Сердце Джокера

1. Самурай

Я просыпаюсь от визга шин и громкого стука в дверь. Голова, как бетон. Веки тяжелее гантели весом в двадцать килограмм.

Тело неподъемное после вчерашнего. Мышцы в стрессе, и я тоже, потому что после стука в дверь в гостиной раздается голос отца. Громкий.

— Где он?!

— Не кричи, Дима. Янис спит.

Мама…

Любит меня.

Она не может меня не любить. Я – ее сын. Плохой или хороший не важно. Она априори любит меня, несмотря ни на что, и это проблема. Любовь ко мне, к своему сыну, доставляет ей боль. Постоянно. Каждый мой поступок воспринимает, как свою ошибку. Все пропускает через себя и плачет. Плачет, мать твою, каждый вечер в подушку, думая, что ее никто не слышит!

А я слышу.

Каждый вздох, шаг. Порой мне кажется, что маленькая слеза, скатившаяся по ее щеке, своим весом может пробить пол.

Но пробивает не она.

Отец.

Пробивает дно своим скотским отношением.

Успеваю поднять свою массу до того, как он спинка открывает дверь. Вваливается ко мне в комнату с перекошенным от злости лицом. Следом за ним тихо заходит мама, но на нее я не смотрю. Только на великого Дмитрия Царева.

Одет с иголочки. В свой чмошный офисный костюм.

Босс. Важность заходит вперед него.

— Ты че натворил, щенок?! — дергает меня на себя, схватив за грудки.

В голове тут же случается взрыв от резкого движения. Моргаю и кривлюсь, не пытаясь сопротивляться. Мама охает, прижимая ладонь ко рту. Ситуация повторяется. Различие лишь в том, что каждый раз становится хуже. Отец перестает себя сдерживать, и я отвечаю ему тем же.

— Я тебе говорил! Успокойся и не позорь меня, Ян! Говорил?! — снова встряхивает, багровея от эмоций.

— А я говорил, что в доме моей матери принято снимать обувь прежде, чем в него входить, — отчеканиваю ровно, но внутри поднимается волна ненависти.

Да.

Так повелось, что старший сын Царева, его первенец, который должен быть любимым, родился не под нужной звездой и, бля, совсем не удался характером.

— Смотрю, голос прорезался, — прищуривается, ослабляя хватку. — Напомнить, за чей счет вы живете? — оглядывается, чтобы вопросительно взглянуть на мать, которая притихла, обнимая Ваньку.

Малой трет глаза. Стоит в одних трусах. Видимо, проснулся от крика Царева. Сжимаю челюсти, моментально закипая. Хотя, казалось бы, кровь в венах уже давно должна свернуться от градуса напряжения в теле, но нет, бежит по протоптанным дорожкам с ускорением.

— Ты забыл, кто тебя постоянно из дерьма вытаскивает? М? — смотрит на меня с раздражением. — Я вас быстро опущу, Ян. За твои косяки, — указывает на маму с братом, — будут страдать они.

Срываюсь. Теперь я дергаю его за лацканы пиджака и хорошенько встряхиваю. Сильнее, чем он.

Ловлю мамин взгляд, и сердце обдает кипятком. Столько мольбы в нем, но внешне она лишь поджимает губы.

— Перестаньте. Дима, давай поговорим спокойно. Янис…

— А я твоего слова не спрашивал, Аня, — усмехается «любимый папочка», делая вид, что ему плевать на мои потуги. — Я со своим сыном разговариваю, а он, видимо, забыл, кто в доме главный.

Сжимаю пальцы крепче на его дорогой одежде. Пришел момент, когда стоит лупануть по роже.

Отталкивает меня. Сцепляемся. Мама вскрикивает. Но я ничего не слышу, только вижу, как открывается рот, шевелятся губы. Отрезвляет Ванька. Он подлетает к Цареву и начинает бить его кулаками по ногам, когда тот случайно задевает маму, и та падает.

Застываю, глядя на это. Дергаюсь повторно, но получаю по роже.

— Я сказал, что ты будешь мне подчиняться. И чем раньше ты поймешь это, тем лучше будет для всех, Ян.

Ванька с боевым кличем дергается в сторону Царева, который поправляет одежду. Мама отходит к нам. Успеваю перехватить брата, разворачивая к себе лицом. Самурай, бля, шестилетний.

— Ты меня понял?

Бросаю взгляд на своих.

Ванька, мать… Нутро наизнанку.

— Да.

— Не слышу, — ухмыляется.

— Я понял.

