Сердце, потерянное в горах

Глава 1

Лилит

Дверь дрожит от тяжелых ударов и снаружи слышатся ругательства. Еще немного и он вышибет мне дверь. Я швыряю стопку чистой одежды в кресло, подбегаю к двери, и отодвигаю многочисленные засовы, замки и задвижки. Делаю это, потому что у меня нет выбора. И потому что я знаю, чем может закончиться мое промедление. Руки у меня слегка подрагивают. Вытерев потные ладони о брюки, я распахиваю дверь.

У него черная форма с серебристыми пуговицами, а значит, мне стоит помалкивать.

- В следующий раз я не буду так терпелив, - стражник грубо отталкивает меня в сторону и проходит в комнату. Подошвы его ботинок оставляют грязные следы на полу.

Я покорно следую за ним.

Половину лица стражника закрывает респиратор. Его глаза за стеклами прозрачных очков обшаривают комнату с какой-то маниакальной настойчивостью.

- Здесь ничего нет, - пытаюсь выглядеть непринужденной, будто мне нечего скрывать.

Не удостоив меня внимания, он рывком открывает дверцы старенького платяного шкафа и у меня почти перестает биться сердце.

- Оружие?

- Нет, - нужно без промедления отвечать на вопросы, чтобы стражник не разозлился еще больше.

Не сводя с меня полного ненависти взгляда, он запускает руку в мои вещи, и я напрягаюсь.

- Что это? – вытаскивает наружу стеклянный пузырек с зеленоватой жидкостью внутри, - Я спрашиваю, что это?

- Микстура от кашля, - вонзаю ногти в ладонь.

Какая же я дура, что не убрала его в более безопасное место!

- Зачем? - требовательно интересуется стражник.

- Лекарство.

- Лекарство? – повторяет он предостерегающим тоном, - И зачем оно тебе?

Мне не удается придумать что-нибудь на ходу, поэтому говорю правду:

- Помогает при простуде…

Стражник с силой сжимает руку в кулак. Хрупкое стекло превращается в осколки. В воздухе плывет запах шалфея, солодки, и чабреца.

- Теперь уже нет, - с самодовольным видом, он стряхивает все на пол.

Меня охватывает злость, вспыхивает, как спичка.

- Да, - вскидываю подбородок и не мигая гляжу на него, - Нет.

- Не смей так на меня смотреть, - стражник в мгновение ока преодолевает разделяющее нас расстояние и хватает меня за шею, - Слышишь меня?

Я чувствую, как оставшиеся на перчатках острые осколки, вонзаются в кожу, но не это выводи меня из себя, а исходящая от стражника злость. Я сосредотачиваясь на его неприятных бледно-голубых глазах.

-Ты нарушаешь федеральный закон… - хриплю я и его пальцы в кожаных перчатках напрягаются, в нос забивается резкий запах трав, - Это преступление…

- Сука, - стражник с силой швыряет меня в стену и я до крови прикусываю язык, сползая на пол. Во рту появляется металлический привкус, - Само ваше существование оскорбительно, - он наклоняется ко мне, голос из-под респиратора звучит глухо, но я ощущаю сочившуюся из него жгучую ненависть.

- Как и ваше, - не сдерживаюсь я и тут же за это расплачиваюсь.

Он грубо наматывает на руку мои волосы и прикладывает сканер к цифрам.

Шею обжигает резкой болью, словно кто-то проводит по нему лезвием.

Любые контакты с измененными строго запрещены. Законы прописали в регламенте «Золотой крови», которые каждый из нас должен знать наизусть и по требованию, процитировать каждый пункт. Но стражники не утруждаются и просто используют нас в качестве игрушек для битья.

Им нравится мучить нас. Видеть страх в наших глазах. Видеть наше отчаяние.

Стражник заносит кулак для удара и я поднимаю колени к лицу, защищая самые чувствительные места. Быть может, у него плохое настроение, ему изменила его идеальная жена, или у детей чересчур низкий IQ. Причин много, итог один.

- Сдохни, - тяжелые ботинки стражника в последний раз бьют меня по ребрам, хлопает дверь и я остаюсь одна.

Несколько минут я неподвижно лежу на полу, из разбитой губы течет тёплая кровь, заливая подбородок. Я должна мужественно переносить испытания. Этому учит писание. Но у меня всегда были проблемы со смирением. Боль пульсирует в такт быстрому биению сердца. Я смотрю в побеленный потолок, на котором уже начинают проступать темные пятна и раздумываю, где мне достать известь.

В окне надоедливо жужжит муха, она бьется о стекло снова и снова, пытаясь выбраться на свободу. На мгновение, я представляю, что это я изо всех сил царапаю раму, задыхаясь от бессилия. Застонав, переворачиваюсь на бок. Кое-как мне удается подняться на ноги. Ковыляю к умывальнику и ополаскиваю лицо холодной водой. Мне сразу становится лучше. Голова кружится, но переломов нет. Я сплевываю сгусток крови и провожу языком по зубам. Все остались на своих местах, даже слегка выступающие из ровного ряда клыки. Я беру в руки полотенце и стираю кровь с верхней губы, морщась от боли. Она слегка отекла и мне больно открывать рот.

Я выхожу на улицу.

Первое, что я вижу, это грязь.

Здесь всегда слишком грязно и даже солнце не способно это исправить. А когда идет дождь, становится только хуже. Спасает только снег, но вместе с ним приходит холод. А тепла всегда не хватает. «Верхние» дают нам ровно столько, чтобы мы все разом не передохли и им не пришлось бы вносить платеж в свои кредиты, тратясь на наши похороны.

Я иду в сторону колючей проволоки, сразу за ней стеклянный купол, огороженный бетонной стеной. За ним скрывается мир роскоши и первоклассной еды. Мой кредит уже превышен и ближайшие месяцы нам придется жестко экономить.

У меня урчит в животе, напоминая, что я ничего не ела с самого утра.

Я прохожу мимо таблички: «Карантинная зона, просьба не пересекать границу» и сворачиваю в противоположную сторону. Я стараюсь идти тихо, в этой части города полно ублюдков, для которых убийство это просто способ скрасить свой досуг. Есть места еще хуже, чем это, но туда лучше вообще не соваться, если не хочешь проблем с прокаженными.

Я задерживаюсь около пожелтевшего портрета, прикрепленного к столбу. Одна его сторона полностью оторвана. Разгладив края, я вижу половину женского лица и цифру 35.

Глава 2

Макс

В беспилотнике работает климат-контроль, но мне все равно становится жарко и я расстегиваю пальто. Тихая музыка начинает действовать на нервы, но я не хочу просить убавить звук, иначе придется разговаривать с Клаусом. Я рассеянно смотрю в окно, откинувшись на кожаное сидение.

Купол Небес разделен на три сектора, которые объединяют торговые, жилые, коммерческие и гражданские кварталы. В деловом секторе находится резиденция правительства, включая корпорацию «Возрождение» и Национальный архив. В секторе Наследия восстановлены традиционные дома с внутренними двориками, где живут перворожденные и семьи консулов из других стран. Последний отдан под развлечения. В двенадцати башнях размещаются рынки, магазины, гостиницы, бордели, клубы, кафе и рестораны.

У меня урчит в животе. Я проголодался, но знаю, Клаус не будет тратить время на перекусы. Даже если я скажу, что умираю с голода. Он магистрат отца, но почему-то всегда сопровождает меня. С самого раннего детства, он выполняет его приказы и передает мне.

Что надеть. Куда поступить. И что говорить.

Сейчас Клаус сидит напротив меня и что-то записывает в своем ежедневнике. Он не пользуется электронными девайсами, но это не распространяется на его навороченный телефон, нашпигованный самыми модными приложениями.

В кармане моих брюк пищит мобильник, отвлекая меня от дороги. Клаус недовольно смотрит на меня из-под тонкой металлической оправы своих очков, которые носит исключительно для имиджа. Я не обращаю на него внимания, молча открываю сообщение:

«Сегодня вечером в «Соло», не опаздывай».

По моему телу проходит дрожь.

- Что-то важное? – сухо спрашивает Клаус, резко захлопывая блокнот, он убирает его в сумку вместе со старинной ручкой «Omas», подарком моего отца. Алмазный колпачок подмигивает мне, прежде чем исчезнуть в кипах бумаг.

- Нет, - лаконичный ответ самый лучший вариант для тех, кто не расположен к диалогу, но только не для Клауса.

- Опять она?

Я втягиваю воздух.

Почему просто не оставить меня в покое. Моя личная жизнь только моя, не хватало, чтобы мне указывали, с кем встречаться.

- Если даже так, ты против? – в упор смотрю на Клауса.

Ему слегка за шестьдесят, в его черных волосах начинает проглядывать седина, вокруг глаз собираются морщинки, когда Клаус улыбается, а улыбается он редко.

- Нет, если это просто секс, - его серые глаза пытаются проникнуть в мой мозг и прочесть там правду. Я убираю телефон обратно в карман, не думая отвечать, - Еще одно выступление твоего отца, на котором ты должен присутствовать и можешь быть свободным.

- Это обязательно? – не могу скрыть недовольство в своем голосе.

Меня не устраивает, что отец везде таскает меня с собой, как выставочный образец идеального сына. Хотя на самом деле, не испытывает ко мне никаких чувств, кроме ненависти. Но на публике всё иначе.

Любящая семья. Идеальная, как и всё вокруг.

- Да, - твердо отвечает Клаус,- Ты приемник отца и скоро тебе предстоит стать советником, - он пожимает плечами и продолжает всё тем же ровным голосом, - Ведь ты один из аристократов.

