Семья по ошибке

Пролог

Матвей

— Тебе надо жениться. Может хоть тогда ума прибавится, — бабушка берет чашку с чаем и резко возвращает ее на место.

Руки трясутся. Она нервничает. Впрочем, есть повод. Я лишь стараюсь быть невозмутимым.

— Ба, еще ни у кого ума не прибавилось от штампа в паспорте, — закатываю глаза, и только потом вспоминаю, что она этого терпеть не может. — Дай денег, а? Это стоящий проект. Через год я тебе все верну. Уже все просчитал.

— Ты так говорил полгода назад, когда с друзьями покупали тот клуб, — произносит она, с некой долей раздражения в голосе. — Тех результатов я пока не наблюдаю.

Спина ровная, подбородок задрался чуть ли не до потолка и я понимаю, что не прокатит. Она слишком сильно увлеклась моим воспитанием, даже и не скажешь, что ей будет семьдесят в следующем месяце.

— Это бизнес. Всегда есть риски, — хочется добавить, ей ли не знать, но вовремя затыкаюсь.

Давным-давно, они с дедом тоже поднимали свое дело с нуля, но с вливанием родительских денег. Когда я уже что-то подобное говорил, она лишь отмахнулась и ответила, что мой дед внушал больше доверия, чем я. Супер. Может тогда экономика была стабильнее, а не дед?

— Я же не миллионы прошу, в конце концов, — сдаюсь и откидываюсь на спинку кресла. До чего же она сложная личность. — И не навсегда, как только выгорит, верну каждую копейку.

Кажется, я уже вспотел от нервов, а бабушка по-прежнему непреклонна. И как до нее достучаться? Мне уже, слава Богу, не пять, чтобы я сел и расплакался. Хотя…

— Это твои деньги, Матвей. Я просто за ними присматриваю. Временно.

— Тем более не вижу проблемы, — театрально развожу руками и понимаю, что заигрался. Этих жестов она тоже не любит. Сейчас еще взбесится и выгонит.

Кому-то рассказать, засмеют. Мне двадцать четыре года, а я прошу свою бабулю выделить мне деньги на новый проект. Капец. А все потому, что мои родные думают, что все спущу за пару месяцев. Но может и правильно думают, я таким был, а сейчас у меня реально появился шанс что-то сделать стоящее. И очень хочется думать, что получится. Для меня это важно!

— А почему брата не попросишь одолжить? — интересуется бабушка и меня реально трясет от этой аудиенции. С таким раскладом можно было смело отделаться телефонным разговором, а не тащиться в другой конец города.

Решаю умолчать, что это Марк меня к ней и отправил, правда, теперь понимаю почему. Старший брат просто хотел сохранить нормальные семейные отношения и не брать на себя ответственность. Умный засранец.

— Ба, давай серьезно, — опираюсь локтями в колени и со всей взрослой выдержкой, смотрю на своего временного “опекуна”. Хотя я преувеличиваю, она не меня опекает, а мои деньги, но не суть. — Сколько мне должно стукнуть, чтобы ты допустила меня к моим же деньгам? Сколько мне еще ждать, или, что надо сделать, чтобы ты в меня поверила?

Бабуля явно не торопится с ответом, лишь одаривает меня придирчивым взглядом.

Боже! Я уже на грани!

Времени почти нет. Ник ждет деньги, я обещал что буду в доле, иначе наш клуб просто загнется без воплощения новых идей.

— Я ведь тебе уже сказала, что нужно сделать Матвей, — снисходительно отвечает, давая понять, что я ей надоел, и наш разговор пора сворачивать.

— Когда? — резко останавливаюсь. Может чего-то не понял?

— Когда сказала, что тебе надо жениться. Глядишь, повзрослеешь. В твоем возрасте, у нас с дедушкой уже был твой отец. А ты все на своем скейте катаешься, да в сомнительные авантюры деньги вкладываешь. Становись уже мужчиной, а там посмотрим.

Опять двадцать пять.

— Что значит женись? — нервно провожу ладонью по волосам. Это уже ни в какие ворота. — Можно подумать, это так просто: раз и женился. У меня и девушки постоянной нет.

— Тогда поспеши ее найти, Матюша. Все в твоих руках. Иначе пока я не умру, лишних денег ты не получишь, а умирать, как видишь, я пока не собираюсь, — эффектно закрывает перед носом дверь, не давая возможности даже попрощаться.

Вот уж придумала. Женись, блин!

Она в своем уме? Где мне невесту искать? По объявлению?

Больше идей нет. Кредит я точно брать не буду, не дурак. Да и зачем мне кредит, когда у меня на счетах лежат куча денег? Просто у меня к ним нет доступа, и когда появится непонятно.

На автомате еду в клуб, чтобы там напиться и найти решение. Судя по всему, больше повезет с первым, но вдруг у Ника найдутся стоящие идеи?

— Ну, что? Как там с деньгами? — друг плюхается рядом со мной, пока я топлю печаль в стакане.

— Как видишь, — салютую ему бокалом, наглядно демонстрируя итог переговоров с инвесторами. — Послала.

— Та блин, чувак! Ты издеваешься?

Еще его нытья мне сегодня не хватает. Своим сыт по горло.

— И что никак нельзя с ней договориться?

Задумываюсь. Пьяный мозг уже не видит четкой грани, между идиотизмом и здравым смыслом.

— Можно. Жениться надо.

Когда произношу это вслух становится смешно. Кто за меня пойдет? Девок куча, но все они знают, что я не герой романа. Быть чьим-то мужем, не предел моих мечтаний.

1.

Мария

Открываю глаза и понимаю, что не хочу просыпаться. Не хочу вставать и куда-то идти, а идти нужно, у меня сегодня зачет по фармакологии.

В квартире холодно, отопление уже давно выключили и теперь каждое утро приходится напяливать на себя огромный махровый халат, чтобы не задубеть окончательно.

— Дети! Быстрее собирайтесь, вы опоздаете в школу!

Голос тети Иры звучит на всю квартиру и радует только то, что когда я выйду из своей комнаты, близнецы уже уйдут в школу. Это мое самое любимое время, хоть я никогда этого не показываю.

Последние два года я живу у своей тети, где кроме нее еще двое восьмилетних оболтусов и сексуально-озабоченный муж. Да. Это еще одна деталь, о которой я тоже никому не скажу.

Пытаюсь вспомнить был ли Назар вчера вечером дома, когда я вернулась? Вроде нет, а значит он на сутках и утром мы не пересечемся.

Хотя, после вчерашнего, с трудом могу вспомнить, кого я видела и слышала. Все было на автомате и только я сама же в этом виновата.

Зачем надо было вчера дергать Матвея? Он был точно не в себе и такую ахинею нес, что я начинаю сомневаться в его адекватности.

Ну, кто в здравом уме будет жениться, если мы даже толком друг друга не знаем?

Наш разговор как на повторе стоит в памяти:

— Завтра поедем в загс и подадим заявление.

— Сразу в загс?

— Да, а что тянуть?

— Матвей, ты не обязан на мне жениться, раз я беременна. Я просто хотела поставить тебя в известность. Когда рожу, тогда и обсудим как будем его воспитывать.

— Так не пойдет, милая. Мой ребенок должен родиться в полной семье. У него все должно быть, как положено.

— А разве люди не женятся, потому что любят друг друга?

— У каждого своя история, ну, а мы начнем с загса.

Бред какой-то. Жениться. Придумал тоже. Дурачок.

Встаю с кровати и смотрю на себя в зеркало. Видок тот еще: бледная как моль, синяки под глазами, а щеки впали. Когда я ела в последний раз? Нужно будет сегодня позавтракать, а после пар купить витамины.

В моем родном городе, все меня называли красавицей, да такой, что нужно было не в медицинский колледж поступать, а как минимум идти в модельное. И я может бы и хотела, да вот только родители у меня строгие, поэтому не было и речи о всяких там глупостях, как модельное агентство.

Входная дверь захлопывается, а это значит, что я в квартире одна. Нужно успеть собраться до прихода Назара, а то, в последнее время, уж слишком он активизировался.

После выпуска, я приехала поступать в колледж и вместо того, чтобы как все нормальные иногородние — жить в общежитии — осталась у маминой сестры.

Все бы ничего, у меня отдельная комната и тетя, в целом, женщина добрая. Но минус в том, что она целыми днями на работе, а ее дети и муж — превращают мою жизнь в ад.

Еще неделю назад, я была уверена, что никогда не выйду замуж, а детей рожу ближе к тридцати. Но у судьбы видимо другие планы насчет меня.

Нужно было быть внимательной, Маша. Ты же будущий медик. Нельзя было расслабляться с Сокольским и контролировать каждое его движение.

Господи, но та ночь была прекрасной. Он был прекрасным. Таким, что я еще неделю нормально спать не могла. Представляла его себе. Фантазировала.

