась довольно милая женщина в возрасте, которая, выслушав нас, назначила нам кучу анализов. От количества выписанных направлений у меня чуть глаза на лоб не полезли. Соколов, судя по недовольному тону, тоже возмутился.

— А почему без всего этого нельзя оплодотворить ее моей спермой, и все? Мы не ЭКО делать собираемся и не входим в число пар, которые самостоятельно заделать ребенка не в состоянии.

И если сначала мужчина пытался говорить официально, то к концу фразы он все же сорвался. Ведь слово «заделать» ну никак не шло к его образу.

— Мирослав Данилович, здоровы вы или нет, мы как раз и узнаем, все проверив. Допустим, можно попробовать обойтись без гормональной стимуляции. Но…

— Какая еще стимуляция? — казалось, еще чуть-чуть и Соколов покраснеет как самый настоящей рак.

—  Стимуляция яичников для того, чтобы было больше шансов забеременеть изначально. 

— Ты уверена, что тебе это все надо? — как-то слегка обреченно спросил меня Соколов, и мне не понравилось его выражение лица.

— А как иначе? — насупилась я и повернулась к врачу. — Скажите, сколько примерно все эти анализы отнимут у нас времени?

— Около пятнадцати дней, если у вас с вашим супругом не выявят никаких заболеваний. 

Так странно, но произнесенное ею «супруг» даже не резануло мой слух, уж после «Соколовской Мирославы» на ключ-карте мне, пожалуй, ничего не страшно.  

— Хорошо, это же совсем недолго.

— Прекрасно, тогда давайте я вас посмотрю на кресле, а потом сделаем вам УЗИ. Я думаю, вы, Мирослав Данилович, подождете нас за дверью. — Женщина недовольно посмотрела на Соколова, но я вцепилась в его руку.

— Извините, — затараторила, неожиданно очень испугавшись, — а можно не сегодня? Я просто не готовилась, и к тому же впереди еще столько анализов сдавать. 

— У вас какой день цикла? 

Она что, хотела, чтобы я вот так вот с ходу ей ответила? Еще и при Соколове? 

— Сейчас, подождите. — Достала смартфон и нашла заветную цифру в приложении. А потом, чуть не заскрипев зубами, все же произнесла ее вслух.

— Отлично. Если вы так торопитесь, — женщина подняла брови и на этот раз недовольно уставилась уже на меня, — то я запишу вас на осмотр на завтра, у меня как раз есть окошко. И если с вашими анализами все будет в порядке, то в следующем цикле мы можем уже попытаться сделать искусственную инсеминацию. Хотя я бы не рисковала и все же назначила вам стимуляцию.

Я закивала как болванчик и подскочила с кресла, потянув за собой Соколова. Только сейчас поняла, что все это время сжимала его ладонь с такой силой, словно находилась на тонущем корабле, а Мирослав был моим единственным спасением — тросом, который вытащил бы меня на берег и не дал утонуть.

— Ты ее испугалась? — хмуро спросил Мирослав уже за дверью кабинета.

Я попыталась разжать свои пальцы, но мужчина не дал мне этого сделать, второй рукой накрыл мою ладонь и выжидающе заглянул мне в глаза.

— Прости, — замялась я, — не знаю, о чем я думала, но я не готова была к посещению. Надо было... — я запнулась. А что мне ему сказать? Про необходимость душа? Так я мылась буквально несколько часов назад, которые показались мне настоящей бесконечностью.

— Я понял. Ты устала, — кивнул он своим мыслям, лишая меня необходимости объясняться.

— Да-да, день просто резиновый. Поехали домой, — я слабо улыбнулась и, лишь заметив, как загорелись глаза Соколова, поняла, что моя просьба прозвучала слишком уж интимно. Так по-домашнему, что внутри, где-то глубоко в груди, под самыми ребрами, все опять наполнилось теплом. 

Глава 13

«Муженек» нашелся практически сразу. Он валялся на одном из шикарных белых диванов, закинув ноги на подлокотник, и любовался ночным видом на столицу. 

— Что это значит? — Положила контракт на его грудь и ткнула пальцем в возмутившую меня строчку.

Соколов придержал ладонью бумаги, чтобы те не упали, пока он поднимался, затем сел и, прищурившись, словно ему было плохо видно, начал зачитывать вслух.

— Сторонам разрешаются интимные связи с посторонними женщинами при соблюдении конфиденциальности. — Мирослав поднял на меня усталый взгляд. — И что тебя смутило в этой строчке?

— А по-твоему, это нормально?

— А по-твоему, я должен умереть от воздержания? — усмехнулся мужчина и кинул бумаги на низкий столик. 

