Сердце степи. Полёт над степью

1. Руан. Что мы натворили?

Ичим громко лаял снаружи. Лай разрывал голову на части. Руан повернулся, стараясь делать это медленно, и сел.

Ледяной ужас нахлынул на него. Всклокоченные волосы, выбившиеся из косы, колыхались над лицом, на полу перед толстым матрасом стоял стакан травяного отвара, и это был не его ковёр, не его матрас и не его шатёр.

Он был в шатре Аулун, но кошмарный сон, в котором он пришёл к ней и воспользовался тем, что она не может отказать хозяину, не мог быть правдой, не мог.

Голова неистово раскалывалась. Руан протянул руку, схватил стакан, в один глоток опрокинул содержимое в глотку и скривился, одновременно морщась от боли в голове. На полу у очага лежало что-то маленькое и светлое. Он взял с сундука аккуратно сложенные штаны и рубашку и медленно оделся, стараясь как можно меньше двигаться, подошёл поближе и подвинул предмет носком сапога.

Тесёмка от нижнего платья маленькой белой ядовитой змеёй впилась в его душу, отравляя надежду на то, что кошмарный сон был просто сном, и эта надежда увядала, умирала, рассыпалась осколками, раны от них кровоточили, а каждый вдох был обжигающим и тяжёлым.

Он вышел за дверь, пригнувшись, и вздрогнул от резкого белого света, резанувшего по глазам, раздражающего, разжигающего злую, грызущую боль.

Ермос шарахнулся от него. Руан сморщился. Прищур помогал от ноющей боли в висках, а может, это зелье Аулун начинало действовать.

Память обожгло. «Аулун, Аулун, Аулун»… Её гибкое тело под ним, молоко и мёд под его взглядом, бархат под его пальцами, тающий снег вокруг лесного родника, розовые осенние яблоки с нежной кожицей и рассыпчатой белой мякотью, и осенняя листва в его руках, охапкой, прижатая к груди, подмятая, покорная, влекущая.

- Кир Салке, тебе полить? - тихо осведомился Бун, медленно поворачиваясь к нему.

- Полей, - хрипло отозвался Руан, развязывая халат. - Давай-ка ледяной.

Тело опалило холодом. Руан стоял, тщательно вытирая светлую рыжеватую шерсть, и радовался мучительному холоду. За то, что он сделал, его мало убить. Это преступление не отмыть ничем. Почти четверть века назад он поклялся, что никогда не воспользуется теми, кто оказался зависим от него. Поклялся на крови, перед семью представителями туадэр, и вот он стоит, клятвопреступник, который воспользовался зависимой от него женщиной для удовлетворения грязной похоти.

- Кир, там Алай… Сходи к ней, - сказал негромко Айтелл. - Её бы утешить…

«Аулун думала, господин хотел её купить для… утешения. Лекарка понимает, что это бывает необходимо».

Руан застонал. Сколько слов он сказал ей про то, что человек не может принадлежать кому-то… Сколько красивых, бесполезных и бессмысленных слов!

Он открыл дверь и перешагнул резной порог большого шатра. Алай сгорбившись сидела на ковре и рыдала. Встревоженная Аулун сидела рядом и бросила лишь косой взгляд на Руана, но тот в ужасе застыл: багровые крупные пятна на её шее повергли его в пучину такого отчаяния, что он чуть не зарычал от бессильной ярости и злобы. Что он натворил?!

- Что случилось? - спросил он, прокашлявшись. - Алай!

- Он пришёл на рассвете весь в крови… - Алай была белее бумаги. - А потом пришли за ним… Сказали, он покалечил Тура и убил младшего брата…

Сердце остановилось, кровь отхлынула от лица. Руан стиснул челюсти, шагнул и положил руку на плечо Алай.

- Где он? Что он сказал?

- Его заперли… Он ничего не помнит. Руан… Руан!

Алай кинулась ему на шею. Руан стиснул её, гладил по голове, потом осторожно отпустил и встал.

- Мне нужно во дворец. Алай, я всё выясню и вернусь. Кто приходил за ним? И где Рикад?

- Не знаю… Я видела его вчера, когда отводила Сэгил к Камайе. Руан! - Алай рыдала так, что сердце сжималось от боли.

