Сердце Белого бога

Пролог

Черное небо, в котором нет света – есть абсолютный мрак.

Принимая жизнь и обретая опыт, мы наполняем свою душу светом.

Свет есть источник энергии, силы и свободы.

Жизнь каждого перевертыша зависит от этого света. Чем больше опыта накопила его душа, тем свободнее течет в его теле энергия, тем сильнее его дух и воля.

Мне досталась душа черная, как вулканическое стекло. А это значит, что мысли и чувства других перевертышей легко проникают в меня, смешиваются с моими мыслями и меняют мое восприятие.

Глава: 1

Двойная солнечная система Тацет и Рете.

Планета Сатая.

Присев на небольшом каменном уступе, я окинула взглядом пестрящий кратерами пейзаж.

Выглянув из-за горизонта, Рете начала свой путь по небосводу.

Разбивая холодные цвета ночи, маленькое солнце протянуло к Сатае свои лучи. Под мерный стук сердца кружево ее света скатилось с отвесных скал, завораживающе-медленно пробежало по островкам редкой травы и проблесками задержалось в цепи глубоких кратеров, наполненных невероятно холодной водой. Большое содержание минералов наградило воду разнообразием оттенков серого и фиолетового, а гладкие очертания кратера, отражая свет, вплели в нее ускользающие от восприятия потрясающе красивые проблески.

В нос ударил сладковато-горький аромат, я оглянулась по сторонам.

Меж морщинистых островков камня потянулись к свету диковинные растения. Собранные на их стеблях почки-шарики темнели на глазах. Раздуваясь, они лопались, привлекая внимание сильным ароматом.

Я протянула руку к душистому стеблю. Пальцы сомкнулись на зрелом шарике, ощутив его кривизну и узловатость. Под давлением разбухшие маренговые усики натянулись и тут же выбросили на камень мутную синеватую жижу.

Мир оживал, наполняясь теплом и светом.

Холод и тьма отступали. Вместе с ними уходила смерть. А смертей за эту зиму накопилось столько, что, казалось, еще немного – и сердце всего мира перестанет биться. Умирали старики, не выдерживали холода дети, тихо и медленно угасали женщины, незаметно из жизни уходили все.

Мимо пронеслось воспоминание: молодая самка с детенышем, попавшие в капкан холода. Не тающий на губах иней, вырванное из груди дыхание и совсем маленькие ладошки, застывшие, как вода в кратере.

Их провожали всей стаей.

Не смогла я забыть и заволоченное белой вуалью тело, лежащее на дне ущелья. Мне следовало пройти мимо изломанного тела охотника – мои силы были на исходе – но я не смогла. Я не знала, удалось ли ему призвать с бескрайних просторов духов-предков, чтобы приняли они его душу в свою стаю, чтобы смогла она переродиться и продолжить путь в новом теле, или его сердце перестало биться раньше. Усталая и измученная, я приняла человеческую форму, упала перед ним на колени и под стоны вьюги, ослепляющие взор мутной тиной, запела призывную песню.

Была ли в этом необходимость? Сказать сложно. Для перевертыша с душой, которая только начала свой путь, многие, привычные для других вещи становятся невыполнимыми. Я не могу почувствовать энергию в чужом теле, не могу определить, покинула ли его душа. И уж тем более не могу управлять энергиями сохранения и разрушения. Но самое страшное – я не могу управлять даже своими мыслями. Мои чувства неясны и постоянно меняются…

Может, поэтому у меня такая сильная связь с внутренним зверем? Зверь научил меня доверию – ведь невозможно доверять охоту тому, на кого ты не можешь положиться.

Так или иначе, я любила зиму – чужой и грозный мир холода и льда. И всегда буду ее любить, ведь зима – это единственная возможность быть полезной стае.

Но сейчас…

Время смертей закончилось. Холод отступал…

С печалью я смотрела на каменную громаду, поднимавшуюся, казалось, до самых облаков.

Заметив разведчика, прыгающего с камня на камень, я замерла. Зверек, похожий на полупустой бурдюк с цепкими лапками и жесткой шкуркой, резко затормозил и, взвизгнув, убежал.

Зимой эти зверьки впадают в спячку, весной оживают, выползают из расщелин в скалах, насыщают свои желудки, а потом занимаются поиском партнера.

Поймать их довольно сложно. Они обладают развитой интуицией и, общаясь с сородичами, используют множество сигналов, которые помогают им держаться на безопасном от хищника расстоянии.

Недалеко раздались визги нескольких самочек, которые громко выражали недовольство хищником, находящимся слишком близко к их кормушке. Их излюбленным лакомством была душистая трава, но от растений, похожих на вытянутые яйца, зверьки держались подальше. Эти растения, раскрываясь, превращались в убийц: мелкие розетки с желтовато-серыми пластинами выбрасывали семена, покрытые ядовитым соком. Если семена попадали в организм, то в лучшем случае вызывали бессонницу, временную потерю зрения и слуха, а в худшем – судороги и смерть.

– Тенера… – разнесся по округе звонкий голос и, подхваченный поющими птицами, вечно живущими в скалах, прощальным эхом моего имени устремился к небесам.

– Тенера… – снова прозвучал голос, в котором я узнала Ману.

– Ману, что случилось? – спросила я, свешиваясь с уступа.

Девушка подошла к подножию скалы.