Мы оба смотрим на рубиновое кольцо на моем мизинце, отличающее меня от других совершенных.

Меня причисляют к элите. Точнее из-за моих предков, участвующих в создании корпорации «Возрождение». Каждый из стран старался навязать свое решение проблемы. Из-за розы-ветров все столкнулись с катастрофой мирового масштаба. Война длилась несколько лет. Чтобы остановить кровопролитие, были воздвигнуты стены купола и принято решение согнать всех измененных за стену.

Принятый законопроект действует и по сей день:

Никто из Низшего мира не имеет прав.

Экосистема купола поддерживает высокий уровень жизни целого города. Она контролирует погоду, теперь никаких кислотных дождей, ураганных ветров, жуткого холода и губительного ультрафиолета. Все привыкли к комфортной температуре зимой и летом. Машины регулируют подачу чистого воздуха. Купол надежно защищает от проникновения ядовитого газа, что пролился на землю еще до моего рождения.

Беспилотник плавно сворачивает с автомагистрали и мы въезжаем в туннель.

- Отец сегодня выступает на стене? – аппетит у меня пропадает, - Почему ты мне не сказал? – я бросаю на Клауса холодный взгляд, и незаметно сжимаю руку в кулак.

- Ты бы нашел тысячи отговорок сюда не ехать, - невозмутимо отвечает он.

Я прикусываю язык, чтобы не выругаться. Клаус прав, но признаваться в этом я не собираюсь.

- И сколько он уже посетил? – мой голос звучит сдержанно, хотя внутри загорается костер ярости.

- Это вторая, - Клаус проверяет свой телефон и убирает его во внутренний карман пальто,- Компания твоего отца строит «Ковчег», рекламная акция привлечет инвесторов.

- Кому это вообще нужно? – мне плевать, что станет с измененными.

На мой взгляд, смерть лучше, чем жить так. Но сенат считает иначе. Огромные деньги уходят на их содержание и я искренне не понимаю, зачем.

- У тебя черствое сердце, сынок, - усмехаясь, отвечает Клаус,- Вы слишком избалованное поколение, думающее только о себе и своих нуждах, – далее следует притворный вздох, - Когда придет время закрывать шахты, мы сможем умаслить жителей Низшего мира, бросив им сладкую кость в виде «Ковчега».

- Разве это облегчит их существование?

Клаус как-то странно смотрит на меня.

- «Надежда – единственное благо, которым нельзя пресытиться», - говорит он, - Ты еще слишком молод, чтобы понять истинные масштабы всего, что происходит в действительности, - его французский акцент звучит сильнее обычного.

- А что происходит? – раздраженно интересуюсь я, не понимая, что Клаус хочет мне сказать.

- Полная задница, малыш, полная задница, - я не успеваю ответить, как беспилотник останавливается рядом с другими.

Клаус выходит из салона.

Вздохнув, я выбираюсь следом.

Глава 3

Лилит

Я жду еще несколько минут, пока дыхание Самары не становится глубоким и быстро встаю на ноги. Если всё пройдет гладко, я успею вернуться до того, как она проснется и нам придется идти в лазарет, чтобы сдать кровь.

Еще один закон, который ни в коем случае нельзя нарушать.

Если мне совсем повезет, я смогу найти работу и мне заплатят. Деньги здесь не в обиходе, мы просто не сможем внести их в свой кредит. Платят всегда товаром. Каждый из отверженных имеет свои источники «дохода». Я про них не спрашиваю. Кто больше слушает и меньше говорит, живет дольше.

Укрываю сестру своим одеялом, ее безмятежное лицо покрывает легкий румянец.

Она такая беззащитная!

Мне сложно оставлять ее одну, но другого выхода нет.

Я целую Самару в теплую щечку и шепчу, что скоро вернусь. Выхожу на улицу, захватив черную сумку в коридоре.

Полная луна освещает лучше любого фонаря, но мне это только мешает. Я огибаю дом и направляюсь в сторону строго колодца, почти у самого огорода, заросшего высокой, с меня ростом, сухой травой. Остановившись, я оглядываюсь, не заметив ничего подозрительного, я присаживаюсь на корточки и убираю с земли опавшие листья.

Черт. Грязь просочилась внутрь моего тайника.

Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, пока я разворачиваю пластиковый пакет.

Слава Богу, одежда совершенных чистая. Мне столько труда потребовалось ее достать.

Я убираю ее в сумку и быстро вскакиваю на ноги. Чем быстрее я доберусь до бара, тем больше времени у меня останется на обратный путь. На теории всё просто. Но могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Никогда нельзя быть самоуверенной и полагаться на случай.

Я ускоряю шаг, почти переходя на бег, легкие начинают гореть, но так я не чувствую холода. Заглохшие проржавевшие машины разбросаны по улицам. Металл полностью зарос растительностью. Иногда можно найти мотоциклы и отыскать мопед в гаражах или подвалах. Но от них мало толку.

Всё это давно устарело.

«Верхние» отправляют за стену сухие пайки, иногда овощи или фрукты. Каждую субботу привозят целые коробки и раздают по талонам. Никаких горючих жидкостей. Это слишком опасно.

Для них.

Можно только представлять, каким был город до техногенной катастрофы. Я не знаю, в каком районе мы живем. Указатели полностью сгнили. За столько лет всё слишком изменилось, и карты, которые я нашла в старых книгах, теперь служат украшением стен в моем доме.

В детстве Самара любила играть в игру: «а если бы», суть проста. Она выбирала страну, тыкая в него своим пальчиком и говорила: « Если бы я жила в Калифорнии» и я начинала сочинять целую историю о нашей жизни в штате, расположенном на берегу Тихого океана.

Жаль, что теперь она считает себя чересчур взрослой для таких игр.

Я двигаюсь быстро, свет отключат ровно в три ночи, у меня всего два часа в запасе. Бар работает только до четырех, но у меня есть еще одно дело. Я стараюсь держаться в тени. Крысы разбегаются прочь, услышав мои шаги. Ободранные тощие кошки шипят на меня, и выгибают лысые спины, их глаза горят зеленым хищным блеском.

Наш мир никому не прощает слабости.

Я иду к небольшому домику, и стучу в окно. Свет сразу загорается, и наружу выглядывает беззубое лицо старухи.

- Опять ты, - недовольно говорит она, увидев меня, - У нее жар?

- Нет.

- Тогда зачем пришла?

- За микстурой от кашля, - я не двигаюсь с места

Старушка внимательно смотрит на меня.

- Ладно, заходи.

Я жду, пока она откроет мне дверь и прохожу на веранду. Мне приходится пригнуться. С потолка свисают веники, травы сушатся здесь же, на газете. На полках стоят пыльные пузырьки. Все это напоминает мне о матери, и внутри все сжимается.

- А где тот, что я давала тебе в прошлый раз?

- Разбился, - мне не хочется признаваться, что я была так глупа, что не спрятала его в тайник.

Старушка сердито причмокивает губами.

- Ты же знаешь, сколько уходит времени, чтобы собрать необходимое.

- Знаю, я хорошо заплачу.

- Заплатит она, чтобы сказал твой отец? – старушка берет с полки завернутый в бумагу флакон.

- Его здесь нет, - грубо замечаю я и тут же об этом жалею.

- У твоей мамы был талант врачевателя, - она говорит мне об этом постоянно, я киваю, и протягиваю ей плитку шоколада.

- Хватит?

- Хватит, - ее побледневшие от возраста глаза радостно вспыхивают, – Бери. - всовывает мне пузырек и я осторожно убираю его в карман, - Теперь иди.

На улице становится прохладнее, и я ежусь от холода. Смотрю на пятиэтажный дом, спрятанный между двумя высотными зданиями, раньше здесь размещался исторический музей, но его полностью разграбили. Неподалёку руины церкви.

Совершенные хотят, чтобы мы чтили только законы «Золотой крови».

Я помню, как мы всей семьей ходили на службу, прячась от стражников. Ранним утром мама наряжала меня в нарядное платье и вплетала в волосы ленты. Папа снимал шахтерскую робу и надевал костюм. Мама шутила, что он похож на аристократа, если бы у того были серебристые волосы и белая кожа. Но самой красивой была мама. В длинном платье цвета сочной травы, она напоминала мне сказочное существо.

В церкви проповедник открывал потрепанную библию и цитировал Ветхий завет. В воздухе витал запах ладана и меня охватывал покой. Я теребила нательный крестик, повторяя тихие слова молитвы. Но все изменилось, когда кто-то доложил о верующих и стражники разгромили последнюю уцелевшую церковь.

Священнослужителя казнили и оставили гнить на улице, запрещая его хоронить. Родителям пришлось сжечь псалтирь и наши деревянные крестики прямо в кастрюле, в которой мама варила травы.

Больше никто не вспоминал о боге.

Все кроме меня…

Я шагаю в сторону обшарпанной двери, помеченной красной краской. Со временем она почти стерлась, но я знаю, что означает этот знак. В этом доме все были изменены ядовитым газом. Я захожу в подъезд, в нос сразу ударяет запах сырости и разложения. Я спешу на четвертый этаж, перепрыгивая через две ступени. На площадке горит одинокая лампочка. Ветер задувает сквозь разбитые окна и она раскачивается, как голова кобры.

