Сердце на прицеле.

Плейлист.

Пролог.

10 декабря 2024 года.

В висках пульсирует с такой силой, что больно открывать глаза, да и, учитывая обстановку, делать этого не хочется от слова совсем. Сверху что-то тяжело лязгает, словно тяжёлые ворота, кто-то шаркает обувью, насвистывая себе под нос знакомую мелодию. Не могу сказать, сколько я нахожусь в таком состоянии, но тело неприятно отзывается на каждое движение, во рту сухо, как в пустыне, отчего язык прилип к нёбу. Верёвка, обвязанная вокруг ног и рук, въелась по самое не хочу, обездвиживая.

Кто, мать твою, поймал меня в свою клетку? Что это за человек? Или несколько? Неужели Арман Эванс всё-таки решил отомстить моему отцу за то, что тот незаконно отобрал у него фирму ещё в июне, через меня? Смогу ли я уйти отсюда живой и не покалеченной или предстоит выбираться на четвереньках по головам, как это обычно бывает в моей жизни?

Открыв глаза, веки тянутся вниз, но я заставляю себя очнуться, чтобы видеть своего похитителя и то место, куда меня засунули. Ощущение того, что это нижний этаж гаража, где раньше хранили всё необходимое для шестнадцати машин: колёса, запчасти, тряпки для мойки, вёдра, губки и инструменты. Спустя семь лет всё вокруг поменялось почти до неузнаваемости, как и в пентхаусе, но даже в таком состоянии узнать окружение возможно. Металлические стеллажи, правда пустые, всё ещё красуются по кругу от меня, ведь мой стул стоял чуть ли не посередине комнаты, а постеры с полуголыми девчонками и раритетными автомобилями так и не отклеили. Пусть они пожелтели, зато напоминали о детстве, когда мы играли в прятки во дворе и частенько забегали сюда, как в потайное убежище.

Только сейчас здесь воняло сыростью, тухлыми яйцами и тиной, отчего дышать практически невозможно. Подёргав узлы верёвки, которой были связаны руки у меня за спиной, в очередной раз убедилась, что использовать приёмы против соперника не выйдет, значит, нужно срочно что-то придумывать. Кричать явно бесполезно, потому что в каждой комнате, гараже или углу нашего участка установлена звукоизоляция, и тратить свои силы впустую - глупо.

Думай, Даниэла, думай... не скажу, что я стратег с детства, и в экстренных ситуациях в первые минуты злюсь на весь мир, а уже потом, выпустив пар, собираюсь с силами. Главное - понять, кто это, что от меня хотят и как попытаться обмануть их или его?

Я шла домой с отвратительным настроением, которое мне портили последний месяц, свернула за угол, и не успела достать из сумочки ключ, как мир вокруг поплыл, а шея онемела. Возможно, воткнули шприц с огромной порцией снотворного или яд, поэтому так хреново отходить и погружаться в окружающий мир.

Но не понимаю одного. По всему периметру столько охраны, камер, и на мне около десятка аппаратов для прослушки и слежки. А, которые я благополучно сняла в последнюю поездку из дома? Молодец, хвалю Даниэлу. Это тоже был его ход, чтобы я осталась без защиты и поддержки? Хотя, бред. У него было столько возможностей меня убить, что не счесть. Пусть он и наглый лжец, придурок и клоун, но не убийца... или.. что он сказал в последнюю нашу встречу? Какое ему дали задание?

Дверь справа наконец открывается, отчего глаза сразу же сужаются, пытаясь разглядеть того, кто всему виной. Потом расширяются от удивления, ненадолго, конечно, потому что предсказуемый поворот событий можно было предугадать ещё в первый день моего возвращения в Редвилл.

— Очнулась, — констатирует мужчина, кротко улыбаясь, а у меня чешутся руки, чтобы вырваться и хорошенько врезать ему пару раз.

Конечно, он меня боится и знает, на что я способна. Ему никогда не победить меня, если мы встанем друг против друга на ринге.

— Сегодня ты умрёшь, красотка, — после этих слов мои глаза зажмуриваются, но я запрещаю себе даже мысленно бояться этого психопата.

Пошёл ты к чёрту, я никогда не сдамся.

Я сама готова его убить по-настоящему, потому что пазл в голове потихоньку начинает выстраиваться, а сердце биться быстрее от всех догадок. Тот, кто всё это время был рядом... тот, который казался самым невинным на первый взгляд... сложно поверить, но все факты на лицо. Он не шутит, когда говорит, что это мой последний день. Не шутит, когда признаётся, что именно он расправился с моей матерью и не сел в тюрьму, значит, и сейчас нечего бояться. Его никто и никогда не сможет посадить за решётку.

И, учитывая то, как он водил нас за нос последние полгода, мне становится не по себе. Загадка наконец разгадана, но будет ли у меня шанс поведать об этом другим и очистить имя матери спустя семь лет после её смерти? Выпустит ли меня этот монстр на свободу? О, конечно, нет. Его хищные глаза подтверждают каждую угрозу.

Прости, мамочка, я не справилась. Но, думаю, что встреча с тобой на том свете - ничего себе какой приятный подарок.

1 глава. Опасные танцы.

23 августа 2024 года.