– Хвала Тацету, дух непокоренных вершин не позвал тебя, – с облегчением вздохнула она, но я тут же ощутила ее звериную злость. – Я думала, наша всегда покорная охотница стирает лапы в кровь, выслеживая добычу, а она проводит время в безделье!

Чувство вины накрыло меня, словно ураганный ветер. Позволить себе наблюдать за восходом Рете было непозволительной роскошью. Я должна была выполнять свой долг перед стаей, а не поддаваться сиюминутным желаниям.

– Я…

– Что происходит в твоей голове? – запрокинув голову, возмутилась Ману. – Неужели ты до сих пор не усвоила простую истину? Стая – вот центр твоей жизни! Чтобы жить в стае, необходимо много трудиться. А что делаешь ты? Только заставляешь Хранительницу сердится!

Глава: 2

Будучи в теле человека, я считала, что рожденные в черной шкуре изначально обречены на боль и страдания.

Обращаясь в кошку, я переставала быть человеком.

Тело зверя – это нечто иное: другая реальность, свободная от ярких чувств и острых эмоций, где любые жизненные обстоятельства мгновенно «схватывались» и впечатывались в мозг.

Здесь исчезали ненужные чувства, стирались эмоции.

Здесь бег становился просто бегом, наполненным четким ритмом, свободой и силой.

Увеличивая длину шага, я вонзала когти в твердую землю, с силой бросая тело вперед. Снова и снова. Пока не поравнялась с Ману. Мое соседство она восприняла спокойно, и вместе мы продолжили забег к нашей стоянке.

Маленькие каменные домики расположились на открытой местности, словно не пуганное стадо, пасущееся среди пушистых островков рыжеватой травы. Между домиками, освещенными нежно-серо-голубым светом восходящего солнца, бегали дети, играя в охотников. Чуть поодаль ребята постарше переносили тяжелые каменные плиты. Они строили себе дом, желая показать группе девушек, столпившихся на краю стоянки, что уже попрощались с детством и готовы вступить во взрослую жизнь. Возлагая на себя обязательства построить дом, они демонстрировали, что способны взять ответственность и за свою женщину.

Их спины, покрытые испариной, блестели в лучах Рете, мышцы туго вздувались. До нас доносились отрывистые крики и звуки ударов, когда каменные плиты сталкивались друг с другом. Однако сложенные слишком шатко плиты вдруг опасно зашатались и рухнули, едва не придавив кого-то. Звонкий грохот огласил округу.

Мы заскочили в типичный каменный домик без окон, с низкими потолками и мягкими шкурами, небрежно разбросанными по полу.

Ману первой обратилась в человеческий облик. Она обвязала грудь коричневой полоской выделанной кожи, другой прикрыла бедра. Эластичная и мягкая, кожа не стесняла движений и плотно облегала тело, словно родная шерсть.

Я всегда считала Ману красивой. Она обладала стройным телом с развитой мускулатурой, маленькой головой и широкой грудной клеткой. Ее тигровые глаза всегда были широко раскрыты, а на лице лежал отпечаток грусти.

Во время последней большой охоты Ману потеряла своего спутника. Этой зимой Тацет забрал на свои бескрайние равнины и ее детеныша.

Я невольно вспомнила то утро. Тогда я пришла в ее дом, чтобы отдать ей свою порцию пищи, и застыла на месте. Ману прижимала к груди завернутого в шкуры мертвого ребенка. Ее веки были опущены, а губы едва шевелились, напевая призывную песню. Тихие звуки терялись в диком ветре, смешанном со снегом.

Он появился прямо перед ней. И на его плечах, словно крылья белой птицы, лежал чистый, наполненный волшебным светом снег. Он забрал душу малыша, едва коснувшись изгиба ее пальцев.

Ману всхлипнула и подняла к нему полные слез глаза. Он понимающе улыбнулся и взглядом пообещал заботиться о невинной душе.

– Я не перестану тебя любить. Никогда. И никогда не свяжу свою жизнь с кем-то еще, – поклялась Ману. – Дождитесь меня на далеких и бескрайних лугах Тацета… Не пересекайте царство вечного льда без меня…

– Да что с тобой? – услышала я недовольный голос Ману. Она стояла в дверях и смотрела на меня.

Я обратилась в человека, и меня тут же захлестнули сильные эмоции. Пытаясь выровнять дыхание и унять бьющееся от волнения сердце, я наспех оделась и поспешила к уже собравшимся на краю поляны девушкам.

Они вели себя крайне беспокойно: они нервно переглядывались, их босые ступни все время переступали, словно им было холодно.

Вцепившись взглядом в девиц, я налетела на парня, который выскочил из-за дома неся на плече каменную плиту. Молодой охотник, как оказалось, тоже был занят разглядыванием девушек и такой подлости от меня не ожидал. Он попытался перехватить плиту, чтобы предотвратить ее падение, но камень оказался слишком тяжелым.

Отскочить я не успела. Под натиском эмоций и тревожных мыслей мозг словно отключился, выпав из реальности, и включился только тогда, когда все тело пронзила острая боль. Каменная плита упала прямо на мою ногу, и я зашипела. Широко раскрыв глаза, я прикусила губу, стараясь удержать внутри каждое непочтительное слово, готовое сорваться с уст.

Молодой охотник испугался не на шутку, но, разглядев кто перед ним, тут же приободрился.

– Бесправная, смотри куда прешь! – зарычал он, уверенный, что таких, как я, нужно стереть с лица планеты, чтобы дышать стало легче.