Глава 4

Макс

В будний день в «Соло» так же шумно и многолюдно, как в выходной. Самое популярное место. На каждом этаже небоскреба своя частная кабинка и услуги. Все зависит от настроения клиента. Эротический массаж. Секс-игрушки или еда, приготовленная самым настоящим шеф-поваром, а не напечатанная в 3-d принтере.

Как только я прохожу через раздвижные двери, в воздухе возникает голограмма администратора. Прехорошенькая девушка с копной ярко-рыжих волос. Белоснежный кожаный комбинезон облегает ее тело так, что не остается места для фантазии.

- Фантом 01, - представляется она, широко улыбаясь, - У вас заказан столик?

Я обвожу взглядом обстановку первого этажа, где размещается ресторан. За образец взяли традиционный интерьер до «Изменения». Натуральные ткани на диванах и портьерах. Паркетные полы и деревянная мебель, которая скупалась на аукционах за девятизначные суммы.

- Или у вас особая бронь? – вновь спрашивает Фантом 01.

- Да, - я вновь обращаю внимание на голограмму девушки.

- Протяните свою руку для идентификации.

Вся информация о жителях Небес архивируется и благодаря серийному номеру, вживленному под кожу, отпадает необходимость называть свое имя. С помощью него мы платим за покупки, открываем двери дома и офиса. Я закатываю рукав рубашки и протягиваю запястье, где красуется небольшой золотистый кружок с цифрами.

Фантом 01 за секунду считывает информацию.

- За пятой кабинкой вас ожидают четверо, - она изящным жестом подзывает к себе служащего, совсем молодого парня лет шестнадцати, – Адам проводит вас до места. Желаем отлично провести время.

Я едва заметно вздыхаю и уже начинаю жалеть, что не поехал домой. Адам молча ведет меня через весь зал. За столиками смолкают разговоры. К такому вниманию я уже привык, но сейчас это вызывает раздражение. Адам открывает передо мной шторы и приглашает пройти первым.

Внутри полумрак, но приглушенный свет от потолочных ламп позволяет отыскать нужный номер. Кабинки стоят напротив друг друга, из бронированного стекла, заглушающего любой посторонний шум. В одной из них я замечаю короткие черные волосы Тан Вэй.

- Спасибо, дальше я сам.

Адам без лишних слов исчезает. Я расстегиваю пуговицы на пиджаке и стягиваю с шеи галстук, скомкав его, убираю в карман. Когда я открываю дверь, Вэй с визгом бросается мне на шею.

- Как я рада, что ты всё-таки пришел, - ее влажные губы впиваются в мои.

Я чувствую вкус вина и шоколада «Делафе». По телу пробегает сладкая истома.

- Мне пришлось ненадолго задержаться, - удается мне проговорить между поцелуями. Я обнимаю Вэй за талию, наслаждаясь сладким запахом ее тела.

- Вы же не в спальне, - долетает до меня недовольный голос Джена.

Я неохотно отстраняюсь от нее и присаживаюсь за стол.

- Умеешь ты подгадить момент, - Вэй садится рядом со мной, ее темно-зеленые глаза с ненавистью смотрят на брата.

Мы знакомы со школы и сколько я себя помню, они всегда друг друга недолюбливали, но сейчас за этим стоит нечто большее.

- У меня хороший учитель, сестренка, - он невинно улыбается ей, в его руках стакан с виски, от каждого движения, лед ударяется о стекло, – Ну и как дела у будущего советника? – ему удается произнести последнее слово так, что мне приходится делать усилие, чтобы не сорваться на грубость.

- Не жалуюсь, - спокойно отвечаю я.

Их отец был консулом из Китая и жил вместе с семьей в секторе Наследия. Он представлял интересы всего китайского народа и его голос учитывался в сенате. После его внезапной кончины, вдова решила остаться в городе, потеряв все привилегии. На своё благословение, Джен получил должность в департаменте и я знаю, он в общем-то неплохой парень, но его либеральные взгляды когда-нибудь обернуться ему боком.

-Джен, да что с тобой такое? – хмурится Лада, сегодня она с очередным новым парнем. Он сидит рядом с ней и в большей степени молчит. Похож на спортсмена или культуриста. Лада не очень разборчива в своих связях,- Ты целый день как будто специально напрашиваешься.

Я беру со стола пачку сигарет и с наслаждением закуриваю.

- Он поругался со своей старушкой, не так ли? – Вэй с издевкой обращается к брату, при любой возможности она напоминает всем о его немолодой пассии.

Джен вздрагивает, но не говорит ни слова.

- Слышали новость? – пытается заполнить напряженную тишину Лада, она всегда выступает в роли миротворца.

Мне кажется поэтому, Вэй везде таскает ее с собой. Родители Лады были простыми стражниками и вряд ли могли позволить себе оплачивать все ее счета. В нашей компании она всегда занимает место запасной.

Лада переводит на меня взгляд.

Неужели она уже знает о помолвке?

Меня бы это не удивило. Лада способна без мыла в задницу пролезть, если ей это будет нужно.

- Нет, - осторожно отвечаю я, и наливаю в бокал «Шато Марго».

- Одного из отступников схватили! – Лада округляет глаза, наверняка, она держала эту новость в себе целый день, пока не представился удобный случай, наконец, вывалить эту информацию. Ее загорелое лицо светится восторгом и я расслабляюсь, делая глоток вина, - В одном из наших магазинов, представляете? – она не дожидается ответа и быстро продолжает, - Он пытался проникнуть на склад, - Лада дожидается утвердительного кивка от своего парня и с раздражением заканчивает, – Очень агрессивный. Кидался на сотрудников, как дикое животное!

- Надеюсь, его сразу же отдали под трибунал, - фыркает Вэй, словно речь идет об испорченном платье, а не о жизни человека.

- Разумеется, - впервые заговаривает парень Лады, я даже не знаю его имени, нет смысла его запоминать, - В прямом эфире показали казнь.

Вкус вина приобретает мерзкий вкус и я отставляю бокал в сторону.

- Ты смотрел?! – ахает Вэй, теперь она напоминает мне тех мужчин, на стене, – И как он выглядел?

Я отворачиваюсь и незаметно отодвигаюсь от ее соблазнительного тела, затянутого в корсет. Тушу сигарету, прижимая окурок к золотой поверхности пепельницы.

Глава 5

Лилит

- Что тебе нужно? – я опять повторяю свой вопрос и начинаю нервничать. Обычно они выкладывают всё сразу. Этот же с этим не спешит. Он оценивает меня так же, как я его. Смотрю на капюшон заказчика и жду.

- Я хочу, чтобы ты принесла мне «Пыль», - наконец, произносит он искаженным голосом.

В первое мгновение, мне кажется, я просто ослышалась. Я ожидала услышать всё, что угодно, начиная от шоколада и заканчивая выпивкой. Всё это можно достать за стеной, если соблюдать осторожность. Но заказчик молчит и я понимаю - он не шутит.

- Нет, - ясно, почему другие отказались от этого дела, - Это продукция корпорации, - я едва могу скрыть стон разочарования, - Проникнуть в хранилище невозможно.

Корпорация «Возрождение» находится в деловом секторе купола. Это целый комплекс из семи высотных зданий из металла, стекла и бетона. Попасть внутрь можно только пройдя несколько ступеней проверки. Поговаривают, что совершенные используют биометрию, а это усложняет всё в разы, делая его неприступным и недосягаемым.

- Меня уверяли, что ты справишься, - я чувствую, как взгляд заказчика впивается в меня, - Лучший искатель из «безнадежных»…

- Тебя ввели в заблуждение, - я поднимаюсь на ноги и собираюсь уходить, но следующие слова заставляют меня медлить.

- «Пыль» можно достать не только в хранилище, - говорит все тем же металлическим голосом, беспокойно оглядываясь по сторонам.

- И где же еще? – я делаю вид, что не знаю ответ и присаживаюсь обратно.

- В торговом секторе, - судорожно продолжает заказчик, наверное, он совсем отчаялся. У меня против воли вырывается нервный смешок.

Это все равно что засунуть голову в пасть тигру.

- Там нет возможности пройти незамеченной, - не сдержавшись, отвечаю я, хотя знаю, им всё равно.

Главное, чтобы я достала товар. Живая или мертвая.

Я лихорадочно раздумываю, что мне делать.

- Это не моя проблема, - он лишний раз подтверждает мои мысли и берет в руки стакан воды.

- И что вы тут шепчетесь? – Данте облокачивается на наш столик, его светлые брови сходятся на переносице, а в черных глазах плещется непонятное мне чувство – раздражение?

Заказчик дергается, когда тот пододвигает бочку и присаживается рядом с ним.

- Кто это? – интересуется он у меня.

- Никто, - быстро отвечаю я.

- Мне сказали, что ты работаешь одна, - я улавливаю недовольство в его голосе и готова испепелить Данте взглядом.

- Так и есть.

- Почему ты скрываешь, что мы вместе?

Я его точно убью.

- Неважно, - заказчик начинает терять терпение, - Твой ответ? – его спокойствие медленно рассыпается и он становится каким-то дерганным.

Я размышляю, как долго он сидит на этой дряни и в состоянии вообще мне заплатить.

- Плата?

Если я возьмусь за дело, риск должен быть оправдан.

Заказчик распахивает край плаща, в потайных карманах полно всякой всячины. Я замечаю ампулы и цифры на ней. У меня замедляется пульс.

Это больше, чем горшочек с золотом.

- Выберешь любое, если принесешь мне то, что я хочу, - заказчик быстро застегивает плащ, и оглядывает зал.

