Сердце проказы

Пролог

Рассказать вам грустную историю?
О том, как человек знатного происхождения влюбился в простую девушку, но не смог быть с ней?

Ох, нет. Вы не подумайте. Это не про меня.
Во-первых, я вовсе не считаю себя из простых.

Я — Аделин Леони Дюран.
Студентка Парижского университета Сорбонн. Престижного, между прочим.
Недавно сдала один из самых жестоких экзаменов на ПАСС*. Это не шутка — кто-то после него уходит на терапию, а я... ну, я просто выспалась.
С самооценкой у меня, как вы поняли, всё в порядке. Как и с моей жизнью.

Ну, по крайней мере, я так думала.

Понимаете, медицина для меня — это не просто цель. Это... всё. Это моя страсть, моя навязчивая идея, моя болезнь, если хотите.
Я мечтала спасать жизни.
Я стояла на пороге своей мечты — стать врачом. Настоящим. Живым. Первоклассным.

Всё шло просто потрясающе.

До одного момента.

* Примечание: PASS — один из двух основных путей поступления на медицинские специальности во Франции.

Глава 1

5:30 Обожаю утро.
Как истинный жаворонок, я всегда встаю на рассвете.

Рутина такая: стакан воды, запах свежезаваренного кофе, тост с яйцом Бенедикт. Завтрак должен быть насыщен белком — заявляю как будущий врач!
Как же мне нравится называть себя врачом. Доктор Аделин Леони Дюран. Эх. Звучит почти как титул.

Надеюсь, ты будешь гордиться мной...

Аделин берёт с комода рамку с фотографией.
На ней — девятилетняя, смеющаяся Аделин, держащая удочку рядом с отцом. Снимок сделан в самый жаркий день июля, на берегу реки Марна.

Фотография немного выцвела, уголки закруглились от времени, но для неё это была не просто память — это был якорь.
Она посмотрела на себя в прошлом, приподняла уголки губ — почти улыбка.
В её взгляде скользнуло что-то светлое, забытое, детское.

Из этого тёплого воспоминания её вырвал резкий звук СМС.

Поставив рамку обратно, она взяла телефон.

Лулу:

я влюблена! подробности только при личной встрече!

Аделин хмыкнула. Словно по команде — ещё одно сообщение:

Лулу:

лаадно, чувствую, ты уже вне себя от интриги. его зовут Жак, и он точно будущий муж и отец моих детей.

Аделин на мгновение застыла с телефоном в руках.

— Ну, конечно... — пробормотала она и закатила глаза, уже предчувствуя развязку.

— Мило — коротко отписалась Аделин.

Увидев, как Лулу начала набирать длинное сообщение, она положила телефон на стол и медленно поднесла чашку кофе ко рту.
Запах свежемолотой арабики наполнил грудь теплом, казался настоящим утренним блаженством.

Сигнал СМС.

Лулу:

а ты, я смотрю, не скупишься на эмоции.

Аделин фыркнула.

Лулу:

у Жака есть друг, который точно тебе понравится. он такой весь серьёзный и ответственный. такие как вы должны держаться вместе!

Аделин раздражённо закатила глаза и с усилием поставила чашку на блюдце.
— Господи, Лулу… — пробормотала она, уже предвкушая эту "судьбоносную встречу".

— У меня нет свободного времени, — напечатала Аделин и задержала палец над экраном.
Словно хотела, чтобы эти слова не просто прочитались, а врезались в Лулу в лоб — чётко, навсегда.

Ответ не заставил себя ждать.

Лулу:

Ну прекращай. Мои таро говорят, что ты не будешь старой девой.
Пара нарциссов-неудачников — это ещё не приговор. Нужно уметь давать шанс.

Аделин выдохнула сквозь смех и утомление.
Медленно положила телефон на столик своего узкого балкона, села рядом, подтянула ноги к груди.

Тишина парижского утра казалась слишком громкой. Она уткнулась лбом в колени и слабо пробормотала:

— Лулу... ну зачем ты так.

8:00. Большой амфитеатр.
Приветственное выступление декана факультета. Краткое вступление в курс. Структура ПАСС.

В аудитории медленно нарастало напряжение.
Лица студентов — сосредоточены, серьёзны, почти тревожны. И не зря: этот год — не учеба, а отбор.
Безжалостный. Из ста процентов студентов в конце останутся лишь пятнадцать. Остальные — вылетят.
Никаких поблажек. Только конкуренция. Только борьба.

