Серенада заблудшей души

Часть первая. Глава 1

«Незабываемое зрелище! Ты не пробовала представить себя со стороны? Поверь мне на слово: на это стоило бы посмотреть. Сгорбленная спина, движения как у Буратино, и бегающие глазки. Думаешь, это все? Если я начну перечислять, держись за стул  или что там у тебя под рукой, вернее, под… чтобы не упасть. Скажи мне спасибо за то, что решил пощадить твое самолюбие. Только из меркантильных соображений. Сегодня я пощадил тебя, а завтра кто-нибудь решит оставить  в покое меня..

Я, в принципе, так тебя и представлял. Ошибся лишь в одном. Я не думал, что ты такая симпатичная. Сколько мы с тобой общаемся? Полгода? Больше? По твоим высказываниям, а в особенности по тому, что ты затеяла, я рискнул предположить, что твои внешние данные колеблются между оценками  два с минусом и два с плюсом. По пятибалльной системе исчисления. Это тот случай, когда ошибиться приятно.

На мой взгляд, тебе не идут брюки. Что-нибудь поэкстравагантней. Высокие сапоги, короткая юбка, кожаная куртка, а-ля Терминаторша из третьей части…

Прости, забыл. У тебя другая миссия: быть незаметной. Скажу честно, тебя заметно. Даже слишком. Ты вообще заметная. Так что смирись, сыщик из тебя никакой.

Ума не приложу: как наш подопечный тебя не замечает? 

Mal`chik-s-pal`chik»

«Я долго не отвечала? Замучился ждать? Была не в себе, осознавала прочитанное.

Ты – гениальный человек. Я преклоняюсь перед тобой! Прости, не могу выразить своё восхищение, заглянув тебе в глаза. Раз уж мы перешли, правда, в одностороннем порядке, с виртуального общения на визуальное. Так недолго и до вербального докатиться…

Как ты меня вычислил? Сегодня буду немногословной: как тебе это удалось? Открой секрет! Я выбита из колеи! У меня нет слов! Я даже не представляю, что мне теперь делать… если даже ты, в мгновенье ока сумел меня вычислить, что же говорить о моих дальнейших планах? Ведь ты был в курсе всего.

Я раздавлена.

Zanoza»

«Ты мне льстишь. Полгода – это не мгновенье ока.

Скажу, скажу, не мучайся.

В одном из  своих посланий ты очень точно описала объект. В другом – упомянула место его работы. В третьем – рассказала о его личной жизни. Ты написала даже о том, какой институт он закончил. И в каком году. Сложив все вместе, я нашел его. А найдя его – я нашел тебя. Вот и все.

Похвали меня, это «вот и всё» – полгода подготовительной работы. Между прочим!

Тебе нечего бояться, Заноза. В твоем плане я нахожу много эмоций, и  никакого криминала. Надеюсь, что ты говорила мне не всё. На твоем месте, я бы именно усугубил его. Я о плане - ты догадалась? До криминального аспекта. Если принять во внимание то, как поступил с тобой этот человек, я бы, на твоем месте, оторвался бы по полной. Хочешь, предложу тебе свои услуги?

Всё равно запомни, сыщик из тебя никакой! То есть, абсолютно.

Хотя, как знать, может, стоило джинсовую куртку потрепать сильнее и добавить синяк под глазом?

Как ты думаешь, к чему я всё это говорю? Ты слишком заметна для роли… соглядатая, назовем это так. Я люблю это слово, его редко теперь используют. Или, может, тебе больше нравится соглядатка? Тоже у Даля, между прочим.  А вот еще: подлаз, подзорщик. Словом, выбирай любое.  Хотя, зачем тебе определения мужского рода? Мы пойдем дальше и дополним: подлазка? А? Идет?

Последний вопрос, тебе что, правда, так много лет?

Mal`chik-s-pal`chik»

«Наглец!

Zanoza»

***

Вязкая пустота затягивала как болото. Казалось, только брось туда неосторожное слово, и пойдут круги воспоминаний. Захлестнут, причинив нестерпимую боль.  Подчинят себе и заставят думать, заново оценивая то, что давно забыто и оценено.

