Сердце, пламя и крылья

Глава первая. Неожиданная встреча

Налейте на прощанье чашу мне,

Я не оставлю ни глотка на дне.

В далёкую дорогу,

по которой нет возврата

Я отправляюсь на лихом коне.(с)

Это был темный предрассветный час. Беловолосая девушка ворочалась на кровати, блуждая взглядом по стенам потолку и незашторенному окну. Энлиль мучала бессонница.

Как и за день до того, и за год. С тех самых пор как они с отцом так неудачно закончили свои и без того плохие отношения. Она уже давно забыла, что такое спать ночь напролет. Но, зато, хорошо знала что такое просыпаться от кошмаров. Отец... давно уже не снится ей, но все так же приходит боль когда ритуальный клинок, целиком сделанный из камня "сердце феи" погружается в живое сердце.

Она просыпается, боль проходит. За несколько часов до рассвета, можно часы сверять.

В старое огромное окно пробиваются отблески магических фонарей. Они всегда горят в темное время суток на территории парка. Скоро огни погаснут, и первые лучи утреннего светила коснутся кромки облаков, окрасив их в цвета крови и фиалок. Небо хорошо видно из окна ее комнаты, на верхнем этаже женского общежития. Как и край ограждающей Академию стены.
Мучаясь от вынужденного безделья - она начала думать о том, зачем вообще в свои неполные четыреста тридцать лет подписалась на эту дурацкую и сомнительную авантюру. Зачем решила поступить в академию, да еще и на специальность, с точки зрения обывателя, бесперспективную.

Конечно, для не-магов, целитель-травник всегда останется помощником целителя-мага, не больше. Еще, для людей без дара, были варианты пойти в гоэты и проклятийники, которые тоже по сути, были лишь помощниками настоящих, обладающих силой, магов.

Может, кто-то другой, при ее средствах и опыте, стал бы пытаться пробудить магический дар... Но для Энлиль это означало неминуемое раскрытие ее тайн. Тайн, которые она не хотела никому доверять.

Кровь фей, спасибо отцу и матери, была в ней слишком сильна. И любое волшебство что она попыталась бы творить обречено выдатьзменить ее. Оно не такое, как привычная людям или демонам магия. И терять его ради какого-то жалдкого и ограниченного человеческого дара казалось сущей глупостью.
Феи всегда были народом малочисленным и таинственным, близким по родству элементалям. Но природа их силы была иной. Слишком иной для грубых и самовлюбленных обладателей дара и большого магического резерва. Слишком заманчивой для тех кто ограничен законами магии, придуманным ими же.

Скитаясь больше двух столетий по глухим деревням и провинциальным городишкам, она могла бы заткнуть за пояс любого алхимика и травника. Превосходно владела мечом, рукопашным боем...Но невозможность разделить с кем-либо то, что грузом лежало на душе, отравляло год за годом по капле. И с каждым годом девушка все больше теряла смысл своего существования.

Феи исчезли с лица земли слишком давно. Она за время своих долгих странствий находила лишь память о них. В некоторых потомках-людях кровь фей проявлялась чуть более отчетливо. И жили такие счастливчики ровно до встречи с каким-нибуть ушлым магом. Потому, что для любого мало-мальски сведущего мага нет более ценного и всесторонне полезного в хозяйстве ингредиента, чем тело, кровь и душа такого вот потомка.

Вне зависимости от того, какая стихия его благословляла, кровь потомков фей, даже сильно разбавленная, ценилась в зельях, артефактах, церемониальной и охранной магии. Даже темный, несведущий обыватель мечтал оторвать хоть клочок. Хоть прядь волос... Из-за поверья что это приносит удачу.

Феи были частью чуда, ушедшего в безвременье. Спасибо, эльфы.

Энлиль со своей кровью была намного более интересной добычей. И намного более одинокой. Многие годы ее вела вперед только еще незавершенная месть.

Да, Академия была полна молоденьких мальчиков и девочек от семнадцати до двадцати пяти. Это вносило в жизнь некое разнообразие. Можно было скинуть вместе с ними груз прожитых лет , окунуться в радости и горести студенческой жизни. И прикрыть лавочку некоторым особенно ушлым эльфам, которые последние несколько лет вновь принялись за старое

Когда отец взял ее на обучение, радостей не перепало вовсе. Зато теперь...

