Сестра огненной ведьмы

Пролог

- Гиззер, что это там?

Фьола придержала поводья, вглядываясь в темноту. Ночь застала их на лесной дороге, хотя старуха, которую они встретили по пути, уверяла, что до деревни недалеко. Обманула? Или, может быть, в сумерках они свернули не туда? Тропа и правда мало напоминала торную дорогу. Наверно, имело смысл спешиться и остановиться на ночлег, чтобы не заблудиться окончательно, но она вдруг заметила между деревьями какое-то мерцание.

- Посмотри, это не огонек? Может, там жилье? Или люди развели костер?

- Не знаю, - покачал головой муж. – На дом не похоже. А если костер, не думаю, что стоит ехать туда. Может, это разбойники или еще какие лихие люди. Лучше остаться здесь.

- Как скажешь, - тяжело вздохнув, Фьола соскочила с седла, прежде чем Гиззер успел помочь ей.

Долгая дорога утомила ее, да и чувствовала себя она в последние дни неважно. Несмотря на то, что ночь была теплой, ее знобило. Хотелось поскорее лечь и заснуть.

- Остановимся вон там, за деревьями, - Гиззер повел коней за поводья к укромной полянке. – Костер разводить не будем, и нас никто не заметит.

Полная луна поднялась высоко, ее света, стекающего с ясного неба сквозь ветви деревьев, хватило, чтобы он смог наломать лапника и накрыть его попоной.

- Ложись, Фьола, - поцеловав жену, Гиззер помог ей устроиться поудобнее. – Я расседлаю коней и покараулю.

Тяжелая дремота мешалась с тревогой. Фьола подумала, что им лучше было бы остановиться в городке у границы. Да, потеряли бы несколько часов, но зато не очутились бы ночью в лесу. Ее пугали странные звуки и этот свет вдалеке.

Они были женаты почти два года и впервые после свадьбы решили навестить родителей Фьолы, приехавшей в Гринорду, чтобы учиться в медицинской школе. В ее родном Эвиране у девушек не было возможности получить высшее образование. Именно там она и встретила Гиззера, сына одного из королевских лекарей. Они вместе учились, а после окончания школы поженились и стали работать в городской больнице. Единственное, чего не хватало для счастья, - это ребенка, но и Гиззер, и его отец уверяли, что беспокоиться пока рано. В этот раз женские дни запаздывали, но она уже боялась надеяться, потому что это случалось и раньше.

Наконец Фьола уснула, и сны к ней пришли такие же тревожные, как и мысли наяву. Что-то разбудило ее – словно подтолкнуло. Гиззер спал рядом, закутавшись в плащ, а за деревьями, там, где мерцал огонек, теперь вставало багровое зарево. В ноздри ударил резкий запах гари.

- Гиззер, это пожар! – ей не сразу удалось растолкать мужа. – Лес горит!

Наконец он вскочил, протирая глаза.

- Проклятье! И ветер теперь в нашу сторону. Лошади! Нет, только не это!

Расседланных лошадей привязывать не стали, полагая, что ночью те никуда не уйдут от хозяев, однако, испуганные надвигающейся стеной огня, они сочли за лучшее спастись бегством.

- Поторопись, - Гиззер схватил Фьолу за руку. – Он идет слишком быстро.

Если бы раньше ветер дул в их сторону, они сразу почуяли бы запах дыма и повернули обратно. Но теперь было слишком поздно: пламя догоняло их, с ревом пожирая сухую лесную подстилку, подлесок и вековые деревья.

- Быстрее, Фьола!

Она пыталась, но ноги подкашивались, а сзади уже дышало жаром, как из огромной печи. Струйки огня, похожие на юрких алых и желтых змей, бежали по траве вдоль дороги, с нависающих веток падали искры.

- Мы не успеем! – в отчаянье выкрикнула Фьола, видя, как пламя окружает их с двух сторон.

В этот момент огромное горящее дерево рухнуло на дорогу, перерезав им путь. Кольцо огня сжималось вокруг крохотного островка, где они вынуждены были остановиться. Нестерпимым жаром жгло кожу, дым ел глаза, раскаленный воздух палил горло. Надежд на спасение больше не было.

- Прощай, Фьола! – Гиззер в отчаянье обнял ее, и она зажмурилась, уткнувшись лицом ему в грудь.

Они ждали смерти, неминуемой и страшной, но что-то вдруг произошло. Жар, дым и гарь никуда не исчезли, но стало тихо: гул пламени и треск горящих деревьев умолк. Фьола осторожно открыла глаза и увидела сквозь слезы, как от застывшей стены огня отделился зыбкий сгусток, принявший очертания женской фигуры. Она то разделялась на ослепительные языки, то снова сливалась воедино, сияя и ослепляя.