— Этот клуб является одним из самых дорогих и престижных в городе. Вы хоть представляете сколько всего мне нужно было сделать, чтобы забронировать нам столик? — громко разъясняет Роби, пока наша компания из девяти человек дожидается на улице в огромной очереди.

Мы стоим, наверное, около получаса и двигаемся настолько медленно, что уже хочется уйти домой, но это явно было бы самым опрометчивым решением. Каждый раз, когда удавалось влиться в какую-нибудь компанию и раздобыть халявные пропуски в элитные места, меня долго уговаривать не приходилось. Со своими одногруппниками не общалась совсем, но в субботу обязательно нужно валить из дома как можно дальше.

Эванджелина, новая - хотя они спали уже задолго до моего появления на свет - жена моего родного отца, обычно проводит семейные ужины и тащит всю семью на какое-нибудь мероприятие, а меня тошнит от одной её улыбочки. Хочу сказать, что есть люди, которых не переносишь на дух без какой-либо весомой причины. Хотя в этой ситуации причина была ещё какая. Твою мать, да я ненавижу её так же сильно, как и отца, из-за чего ночую в своей комнате всё реже и реже.

Когда моя мама, Джессика Джонсон, была ещё жива, то отлично знала, что Эва вешается на отца при первой же возможности и захочет заполучить его любыми способами, поэтому именно эта женщина на первом месте в списке. В списке подозреваемых. И мотив видный, и только её жизнь изменилась в лучшую сторону. Ну, есть ещё Тимоти, мой сводный брат, который старше меня на двенадцать лет, но с ним всё легче.

Смотря на этого человека, никогда не подумаешь, что ему хватит сил поднять руку даже на животное, которое разбудило его посреди ночи. Он пока единственный, кто искренне обрадовался моему возвращению в Редвилл.

— Сумочку показываем, — нисколько не вежливо просит охрана, когда наша компания оказывается рядом с двустворчатыми дверями.

В моём клатче еле поместился телефон последней модели, которым я так и не научилась пользоваться на все сто процентов, потому что использовала его только для публикаций в социальных сетях. Немного для телефонных переговоров меньше минуты и один раз попробовала зайти в нём на сайты по учёбе, но ноутбук оказался куда полезнее.

Меня пропускают, даже не смотря на фотографию в фальшивых документах. Жаль, не добавили мне никакого веселья в виде разбирательств в полицейском участке. Адреналин всегда пробуждал во мне что-то живое и забытое.

Внутри помещения ничего особенного. Приглушённый свет дёргает зрачки, заставляя глаза метаться, пытаясь уловить хоть какие-то детали. Танцпол залит стробоскопами, вспышки которых освещают из толпы то раскрасневшееся лицо, то взмах руки, то блеснувшие в свете дорогие украшения. Люди толкаются, как на распродаже в "Black Friday", пытаясь поймать ритм бьющей из колонок музыки. Музыка, кстати, тоже так себе - знакомые мотивы, пережёванные до оскомины.

Барная стойка длинная, обшарпанная, с липкой от пролитых коктейлей поверхностью. Бармены, с усталыми лицами, ловко жонглируют бутылками, смешивая стандартные напитки. Вокруг них, в полумраке, сгрудились компании, громко разговаривая, перекрикивая музыку. Я практически не чувствую их эйфории, так - попытка создать настроение.

Стены? Просто тёмно-серые, местами исцарапанные, увешанные какими-то постерами, которые никто толком не разглядывает. Потолок низкий, давящий, с висящими на нем старомодными диско-шарами, отбрасывающими на все вокруг дрожащие блики.

В общем, посредственный клуб. Такой, каких сотни. Если бы не это дурацкое правило «только с двадцати одного года», я бы сюда ни ногой. Бывало и круче. Гораздо круче. Не буду сравнивать клуб своего родного брата с этим убожеством, потому что разница космическая. Но раз уж я здесь, придётся довольствоваться тем, что есть. И сделать вид, что мне весело. Хотя бы попытаться.

— Наш столик забронирован на Робина Вильсона, — оповещает мой одногруппник, которого я вижу в последний раз за сегодня.

Расталкиваю толпу, первая сдаю лёгкое пальто в гардероб и обхожу ресепшен. Никто мне даже ничего не говорит. Не пытается остановить, или узнать куда я направляюсь, ведь у нас вообще-то компания. Знают, не отвечу ни на один вопрос, а если и отвечу, то грубо. Мне не хочется общаться, знакомиться, тем более дружить. Пока никто из потока не вызвал такого желания. Иногда было чувство, что хочется как-то попробовать себя в роли хорошенькой подруги, но ничего не вышло.

В четверг присела в столовой за стол к одногруппницам, с которыми хожу на психологию общественного мнения, и пожалела. Не в том плане, что все хуже меня - это тоже да, шутка - мне было некомфортно, а я ненавижу это чувство. Не было общих тем, не могла раскрыть рот и даже рассказать что-то о себе, потому что не хотела. О чём говорить с теми, кто и так больше тебя самой знают о твоей жизни?

Мать покончила жизнь самоубийством? Да. Отец мошенник и всё делает незаконно? Да. Родной брат дерёт деньги с отца на свои прихоти и построил свой клуб и мастерскую не своими силами, всем бы так? Да. На всё всегда отвечать надо положительно. Если люди услышали о тебе какое-то дерьмо, значит, при них, кто-то может себе позволить тебя им поливать. А это хороший звоночек.