- Я согласна, - рука Данте ложится мне на бедро и с силой сжимает. Но я игнорирую боль, в моих глазах до сих пор стоит «Фторхинолон девятого поколения», - Когда?

Данте убирает руку и недовольно глядит на меня.

- У тебя всего день, - заказчик встает из-за стола, - Встретимся здесь, - он идет к выходу.

Пора возвращаться домой.

Я встаю на ноги, но Данте тянет меня обратно.

- Ты с ума сошла! – накидывается он на меня, как только я опускаюсь на стул, - С ним лучше не связываться, ты его не знаешь.

- Я не знаю многих заказчиков, - огрызаюсь я в ответ.

- Если твои цифры узнают за стеной, тебе конец, - убеждает меня Данте, - Скольким приходится после этого скрываться, а сколько были казнены, пропали без вести?

- И это говоришь ты?! – внутренности сжимаются в тугой узел, мне и так не просто, - Я это сделаю, нравится тебе это или нет, - начинаю злиться.

- Ты чокнутая, если полезешь к ним одна, - Данте наклоняется ко мне ближе. Его лицо закрывает собой все пространство, - Даже мы этого не делаем…

- Плевать, – я отодвигаюсь от него на безопасное расстояние и скрещиваю руки на груди. Капля пота стекает по шее, но я стараюсь не обращать на это внимание.

Данте резко втягивает в себя воздух, его ноздри сердито раздуваются.

Сейчас он сорвется.

Я его слишком хорошо знаю.

- Идиотка! – Данте ударяет по столу, стакан подпрыгивает и падает на пол. Звон разбитого стекла привлекает внимание других посетителей. Они начинают оглядываться в нашу сторону.

- Я не заставляла тебя подслушивать мой разговор, - я спокойно отношусь к его вспышке. Скоро его отпустит. Так всегда было. Поэтому наши отношения ни к чему не привели. Он был слишком импульсивным.

- Тебя не напрягает, что у заказчика вдруг оказался препарат совершенных?! – кричит на меня Данте и у меня болезненно сжимается горло, – На кой хрен ему ты, раз он может самостоятельно достать продукцию корпорации?! - его зрачки расширяются и я вижу в них свое отражение.

Тревожный колокольчик внутри подает сигнал опасности.

- Мне все равно, - заглушаю тревогу усилием воли. Данте замолкает и судорожно сглатывает, - У него есть то, что спасет Самару от приюта… - я крепко сжимаю ладони.

Именно это моя крайняя мера, если я не найду лекарство.

Приют построен не так давно, брошенных детей становится всё больше, матерям приходится оставлять малышей прямо на улицах, потому что они неспособны прокормить даже себя.

Департамент вынужден искать решение, и сейчас рассматривается закон о сокращение возраста химической кастрации…

Ещё одна жестокая реальность нашего мира.

- Ей будет становится только хуже и я не буду смотреть, как она умирает, - я возвращаюсь к перерванному разговору, - Как говорится, из двух зол…

Глава 6

Макс

Не знаю как, но мне удается убедить Вэй поехать со мной. Я задействовал все свое обаяние, чтобы она перестала задавать мне вопросы. Мы все вместе вываливаемся из «Соло» и останавливаемся на тротуаре, ожидая, когда подъедет мой беспилотник.

Небо над куполом темнеет. Прохладный ветер заставляет меня запахнуть пальто. На экранах транслируют очередной репортаж о измененном, рискнувшем проникнуть под купол. Не хочу признаваться, но слова Джена задели меня за живое.

Я смотрю на бегущие черные строки.

Разыскивается департаментом: Отступник. Пол: женский. Номер: 87. Зона: 44. Просьба быть бдительными и сообщить о его нахождении.

- Мы собираемся в клуб, вы с нами? – обращается ко мне Лада, и я отрываюсь от экрана. Она виснет на своем парне, всё это время не переставая глупо хихикает. Он запускает руки ей под блузку и она вскрикивает, - Эй, убрал свои ледяные пальцы, живо! – шутливо бьет его в плечо, и застегивает молнию на кожаной куртке.

- Мы пас, - по голосу Вэй я понимаю, что она всё еще злится на нее, - У меня другие планы, - поднимает на меня свои раскосые темно-зеленые глаза, слегка затуманенные и отстраненные дозой наркотиков.

Я непроизвольно сглатываю, представляя ее голое тело рядом с собой. Вэй прижимается ко мне, обрадованная моей реакцией.

- Ну, как хотите, - Лада пронзает меня недовольным взглядом, но я не реагирую.

Достаю из кармана новую пачку сигарет и зажимаю сигарету между губами. О раке легких теперь можно не беспокоиться. Ученые корпорации выращивают синтетические органы и успешно проводят трансплантации. Моя мама руководит отделом органики и все время пропадает на работе. О другой причине, почему ее практически не бывает дома, я предпочитаю не думать.

Мимо на небольшой скорости проезжает сверкающий беспилотник. Я щелкаю зажигалкой и вдыхаю сигаретный дым, наблюдая за ним. Он останавливается в несколько метрах от нас.

- А ее какая сила сюда принесла? – кривится Вэй.

Пассажирская дверь открывается и на улицу выбирается высокая стройная женщина. Она подходит ближе, в свете рекламных вывесок темно-синий костюм кажется черным только пуговицы ярко сверкают золотом.

- Привет, - она обращается исключительно к Вэй, я не могу вспомнить ее имени, хотя красивое лицо кажется мне знакомым. Может быть, я встречал ее на собраниях акционеров? Женщина окидывает меня взглядом и вновь перемещает синие глаза на Вэй. - Ты не знаешь, где…

- Понятия не имею, – она прерывает ее взмахом руки, - Твой любовничек уже свалил.

На лбу аристократки начинает пульсировать небольшая венка.

- Джен всего лишь работает на меня, вот и всё, - но покрасневшие глаза выдают ее напряжение.

- Греет тебе постель холодными одинокими ночами? - Вэй явно нарывается.

Я без интереса вслушиваюсь в их разговор. Окурок в моих пальцах догорает и я бросаю его на землю. Наступая ботинком, тушу огонек. Я хочу поскорей убраться отсюда, пока не налетели дроны.

- Просто передай ему, что я его искала, - не дожидаясь ответа, женщина идет к своему беспилотнику.

- Обязательно! – кричит ей вслед Вэй, даже я понимаю, что она не будет этого делать ни при каких обстоятельствах, - Сука, - она показывает ей средний палец.

- Ты бы полегче с ней… - Лада переминается с ноги на ногу, – Она работает в департаменте…

- Я разве спрашивала у тебя, как и с кем мне общаться? – резким тоном интересуется у нее Вэй и та сконфуженно замолкает.

Я не хочу выслушивать еще одну перепалку и вздыхаю с облегчением, когда мой беспилотник подъезжает к выходу из «Соло». Я достаточно замерз, чтобы последние пары алкоголя выветрились из моей головы, напоминая о реальности. Я изо всех сил хочу убежать от нее.

Как же я этого хочу.

Я быстро проскальзываю в салон. Следом за мной, забирается Вэй. Внутри тепло, я снимаю пальто, и бросаю его на пол. Вэй освобождается от своей верхней одежды, ее острое плечо упирается в моё. Я приказываю ехать домой.

- Нас немного отвлекли, - полушепотом произносит она, как только беспилотник трогается с места, - Мне кажется, ты что-то от меня скрываешь, - Вэй перемещается ко мне на колени, прижимая к кожаному сидению, заставляет смотреть в глаза. - Я знаю тебя с младшей школы, Москвин. Признавайся, ты с ней спишь? - по хмуро сдвинутым бровям, я понимаю - Вэй настроена решительно, но у меня на нее другие планы.

- С кем? – делаю вид, что не понимаю, о чем она, обхватываю ее ягодицы, и удобнее устраиваю Вэй на своих коленях.

- Ты знаешь, - она запускает пальцы в мои волосы и с силой дергает, я морщусь от резкой боли, но не отпускаю ее от себя, - Я уже должна начинать волноваться? – Вэй театрально надувает пухлые губы и я не выдерживаю, жадно хватаю нижнюю и прикусываю. Она издает протяжный стон, но все-таки отстраняется от меня, упираясь ладонями в мою грудь,- Ты это делаешь специально, - укоризненно глядит на меня.

- Делаю «что»? – невинно интересуюсь я, заправляю прядь черных волос за ухо, касаюсь кончиками пальцев ее мочки, где болтается сережка из россыпи крупных бриллиантов.

- Это, - она проворно расстегивает пуговицы на моем жилете, а потом и на рубашке. Острые коготки проходят по обнаженной коже, спускаются всё ниже. Вэй медленно наклоняет голову, ее учащенное дыхание щекочет мое лицо и она целует меня в шею. Ее глаза приобретают насыщенный зеленый цвет.

- Хочешь поиграть со мной?

Вэй начинает сражаться с моим ремнем. Ее ласки заставляют меня забыть обо всем. О помолвке. Об отце. О завтрашнем дне. Кровь начинает пульсировать в венах, отгоняя страх, пока не остается только наслаждение.

- Да, очень, - хрипло отвечает она, ее ресницы трепещут, как крылья экзотической бабочки. Вэй почти удается стянуть с меня ремень, но я останавливаю ее. Она раздраженно вскидывает подбородок, во взгляде вспыхивает и гаснет нетерпение и злость.

- Не спеши.

Вэй смешно фыркает, но терпеливо ждет, что я буду делать дальше.