То, что старательно выброшено из памяти.

Серафима тяжело вздохнула. Когда-нибудь наука дойдет до того, чтобы помогать человеку избавляться от неугодных воспоминаний. Выборочным путем: не хочешь вспоминать – не вспоминай. Какой смысл муссировать то, что нельзя изменить или исправить? Но как, скажите, объяснить себе прописную истину, когда все усилия не стоят и ломаного гроша, а твоя обычная жизнь не более чем тонкий лёд над скрытым в глубине омутом?

Видимость забвения. Старательные попытки избавиться от воспоминаний приводят к тому, что стоит только отвлечься - как они тут как тут. Картинка яркая и знакомая до болезненных мелочей. Нет бы хорошее вспоминалось так легко и ненавязчиво!

Иногда сидишь себе спокойненько, вот как сейчас. И настроение у тебя прекрасное, и улыбка легкая на лице. И перспективы на вечер тебя радуют.

И вдруг.

Сначала медленно исчезает с лица улыбка. Как будто в пантомиме за закрытой ладошкой – вот она была и нету. Потом пропадает блеск в глазах. И, наконец, опускаются плечи, лицо становится пустым и безжизненным.

Снова мерещится закрытое наглухо окно в загородном коттедже, том самом, расположенном почти в черте города Пскова. Том самом, где прошли - за редким исключением - целых три года.

Глава 2

- Да, девушки, - Серафима подняла голову и мечтательно уставилась в потолок, - тридцать лет, это вам не шутка. Юбилей.

- Правильно, - поддержала ее Анна, - я сама недавно четвертый десяток разменяла. Год назад.

- Не хочу слушать, - в подтверждение своих слов Ольга закрыла уши руками, - когда вы так говорите, мне жить не хочется!

- Молчи, девочка, - Серафима тяжело вздохнула. - Говорить будешь, когда доживешь до наших лет.

 Лариса фыркнула, едва не разлив бокал с шампанским.

- Да, дорогая моя, - Серафима не разделяла веселья, - тебе еще только  двадцать шесть, и у тебя вся жизнь впереди. Помню я в твои годы...

 Лариса демонстративно усмехнулась.

- И ничего смешного тут нет, - поддержала подругу Ольга, - посмотрите по сторонам.

 Они невольно оглянулись.

- Что вы на самом-то деле, - шикнула Ольга, - я же не в прямом смысле говорю. Кругом молодые, хорошенькие, а мы уже….

Ольга замолчала и откинулась на спинку стула, отчего эффектно выделилась выступающая часть тела. И гордая посадка, и кокетливый поворот головы, - всё, в противовес легкомысленным словам, говорило само за себя. А именно: что она еще очень и очень ничего. И что молодым и хорошеньким нечего и пытаться соревноваться с ней в нелегком искусстве самовыражения.

Народу в клубе прибавилось, хотя видно было не всех. Стойка бара разделяла зал пополам. С одной стороны, со стороны улицы, стену заменяли окна, переходящие в ряд дверей. Летом, когда стояла хорошая погода, ресторан имел продолжение в виде балкона, сплошь заставленного столиками. Сейчас там пустовало, и сквозь стеклянные двери  с улицы проникал свет фонарей.  На дворе стоял октябрь - в лучшем своем проявлении. Без дождей и с температурой воздуха плюс десять градусов. 

Серафима оторвала взгляд от бледного света уличных фонарей. В большом зале на кронштейнах, подвешенных к потолку, крепились маленькие прожекторы с разноцветными стеклами. Игру света отличала причудливость: молодой человек за соседним столом в синих лучах выглядел не лучшим образом. Чего нельзя было сказать о стройной девушке, его визави. Потому, что в блеске красного прожектора, она производила впечатление пышущей здоровьем деревенской матроны. В немом восторге задрав голову к потолку (интересно, какой ей достался цвет?), Серафима с удовлетворением кивнула головой. Солнечный желтый – не худший вариант.

- Не хочу смотреть, - Анна хлопнула ладонью по столу. – Как посмотрю на иных сорокалетних теток,  оторопь берет.