Первый год ей удалось успешно мимикрировать под толпу восторженных и робких первокурсников.

Первый год были сугубо теоретические дисциплины - история, травоведенье, межрасовое право. Основы мантики, биология рас и много чего еще...

Их вели преимущественно люди. Ну, только право вел гном, но ведь никто нуднее... то есть, лучше, чем они, не смог бы объяснить этот предмет...

Теперь, наконец, настал курс второй. Завтра начнутся серьезные и профильные предметы, выдадут расписание и познакомят с новыми преподавателями - эльфами и полуэльфами. Демонами, вампирами, оборотнями. А еще сведут с курсом волшебников, среди которых эльфов тоже в достатке. Начнут формировать команды из магов и их будущих помощников. И значит, заветная цель станет ближе.

Именно за эльфа, чистокровного и прекрасного, она должна выйти замуж. Потому, что эльфы (спасибо отцу и его заносчивым предкам) были условием снятия их с мамой семейного проклятия...

Внезапная боль вспышкой пронзила сердце. Наяву, не во сне. Те амые ушлые эльфы из так называемого "серого братства", очевидно. вновь взялись за старое. Она коротко и часто задышала, свернувшись калачиком на узкой кровати. Боль отпустила через несколько мгновений, чтобы наполнить тело холодом и вернуться новыми судорогами.

Глава вторая. Будни студенческие

Бойтесь своих желаний.
Они приходят, потому, что хотят сбыться.

Колбочки были бережно возвращены в чемодан. Его красный бок заботливо натерт воском. На рабочем столе ровным синим пламенем дышала горелка.

В котелке приближался к кипению раствор обыкновенной соли, черной пыльцы с туманных деревьев, крови сиреневых крылатых кошек и еще много чего. В нескольких крупных прозрачных колбах уже остывал точно такой же, готовый, светло-лилового цвета, прозрачный как слеза.

Когда все полностью остынет, выпадет серебристый осадок, который надо будет аккуратно удалить. Тогда, обманчиво-лиловая глубина начнет светиться мягким светом и в нем можно с размахом заготавливать ягоды волшебной бузины.

Помимо чрезвычайной востребованности в обычной алхимии и зельеварении, ягоды полуночной бузины были очень ядовиты. Энлиль они нужны были как средство входящее в состав мертвой воды, и обманывающего нюх порошка.

Последний, в виду присутствия преподавателей оборотней, она собиралась добавить в некоторые свои шампуни и духи. На всякий случай. А может, и продать нескольким однокурсникам, чтобы не вызывать подозрений. Это для обычных людей ты пахнешь тем, чем пахнешь – духами, потом, пылью, реагентами из лаборатории.

А для переменчивого народа не секрет где ты ночевал три дня назад, что ел, где упал, ободрав коленку. Но стоит добавить немного правильного порошка, даже в обычную воду, и остается один-два запаха. Те, что чувствуют и люди. И едва заметный, металлический с древесными нотами, запах самого порошка.

Если же смешать его с маслом золотого лотоса, то и вовсе получится, будто оберег от нечисти перебивает весь остальной запах. Ну и, золотой лотос, помимо своих отпугивающих (по суевериям) нечисть свойств, это - любимое масло эльфов, как-никак.

Сходив в трактир "Голова змея" девушка выяснила, что особняк, недавно приобретенный ею, действительно простаивал, не нужный хозяину.

Лорд уехал несколько лет назад в столицу. Однако, продавал он его на спор. С ним бились об заклад, что настолько мрачное и запущенное строение никто не купит. Оказалось, лорд не любил дом из-за его культурного наследия.

Будто бы, там все еще витает дух предыдущего владельца - некроманта. Услышала девушка и еще пару баек, совсем неправдоподобных.

О том что дом живой и ест непоравившихся слуг, светит в окнах по ночам, в саду свирепствуют ботанические эксперименты прошлого хозяина – живые колючие плети плюща и ядовитой ежевики. Это, и все возмущения о том, что дом все таки куплен, в последний момент. да еще и неизвестно кем, девушка слушала с ироничной улыбкой.