Ты правда проучилась шесть лет в школе «Кристи Мэй», штат Орегон? Правда, что туда могут попасть только самые золотые дети из-за того, что у обычных людей нет столько денег? Правда, что там самые прекрасные возможности для учёбы и дальнейшего поступления в университете? Правда, что даже Оксфорд и Кембридж без экзаменов зачисляют выпускников школы на первый курс? Да, да, да... Пусть завидуют мне и никогда в жизни не узнают истины. Привлекут к себе беды этой чёрной завистью, но не поймут, что по сути зря тратили свои нервы на страдания о "лучшей" жизни. Она обошла их стороной, помолитесь и расслабьтесь.

2 глава. Ночь с "родными".

Как я и говорила, дома происходит чёрт знает что, когда я возвращаюсь. Охрана чуть ли не выволакивает меня из собственной комнаты за руки и ноги. И объяснять они, конечно же, ничего не стали, только выполняли приказ отца. Единственным желанием было спать: переодеться в мягкую пижаму, привести лицо в порядок и обработать раны заживляющей мазью. Вид у меня был, мягко говоря, отвратительный. В университет и на все вечеринки я приходила исключительно в опрятном виде, опаздывая всегда и везде. Меня не волновало то, что могут отчислить, ведь об этом давно позаботились и до последнего курса всё оплачено, будто извинение за отправку в интернат.

Преодолев светлую лестницу, обогнув гостевые комнаты, бильярдную, комнату отдыха и пару ванных, наконец подходим к назначенному месту.

В большой гостиной на бежевом диване расположились Кайден и Тимоти. Первый был одет в привычный деловой стиль, будто только что вернулся с работы. Тёмно-зелёные брюки гармонировали с серым свитером, не похожим на зимний. Он поднимает свои чёрные глаза, в которых затерялись зрачки, на меня и кивает, здороваясь. И меня это раздражает так, что хочется пнуть его ногой со всей силы, а она у меня зверская. Просто кивнул, серьёзно? Ничего более разумного придумать, конечно же, не мог.

Знаю, ему до меня тоже нет никакого дела, но обнять родную сестру после того, как ты не виделся с ней почти месяц, а до этого и семь лет, было бы славно. Робот!

Второй же сидит с прямой спиной, боясь даже дышать не в такт шагам отца, который шастает туда-сюда и потирает пятидневную щетину. Тимоти расширяет глаза, когда осматривает меня с ног до головы, но я одним только взглядом запрещаю ему хоть как-то акцентировать на этом внимание. Тим хотя бы немного за меня волнуется, и внутри какая-то умершая надежда вспыхивает одним слабым взмахом крылышек.

— Сядь, — рявкает отец, когда видит меня на пороге, и я повинуюсь, потому что не в силах убегать от охраны на этот раз.

Когда в аэропорту в начале июня меня встретили только два огромных «шкафа» - Андерс и Чак - со мной уже тогда возникло много проблем. Бросив маленький синий чемодан, помчалась в противоположную от них сторону и хотела прыгнуть в первый попавшийся автобус. Меня тянуло в Редвилл, жутко было нужно увидеться с родными людьми, но никто из них не удосужился приехать за мной и, следовательно, не очень-то и скучали, сбагрив меня на несколько лет в ад.

Никто. Ни родной, ни сводный брат. Ни отец. Ни тем более мачеха. Друзья все давно разъехались по разным городам, а то и странам, ведь поддерживать со мной связь было невозможно. Если ты не родственник, конечно.

И я, стоя на выходе из аэропорта, с тёплой надеждой, что всё поменяется в лучшую сторону, вижу только два знакомых лица. Белокурого Андерса, который был телохранителем мамы почти всю её совместную жизнь с отцом, и его напарника в виде затхлого Чака. Как же быстро тогда во мне перемешались чувства: ярость, обида, боль и разочарование. Ничто не может измениться в одночасье. Если только в худшую сторону.

Конечно, побег длился не долго, и уже минут через десять машина охранников перегородила мне путь к свободе. Попав в дом отца, меня снова лишили воздуха, но мне было необходимо пожить тут минимум год, чтобы разобраться во всех секретах, которые от меня утаили в детстве.

Рейн - тот, что всё время стоит на посту рядом с входной дверью - аккуратно усаживает меня на диван между братьями и забирает с собой напарника. Атмосфера накаляется ещё сильнее, и даже в обычном платье становится невыносимо жарко.

Не хватает только Эванджелины... Как это она не сунула сюда свой длиннющий нос? Плевать, час или два ночи, четыре утра или одиннадцать, апокалипсис или метеоритный хаос, Эва всегда имеет привычку подслушивать, узнавать все вести дома и новости самой самой первой. Ничто не проходит мимо её огромных ушей, и даже не удивлюсь, что она стоит где-то за углом, только бы потешаться над новыми интригами.

— Что за семейные посиделки посреди ночи? — пытаясь хоть как-то быстрее начать диалог, чтобы так же быстро его закончить, хмыкнула я.

Все взгляды устремились в мою сторону, пока я, как ни в чём не бывало, откинулась на спинку дивана. Спина тут же заныла, но показывать это было бесполезно. Никто не обратит внимание, как и всегда это бывает. Хотя помню, как в детстве после каждого моего неудачного падения с велосипеда Кай аккуратно обрабатывал мои раны, дул на них, перевязывал.