- Я покажу тебе иную сорокалетнюю, - сделав акцент на слове «иную», пообещала ей Серафима, - пусть тебя оторопь не берет.

 - Девчонки, - Лариса постучала пальцем по пустому бокалу, - хочу еще шампанского, хотя уже, наверное, мне хватит.

- Погоди, Лара, - интимно понизив голос, сказала Серафима, - скоро будет мужской стриптиз. Взбодришься.

- Правда? – оживилась Ольга. – Первый раз буду смотреть на мужской стриптиз. Заводит? А, Сима?

- А я знаю, что ли? У Анюты спроси, она у нас самая умная.

- Да, девочки, - загадочно протянула та, - я у вас самая умная. Это было в далеком, две тысячи третьем году, - тоном ветерана Великой Отечественной начала она. – Был неласковый зимний вечер,  моя знакомая заставила меня зайти в ресторан на чашку кофе. С шампанским. Или водкой. Сейчас точно не помню. Знакомая буквально силой втолкнула меня в дорогое ночное заведение. И пока я, тогда еще совсем девчонка, переминалась с ноги на ногу, заплатила за вход и заняла столик. Стесняясь своих стоптанных сапог, я села на стул, дав себе слово не смотреть на сцену…

- Если слово ты сдержала, рассказу конец? – не смогла промолчать Серафима. Но на нее зашикали, и она прикусила язык.

- Вы знаете, девочки, - мечтательно продолжала Анна, -  я человек в меру эмоциональный, воспитанный в нелегких условиях студенческой вседозволенности…

- О чем она? – не поняла Лариса. – Переведите.

- Говорит, мужиков у нее в молодости было до дури, - перевела Ольга.

Лариса прыснула, но аккуратно. Не разлив шампанское из бокала. Анна бросила на подруг уничтожающий взгляд.

- Давай дальше, Анюта, - трогательно взмолилась Ольга, - хочется сильных ощущений.

- Хочется? – взбодрилась Анна, уловив знакомое слово. – Их есть у меня. Так вот. Как только началась музыка…

И музыка действительно началась. Только на самом деле. Настоящая живая музыка, пусть и ограниченная использованием электрооргана и соло гитары, все равно вносила дополнительный, теплый фон в общую канву интимного рассказа. Кавер на вечный хит «Shape Of My Heart» Стинга даже Анну заставил прервать свои воспоминания и зачарованно посмотреть на музыкантов. Особенно на того,  с длинными черными волосами, падающими на лоб в такт мелодии. Анна так пристально разглядывала молодого человека, что ее пришлось окликнуть.

Два раза.

- Анюта! Я что, так и не услышу продолжения? – возмутилась Ольга. – Когда я не подготовленной начну смотреть на раздевающегося мужика, вам станет за меня стыдно…

- Молчи, неугомонная, - Анна перевела взгляд с молодого человека на подруг. – На чем я остановилась?

Глава 3

После двенадцати часов ночи, в субботу, автомобильный поток на проспекте, конечно, не мог соперничать с интенсивностью движения в час-пик. Например. Однако назвать дорогу пустынной, язык не поворачивался. На улице царило оживление, подогреваемое ожиданием выходного дня. Ближайший светофор, давно уставший от смены цветовой гаммы, размеренно мигал желтым.

Первой на коротком отрезке от одного светофора до другого стояла Ольга. По жребию, салфетка с цифрой «один» досталась ей. Высокая шатенка спортивного телосложения, в черных кожаных брюках, туфлях на низком каблуке и короткой куртке, Ольга упрямо хмурила брови. У нее оказалось преимущество, о котором три раза жалобным тоном заявила Анна: «Плакали мои денежки! У тебя, Оля, такая фора! Смешно надеяться, что выиграет кто-то другой!»

Теперь, стоя у обочины, Ольга испытывала двойственное чувство. С одной стороны ей было абсолютно наплевать на то, кто выиграет в дурацком споре. А с другой стороны, в силу понятных причин, проиграть она не хотела. Тем более при наличии вышеупомянутой форы.