Но, я отлично понимала, что на этом наши, как бы сказать, отношения, закончатся. Матвей не из тех парней, с которыми будет продолжение. Он принадлежит всем, и никому. И я смирилась. Не звонила, перед глазами не мелькала и вообще, делала вид, что ничего не было.

Было тяжело, но я держалась. Ровно до того дня, пока не спохватилась в ожидании критических дней. Затем, как бы на проверку купила тест и вуаля — две жирные полоски, которые поставили в тупик.

Иду в душ, догола раздеваюсь рассматривая себя в зеркале. Я беременна. Охренеть! Моя стройная фигура скоро округлится, а жизнь резко изменится, и я не знаю, что чувствую. Да и что чувствовать? Мне всего двадцать, в таком возрасте о детях не думают.

После душа быстро одеваюсь, представляя, что есть в холодильнике такого, что хочется съесть. Вроде была колбаса, но я не уверена что после завтрака детей что-то еще осталось.

Мамочки, не отсутствие колбасы должно меня беспокоить сейчас. На меня свалилась целая куча проблем, а я про еду думаю. Точно идиотка.

Вот что теперь делать со своей жизнью? А главное: как сказать родителям? Сомневаюсь, что они обрадуются. Скорее, будут в бешенстве, что их единственная дочь не оправдала надежд. А учиться теперь как? Мой максимум — следующий семестр, а дальше надо узнавать, да на чудо надеяться.

Срок маленький, первой мыслью было купить таблетку и решить этот вопрос самостоятельно, но я не смогла. Разве эта маленькая жизнь внутри меня виновата в том, что родители такие идиоты?

Так ухожу в свои мысли, что пока обуваюсь, даже не слышу, как в квартире уже не одна.

— Маняша, — руки Назара ложатся на мои бедра, притягивая мой зад к его паху. — Уже уходишь?

2.

В салоне автомобиля уютно и тепло, а пахнет так, что хочется свернуться калачиком и никогда отсюда не выходить.

Матвей сегодня другой, более собранный и выглядит взрослее. Вчера мне показалось, он прыгал от мысли к мысли, и вел себя как-то странно, а сейчас спокоен, как удав.

— Вот, купил тебе завтрак, — Сокольский протягивает мне бумажные пакеты, из которых очень вкусно пахнет выпечкой. — Прости, не знал чего тебе больше хочется: сладкого или соленого, поэтому взял один с лососем и один с шоколадом.

Какая забота. Неожиданно.

Заглядываю в пакеты и вижу огромных размеров круассаны. Здорово. Я только однажды такие ела, и то давно.

— Спасибо, — держу завтрак в руках, смущаюсь начать есть при нем. Хоть и очень хочется. Слюни скоро начнут течь по подбородку.

— Спасибо и все? — парень удивленно приподнимает брови, одаривая меня внимательным взглядом.

— А что ты хочешь?

Звучит двусмысленно, от чего моя скромность сейчас начнет биться в истерике, но держусь.

В том месте, где я работаю очень сложно быть скромной и робкой. Там слишком много ненужного внимания, а избалованные мажоры только и делают, что выносят мозг. Но при правильном отношении, можно неплохо заработать. Это я уже выучила. Да сложно, но так на любой работе.

Не то чтобы мне сильно нравилось работать в ночном клубе, но график вполне удобный, а деньги на дороге не валяются, поэтому я работаю всего три дня в неделю и до определенных моментов, была вполне довольна жизнью.

— Как минимум того, чтобы ты начала их есть, Маша, — обыденно отвечает Матвей, продолжая следить за дорогой. — Ну, или чтобы сказала: чего тебе больше хочется? Моя сестра, например, когда была беременна, ела тонны сладостей. Серьезно. Мы с братом покупали ей каждый день шоколадки, выпечку, мороженное. Она была маленьким колобком, но зато счастливая.

Еще больше впадаю в ступор.

В прошлый раз, когда мы вот так разговаривали, он говорил исключительно о себе и о том, что я красивая и он меня хочет. Сейчас же, будто подменили.

— Меня пока никуда не клонит, только немного тошнит по вечерам, — тихо отвечаю, доставая из пакета круассан с рыбой. Когда, если не сейчас?

— Это же хорошо?

— Наверное, — пожимаю плечами. — У всех по разному. Хочешь поделюсь? — протягиваю ему свой завтрак. Неосознанно, потому что с детства учили делиться.

Матвей будто немного удивлен моей щедростью, но молчит. Только когда мы останавливается на светофоре, он как-то странно начинает на меня смотреть, и мне становится немного неловко.

— Не хочу, спасибо, — его глаза неторопливо проходятся по моему лицу и непозволительно долго задерживаются на губах. Тысяча острых иголочек словно покалывают кожу и я поджимаю пальчики на ногах. Сколько нам еще ехать?

Странно все это, когда на меня так смотрят другие парни, или тот же Назар, мне блевать хочется, но когда это исходит от Матвея, я таю, как мороженное на солнце. Какой же он красивый в этих утренних лучах, а я такая глупая, что перед собой стыдно.

— Мы вроде проехали поворот, — в горле сухо, поэтому быстро откашливаюсь.

Я не специально, честное слово. Матвей странным образом на меня действует. Может все дело в беременности?

— А тебе вообще куда ехать? — только сейчас решает поинтересоваться он.

С каждой секундой напряжение в салоне становится все больше. Черкани спичкой — и взорвется.

— В мед колледж. У меня зачет на третьей паре.

Хотя, какой теперь зачет, когда все мысли будут заняты этим утром и круассанами?

Загорается зеленый и эта странная дымка вмиг растворяется, оставляя после себя давящее чувство в грудной клетке.

Глаза Матвея отрываются от меня и переключаются на дорогу. Так-то лучше.

— Ты на медика учишься? — вдруг спрашивает он, хотя я точно помню, что уже ему это говорила. Память у него что ли короткая?

— Пока на сестринском. Мечтала закончить колледж и попробовать поступить в университет, но понимаю, что с этим придется повременить. А может и вообще забыть.

И это грустно. Как-то не так я себе свою жизнь представляла. А родители — и подавно. Вот крику будет.

— Почему? — вполне искренне удивляется Матвей, а мой мозг взрывается от подобного вопроса.

Разве не ясно ”почему”?! Ему хорошо говорить, у него семья обеспеченная, да ночной клуб в центре города. Мы с ним точно из разных миров.

Все в клубе знают, что Матвей Сокольский — золотой мальчик, у которого влиятельная семья. Я слышала, что у его брата огромный отель возле моря, а денег там столько, что некуда девать. Оно и видно.

Куда я вообще полезла? Сто процентов посмотрят на меня и скажут, что решила поймать удачу за хвост. Хотя, это вообще не правда. Но всем же не будешь доказывать?

— Мне все равно придется сделать перерыв, Матвей, а потом уже будет видно, — немного подумав, спокойно отвечаю.

В конце концов, у меня нет претензий к отцу ребенка. Мне было той ночью слишком хорошо, чтобы я вспомнила про контрацептивы.

3.

Матвей

— Я что-то не понял, — старший брат усаживается в свое кресло, развязывая галстук. — Зачем тебе нужен банкетный зал в «Сан-Мартин»?

Господи, неужели снова придется начинать с самого начала? Я знал, что ему моя идея не понравится, но не думал, что он прям побледнеет от шока.

— Для свадьбы. Через десять дней я женюсь, — звучит как хорошо отрепетированная речь и я прям горжусь собой.

Брат смотрит сначала на меня, затем в окно, потом снова на меня. Я вижу, как его мысли хаотично вертятся в голове и мне почему-то становится смешно. Значит как одному по миру путешествовать — я официально вырос, а вот жениться — еще маленький. Супер.

— Скажи, что пошутил! И если так, то вообще не смешно, — звучат суровые нотки. Меня вызвали на ковер и сейчас начнется. Давно не было.

Вспоминаю, как Машка вчера говорила приблизительно тоже самое, и мысленно улыбаюсь. Какие уж тут шутки?

Моя невеста, скорее всего, тоже думает, что я все дурака валяю, но спешу всех разочаровать — для меня это серьезно и по-настоящему.

— Нет, Марк, — театрально вздыхаю, откидываясь на спину дивана. — Вчера мы с Машей подали заявление в ЗАГС и назначили дату свадьбы. Пришлось правда на лапу дать кое-кому, ведь так быстро не спешат расписывать, но эти вложения того стоят.

По сравнению с тем, что меня ждет в будущем, это вообще копейки.

— Не сомневаюсь, что ты раскидываешься деньгами, которых у тебя сейчас нет, — хмурится Марк, и так смешно за ним наблюдать.

Но на счет денег я лучше пока промолчу.