Доволен. Задирает нос. Король с голубой кровью и отсутствием всего человеческого.

Уходит. Мама молчит. Ванька брыкается.

Обнимаю, чтобы не сорвался. Его колотит. Меня тоже.

— Убью его… — рычит шепотом, но все же успокаивается и выдыхает.

Не отвечаю, потому что…

Если он еще раз их тронет, то убью его Я.

2. Бастард

— Наш университет основал Константин Бауман. Собственно, ты понимаешь, потому что…

— Название соответствующее.

Доносится в уши сквозь открытое окно тачки. На моих глазах солнцезащитные очки. Сиденье слегка опущено. Веки налиты свинцом, и я катастрофически хочу спать.

Вымотан.

Чуть размяв мышцы шеи, продолжаю наслаждаться комфортом салона свой спортивной Ауди. После стычки с отцом получать удовольствие от езды и любимых привычек сложно, ведь это он ее подарил на мое восемнадцатилетие. И как бы я не быковал, мне нравится скорость и хорошие автомобили.

— В той стороне общежитие. Я тебя провожу чуть позже. Сейчас сразу отдам расписание.

— Здесь так красиво, — открыть бы глаза, чтобы посмотреть на обладательницу трепетного голоса, но лень.

Скрещиваю руки на груди, и ощущаю поток воздуха, приправленного сладким брендовым парфюмом. Следом варварски хлопает дверь.

— Марго, я говорил, что голову тебе оторву, если будешь обижать мою детку?

Стягиваю очки на лоб и меняю положение на сидячее. Подавить зевок не получается. Рядом со мной на пассажирском сиденье сидит сестричка. Взгляд осуждающий. Вид потрясающий.

Сука та ещё, но сестра. От общей крови никуда не денешься.

— Знаешь, бастард, я бы на твоем месте была очень прилежной и не понтовалась.

— Хорошо, что ты не на моем месте. Испортила бы всю репутацию.

Зеваю повторно. Мозг не принимает тот факт, что ему нужно работать, и пытается вырвать кусок энергии.

— Эй! — толкает в плечо. — Папочка из-за тебя нам лимиты урезал. Никакой логики.

По привычке закатывает глаза и поправляет волосы. Укладка у нее всегда идеальная, да и сама Маргоша не допускает погрешностей. Царевское воспитание.

Отвлекаюсь от сестры и перевожу взгляд на двух девчонок у капота. Одну видел в универе. Другая, судя по всему, первокурсница. Стоит ко мне спиной. Волосы красивыми волнами ложатся на лопатки.

— Ты зачем пришла, Марго? — говорю, а сам продолжаю пялиться.

Что-то цепляет в образе девчонки, а что? Обзор на лицо закрыт.

— Соскучилась, — ядовито улыбается, а я усмехаюсь.

У Царевых не принято. СКУЧАТЬ.

— Тебе деньги нужны?

— Мне не настолько урезали лимит, чтобы я просила у тебя, бастард.

Ага. Сделаю вид, что верю.

— Тогда что нужно?

— Твоя помощь, — невинно хлопает ресницами, когда перевожу на нее взгляд. — В одном деле.

— Каком? Опять в секту попала? Или на этот раз куда-то покруче?

— Ян! Во-первых, не секта, а бизнес-комьюнити. Во-вторых, речь о другом.

Дуется. И если на Богдане работает схема, то на мне к херам рушатся все привычные конструкции.

Разочарованно зеваю.

— Не интересно, Марго. Встрянешь ты, а под раздачу опять попаду я.

А мне сейчас нельзя косячить. Хотя бы первое время, пока Дмитрий Аристархович давится ядом собственного превосходства. Кладу руки на руль, рассматриваю фигурку новенькой девочки.

Миниатюрная. Наши все помешаны на спортивных достижениях, а эта, судя по объемам, от природы хороша.

Облизываюсь.

— Охренел?! — сестрица лупит по плечу со всей силы.

Кривлюсь и потираю место удара. Мое тело против посягательств. Ему отдых нужен. Уехав из дома матери, я приводил себя в порядок. Спортзал и груша. Много ударов. То, что мне было нужно.

— Я с тобой разговариваю, а ты телок рассматриваешь, — прищуривается, надменно поглядывая на тех двух. — И было бы кого. Стипендиатки. Дешевые шмотки, якобы ум. Нам такие не ровня.

И слова папочки передаются через уста его дочери. С отвращением открываю дверь и разминаю мышцы. Маргоша выпрыгивает из тачки следом, не ленится обойти и встать передо мной.