Чтобы поддержать себя и убедить в близкой победе, она оглянулась на Анну, которая стояла метрах в десяти-пятнадцати от нее, по ходу автомобильного потока. Оглянулась, чтобы еще раз оценить внешние данные подруги и сделать вывод. Естественно, в свою пользу: она стоит первой, а значит победа почти у нее в кармане.

На три выигранные тысячи, Ольга решила купить… новую сумочку.  Да, безусловно, это то, что нужно. Никакого чувства, хотя бы отдаленно напоминающего чувство стыда она не испытывала. Было весело и волнительно, словно должно случиться что-то необычное. Быть может, чем черт не шутит, именно сегодня ей повезет, и она встретит его – единственного и неповторимого. Кто сказал, что такое невозможно, бывают же случаи? И потом, каждый год пятнадцатого октября они будут вместе отмечать этот день, и Ольга с присущим ей юмором расскажет в очередной раз веселую историю.

«Стою это я у обочины, и думаю только об одном: кой черт меня дернул пойти на поводу у девчонок»…

Отставив чуть в сторону длинную ногу в черных колготках, Анна в очередной раз поморщилась. Если рассматривать эти ноги с другой стороны, противоположной встречному потоку машин, можно без труда определить, какой ракурс являлся выигрышным. Сзади колготки образовывали сетчатое переплетение, сквозь которое волнующе проглядывало тело. Анна никак не могла для себя решить, стоило ли поворачиваться к предполагаемому выигрышу спиной, или для мужчин большее значение имеет  ее внешность?

Или им наплевать на лицо и на то, какого цвета у нее волосы (в данном случае – короткие рыжие), а волнуют их лишь «дырявые» колготки?

Непростая дилемма настолько захватила Анну, что она на миг забыла о том, что намерена выиграть любой ценой. Деньги ее не интересуют. По крайней мере, не такие. Анна не любила проигрывать. Она и не сомневалась в успехе. Если выигрышный вариант проскочит мимо Ольги, от нее-то он точно не уйдет! Просто сегодня она докажет себе, кто на свете всех…

И спокойно, с чувством выполненного долга, отправится домой, спать. Одна. Кроме того, неприятно подчеркивать это даже мысленно, но она, как самая старшая из присутствующих здесь дам, не может позволить себе проиграть. Пусть разница с Серафимой только на год, но этот год, что греха таить, открывает четвертый десяток, и от сего прискорбного открытия не спрятаться, не скрыться.  Девчонки лишний раз убедятся «ху из ху» в коллективе, а она – получит передышку еще на год.

Анна настолько  уверила себя в том, что победа у нее в руках, что не удивилась, когда рядом остановилась красная спортивная машина. Предварительно проигнорировав Ольгу.

Серафима вздохнула с облегчением, услышав скрип тормозов. Ей совсем не улыбалось торчать на обочине. Винные пары от свежего воздуха развеивались, поэтому она кляла себя за то, что согласилась. Из всех ролей, которые, так или иначе, приходилось примерять на себя, ее бесила именно такая роль.

Проститутки – может показаться, что это и есть однозначный ответ? Совсем даже нет. Или, скорее - не совсем нет. Бесило другое. То, что выбирают тебя, а не наоборот. Сколько сил…

Да что там сил! Десять лет жизни потрачено на то, чтобы расставить приоритеты в отношениях с мужчинами! И вдруг. Такое испытание для самолюбия! Серафима метнула полный ненависти взгляд в сторону ни в чем не повинных автомобилей. Едут тут мимо, рассматривают  – да ладно их всех, ее! Ведь в каждом из тех монстров, что проносятся мимо, прячется – в своем большинстве – мужчина.

Кто-то проедет и не обратит никакого внимания на девушек, стоящих вдоль дороги.

Кто-то смерит равнодушным взглядом.

А кто-то тоже смерит, но не равнодушным, а оценивающим.

«Постойте, что это у нас? А эта, пожалуй, ничего».

И стоило представить себе то, с каким видом звучит это «ничего», как Серафима мысленно заскрежетала зубами. А кто-то ведь пойдет еще дальше, и лениво процедит «совсем эти … достали».