- Аулун, завари ей четыре ложки на стакан из мешочка, где написано «каприфоль». - Руан сжал виски руками, но пульсирующая боль не проходила. - Спасибо.

- Слушаюсь, господин. - Голос был тихим, он тихо раздирал душу. - Господину заварить ещё от похмелья?

- Нет.

Страданиями не искупить то, что он сделал, но это не должно остаться безнаказанным. Пусть болит. Пусть болит сильнее. Зря он выпил то, что она оставила.

Каждый шаг отзывался болью в голове. Он шёл, морщась, ёжась, проклиная того, кто посылал ему это горькое пойло накануне. Навстречу попадались такие же помятые хасэ и свеженькие, аккуратные служанки, и Руан, спохватившись, зашёл за угол и переплёл косу, убирая в неё выбившиеся наружу напоминания о его преступлении.

- Мне нужно поговорить с су-туусом. Я по поводу су-тууса Харана, - сказал он слуге у восточных ворот внутренней части.

- Ох… Господин слышал? Он брата убил…

Руан стоял, сморщившись, и ждал, пока су-туус Каваад медленно шёл к нему по свежевыпавшему снегу, который ветер ещё не успел вымести с улиц.

- Это не в моём ведении, - сказал Каваад, осторожно мотая головой. - Су-туус Харан подчинялся господину Аслэгу… Но господин Аслэг не выходил со вчерашнего вечера. Он вряд ли выйдет, похоже, он заболел. О. Вон и ещё одна лекарка к нему.

2. Руан. Женщина, готовая убивать

Со стороны недодворца к ограде бежал ещё один мужчина, очень встревоженный. Он отозвал слугу у ворот и о чём-то с ним переговаривался, потом повернулся к Руану и позвал за собой.

Следуя за ним, Руан оглядывался по сторонам. В этой части он ещё не бывал; слуга вёл его переходами, галереями и лестницами на второй этаж одного из больших строений, и у одной из дверей остановился, перебросившись парой фраз со стоящими возле неё людьми. Кто-то из слуг быстро охлопал Руана по бокам и штанинам, вынул нож из ножен у него на поясе и передал другому парню.

- Прошу, - сказал он, открывая дверь.

Комната за высоким резным порогом была просторной. У стены ярко горел очаг, бросая блики на резную тёмную мебель и серые стены, занавеси балдахина большой кровати, высокий письменный стол и умывальник, блестящий полированным серебром. Руан шагнул и напоролся взглядом на чёрную фигуру Аслэга, который стоял у очага.

- Доброе утро, господин Аслэг, - сказал Руан, кланяясь. - Тебе, как я вижу, доложили, что твой сотник и мой друг Харан…

- Кто за тобой стоит? - тихо и свирепо проговорил Аслэг, шагая к нему. - Я знаю, что ты не сам по себе. Говори, кто стоит за тобой?

- Я выражаю дружественные намерения крейта Камила и всего Арная, - сказал Руан, вглядываясь в странно осунувшееся за ночь лицо Аслэга. На пиру этот угрюмый был гораздо бодрее. - За мной никто не стоит.

- Ты подослал Ул-хасу женщину, которая годится в жёны крейту, просто чтобы выразить дружественные намерения? - Аслэг свирепо поднял бровь, его губы были поджаты. - Руан, ты держишь меня за полоумного?

- Ни в коем случае, господин Аслэг… Ни в коем случае! - До чего же он мрачный… как врэк, восставший из мёртвых и вылезший из склепа. - Для меня честь, что мой подарок так высоко оценили!

- Твой подарок? Женщина, готовая убивать? - скривился Аслэг. - А ну, подойди!

Руан в необъяснимом ужасе от выражения его лица сделал два шага вперёд. Аслэг резко отдёрнул занавеску балдахина.

Сердце оборвалось и летело вниз, вниз, в бескрайнюю бездну. Камайя лежала на кровати, белая, неподвижная, в клубах дыма своих серых волос, и Аслэг откинул покрывало, на миг ослепив Руана мелькнувшим видением белоснежной, в синеву, груди, под которой белели повязки с засохшими бурыми пятнами.