Нервы у всех — как натянутые струны.
У всех, кроме Аделин.

Она блаженно ловила каждое слово, словно слушала прекрасную мелодию.
Как служитель церкви, внимающий проповеди самого Папы Римского.

Она была абсолютно в своей стезе.

Аделин не терпелось приступить к практике.
Её руки будто зудели от желания: открыть тетради, разобрать таблицы, нырнуть в схемы, перечёркивать, подчёркивать, вдыхать запах новой бумаги и медицинских терминов.

Анатомия. Гистология. Биохимия.
И её главная любовь — фармакология.

Ух… За справочниками по составам лекарственных средств Аделин провела, по меньшей мере, сто часов.

10:15. Обзор курса: биология клетки.
Глаза Аделин, сидящей в первом ряду, загорались всё ярче с каждой минутой.

Иногда это напоминало одержимость — наверняка так думали её коллеги-студенты, бросая косые взгляды.
Хм. Ну и пусть.
Какая разница, что они думают, когда впереди — самое вкусное. Практика.

12:00. Обеденный перерыв.
Аделин, похоже, решила, что в граните науки содержится вполне достаточно калорий. Вместо еды она направилась в университетскую библиотеку.

Набрав несколько свежайших и внушительно тяжёлых медицинских справочников, она притянула к себе взгляд одного из референт-библиотекарей.
(Примечание: референт-библиотекарь — это тот, кто помогает студентам и преподавателям находить нужные материалы.)

— Мадам, могу я вам помочь? — спросил молодой человек, подходя к ней и уже вытягивая руки вперёд, будто готовясь поймать её Пизанскую башню из книг.

— Ох, ничего, я справлюсь, спасибо, — произнесла Аделин с привычной уверенностью.

Но...
То ли от того, что мадам действительно не пообедала,
то ли слова юноши оказались слишком сногсшибательными,
но она всё же выронила книги.

И не просто выронила — а эффектно, драматично, с финальной нотой неловкости...
на первый этаж.
На голову девушки, которая как раз в этот момент шла с такой же башней из книг, как у Аделин.

— Бога ради, простите! — стремглав подбежала Аделин к девушке. — Я не представляю, как это произошло... — добавила она виноватым тоном. — Вы в порядке?

Она помогла девушке подняться и усадила её на ближайший стул.

— Голова не кружится? Не тошнит?

С выражением крайней сосредоточенности Аделин уже осматривала пострадавшую, не оставляя ей ни малейшего шанса вставить хоть слово.

Глава 2

5:02 Аделин резко распахнула глаза и подскочила со стула:

— Я не спала! — выкрикнула она так, что Лулу вздрогнула и едва не уронила бокал.

Но уже через секунду Аделин бессильно опустилась обратно, прижав ладонь ко лбу. Мгновенный всплеск энергии угас, словно его и не было. Лулу уставилась на неё в полусонном недоумении, но, не найдя в себе сил на комментарии, снова прикрыла глаза и отключилась, положив голову на стол.

Аделин осталась сидеть в тишине, всматриваясь в обрывки воспоминаний, будто пытаясь собрать из них цельную картину.

Окинув взглядом свою уютную, но слегка пострадавшую после ночного шабаша квартирку, Аделин тихо выдохнула. Подняв Лулу, она уложила подругу на диван и укрыла пледом. Та что-то пробормотала во сне и уткнулась носом в подушку.

Аделин же направилась в ванную. Несколько минут под прохладной водой — и сознание начало проясняться. Мир перестал плыть, и усталость отступила. Всё-таки жаворонок — это диагноз.

Вернувшись в комнату, она схватила первую попавшийся справочник из своей сумки. Нужно привести в порядок мозги. Лекарства, дозировки, формулы. Настоящее утешение для разумного ума.

Но, открыв справочник где-то с середины, Аделин нахмурилась. Это был точно не справочник по фармакологии.

— Что за… — прошептала она.

На глянцевой странице, вместо схем биохимических процессов, красовался портрет молодого мужчины в короне и с мечом. Ниже — старинная иллюстрация, изображающая королевский дворец и арабскую крепость. Глава называлась: «Белый рыцарь Иерусалима».