Так что, когда меня снова спросят, кого бы ты больше всего хотела вернуть из прошлого. Я бы, не задумываясь, ответила, что мне очень не хватает того заботливого Кайдена, который души во мне не чаял. Водил меня к своим друзьям, которые играли со мной в куклы и учились плести косички, венки и фенечки. Того, кто по ночам читал мне интереснейшие истории. А когда они заканчивались, то придумывал свои на ходу. Того, кто не боялся показать свои чувства и любил меня по-настоящему.

В данную минуту он сидел со скучающим видом, постоянно посматривая на часы. Его точно выдернули с рабочей смены, ведь время ещё даже не четыре утра, а значит, босс должен присутствовать на работе. График составлял тоже он, поэтому к собственной персоне никакой жалости.

— Тебя чуть не похитили, Даниэла. Ты хоть думаешь своей больной головой, что могла погибнуть? — отец стучит пальцами по виску и прищуривает глаза, раздувая из мухи очередную проблему.

Было и было, я выжила, сбежала и благополучно получаю нравоучения от мужчины, которому вообще плевать на моё существование в последние годы. Что может быть лучше этого? Как же быстро разносятся слухи, которые меньше всего хочешь выставлять на всеобщее обозрение.

— Из-за кого, интересно, всё это произошло? — рассматривая свои накрашенные ногти, спрашиваю я, пока Тим легонько пихает меня в плечо, чтобы мой рот захлопнулся.

Вот только своё мнение не собираюсь засовывать куда подальше, пусть отец видит во мне человека, который может сказать что-то против его всемогущего слова. Да, признаю, только сейчас могу выговаривать то, что думаю. Наедине с ним у меня бы даже рот не раскрылся. Хоть и не вижу защиты в братьях, верю, что они не позволят бить девушку на своих глазах.

3 глава. Новые жители.

Утро начинается, к огромному счастью, не в четыре часа, а в шесть, что меня радует не на шутку. День обещает быть пасмурным, но я всё равно не изменяю своим традициям, следуя на пробежку. Эта привычка выработалась у меня, как только я вернулась домой, и организм настолько к этому приспособился, что утро невозможно начать без физических упражнений, иначе к вечеру разболится голова. Прямо как от нехватки кофе.

Правда выйти из дома оказалось проблематично, хотя вся охрана всегда в курсе, что ровно в шесть двадцать я направляюсь на улицу через задний вход. Даже далеко не ухожу, лишь разминаюсь во дворе, а потом, включив музыку в беспроводных наушниках, бегу вниз по склону. Там меня встречает зелёный парк, где редко бывают люди, тем более в такое время. Мне нравится, что там можно затеряться среди деревьев, при этом ноги не будут уставать от беготни по бетону. Тропинки ещё не собирались заливать, хотя парк реставрировали чуть ли не три года, как написано в новостях.

А сегодня, когда мыслей было тьма-тьмущая, Рейн перекрыл мне путь на свежий воздух. Заделав высокий хвост, чтобы волосы не мешались при физической активности, смотрю на охранника под два метра и склоняю голову набок. Что это за новости такие? Уже и солнце увидеть запрещено?

— Прошу вас не усугублять ситуацию, — он прокашливается, зная, что я за словом в карман не полезу. Не хочет иметь со мной дело, потому что все в этом доме считают меня избалованной истеричкой. Ну и в чём они не правы?

— Выпусти меня, и я не стану ничего усугублять, — я пожимаю плечами, а потом снова пробую пробиться вперёд, но мужчина стоит как каменная гора. Ни пнуть, ни сдвинуть - смысла всё равно не будет.

Уже начинаю терять самообладание, но где-то на задворках адекватности понимаю, что это всего лишь приказ отца, который тоже ненавидит, чтобы его кто-то ослушивался. Я всего лишь получу привычный выговор, но Рейн может лишиться работы, не смотря на все свои заслуги. Вчера итак было ясно, что что-то отец да и придумает, хотя до конца было не понятно, какой на этот раз изощрённый способ будет выбран. По крайней мере, в новой реальности не потащили в самолёт силком.

Но почему мне надо жалеть Рейна, если он ни разу не защитил меня? Увидь я, как избивают другую девушку, обязательно бы вступилась, а старая охрана всякий раз закрывала уши и глаза.

— Вы можете выйти на улицу только в сопровождении наших людей и только на учёбу, — он складывает руки в замок спереди, вставая в привычную стойку, как статуя. У меня это вызывает лишь смешок, ведь шансы у нас один к ста.

— Это всего лишь пробежка. Если так печётесь о моей безопасности, то следуйте за мной, — включаясь потихоньку в эту безумную игру, я настраиваю музыку на телефоне, потому что точно уверена, что никакой папочка не сможет держать меня в этой тюрьме.

— Мне запрещено покидать пост, — признаётся Рейн.

— Тогда какого чёрта ты тратишь моё время? — не совсем вежливо кидаю я, но продолжить перепалку не удаётся - в душную кухню входит мой водитель. Как раз вовремя.

— Доброе утро, — здоровается Финиан, держа в руках кружку с дымящимся кофе.

Мне назначили его по приезде домой, и не то чтобы мы хорошо общались, он не лез ко мне, а я к нему. Разговаривали только по делу, а в остальное время почти не виделись, да и жили в разных реалиях.