- Я помогу вам, - это был не человеческий голос, а тот звук, с которым горит сухое дерево, но они отчетливо различали в нем слова. – Правда, это будет дорого стоить.

- Что может быть дороже жизни? – покачал головой Гиззер.

- Не торопись, - огненная незнакомка окуталась искрами – словно рассмеялась.

- Кто ты? – со страхом спросила Фьола.

- Хозяйка лесного огня. Нет, этот пожар – дело рук человеческих. Тех, кто бросил непотушенный костер. И я могла бы остановить его, но он нужен, чтобы обновить старый больной лес. На этом месте вырастет новый. А для вас я открою проход – если пообещаете выполнить мою просьбу.

- Но что мы можем сделать для тебя? – Гиззер с трудом проглотил слюну.

- Я заберу одну из ваших дочерей, и она станет моей помощницей.

- Но… у нас нет дочерей, - посреди жаркого пламени Фьоле стало так холодно, словно вышла на мороз голой.

Глава 1

Кристель

Почему-то я никогда не любила свой день рождения, выпавший на самое начало весны. Повсюду еще лежал снег и дули холодные ветры. Она спала под сугробами, как цветок снежника, хотя солнце уже поднималось высоко, а небо в разрывах серых туч сияло ослепительной лазурью.

Каждый раз мне становилось не по себе. Непонятная грусть накатывала ближе к вечеру, когда уже был съеден праздничный пирог, а гости расходились по домам. Вот и сегодня, в мой шестнадцатый день рождения, я стояла у окна, смотрела на голые деревья в саду, и вдруг стало так тоскливо, что на глаза навернулись слезы.

Рядом с моей комнатой на втором этаже была еще одна. В ней ночевали, приезжая в гости, бабушка с дедушкой, но обычно она стояла пустая. Иногда я заходила туда, садилась на кровать и представляла, что здесь могла бы жить моя сестра. Мы вот так же приходили бы друг к другу, разговаривали… Когда я была младше, очень надеялась, что у меня появится сестра или брат, но этого так и не случилось.

- Кристель? Что ты делаешь здесь, в темноте?

Мама стояла на пороге, кутаясь в теплую шаль. Свет лампы падал на ее лицо, и мне показалось, что она плакала: глаза покраснели, нос распух. Да и голос звучал как-то тускло.

Я и раньше замечала, что в мой день рождения родители тоже грустят. Однажды даже спросила, почему.

Ты взрослеешь, а мы стареем, ответил отец, глядя куда-то в сторону, а мама только вздохнула.

Я не поверила, но больше вопросов не задавала, потому что поняла: они не хотят об этом говорить.

Между нами никогда не было особо теплых, доверительных отношений. Нет, я любила их и знала, что они любят меня, но… как будто что-то стояло между нами, не позволяя открыть все лежавшее камнем на сердце. Однако сейчас словно что-то подтолкнуло меня.

- Я прихожу сюда, когда мне одиноко, мама. Мне часто бывает одиноко. А в день рождения – особенно. Я понимаю, вы не виноваты, но мне так хотелось иметь сестру. Я скучаю по ней – хотя ее никогда и не было.

- Крис…

Мама опустила руку с лампой, ее лицо, освещенное снизу, показалось каким-то чужим, незнакомым. Мне стало страшно – как будто вот-вот услышу что-то такое, после чего прежней жизни больше не будет.

- Пойдем, - она взяла меня за руку и вывела из комнаты. Мы спустились вниз по лестнице и вошли в гостиную, где отец читал, сидя в кресле у камина.

- Гиззер, мы должны все ей рассказать, - мамин голос звучал твердо и решительно.

- Ты уверена? – отец отложил книгу.

- Да. Она уже достаточно взрослая, чтобы знать.

Ей еще не исполнилось и сорока, но она выглядела сейчас пожилой женщиной, которую состарило тайное горе. Нет, тайным оно было для меня – не для отца. Это было их общее горе. Неужели у них был еще один ребенок, который умер? Но почему они скрывали это от меня?

- Присядь, Крис, - попросил отец, и я послушно опустилась на диван рядом с мамой. – Это случилось почти семнадцать лет назад. Мы поехали в Эвиран навестить твоих бабушку и дедушку, а когда возвращались, заблудились и наткнулись на лесной пожар. Спастись было невозможно, огонь отрезал все пути. Мы уже готовились к смерти, но появилась… появилось некое существо.

Он замолчал, словно перехватило дыхание, и рассказ продолжила мама:

- Хозяйка лесного огня – так она назвала себя. И сама была частью этого огня – вышла из него. Она сказала, что спасет нас, но за это мы должны отдать ей одну из дочерей.

- Одну из дочерей? – я даже привстала от изумления. – И вы согласились?