В этот момент я почувствовала себя ничтожеством, и я всеми силами воспротивилась этому чувству.

– Совсем страха лишилась? – продолжал он вымещать свой гнев. – Опусти взгляд, когда с тобой говорят! Ты… – он вдруг замолк, уставившись мне за спину.

– Тенера, прояви уважение, – раздался спокойный голос Хранительницы жизни. – Тебе положено служить стае, быть верной ей до последнего вздоха. Помни об этом.

Я тут же поспешила исправить ситуацию, низко склонив голову перед охотником:

– Прости. Я была не осторожна. Прошу, не сердись, – тихо произнесла я, подчиняясь словам Хранительницы.

Бросив взгляд на девушек, которые превратились в одно большое ухо, молодой охотник, еще ни разу не заваливший крупного зверя, выставил руку вперед и, вызвав ее частичную трансформацию, полоснул меня острыми, как шипы, когтями по лицу.

Глава: 3

Я заметила улыбку на лице Ману. Это было впервые за долгое время.

И эта улыбка пугала меня, потому что я знала, что она означает. Ману больше не боялась смерти – она ее ждала, предвкушая.

Хранительница жизни была слишком умна, чтобы возлагать на нас эту миссию без задней мысли. В случае успеха она смогла бы поразить высших лордов. В случае провала – приблизила бы уход Ману, которая после потери семьи стала для стаи обузой. Ману так и не смогла пережить утрату – связь с любимым была слишком глубокой.

Если смотреть глубже, я никогда не видела привязанности чище и крепче, чем их. Иногда казалось, что они делили одну душу на двоих.

– Ману, родная, помоги! – вдруг раздался дрожащий голос.

Неведомо откуда взявшаяся девушка подбежала к Ману и, схватив ее за руку, принялась умолять:

– Мне нужна игла! У тебя ведь есть игла? Одолжи ее ненадолго? Эти хвостатые ворвались в дом к хранительнице, забрали все, что могли, и разбежались. Ману-у-у-у, – протяжно завыла она, почти готовая разрыдаться.

«Сейчас разревется», – мелькнула у меня мысль. Но Ману лишь спокойно кивнула, совершенно изменив настроение девушки.

– Подожди здесь, – бросила Ману через плечо, позволяя себя увести.

Подождать Ману?

…И позволить ей умереть? Я не могла этого допустить. Я не хотела, чтобы Ману воссоединялась с любимым, потому что это означало бы ее уход из этого мира. Она покинет меня. И я останусь одна. Снова.

Я сделала неуверенный шаг к скалам и замерла.

И в то же время я ясно понимала, что самой страшной смертью для меня была бы смерть от токсина креагнуса. Этот монстр проявлял агрессию не только к чужакам, но и к собственным сородичам. С приходом тепла его организм срывался с цепи, разжигая агрессию и доводя ее до аномального уровня. Даже думать о том, что будет, если я проиграю, было страшно. Отравленная, лишенная сил и живьем пожираемая этим существом… такая перспектива откровенно пугала меня.

«Вьюга», – мысленно выругалась я.

Но выбора у меня не было. Я должна защитить Ману.

«Прости меня, Ману, – мысленно извинилась я, провожая ее взглядом. – Прости, но я не позволю тебе уйти в царство Тацета. Ты нужна мне здесь. В стае. Без тебя я не выживу».

Я бросилась бежать.

Мои лапы несли меня в объятия смерти.

Тело, привыкшее к нагрузкам, с легкостью выдерживало темп, пока я мчалась вдоль подножия скал. Но стоило обогнуть огромный валун и выйти на тропу, ведущую круто вверх, как мышцы начали гореть огнем. Я сбавила темп и продолжила взбираться по склону.

Холодный ветер, свободно гуляющий между скал, приятно охлаждал разгоряченное тело. Мелкие камни хрустели под лапами, нос с шумом втягивал воздух, пытаясь вычленить нужный запах в калейдоскопе ароматов.

Я бросила взгляд через плечо. Ману меня не догнать. Я была значительно выносливее ее, и выбрала не самый простой маршрут – путь к древним пещерам, где свои гнезда устраивали огромные птицы с лысыми зелеными головами и ярко-желтыми перьями. Наш злодей часто атаковывал их жилища, пожирая птиц целиком, вместе с костями.

Я замедлилась и перешла на шаг, но тут до меня донесся резкий запах крови, смешанный с тошнотворным ароматом токсина.

Ориентируясь по запаху, я перепрыгнула несколько каменных пластин и добралась до края утеса. Отсюда открывался вид на узкий и высокий гребень, совершенно лишенный растительности. В центре гребня зиял вертикальный разрез, к которому вела терраса, напоминающая сжатый кулак. Именно туда мне нужно было попасть.

Мне невероятно повезло так быстро отыскать креагнуса. Но удача закончилась на этом.

Здоровенный самец поглощал добычу. Прижав лапой крупную птицу, он с хрустом выдрал ее позвоночник и проглотил его целиком. Затем он поднял голову, алчно оглядывая гнездо с треснувшими яйцами.

Монстр был покрыт панциревидной шкурой, светлой внизу и темно-красной сверху. Мощные челюсти, невероятно длинные когти – все в нем говорило о смерти. Но больше всего ужасала его аура – ее могильный холод пробирал до самых глубин души.