— Чтобы устроить свадьбу, мне хватает того, что у меня и так есть.

— Неужели? — брат окидывает меня недоверчивым взглядом. — Бабушка не придет в восторг от этого и начнет обрывать мне телефон. Зачем мне все это слушать?

— Поверь, ничего такого не будет, — заверяю его я. — Она уже знает, и вроде нормально отреагировала.

Бабушка — вообще отдельная тема. Вчера вечером я поставил ее в известность, на что мой «опекун» сначала не поверила и долго молчала. Да и этого стоило ожидать, ведь еще суток не прошло с нашего последнего разговора, где я обмолвился, что у меня нет девушки. Но, когда я сказал, что Маша беременна, и объяснил ситуацию, все как-то стало на свои места. Меня можно сказать, благословили, а большего мне и не нужно.

— Она поддерживает, я бы даже сказал, бабуля рада, что в моей жизни наступил важный этап.

Пока все складывается по плану. Я доволен. Важный этап — это точно сказано, даже если, мы с бабушкой вкладываем разный смысл в эти слова.

— Охренеть, — качает головой Марк, словно не может в это до конца поверить. — Ну, а кто такая эта Маша?

— Это моя невеста.

Как звучит. Сказал бы мне кто-то неделю назад, что затащу девушку в ЗАГС, я бы в жизни не поверил.

— Это я уже понял, что невеста, как ты ее нашел? Когда? Где? Я просто в шоке с тебя, Матвей. Неделю назад у тебя еще никого не было, а сейчас ты говоришь, что женишься на какой-то Маше!

Брат наматывает свой бедный галстук на кулак и выглядит так, будто сейчас начнет им кого-то душить. Особо не нужно гадать, кого именно.

На самом деле, я знаю, о чем сейчас думает Марк, и если бы не понял ситуацию и не знал ее изнутри, то вполне мог решить, что девушка хочет меня на себе женить, чтобы в ее жизни сложилось все на пять с плюсом.

Но вся проблема в том, что Маше я кажется даже даром не нужен. Она бедняжка вчера так перенервничала, что сегодня трубку целый день не берет и меня это волнует. Хоть бы с крючка не соскочила, а то не видать мне денег, как собственных ушей.

— Мы с Машей познакомились давно, потом у нас было…— выразительно смотрю на брата, чтобы дальше догадался сам, и продолжаю: — Сейчас Маша на пятой неделе беременности и мы решили жениться.

Лицо Марка еще больше вытягивается. Тут я его понимаю, моей жизни я видел только одну беременную, и это моя сестра, а так как, всем занимался Марк, то я практически ничего не знаю об этом «прекрасном» времени. Надо почитать что ли? Ну, чтобы быть готовым к сюрпризам.

— Девушка беременна? От тебя? — звучит дебильный вопрос и я ожидаемо закатываю глаза.

— Ну да.

— Ты в этом уверен? — еще один вопрос.

ДНК-тест мы, конечно, не делали, но я почему-то уверен, что ребенок мой. Маша не из тех девушек, кто вертит задницей направо и налево. Я был ее первым и, думаю, единственным.

— Да, Марк, — успокаиваю его. — Маша — порядочная девушка и на ее счет сомнений нет.

Правда, тут я слукавил. Есть, конечно. Но опять же, не в том смысле, о котором думает Марк. Мне просто страшно, что она в последний момент передумает, а такое никак нельзя допустить.

Естественно, я не сказал ей о своих дальновидных планах, Маше такое знать не обязательно, но окружить ее заботой все же нужно. Чтобы она поверила в мою порядочность и стала моей женой. Ее роль в этом всем особенно важна.

— Зато на твой счет есть сомнения, — парирует Марк, устало потирая виски. — Я просто не могу представить тебя в роли мужа и тем более отца. Матвей, — суровый взгляд старшего брата впивается в меня, — ты понимаешь, что это серьезно. Семья — не игрушка. Вернуть в магазин уже не получится, придется жить как-то с этим. Ты готов к такому? Может еще переиграть, пока не поздно?

4.

Как бы я это не отрицал, но встреча с братом меня немного напрягла. Не то чтобы я был уверен, что он отнесется к моей идеи со свадьбой с пониманием, но можно было хотя бы сделать вид?

Что за недоверие ко мне? Я же не в пятнадцать собрался жениться, в моем возрасте уже второго рожают. Я таких правда не знаю, но точно о таком слышал.

А тут: ”Может все переиграть?”

Ага. Сейчас все брошу и переиграю. Назло брату, ничего переигрывать не буду! Не для того я иду на этот шаг, чтобы в последний момент все менять. Да и потом, что в этом такого? Подумаешь, жена и ребенок. Что в этом сложного?

В целом, от Марка я и не ожидал ничего другого. Знал, что когда он начнет выходить из берегов терпения, подключится его жена Соня, которая по милости судьбы, еще и моя сестра.

Да, долгая история, уже больше двух лет прошло, а я все еще не могу привыкнуть, что у нас с женой моего брата один отец. И такое бывает. У папы оказалась семья на стороне, когда он женился на нашей маме, у которой уже был маленький Марк от первого брака. Может это все и осталось бы в секрете, если бы Марк с Соней случайно не познакомились в университете и не полюбили бы друг друга.

Черт голову сломит в этих хитросплетениях, но это все дерьмо, сначала свалилось на них, а потом и на меня.

Помню, когда узнал об этом большом секрете “идеальных” Сокольских, настолько ушел в себя, что винил всех подряд.

Всех, но не Соню. Сестра ни в чем не виновата, она и так жила больше двадцати лет с вопросом: кто ее отец на самом деле? А когда узнала, счастливее не стала. Но еще, она мне нравится и иногда даже кажется, что только Соня меня и понимает в этой семье.

Когда подъезжаю к клубу, настроение улучшается. Скоро мы сможем уже с Ником провернуть наше дело и “Оазис” заиграет новыми красками. Просто не верится.

Трудно в этом городе пробиться даже с нашими связями, но я уверен: как только мы апгрейдимся, народ повалит к нам так, словно мы единственные на континенте.

— Вижу настрой нормальный, — замечает Ник, протягивая мне ладонь для приветствия.

— Да, в воздухе запах перемен, — с удовольствием улыбаюсь, чувствуя, как на лице задействованы мышцы, о которых я ранее не подозревал.

— Кстати, о переменах, сегодня уже приходил дизайнер, ну, та, что ты рекомендовал, — друг направляется в сторону нашего диванчика и я иду следом.

Официально мы открываемся в девять-десять, пока только официанты и бармены слоняются по залу, даже лайджей еще не на месте и яркий свет по залу выключен.

— Да? Круто, — оглядываюсь по сторонам в поисках кого-то из девчонок. Надо кофе выпить, сегодня дел много. — И что сказала?

— Эскизы свои приперла, говорит, сделает из нас конфетку, — Ник на радостях слегка пританцовывает. — Так нас с парнями воодушевила, до сих пор отойти не можем.

Даже не сомневался. Я ее только по фото в мессенджере видел, и стоит признать, там есть чем воодушевиться.

— Ну так вперед, — подначиваю его я. — Телефон у тебя есть. Не тяни резину.

— Да я не об этом, — раздраженно отмахивается Ник, иногда мне кажется, что на девочек у него аллергия. — Мне ее идеи понравились. Ни о чем другом теперь думать не могу. Так все красиво расписала, будто играла на струнах моей фантазии: превратить это место в нечто грандиозное.

Класс. Я счастлив. Лучшая атмосфера: крутая обстановка, бар, кухня. Лучшие диджеи. Самого трясет от этих перспектив. Поэтому я Ника понимаю, как никто другой.

— Отлично. Скоро будут деньги — и понесется, — твердо заверяю его, на что друг удовлетворительно кивает.

Через десять дней я официально стану взрослым и моя жизнь изменится. Никто мне больше не скажет, что я нахожусь в тени своих родителей и старшего брата. Никто.

Буду работать, как проклятый, но всем докажу, что чего-то стою, пусть даже для этого придется жениться. Пофиг.

Следующие полчаса обсуждаем с Ником новый курс, рассматриваем эскизы, планируем. Боже. Это чудесно. Столько планов, что все даже в голове не укладывается, а все потому, что появились финансовые возможности. Раньше бы так.

Этот клуб мы купили на троих, кроме нас с Ником еще есть Алекс, но сейчас он живет в Штатах, поэтому все только на нас. Алексу на самом деле все равно, что здесь будет и как, он человек серьезный и ему просто нужны проценты. В организационные моменты он никогда не лез, чем очень радовал. Мне хватает и Никиты, с его вечным недовольным ворчанием и лицом.

Мы с самого начала просто не учли, что этому городу нужно что-то особенное, а не очередной ночной клуб. Тут и прогорели. Люди есть, тут не поспоришь. Но на фоне остальных, мы — неудачники. А теперь — это все в прошлом.