Глава 7

Лилит

Сегодня сестра почти не кашляет и это радует меня больше всего на свете. Позавтракав, я даю Самаре лекарство и мы принимаемся за уборку. Мытье посуды отвлекает меня от мыслей о сегодняшней ночи. Сестра пытается отчистить въевшиеся пятна крови на полу. Стоя на коленях, Самара трет щеткой половицы и непрерывно ворчит.

- Почему ты не можешь просто игнорировать стражников?

- У него было плохое настроение, - отзываюсь я, у меня начинает ныть разбитая губа при одном воспоминании.

- О смирении ты не слышала?

Я делаю вид, что раздумываю над ответом.

- Ты хочешь, чтобы я покорно подставляла вторую щеку после удара? – задаю встречный вопрос.

- Нет, я хочу, чтобы ты держала язык за зубами, общаясь со стражниками, - глубокомысленно изрекает Самара, иногда она ведет себя так, будто из нас двоих младшая именно я.

- Хорошо, - улыбаясь, обещаю я, – Кстати, - как можно беспечнее продолжаю я, - Сегодня, тебе придется переночевать у Гриф.

Я знаю, она не слишком удивится, вернувшись со смены и обнаружив Самару у себя. Подруга поймет, что у меня не было выхода. Но для очистки совести, я напишу ей записку со словами сожаления и уверениями, что вернусь, как только смогу.

Сестра поднимает голову и в упор смотрит на меня.

- Одна?

- Ты ведь этого хотела, - поворачиваюсь к ней.

Вместо радости, я вижу, как лицо Самары принимает озабоченное выражение.

- Можно мне пойти с тобой?

- Нет, - моя спина напрягается.

- Почему?

- Я не хочу рисковать тобой.

- Просто скажи, что я для тебя обуза! - сестра швыряет тряпку в ведро, расплескав грязную воду.

- Неправда, - я с силой сжимаю края раковины, вены натягиваются под кожей, - Это для твоего же блага.

«В случае допроса, ты ничего им не расскажешь, а значит, они не смогут тебя казнить», - кричит мое сердце.

- Ты всегда делаешь все, что захочешь, - из горла сестры вырывается смешок, злобный и резкий, не похожий на ее обычный заливистый смех, – Иногда я думаю, что мне будет лучше в приюте, чем с тобой…

У меня внутри все сжимается, когда я понимаю, что она только что сказала. И Самара понимает. Ее лицо бледнеет. Она вскакивает на ноги и выбегает из дома. Несколько секунд я смотрю на разводы на полу.

Были бы живы родители, они бы знали, как достучаться до неё.

В одиннадцать лет, мне пришлось взять ответственность за сестру. Из-за моих светящихся в темноте глаз, стражники и другие измененные боялись меня сильнее, чем остальных, мне приходилось буквально выгрызать каждую возможность заработать. Но у меня и мысли не возникало отдать Самару в приют, и что там, среди чужих людей, ей будет лучше, чем со мной…

Я сосредотачиваюсь на мытье, на том, чтобы не закричать и не заплакать. От времени в раковине появились трещины и желтый налёт. Удалить его обычной щеткой у меня не выходит и я засыпаю всё песком. Холодная вода жжет ссадины, как кислота, но я не сдаюсь.

- Прости, - тонкие, как стебли кипариса, руки Самары обнимают меня за талию и я замираю на месте, – Я боюсь, что однажды ты не вернешься домой, - ее дыхание шевелит волосы на моей шее.

На меня накатывает теплая волна любви. Я освобождаюсь из объятий и поворачиваюсь к сестре. От слез лицо Самары похоже на сморщенное яблоко, еще секунда и она опять разразится рыданиями.

- Никто и ничто на свете не заставит меня тебя бросить, - вытираю мокрые дорожки слез с ее покрасневших щек.

- Обещаешь? – Самара шмыгает носом.

- Да, - я достаю из кармана конфету и протягиваю ее сестре, – Обещаю.

- Гриф утверждает, что от сахара портятся зубы, – она разворачивает шуршащий фантик и с восторгом смотрит на шоколад.

- В синтетике нет сахара, - успокаиваю я сестру.

- Ты веришь, что за стеной существует волшебство?- Самара засовывает шоколад в рот, и слизывает остатки с пальцев.

- Купол их магия, - грубо отрезаю я, и уголки губ сестры ползут вниз, – Небеса не похожи на твой любимый Хогвартс, - спохватившись, добавляю я, чтобы хоть как-то сгладить свою резкость.

Сестра обожает Гарри Поттера.

У нас в доме целая библиотека. Я нахожу старые книги в заброшенных домах. Свалках. Меняю товар на толстые энциклопедии. Видимо, до катастрофы, люди жили в поистине райских условиях, у них не было нужды вести борьбу за пропитание и свою жизнь, поэтому они писали такие потрясающие истории...

- А на что он похож? – не унимается Самара.

- Бетонные джунгли, - не раздумывая, отвечаю я, где за каждым углом поджидает опасность.

Ближе к вечеру, я напоминаю себе оголенный провод под напряжением. С каждой секундой стрелкой моя тревога растет. Я складываю в сумку зубную щетку Самары, пачку арахиса, бутерброд, и кое-что из одежды.

Если что-то пойдет не так, у Гриф будет время решить, что делать дальше.

Последней я кладу записку и застегиваю молнию.

Опускаются сумерки. Я поворачиваюсь к Самаре, после уборки, я отправила ее отдыхать. Она рисует, склонившись над тетрадью. Несколько минут я просто смотрю на нее. Стараюсь запомнить каждую черточку ее красивого лица.

- Пора идти.

Самара вскидывает на меня глаза, ярко блеснувшие солнечным зайчиком на поверхности глубокой темной воды.

- Уже?

- Да.

На этот раз она не спорит. Убирает тетрадь с рисунками в ящик и покорно бредет к верхней одежде. Я наблюдаю, как она надевает куртку и ботинки. Беру с кресла свою кофту и спешно накидываю на себя.

- Прихвати с собой пару книг, - я наклоняюсь, чтобы зашнуровывать кеды.

- Зачем? – опять этот настороженный тон голоса.

Я выпрямляюсь и натыкаюсь на внимательный взгляд сестры.

- Чтобы тебе было чем заняться, - терпеливо поясняю я, поглядывая на часы.

- С тобой ведь ничего не случится?

Я хочу сказать, что с нами ничего плохого не случится. Что мы в безопасности. Но я не могу ей ничего обещать. Внутри меня падает еще одна стена. Не знаю, сколько еще я смогу сдерживать себя, чтобы не зарыдать в голос.

Глава 8

Макс

Я просыпаюсь от собственного крика, он звучит у меня в голове даже тогда, когда я открываю глаза. Такого давно не случалось. Я весь мокрый от пота, одеяло сбилось у меня на груди, вызывая чувство удушья. Комната расплывается перед глазами. Кажется, что люстра над головой качается в такт моему быстрому сердцебиению.

Я раздраженно скидываю одеяло на пол и сажусь на постели.

- Проклятие! – срываю с себя всю одежду, но это не помогает избавиться от жара, ломающего все кости.

Я провожу ладонью по лицу, сгоняя остатки сна и тянусь к телефону. Но не успеваю снять блокировку, как он сам начинает звонить. Мне даже не надо смотреть на имя. Я кидаю взгляд на часы и, вздохнув, беру трубку.

Пунктуальность всегда было ее лучшей стороной.

- Привет, - хрипло отвечаю я, в горле пересохло и язык, как наждачная бумага.

- Ты еще в постели? - мамин голос звучит ровно, словно она разговаривает с лаборантом, а не со своим единственным сыном.

- Уже нет.

- Я заеду за тобой через час, - деловым тоном продолжает она, значит, отец ей ничего не рассказал, оставив это мне, – И пожалуйста, на этот раз будь трезв.

- У меня не получится.

Секунду она просто молчит, я слышу только ее дыхание и больше ничего.

- Не получится что? Быть трезвым?

И на мгновение… Короткое мгновение, я слышу в ней прежнюю маму. Ту, которая могла шутить. Ту, что осталась там. На дороге.

Я прикрываю глаза.

- И это тоже, - едва слышно шепчу я, но добавляю громче, - У меня не будет времени, - на этот раз, пауза длится дольше.

Впервые за семь лет я отвечаю отказом. Наверное, ее бы так не удивило известие о моей кончине.

- Почему? – я сжимаю трубку крепче, она вновь возвращается к ледяному тону. Я не видел маму целый год и проклинаю отца, что он отнял у меня и эти нечастые встречи, – Твоей сестре сегодня исполняется двадцать один, - ее слова, как удар под дых, как острый нож, вскрывающий старую рану.

- Мне жаль, - я просто хочу, чтобы мама услышала меня. Может быть, если я буду говорить это достаточно долго, она меня простит, - Мне действительно, очень жаль.

- Знаю, - мамина холодность всё еще причиняет мне боль, - И ты не ответил на мой вопрос, - напоминает она, нетерпеливо кашлянув.

- Прием по случаю моей помолвки, если ты еще не слышала об этом, то ты приглашена, - эти слова обжигают мне горло и я поднимаюсь на ноги, чтобы избавиться от тошноты. До ванной всего несколько шагов. Пошатываясь, я плетусь в сторону матовой двери.

- Ты решил жениться? – в голосе мамы нет интереса, но ее вопрос вызывает у меня короткий смешок,- Что смешного? – разочарованно осаживает она меня и к этому я тоже привык.

Я вечно разочаровываю ее.

- Спроси у отца, ладно? Мне пора. Пока, - я нажимаю отбой прежде, чем она что-то ответит и открываю дверь.