- Кам… - Сердце было разорвано, оно не могло биться, и горло сковало. - Ах ты… Ублюдок! Я убью тебя! - Руан кинулся, зверея, не видя ничего перед собой, но изящный отблеск прочертил воздух перед ним, и он замер, наткнувшись кадыком на остриё короткого клинка. - Ты…

- Ты считаешь, я убил её? Я не убивал.

- Но кто? Кто мог… Камайя…

Аслэг бесшумным, незаметным движением убрал клинок в ножны на поясе, стиснул челюсти и задёрнул занавеску.

- Значит, ты не подсылал никого убить её. Хорошо.

- Ты смеёшься, подонок? Она была дорога мне, как дочь, как сестра!

- Ты забываешься. - Аслэг вскинул руку в предостерегающем жесте, проходя мимо, шагая от стены к стене.

- Прошу про… Аслэг, она… Как?! Почему?

Аслэг резко махнул другой рукой в сторону столика, на котором лежала стрела с четырёхгранным наконечником. Руан сжал кулаки и зажмурился. В неё стреляли… Кто?!

- Кто?! - прохрипел он, впечатывая кулак в стену. - Кто?!

Ярость рвалась из его груди, он рычал, и серое покрывалось красным с его кулаков.

- Прекрати, - сказал Аслэг. Желваки на его скулах двигались, не замирая. - Утихни.

Руан стоял, опустив голову. Боль в руках была ничтожной по сравнению с другой, внутри. Аслэг резко глянул на него и отвёл глаза. На миг показалось, что он плачет, но лишь на миг.

- Ты будешь продолжать лгать мне? - хрипло спросил Аслэг, в очередной раз проходя мимо. - В этом нет смысла. Ты подослал её Ул-хасу, но по счастливой для тебя случайности она досталась мне. Она вынюхивала для тебя всё о моих делах. Ты будешь отрицать это?

Руан покачал головой, не поднимая глаз. Серый дым на белой подушке. Белое лицо под серым дымом.

- Я знаю, кто мог… - Тьма поглощала, засасывала. - Знаю, кто боялся её…

- Я тоже знаю, кто боялся её. И меня, и её.

- Его надо задержать. Я предупреждал его. - Перед глазами пегая поганая лысина Свайра мерзко блестела, как коричневое яйцо в гнезде, обложенное пухом и перьями. - Он не понимал её шуток… Трусливый кусок афедасте! - Руана начало трясти, и голова болела яростно, неуёмно. - Я сам его…

Аслэг хмыкнул и поднял брови. Он смотрел на Руана, поджав губы, внимательно, изучающе, продолжая ходить по комнате.

- Ты действительно ни при чём. Это всё усложняет и упрощает.

- О чём ты говоришь?

- Стреляли не в неё.

Руан с ужасом вглядывался в его черные запавшие глаза на бледном лице, пытаясь понять.

- Ты… Ты прикрылся Камайей? - глухо пробормотал он. - Ты… Ты даже хуже…

Металл сверкнул перед лицом. Руан задрал подбородок, отстраняясь от острого кончика, упирающегося в шею, заметил, что рука Аслэга дрожит, скосил глаза на сведённое яростью лицо и снова опустил взгляд.

3. Руан. Алое на белом

Аслэг отступил на шаг, снова убрал клинок, и руки дрожали сильнее. Он сцепил их за спиной и стоял, чёрный, мрачный, сжимая пальцы на чернёных серебряных наручах, поджав губы - но вдруг поднял голову, прислушался, бросился к кровати, снова отдёрнул занавеску и упал на колени, хватая руку Кам, её бледные пальцы.

Руан распахнул глаза, теряя вдох. Камайя немного повернула голову, не открывая глаз, а Аслэг целовал её руку, что-то шептал и гладил пальцы, касался лица, и чёрные волосы, слегка спутанные, колыхались над белой кожей.

Светлая рука обмякла. Аслэг бережно уложил её на постель, задержав в палльцах. Поднялся, не отрывая взгляда от Кам, и шагнул в комнату. Глаза были шальные, и тьма в них пылала.

Ошеломлённый Руан молча смотрел на кровать, на Камайю, на Аслэга, а тот ходил кругами по комнате, как чёрный зверь в клетке у теларского шэса Рамасэ, в его дворцовом зверинце - без остановки.