— Ты так и не сказал, почему твоя бабуля смилостивилась и допустила к деньгам? — раскинувшись на диване, лениво спрашивает Ник, когда мы уже закончили строить планы Наполеона.

— Я выполнил ее указания.

— Какие? На счет женитьбы что ли?

— Ну да, слава богу больше ничего не было, — допиваю остатки кофе и тешу себя мыслью, что скоро здесь даже кофе будет особенным.

Пауза. Мысли в голове Ника ускорили движение, а лицо, наоборот, застыло в шоке.

5.

Мария

Он практически загнал меня в ловушку, и хоть мне это не нравится, особо печальной я себя в этот момент не ощущаю.

Матвея запах, как и его близость, действуют на меня, как в ту единственную ночь, когда я позволила ему ко мне прикоснуться и стать моим первым мужчиной.

Почему именно ему? До сих пор не могу ответить себе на этот вопрос. Только с ним у меня вибрировало в груди, только с Матвеем мне хотелось себя отпустить и быть просто девушкой, от которой ничего не ждут. Ее просто хотят.

Глупо, я знаю. Но родители с детства вбивали, что нужно быть прилежной, нужно быть умничкой — и все в жизни получится. И я свято в это верила, пока в семнадцать лет не поступила в университет.

Вот тогда, посмотрев на лица своих родных, я поняла, что их разочаровала. Мама с папой возложили на меня надежды, а я их не оправдала. Ужасно стыдно было. До сих пор мурашки по коже бегут, как вспоминаю тот тихий скандал, который был еще хуже, чем если бы они на меня кричали и вымещали свое разочарование.

Матвею же абсолютно было все равно на мой диплом, и в целом, на мои успехи. Ему понравилась просто официантка Маша и брал, что хотел.

Может, это и глупо, но мне достаточно было просто смотреть и изредка посылать улыбки, чтобы влюбиться, а та ночь меня добила, а затем, перевернула мой мир. А эта свадьба — и подавно.

Выйти за него замуж просто нереально. Розыгрышем попахивает.

— Так чем занята была, Маш? — повторяет свой вопрос Матвей, и мое тело натягивается как струна.

Что на него нашло сегодня?

— Я была целый день на занятиях, а сейчас у меня работа, — отчасти это правда. — Сейчас пошли зачеты и контрольные, и если я хочу попасть на хорошую практику, мне придется много учиться. К тому же, телефон в беззвучном режиме пробыл весь день.

Сокольский кивает каждому моему слову, и становится так близко, что между нашими губами остается пару миллиметров.

Ух, мамочки. Почему с ним так тяжело держать себя в руках? Я так хочу его поцеловать, сама не понимаю, как получается не потянуться ближе.

Нет Маша! Нет — и точка! Не надо ему показывать, что он мне небезразличен. Это все только усложнит.

— Это все очень интересно, но на отмазку не тянет. Прости, — выдыхает он, пожирая меня глазами.

В этот раз он ничего не пил, по крайней мере, от него пахнет только кофе, тогда что же это? Мы сейчас одни, а он так вошел в роль моего жениха, что становится страшно.

— Но у нас же вроде как договоренность, разве нет? Мы должны быть на связи, а с учетом того, что ты станешь моей женой уже на следующей неделе, было бы неплохо, если бы ты выходила на связь.

Он так смотрит. Так говорит. Мое тело от этой близости будто гореть начинает. Клянусь, я никогда такого не ощущала, хоть, скажем так, мужским вниманием не обделена. Конечно, у меня до него ничего серьезного не было, но уехав из дома родителей, на свидания я-таки ходила. Пару раз.

Но меня все же сбивает вот это: «У нас договоренность».

— Я пропустила что-то важное? — стараюсь не поддаваться эмоциям и говорить ровно. — Ты сам в этом деле неплохо справляешься, разве нет?

Вчера он ясно дал понять, что все устроит сам. От меня только требуется приехать в назначенный день в ЗАГС, и все.

— Нет, Маша, — Матвей резко хватает меня за талию и подняв в воздух несет в сторону большого стола.

Меня от шока в жар бросает, я не ожидала подобного.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, сразу после того, как моя пятая точка опускается на гладкую поверхность стола.

Весь тот жар еще больше разносится по телу, а кислорода в кладовке становится катастрофически мало.

— Разговариваю с тобой. Хочу, чтобы тебе было удобно при этом, — Сокольский улыбается, и милые ямочки появляются на его лице.

Стоит признать, меня это отвлекает. Очень.

— Мне и стоя было удобно. А лучше вообще отсюда выйти и поговорить на улице.

— У меня есть идея получше: поехали ко мне? Там поговорим.

У меня просто нет слов. Честно. Вчерашние события списала на шок и старалась найти смысл в его действиях. Ну, правда. Какая еще, к черту, свадьба? Но то, что происходит сейчас вообще в голове не укладывается.

— Я не могу сейчас уехать к тебе, я на работе, — возмущаюсь, немного отталкивая его ладонями, но, видимо, слабовато это делаю.

— Кстати об этом, — Сокольский кладет ладони на мои бедра, слегка поглаживая. — Я же вчера говорил тебе, что здесь ты больше работать не будешь. Почему ты пришла?

— Я не могу просто взять и уйти, на меня люди рассчитывают.

— Пусть не рассчитывают. У тебя теперь привилегии, — играет бровями, словно заигрывает со мной. — Тем более, в твоем положении здесь работать опасно. Я прав?

Вообще ни в какие ворота. Мне не нравится, что меня уже уволили, даже не спросив моего мнения на этот счет, но к этому мы еще вернемся, как только все расставим по полочкам.

— Матвей, послушай, — серьезно начинаю я, но парню видимо все равно, что я скажу. Стоит и улыбается, будто ерунда какая-то решается, а не наша жизнь. Наше будущее, в конце концов. — То, что произошло между нами…

6.

— Мне не совсем понятно, к чему этот вопрос? — брови Матвея слегка выгибаются, а ладони замирают на моих бедрах.

— Может, потому, что я хочу знать ответ? — не уступаю, хотя мне кажется, что я в секунде от того, чтобы расплакаться. Сама не знаю: почему?

В подсобке становится еще более душно, чем было пять минут назад. Я чувствую себя глупо, но вопросы так и вертятся у меня в голове, сражаясь не на жизнь, а на смерть за то, кто из них будет задан первым.

— Почему тебе так нужен этот ребенок? Может тебе… может тебе наследник нужен?

Знаю, это глупо, но откуда мне знать, что в голове у этих богатых людей? Просто, если так посмотреть, то здесь явно все сходится к ребенку, значит дело только в нем? А я?

Это как покупаешь что-то по акции, а тебе дают еще в подарок какую-то ерунду, которая никогда не пригодится и потом валяется по дому до тех пор, пока окончательно не надоест и ты ее не выбрасываешь.

— Что? — Сокольский прыскает от смеха, а у меня по коже разбегаются мурашки. — Ты в своем уме? Какой еще наследник, Маша?

— Хватит ржать. Лучше ответь честно.

Он еще больше заходится от смеха, даже в глазах появляются слезы. Засранец.

— Боже, я даже не думал, что с тобой так весело. Наследник! — продолжает хохотать он. — Ну ты и сказанула, я просто в шоке от твоих идей.

Громкий смех Матвея в какой-то момент обрывает что-то во мне. Нет, мне не стыдно уже, мне как-то…

Не контролируя себя, толкаю его и хочу уйти отсюда. Достало уже все, я скоро засвечусь огнем от того гнева, который ощущаю внутри.

Воспользовавшись тем, что мой несостоявшейся жених лопается от смеха от моего предположения, делаю шаг в сторону дверей, с одной лишь целью — выйти отсюда и больше никогда не возвращаться.

Мне обидно и местами даже больно. Понимаю, что я многого не понимаю, от того на самом деле и больно.

— Маш, ну стой. Куда ты? — сильные руки обхватывают меня, а затем разворачивают к нему лицом.

— Я ухожу. Отпусти меня.

— Мне кажется мы еще не договорили.

— А мне так не кажется, тебе вполне весело одному, — толкаю его в грудь и только хочу сделать шаг в сторону, как Матвей ловит меня обратно, и делает немыслимое: впивается в мои губы своими.

От неожиданности резко открываю рот, а он только этим и пользуется — просовывает свой горячий язык мне в рот, овладевая пространством.

Господи! У меня дыхание перехватывает, а ноги слабеют. Не знаю, то ли это гормоны, то ли я уже окончательно с ума сошла, но мне это начинает нравится. Как тогда, когда он поцеловал меня впервые. Забыть тот момент невозможно, а этот, кажется еще слаще.