Свет сразу включается и я морщусь. Блеск. Кругом блеск, куда не глянь. Роскошь, от которой можно задохнуться. Швыряю мобильник на пуфик и быстро избавляюсь от остатков одежды. Устанавливаю самую горячую температуры воды, какую могу только вытерпеть и залезаю в душ.

Обычно в этот день я напиваюсь в хлам в каком-нибудь баре и провожу ночь с привлекательной девчонкой. На короткий промежуток времени, реальность перестает существовать. И мне совершенно все равно, кто помогает мне в этом.

Секс. Алкоголь. Наркотики.

Я подсел на таблетки в тринадцать лет. «Пыль» можно было достать, где угодно и в любом количестве. Особенно, если у тебя на пальце кольцо аристократа. Это помогало мне в учебе. В спорте. Помогало быть первым. Лучшим. Пока мне не пришлось за это дорого заплатить.

Я прислоняюсь рукой к влажному мрамору и наклоняю голову, позволяя каплям воды стекать по волосам. Сейчас я вновь хочу испытать это чувство. Больше всего на свете, я хочу позвонить курьеру, чтобы он привез мне волшебные пилюли.

Я выхожу из ванной, обмотав бедра полотенцем и направляюсь на кухню. Босые ноги оставляют влажные следы на дорогом и редком дубовом паркете. По квартире разносится запах свежесваренного кофе.

- Когда я прописал тебя в своей квартире и забыл об этом? – недовольно спрашиваю я и подхожу к 3-D принтеру.

На зеркальной панели выбираю вафли с ванильным вкусом.

- Я привез тебе смокинг, - отвечает Клаус.

Я безучастно кидаю взгляд на темно-синий однобортный пиджак с шелковыми лацканами, который он держит в руке вместе с брюками и рубашкой.

- Давно ты стал подрабатывать еще и посыльным? – беру в руки чашку с кофе, – Но спасибо, - нехотя добавляю я и делаю глоток. Горячий обжигающий вкус бодрит лучше, чем утренний душ.

- В твоих загрузках нет нормальной еды? – Клаус аккуратно кладет смокинг на диван и разглаживает складки, - Вся эта сладкая хрень не имеет ничего общего со здоровой пищей, - он неодобрительно качает головой.

- Зато улучшает настроение, - ухмыляюсь я, - Глядишь, и ты станешь добрее, если попробуешь.

Принтер начинает пищать, я вынимаю дымящиеся вафли и кладу их на стол, поливая кокосовым сиропом. Клаус морщится и берет в руки свой кофе без кофеина, сахара и молока.

- Тебя убьет только старость, - мне доставляет какое-то извращенное удовольствие его дразнить, - Врачи заменят твою убитую поджелудочную.

Я давлюсь приторно-сладкими вафлями, но продолжаю откусывать большие куски, пока меня опять не начинает мутить, я боюсь, что меня вырвет прямо на пол кухни.

- В пять вечера ты должен быть в Северной башне, - проигнорировав мой выпад, читает в своем органайзере Клаус, - И еще… - он поднимает на меня серые проницательные глаза, - Отец просил передать тебе, что хочет с тобой кое-что обсудить, - я настораживаюсь, встреча с ним не сулит ничего хорошего.

Я вытираю рот салфеткой и бросаю ее на стол.

- Ясно, - допиваю остатки кофе, теперь он кажется мне горьким и безвкусным, - Есть что-то еще, что я должен знать? – нахмурившись, я сминаю смокинг и направляюсь в спальню. Там я швыряю его на кровать, подальше от своих глаз.

Глава 9

Лилит

- Крыса! - у меня вырывается нервный смешок, я замечаю серое тельце, неприятно лоснящееся в свете фонаря, она прячется в одну из прохудившихся труб, бросив на меня злобный взгляд, - Это просто огромная крыса! - обрадованная, я оборачиваюсь к Данте и натыкаюсь на девятимиллиметровый ствол, направленный точно мне в голову, - Какого черта?! – черное отверстие, дрогнув, начинает опускаться ниже.

- Я думал, облава, - Данте ставит пистолет на предохранитель и только после этого, убирает в карман.

Он старается не замечать моих пылающих глаз, и сохраняет на лице спокойное выражение.

Жаль, что я физически не могу уничтожить его прямо здесь.

- А если бы ты случайно выстрелил? – едва сдерживаюсь, - Мои мозги были бы повсюду!

- Я бы никогда не нажал на курок, - Данте встречается со мной взглядом, в полумраке я вижу, как пляшут миллиарды золотых пылинок вокруг его головы, - Ты ведь понимаешь это?

Ничего не отвечая, я отворачиваюсь от него и стремительно направляюсь к следующему повороту. Сердце стучит, как сумасшедшее. Данте догоняет меня, и молча идет рядом. Оправдываться он не собирается. Извиняться тоже.

- У тебя задание? – спрашиваю я.

Страх постепенно уходит, остается только небольшая доза адреналина и сухость во рту.

- Лилит…

- Да или нет?!

- Нет, - Данте опускает ресницы прежде, чем я успеваю прочесть в них правду.

Врет?

Не уверена.

Наши шаги почти синхронны, как соединения звука и картинки. Я смотрю на свои кеды, завязанные бантиком шнурки и слышу глухой звук подошвы от тяжелых ботинок Данте.

- Нельзя брать за стену оружие, - наконец, нарушаю я молчание.

- Что за детский сад, - раздраженно выдыхает он, его крашеные волосы вспыхивают серебром, когда я навожу на него луч света.

Данте начинает щуриться, как преступник в допросной комнате.

- Хочешь, чтобы за тобой охотились Погонщики?! – приподнимаю бровь, и опускаю фонарик.

- Почему бы тебе просто не порадоваться, что оно у нас есть? - его шаги становятся еще отчетливее и я вдруг ощущаю себя его бледной тенью.

- Это старье ничто по сравнению с излучателями совершенных.

Сопротивление запудрило ему мозги, как и всем остальным, чьи кости превратились в пепел на трибунах совершенных.

- Ты никогда в меня не верила, - теперь Данте не смотрит на меня и это меня злит. Злит даже больше, чем направленный на меня ствол.

- И как видишь, у меня был повод.

Больше мы не произносим ни слова и весь оставшийся путь проходим в тишине.

Каменный лабиринт представляет собой подземные каналы, с огромными, как туловище питона, трубопроводами над головой. Они расходятся в разные стороны, напоминая кровеносную систему ископаемого чудовища. Артерии труб и шланги вен соединяются между собой металлической арматурой и железными дверями.

Мне нравится представлять, что это место дышит вместе со мной. Даже сейчас я чувствую живую энергию в бетоне, изрисованном отцовской рукой. Я останавливаюсь около вбитых в стену стальных скобок, заменяющих лестницу и смотрю наверх. Канализационный коллектор имеет выход на неоживленный тупик торгового сектора. Прямо между двумя башнями. На нас никто не обратит внимание, решив, что мы парочка влюбленных, спешащих уединиться в безлюдном месте.

Я надеюсь на это.

Но все решает случай.

- Отвернись, я переоденусь, - приказываю я.

Данте громко хмыкает, но всё-таки отворачивается к стене.

Я быстро стягиваю с себя толстовку и брюки. Сейчас меня мало не заботит, что они падают в пыль, и что мне придется повозиться, прежде чем отстирать грязь. Всё это сразу отходит на второй план. Даже холод, касающийся моей обнаженной кожи.

Я осторожно вынимаю из сумки одежду совершенного. Таращусь на ткань, как священник на икону, решающий совершить паломничество и не знающий, чем это для него обернется. Помедлив, я все-таки надеваю на себя белоснежный костюм, моя рука по цвету сливается с ним и я прячу руки в перчатки. Последняя частичка меня настоящей исчезает. Переобувавшись в начищенные туфли, я в последний раз поправляю парик.

- Давай без риска, ладно? – от тревоги у меня сводит живот и голос звучит не так твердо, как я надеялась.

- Хорошо, - Данте не перестает возиться с молнией на куртке, пряди крашеных волос падают на лоб криво остриженной челкой.

Я выпрямляюсь во весь свой небольшой рост, это придает мне смелости, чтобы закончить.

- И ты оставишь пистолет здесь, - теперь мой голос звучит так, как надо.

- Нет, - Данте вскидывает голову, в его черных глазах не отражается никаких чувств. Я делаю попытку улыбнуться ему, но он не отвечает на мою улыбку. Просто смотрит на меня своим немигающим взглядом.

- Ради бога, оставь его здесь, - почему-то я уверена, если Данте возьмет пистолет с собой, стражники могут использовать оружие против нас, – Пожалуйста. Иначе я пойду одна, - угроза звучит по-детски, но, наверное, мой выразительный взгляд его убеждает, потому то он без слов кивает и выглядит очень серьезным.

Данте театрально вынимает пистолет из заднего кармана брюк и кладет обратно в рюкзак.

- Довольна? – он направляет на меня луч фонарика, как до этого делала я. Яркий свет неприятно касается моей чувствительной сетчатки и я морщусь от боли. И он тут же пропадет, – Прости.

- Ничего, - я пропускаю Данте к лестнице.

Он берется за стальные скобы, мышцы на его плечах напрягаются, когда Данте переносит весь свой вес на руки и начинает подниматься наверх.