Трактир был местом, где встречались элементы не слишком благонадежные и лица, желающие остаться инкогнито. Никто не смотрел предосудительно на фигуры в масках и глубоких капюшонах. Энлиль в своем маскараде, забившись в самый темный угол, чувствовала себя… почти комфортно. Теперь в каком незнакомце она украдкой искала эльфийскую стать и отголоски злого серебра. Присматривалась к прозрачным камням в кольцах, кулонах, сережках. Где то среди глухих серых плащей скрываются " братья" и ищут новую жертву.

Тайна нового владельца будоражила умы. Строились догадки о его расе, социальном положении. Богатстве. Но, Энлиль не зря доплатила за конфиденциальность и магическую клятву о неразглашении. Хотя, раз слухи так быстро просочились, кто-то все же его нарушил. Вероятно, сам хозяин или кто-то из круга заключавших пари.

Она еще раз мысленно порадовалась, что хозяин не стал присутствовать лично, а доверил всю работу юристу. Не факт, что он согласился бы молчать.

Через несколько дней она тихо, не привлекая внимания въедет в дом и начнет ремонт. А пока пусть свои силы проникнуть в него пробует кто угодно – все равно, надо проверить, на что годится нынешняя магическая защита.

Набрав с собой еды впрок и расплатившись за ужин, она вернулась в лабораторию, и начала размышлять над будущим дома, неспешно готовя алхимический раствор для урожая эльфийских ягод.

Каким бы невыносимо нахальным ни был эльф, польза от него есть. А пока булькает в котелке раствор, она с головой погрузилась в чертежи ее нового дома.

Вот тут можно добавить витые решетки. Тут – сделать ажурные арки и перила. Среди витражей чудесно устроится небольшая оранжерея. А чердаку быть ее новой любимой комнатой. И, конечно, будет обжита крыша. Там будет очень красиво. Она уже составляла списки необходимых растений, которые посадит в первую очередь. На заднем дворе найдется достаточно места для коня и кареты.

И металл. С его помощью она превратит дом в произведение искусства – но где его взять в нужном количестве? Да и надо сначала произвести обычный ремонт, хотя бы для вида.

Когда в комнате начало светать, Энлиль спохватилась, что не успеет к началу занятий.

Подхватила свои покупки, запасенную для занятий булочку, и припустила к Академии.

В столь ранее утро город снова тонул в туманной осенней дымне. И ветер, что днем казался приятно-прохладным, теперь заставлял переставлять ноги как можно быстрее.

В комнату она влетела за минуту до горна и застала там эльфа. Мирно спящего в кресле, в обнимку с бутылкой вина.

На столе, в тонкой, хрустальной вазе, стояли белые пионы. Это поразило ее больше всего остального. Неужели эльф на самом деле питал к ней какие-то чувства? И как хорошо что она не была дома этой ночью!

- Доброе утро - решила обозначить свое присутствие. - могу я узнать что вы здесь делаете? -

Эльф открыл глаза. Убрал несколько золотых непослушных прядей, заблудившихся на лице. Посмотрел на нее исподлобья.

- Это я хотел бы знать, где вы провели эту ночь.-

А вот это уже наглость, которую девушка простить не могла.

- Возможно мы не правильно друг друга поняли, светлейший лорд. Я не помню, чтобы мы договаривались о встрече. – сказала она вплетая в интонации очевидный сарказм.

Глава третья. Сломанный меч

Мой меч не заржавеет на стене,

Судьба ещё подарит битву ...

Как знамя, разметал по небесам весёлый ветер

Рассвет в кроваво-радостном огне. (с)

Вино переливалось в бокале. Даже зеленое драконье стекло не могло исказить его золотой цвет. Но мягкий аромат меда и цветов сегодня не мог перебить горечи, поселившейся на душе. Сеавир грустил. Ему было очень паршиво. Он понимал, что сам дурак, в кои-то веки. И опять его обдурила эта смертная.

Она явно что-то смыслит в зельях. Он вспоминал ее тонкие пальчики, аккуратно перебирающие корешки, ловко нарезающие что-то. Закушенную губу, нежно-розовую, тонкую, как лепесток ... когда она что-то отмеряла. Задумчивый прищур длинных ресниц.