Матвей прижимает меня к себе сильнее, заставляя задыхаться, но я не жалуюсь, потому что наслаждаюсь каждой секундой. Он так целуется, так пахнет. Крышу сносит окончательно.

Одна его ладонь ложится на мою ягодицу, а вторая — на затылок, и возбуждение так явно ощущается сначала во мне, а потом и в воздухе, что я уже забыла, что хотела вообще отсюда выйти.

— Сладкая такая, как мед, — шепчет Матвей, и слегка прикусывает мою нижнюю губу.

Я ахаю от этого, а он только улыбается. Уверена на правой щеке появляется ямочка. Красивый. Боже, какой же он сейчас красивый.

Мгновение — и что-то меняется.

Теперь же, его поцелуй становится нежнее, но так еще лучше.

Я полностью растворяюсь в этих ощущениях, позволяю ему касаться меня, целовать. Мне кажется, что взлечу от переполняющих меня эмоций.

— Выйдешь за меня? — его сильные жилистые руки отрывают мои ноги от пола. Губы красные, а взгляд такой голодный и необузданный, что внизу живота скручивается тугая пружина. — Скажи, что согласна! Скажи.

Сейчас я на многое согласна и мой первый порыв ответить «да», но мысль о том, что он так и не ответил на мои вопросы, никуда не ушла. Она просто притаилась немного, пока ждала окончание этой сладкой прелюдии.

— Почему? — хрипло спрашиваю я, громко дыша.

Момент упущен. Матвей ставит меня обратно на пол, делает шаг назад. Без его рук становится холодно.

— Что «почему»? — закатив глаза, уточняет Матвей. Не сказала бы, что он злится, но очень близок к этому. — Если бы мне была безразлична твоя судьба, и судьба нашего ребенка, то и не было бы этого разговора.

В чем-то он, конечно, прав. Да вот только сложно в это поверить.

— Или, как ты себе видела дальнейшее развитие событий?

— Не знаю, — меня будто передергивает от этого тона и в целом, от вопроса.

— Ну, окей, я услышал, что ты беременна, дальше что? Мне нужно было решить эту проблему?

— Проблему? — инстинктивно моя рука ложится на плоский живот.

Проблема — это ребенок?

— Да. Дать тебе денег, свозить тебя к врачу и разрулить это? — он опускает глаза на мою руку, точнее на то, что под ней. — Что мне надо было сделать, Маша? Как ты себе вообще это все представляла?

Я теряю дар речи, а в ушах шумит. Я действительно никак себе не представляла, что должно было быть. Просто, на тот момент я столкнулась с трудностями и переложила с больной головы на здоровую. А о том, что мы оба будем делать как-то не думала.

7.

— Так вы учитесь на врача? — поднимаю взгляд на бабушку Матвея и, слегка поджав нижнюю губу, думаю, что именно ей ответить. Это один из сотни вопросов, которыми она меня завалила.

Пока я стану врачом, на горе рак трижды свистнет, но стоит ли ей об этом говорить?

Мы сидим за большим и, как по мне, шикарным столом, а вокруг меня — семья моего жениха.

Чувствую себя странно, но стоит только посмотреть на Матвея — становится чуть лучше. Не потому, что он как-то ободряюще мне подмигивает, или что-то в этом духе, а просто потому, что ему, кажется, еще более неловко, чем мне. Каким-то образом, это делает меня спокойнее.

— Надеюсь когда-нибудь стану, — более уклончиво, чем сейчас, мне еще не доводилось отвечать.

— «Когда-нибудь» связано с тем, что медики слишком долго учатся? — ровным тоном интересуется брат Матвея, а у меня от его голоса мурашки по коже.

Не могу точно сказать почему? Может это из-за того, что он смотрит на меня так, словно вообще не понимает зачем я здесь? Я и сама не понимаю, если честно, но Матвей сказал, что так надо. Надо — значит надо.

— Да, именно так, — мне хочется встать и уйти, никогда я не чувствовала себя как на витрине магазина.

Я им не нравлюсь или что?

— Это хорошо, что медики так долго учатся, они же лечат и спасают. Так и должно быть, — жена Марка, и по совместительству сестра Матвея, Соня, слегка прикасается к ладони своего мужа и улыбается. Она — единственный человек в этой комнате, который вызывает симпатию. — Главное, что тебе нравится и ты готова потратить столько времени на медицину.

— Твои родители тоже врачи? — снова Марк так смотрит, что мне дурно.

— Да, — быстро киваю и тянусь к бокалу с соком. — Папа хирург, а мама — отоларинголог. Они работают в одной больнице в нашем городе.

У всех на лицах такое выражение, словно я что-то не то сказала. И мне не совсем понятно, что заставляет этих людей смотреть на меня именно так? При чем каждый смотрит по своему. От Марка исходит недоверие, от бабушки кажется удивление, что я вообще существую, а от Сони — легкая радость. Только Матвей на меня практически не смотрит. И мне обидно.

После нашей встречи в подсобке прошло два дня. Мы не поехали к нему, но я все же послушалась и не осталась на работе. Матвей отвез меня домой, целомудренно поцеловал в лоб, а затем, пожелав спокойной ночи, уехал. Ту страсть, которые мы оба испытывали, словно волной смыло и мне уже начинает казаться, что мне тот момент приснился.

Судя по всему, у Матвея есть привычка быстро переключаться, и теперь, наблюдая за ним исподтишка, я понимаю, что никаких чувств у него ко мне нет.

Но разве так бывает? Такое вообще можно сыграть? Какую игру он ведет? Будет ли наш брак обычным, таким как у всех? Или мы просто заложники ситуации? На все эти вопросы я ответов так и не получила. А жаль. В будущем мне это пригодится.

— А что твои родители думают о вашем бракосочетании? — следующий вопрос от старшего брата, и я чуть не давлюсь куском сыра.

— В каком смысле?

Три пары глаз всматриваются в меня.

— Марк, наверное, имеет в виду, что ты очень молода, вы молоды, и твое положение…просто родители наверное удивились, да? — Соня старается быть деликатной и моя симпатия к ней становится еще больше.

Но вся проблема в том, что я не могу сейчас говорить о своих родителях. Это сложно. Они сложные. Папа так орал в трубку, что, кажется, я слегка оглохла на левое ухо. Им это не понравилось. Совсем. Я даже не знаю, что делать? После того, как прозвучал совет от мамы выпить таблетку, я бросила трубку.

Может стоит дать своим чуть больше времени? Знать бы сколько? Свадьба уже через неделю.

Только хочу открыть рот, чтобы хоть что-то ответить, как сбоку звучит голос Матвея:

— Что вы завалили Машу вопросами? Она не на собеседовании. Перестаньте.

Он впервые за вечер что-то говорит, и делает то, от чего мое сердце в груди щемит — берет мою ладонь в свою и переплетает наши пальцы. Мысленно я посылаю ему благодарность.

Ни от кого из присутствующих не ускользает этот жест. А я… я просто улетаю куда-то. Его прикосновения приятны, и я скучаю по ним. Как выяснилось.

— Прошу прощения, дорогая Машенька, если мы много задаем вопросов, — бабушка Регина выдвигается вперед и ее глаза немного теплеют.

Когда мы сюда приехали, и я ее увидела, первой мыслью было, что мы не подружимся. Уж слишком эта женщина отличалась от обычного образа «бабушки» и ее образ некой властности и денег, затмил все. Но сейчас, то как она обратилась ко мне, сыграло свою роль. Я немного расслабилась, если можно так сказать.

— Вы должны нас понять, не часто Матвей приводил сюда девушек, и тем более, для нашей семьи ваша свадьба стала полной неожиданностью. Поэтому мы задаем столько вопросов, чтобы узнать вас получше.

Да, наверное, это было бы логичным. Но уже почти ничего не слышу, после слов «не часто приводил сюда девушек». Как бальзам на душу.

— Но это никак не собеседование, Машенька. Хотите, мы расскажем вам про маленького Матвея?

Снова шок. Конечно хочу!

8.

Я не знаю, что сейчас ответить. Стою как дурочка и клепаю глазами, пока Соня внимательно меня рассматривает.

— Твое молчание о чем-то говорит? — слегка прищурив глаза, спрашивает она, а мне провалиться сквозь землю хочется. — Или ты стесняешься?

Можно ли назвать меня стеснительной? Определенно можно. Но причина моего молчания не в этом, по крайней мере, я хочу так думать.

— Я просто не знаю, что тебе ответить, — опускаю глаза в пол, будто ищу там правильные ответы. — Это все слишком…

— Быстро? — нежная улыбка расцветает на лице Сони.

— Наверное, — пожимаю плечами. — Все и правда быстро завертелось, я такого не ожидала и теперь не знаю, что думать.