- Данте? – у меня вдруг возникает непонятное желание оставить его здесь. Заставить уйти. Тайное опасение, что всё может закончиться плохо, выворачивает наизнанку. Тошнота подкатывает к горлу вместе с тревогой и я сглатываю. Данте вопросительно приподнимает бровь, нетерпеливо поглядывая на меня сверху вниз.

- Что еще?

- Всё ведь будет хорошо? – глухо спрашиваю я.

Глава 10

Макс

Я подъезжаю к Северной башне, опаздывая на два часа. Чувствую себя Золушкой, спешащей на бал. Наверное, если бы у нее тогда был мобильник, она бы выключила его к чертовой матери, чтобы фея-крестная не мешала ей веселиться.

Эти мысли вызывают у меня громкий смех.

Я впиваюсь в горлышко, отхлебывая почти половину и выхожу из беспилотника. Вокруг всё кружится. Наркотик сделал за меня выбор. Мне даже не пришлось думать. Как только фиолетовая таблетка попала в кровь, я больше не хочу, как прежде. С каждым шагом, моё тело приобретает небывалую легкость.

На мне щит, через который не проникает никаких эмоций. Невидимый плащ.

Я не думаю о своей сестре. Не думаю о матери. Я вообще ни о чем не думаю. Я это только я.

Снаружи всё тот же Макс. Аристократ. Считающий себя венцом творения, запакованный в смокинг и отданный в подарок дочке сенатора. У меня даже бабочка на шее вместо огромного банта.

Огни над крышей выхватывают огромные тени, снующих один за другим беспилотников. Конечно, совершенные не могут пропустить вечер, где можно блеснуть своими вечерними нарядами и бриллиантами. Показать свои начищенные до блеска задницы перед фотокамерами.

Я улыбаюсь, разглядывая бело-синюю толпу, похожих на стаю касаток, медленно продвигающуюся к парадному входу. Красная ковровая дорожка поблескивает в полумраке, напоминая лужу крови.

- А вот и он! - громко вскрикивает молоденькая корреспондентка с высоко зачесанными наверх темными волосами, - Тот, кого мы ждали весь вечер, - она начинает тыкать в меня микрофоном и мне приходится остановиться.

- Общество требует от вас каких-то комментариев, – она широко улыбается, показывая всем здоровье своих десен, - Мы все ждём, - многозначительно говорит девушка, ожидая услышать какую-нибудь сенсацию.

Что ж, я могу это устроить.

- А может быть обществу пойти на хрен? – я наклоняюсь к ней, почти касаясь губами микрофона.

Я выпрямляюсь и нахально улыбаюсь в камеры. Все удивленно переглядываются между собой, учуяв что-то интересное.

- Ты… - запинается она, наверное, ее заставляет нервничать мой пристальный взгляд, - Ты не боишься, что эти слова скомпрометируют тебя? – находится корреспондентка. Ее можно похвалить за находчивость. Может быть, я когда-нибудь это сделаю.

- Нет, - я заговорщически подмигиваю девушке, словно мы были с ней в одной постели. Ее щеки розовеют и она поправляет свою прическу.

Всегда одно и тоже. Скучно. Очень скучно.

- Ваш отец занимает высокий пост, - бесцеремонно встревает в разговор мужчина, на вид ему чуть за тридцать, но может быть и больше.

Я раздраженно перевожу взгляд на него и убираю руки в карманы, чувствуя россыпь небольших шариков на самом дне.

- Это значит, что после ритуала, вы станете одним из советников? - он напоминает мне о реальности, о которой я не хочу думать.

Я перебираю таблетки, и это простое действие меня успокаивает.

- Это значит, что я просто женюсь, - говорю я и вспышки сотен фотокамер ослепляют меня. Гул спорящих с друг другом папарацци, выясняющих, какой ракурс моего лица лучше, начинают действовать на нервы.

- Сенатор рад принять вас в свою семью?

Вопросы сыплются один за другим.

- Почему доктор Полк не дала никаких комментариев?

- Наверное, ваша мать считает, что устраивать вечеринку в день ее… - вмешивается корреспондентка и я напрягаюсь, - … в день ее гибели, это чересчур? – всё замирает, даже воздух. Я слышу, как он двигается вокруг меня, - Или семь лет это большой срок, чтобы забыть? – она провоцирует меня, теперь передо мной профессионал. Глаза смотрят прямо, без кокетства и флирта.

- Достаточный, чтобы смириться, - холодно отвечаю я, девушка насмешливо встречает мой убийственный взгляд.

Как же ей удалось меня одурачить?

- Но именно из-за пристрастия к «Пыли», ты был отправлен в реабилитационный центр? – я каменею, никто не знал о том, где я провел целый год. Для всех я путешествовал по Европе. Занимался дайвингом и загорал под куполом Австралии.

На самом деле, я пытался побороть панические атаки и чувство вины.

- Значит это правда? - я сам попался в свою ловушку.

Завтра мое перекошенное лицо будет красоваться на первых страницах. Возможно, меня пригласят на шоу Полонского, освещающего всякого рода дерьмовые ситуации.

- Не понимаю, о чем ты, - я прихожу в себя, мне даже удается говорить спокойно, - Не знаю, откуда вы берете все эти байки, но в них нет и доли правды. А теперь, если позволите, мне нужно отыскать свою невесту.

- Ты снял это? – задыхающимся голосом спрашивает оператора корреспондент, но я уже отхожу от журналистов, пусть готовят свой репортаж, мне всё равно.

Мои начищенные ботинки ступают по дорогому красному ковру не издавая ни единого звука. Незаметно, я кладу на язык еще один фиолетовый шарик, его сладковатый вкус заставляет меня сглатывать.

Мне нужно выпить. Срочно. И если я буду пить много и долго, может быть кошмары не вернутся. Возможно наркотик прогонит их и на этот раз.

Поклонившись, швейцар открывает мне дверь и я прохожу внутрь. От обилия красоты, собранной в одном месте, у меня начинается мигрень. Богато расшитые портьеры на окнах. Антиквариат, засунутый под стекло. Старинные произведения искусства, которыми нельзя пользоваться.

За всеми этими старыми вещами стоит банальный страх.

Страшно, когда не помнят. Страшно, когда начинают забывать. Теперь Стелле так же страшно. Я должен был быть сегодня с ней.

Трясу головой, прогоняя мысли о своей сестре и замечаю Эмму.

Она стоит в вестибюле, прямо возле лифта. Ее золотистые волосы волнами падают на спину. В длинном белоснежном платье с легкой переливающейся в свете хрустальных люстр, вуалью на плечах, Эмма напоминает мне снежную королеву.

Красивая и совершенная. Без изъян.

Мы составим идеальную пару лжецов.

Глава 11

Лилит

- Облава, - повторяет шепотом Данте, я слышу, как громко стучит его сердце.

В маленьком пространстве мы стоим слишком близко к друг другу. Здесь полумрак, с потолка свисает лампочка в форме небольшой звезды. Я не двигаюсь. Мои пальцы цепляются в сумку, словно это единственное, что может нас сейчас спасти.

- С чего ты взял?

Вместо ответа он разжимает пальцы и я таращусь на маленький черный квадратик, лежащий на его ладони.

- Что это? - интересуюсь я.

- То, что я должен был отдать, - губы Данте кривит виноватая улыбка и она пугает меня больше, чем его слова, – Чип.

- Чип?

- Микросхема.

Всё встает на свои места, становится кристально ясным.

- Я же тебе говорила, дела Сопротивления меня не интересуют, - я почти задыхаюсь от ярости, - Мне важно было достать таблетки, а вместо этого, ты втянул меня в ваши игры.

- Лилит…

- Как нам выбраться? – я не собираюсь выслушивать его оправдания.

Он тяжело вздыхает, и осторожно отодвигает меня к стене, слегка приоткрывает дверь.

- Пока не знаю.

Я выглядываю в щель, яркий свет бьет по глазам и я не сразу могу разглядеть группу сотрудников департамента. На их черной форме красуются всего две золотистые буквы «СК» и от страха у меня по коже пробегают мурашки, похожие на сотни насекомых.

- Следственный комитет департамента, - выдыхаю я, если они здесь, значит дело действительно чрезвычайное.

Я опять смотрю на чип.

- Что в нем такого важного?

- Он может взломать любую систему.

- И где ты его взял?

Данте молчит.

- Неважно, - у меня мурашки бегают по коже, я пытаюсь думать рационально, шанс добраться к выходу, почти равен нулю, - И что нам теперь делать?

- Мне велели ждать.

- Кто?

- Человек.

Данте не отвечает ни на один мой вопрос прямо и меня вдруг осеняет.

- Ты встречался с совершенным? - бледнея, шиплю я.

Его лицо становится невозмутимым.

- Да.

Ледяная злость наполняет меня, но я не позволяю ей выплеснуться наружу. Мне не следовало доверять человеку из Сопротивления. Пусть даже этот человек мой друг и бывший любовник. Я быстро осматриваю полки в поиске оружия. Но кроме несколько разных по форме бытовых роботов, здесь ничего нет. Я упорно продолжаю искать хоть что-то, что поможет мне отвлечь их внимание.

- Ты нашла «Пыль»?

Я сердито цыкаю на него.

Мы в опасности. Из-за него и его дел с Сопротивлением.

Я вновь подбегаю к двери.

Ди-джей выключает музыку и по ушам ударяет тишина.

- Черт! – бурчу я себе под нос, еще одно преимущество исчезает.

Я тихо закрываю дверь, приглушенный звук замка заставляет меня вздрогнуть. Я встречаюсь глазами с Данте. Он снимает перчатки и закатывает рукава своего пиджака. Все его запястья покрыты черными татуировками. В тусклом свете его лицо кажется мне бледным и печальным, но у меня нет времени думать об этом.