Его волосы подстрижены совсем коротко, но хотя бы не налысо, что уже добавляет ему много плюсов. Высокий рост, худощав, но отлично сложен. Овальное лицо с мягкими чертами. Глядя на его проницательные карие глаза, можно позволить себе в них утонуть на пару минут, а потом прийти в себя и вспомнить, что мы никогда и друзьями-то не станем. Но вот есть в нём какая-то странная притягательность, которую сложно объяснить. То ли официальный стиль в одежде на нём смотрится иначе, то ли в принципе его симпатичное личико привлекает внимание, но он не был мне противен, и у меня не возникали мысли, как бы сделать так, чтобы его поскорее уволили.

И в чём я плохо разбираюсь, так это в любой национальности. Сложно сказать, на кого он больше всего похож, но я склоняюсь к татарским корням или даже башкирским. Но для меня это мало важно.

— Супер, он идёт со мной на пробежку, и это не обсуждается, — тыча пальцем в Рейна, хватаю Фина за руку и тяну за собой. Дорога свободна, больше никто мне ничего не может сказать. Нарушать правила входит в мою цель в жизни, но в этот раз вышло лишь наполовину.

Водитель же на ходу отдаёт кофе Рейну, оплёскивая ему руки, и быстро перебирает ногами, чтобы поспеть за моим темпом.

— А куда? Я бы хотел допить кофе, принять горячую ванну, помыть служебную машину и.., — начал тараторить парень, когда мы пересекали двор, ведь разминаться здесь, зная, что меня могут за шкирку закинуть домой, не было желания.

И вот причина, по которой у меня в машине установлена автоматическая стена между водительским сиденьем и задним. Он болтливый, даже слишком. Да, не отрицаю, иногда выдаёт такую ересь, что становится жутко интересно узнать продолжение, но это редкое явление. Я больше предпочитаю спокойных, холодных и неприметных людей. У Финиана Нортона даже нимб над головой возрастает, когда мы спешим к склону, а утренние лучи играют с его тёмными волосами.

— Мне правда интересны твои планы на сегодня, но сейчас можешь помолчать, ладно? — вкладывая весь имеющийся сарказм в вылетающее предложение, сворачиваю влево и останавливаюсь напротив деревянной скамейки. Единственное, что от неё осталось, это три ножки и металлический корпус, но это не мешает мне использовать её в качестве опоры.

4 глава. Тайны за дверью.

Тридцатого первого августа, спустя четыре дня моего личного ада, я заперлась в комнате персональным ключом, чтобы посмотреть очередной, непривлекающий никакого внимания, фильм, снятый в далёком прошлом веке. Он отвлекал от тревожных мыслей громкими спецэффектами, но не заглушал паранойю достаточно, чтобы расслабиться. Если посмотреть со стороны, то жизнь почти не поменялась, только добавились новые персонажи и увеличилось раздражение.

Университет, поездка в любимое кафе, дом. Никакой уличной пробежки по утрам. Никакого веселья после трудного дня. Никакого спокойствия. Финиан продолжал сажать меня на переднее сиденье в машине, будто видел, как мне некомфортно сзади с чужим человеком, но и спереди я ездить ненавидела. Ричард же каждый божий день приготавливал новые шутки, будто всю ночь шевелил извилинами, чтобы на утро кинуть мне их в лицо и посмотреть на реакцию. Кроме нецензурных слов, он ничего в ответ пока не получал, но не прекращал попытки.

Сегодня возвращается Эванджелина, что равносильно удару кинжала в голову, так что покидать священное место я не собиралась, даже когда отец звал всех на ужин. Кай тоже не появлялся в пентхаусе, а моя обида на него только росла.

Выключив фильм после титров, я пробежалась глазами по поисковой строке, и пальцы сами стали набирать текст: "Ричард Стефенсон". Браузер быстро выдал мне несколько статей, но ни одной подходящей не всплыло. Ни фотографий, ни социальных сетей, ни биографии, хотя бы мизерной. Ничего. Как будто такого человека на свете и не существовало. А если так и есть?

Стерев одно предложение, ввожу название академии, в которой он обучался, но, кроме приветственного сайта для поступающих, ничего найти не удалось. Когда-то в мой ноутбук был установлен поисковик куда покруче привычного. Что-то наподобие закрытой базы данных, где хранились конфиденциальные документы, но снесли после того, как узнали, что я своровала её у Рейна. Сейчас она бы сильно облегчила мне жизнь, но отчаиваться рано. Нужно попытать удачу ещё в других сферах.

Скрытность Ричарда наводит меня на подозрительные мысли. Возможно, есть вероятность, что работа в правоохранении ограничивает его в ведении социальных сетей, но чтобы СМИ не раскопали о нём всю грязь, учитывая, в какую известную семью его приняли, это уже слишком. Если я найду что-то такое, что сыграет мне на руку, смогу избавиться от телохранителя раньше, чем это разрешит отец.

Взяв в руки телефон, я уже не могла отделаться от чуйки, что здесь что-то не так, и набрала цифры из книги контактов. Не знаю, согласится ли он мне помочь, но отступать не намерена. Я не из тех людей, кто так просто сдаётся, завидев первый тупик.

Через несколько минут в комнату стучат, и я открываю дверь, здороваясь с главным охранником. Он смотрит, как мои глаза бегают по сторонам, но ничего не говорит, заходя ко мне.