- Тогда я уже ждала вас, но не знала об этом. У нас не было выбора, Крис. То есть был, конечно. Умереть всем – или спастись самим и спасти одну из вас. Но поверь, не было ни единого дня, ни до вашего рождения, ни после, когда бы я не думала об этом и не тосковала о твоей сестре.

Я обняла ее крепко и почувствовала, что она дрожит.

- Как жаль, что я не знала об этом раньше, мама. И спасибо, что рассказали. Но что было дальше? Как она забрала… ее?

- Ведьма сказала, что вы должны родиться в первый день весны и что она придет за одной из вас, - отец встал, подошел к нам и обнял обеих. – И когда мы пообещали, что отдадим, огонь расступился, пропустив нас. Мы нашли своих коней, которые убежали, почуяв пожар, выбрались из леса и другой дорогой добрались до Неглиса. И все время до вашего рождения надеялись, что она не найдет нас. А потом вы появились на свет. Я сам принимал роды, отпустив в тот день прислугу: никто не должен был знать, что младенцев двое. Иначе как бы мы потом объяснили, куда делся второй? Первой родилась твоя сестра, затем ты. Но не прошло и часа, как появилась она…

- Снова вышла из огня, - всхлипнула мама. – Из камина. Я умоляла ее не забирать малышку, чтобы та хоть немного побыла со мной. Но ведьма была неумолима. Взяла ее на руки и исчезла так же, как и появилась. Но перед этим дала мне медальон и сказала, что ты должна носить его, не снимая.

- Мой медальон? – я невольно коснулась рукой шеи.

Золотой цветок на цепочке был со мной всегда, сколько я себя помнила. Мама строго-настрого запретила его снимать, даже во время купания.

Глава 2

Эстель

О том, что я родилась человеком, мать рассказала, когда мне исполнилось шестнадцать. То есть не мать, как выяснилось.

«Хранительницами лесного огня не рождаются, а становятся, - сказала она. – Мы смертны, но не производим на свет себе подобных».

«Как же можно забирать ребенка у родителей? – я знала, что люди плачут, когда им плохо, и, если бы могла, заплакала бы сейчас. – Неужели нельзя найти того, кто захочет взять это на себя добровольно?»

«Как ты это представляешь? – над пламенем взвился столб зеленых искр. - Чтобы человек сам захотел стать живым огнем, отказавшись от своей привычной жизни? И как его искать? Спрашивать каждого встречного? У твоих родителей осталась еще одна дочь, твоя сестра. И потом я ведь не отняла тебя у них, они сами согласились».

«Ты не оставила им выбора. Умереть – или отдать своего ребенка».

«Это и был выбор. Запомни, Эста, выбор есть всегда. Сделать что-то или не сделать. Жить или умереть. Легкого и приятного выбора не бывает, даже между приятными вещами. Какое бы решение ты ни приняла, рано или поздно придет мысль о том, что оно, возможно, было неверным».

«Скажи, а как зовут тебя? Ты никогда не говорила».

Мы с ней не разговаривали так, как это делают люди, но слышали мысли друг друга. У нас не было жилья, как у них, потому что мы находились везде – и нигде. Нашей пищей служили костры, разведенные людьми, и небесное пламя молний. Но мы могли принимать человеческий облик, с помощью магии сохраняя связь с тем телом, в котором были рождены.

«У меня нет имени, - ответила мать. Я все же думала о ней так, хоть и узнала правду. – Хранительница, которая была до меня, обходилась без него. А тебя я зову так, как назвали бы твои родители».

«Откуда ты знаешь это?»

«Нам многое доступно – в прошлом, настоящем и будущем. Я знала о том, что мужчина и женщина, случайно оказавшиеся на пути лесного пожара, должны стать родителями двойни, хотя они и сами еще об этом не догадывались. И о том, что они назвали бы дочерей Эстель и Кристель».

«Кристель… - повторила я. – Значит, так зовут мою сестру?»

«Да».

«Мне бы хотелось ее увидеть. И родителей тоже, но сестру почему-то больше».

«Я знала, что ты захочешь этого. Она носит… должна носить медальон, который я оставила, когда забрала тебя. Если ты окажешься рядом с ней, почувствуешь притяжение. Но для этого нужно живое тело – не огненное».

«Но как же?..» – замерла я. Неужели я смогу стать человеком по-настоящему?

«Нет, - матери были доступны все мои мысли. – Человеком ты стать не сможешь. Но зато можешь войти в это тело, - она указала на лисицу, которая всегда сопровождала нас в лесу. – Ее мать убило молнией, когда она давала жизнь потомству, один из щенков выжил. На ней печать небесного огня, родственного с огнем лесным. Смотри».

Лисицу окружил ореол пламени, но она восприняла это спокойно, словно так и должно быть.

«Я вижу ее глазами и чувствую все, что чувствует она. То, чего лишены мы – без тела».

«Но… ей не плохо от этого?» – испугалась я.