Все действительно не укладывается в голове. Еще неделю назад я жила себе и ни о чем не подозревала, а сейчас знакомлюсь с семьей Матвея, и уже в следующую субботу собираюсь выйти за него замуж. Какой-то сюр.

— Маш, послушай, — Соня касается моей ладони, привлекая к себе внимание. — Я не хотела тебя смутить, мне просто стало интересно. Мы любим Матвея. Он заслуживает счастья и любви. Но такая быстрая свадьба говорит о том, что вы оба не знаете зачем вам это нужно. И ведете себя соответственно.

— Это так бросается в глаза? — щеки моментально краснеют. Она может подумать, что я охотница за деньгами и выхожу по расчету.

— Ну, на влюбленную пару вы не особо смахиваете, но между вами что-то действительно происходит. Я пытаюсь понять: что именно?

Я бы тоже была не прочь этого понять. Но такой возможности у меня нет. Пока что.

— Матвей — сложный человек, — продолжает она, выражение лица уже более серьезное. — Мы уже привыкли к его «фокусам», но ты — совсем другое дело.

Абсолютно не понимаю, о чем она говорит. Я в растерянности.

— Я все это говорю к тому, что вынести его характер поможет только любовь. Если ты не уверена, если есть хоть одна причина, по которой ты сомневаешься в нем и в этой идеей со свадьбой, то лучше остановиться сейчас.

Глаза тут же наполняются слезами. Соня говорит со мной так, будто я ребенок. Со мной так всегда разговаривают, и вроде, я должна привыкнуть, но не могу. Не все зависит только от меня, ведь так?

Матвей мне очень нравится, мое сердце в его присутствии бьется сильнее, а тело словно горит, но этого и правда мало для семейной жизни. Даже на мои скудные понятия о ней.

— Ты переживаешь за ребенка? Поэтому согласилась выйти за него? — Соня начинает уже пробивать почву?

Теперь я рискую здесь разрыдаться. Держусь из последних сил, поэтому молчу, а девушка расценивает все по-своему.

— Маша, я тебя понимаю. Забеременеть в двадцать лет — тяжело. Ты очень молодая, у тебя понятное дело были планы, и уверена: рождение ребенка и уже тем более замужество пока туда не входило.

Вообще не входило.

— Но, ты должна понимать, что ты уже не одна. Матвей тебя не бросит. Мы тебя не бросим.

Я настолько не ожидала от нее услышать подобное, что давлюсь воздухом.

— Он молод, но он не жестокий, — поясняет Соня, протянув ко мне коробку с салфетками. Даже не почувствовала, что слезы появились на щеках. Интересно, почему я плачу? — Не знаю, понимает ли Матвей сейчас всю серьезность ситуации, но он далеко не дурачок. И он готов нести ответственность, несмотря на свой легкомысленный образ.

В глазах Сони столько любви по отношению к младшему брату, что мне даже немного завидно. Я одна в семье, никто за меня так горой не стоял. Матвею очень повезло и с сестрой и братом. Они настоящая семья и поддержка, по крайней мере, их реакция намного спокойнее, чем реакция моих родителей.

— А у Матвея и Марка есть родители? — мне и правда это интересно, ведь сегодня их здесь нет. А еще, это хороший способ уйти на другую тему.

Соня снова начинает суетиться по кухне, доставать тарелки для десерта, складывая их на разнос.

— Наш отец умер несколько лет назад, а их мать живет в Швейцарии, — с тяжелым вздохом, отвечает она. Тема явно не из приятных.

— Они не общаются с матерью? — от удивления глаза на лоб лезут. Такое возможно?

— Насколько мне известно нет. Марк точно нет, у него для этого есть свои причины.

— А Матвей?

За то время, которое мы провели вместе, я ни разу не слышала от парня что-то о родителях. Когда я спросила в прошлый раз, он взял паузу, а потом начал рассказывать что-то другое, съехав с темы.

Соня тоже не спешит говорить об этом.

— У Матвея с его матерью довольно сложные отношения, но это не я тебе должна рассказывать, Маша. Спроси у него, — достаточно сдержанно отвечает сестра Матвея, но у меня еще больше вопросов рождается в голове.

Что там такого могло у них произойти, что никто не общается с мамой? Мама — самый важный человек на свете. А здесь двое сыновей не поддерживают с ней отношения. Как так?

— Их матери на свадьбе не будет?

Соня передает мне в руки торт, а сама берет разнос с посудой, тем самым давая понять, что наш откровенный разговор подошел к концу.

9.

Сказать, что я в шоке — это ничего не сказать. Я в ловушке. Матвей заполнил все пространство, а его руки буквально везде. Мне это нравится, я отвечаю на каждый его поцелуй, радуясь в душе, что вызываю у него подобные эмоции, но меня все равно смущает место и время.

Впервые тело с разумом в таких разных позициях. Голос настойчиво бубнит, что это неправильно и непорядочно, как минимум. А тело горит так, словно я не человек, а бенгальский огонь.

— Матвей, подожди, — слегка отталкиваю его, но помогает слабо. Парень как скала, а я на его фоне листочек на дереве. — Там за стенкой твоя семья.

— Ну и что? — он подхватывает меня под бедра, сильнее вжимаясь своей внушительной выпуклостью в то место, где все уже пульсирует. — Нас отсюда не видно и они не узнают.

О Господи! Мне сразу становится “легче” от его слов.

— Зато я знаю, Матвей, — уворачиваюсь от его поцелуя, по-прежнему пытаясь его оттолкнуть и у меня даже получается, пусть и недолго. — Так нельзя. Это неправильно.

Вместо того, чтобы спустить все на тормоза и хотя бы дождаться более приемлемого времени для своих желаний, Матвей еще больше заводится. Мне не страшно, ведь я не чувствую в нем угрозы и понимаю, что как бы я не стеснялась, и была не готовой, принуждением здесь все равно не пахнет. Он мне нравится. Наверное, даже больше, чем мне бы того хотелось. Но есть что-то, что меня в нем пугает. Какая-то вседозволенность, словно Матвей повелитель мира.

— Давай дождемся более удачного времени, хорошо? — прошу я, пытаясь выровнять дыхание. — Я тоже хочу тебя, но не здесь и не сейчас.

Сокольский смотрит мне в глаза, его ладонь ложится на мою щеку и что-то такое в его взгляде, что даже не сразу могу понять что именно. Его прикосновения вызывают трепет, и неуемное желание, но моя порядочность и скромность не разрешают отдаться ему у стены усыпанной розами.

— Сейчас ты мне нравишься еще больше, Маша, — с полуулыбкой шепчет он, а мое сердце пропускает удар. Какой же он красивый. Матвей — самый красивый и обаятельный парень, которого я когда-либо встречала. — Такая правильная и порядочная девочка. Я определенно не ошибся в выборе.

Надеюсь это комплимент, но его слова меня почему-то напрягают. Он выбирал что ли?

— Спасибо, ты мне тоже нравишься, — всматриваюсь в него, пытаясь понять, какое будущее ждет нас. Ничего, естественно, не понимаю, но смотреть на него мне всегда нравилось. Хоть именно сейчас он начинает напрягать.

Мы некоторое время просто стоим рядом и рассматриваем друг друга. Молчим. Каждый о своем. Хотя говорить есть о чем. Не понимаю, почему мы не поднимаем важные вопросы, или не стараемся узнать друг друга получше?

Зачем же тебе жениться нужно, Матвей? Ты молод, женским вниманием не обделен, неужели из-за ребенка? Вряд ли настолько ты без ума от меня, какие бы розовые очки на мне сейчас не сидели — поверить в подобное невозможно.

— Ты платье на свадьбу выбрала? — Матвей подает мне руку и ведет в сторону большой беседки, где диван и большие ротанговые кресла.

Кругом маленькие фонарики, красивые розы и много хвои. Жить в таком доме — просто мечта, но я даже не представляю, кто этой красотой занимается и насколько это дорого.

— Платье? — удивленно переспрашиваю, усаживаясь в кресло.

Матвей садится напротив, вальяжно откинувшись на спинку кресла.

— Я не специалист, но это кажется важным. Ты же невеста, тебе нужно платье. Давай завтра поедем и выберем?

Вообще-то он прав. Платье действительно важная деталь любой свадьбы, и я вроде как думала об этом, но видимо недостаточно. Без понятия где его купить и сколько на это нужно денег, поэтому мысль в своей голове не развивала. До этой минуты. Но, насколько я знаю, такие вещи как платье жених и невеста вместе не выбирают.

— Я думала, что видеть платье невесты до свадьбы — плохая примета? — тут же озвучиваю я. — Может я сама? Не хочу в самом начале портить нашу жизнь.

Не знаю зачем так сказала, но Матвей видимо не слишком впечатлен моей готовностью блюсти традиции, он просто кивает, мол хорошо, как скажешь.