Сестричка у меня красотка. Зеленоглазая блондинка с отполированной кожей и белыми зубами. Парни слюни на нее роняют. Девчонки ненавидят. Подруги есть, но с кавычками. В нашем обществе нет друзей. Не принято. На светских мероприятиях, да, полно. Все жмут друг другу руки, но потом при первой попавшейся возможности всадят нож в спину.

Еще одна причина держаться одному.

— Так ты мне поможешь?

— Говори прямо, Марго, что мне светит за помощь? И почему ты не просишь Богдана?

— У него нет таких возможностей, как у тебя, — начинает изображать из себя милую девочку.

Плохо. За содействие мне добром не ответят.

— И?

— Мне нужно попасть в один клуб.

Двигаю пальцами, чтобы продолжала, а сам кайфую от тепла. Солнце после нескольких дождливых дней, как вода после засухи.

— В Войс.

— Че ты там забыла?

«Voice» - закрытый клуб для любителей экстремальных развлечений и удовольствий. Имя хозяина неизвестно, как и то, что там происходит. Разве что по легендам, которые слагают мечтатели. Попасть туда просто так не получится. Даже если у тебя миллионы на карте. Тем более если ты мелкая дочка бизнесмена.

Поворачиваюсь к ней.

— Мне НУЖНО. Ты – мой брат. Ты обязан мне помочь, Ян.

— Нет.

Удивленно приоткрывает рот. Я так сильно похож на идиота?

Надо исправлять.

Разворачиваюсь к тачке и плечом толкаю девочку с шикарными волосами.

— Ой, — успеваю придержать за талию, чтобы не упала. — Прости.

Молчу, залипая на ее голубые. Время останавливается. Молния ударяет, куда надо. В самый важный орган. Проходит по позвонку, задевает сердечную мышцу и ныряет в трусы.

Отпускаю.

Личико у нее милое. На соточку. Зачетный бэби фейс. Без косметики. И пахнет необычно.

Убираю руки в карманы. Девчонка растеряна. Зато Марго нет.

— У него девушка есть, так что не надейся, — хмыкает сестричка.

Ну, говорил же, сука.

Незнакомка, скромно улыбнувшись, уходит. У меня же возникает странное желание пойти за ней. Не знакомиться, нет. Наблюдать. Красиво ведь идет. Плавные движения бедрами, будто танцует. Длинная юбка ласкает ее ноги в такт. Мля…

— Я все Лесе расскажу.

— Вперед.

— Значит, не поможешь?

от автора

Всех приветствую в новинке)

Будет круто, если вы поддержите ее звездами, комментариями и наградками) Это очень важно для меня и кидает топлива вдохновению)

Книга о первой болючей любви, о тех самых чувствах, которых боятся и жадно желают)

В книге мат, откровенные сцены 18+, вкусно, горячо, пошло, местами грязно. По-разному)

Учитывайте)

ХЭ будет, но не для всех)

Пристегиваем ремни. Впереди эмоциональные горки.

3. Его все знают

Полина Скворцова

Держу в руке ключи от комнаты, которые выдала Лидия Михайловна. Не слишком разговорчивая и добрая женщина, стоит отметить. Бабушка говорила, что люди разные, и мне точно попадутся такие экземпляры, но я не думала, что столкнусь с ними уже в первый день пребывания в универе мечты.

Университет имени Баумана – невероятное учебное заведение. Здесь собран золотой преподавательский состав округа, и я буду у них учиться. От восторга хочется кричать и кружиться, прижав руки к груди, чтобы сердце не вырвалось наружу, а оно у меня так стучит! Так стучит!

Прикусываю губу, чтобы не улыбаться, и отыскиваю 214 комнату. На всякий случай сверяю цифры и с предвкушением запихиваю ключ в замочную скважину. Получаю особое удовольствие от поворота ключа и открываю дверь. С собой у меня не так много вещей. В выходные за мной приедет дядя Петя и отвезет в торговый центр, чтобы закупиться необходимым, поэтому затаскиваю небольшой чемодан и опускаю ручку.

Комната очень просторная, как гостиная в доме бабушки. Есть разделение на две половины. Небольшая стена. Две кровати, у каждой по тумбочке. Два небольших шкафа, столы у окон, полки на стенах. Очень атмосферно.

— Новенькая? — вздрагиваю, когда раздается голос сбоку.

На обустроенной половине девушка с примечательной внешностью. Короткие темные волосы, черные стрелки на глазах и пирсинг в носу. Одежда той же цветовой гаммы, да и ее половина в соответствующей атмосфере. Киваю.