- Так она…

- Пока жива. Пока жива. Ей дали средство… Она не могла двигаться. Она задыхалась… Она не могла дышать. Я дышал за неё.

Руан сделал шаг и кинулся вперёд, к кровати, но наткнулся на выставленную руку Аслэга и отступил, сжимая кулаки. Аслэг вгляделся в него, отвёл глаза. Опустил руку.

Кам. Кам, девочка, бедная… Она лежала, холодная, белая, на белой постели, и ресницы изредка подрагивали, а губы побледнели. Руан упёрся лбом в край кровати, чтобы не видеть, и так же, как Аслэг незадолго до этого, гладил тонкую нежную руку своими волосатыми жёсткими пальцами, будто пытаясь перелить часть своей жизни в них, надеясь, не отпуская.

- Отрава? - Он встал, прогоняя слёзы из голоса, и расправил плечи.

Аслэг кивнул.

- Лекари сказали, стрела была отравлена.

- Господин, мы поймали его, - прозвучало из-за двери.

- Давай сюда.

- Господин, он грязный…

- Я сказал, сюда!

Послышался шум и топот, дверь открылась. Руан в ужасе наморщился: в комнату втолкнули Свайра, почти полностью обмотанного верёвками, с грязной тряпкой во рту, покрытого свежей и побуревшей кровью.

- Выйди.

- Господин, он ранил десятерых… Он раскидывал нас, как обезумевшая лошадь, - сказал один из парней, подтолкнув Свайра в спину. - У него шла пена изо рта… Господин, нужно оставить тут охрану. Он кричал проклятия и сломал руками стол…

Аслэг посмотрел на слугу так, что тот побледнел и вылетел за дверь, вслед за остальными, потом повернулся к Свайру. Кутарец еле стоял на ногах и тоже явно мучился от головной боли. Аслэг двумя пальцами брезгливо вытащил тряпку у него изо рта, бросил её на пол и обтёр руку об полотенце.

- Ты знаешь, что тебя ждёт за это? - спросил он Свайра. - Ты решил подставить весь свой народ? Ты безумен?

Свайр устало помотал головой.

- Я не посылал никого… Мы не хотим войны. Мне сообщили… Я сочувствую твоей потере, господин Аслэг.

- Я знаю, почему ты боялся меня. Почему ты так боялся мою наложницу?

Свайр стиснул зубы и стоял, задрав подбородок и глядя в сторону.

- Мой су-туус Тасыд знает, как разговорить кого угодно. - Аслэг смотрел в очаг. - Он знает тело. Очень хорошо знает. Я признаюсь тебе, господин Свайр. Его мастерство наводит ужас даже на меня. У него столько разных приспособлений… Он талантливый самоучка.

Кутарец молчал. Руан смотрел на верёвки, стягивавшие его тело.

В дверь постучали, и Аслэг выслушал, мрачнея, шёпот слуги. Тот исчез за дверью, и Руан готов был поклясться, что Аслэг едва удержался, чтобы не выругаться вслух и не пнуть что-то из мебели.

Паршиво. Паршиво. Кам лежала, не шевелясь, Свайр молчал, а Аслэг стоял, явно унимая ярость.

- Ладно. Отправляйся к Тасыду. Приятной беседы…

- Нет. - Руан шагнул вперёд, качая головой. - Нет. Не надо пыток. Я расскажу. Господин Аслэг, нам надо поговорить.

- Уведите! - крикнул Аслэг.

Свайр шагнул за порог, бросив отчаянный взгляд на Руана. Аслэг что-то скомандовал на дэхи. Парни, стоявшие снаружи, кивнули.

Дверь закрылась. Аслэг сел на кровать, поднял руку Камайи и осторожно гладил её, и глаза были чернее ночи.

- Что сказала Аулун? - Вопросов было много, и все были важными, но важнее этого - ни одного. - Рана опасная?

- Рана - нет. Рана заживёт быстро. Хотя и болезненная. Лекарь сказал, это сильный яд. Аулун подтвердила. Она почти полчаса не владела дыханием. Кавут сказал…

Аслэг закрыл глаза и дёрнулся, будто его ударили в грудь. Руан замер на вдохе.