Я позволила своему зверю взять верх и вести охоту.

Крадущимися шагами я вошла вглубь пещеры. Пока чудовище поглощало добычу, я подобралась так близко, как только возможно. Задержав дыхание, пропустила один удар сердца и сорвалась с места.

Он отреагировал молниеносно, уловив движение за спиной.

Мои клыки прошли всего в миллиметре от его горла, клацнув по воздуху. Но мне все же удалось сбить тварь с ног мощным ударом передней лапы.

Его пасть раскрылась, обнажив почерневшие от крови клыки, которые он направил прямо мне в грудь.

Тишину пещеры взорвали звуки яростного боя.

Он ранил меня в живот, я разодрала ему глотку, но это лишь разозлило его.

Когтями он пропахал мою спину, а я выдрала ему глаз.

Взбешенный от боли, он подкинул меня в воздух, ловко схватил и, хорошенько встряхнув, швырнул в стену.

Я ударилась о камень с такой силой, что показалось, будто мое дыхание прилипло к его холодной поверхности.

Глава: 4

Разбудил меня шум крыльев гладкоголовых птиц.

Тяжело поднявшись, я сделала шаг, но тут же меня повело в сторону. Я ударилась плечом о камень, оставив на нем кровавый след.

Перед глазами все затянулось мутной пеленой. Удушающая боль заглушила голос человека внутри меня, кричавшего, что необходимо во что бы то ни стало вернуться в стаю и встретить высших лордов.

Из горла вырвалось глухое, недовольное рычание.

Шатаясь, я подошла к краю уступа и бросила взгляд вдаль, окутанную ночной темнотой.

«Нет, я не настолько глупа, – устало подумала я. – Я не хочу променять эти скалистые вершины, необъятные просторы и бушующий ветер на уголок земли с высшими лордами…»

Я хочу жить в стае, потому что знаю, я нужна ей.

Я готова отдать все свои силы, чтобы защитить ее. Я не убегу. Я буду много трудиться, чтобы накопить как можно больше опыта. Когда моя душа переродиться, она станет чуточку светлее. Это даст моему следующему воплощению возможность найти свою пару, создать семью и завести ребенка.

В этом человеческая ипостась была со мной полностью согласна. Однако она продолжала настаивать на скорейшем возвращении в стаю. Ее желание увидеть лордов я понимала – чудеса в нашей жизни редкость, почти роскошь.

Припав на передние лапы и медленно перебирая ими, я подползла к самому краю уступа и спрыгнула.

Путь домой был долгим и тяжелым. Шерсть пропиталась кровью и потом. Дыхание с трудом прокатывалось через пересохшее горло. Хотелось пить так сильно, что это затмевало все остальное, даже желание упасть и забыться сном. Однако усилием воли я заставила себя добраться до ближайшего кратера, наполненного живительной водой. Под его гладкой поверхностью гуляли таинственные блики, за которые невозможно было зацепиться взглядом.

Перевоплотившись, я задержала дыхание и, раскинув руки, упала в ледяные объятия воды.

Вода вытягивала из меня остатки тепла, заставляя тело содрогаться от холода. Длинные черные волосы обвили мое белоснежное тело, расплываясь вокруг темным пятном. И если закрыть глаза, то можно представить, что это руки любимого нежно ласкают кожу.

Мне нравилось лежать нагой в воде, чувствуя, как маленькие пузырьки, заблудившиеся в прядях, творят свое волшебство. Они пробирались между волосками и поднимались к поверхности, где исчезали, незаметно растворяясь в воздухе.

Легкие обожгло нехваткой кислорода. Вынырнув, я жадно вдохнула воздух.

Я тихо сидела на краю кратера. Я знала, что ни один мужчина не свяжет свою судьбу с низшей, которую презирает вся стая. Разве что он будет равен ей по статусу. В нашей стае таких мужчин не было.

Я была одна.

И сейчас я рисковала стать еще и единственной, кто пропустит приход лордов!

– Вьюга, – выругалась я.

Отжав волосы, я перекинула их за спину и посмотрела вдаль. Первые лучи восходящей Рете озарили каменные домики. На крышах, словно маленькие силуэты, сидели дети.

Увидеть лордов хотели все, поэтому их встречали всей стаей.

Я смотрела на замерших в ожидании стариков, на радостно вздыхающих женщин и детей, на мужчин, недовольно поджимающих губы и, конечно, на девушек, охваченных нетерпением. Вокруг них, казалось, искрился воздух от счастья. Это зрелище вдохнуло в меня энергию. Я тоже захотела удивить лордов.

Ману заметила меня, вскинула бровь, но промолчала. Ее взгляд упал на сверток в моих руках, и вторая бровь стремительно поползла вверх. Она хотела подойти, но девушки, завидев издали лордов, обезумели от радости. Сгрудившись, они преградили Ману путь.

Лорды появились. Их было трое. Они ступили на наши земли, освещенные светом Рете, словно желтые сапфиры, оправленные в белое золото.

Стоя за спинами девушек, я с жадным интересом разглядывала лордов. Их лица были холодными, с чуть женственными чертами. Глаза – спокойные, как гладь кратера, губы – тонкие, слегка розоватые, с легкой, едва заметной улыбкой. Их движения завораживали – мягкие, плавные, словно танец метели.

Их одежды были невероятно красивыми: белоснежные, струящиеся, украшенные тонкими желтыми нитями. На плечах – широкие безрукавные плащи.