В ее лице было немыслимо сплавлено человеческое и эльфийское. И эльфийского, как ему теперь казалось, было больше. Просто белые волосы и ресницы сбивают с толку, обесцвечивая черты.

Лукавство в ее стальных глазах какое-то слишком... не детское. Каждое движение, каждая деталь, напоминала ему кого-то знакомого, забытого очень давно.

Вино отправилось обратно в бар, едва ополовиненное. Он мерил шагами просторную светлую гостиную комнату особняка. Учительский особняк нервировал его и только необходимость быть вовремя на занятиях примирила с переездом. Чего-то болезненно не хватало.

В городе он занимал два верхних этажа одного из самых высоких зданий. Тот дом тоже не стал ему родным, но почему-то он вспомнил о нем теперь. Там из окон и балкона открывался чудесный вид на море, город и лес - одновременно. А рядом высится городская стена с пустырем. Не такая высокая, чтобы нельзя было преодолеть ее(для эльфа), при желании. Там над камином висит его сломанный меч. Прекрасный меч. Радужное лезвие, переплетение сотен живых стальных нитей. Последняя работа гениального мастера...

Сеавир и его меч были одним целым. Когда тёмный, в том проклятом поединке, сломал его, в эльфе тоже что-то надломилось. Он навсегда ушел из светлых лесов. Порвал отношения с кланом. И больше никогда не смотрел в сторону темных леди...

Наверное, ему неуютно здесь именно без меча. С этой мыслью Сеавир накинул плащ и вышел из дома.

Он выбрал тайную тропу, к дальней калитке. Кроны расступились, приветствуя сына леса, их душу и плоть. Незачем кому-то знать, что он уходит.

Только возле стены ему показался чей-то пристальный взгляд в спину. Но он не стал оглядываться. Никто не мог увидеть его, нет. Разве что, дух хранитель, но ему простительно.

Невесомой тенью он шел по улицам. Ветер трепал полы плаща, Волосы то и дело норовили вылезти из-под капюшона и закрыть лицо. В двух кварталах от академии он решил пройти сквозь сквер. Там, в кругу елей, туй, можжевельников, оседала опавшая хвоя и листва дикого винограда. Сейчас двор, наполовину оплетенный этим упорным растением, наливался багряно-алым. А в центре клумбы, где эльф любил стоять, размышляя, был… Конь.

Конь с большой буквы. Огромный, черный, с тяжелой гривой, едва не до земли. С тонкой мускулистой шеей, вздорно поднятым хвостом, острыми серебристыми копытами. В первое мгновение эльф пытался понять, зачем конь мог забрести сюда – таким живым он казался. Но потом он понял, что это статуя. Настолько чудесная, что на коже коня можно было увидеть каждый волосок. Он подошел ближе, надеясь где-нибудь разглядеть имя мастера или узнать, кому посвящена статуя. Но ничего не было.

Он обошел его со всех сторон. Конь стоял, невозмутимо изогнув шею. Казалось, его серебрянные глаза провожают тебя, ехидно посмеиваясь. Со всех сторон у этого чудесного животного не было ни одного изъяна. Эльф не знал, что за порода вдохновила мастера, но понял, что хочет себе именно такого коня. Только белого… Чтобы грива отливала серебром как у…

Конь даже наконец-то отвлек его от той девчонки – осознал эльф. И снова подумал о ней.

Придя домой, он лениво перелистал заголовки недельных газет. Какой-то безумец очень ловко дурачит городскую стражу: несколько уличных фонарей исчезли, осталось только самое дорогое – магические осветительные кристаллы. Которые, при всем желании, из железных столбов и троллю не выдрать! И исчезли-то как раз столбы. Интересно, кому они могли понадобиться.

Интересной новостью было попавшее на рынок золото. Источник его уверял, что приобрел металл абсолютно легально, где-то в мирах Хаоса. А гномы хватались за сердце, понимая, что такой чистоты драгоценного металла им не добиться никогда. Демоны, в свою очередь, тоже разводили руками – если и делает кто-то настолько чистое золото, им ничего не известно об умельце. Даже тёмному князю, несмотря на клеймо его домена на слитках.