“Невозможно говорить о последних десятилетиях латинского Иерусалимского королевства, не упоминая фигуру Балдуина IV — юного короля, державшего меч власти, несмотря на проказу, медленно лишавшую его тела.
Восшедший на трон в возрасте всего 13 лет, он стал символом стойкости и трагической благородной судьбы. Его правление пришлось на один из самых нестабильных периодов, когда на горизонте уже поднималась фигура Салах ад-Дина.
Тем не менее, несмотря на физические страдания, Балдуин проявил редкое для своего возраста политическое чутьё. Его дипломатия, расчётливость и личная храбрость удерживали королевство от краха гораздо дольше, чем предсказывали современники.
Его прозвали не просто ‘прокажённым королём’, но ‘белым рыцарем Иерусалима’, чьё сердце пылало сильнее любого клинка’…”

— Проказа?.. — хмуро пробормотала Аделин, откладывая книгу на край стола.

— Так… проказа… — повторила она уже механически, потянулась к ближайшему справочнику и принялась лихорадочно листать страницы. — Буква «П», «П», ага, вот.

Пальцем провела по заголовку: Проказа (лепра, болезнь Хансена).
Бегло прошлась глазами по странице:

Лепра, также известная как болезнь Хансена, — хроническая инфекционная болезнь, вызываемая микобактерией Mycobacterium leprae. Возбудитель — M. leprae, медленно растущая кислотоустойчивая бактерия. Болезнь имеет крайне низкую контагиозность (меньше 5% вероятность). Симптомы: Обесцвеченные или покрасневшие пятна на коже с пониженной чувствительностью; Утолщение периферических нервов (чаще локтевого, большеберцового); Потеря чувствительности (температурной, болевой, тактильной); В поздних стадиях — деформации лица, кистей, стоп. Лечение: Стандартная терапия — многокомпонентная, длительная: Рифампицин, дапсон, клофазимин; Прогноз: При своевременном лечении — благоприятный. Позднее выявление ведёт к необратимым неврологическим и физическим повреждениям. Примечание: Лепра не наследуется, с 1981 года является успешно излечимой при соблюдении схем терапии.

Аделин грустно усмехнулась, проводя пальцем по строкам.
— Вот ведь неудача… — тихо сказала она. — Родись он на восемьсот лет позже — и всё было бы иначе. Пара курсов антибиотиков, и ни о каком "прокажённом короле" никто бы и не слышал.

Она закрыла книгу, глядя в пустоту перед собой.
— Бывает, болезнь не столько страшна, сколько безнадёжна… если ты родился не в то время.

Аделин медленно провела пальцами по краю страницы, затем закрыла книгу и на мгновение замерла. Взгляд сам собой скользнул к фотографии на комоде.

Отец.

Улыбка до ушей, тень от рыбацкой кепки, летнее солнце, пойманная рыба — простой, счастливый миг, запечатлённый навсегда.

Но сейчас перед её глазами вставало совсем другое лицо — бледное, осунувшееся, иссечённое морщинами боли.
Капельница, реанимация, гора таблеток.
Тишина.
И отчаяние, что заполняло всё пространство.
Не его — её.

08:00. Лекция по биохимии.

— Сегодня, дорогие студенты, мы разбираем одну из самых древних и стойких патогенов человечества — Микобактериум туберкулезис, — с расстановкой произнёс профессор, оглядывая аудиторию поверх очков.

Аделин сидела на первом ряду. Обычно — как натянутая струна, впитывающая каждое слово. Но не сегодня.
То ли отголоски вчерашнего вина, то ли самодовольное чувство, что она и сама могла бы сейчас читать эту лекцию — всё это сказывалось.

Она лениво водила ручкой по полям тетради, вырисовывая спираль, похожую на цепь ДНК, и лишь время от времени отрывалась, чтобы уловить очередную фразу.

— Некоторые микобактерии поражают не лёгкие, а кожу и даже периферические нервы, — продолжал профессор, делая ударение на последнем слове, будто намеренно выдергивая внимание тех, кто начал клевать носом.

Он выдержал паузу, окинул аудиторию испытующим взглядом.

— Ну, а теперь —Кто назовёт мне другие бактерии, способные вызывать хронические или скрытые инфекции?

В зале замерло, потом постепенно посыпались ответы:

— Хеликобактер, — неуверенно пробормотал кто-то с середины.
— Боррелия, — подала голос девушка у окна, явно зубрившая про болезнь Лайма.
— Трепонема… — хмыкнул парень на галёрке, и кто-то в ответ прыснул от смеха.

Профессор приподнял брови.

— Приятно видеть, что сифилис всё ещё вызывает энтузиазм. Еще варианты?