«Нисколько. Я управляю ее телом, ей это не мешает. Хочешь попробовать»?

Языки огня снова взметнулись рядом с лисой, а та равнодушно посмотрела на меня.

«Что нужно сделать?» – мне вдруг стало страшно.

«Просто представь, что ты в ней. Что ты – лиса».

Представить, что я лиса?! Мне легче было представить себя человеком, но от этого я не стала бы настоящей девушкой. Что ж, тогда хотя бы лисой, но в живом, чувствующем теле. Хотя бы узнать, каково это.

Неожиданно это оказалось просто. Только подумала – и уже смотрела на мир глазами лисицы. И выглядело все довольно странно. Красный цвет исчез, огонь стал каким-то желто-серым.

«Лисы не различают красное, - пояснила мать. – Зато хорошо видят в темноте».

Впрочем, потеря красного была ничтожной платой за то, что я вдруг получила. Будучи огнем, я не видела и не слышала, а каким-то образом знала, что происходит и что находится рядом. Не видела тот же красный цвет, а знала: передо мной цветок, он красный. Но в одно мгновение все изменилось, и это было… необыкновенно!

Я по-настоящему видела и слышала, и не только. Запахи! Целый волшебный мир запахов! Откуда-то мне было известно: так пахнет снег, так – хвоя, а вот так – дым от огня. Теплый ветерок ерошил и гладил мех, а лапам было мокро и холодно на сырой земле. Но самым чудесным оказалось именно ощущение собственного тела – того, что оно может двигаться, что-то чувствовать. Я высунула язык, облизала морду, пытаясь распробовать вкус кожи и шерсти.

«А как вернуться?» - мне понравилось быть лисой, но я не хотела оставаться ею надолго.

«Точно так же. Представить, что ты выходишь из нее и снова становишься огнем».

Но стоило мне сделать это, и я сразу стала скучать по новым ощущениям телесности.

Если так приятно быть лисой – то каково же быть человеком? И этого меня лишила та, которую я считала матерью?!

Глава 3

Кристель

Когда я очнулась, лисица словно с ума сошла. Прыгала, скулила, лизала мои руки и щеки, виляла хвостом, как собака. А еще… она плакала! По-настоящему, со слезами. Я и не знала, что лисы могут плакать.

- Ну что ты, глупенькая? – я гладила ее, мокрую, пахнущую псиной. Самую прекрасную лису на свете! – Не плачь! Иди сюда!

Она не испугалась, наоборот, с радостью позволила взять ее на руки и снова принялась вылизывать мне щеки.

- А что ж ты такая мокрая? – спросила я, хотя и сама была ничем не лучше. С платья и волос натекла лужа, и я дрожала, несмотря на припекающее солнце. – Ты тоже упала в воду?

Только тут я сообразила, что мы на другом берегу – на том, который ближе к дому. Вряд ли лисица перебиралась через обломки моста вслед за мной.

- Ты переплыла реку?

К моему огромному удивлению, лиса закивала головой, словно соглашалась.

- Ты отвечаешь мне? Ты понимаешь?

Она снова закивала, тихо поскуливая.

- А кто меня спас? Кто-то был здесь и увидел, что я тону?

Лисица затрясла головой так, что полетели брызги.

- Нет? Так это ты? Переплыла сюда и привела кого-то?

Я никак не могла поверить. Лиса спасла меня! Бросилась в воду, позвала на помощь. Не побоялась! И, наверно, была так убедительна, что кто-то пошел за ней. Какой-то мужчина. Странно, почему он уехал сразу же, как только я очнулась? Даже не спросил, все ли со мной в порядке. Я его не разглядела. Кажется, молодой. Ну точно не старый. Или просто не хотел благодарности? Не хотел, чтобы я чувствовала себя обязанной?

Лисица вдруг перестала скулить и облизывать меня. Она замерла, уставившись куда-то пониже моего подбородка, и вид у нее был донельзя испуганный. Невольно я коснулась рукой этого места – там, где висел на цепочке золотой цветок.

Медальона не было!

Неужели цепочка порвалась, когда я упала в воду? Не спаситель же мой забрал на память.

- Кажется, я потеряла медальон, - опустив лису на землю, я встала и чуть не упала снова: так сильно закружилась голова. – Наверно, утонул.

Она заскулила жалобно, переступая передними лапами.

Какая-то мысль, еще смутная, невнятная, крутилась у меня в голове – и вдруг словно молния ударила в землю прямо передо мной.

Это она!

Моя сестра!

Откуда пришла эта уверенность? Словно стекла с неба вместе с солнечными лучами. Необычная лисица, совсем не похожая на других. Она нашла меня, позвала на помощь. И ласкается, как домашняя собака. И явно знает что-то о медальоне.

- Это… ты? – спросила я тихо.