Золото сразу же троекратно выросло в цене. Велись поиски, гномьи банки проверяли золото в своих запасах, в надежде найти еще немного чистейшего золота, а значит и вкладчика, который мог знать, где его взять. Но все тщетно. Чистейшие образцы встречались хаотично - в землях людей, в Хаосе, в вотчине элфов. Были это и монеты, и укращения, и просто слитки. Они появлялись в разное вемя разными путями. Общим было только одно - если в обычной монете можно было увидеть следы чеканки, небольшие царапины. потертости, изношенность штампа - у чистейшего золота не было ни единого изьяна, как будто неведомый ювелир задался целью превратить обыденную вещь в предмет совершенного искусства.

А вот новость, которую недавно обсуждали на срочном совете у ректора, эльф в газетах не нашел.

В окрестностях города, сначала в самых дальних деревнях, пропадали девушки. Все, как на подбор, молодые, невинные и с зачатками магического дара. Их находили обескровленными, со следами пыток и одной огромной колотой раной на месте сердца. Но в первую ночь перед учебным годом, случилась выжившая. Она оказалась первокурсницей из академии. Девушку нашли на пороге лечебницы, и следы на ней были такими же, как и на предыдущих девушках. Только не раны, а тонкие розовые шрамы. Раны кто-то заживил, но никаких следов магии на них не обнаружили. Что ставило в тупик, поскольку ранее лекарям о таком способе было ни чего не известно. Девушка еще не пришла в себя, и ее воспоминания попытались считать. Но память была одним черным провалом ужаса и боли. Ничего разобрать не удалось, кроме контуров лиц и серых капюшенов и характерно острых ушей. Недостаточно, чтобы опознать в этих лицах кого-либо. Но, достаточно, чтобы доказать причастность эльфов.

Глава четвертая. Воспоминания

Соленый ветер играл в волосах. Маленькая пристань была едва поднята над волнами. Некогда здесь проходили границы поселения, но теперь только мореные бревна, будто окаменелость, стояли в воде, храня на себе следы соли и водорослей. Энлиль сидела жмурясь под солнечными лучами, кутаясь в плащ. Сегодня ее волосы отливали золотом, благодаря хитрому изобретению женской моды – золотой пудре. Разве что, золото для нее она сделала настоящее.

- Теперь любая эльфийская дева от зависти кончится! – прокомментировала результат их стараний Дора. – Даже лорд Сеавир оценит. – Энлиль скривилась.

- Вот только чертов эльф этого не увидит. –сказала она. И с удовольствием пригладила тяжелые, гладкие волосы.

- Почему ты его так не любишь? – удивилась соседка. – У нас пол академии по нему сохнет. Он же такой красивый, мужественный, такие чудесные манеры! –

-Я вообще терпеть не могу эльфов. На то есть личные причины. И сегодня на занятия я не приду. Если сможешь, отмажь меня как-нибудь, хорошо? –

- А куда ты пойдешь? – Дора была очень любопытной.

-Да так, дела есть в городе…-

- Такие, что ты впервые за два года учебы решила прогулять? Он хоть красивый? – лукаво улыбнулась девушка.

- Замечательный- вздохнула Энлиль.

Незаметно покинув академию еще до первого урока, она пришла в знакомый сквер.

В тугом объемном свертке она несла седло. Не дожидаясь пока ее кое-то хватится, позвала Коня, и седло занял свое место, а девушка вскочила на коня.

Хватит ему тут стоять, когда у них теперь есть дом. Они поскакали к шикарному особняку, в котором кипел ремонт. Полюбовались издали. Энлиль даже представила коня и дом друг другу, заочно.Кто бы что ни говорил, она любила разговаривать со своими творениями, ведь у каждой вещи тоже есть душа.