Они называли друг друга братьями. Каждый из них обладал сильной душой, дарующей власть над нашими жизнями.

Видеть, как Хранительница склоняется перед ними в глубоком поклоне, было одновременно странно и естественно. Ее спина, всегда прямая, лишь дважды сгибалась в моей жизни – и оба раза перед лордами.

– Светлой тебе души, Сиена, – сказал один из них, обращаясь к Хранительнице по имени. Его голос был глубоким, чистым, ласкающим слух, как глоток воды для пересохшего горла.

– Мы посетили ториевую местность, чтобы выбрать девушек, – продолжил он. – Мы не задержимся надолго и до заката Рете отправимся в город.

– Как пожелаете, – ответила Хранительница.

По ее жесту двенадцать девушек, не теряя достоинства, выстроились в линию. Мы с Ману стояли последними.

– Это все? – удивился один из лордов. Он был самым высоким, с небесно-голубыми глазами. На широком поясе у него вместо оружия висела изящная флейта из кости, украшенная резьбой.

Глава: 5

Лицо Хранительницы вдруг стало серьезным. Она прожгла меня взглядом, искренне недоумевая, как мне хватило наглости пробраться на отбор и встать в одну линию с другими перевертышами.

– Почему неугодная присутствует на отборе? – словно вторя мыслям Хранительницы, спросил лорд.

– Простите мою оплошность. Тенера не участвует в отборе. Она лишь инструмент, призванный добывать пищу для стаи, – поспешила оправдаться Хранительница жизни.

Ее слова резанули слух, отозвавшись болью, с которой я не могла справиться.

Я нуждалась в семье. Я стремилась быть полезной стае, каких бы жертв это от меня ни требовало. Когда бушевали злые вьюги, накрывая Сатаю смертной тенью, когда все живое пряталось по щелям и норам, а стая собиралась вместе, чтобы сохранить последние крохи тепла и заглушить голод, деля скудные остатки пищи, я выходила из укрытия. Я загоняла себя до полусмерти, нападая на тварей, которые были крупнее и опаснее меня. Всех их я сделала своими жертвами, чтобы каждый из вас мог выжить. Так почему же сейчас вы видите во мне не члена семьи, а проблему?!

– Нет, я не инструмент, – слабым голосом произнесла я. – Я часть семьи.

– Перечишь высшей? – лорд изящно изогнул бровь.

– Прости, – я склонила голову, опустив взгляд на свои грязные руки.

Нужно было очистить их, Хранительница ведь предупреждала, но я, к своему стыду, забыла. Изображение поплыло – то ли от подступивших слез, то ли из-за ослабленного тела, которое я загнала в изнеможение. Однако отключиться сейчас, на глазах у всей стаи, я не могла – такого позора они мне не простят.

Холодная флейта коснулась моего подбородка, вынуждая поднять глаза.

– Прости? – переспросил лорд с легкой, едва заметной улыбкой.

В следующий момент сознание пронзила жгучая боль. Казалось, голова вот-вот треснет. Лорд словно отрастил ментальные когти, которыми вырезал в моем подсознании короткую, но весомую фразу: «Слово высшего – закон!»

Боль сдавливала грудь, лишая воздуха. На лбу и запястьях вздулись вены. Моя спина согнулась, будто лишилась стержня. В руках жалобно затрещал сверток – я сжимала его с такой силой, что ткань готова была порваться.

Наконец, лорд отпустил меня. Я судорожно вдохнула. Сверток выскользнул из рук, и черепки разведчиков, которые я собиралась вручить высшим в качестве украшения, разлетелись в разные стороны. Но сейчас мне было не до них – я пыталась унять дрожь, что охватила все тело.

– Ну как? Освежил твою память? Вспомнила, кто ты? – спросил лорд, а затем, понизив голос до угрожающего шепота, добавил:

– В следующий раз за нарушение законов стаи ты заплатишь жизнью.

Ужас на моем лице был красноречивее слов. Потеряв ко мне интерес, лорд продолжил прохаживаться вдоль шеренги девушек. Под его ногами с хрустом разламывались черепки, добытые мной с таким трудом.

Он взял лоскут, который одна из вышивальщиц умудрилась украсить каймой, и некоторое время разглядывал его.

Не успела я порадоваться свободе, как стянутая ожогами рука лорда обхватила мои скулы. Он медленно повернул мою голову влево, затем вправо. Его взгляд изучающе скользил по моему лицу, потом задержался на царапинах, что оставили след на бледной коже и вернулся к моим глазам.

– Что у нее со зрачками? Она больная?

Меня действительно лихорадило, и я едва держалась на ногах – то ли из-за потери крови, то ли из-за действия проникшего в кровь токсина. Но лорд не мог видеть ран, нанесенных креагнусом, ведь они оставались только на той ипостаси, которая их получила. Однако проблема, которую он заметил, была слишком очевидной, чтобы принять ее за обычную усталость.

– Тенера – охотница, она привыкла к травмам, полученным на охоте, – ответила Хранительница.

– Ты довольна ее трудом?

– Она достаточно смела, чтобы вступить в схватку с креагнусом.

– Превосходно.

И уже мне:

– Ты знаешь, судьба жестоко над тобой посмеялась. Я не могу оторвать взгляда от этой утонченной, капризной красоты, от этой ослепительно белой кожи, от этих холодных зеленых глаз, обрамленных черными ресницами.