Встав на задние лапы, лиса уцепилась передними за мое платье и подняла голову, глядя мне в глаза. Я снова подхватила ее на руки, прижала к себе. Теперь уже плакали мы обе.

Если бы не пропавший медальон, может быть, мы смогли бы как-то поговорить?

Но на мой вопрос лиса покачала головой.

- Ты пойдешь со мной? Будешь жить с нами? Нет? – я огорчилась, когда она печально вздохнула. – Не хочешь? Или не можешь? Ну да, конечно, ты должна вернуться к своей хозяйке, в лес. Но как? Снова поплывешь? Или побежишь к другому мосту? Там тебя кто-нибудь увидит и наверняка захочет поймать.

Лиса завертелась у меня на руках, и я отпустила ее. И что-то вдруг произошло.

По ее спине побежали язычки пламени, которые становились все больше, а потом отделились от нее. Лиса недовольно заворчала, отпрыгнула от меня, сердито ощерившись, а огонь, повисший в воздухе, принял очертания человеческой фигуры – женской.

Это и правда была она – моя сестра, подручная огненной ведьмы!

- Если б ты знала, как я по тебе скучаю, - сказала я. – Поговори со мной. Ведь ты же можешь? Та, которая забрала тебя, говорила с нашими родителями.

Но она, как и лиса, лишь покачала головой и коснулась рукой своей груди – там, где я носила золотой цветок.

- Медальон? – по спине пробежала ледяная дрожь. – Если бы он остался у меня, мы могли бы разговаривать?

Она не кивнула и не покачала головой, только золотые искры взметнулись над языками пламени, потянувшимися к высокому дереву рядом с мостом. Его ствол у самого корня словно опоясало огненной петлей. Глаза заслезились от едкого дыма, запершило в горле. Дерево рухнуло, как подкошенное, прямо на мост. Одна из опор обрушилась под его тяжестью, но вершина легла на оставшиеся доски. Пламя свернулось, пробежало язычками по спине лисы и исчезло, а та снова подошла ко мне и потерлась о ноги.

Вот оно что!

Огненная сущность входит в лисье тело и так может находиться рядом со мной. Хоть она и не вредит лисе, но, возможно, была бы опасна для меня: я чувствовала исходящий от нее жар.

Я присела перед ней на корточки, она лизнула меня в щеку и побежала к дереву. Ловко вскочила на ствол и пошла над водой, осторожно переступая лапами.

- Подожди, - опомнилась я, и лиса остановилась. – Мы увидимся еще? Приходи завтра в это же время к мосту. Я скажу родителям, что хочу снова навестить тетю, она болеет. Поеду верхом, через другой мост. И потом сюда. С той стороны. Придешь?

Глава 4

Эстель

«Что с тобой, Эста? – спросила мать, когда я вернулась из леса. – Ты чем-то встревожена?»

Мне не хотелось рассказывать ей о встрече с сестрой, но скрыть все равно не получилось бы, ведь она знала мои мысли.

«Я ее встретила. Кристель. Она шла через лес, и я что-то почувствовала. Но решила не подходить. Ведь мы даже поговорить не смогли бы. Я хотела ее увидеть – и вот увидела».

«И это все?» - не поверила мать.

«Нет. Река снесла мост. Кристель пыталась перебраться по бревнам и упала в воду. Я привела людей на помощь, ее спасли».

«Это было очень неосторожно, Эста! – синие языки пламени взметнулись выше деревьев: это был верный знак, что она сердится. – Ты могла погибнуть».

«И она тоже. Нет, она наверняка погибла бы. Ничего плохого не случилось. Я подбежала к двум всадникам, и один из них понял, что я куда-то зову. И пошел за мной».

Я не стала говорить о том, что один из юношей едва не убил меня. Это было непросто, но мне удавалось перепрыгивать с одной мысли на другую, как только ненужная приходила в голову.

«И что было дальше?»

«Тот человек уехал, когда Кристель очнулась. А я осталась. И она поняла, кто я. Задавала вопросы, но я могла только кивать или качать головой в ответ. И мы договорились, что завтра встретимся там же, у реки. Вот только… она потеряла медальон. Когда упала в воду. Наверно, порвалась цепочка».

Огонь распластался по земле, сырая трава зашипела, ощетинилась едким дымом. Мать молчала.

«Теперь это уже не страшно, - ответила она наконец. – Ведь вы увиделись и договорились о новой встрече».

Пламя снова взвилось вверх, сворачиваясь тугим жгутом, а потом нырнуло под корни деревьев: мать отправилась по своим делам. Я осталась на поляне рядом с лисой, которая старательно вылизывала еще не просохшую шерсть. Вот такой меня увидела сестра. А потом огненным сгустком, похожим на женскую фигуру. Зато теперь я знала, какой была бы, если бы мать не забрала меня у родителей. Точно такой же, как она: высокой, стройной, с длинными темно-рыжими волосами.