- Говори. Ты хотел поговорить со мной. Говори.

- Арнай не хочет войны, господин Аслэг. Война изменит жизнь, спокойную и налаженную.

- Я не собираюсь воевать с Арнаем. Я не безумен. - Пальцы Аслэга сжали руку Кам. - Я собираюсь прекратить беспорядки в Озёрном Краю. Отряд, что был на севере, рассказал мне… За такое не прощают.

- Твоё вторжение туда может спровоцировать Фадо.

4. Руан. Клянусь

4. Руан. Клянусь

- Господин, лекарка принесла своё зелье, - сказал слуга из-за двери.

Аулун вошла, кланяясь, подняла глаза и вздрогнула, увидев Руана. Один встревоженный взгляд, заставивший терзаться в догадках о его значении, - и она снова опустила глаза, протягивая Аслэгу заварник с длинным тонким носиком.

- Госпоже нужно давать это с ложки, понемногу, постоянно. Госпожа не хрипела? Всё время дышала сама?

- Да. Да. Открывала глаза. Она шевелила пальцами.

- Это хорошо. - Аулун с облегчением улыбнулась; Аслэг всматривался в эту улыбку, и его плечи немного расслабились. - Если она открывает глаза и шевелится, это значит, что всё будет хорошо. Это укрепляющее и обезболивающее. - Она показала глазами на заварник. - Госпоже повезло, наконечник не остался в её теле, а лишь задел её. Жилы были пропитаны этой отравой. Если бы пришлось вынимать, отрава успела бы…

Она не смотрела на Руана, и отчаяние терзало его. Подонок, подонок! Аулун скромно сложила руки и поклонилась.

- Аулун должна идти. Госпожа Йерин неважно себя чувствует, а в лекарский дом принесли молодого воина... Ему нужна помощь… Его вчера сильно избили. - Она смотрела в пол, и Руан молча страдал. - Если Аулун понадобится, господин может найти её в доме у воинского двора… Дерре знает. Если вдруг госпоже станет худо - зовите… Но ей теперь должно стать лучше.

Она вышла. Руан смотрел, как Аслэг наполняет ложку настоем из заварника, приподнимает голову Кам и осторожно вливает зеленое зелье ей в рот, вытирает губы тонким носовым платком, как нежно опускает голову обратно на подушку. Очаг потрескивал. Аслэг вздохнул и устало провёл ладонями по лицу, снизу вверх, пригладил волосы и выдохнул. Он гладил Камайю по лицу и волосам, потом резко встал.

- Тебе очень повезло. - Он серьёзно смотрел на Руана, и тот увидел в чёрных глазах свои же мысли. - Мы связаны между собой моей женой. Я не могу вредить тебе.

- Аслэг…

Он развернулся и бросился к Камайе. Она лежала, моргая, и покорно выпила ещё ложку зелёного снадобья, морщась, прислушиваясь к его голосу.

- Я слышу тебя, - прошептала она. - Я слышу... твой голос. И вижу твоё... лицо.

- Ты не слышала меня?

Она закрыла глаза и еле заметно покачала головой.

- Всё погасло. Я... не могла вдохнуть. Не видела… Почти не слышала. Я думала... что умерла. Что…

Он прижал её руку к лицу. Руан смотрел на них искоса, неловкость терзала его.

- Ты со мной. Я рядом. Рядом. Аулун сказала, ты поправишься. Отдыхай.

- Ты… керме…

- Я не отдам никому твои керме. - Его голос срывался. - Никому. Отдыхай. Я буду тут.

Она закрыла глаза. Аслэг провёл пальцами по её щеке и встал.

- Ты ответишь на мой вопрос? - понизив голос, спросил он. - Чего так боится Свайр?

Руан оторвал взгляд от Камайи. Аслэг внимательно смотрел на него. Чёрт. Крайне неприятная ситуация…

- Садись. - Аслэг махнул рукой на кресло. - Нам нужно поговорить. Я сказал, что не заинтересован в войне с Арнаем. Тем более теперь, когда женился на вашей женщине. Почему ты упорно скрываешь от меня то, что напугало Свайра? То, что ты говорил ранее, наталкивает на мысль, что это нечто опасное… Какая-то сила, которую ты не хочешь открывать мне, но открыл Свайру. Ты, по-видимому, не доверяешь мне так же, как и я - тебе. Но таким образом мы никогда не договоримся.