Слова лорда, которые стали первым комплиментом в моей жизни, возымели бы гораздо больший эффект, если бы не были пронизаны едва уловимой, но ощутимой нитью омерзения. Эта нить, подобно белой змее, скользила и терялась на общем фоне восторга, который излучали окружающие девушки.

– Ты склонен преувеличивать, – с добродушной усмешкой заметил лорд с флейтой. – Она низшая. Такие, как она, совсем не управляют энергиями.

– Хранительница утверждает, что она искусная охотница и держит ее в стае ради креагнуса, – напомнил третий брат.

– Это не изменит моего мнения о ней.

– Братья, как вам эти губительные изгибы ее губ? Они словно созданы для того, чтобы доставлять удовольствие… – жадно рассматривая меня, проговорил лорд.

Впервые кто-то стоял так близко ко мне, что я могла видеть свое отражение в его глазах. Впервые меня касался мужчина. И впервые во мне пробуждались доселе неизведанные эмоции, слишком сильные, чтобы я могла их игнорировать. Меня душили отвращение и ненависть. Эти чувства отравляли мой разум, вырываясь из горла ядовитым рычанием.

Глава: 6

Сначала была адская боль и отчаянная попытка моего зверя взять удар на себя, но лорд не позволил этого. Обращение не произошло.

Затем пришло осознание неизбежности смерти. И вот что странно – я не боялась умереть. Превозмогая боль, я запела призывную песнь, но едва успела начать, как голос тут же оборвался.

Волосы лорда коснулись моей щеки. Его тихий, почти неуловимый голос прозвучал, как дуновение ветра:

– Ты отвратительна. Думаешь, я позволю твоей душе переродиться? Нет. Этого не будет.

Казалось, он видел все мои мысли, понимал меня и знал о моем страхе. Единственном страхе – исчезнуть навсегда.

Я обратила взгляд в сторону стаи. Стая всегда имела надо мной власть, и я верила, что тоже важна для нее. Но все оказалось совсем не так.

Вера в то, что стая пожалеет меня и призовет с бескрайних лугов Тацета моих предков, таяла с каждым вдохом.

Я смотрела на лица перевертышей, которые давно вычеркнули меня из своей жизни, и понимала – они не пожалеют меня даже после смерти. Никто не опустится на колени перед моим бездыханным телом, никто не затянет призывную песнь. Моя душа не попадет на далекие бескрайние луга Тацета. Не сумев пересечь царство вечного льда, она исчезнет навсегда.

Перерождения не будет.

Сердце сжал ужас, такой сильный, что я боялась закрыть глаза – казалось, стоит мне это сделать, и я превращусь в ничто.

Впервые в жизни мне было так страшно. Я хотела продлить эту агонию – только бы не умирать. Однако, несмотря на мои усилия, лица перевертышей расплывались перед глазами и соединялись в нечто жуткое, что одним своим видом обещало меня уничтожить. Света и тени смешивались, утягивая мое сознание в пустоту.

Но вдруг я услышала спокойный, смиренный голос Ману:

– Стае предстоит большая охота…

– Защищаешь низшую? – спросил лорд, ослабляя давление на мою голову и возвращая меня в реальность.

– Благополучие стаи зависит от количества умелых охотников. Посмотрите на нас… – Ману говорила с тихой грустью. – Посмотрите на то, что осталось от стаи после суровой зимы. Вечный, как само время, Тацет не пощадил никого. Лучшие наши мужи ушли в скалы и не вернулись…

– Просишь пощадить ее? Тебе так дорога ее жизнь? – уточнил лорд с флейтой.

– Нет. Мне дорога жизнь стаи. А вы собираетесь убить опытную охотницу, которая сделала своим правилом всегда возвращаться с добычей.

– Считаешь ее лучшей?

– Нет. Но иногда мне кажется, что ей неведомы ни страх, ни боль, ни усталость.

Меня накрыла тень лорда.

– Ты это слышишь? Тебе протягивают руку помощи, – его голос звучал прямо надо мной. Но я уже ничего не слышала. Весь мой мир сжался до оглушительных ударов собственного сердца.

Тень отступила, унося с собой боль и нехотя возвращая мне сознание.

С трудом овладев собой, я облизнула губы, влажные от крови, и, упершись руками в камень, попыталась подняться. Ману протянула мне руку.

В полной тишине мы стояли друг напротив друга. Ману молчала. Я тоже молчала. Умом я понимала, что опасность миновала – всех увела Хранительница жизни, и на поляне остались только мы двое. Самое время было выразить благодарность, но слова застряли в горле. Слишком яркими были воспоминания о лордах и их жестоком уроке. Нет, я не нарушу это молчание первой. Больше никогда.

Легкий ветер трепал выбившиеся из косы пряди Ману. Неожиданно она схватила меня за руку, удерживая от падения.

– Не стоило тебе рождаться, а твоей душе приходить в этот мир, – сказала она.

Ее слова ударили, как метеорит, пробивающий земную кору, и достали до самого сердца.

Ману не была моей подругой, но она была ближе ко мне, чем кто-либо в стае. Ее жесткие, наполненные болью слова выбили почву из-под моих ног. В отчаянии я потянулась к ней, но она одернула руку и повернулась ко мне спиной.

– Надеюсь, ты понимаешь, что если останешься в стае, то погибнешь, – тихо сказала она. – Ты оскорбила лордов и сорвала отбор. Девушки тебе этого не простят.