Почему-то вдруг вспомнились братья-близнецы. Они тоже были похожи, как две капли воды, но… Один из них чуть не убил лисицу, даже не на охоте, а просто так, только потому, что она попалась на глаза. А другой поспешил за мной, сообразив: лиса куда-то его зовет. Спас Кристель, дождался, когда та очнется. Странно только, что сразу после этого уехал. Но, наверно, они с братом торопились куда-то, если поехали короткой дорогой через лес. Да еще и мост оказался разрушенным, им пришлось возвращаться, чтобы вернуться на главную.

Два брата, близнецы – а какие разные. Хотя выросли в одной семье, и воспитывали их одинаково. Интересно, он понравился бы Кристель, если бы та успела его разглядеть? А если бы я была человеком? Может быть… Этот юноша показался мне очень приятным.

И о чем я только думаю?

Наверно, о том, что будь я человеком, могла бы влюбиться, выйти замуж, родить детей. Но этого со мной не случится. Когда-нибудь, когда я уже сама стану хранительницей лесного огня, придется искать того, кто отдаст свою дочь мне в помощницы. Лес не может жить без очищающего пламени. Но кто бы знал, как мне не хотелось этого делать. Не хотелось быть жестокой и причинять боль. Мать говорила, что мы не должны поддаваться жалости, как не знает жалости огонь, но… я не могла.

Но вдруг я чем-то могу помочь сестре? Знать бы только чем. Ведь мы же еще встретимся. И не раз. Я не сомневалась, что она тоже хочет этого. Вдруг мы научимся как-то разговаривать?

Я так ждала нашей следующей встречи, что не находила себе места. В отличие от людей, мы никогда не спали, зато могли мгновенно перемещаться на большие расстояния. Там, где проходили, оставались черные следы сгоревшей сухой травы, которые быстро зарастали новой зеленью. Да, мы могли спалить весь лес одним языком пламени, но никогда этого не делали, используя огонь молний и не потушенные людьми костры.

На следующий день я даже не смогла дождаться полудня. Еще утром подозвала лису, вошла в ее тело и направилась к реке. Огнем, конечно, получилось бы быстрее, но наша рыжая подруга нужна была мне, чтобы быть рядом с Кристель. Мне страшно понравилось, когда она погладила меня, взяла на руки. Нравилось лизать ее щеки, нравился запах ее кожи, волос, одежды.

Лисица бродила по берегу, высматривая в траве мышей, жуков, кузнечиков. Я ей не мешала – пусть охотится, но поглядывала в сторону дороги и прислушивалась, не донесет ли ветер стук копыт. Однако время шло, солнце перевалило за полдень и начало клониться к закату, а Кристель так и не появилась. Теперь уже я - не лиса! - скулила и ходила взад-вперед, сходя с ума от тоски и тревоги.

Начало смеркаться, и ждать уже не имело смысла, но я никак не могла заставить себя уйти.

«Эста?»

Голубые язычки пробежали по сухим веткам, собрались вместе, как вода в волну.

«Она не пришла. Наверно, не захотела».

Я легла, подобрав под себя лапы и накрыв морду хвостом.

«Или не смогла, - возразила мать. – Она ведь сама предложила встретиться снова, ведь так? Возможно, что-то задержало ее. Или кто-то».

Глава 5

Кристель

Лето выдалось жаркое, сухое, и мы виделись с Эстой каждый день. Похоже, родителей это начало беспокоить. Или, возможно, им было обидно, что я могу встречаться с ней – пусть даже в лисьем обличье, - а они нет?

- Что ты будешь делать, когда осенью пойдут дожди? – как-то спросила мама. – А зимой, когда дорогу в лесу занесет?

- Не знаю, - вздохнула я. – Что-нибудь придумаем. Я же не могу забрать Эсту к нам, ведьма ее не отпустит.

Родители огорчались еще и из-за того, что, окончив школу, я не захотела учиться дальше. Они рассчитывали, что я пойду по их стопам, но медицина меня не слишком интересовала, а других возможностей для девушек в Гринорде не было. Впрочем, и жизнь при дворе меня тоже не привлекала.

После смерти деда отец занял его место среди придворных лекарей, а весной возглавил их, став личным лекарем короля Брайана и королевы Даны. Эта должность открыла ему дверь в высшее сословие, а заодно и нам с мамой. Если бы освободилось место среди придворных дам королевы или принцессы, я могла бы на него претендовать, но… мне не хотелось. Страшно было представить себя среди дам, к кругу которых я не принадлежала по рождению. Даже несмотря на то, что сама королева родилась в незнатной семье.