— Можно было этого не прописывать, — возмутилась я, понимая, что меня взбесило даже не то, что он подстраховал свою личную жизнь. А как именно это вывернул. Он мог бы написать «с лицами противоположного пола», но он загнал меня в рамки. — Или хотя бы не в такой формулировке.

— А что не так с этой формулировкой? Ты, кажется, утверждала, что лесби. Так пожалуйста, Ласка, раз уж мы оба с тобой любим женщин, то я не вижу в этом никаких проблем. Естественно, если это никак и никогда не всплывет наружу. А если уж, — Соколов недовольно усмехнулся, — ты все же решишь обратить свое внимание к мужскому полу, то прости. Тут уж без вариантов. Либо я, либо никто. Ибо даже фиктивную жену делить с другим мужиком я не намерен.

— А с бабой, значит, можно? — закричала я и схватила договор с намерениями разорвать его на мелкие кусочки.

— А с женщиной, — мягко так улыбнулся, как самый настоящий змей-искуситель, и встал с дивана, — можно. Хотя бы потому, что у нее нет члена. Конечно, не исключены всякие игрушки. Но, уж прости, к резиновым пенисам я тоже ревновать не буду. 

— А к мужчинам, значит, будешь, — пропыхтела я в его внезапно оказавшиеся чересчур близко от меня губы.

— Буду, — шепнул он на выдохе, обдавая меня теплым дыханием. Руки задрожали, так что листы в них начали ходить ходуном, а сердце гулко забилось где-то в ушах. Воздуха не хватало. Был лишь тот, который выдыхал Соколов. Казавшийся мне уже не теплым, а по-настоящему обжигающим. Опаляющим самую душу. 

— А я, по-твоему, не должна ревновать? — шепнула из последних сил. 

Его губы были такими красивыми и манящими, что казалось, я все равно ощущала их тепло и мягкость, несмотря на расстояние между нами.

— Ну, как бы нет. — Он поднял голову, смазанным движением коснувшись моего лба своими губами. 

Зачем? Куда он?

— Я предполагал, что если ты и будешь ревновать, то к мужчинам. Так же, как и я, раз наши предпочтения с тобой схожи,  — усмехнулся он куда-то мне в висок и отошел от меня на целый шаг. 

Так далеко. Просто безумно далеко. Воздух сразу же стал прохладным, только он почему-то по-прежнему не доходил до моих легких, точно так же, как и тот, тёплый, выпущенный из груди Соколова. Я все еще не могла дышать, словно задыхалась, опустила голову и посмотрела на дрожащие руки.

Порвать, к чертовой матери контракт. Продать салон и уехать в какую-нибудь глушь, и пусть все остальные живут так, как хотят. Особенно Соколов с посторонними личностями женского пола. 

В этот момент в кармане кофты зазвенел телефон, я не глядя провела пальцем по экрану и ответила на вызов.

— Сестренка, скажи мне, пожалуйста, где ты сейчас? — голос Ярослава так и сочился наигранной радостью.

— Чтобы ты опять разнес все вокруг меня? — раздраженно выплюнула в трубку и подняла взгляд на Соколова, тот настороженно смотрел на меня, будто прислушивался и чего-то выжидал.

— Я вспылил, признаю. Но не будешь же ты злиться на меня вечно. Успокой любимого брата и скажи немедленно, что меня дезинформировали.

— Ярик, тебе не идут такие длинные и дотошно-заумные слова.

— Слава, ты у Соколовского?

— И что?

— Сестренка, как ты вообще умудрилась с ним спутаться? 

— Это имеет значение? — Я отвернулась от Соколова и пошла в сторону стеклянной стены. Наблюдая за огнями ночного города, было проще сконцентрироваться на разговоре с братом и не думать о теплом дыхании Мирослава, которое меня по-прежнему тревожило. — Кажется, ты только этим утром сам отправлял меня к любому первому попавшемуся мужику, так в чем проблема?

— Родная, Соколовский не первый попавшийся мужик. Это лицемерный психопат-одиночка, который на пути к своим честолюбивым планам и целям ни перед чем не остановится. И если он тобой действительно заинтересовался, то жди беды. Он же тебя нае*ет, даже глазом не моргнув.

— Не выражайся, Яр.

— Ми-и-ира, умоляю, скажи, что ты еще ничего не успела подписать.

Глава 14

Мирослав

Снежная королева опустила руку с трубкой, даже не нажав на отбой. Мир усмехнулся и сделал еще один шаг к девушке, он хотел крепко обхватить ее за тонкие поникшие плечи, но Мира развернулась и, воинственно посмотрев ему в глаза, потребовала ручку.

Мирослав нехотя отошел от девушки, взял с журнального столика одну из ручек, которых в его квартире было множество. 