Пить надо было меньше… или больше. Тогда либо природная скромность не позволила бы втянуть ее в дурно пахнущую авантюру, или наоборот, глубоко безразлично было, что подумают, скажут и даже сделают те, кто проезжает мимо. Но сейчас плюнуть и отойти в сторону – неизбежный скандал, устанешь оправдываться, отвечая на недовольные «дай повеселиться, Сима, не будь такой правильной, не ломай кайф».

Из четырех подруг, услышавших шум останавливающейся машины, большего удовольствия не испытал никто. Едва ли не вприпрыжку, Серафима направилась к подруге, даже не вспоминая о том, что придется расстаться с деньгами. За удовольствие приходится платить, а за сомнительное – втридорога. Всё кончилось – и, слава богу!

Глава 4

«Как ты думаешь, почему в Интернете так видна разница между дураками и умными? И не нужно далеко ходить: сделал ошибку в слове, не там поставил запятую (если вообще поставил), и всё. Говори хоть трижды заумные вещи – отношение к тебе соответствующее. Как к дураку.

Сбылась, наконец, мечта Ильича о всеобщей грамотности. И где? Не знаю как кому, но мне не улыбается тратить время и силы на человека, который двух слов связать не может. Это при визуальном контакте добавляется еще масса второстепенных впечатлений. Но только здесь, в сети, общение без примесей, и всё видно, как на ладони. Вот  где и встречают и провожают по одному и тому же. По великому и могучему. И никаких отвлекающих, как то: глазки, ножки, губки.

Только не надо мне тыкать в глаза порносайтами. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. И даже есть в этом определенный шик: ткнуть мордой в грязь собеседника, делающего пять ошибок в слове «сдаётся».

Mal`chik-s-pal`chik»

«Что это тебя потянуло на глобальные обобщения? Дураки, умные. Плохое настроение? Оставь. Ты - всегда такой жизнерадостный Мальчик, и вдруг. Порносайты, мордой в грязь… Многоточие означает глубину возникшей у меня мысли. Звучит она следующим образом:  а на самом ли деле ты мальчик? Черт возьми, не задумывалась об этом. А может, ты девочка тоже? Как я? Теперь, когда открылась неприглядная истина, и ты видел меня воочию, я растерялась. Было бы крайне неприятно осознать, что семь месяцев я изливала душу особе женского рода.

 Zanoza»

«Не беспокойся, я мальчик. Хотя, извини, сейчас посмотрю… Нет, я мальчик точно. А многоточие означает, что я действительно посмотрел.

Что, и для тебя общение с противоположным полом куда приятнее? Согласен. А наш-то подопечный не промах. Завел себе новую пассию. И это через два месяца после развода. Не рановато ли? Совсем, гад, не дал тебе отдохнуть. Ладно, молчу, молчу. Мне слова не давали.

Если бы я не был с тобой солидарен относительно того, что каждый должен получить по заслугам, сказал бы тебе: плюнь на него! И предложил бы встретиться на нейтральной территории. А что? Девка ты богатая, судя по всему. Твоя Мазда (машина, без жаргона) произвела на меня неизгладимое впечатление. Ты чудно смотришься за рулем... Не боишься, а вдруг наш парень тебя узнает? Особенно на финишной прямой «кто – кого»?

Mal`chik-s-pal`chik»

«Во-первых, по поводу подопечного, я тебе так скажу. Мы на днях столкнулись с ним лицом к лицу. Даже разговаривали. Он меня не узнал – я сильно изменилась за десять  лет.

А теперь, во-вторых. Нахал! Ты опять следил за мной! Плохой мальчик, плохой! Погрози себе пальчиком! Я рассержусь. Мы оказались в неравных условиях. Где справедливость? Опять сплошная дискриминация! Если в следующий раз ты не покажешь личико, я прекращу с тобой общаться. Вот как сказала, так и будет. Посмотришь.

Zanoza»

«Не боюсь. Ты еще не знаешь страшной тайны.

Mal`chik-s-pal`chik»

«Какой тайны? Не пугай меня.

Zanoza»

«Не пугайся. Узнаешь, в свое время.