— Я не верю в приметы. Но если для тебя это так важно, тогда сброшу тебе деньги на карту, чтобы ты выбрала именно то, что нужно, — он наклоняется ближе, кладет ладони на мои голые колени, вызывая снова мурашки по телу.

Интересно, моя реакция на него нормальная? Так каждая невеста себя ведет или всему виной все же беременность?

— Я могу сама себе позволить купить платье, — выпрямив спину, делаю беззаботный вид. На самом деле, я могу себе купить платье, не совсем торжественно-свадебное, но кое-что могу. — У меня есть отложенные деньги. Не беспокойся.

И это правда, я собираю деньги, жестко экономлю и точно знаю, какая сумма мне нужна для жизни, но Матвею об этом не говорю. Ему меня не понять.

— Маш, я понимаю, что ты очень самостоятельная и знаю, как тяжело ты работаешь, чтобы иметь возможность откладывать, но сейчас это не прокатит, — на лице Сокольского снова появляется это превосходство, которое терпеть уже не могу. Деньги определенно портят людей. — Ты — мать моего будущего ребенка, поэтому все расходы я возьму на себя и надеюсь, ты отнесешься к этому с пониманием.

Снова я “мать его будущего ребенка”. Снова это режет слух. Меня это бесит еще больше, ведь ничего не меняется. Я не слышу то, чего хочу слышать.

10.

— Нет, ну, так обидно! Я думала, он ухаживать будет, звать на свидания, цветы дарить, а он ведет себя, как скотина! Никакой решительности и ничего мужского, — высказывается моя одногрупница Ксюша, пока мы после очередного зачета сидим с подругами в столовой.

Еще полчаса назад мне казалось, что я хочу есть, а сейчас смотрю на свой салат и понимаю, что ни кусочка в себя впихнуть не смогу. Да еще и эти разговоры никак не способствуют хорошему аппетиту, особенно, когда они о парнях и их причудах.

— А с чего ты решила, что он тебя на свидания звать будет? — цокая языком, спрашивает Лада, и они с Витой едва сдерживают смех.

Нас четверо и мы постоянно вместе. Так что ли надежнее. Но мы такие все разные, что я каждый раз задаюсь вопросом: что между нами может быть вообще общего?

Ксюша тут же в подробностях рассказывает, про парня, с которым она познакомилась в социальных сетях, и как все красиво начиналось, а потом быстро все закончилось. Да так, что она даже не поняла, какой фрукт ей достался.

Я все время молчу. Говорить мне нечего, когда у самой на душе скребут кошки. В моем случае обсуждать проблему Ксюши — неправильно. Сама неудачница.

— Девочки, я считаю, что парней просто разбаловали такие как вы, — со знанием дела, выдает Вита. Она самая продвинутая по части парней, и ей всегда есть что сказать. — Надо еще на берегу расставлять правильные приоритеты, особенно, когда знакомишься по интернету.

— Правильные приоритеты — это как?

— Ну, еще в самом начале четко занять позицию, и придерживаться этой линии. Надо было показать, что для тебя важно, а не соглашаться на меньшее.

Я, Ксюша и Лада лишь переглядываемся. Вита иногда как что-то скажет, потом мозг ломаешь целый день.

— Вывалить на парня список своих желаний сразу после слова “привет”? — хмурится Лада. — Это как-то тупо.

И это и правда тупо. Хотя…. откуда мне знать? На свидания я ходила не так часто, чтобы вступать в дискуссию.

— Надо просто вести себя достойно в самом начале, — отвечает Вита. — Показать, что ты достойная девушка и на меньшее не размениваешься. А Ксюша, что? На первой встрече дала себя поцеловать, на второй он повел ее в кино, а после они уже были у него, и сказка закончилась. Он даже не перезвонил на следующий день. Затерялся в толпе большого города. Так не пойдет девочки. Надо себя ценить.

Эти лекции на тему “Как правильно себя надо вести”, мы слушаем регулярно. А все потому, что мама Виты — психолог-коуч, которая зарабатывает тем, что учит женщин выгодно устраивать свою личную жизнь.

Как сказала Вита, мы должны радоваться, что умные советы получаем бесплатно, тогда как полгорода незамужних девушек, готовы продавать свое имущество, лишь бы прослушать курс ее мамы. Красота какая.

Иногда я готова дать ей денег, чтобы это не слушать. Ничего толкового по факту нет, какие-то дебильные факты из интернета.

— Одним словом — надо просто знать себе цену и…

— Постоянно ее озвучивать, да? — фыркает Ксюша, явно обиделась, что ее случай привели здесь в качестве примера. Когда она сама об этом говорила, было не так обидно, как это преподнесла Вита.

Девочки начинают препираться, каждая озвучивает свои мысли и мне становится еще более тошно, чем было.

Конкретно в моем случае, что нужно было делать?

Если бы я не повелась на красавчика Матвея, если бы в тот вечер сказала бы ему, что я не такая, и что еду домой после корпоратива, возможно, ничего бы со мной подобного не было? Неужели Матвей бы меня зауважал, ухаживал и таскался за мной?

Сомневаюсь.

Такие как Сокольский тоже знают себе цену и очевидно она настолько высока, что ему даже ее озвучивать не приходится — это видно невооруженным взглядом. Думаю, даже Вита, с ее умными мыслями, вполне могла оказаться на моем месте.

— Ладно, девочки, пойду я, — поднимаюсь со стула, понимая, что не хочу здесь вообще находиться. В этом городе, как и в этом мире, мало осталось таких мест. Сама виновата.

— Ты сегодня работаешь? — спрашивает Ксюша, пристально рассматривая меня. — Маш, может паузу возьмешь? Ты какая-то бледная в последнее время.

Нервно сглатываю, внутри непонятная тревога, но подругам говорить ничего не хочу. Как и то, что теперь у меня нет работы. Меня оттуда уволили, а на другую я так и не устроилась. Да и кто меня теперь возьмет?

Один вариант: закрывать сессию и ехать домой, чтобы под аккомпанемент родителей, слушать, какая я недалекая и как очередной раз их разочаровала.

— Все нормально, просто учу много, не высыпаюсь, — на лице появляется дежурная улыбка, дабы никому не показывать свое реальное настроение. — Еще чуть-чуть потерпеть — и все закончится.

Девочки в принципе, такие же зубрилки как и я, поэтому понимающе кивают, и в итоге, мы из столовой выходим вместе.

На улице хорошая майская погода, солнышко светит ярко, а легкий приятный ветерок треплет волосы. Жизнь — прекрасна. У всех, кроме меня.

Он не звонил два дня. Два дня с субботы, когда я психанула, и ушла с гордо поднятой головой, а потом сутки почти плакала.

Нет, я считаю, что поступила правильно и что давно нужно было начать с Матвеем говорить, но почему-то счастливее от этого я себя не ощущаю. Ни капельки.

11.

Никто из нас ничего не говорит, а я пользуюсь этим моментом и, вцепившись в локоть Матвея, быстро отхожу в сторону, подальше от девочек.

Мне плевать, что подруги приходят в шок, от того, что я ничего не сказала и просто отошла — мне важно только одно: выяснить зачем он приехал?

— Привет, — спокойно здоровается Матвей. — Это тебе, кстати, — вручает мне букет и на его красивом лице появляется ленивая улыбка.

В горле резко становится сухо и противно. Почему он такой спокойный и расслабленный, в то время как я, натянутая пружина?

— Спасибо, — принимаю цветы, а противная мысль, что никогда мне еще никто таких не дарил, делает только хуже. Они безумно красивые и дорогие. Я готова расплакаться от переполняющих эмоций. — Что ты здесь вообще делаешь?

Черт. Он так близко. Чувствую приятный запах одеколона и теряю остатки здравого смысла.

Сегодня утром меня стошнило, когда Назар перед уходом напшикал на себя одеколон, который ощущался по квартире, как дихлофос, а тут, готова прижаться к отцу моего ребенка и вдыхать его запах. Что за мистика?

Почему так хочется провести ладонью по его щеке, коснуться губами его губ и позволить себе представить, что я его? Почему так много ненужного “хочу” у меня в голове? Они мешают думать.

— Мне хотелось сделать тебе сюрприз. Только не говори, что ты меня стесняешься.

— Я не люблю сюрпризов, Матвей.

В целом так и есть. Но этот жест с цветами и эффектным появлением все равно нравится, пусть и никогда ему в этом не признаюсь.

— Это твои подруги? — кивает туда, где стоят девочки, игнорируя мое настроение, как и слова.

— Да.

— А что у них такой вид, словно они стали жертвами гипноза?

Смотрю через плечо на вытянутые лица и огромные глаза девочек, и еще больше начинаю нервничать. Почему они до сих пор стоят и смотрят? Скорее всего, завтра меня ждет допрос с пристрастием и отличная взбучка. Подруги ведь так не поступают, а я просто ужасная подруга.