Не сказав больше ни слова, Ману ушла.

Я провожала ее взглядом, пока ее фигура не скрылась за каменными домами.

Хотела бы я иметь хоть что-то, чтобы отблагодарить тебя, – подумала я, опустив взгляд на раздавленные черепки разведчиков.

Глава: 7

– Прощай, Ману, – едва слышно прошептала я в пустоту и поклонилась так низко, как только могла.

Испуганная и раздавленная, я пошла туда, куда глядели глаза.

Все тело болело, ноги едва двигались, но страшнее всего было чувство одиночества и беспомощности. Это незнакомое доселе, мучительное чувство терзало меня с каждым шагом. Я больше не принадлежала стае. Теперь я была сама по себе.

Я стала отшельницей.

Эта мысль была столь ясной, что подавила все остальные чувства. Мир вокруг словно потерял краски. Все стало каким-то бесцветным и пустым. Я не слышала пения птиц, не ощущала дуновения ветра, не замечала колючих веток, ранящих ноги. Я не понимала, куда иду, и главное – зачем. Просто шла, медленно переставляя ноги.

Время от времени в голову приходили нелепые мысли о возвращении, но я тут же отбрасывала их. Эти мысли сошли на нет.

Я осталась совершенно одна.

От этой мысли хотелось свернуться в клубок и выть, но инстинкты гнали меня вперед.

Я провела рукой по щеке, стирая слезы.

Едва уловимый запах креагнуса заставил мой желудок болезненно сжаться. Я никогда не пробовала его мясо, но слышала, что оно настолько вкусное, что невозможно оторваться. Этот насыщенный, ни с чем не сравнимый аромат дополняли терпко-кислые нотки, напоминающие ягоды мирника. Из перебродивших ягод мы делали напиток, который пили горячим. После отбора Хранительница жизни подавала его лордам вместе с мясом, обжаренным на раскаленных камнях.

Но откуда на пустынной равнине взяться таким запахам?

Мозг словно отказывался работать.

– Для искусной охотницы ты удивительно тупа.

Обернувшись, я тихо вскрикнула и отшатнулась. Передо мной стоял лорд. Я упала на колени, но неожиданно даже для себя обратилась в черную кошку.

Я считала себя слабой. Но зверь считал иначе. Он взял контроль над моим телом и разумом, оскалив зубы в откровенной угрозе.

Лицо лорда перекосилось от ярости, но он быстро взял себя в руки. В его голосе зазвучала пугающая мелодичность:

– Стая – это совершенная система, где каждый перевертыш занимает свое место. Такие, как ты, выводят ее из равновесия. Ты паразит, созданный только для того, чтобы терзать стаю.

Предлагаешь мне сдаться и молча принять смерть? Хочешь, чтобы моя душа исчезла навсегда? Нет. Этому не бывать!

– Ты понимаешь, насколько неравны наши силы? – спросил лорд. Его рука легла на рукоять клинка.

Я понимала. Более того, я слышала смерть в биении собственного сердца. Но страха не было.

Я видела, как слеза света скатилась с холодного лезвия клинка, и в следующий миг оно выписало дугу прямо над моей головой.

Отклонившись от удара лорда, я заметила, как на его лице появилась едва заметная улыбка.

– Неплохо, – заметил он, небрежным движением руки сбрасывая с плеч широкий плащ без рукавов. – Я думал, одного выпада будет достаточно, чтобы ты пала к моим ногам. Что ж… разомнемся.

На этот раз лезвие достигло цели. Едва ощутимо коснувшись моей шеи, оно заставило стекать по коже несколько капель крови.

Лорд с ленивой грацией стер кровь с клинка двумя пальцами и продолжил свою игру. Послушное его воле лезвие рисовало в воздухе алые дуги с такой скоростью, что я едва могла их разглядеть. Каждый новый взмах оставлял на моей коже тонкие порезы, наполнявшиеся кровью и крадущие последние остатки сил. Боль распускалась в сознании, как ядовитый цветок, разрастаясь безнадежной, разрушительной тоской.

– Время твоей смерти назначено, – произнес он холодно. – Ты всего лишь мусор на ладони Сатии.

Лицо лорда оставалось спокойным, как безупречное отражение Тацета в зеркальной глади кратера. Но в его глазах горел мрачный огонь, в котором я читала острую потребность дать выход энергии разрушения. Она текла в его теле, насыщая его ненавистью, которая жаждала своего апогея – уничтожить объект, что вызвал его гнев.

Его одежда оставалась безупречно чистой – ни единого кровавого пятна, словно никакого сражения и не было. Конечно, если можно назвать сражением мои слабые, отчаянные попытки уклониться от стремительных выпадов его клинка.

Я приняла на себя весь яд его ненависти, не сумев оказать никакого сопротивления. Боль сковывала мое тело, дыхание было тяжелым, рваным, а на губах уже проступала кровавая пена. Я едва держалась на лапах, но внутри бушевала ярость. Она нарастала, как гроза, и наконец нашла выход, как только появился неожиданный союзник – пугающий своей неизвестностью гул.

Лорд резко вскинул голову, прислушиваясь к звуку.

Не дожидаясь, пока наши взгляды снова встретятся, я вонзила клыки в его запястье. Алые капли крови окропили светлую ткань его костюма. В следующую секунду тонкое лезвие разрезало мою переносицу. Еще один удар отбил странных насекомых с зелеными брюшками, что вдруг устремились к нам. Но несколько все же достигли цели.