— Даниэла, вы вызывали меня? — спрашивает Андерс, поправляя воротник зелёной рубашки.

Его веснушчатое лицо загорело, седые волосы торчали в разные стороны, но при этом выглядел он довольно ухоженно для своих лет.

Я знаю Андерса чуть ли не с самого рождения, ведь он всегда защищал спину моей матери и таскался следом за ней. Любил работать именно с миссис Джонсон и даже называл её своей лучшей подругой, хоть и отец запрещал им говорить на личные темы. Мама обожала Андерса, и он был единственным, кто смог завоевать её доверие в этом доме. Да что уж говорить, она мне-то так сильно не доверяла, как ему. Всё это началось ещё в девяностых годах прошлого столетия, когда молодой, только пришедший на службу парень, защитил мою мать от пули, а сам потом целый год восстанавливался и учился заново стоять на ногах.

Не скажу, что это было разумное решение с его стороны, но именно этот поступок послужил серьёзным шагом, чтобы жизнь неизвестного парнишки из Бруклина изменилась навсегда. Отец отстёгивает всей охране немалые суммы, так что лучшей работы им просто не найти.

— Да, нужна твоя помощь, — снова подходя к столу, я хватаю с собой листочек, на котором было написано лишь пара предложений. — Ричард Стефенсон. Год рождения тысяча девятьсот девяносто девятый. Номер телефона и адрес электронной почты, которую он создал совсем недавно, — говорю я и в очередной раз понимаю, насколько ничтожно мало о нём знаю.

Мне стоило попросить поднять базы данных или поговорить с отцом, но если начну копать глубже, то он придумает какое-то наказание. Вот только я не совсем понимаю как такой молодой и придурковатый человек мог попасть к нам в дом. Есть в нём что-то такое, что меня отталкивает и в то же время притягивает, ведь я люблю загадки и тайны, которые люди тщательно скрывают. Не думаю, что мистер Стефенсон белый и пушистый мальчишка.

— Вы хотите, что бы я принёс вам его полную биографию? — Андерс перенимает листочек, который я протягиваю, и пробегается глазами по буквам ещё раз. Знаю, ему достаточно только имя, остальное он может узнать из проверенных источников, но так хотелось сделать что-то самой. - Всё, что вам нужно было знать, озвучили ещё в тот день, когда представили вам Ричарда.

— Но мне нужна вся информация о нём. Этот парень совсем мне не нравится, — всё, что могу сказать я, чтобы не выдать себя с потрохами и не начать тираду о том, что именно меня не устраивает в этом человеке. Тут и целого дня не хватит.

Заносчивый, самовлюблённый, с дурацким чувством юмора, да ещё и дерзкий. Слишком много минусов, чтобы находиться ко мне так близко.

— Даниэла, вы же понимаете, что я должен буду сообщить об этом мистеру Джонсону? Он приказал охране докладывать о всех ваших делах, — Андерс кладёт листок на тумбу и слегка пожимает плечами.

Конечно, в этих словах не было никакого сомнения. Пусть ещё записывают в блокнот каждый мой шаг и неправильный вздох. Но поступали бы охранники так же, зная, что отец может принести мне увечья из-за их докладных? Если уж они один раз закрыли глаза на тот случай, когда в июне отец не сдержался и толкнул меня, то во второй раз иначе не сделают.

5 глава. Пуля или правда?

Вчера меня похвалили за то, что я уже целых две недели учёбы не пропускаю ни одной пары и сдаю многие задания на отлично, отчего хотелось рассмеяться. Любые тесты, контрольные и проверочные легко найти среди людей постарше, которые любят деньги и не слишком заморачиваются, когда продают ответы первогодкам. Всем плевать, как на работе будешь выживать - главное, покончить с учёбой, а уже потом заниматься остальным.

Финиан всю неделю молча возил меня по делам, которые я успевала выполнить до пяти вечера, и не приставал с разговорами, как это обычно бывает, что вызывает во мне неоднозначные чувства. Думаю, он винит себя за то, что не смог держать язык за зубами, но мы больше не стали поднимать эту тему. Я не тот человек, который умеет находить правильные слова в подобной ситуации, а Финиан слишком привязан к своему другу, чтобы её продолжать.

А вот Ричард не унимался. Изводил меня тем, чтобы я прекратила пытаться его обманывать и спросила всё напрямую. Кстати, я так и сделала, потому что прямо всё узнать легче, но смог ли он ответить хоть на один мой вопрос? Нет, нихрена. Односложные ответы по типу: "Много где жил", "Учёба конфиденциальна", "В личной жизни нет разнообразия", меня не устраивали ни в коем смысле. Так что тут не только моя вина. Если на самом деле так отчаянно желает избавиться от моих подозрений, то пусть соображает лучше. Я ведь итак знаю немного из его истории, так что отрицать бессмысленно. Если только Финиан не разыграл меня, что не совсем на него похоже.

Сейчас же я пыталась сконцентрироваться на тетради и появляющихся словах в ней. Старалась написать сочинение на самую скучнейшую тему на свете: "История становления международного гуманитарного права", и в этом почти не было никаких продвижений. Даже не понимала, что списывала из интернета, и удивлялась, каким образом выходит что-то более-менее логичное, пока дверь позади меня с силой не хлопнула. Мне не хватило времени, чтобы проанализировать ситуацию и встать на защиту своего личного пространства.