— Машина у тебя красивая, вот и смотрят, — грублю в ответ, понимая, что Матвей снова дурака валяет. Он далеко не глуп, чтобы не заметить как на него смотрит противоположный пол, зачем очередной раз указывать на свою неотразимость и исключительность?

По лицу вижу, что ему нравится моя реакция — улыбается одной стороной лица и на правой щеке появляется ямочка. Ненавижу ее. Ненавижу его. Нагло вру себе.

Так, что-то меня уже конкретно потряхивает, пора заканчивать этот цирк и идти домой.

— Зачем ты приехал, Матвей? — снова спрашиваю я.

— Хотел тебя подвезти домой.

— Я могу сама добраться.

Пытаюсь отзеркалить его улыбку. Пусть думает, что я совсем о нем не думала и не переживала.

— Можем прогуляться? Подышать воздухом? Хочешь на набережную поедем? — засовывает руки в карманы и ведет себя так, будто он снова полностью контролирует ситуацию и меня в придачу.

— Зачем? — твердо стою на своем, гордо задрав подбородок.

Не знакомая эмоция появляется на его лице, а затем Матвей наклоняется ниже, практически не оставляя пространства между нашими лицами.

— Тебе нужно больше находиться на свежем воздухе, Маша. Ты бледная и худая. Ты вообще вес собираешься набирать?

Щеки от близости вспыхивают, а по телу проходится табун предательских мурашек.

Он так говорит, словно я специально. Может все дело в том, что меня тошнит постоянно, и еда толком не задерживается в желудке, чтобы прибавить мне вес? Но откуда это знать Матвею?

— Ты очень наблюдательный, — специально делаю шаг назад, сильнее обнимая букет. Сейчас он — мой щит, и я использую его на максимум. — Но я устала и хочу домой.

Матвею мои слова явно не нравятся, но он отлично держится. Ну, а я решила дать ему понять, что со мной так нельзя. Как там говорила Вита? Расставлять приоритеты? Черт знает, как это делается, но впервые в наших непонятных отношениях, начинаю чудить я, и это не так уж и страшно.

— Завтра у тебя поход за платьем, я уже обо всем договорился, — неожиданно выдает он, словно разговора в субботу не было, и мы продолжаем ровно там, где остановились. — Там будет Соня, она тебе поможет, но если хочешь, можешь взять подруг, будет веселее. Наверное.

Я только открываю рот от подобной… наглости или упертости? Еще не поняла, но одно знаю точно: я в шоке. Я тут что, зря стараюсь?

— Я думала, свадьба отменяется.

— Ты поторопилась так подумать, — Матвей протягивает ладонь и ласково гладит меня по руке, а мое тело снова вспыхивает, как спичка. Еще этого не хватало. — Мы женимся в субботу Маша, у нас мало времени, а эти разборки ни к чему.

Ни к чему? Ему потребовалось целых два дня, чтобы прийти ко мне и это сказать? Он даже не спрашивает, могу ли я завтра? Хочу ли я этого? Что за невыносимый и беспардонный тип?

— Я не выйду за тебя, Матвей, — возмущенно шиплю я. — Мы поторопились подать заявление. Ты меня не заставишь это сделать.

Пульс бьется где-то в горле, а руки холодеют. Я никогда не думала, что буду с ним так разговаривать, но меня это все достало. Я — человек, в конце концов, так нельзя с людьми поступать, даже таким как он: богатым и успешным.

12.

— Маша, так ты идешь домой? — в наш бой взглядами вклинивается Вита и меня еще больше это злит. Я даже высказаться нормально не могу. Чувствую себя еще более несчастной. — Привет, кстати, я — Виталина. Мы с Машей вместе учимся.

Матвей отрывает глаза от меня и смотрит сначала на Виту, потом на подошедшую Ладу, по другую от меня сторону. Девочки молодцы, как обычно не растерялись, но сейчас они, мягко говоря, не в тему.

— Матвей, — серьезным голосом произносит отец моего ребенка. Нет в нем сейчас того лоска, который он обычно излучает.

Это я его так вывела из себя, или мои подруги не понравились?

Дальше представляются Лада и Ксюша, но Сокольскому это знакомство явно до лампочки. Он кидает на меня гневные острые взгляды, когда Вита решает завалить его вопросами.

— Мы тебя здесь никогда не видели. Ты не студент?

Закатываю глаза. Сразу видно: он не студент вообще. Он хоть и достаточно молод, но выглядит взрослым. К чему эти дешевые подкаты?

— Нет, не студент, — Матвей снова смотрит на меня, затем берет мою ладонь в свою и, практически впечатывает меня в себя. — Я Машин жених.

Я настолько не ожидала от него подобных слов, что еще больше прихожу в бешенство. Мозг просто взрывается, а тело каменеет.

— Жених? — в один голос уточняют девчонки и их глаза синхронно увеличиваются.

Если у меня теряется дар речи, могу себе представить, что чувствую они. У меня даже парня для свиданий не было, а тут жених нарисовался.

— Да, мы в субботу женимся, — вот теперь возвращается привычный Матвей и эта чертова ямочка, красуется на правой щеке. Если бы я не была так обескуражена, то швырнула бы в него этот злосчастный букет, от которого отваливаются уже руки, и гордо бы ушла. — Приглашаем вас на свадьбу, правда тыковка?

Тыковка?

Он специально? Решил раз с одной стороны не получится, так попытается меня прижать к стенке с помощью позора перед подругами? Невыносимый и ужасный. Я хочу его убить.

— Маша нам ничего не говорила, — первая отходит Ксюша, и я не могу понять по ее выражению, рада она это услышать или нет?

— Наверное не успела, — Сокольский невозмутимо пожимает плечами. — Свадьба — не шутки: нервы, заботы, все дела.

Я точно его убью. Вот прямо сейчас.

— А вы давно вместе? — Вита смотрит с подозрением, явно ожидая того, что это нелепая шутка, но никак не может быть правдой. Порой ее чувство собственной неотразимости зашкаливает, но меня это не сильно трогало ранее, ведь такого пренебрежения к себе я не замечала. — Брак — довольно серьезный шаг.

Только ее умных мыслей не хватало. Надеюсь, она не будет цитировать свою маму?

— Мы с тыковкой месяц вместе, и я уже не могу дождаться, когда сделаю ее своей женой, — он так лучезарно улыбается и так пристально смотрит мне в глаза, что на короткий миг и я начинаю верить его словам.

Девчонки только переглядываются, настолько поражены такими новостями, что не знают, что ответить.

Я, конечно, не самый разговорчивый на свете человек, но будь это правда — призналась бы давно. Я их понимаю и не виню. Но мне все же не нравится их взгляды. Такое ощущение, что подобное могло произойти с кем угодно, только не со мной.

— Приходите в субботу, — продолжает этот фарс Матвей, добивая меня каждым своим словом. — Роспись в одиннадцать, банкет будет в отеле “Сан-Мартин”. Будет весело.

Еще как. Особенно, когда меня там в субботу не будет. Посмотрим, как ему будет весело.

— “Сан-Мартин”? — переспрашивает Вита, и клянусь, впервые вижу, как она бледнеет. Можно подумать это не отель, а другая планета.

— Да, это отель моего брата, — спокойно отвечает Сокольский, его рука сильнее прижимает меня к его телу, и выглядит это по-собственнически. — Там красиво в это время года.

— Там супер-круто, это удивительное место…

Дальше я не слушаю, что говорят эти двое, мой мозг просто отключается.

Концентрируюсь на своих ощущений и такая глубокая обида внутри.

Что он делает? Зачем? Я не просила выставлять все так. Он не спрашивает, а ставит перед фактом. Он никак не извинился и ничего не сказал, где был эти два дня и что ему вообще от меня нужно. Матвей никак не выглядит виноватым и раскаявшимся.

Меня это обижает. Меня это просто убивает. Я так больше не могу. Мне хочется плакать от бессилия и тех перспектив, которые черной тучей сгущаются над моим будущим. Устала.

— Матвей, отвези меня домой, пожалуйста, — тихо прошу я, стараясь на него не смотреть. Если это сделаю, то точно расплачусь, а мне не хотелось перед подругами предстать в таком виде.

— Все нормально? Тебе плохо? — обеспокоенно интересуется он, разворачивая меня к себе лицом. Можно решить, что ему не все равно, такой заботливый взгляд, что в любой другой ситуации умилилась бы. — Ты очень бледная, может, в больницу?

Да черт возьми! Кто тебя за язык вообще тянет? Какая больница?!

— Зачем ей в больницу? — звучит ожидаемый вопрос, и мне просто хочется провалиться сквозь землю.

Официально: сегодня самый отстойный день в моей жизни.