Теперь отец проводил много времени во дворце, и мы с мамой видели его гораздо реже. Если бы мы захотели, он мог бы получить для нас комнаты там, но мама наотрез отказалась переезжать в этот, как она выразилась, муравейник. Ей хотелось быть хозяйкой в своем доме, и я ее очень даже понимала.

До конца лета оставалось еще полтора месяца, и я старалась не думать о том, что будет дальше. Просто приезжала каждый день к реке и проводила время с Эстой. О чем мы с ней только не говорили! То есть говорила, конечно, я, а она слушала и отвечала на мои вопросы – да или нет.

- Крис, в лесу слишком сухо, - беспокоилась мама. – Ты не знаешь, что такое лесной пожар. Я боюсь за тебя.

- Мама, - смеялась я, - ну разве мне может что-то угрожать рядом с будущей хозяйкой лесного огня?

Я спросила Эсту об этом, и она подтвердила: рядом с ней я вне опасности. Всего через несколько дней я смогла убедиться сама. Мы сидели на нашей невидимой с дороги полянке, и вдруг откуда-то потянуло дымом. Эста насторожилась, приподняв одну лапу и принюхиваясь.

- Это пожар? – испуганно спросила я.

Родители рассказывали, что в такую сушь не нужно даже костра или молнии, мох может вспыхнуть от случайной искры или от пучка солнечных лучей, собранного росой на листьях. А иногда сам собой загорается разогретый торф на болотах.

Эста кивнула, и тут же я сама увидела, как приближается по сухой траве огненная змейка, оставляющая за собой черно-дымный след. Над лисьей спиной поднялись уже знакомые мне голубые язычки, слившиеся в огненный всполох. Пламя отделилось от нее, разрастаясь, поднимаясь над вершинами деревьев, а потом пролилось на землю дождем золотых искр. Всего одно мгновение – и от будущего пожара остался только черный след, горько пахнущий дымом. Искры собрались, как рой сверкающих мошек, и слились в пламя, которое вернулось в лису.

- Ты можешь погасить любой пожар? – изумленно спросила я. – И зажечь его?

Эста кивнула дважды.

В тот вечер, возвращаясь домой, все еще под впечатлением от увиденного, я встретилась у ворот с отцом, который вот уже несколько дней оставался во дворце из-за недомогания принцессы Ютты, жены наследного принца Айнора.

- Принцессе лучше? – спросила я, обняв его. – Раз тебя отпустили домой?

- Да, она поправляется, - улыбнулся он. – И у меня новость для вас с матерью. Вы приглашены на осенний королевский бал.

- Но ведь до него еще больше месяца, - без особой радости пробормотала я.

- Да, но приглашения рассылают заранее.

- А… нам обязательно там быть?

- Обязательно, - отрезал отец, слегка раздосадованный: ему, разумеется, хотелось доставить нам удовольствие. – Вам понадобятся новые платья и все остальное. Боюсь, тебе придется пожертвовать несколькими встречами со своей сестрицей-лисицей, когда портной будет приходить для примерок.

Это еще сильнее настроило меня против бала, но тут уж я ничего не могла поделать. И Эста, когда узнала об этом, тоже огорчилась. Каждый день врозь был теперь для нас несчастьем. Мы словно наверстывали время, отнятое у нас недоброй волей огненной ведьмы.

- Хотела бы я знать, почему все так, - говорила я с досадой, сидя под деревом и гладя Эсту, положившую голову мне на колени. – Если уж твоей ведьме так нужна была помощница, и не просто какой-то человек, а ребенок, почему она не забрала малыша из приюта? У них нет родителей, вообще никого родных, никто не будет скучать по ним. Я понимаю, ты не знаешь, а если бы и знала, все равно не смогла бы мне сказать. Это так, мысли вслух.

Я никак не могла предупредить ее заранее, что не приду, поэтому мы договорились: Эста не ждет долго. Если в наше обычное время меня нет, значит, что-то помешало прийти. А потом, ближе к концу лета, и правда начались дожди, да такие сильные, словно с неба выливалась вся вода, которая скопилась за сухие месяцы. Я скучала, смотрела в окно на стену ливня и представляла, как лисица прячется в норе или под корнями деревьев. Но зато лесному огню меньше заботы, может и отдохнуть. А впереди была зима, и я уже заранее страдала оттого, что наши встречи с Эстой надолго прекратятся.

Глава 6

Эстель

У меня и раньше было немало вопросов, которые я не осмеливалась задать матери, но теперь, после встреч с Кристель, их стало намного больше. Некоторые из них не давали покоя и сестре. Например, почему мать не могла взять брошенного ребенка из приюта, зачем понадобился тот, у которого есть родители. Но еще большее недоумение вызывало у меня то, зачем мать оставила им медальон для Кристель и зачем рассказала мне о ней.

С его помощью вы сможете узнать друг друга, сказала она. Но теперь ей явно не нравились наши встречи.