Я все еще злюсь на него.

Я быстро вытряхиваю из сумки содержимое. Помады. Тени. Духи. Всё это летит на пол. Я без зазрения совести роюсь в чужих вещах, и радуюсь, как ребенок, найденной пилочки для ногтей.

- Тебе надо идти, - Данте прикасается к моему плечу, отвлекая от размышлений, как использовать острый кончик титановой пилки, - За этой дверью длинный коридор, - я раздраженно поднимаю бровь, всё еще не понимаю, куда он клонит, но Данте не сводит с меня своего напряженного взгляда, - В самом конце повернешь налево и увидишь окно, прямо под ним утилизатор мусора…

- Что ты несешь?! – я не даю ему договорить, если он думает, что я оставлю его здесь, то он ошибается.

Его черные глаза смягчаются и Данте пальцами пытается разгладить складку на моем лбу. Его кожа шероховатая и теплая.

- Когда выберешься наружу, уходи сразу же, - он не обращает внимания на мои слова, - Меня не жди, - Данте насильно растягивает губы в ободряющей улыбке.

- Нет, - качаю головой, - Мы вместе что-нибудь придумаем.

- Нет времени. Я втянул тебя в это. И скоро они нас найдут, - его руки приобнимают меня за плечи и я чувствую, какие у него сильные пальцы, – Самара убьет меня, если с тобой что-то случится.

Я опять упрямо качаю головой.

- Спрячь его, - Данте протягивает мне чип, но я не спешу брать его, – Пожалуйста, - помявшись, я все-таки засовываю чип в карман вместе с пилкой для ногтей, - Я потяну время.

Он отстраняется от меня и делает шаг назад.

- Я не думал, что так все получится, и хочу, чтобы ты знала, это ради тебя.

О чем это он?

Данте достает пистолет. Тот самый, что должен был лежать в кармане его рюкзака далеко отсюда.

- Иди к двери, - у меня перехватывает дыхание, когда он направляет его на меня. Я несколько раз моргаю, усилием воли стараясь избавиться от наваждения, но кошмар никуда не исчезает, - Живо! - в его глазах мелькают злобные огоньки и я понимаю, он не шутит.

- Долбанный идиот, - я хочу, чтобы он знал, что я думаю о нем, но мой голос все равно дрожит, - Я украла сумку у совершенной.

- Она не станет заявлять из-за наркотика.

Я открываю дверь. Данте хватает меня за шиворот и прижимает дуло к виску. Я ощущаю холодный металл с силой впивающийся в мою кожу. Сотрудники департамента стоят всего в нескольких метрах от двери.

Их даже больше, чем я ожидала. Слишком много.

- Я думал, мозгов у вас побольше, – с наигранной веселостью обращается к ним Данте и они все, как один, оборачиваются к нам.

Я замечаю Джена и мое сердце уходит в пятки. Язык прилипает к сухому нёбу, и мешает нормально дышать. В его руках удостоверение и небольшой современный излучатель, способный убить одним выстрелом.

Вэй нигде не видно.

- Нажмешь на курок и моя заразная кровь будет повсюду, - предупреждает его Данте, но Джен не выглядит испуганным, наоборот, его лицо приобретает суровое выражение.

Глава 12

Макс

Я неподвижно лежу на асфальте и не могу встать. Перед глазами всё еще стоит лицо девушки.

С ней что-то было не так. Определенно не так.

И когда она всадила обычную пилочку в шею стражника, я понял, что именно.

Она отступница.

Измененная.

- С вами всё в порядке? – надо мной склоняется швейцар, его бледное лицо похоже на луну. Оно заполняет собой всё пространство.

Я поворачиваю голову и вижу мертвого стражника.

По крайней мере, теперь он не кричит.

Кто-то накрывает его своим пиджаком.

- Вызовете, наконец, врача! – истерично вскрикивает женский голос и тут же пропадает. Лицо швейцара тоже исчезает и я смотрю на плывущие по куполу искусственные тучи. Капли дождя падают мне на лицо.

Я чувствую, как боль разливается в голове, но знаю, причина не только в ушибе.

- Макс, ты в порядке? – тата опускается ко мне, не заботясь о своем шикарном платье. Я валяюсь в грязи и, наверняка, выгляжу отвратительно, - Макс? – она со страхом произносит мое имя и я хочу ответить, что всё хорошо, но язык словно примерз к нёбу.

Я пробую приподняться и замечаю рассыпанные вокруг фиолетовые шарики.

Твою мать.

Я встречаюсь с татой глазами.

- Всё будет хорошо, - она скрывает разочарование за улыбкой и начинает собирать их в ладонь. Ее ухоженные ногти шарят по мокрому асфальту. Капельки воды стекают по густым каштановым волосам.

И как только я думаю, что хуже уже быть не может, я слышу голос отца.

- Что произошло? – вопросы сыпятся из него, как из автомата, собравшаяся толпа зевак расступается перед ним, пропуская вперед. Тата успевает высыпать мою «грязную тайну» в свою сумочку, прежде, чем его фигура появляется передо мной, - Надеюсь это не ты? - отец убирает пиджак с трупа, - Кто-нибудь мне объяснит, какого черта здесь происходит? – он выпрямляется и убирает со лба влажные волосы.

- Отступники, - не скрывая ненависти отвечает стражник по рангу выше, чем остальные. На его черной форме нашиты несколько звезд.

«Капитан», - решаю я.

- Одна из них убила моего парня, - он нервно машет рукой, показывая на труп, - Думаю, она посчитала, что расправилась и с ним, - тата вздрагивает, услышав последние слова, – Наши камеры засняли гибридов.

Я поджимаю губы и сажусь.

- Ясно, - наверное, отец жалеет, что ей не удалось меня прикончить, - Это что, твоя кровь? – суровое выражение на его лице сменяется отвращением.

Я осторожно касаюсь макушки и чувствую что-то влажное и липкое.

- Я о нем позабочусь, - быстро произносит тата, поддерживая мою спину в прямом положении, - Мой беспилотник уже здесь.

- Будь добра, убери его отсюда. Не пускайте сюда дронов, - он больше не тратит на меня свое время, отдавая приказы, - Где тебя носит?! – орет отец в трубку и отходит прочь.

- Вставай сынок, - тата сгибается под тяжестью моего веса и осторожно ведет меня к сверкающему черному беспилотнику. Дверь автоматически открывается, она помогает мне забраться в салон и садится рядом, - Дай я посмотрю, - тата уверенно прижимает платок к моей голове, где не перестает сочиться кровь.

- Не самая удачная идея таким способом сбегать с вечера, - ворчит она, глядя на меня своими серыми глазами. Она выглядит уставшей, дождь смыл с ее лица всю косметику.

- Но ты не можешь отрицать, что это было эффектно, - я пытаюсь улыбнуться, но тата метает в меня суровый взгляд, - Напомни мне в следующий раз отрезать себе язык, - виновато говорю я.

Несколько минут мы сидим в полной тишине. Беспилотник плавно трогается с места и я слышу, как ровно работает мотор.

- Расскажи, что случилось, – нежные пальцы таты перебирают мои волосы и я расслабляюсь.

- Не знаю, - задумчиво отвечаю я, вспоминая горящие ненавистью глаза, – Измененная напала на меня, убегая от стражников, - я пожимаю плечами и это простое движение вызывает боль, – Меня отправят на карантин?

- Нет, - тата убирает платок, складывает его в несколько слоев и убирает в карман пальто, – Гибриды способны инфицировать наши клетки только через биологические жидкости: кровь, сперму…

- Понятно, дальше не продолжай, - кривлюсь я.

- Почему ты не сообщил мне о ритуале лично?

Я устало вздыхаю.

- Прости, - меня начинает мутить и я закрываю глаза, - Я сам узнал об этом не так давно, - откидываюсь на мягкое кресло, не заботясь, что на кремовой коже останутся следы моей крови.

- Что за средневековье. Перворожденные уже ничего не решают? - я удивленно приоткрываю один глаз, - Я против таких союзов.

- Ты поэтому спорила с отцом?

Тата подкрашивает губы, глядя в пудреницу.

- Не поэтому, - закончив, она кидает помаду в сумочку, - Поговорим об этом, когда тебя починят, - тата приказывает беспилотнику остановится.

Я осторожно выбираюсь из салона, головокружение усиливается и я хватаюсь за дверцу, пока тата не подбегает ко мне.

- Скоро всё пройдет, - я знаю, что она имеет в виду, но в ее голосе мне мерещится скрытый смысл.

Мы направляемся к приветливо светящимся окнам.

Медицинские пункты располагаются в каждом секторе. Небольшие здания оборудованы всем необходимым. Хорошая материально-техническая база, позволяет получить экстренную амбулаторную помощь прямо здесь. Это позволяет не тратить кредиты на беспилотники. Дежурный врач может добраться до происшествия пешком, захватив всё необходимое в чемоданчик.

Тата нажимает на звонок и к нам тут же спускается медсестра в сопровождении медбрата.

Я не привык к боли. Из-за того, что любую проблему можно уладить, приняв лекарство, я остро реагирую на слабость. Меня это раздражает. Медбрат заводит меня внутрь и помогает присесть на мягкую кушетку.

Белая мраморная плитка слепит глаза, так же, как и хирургические инструменты. Тату попросили подождать в приемном покое, угостив чашкой кофе и мне даже не с кем перекинуться парой слов.