— Ну, привет, Полина Скворцова, — звучит с усмешкой. — Я – Лера.

— Привет, а…

— Предупредили, что у меня теперь соседка.

Закрываю рот. Даже так, а вот мне ничего не сказали. Просто выдали ключ и пожелали удачи, если так можно описать грубую речь Лидии Михайловны.

— Давай сразу договоримся, — начинает соседка по комнате. — Ты не мешаешь мне, а я не трогаю тебя. Тогда уживемся.

— Хочешь ввести правила? Я не против.

Лера хмыкает. Взгляд у нее насмешливый, словно перед ней стоит ребенок.

— Я брататься не буду.

— Брататься?

Что это значит?

— Именно, — ее брови сходятся на переносице, когда осматривает меня вновь с головы до пят. — Ты у нас аленький цветочек, я смотрю, а такие любят понежничать и устроить сюси-пуси. Мне это вот здесь, — упирается ребром ладони в горло. — Сечешь?

Вопросительно поднимаю брови. Я аленький цветочек? Почему?

Провожу руками по юбке, приглаживая невидимые складки.

— Вот об этом я и говорю, — закатывает глаза и отходит к своей кровати. — Я ненавижу тупые вопросы, сплетни и все эти девчачьи посиделки с зефиром и в розовых пижамах с рюшами. Тошнит от таких людей.

Хм-м-м.

— У меня нет розовой пижамы с рюшами.

Есть голубая из нежной ткани и с кружевом. Все закрывает и не трет кожу грубым волокном.

— Отлично, — криво улыбается, садясь на край постели. — Я не хожу на вечеринки, не вожу парней и не жалуюсь на жизнь. Начнешь принимать поклонников, значит, — не договаривая, указывает на дверь.

— Я сюда учиться приехала, а не парней водить.

Смеется. Становится немного неловко. Я же не выгляжу, как девушка, которую только мальчики интересуют? Нет же? НЕТ!

— Стипендиатки все так говорят, а потом попадают в тусовку, и понеслось.

— А ты не по стипендии? Я думала, нас в одну комнату поэтому поселили.

— Нет.

— Ты против стипендиаток?

Не хотелось бы мне всем известной войны между богатыми и бедными. Особенно в комнате.

— Нет. Ничего против не имею, но вас видно сразу. Только студенты по стипендии или гранту приезжают сюда с улыбкой.

— Разве в этом есть что-то плохое?

— Не для всех обучение здесь – рай, Полина, — качает головой.

Взгляд меняется. В нем появляется снисходительность что ли.

Пожимаю плечами и прохожу на свою половину. Вид из окна потрясающий – двор, деревья и часть парковки.

Я мечтала о том, как буду ходить на учебу, возможно, работать и любоваться природой. Когда живешь в пригороде, быстро привыкаешь к такой роскоши. У бабушки частный небольшой домик и огород. Лучше и быть не может. Она меня так воспитала, научила принимать то, что тебе дано. И раз мне выпал шанс получить образование в университете Баумана, я его не упущу и буду радоваться каждой мелочи.

— Ванная здесь одна. Я просыпаюсь поздно. Уже привыкла, что живу одна. До половины восьмого она в твоем распоряжении.

— Хорошо.

Я рано встаю. Так что проблем не будет.

— Я освобожу часть полок для твоих средств.

— Угу, — ловлю взглядом красную машину.

Тот парень все еще там. Один.

Сердце прыгает в кипяток, когда вспоминаю его горячие пальцы на моей талии и татуировку, как у Джокера из одноименного фильма. Правда, у незнакомца она небольшая и черная, от уголка губ до скулы с левой стороны. Очень необычно.

Бабушка бы перекрестилась. Она уверена, что татуировки – метка сатаны, не иначе, и те, кто их набивает, прислужники тьмы, ставящие на себе клеймо на всю жизнь.

Я думаю, каждый волен выбирать себе, что хочет.

— Ты чего молчишь? — не замечаю, как ко мне подходит Лера. Она смотрит во двор и хмыкает. — М-м-м, понятно.

— Знаешь его?

— Его все знают. Джокер, он же Янис Царёв. Отвернись и забудь – мой тебе совет.

— Почему? С ним что-то не так?

— А с ним все не так. Не парень, а ходящая тушка с неприятностями.

Бросаю взгляд вниз на парковку и прикусываю губу.

Тушка с неприятностями?

Нет. Я не чувствую от него угрозы.

Всматриваюсь в уверенную походку и перестаю дышать.

Сердце не обманывает.

Хороший парень.

И глаза у него добрые.