Ричард бесцеремонно отодвигает все мои старания в сторону, чуть ли не сбрасывая учебники по "Международному гуманитарному праву" на пол. Тяжёлые тома с глухим стуком врезаются в настольное зеркало, а списанные тезисы едва удерживаются на краю, грозя улететь в мусорное ведро. Он кладёт исписанный листочек А4 на стол с характерным звуком, словно ставя печать на приговоре, и выдыхает: один… два… три. Наверное, в уме считая до десяти или даже двадцати, пытаясь сдерживаться, что у него лучше выходит, чем у меня. Из рук чуть не вылетает ручка от ниоткуда взявшегося волнения, а в мыслях даже не возникает желания нагрубить. Все происходит слишком быстро, как будто к этой ситуации я не имею никакого отношения, хотя его злость понять можно.

Не скажу, что он всегда стучится, когда входит, но, по крайней мере, до этой ситуации он не посещал мою комнату после восьми вечера. Знает, что я не нуждаюсь в защите в это время. Обычно он ограничивался дежурным обходом рядом и отсиживался в комнате напротив. Всем казалось это достаточным, тем более браслет слежения позволял Ричарду не сомневаться, что я в пентхаусе. Пока нет мысли, как его снять без последствий, но сдаваться рано.

— Ты совсем? — вырывается недовольство из моего рта.

— Подумал, что будет правильнее заключить перемирие, — выдавливает он сквозь зубы. Изучает меня непривычным взглядом, медленно убирая складки между бровями.

— Чего? Какое к черту перемирие? Ты не имеешь права…, — я пытаюсь возмутиться, хоть и понимаю, что желания меня слушать ни у кого нет.

Какое перемирие, когда я только начала наслаждаться его раздражением? И вообще, кто он такой, чтобы врываться сюда и командовать? Этот человек плохо успел меня узнать, если думает, что его писанина спасёт от моих дальнейших действий.

— Да плевать я хотел, — он осекается, словно берет себя в руки, переосмысливая все слова, которые хотел сказать. Тяжело дышит, смотря в сторону, а потом поворачивает на меня свой взгляд. В глазах уже нет той дикой злости, вместо неё опять стена. — Просто подпиши бумажку, и мы оба оставим друг друга в покое. Тебе будет выгода, что я не лезу в твои дела. Ну и соответственно, ты не суёшь свой маленький нос в мои.

Финиан рассказал ему сам, что выдал слишком многое, когда друга не было рядом? Ладно, когда-нибудь это всё равно стало бы явным.

Вот только как моя подпись спасёт его? Я ещё не так много всего узнала, чтобы прекращать поиски. Его настоящее имя мне мало о чём говорит, да и в интернете не вылезают ссылки на его преступления, так что мне плевать на ту личность, что осталась в прошлом. Но вот ему это знать совершенно не обязательно. Пусть и дальше бесится от мысли, что я могу воспользоваться информацией в свою пользу. Мне нравится разблокировать в персонаже новые эмоции, которые так хорошо скрыты за маской клоуна.

— Ничего я не буду подписывать, — почти смеюсь я, но сдерживаюсь, всё ещё сжимая между пальцами металлический корпус ручки, и это было ошибкой. Ричард резко опускает ладонь поверх моих пальцев. Острые ногти, которые я только недавно окрасила в серебристый, слегка впились в кожу, но такая мелочь не может принести мне боль.

Рич чиркает на листе моей рукой, будто с немыслимой точностью знал, как выглядит моя подпись, и получилось, хоть и коряво из-за глупых попыток вырваться из хватки, но слишком похоже на настоящую. И что с того, твою мать? Это не действительный документ, согласие на него я не давала, значит, не стану слушаться.

— Замечательно, — парень улыбается, поднимая листок к своим глазам, и его хитрая улыбочка затмевает лицо. Опять эти скобочки на щеках.

— Так боишься, что твои тайны выйдут наружу, да? Страшно, что тебя пнут под зад, даже не заплатив за один месяц работы? Ой, какой же ты бедненький мальчик, — изобразив на лице жалость, стираю несуществующие слёзы с щёк, но Ричард даже не меняется в лице, хоть улыбка, кажется, уже скоро до ушей достанет.

6 глава. Иллюзия выбора.

Во вторник Финиан взял свои заслуженные выходные и уехал к родителям, которые жили за сто километров от Редвилла. Как он сам рассказывал ранее, его родная сестра готовила эпичный праздник в честь своего дня рождения, которое будет шестнадцатого сентября. Ждать его ближайшие дни не придётся, и мне немного грустно от этого, потому что на роль моего водителя подходил только он, но никак не Рич. Перед поездкой в университет он предупредил меня, что на целую неделю заменяет своего друга, и моё настроение упало, хотя проспать ночью удалось чуть ли не семь часов. Это рекорд за последнее время.

Меня не отпускало чувство, что чей-то силуэт снова присутствовал в моей комнате ночью, отгоняя кошмары и всё, что с ними связано. Но больше я ссылаюсь на собственное воображение.