А потом первая снежинка вестника закружилась перед ней. Не нежно-голубая, как у стандартных записочек, которые можно было купить в магической лавке и отправить в полет до адресата. Золотая. Созданная магом самолично…

В первый момент она хотела отмахнуться от вестника и просто сбежать. Но, вспомнив что Найтес собирался прислать ей весточку все таки решилась. Снежинка опустилась в ладонь и раскрылась в записку. Действительно, это был Найтес. Писал о делах. Ходе восстановления дома. Намекал о необходимости встретиться и утвердить что-то там. Спрашивал, не наглеет ли эльф, не нарушает ли принятое нами соглашение. Хороший ей достался поверенный, приятно. Как хочется ответить правду, но…

Вместо этого она черкнула пару строк ответа, решила заехать к нему вечером и сложив вестник, отпустила обратно. А потом во весь опор помчалась к воротам из города…

Дорога до пристани, спрятанной в черных базальтовых скалах, лежала вдоль Проклятого Леса. Дорога старая, некогда шириной в два каретных проезда, ныне поросла колючим кустарником. Иногда под копытами коня хрустели упавшие на дорогу ветки, вылетали мелкие, отколовшиеся от булыжников, осколки камней.

Уже скоро дни станут совсем хмурыми и холодными.

Она спешила к пристани, потому что скалы скрывали не только берег. Море выточило в камне гроты, пещеры целые галереи… И в свое время это место очень полюбилось жрецам Тьмы. Потом беглым магам, потом...Но война коснулась и этого места. И теперь магический фон, столь нестабильный что ни один маг не решился бы призвать источник, надежно мог защитить от любых поисковых заклинаний. И от вестников.

Она сидела, вглядываясь в лазурную глубину, наслаждаясь временной передышкой. Тут эльф ее найти не сможет!

Когда коротаешь четвертый век, воспоминания это самое ценное, что у тебя осталось. Волны бились о пристань. Рядом опустился уже любимый Конь. И она сидели вместе, вспоминая…

После магических войн многие границы изменились. Человеческая империя разделилась на враждующие клочки государств. Расцвело государство Хаоса, и между теми и этими теснились эльфы, гномы, гоблины, демоны.

Темная империя - не принадлежала ни одной из рас. Но тут свободно могли себя чувствовать маги и расы, почти любого цвета, любой направленности.

Когда Энлиль покинула замок отца, империя переживала первые годы расцвета. Она поразилась тому, как изуродована была земля. Толпам умертвий, блуждающих по лесам. Мертвым деревьям, потерянным навсегда лекарственным травам и видам животных. Но, никому не было дела до лесов и зверей. Никому не было жалко отравленных вод и проклятых камней.

В Энлиль тогда уже пробудилась кровь фей - хранителей земли, ее кровных детей. Она чувствовала боль умирающей земли. Печаль того, что уже не могло стать прежним. Не могла смириться с этим.

Дни, месяцы, годы, она блуждала из страны в страну, в поисках лекарства, подсказки, решения…

Чтобы однажды открыть хорошо знакомую с детства книгу. И найти ответ – в себе.

Волна набежала на сваи, окатив солеными брызгами край платья. Прошлое хорошо помогает забыть неприятности последних двух недель.

Много лет тому назад… Она была одна, среди высохшего, колючего кустарника, под полной луной. В самый первый раз, в мертвом лесу…

Она не владела магией. Но когда начала танцевать, когда слова древнего языка полились, сами собой слагаясь в песню, мир перестал быть прежним. Ее даром были чудеса.

Она ощущала, как тянется к небу трава. Как земля напитывает соком мертвые стволы. Как маленькие светлячки начинают повторять линии ее танца. Лес проснулся, ответил, потянулся к ней корнями, колючками, птицами и неумершими. Лес был маленьким. Она же, напротив, будто стала большой. И Нити сердцебиений тех кто еще был жив, переплетенные с теми, кто ушел за грань на мгновение оказались в ее руках.

А потом выплеснулась тьма. Из самого сердца. Танец закружил бешенным водоворотом. Черная ночь, черная кровь, черная вода – поглотили ее сознание. Лес направил ее, будто помнил, знал сам.

Первые лучи она встретила лежа без сил в высокой зеленой траве. И в груди разгоралась надежда. Лес жил, он стал почти прежним. Она хотела рассмеяться. Но не смогла издать ни звука. Голос пропал и пропал надолго. Это время она прожила в землянке, в глубине леса. Топила печку еловыми шишками. Собирала ягоды, грибы, охотилась. Изучала оживший лес. Думала. Обнимала хвойные лапы, покрытые капельками тумана. Мерила шагами дорожки болот… И однажды, танцуя с разноцветными огоньками, не заметила, как запела снова.