- Знания - великая сила. В опасных руках они могут принести много вреда.

- И в этих же моих опасных руках находится женщина, которая тебе как дочь или сестра. - Аслэг слегка поднял бровь. - Осторожнее со словами… Я могу принять это за оскорбление.

- Прости, господин Аслэг. - Руан сел в кресло напротив него. - Не хотел оскорбить тебя. Я имел в виду, что ты можешь представлять опасность для соседей, потому что в твоих руках власть и за тобой идут люди. Без твоего присутствия даже в военном дворе начинается бардак. Стоило тебе не прийти, как…

Аслэг помрачнел.

- Да. Тех двух бандитов убили ночью. Мне доложили. Это произошло примерно тогда же, когда Камайя… - Он стиснул челюсти и оглянулся на кровать. - Кровная месть… Кто-то из родственников Ноол-хасэна решил поторопить наказание. Вчера было много пьяных.

Руан слегка сморщился.

- Если ты сомневаешься в моих намерениях относительно Фадо и это не даёт пыли в твоей душе улечься, то я могу уверить тебя - я не собираюсь с Вайшо нападать на Кутар или помогать Свайру воевать с соседями, - покачал головой Аслэг.

- Ты собираешь войско. Им могут пожелать воспользоваться другие.

- Мне безразлично, что пожелают другие. Вайшо предлагает мне помощь с Озёрным Краем. Я собираюсь посадить там своих людей, а он сказал, что обеспечит поддержку с севера, если вдруг начнутся бунты. У меня есть человек, Тагат. Я доверяю ему, но он сейчас как раз в Озёрном. Нууш! - ругнулся Аслэг. - Он должен был уже вернуться.

- Ты собираешься завоёвывать их?

- В этом нет нужды. В кровавых завоеваниях. Ты знаешь, как они раздроблены? Там, по сути, сотни маленьких отдельных владений, и нет единого правителя. Это известно всем. Там прекрасная земля, лес и пастбища. Лес оттуда не превращается в труху степными зимами, как тот, который мы возили с юга, из Земель Лесных Племён. Я не допущу бунтов. Мне не нужен выжженный край без мужчин. Я хочу объединить их под своей рукой, расширить Халедан на север и восток, торговать с севером Фадо без того, чтобы мои люди платили дань каждому мелкому самопровозглашённому правителю на пути через Озёрный. В чём ты видишь угрозу Арнаю?

5. Руан. Это дело такое

Камайя проснулась. Руан поправил ей подушку и усадил повыше. Аслэг положил в очаг ещё одно полено, потом сел на постель и растирал ладони Кам.

- Аслэг, тот, кто стрелял в тебя...

- Мы пока не знаем, кто это. - Камайя сжала его пальцы, и он вздохнул. - Стражник на вышке получил камнем по голове, видимо, из пращи. Он жив, но ничего не видел. Когда тебя ранили, ты потеряла сознание. Я крикнул лекаря, а ты вдруг перестала дышать. Я вспомнил, как лекарь в Фадо рассказывал мне о мальчике, который полез за цветами чиарэ в водных садах и упал в воду. Боялся, что если я перестану дышать за тебя, ты умрёшь.

- Меня будто похоронили заживо. Я не могла пошевелить даже пальцем… Ничего не видела и не слышала, только чувствовала твои губы и то, как ты дышишь за меня. Но кто…

- Мы найдём его, Кам. - Руан наполнил стакан водой и жадно выпил её. - Вчера много чего произошло… Много. Господин Аслэг, человек в подвале воинского двора… О котором тебе, наверное, уже доложили.

- Да. - Аслэг покосился на Кам. - Тот су-туус. Мне сказали, отец отдал распоряжение запереть его. Я пока не могу ничего с этим сделать. Я приказал, чтобы его не трогали… Пока. Без моего разбирательства.

- Что за человек? - подняла глаза Камайя. - Что-то ещё произошло?

- Не тревожься. Ничего такого. - Аслэг гладил её руки, успокаивая. - Выпей ещё пару глотков. Свайр с товарищем и слугами тоже под присмотром.