Сравнивать стиль вождения двух друзей - это как небо и земля. Финиан плавно входит в повороты и тормозит на мигающий жёлтый, пропускает водителей на трассе, и внедорожник не летит как бешеный. Что не сказать о Ричарде. Кто ему вообще права выдал? Таких надо проверять каждую минуту и не пускать в мир, пока они не вызубрят все правила дорожного движения. Мы долетели утром до университета за девять минут, тогда как с Фином доезжаем как минимум за двадцать.

В три часа пары закончились, и я, взяв в столовой кофе со льдом, поспешила на выход, потому что скоро огромная толпа двинется на улицу и создаст живую пробку.

— Даниэла, долго будешь меня игнорировать? — слышу я голос с калифорнийским акцентом, но желания поворачиваться нет. Уже знаю, кому и зачем я потребовалась.

Парень следовал за мной по пятам с четвёртого этажа, и видела, как он пытался протолкнуться ко мне ближе, когда я, игнорируя очередь в столовой, покупала напиток. Кенни учился со мной на одном курсе, на одной специальности, но был старше на два года. Как мне удалось узнать, он сначала прогуливал, за что его отчислили два года назад, а потом уходил в академический отпуск, потому что занимался баскетболом и учёба мешала ему тренироваться по полной. Но все эти совпадения мешают мне спокойно жить, потому что его взгляд вдруг зацепился за меня. Можно сказать, он не даёт мне прохода, а я так занята другими делами, что не имею желания долго и муторно объяснять ему, почему лучше не делать никаких шагов в мою сторону.

Блондинистые волосы, заплетённые сзади в короткий хвост. Голубые глаза слишком тусклые, как будто не живые. Веснушки, которые мне нравились только тогда, когда я видела их на лице мамы, но другим они не особо подходили, как по мне. Парень всегда одевался стильно, но очень многослойно, что вызывало во мне неприятные чувства. Я ненавижу жару и всё, что с ней связано. Он не привлекал моего внимания никоим образом.

Так что на все его попытки познакомиться со мной чуть ли не с первого дня пребывания в университете, мне никогда не хотелось ответить положительно.

— Красотка, может, хоть телефончик оставишь? — не унимается Кенни, когда я продолжаю не отвечать ему на всём пути до парковки перед зданием. Выхожу за решетчатый забор и выдыхаю, когда вижу свою машину неподалёку. Ричард присел на капот и слышал весь бессмысленный разговор, от которого было труднее избавиться, чем от надоедливого комара.

— Это он тебе, — перекладывая всю ответственность на Ричарда, я спокойно сажусь в машину на пассажирское сиденье и даже не оборачиваюсь назад.

Подкрашиваю губы тёмной помадой по центру и пальцами размазываю по пухлым губам. Знаю, что во всем разберётся телохранитель, и хочется верить в то, что завтра ко мне в университете вряд ли кто-то подойдёт. Именно этого мне так сильно хочется.

— Зря отказалась. Он передал, что сможет сделать тебя счастливой, — заняв своё место за рулём слишком быстро, Рич ставит мой стаканчик с кофе в специальный отсек, перед этим сделав глоток.

Теперь это его кофе.

— О боже, типичный мальчишка. Такое мне не интересно, спасибо, — пристёгивая ремень безопасности, мотаю головой в разные стороны. Если бы я действительно сошла с ума, то, может, и поразвлеклась бы с Кенни какое-то время, но боюсь, что он никогда не дождётся этого дня. — Надеюсь, ты сделал все, чтобы на моем пути его больше не было.

— Да, сказал, что у тебя венерические заболевания, — Ричард улыбается, а я фыркаю, хоть и становится смешно, когда перед глазами возникает лицо блондина. Жаль, не увидела расширенные от удивления глаза. — Так если не альфачи, тогда кто?

— Тебе не обязательно знать все. Ты мне не друг, — констатирую я факт, внимательно следя за дорогой, когда он снова пролетает вперёд, не пропуская машину слева, хотя должен был. Нас всю дорогу преследуют сигналы автомобилей, но на них никто из нас не обращает внимания. И так мне мучиться ещё целую неделю, славно.

— Я хочу с тобой подружиться, ты меня посылаешь. Хочу с тобой поговорить, ты язвишь. Хочу помочь тебе, ты упрямишься.

Когда это он хотел со мной подружиться? Когда приставлял к голове пистолет, пусть и не заряженный? Или когда рылся в моей комнате? Может, тогда, когда отбирал мой покой в спортивном зале? Я делаю почти тоже самое, и это означает полную противоположность значению слова «дружба». Скорее, Рич хочет свести меня с ума, и это у него лучше всего получается.

— Так говоришь, будто ты такой белый и пушистый. Твоя работа лишь в том, чтобы отлеплять от меня подобных, а не болтать так много.

— Финиан тоже болтливый, но с ним ты ладишь.

Хорошее замечание, которое сказано не с обидой в голосе, а скорее с интересом. Финиан — его полная противоположность, и я до сих пор понятия не имею, как эти двое могут столько лет считаться лучшими друзьями. Или у них всё так же как в популярном крылатом выражении?

— Да, потому что он хотя бы не раздражает меня настолько сильно и не пытается выбесить. Знаешь, нервных клеток у меня осталось не так много, так что поедем в тишине, договорились?

Ричард не будет Ричардом, если послушается сразу и не станет всё делать наоборот. Мы сворачиваем на улицу Саммер-Сноу, минуя парк и кинотеатр.