Mal`chik-s-pal`chik»

«Ах, ты так? Так вот, мое слово нерушимо. Если в ближайшее время ты не выйдешь из подполья, я за себя не отвечаю. Мне совсем не нравится, что у тебя на руках все козыри, а у меня сраная шестерка! И не козырная, к тому же. Я не стану тебя пугать, потому что единственное, что я могу себе позволить: перестать с тобой общаться. Я отдаю себе отчет в том, что моя угроза звучит как слово «сам дурак» у пивного ларька, но ничего равнозначного противопоставить тебе не могу. Приходится делать страшную козу. Только учти, на сей раз за легкомысленными словами скрывается отвратительная правда: я прерву с тобой электронные отношения, и ты останешься в сети одиноким и беспомощным, и вечно будешь, проверяя почту, находить только «нет непрочитанных сообщений".

Таким образом, не дойдёт дело и до виртуальной "любви", о которой мы столько говорили.

Zanoza»

***

Высокий темноволосый мужчина привычно кивнул охраннику. На ходу застегивая короткую замшевую куртку, он распахнул дверь и вышел на улицу. Некоторое время мужчина постоял у обочины дороги, потом достал мобильный телефон, набрал чей-то номер, и стал разговаривать, время от времени размахивая левой рукой. Говорил он недолго, Заноза не успела соскучиться.

"Ишь, как разговорился, видно сложный разговор", - подумала Заноза, с удовольствием разглядывая, как темноволосый мужчина недовольно хмурит брови.

Вот он уставился в одну точку, не отрывая уха от мобильного телефона. Заноза недоуменно приподняла плечи: что за дурная привычка вести деловые переговоры в людном месте, чтобы слышали все вокруг? Возьми тогда сразу устрой стриптиз: всё интересней будет смотреть, а  то духовный стриптиз не так впечатляет. Ей вдруг показалось, что мужчина посмотрел прямо на нее, и она непроизвольно вздрогнула.

Заноза на мгновенье замерла, умом понимая насколько глупо теперь пытаться спрятаться – если он и не заметил ее до сих пор, то быстрое движение способен уловить. Но секунда прошла, и мужчина отвел взгляд в сторону. Потом он раздраженно что-то сказал мобильному собеседнику и убрал трубку в карман. 

Глава 5

- Я еще раз вам говорю, девушка, - пожилой грузный мужчина устало откинулся на спинку стула. – Я не хочу в Египет.

- Простите, пожалуйста, но мы с вами пересмотрели массу вариантов, - Серафима по-прежнему лучезарно улыбалась. Правда, делать это с каждой минутой становилось все труднее. После получасового общения со сложным клиентом, она с трудом удерживалась от искушения запустить в него чем-нибудь потяжелее. Даже это вряд ли бы помогло, но, по крайней мере, обеспечило бы ей пять минут тишины. В самом сложном случае.

- Я помню все, что мы пересмотрели. Это дорого. На дворе конец ноября, у вас должны быть грандиозные скидки.

По всей видимости, мужчину интересовала только одна скидка: в результате которой он поехал бы в пятизвездочный отель бесплатно.

- Все цены,  которые я вам называла с учетом скидок.

- Мне кажется, как вас там, Серафима, вы не заинтересованы в том, чтобы клиент был доволен! – слегка повысил голос мужчина. Полные щеки вздрагивали в такт словам. Несмотря на то, что в комнате было прохладно, его лицо покрылось испариной.

- За ту цену, что вас устраивает, я называла вам хороший пятизвездочный отель, и отзывы положительные.

- А я еще раз вам говорю, я не хочу ни в Египет, ни в Тунис….

Еще через десять минут перечисление увеличилось до пяти стран, а терпенья убавилось более чем наполовину.

- Я вижу вам больше нечего мне предложить, - опять он повторил набившие оскомину слова.  Правда, на сей раз они прозвучали как выстрел. Контрольный выстрел. Но со стула мужчина не встал, как она вправе была от него ожидать после утверждения, больше похожего на прощание. Иван Иванович Иванов – а именно так представился мужчина, когда вошел – продолжал сидеть, буравя ее обвиняющим взглядом и время от времени извлекая из многострадального стула вовсе неприличные звуки. Серафима даже не ожидала от надежного представителя мебели, приютившего не один десяток нетерпеливых седалищ такого пронзительного жалобного звука. Короче, в маленьком помещении с двумя столами и оргтехникой страдали все: и Серафима, и потный клиент, и мебель.  Или почти все, исключая молчаливо наблюдавшую за происходящим Оксану.