- Ты думаешь, это Свайр?

- Я пока ничего не знаю. Мы выясним это.

- Мы?

Аслэг молча повернул к ней левую ладонь. Камайя повернула голову к Руану, и её глаза расширились.

- Вы…

- Союзники. - Аслэг усмехнулся, и уголки губ Камайи дрогнули. - Твой… наставник обскакал тех, кто прибыл сюда раньше него.

Камайя закрыла глаза, улыбаясь, дыхание её было ровным.

- Мне нет смысла притворяться, что стрела попала в цель, - сказал Аслэг, когда Кам в очередной раз задремала. - Меня видели слуги во дворе. Я плохо соображал… В дыму мы могли бы поймать ту змею, которая так осмелела. Но я потерял разум, когда она… Под конец я уже не верил, и тут она начала дышать сама.

- Я сомневаюсь, что сам смог бы вообще что-то сделать при таких обстоятельствах, господин Аслэг. - Руан представил Кам, которая не может сделать вдох, и ему стало дурно. - Свайр действительно намекал, что твоё войско - угроза для Кутара, но я запретил ему действовать. Запугал.

- Этим твоим оружием? Неужели оно такое страшное?

- Присовокупил личные угрозы. Но что-то перевесило мои слова. Что?

- Может, он посчитал, что Камайя переметнулась на мою сторону? Она предлагала оскопить двух подонков, когда встречала меня вчера утром. Свайр чуть не свалился на ладонь Матери Даыл при этих словах.

Руан сидел, сосредоточенно покусывая щёку изнутри. Свайр мог испугаться этого. Он хотел устранить Аслэга, не дожидаясь, когда тот обретёт силу, но могли ли слова Кам так подействовать на кутарца? Хотя, если вспомнить, как он резво прискакал после её шутки про казнь Рика…

- Укана нет в шатрах Оладэ, - тихо доложил слуга. - Мы осторожно расспрашивали, хасум из Оладэ сказала, что его жена носит дитя… Мы не стали волновать её.

- Надо найти и выяснить, что случилось.

- Мы ищем. Ищем свидетелей. Господин Аслэг, это очень сложно. Все пьяные были.

Руан явственно услышал скрип зубов Аслэга. Слуга вышел. Аслэг сосредоточенно шагал по комнате, постукивая пальцем по большому камню в перстне.

- Господин Аслэг, слуги сказали мне, что у тебя с братом вышло недопонимание.

- Недопонимание? Мне поперёк горла его попытки поддеть Наду. Они с самого детства грызутся. Но когда он втянул в это мой гарем… Это переходит все границы. Я сказал, что лишу его доступа к делам войска, раз он предпочитает воевать в гареме, и буду внимательно следить за его действиями впредь. Твои слова о другом, я вижу. Нет. Он тяготится походной жизнью, ранними подъёмами, необходимостью терпеть тяготы пути… Мы оба числимся как эн-туусы, тысячники, но для него звание - лишь слова. Я оскорбил его, но не смертельно.

Руан вспомнил богатый халат и перстни Бакана и задумчиво прищурился. Любимчик Бутрыма получил красивый титул, который обязывал его жить так, как ему бы жить не хотелось.

- Это щелчок по носу?

- Для него - да. Он прекрасно знает, что воины не пойдут за ним, будь он хоть Ул-хасом, хоть Ул-туусом. Я собирался пойти к отцу и сказать, чтобы наши неполные тысячи объединили и передали мне. Это не вызовет возмущения людей. Вот лишение меня этого звания вызвало бы бунт. - Аслэг хмыкнул, задирая подбородок. - Это мои люди. К сожалению, я не могу навести порядок в воинском дворе, пока продолжаются эти попойки, но перечить отцу я не могу. В воинском дворе отсутствует всяческая дисциплина. Я хотел оставлять там своего человека, - ты знаешь, о ком я, - чтобы хоть как-то взять в руки сытых, обленившихся людей Бакана, что там сидят, но этот человек подвёл меня. И молодой туус Укан, что так хорошо показал себя в походе…

- Господин Аслэг, тот су-туус не мог сделать того, в чём его обвиняют.

- Да? А у меня другие сведения.