Одна тварь врезалась в мое бедро, выбрасывая в меня металлическое жало, прежде чем я успела ее стряхнуть. Другая укусила лорда в шею.

Он сорвал с себя тельце насекомого и с яростью бросил его на землю, раздавив каблуком.

Глава: 8

Я очнулась в новом месте, полном сложностей и загадок.

Лаборатория представляла собой неожиданно теплую и светлую комнату. Она была оборудована гибкими исследовательскими установками: компактными настольными машинами, почти бесшумной лабораторной морозилкой, огромным стеллажом с реактивами и необычайно умным металлическим ассистентом. Долгое время я с интересом разглядывала этого "живого камня", как мысленно его окрестила. Ассистент никогда не спал, ничего не ел, а лишь анализировал данные. Он выводил точную 3D-копию этих данных прямо перед глазами Дока, создавая в воздухе проекцию голубоватого свечения. Мы вместе наблюдали, как там сменяются тонкие строки текста, сложные графики и диаграммы.

Пока Док изучал меня, я внимательно следила за ним.

Док был мужчиной в возрасте. Его слабое, худощавое тело с немного сутулыми плечами обрамляли рыжеватые волнистые волосы. В глубоко посаженных глазах читалась усталость, смешанная с настойчивым любопытством. Одет он был в коричневую униформу с оранжевыми нашивками на плечах и лентами на поясе и бедрах, к которым крепились съемные карманы. В этих карманах лежал инструмент для работы, включая миниатюрных "насекомых" с металлическими жалами и пустыми брюшками. Активированные Доком, они спешили извлечь из меня несколько кубиков крови.

Несмотря на болезненные уколы его "кровопийц", Док мне нравился. Он был спокоен, осторожен и, из-за возраста, немного медлителен. Часами погруженный в свои исследования, он отвлекался лишь на короткие перекусы и недолгий сон. Но самым удивительным было то, что он вовсе не обладал врожденной энергией, которая позволяет нашему виду превращаться в зверя.

Его душа была пустышкой. Но, казалось, его это нисколько не беспокоило. Как и его напарника.

Напарника звали Шеф.

Шеф связывался с Доком через металлического ассистента. Каждый раз, когда в комнате появлялся голубоватый силуэт Шефа, я с подозрением смотрела на него. Их разговоры были для меня непонятны – мужчины говорили на языке, которого я не знала, – но я ясно видела, как эти беседы расстраивали Дока.

Вскоре я убедилась, что Док и Шеф принадлежат к одному виду.

Однажды дверь, сделанная из тяжелого прочного материала, издала тревожный звук и отъехала в сторону. В комнату вошел низкорослый коренастый мужчина. Он был в черных сапогах и темном костюме с закатанными до локтя рукавами.

Шеф был в хорошем настроении. Пожав руку Доку, он подошел к герметичной клетке, издававшей слабое, почти неслышное гудение, и внимательно посмотрел на меня.

– Ну, выглядит уже не так ужасно, – сказал он, обращаясь к Доку. – Как идут дела?

– Она хорошо адаптируется. Более того… я не знаю, кто и когда впрыснул в ее тело яд, но ей потребовалось всего 72 часа, чтобы вывести из организма смертельную для человека дозу парализующего вещества. Вот, посмотрите…

Док протянул ему планшет, но Шеф даже не взглянул на экран.

– Твои исследования для меня как китайская грамота, – сказал он с кривой ухмылкой. – Расскажи в двух словах.

– Я все еще анализирую данные, но уже могу сказать следующее, – ответил Док, пролистывая экран. – Ее организм устойчив к различным патогенам: инфекционной и бактериальной природы. Вирусы, попадая в ее тело, не могут выживать или размножаться.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Ее иммунная система уникальна.

– Предлагаешь продать ее фармкомпаниям? За нее могли бы заплатить целое состояние… Хотя через торги это было бы проще.

– Шеф, может, моя команда займется ее изучением? Уверен, результат не заставит себя ждать.

– Зачем тебе это?

– Я хочу разработать линейку моноклональных антител. Если моя гипотеза верна, то мы сможем лечить тяжелые инфекции, аутоиммунные или онкологические заболевания. Возможно, даже создать лекарство от злокачественных новообразований.

На лице Шефа появилась мрачная тень.

– Или мы потратим годы и огромные деньги на исследования, которые в итоге окажутся бесполезными, – сказал он сухо. – Вспомни, что случилось на борту станции CRIS?

Док поморщился.

– Кажется, они все еще на карантине.

– Вот именно. А станция IER? Ее за считаные часы захватил штамм неизвестного заболевания, и вот уже два года она дрейфует на орбите, став необитаемым островом. Никаких исследований. Сосредоточься на главном. У тебя в грузовом отсеке два десятка контейнеров с внеземными существами и пустая Библиотека. Оценивай их редкость, уровень опасности для человека и заноси данные. А поиски "панацеи" оставь земным корпорациям.

Шеф внимательно посмотрел на сникшего Дока.

– Мы поняли друг друга?

Док молча кивнул.

Шеф похлопал его по плечу:

– Тогда за работу. Не забудь, что за 10 суток до стыковки мне нужен полный отчет о грузе. Хватит возиться с кошкой, займись тем, что важно.