И Серафима решилась. Сейчас она скажет ему страшную фразу, которую произносила лишь в экстремальных ситуациях. Вот таких как эта. Нужно было решиться и главное, дождаться пока Оксана покинет кабинет. Еще минута, другая… О, видит бог, Серафима позволила себе шумный вздох, мы женщины умеем терпеть… если, конечно, нас не отрывать от этого занятия и дать сосредоточиться.

- А вот этот отель? – Иван Иванович  ткнул толстым коротким пальцем в красочный проспект.

Мысленно взвыв оттого, что цена за номер в отеле, однозначно не устроит клиента, Серафима беспомощно оглянулась на Оксану. Мысленный призыв к помощи та поняла так, как и должно  понять человеку, далекому от сострадания: все, что я могу, дорогая Симочка, это положить на твою могилку роскошный букет цветов. Оксана медленно поднялась, чуть расправив покатые плечи, и вышла из комнаты, демонстрируя походку уверенной в себе женщины.

Случилось. Вот оно.

- Здесь цена на порядок выше, - скороговоркой заговорила Серафима, мысленно подзадоривая несговорчивого мужчину.

- То есть, вам нечего мне предложить, - сказал он и тем самым оправдал ее надежды.

- Да, - твердо сказала она, - за эту цену мне нечего вам предложить.

Серафима увидела, как расширились его глаза. Он  замолчал. И в молчании родилась истина.

- Хорошо, я согласен на Тунис. Там, где вылет через три дня, в понедельник. Если отель действительно так хорош, как вы говорите.  

Клиент дозрел. Серафима молчала. Она устала так, словно отплясывала весь вечер какой-нибудь энергичный танец. Например, самбу. Именно самбу, потому что от румбы она бы так не устала.

- Ваш паспорт, будьте добры, - она протянула руку.

- А паспорта у меня нет, - развел руками мужчина, -  но осталось же целых три дня, вы же мне его сделаете…

Позже, стоя в коридоре у окна с зажженной сигаретой, Серафима постепенно успокаивалась. Вернее, успокоилась она сразу. Сразу после того, как за Иваном Ивановичем закрылась дверь. Закрылась так громко, от души, что понадобилось бы приложить еще совсем немного усилий, чтобы она вылетела из дверного косяка.

Быстро стемнело. Еще час назад светило солнце и вот уже зажглись фонари. Кружился снег. Стояло безветрие, и поэтому хлопья снега неторопливо опускались на крышу козырька у входа в агентство.

Девственная чистота первого снега наводила на неприятные размышления о том, что здесь холод, скоро зима, а где-нибудь на Канарских островах светит солнце, ходят загорелые люди. Воспоминание о жарком солнечном юге, чьим изначальным призванием было поднимать настроение, себя не оправдало. Словно воочию представший перед затуманенным взором знойный пляж, полный уставших от отдыха тел, оптимизма не добавил. 

Скорее, наоборот.

Вот возьмет, бросит все и уедет к морю!…

Развивать дальше эту мысль Серафима не стала. Заранее обозначенная, как фантастическая, идея не внесла разнообразия во внутренний мир. А расстроить – расстроила.

Сигарета обожгла пальцы, когда Серафима вспомнила, что все еще курит. Которая сигарета за месяц? Третья. И за каждой стоит своя история, которую назвать приятной язык не поворачивался. Но нет худа без добра: третья, а это значит, что такие неудачные моменты можно пересчитать по пальцам. В прошлый раз воспоминания о бывшем муже – загнем один палец. В этот раз довел клиент – второй…. Что было между этими случаями, Серафима так и не вспомнила. Хоть убей, легко вспоминалось, что сигарета третья, а вот на поверку неприятных историй оказалось две. Вот так. Доверяй, но проверяй.