Соколовский любил писать от руки. Вносить поправки или составлять контракты именно так — ручкой и на бумаге. А потому почти на каждой поверхности в его квартире стояли подстаканники с минимальным набором: синей, черной, красной ручками и зеленым маркером. О да, куда же он без вырви-глаз пометок.

— На, — протянул он Снежной королеве ручку и замер в ожидании дальнейших действий. 

Ласка приложила изрядно помятый договор к стеклянной панорамной стене и начала расписываться на каждом листе.

Соколовский мог бы ее остановить и сказать, что в таком положении не расписываются на важных документах или что эта подпись фактически ничего не значила без заверения нотариуса. Он мог бы сейчас много чего ей сказать. Начал бы с тех самых смехотворных пунктов о женщинах и закончил бы тем, что брачный договор им, скорее всего, и не понадобится. 

Он мог, но не стал. Он по-прежнему думал в первую очередь о собственных интересах. Хотя от пункта с женщинами давно был готов отказаться, примерно с обеда, с того самого момента, как прижал к себе Ласку.

Огнева практически впечатала ему в грудь бумаги и, крепко сжимая в руках ручку, побежала наверх. Наверное, за вторым договором, который точно так же требовал присутствия нотариуса при подписании. Но кого в данный момент это волновало? 

Девочка приняла решение. А отступать от него она вряд ли станет. Да и мысли у нее такой не будет, ведь про то, что она сможет что-то изменить, вряд ли уже узнает.

— Все. — Ласка спустилась и кинула бумажки на стол.

В ее руках зазвенел телефон, она скинула вызов, но настойчивый, по всей видимости, брат продолжил свои звонки.

— Яр? — спросил Соколовский.

— Да, он. — Она провела ладонью по своим шикарным волосам. — Написал, что он внизу и не может никак сюда попасть.

— Ну еще бы. — Мирослав склонил голову, усмехнувшись, и выжидающе посмотрел на Ласку. Он хотел, чтобы она сама попросила его. 

Но девушка была крепким орешком.

— Он же не попадет сюда никак? — Соколовский кивнул, и она слабо улыбнулась. — Ну и прекрасно, тогда я пошла спать.

— Мира, — позвал мужчина ее вдогонку, — я могу с ним поговорить, если ты хочешь. Да и если не хочешь, я думаю, что мне надо все с ним прояснить.

— Делай, как знаешь. — Ласка пожала тонкими плечиками и, круто развернувшись, так что ее белые волосы взметнулись густой волной, заскочила сразу на вторую ступеньку и побежала наверх. А Мир, проводив ее взглядом, накинул пальто и пошел вниз.

Ярослав Огнев нервно расхаживал на улице, у входа в парадную. Увидев Соколовского, он, недолго думая, подбежал к нему и попытался заехать Миру в лицо. 

Почему попытался? Ну так потому, что Мирослав прекрасно увернулся и первый раз, и второй, и третий. В последний раз он поймал в захват руку своего будущего родственника и на ухо ему произнес:

— Может, не будем уже смешить публику? Здесь она, знаешь ли, цивильная. 

— Ах да! Сплошные интеллигенты. Охотно верю, — осклабился Яр, но руку расслабил.

Соколовский в этот же момент дал Огневу под дых. 

— Это тебе за погром в кабинете Мирославы. Все? — спросил он после того, как Ярослав отдышался и уже был в состоянии разогнуться.

— Защитник, мать твою, нашелся, — сплюнул Яр в сторону и, оттолкнув Мирослава, направился к стоянке.

— Ты бы не трогал мою мать, все равно не знаешь, кто она такая.

— Страшно даже представить, какой вариант из моих догадок хуже. С твоим-то отцом.

— А ты не представляй, ты просто свои мысли держи при себе. Тем более касающиеся моего отца. 

Мужчины сели в машину, и, заведя мотор, Ярослав первым делом спросил:

— Она подписала?

— Сразу же после того, как ты позвонил, — самодовольно улыбнулся Соколовский. 

— Ты! Ты! Это ты, — загремел Яр, закипая по новой, — это твои люди подкинули мне информацию. Сукин ты сын, Соколовский.

— Спокойно, — Мирослав поднял ладони вверх, — ты здесь драться собрался? В собственной машине? Не тесновато будет, не?

— Что ты от нее хочешь, Мир? Я никогда не поверю, что ты от доброты душевной решил помочь бедной девочке.

— А может, я влюбился с первого взгляда, — насмехаясь произнес Мирослав и ощутил саднящую боль в груди от этих слов. В таком тоне и сказанные с явным пренебрежением, они словно его самого же и царапнули изнутри.