Нет, тут определенно было что-то не так.

У меня хватало времени подумать об этом, когда из-за дождей мы с Кристель не могли встретиться. Или когда она не не приходила, занятая подготовкой к своему первому придворному балу. И если на дождь обижаться было глупо, то вторая причина сильно огорчала меня. Нет, я, конечно, не сердилась на сестру, но мне было очень грустно. Особенно когда она, вовсе не желая задеть или обидеть, спросила, не хотела бы я попасть во дворец.

Не хотела бы я?! Еще как хотела бы! Да что там дворец. Всего бы на денек стать самой обыкновенной девушкой, такой же, как Кристель. Хотя… после этого вернуться в обличье огненной лисы было бы еще труднее.

В день, на который был назначен бал, мы с лисой устроились в норе под корнями ели. Свернувшись клубком, я прикрыла морду хвостом и думала о том, встретится ли Кристель со своим спасителем, узнает ли он ее. Судя по богатой одежде и по тому, как держались оба брата, я могла предположить, что они относятся к высшему сословию, а значит, наверняка получили приглашения во дворец. Интересно, подойдет ли он к ней, расскажет ли о том, как вытащил ее из воды? А может, они понравятся друг другу?

Хоть я и не была человеком, но понимала, что в этом возрасте девушки влюбляются, потом выходят замуж, рожают детей. И если у Кристель появится жених, она уже не сможет уделять мне столько внимания. Хорошо, если мы будем видеться хотя бы изредка. Нет, я желала ей счастья, но… все равно мне было грустно.

«Ты сегодня не встречаешься с сестрой?»

Вздрогнув, я высунула нос из-под хвоста и выглянула из норы. Голубые язычки бежали по траве, сливаясь в высокое пламя.

«Нет. Она сегодня на балу в королевском дворце».

«Что ж… у каждого своя жизнь».

«Скажи, - не выдержала я, - зачем ты забрала меня у родителей? В городе есть приют, где живут дети, у которых никого нет. Ты могла взять кого-то из них, и никто не стал бы горевать».

«Если бы могла, так и сделала бы, - искры разлетелись во все стороны. – Но нет, Эста. Взрослая женщина или девушка должна сама изъявить желание стать хранительницей огня. За ребенка решение принимают родители. Невозможно просто так взять и унести его».

«Вот как, - я фыркнула сердито. – Ты вынудила моих родителей отдать меня – якобы добровольно. Признайся уже, ведь это ты устроила в лесу пожар?»

«Нет. Я же говорила, он начался из-за непотушенного костра. Но… ты права, Эста, я действительно вынудила твоих родителей отдать мне одну из вас. Им просто не повезло попасть в лес в ту ночь. Ветер дул в другую сторону. Но в моих силах заставить огонь пылать так сильно, что ветер переменится и погонит его туда, куда я захочу».

«Ты не оставила им выбора!»

«Ну почему же? – возразила мать. – Я уже говорила тебе: выбор есть всегда. Например, согласиться или умереть».

«Как жестоко!» – у меня потекли слезы. Лисой я хотя бы могла плакать.

«Жизнь вообще жестока, Эста. А мы, хранительницы, не знаем жалости».

«Я – знаю!»

«Увы, - согласилась она. – Ты слишком многое взяла от сестры. Близнецы – половина одного существа».

«Слишком многое взяла… - я подскочила, словно от укуса блохи. Догадка была как молния, ударившая в землю прямо перед носом. – Так вот для чего нужен был медальон! Вовсе не для того, чтобы мы с Кристель встретились».

«Ты не выжила бы без него, - пламя зашипело по-змеиному. – Человек не сразу становится огнем. Чтобы тело изменилось, ему нужна живая сила. У взрослого есть запас, у ребенка - нет».

«Так вот почему необходимо согласие родителей, - я чуть не взвыла от досады. – Чтобы через этот медальон ребенок получал силу от них. Но от сестры лучше, да?»

«Теперь ты знаешь, - пламя завилось вихрем и опало. – И что, стало легче?»

Не дождавшись моего ответа, мать исчезла, а я снова свернулась клубком и укрылась хвостом. Легче мне не стало – наоборот. И узнала я далеко не все.

Почему она рассказала мне о сестре? Почему научила входить в лисье тело и позволила нам с Кристель встретиться? Ведь сама сказала, что не знает жалости. А значит, не знает и любви. Выходит, эта встреча была для чего-то нужна.

Я вспомнила, как замолчала мать, узнав, что Кристель потеряла медальон. А потом сказала, что это неважно, ведь мы уже встретились. Теперь я понимала, что это тоже, скорее всего, было неправдой. И что правды я от нее не добьюсь.

Мои попытки сопоставить то, что я знала, и сделать выводы ни к чему не привели. Однако кое-что я все-таки смогла предположить.

Ей была необходима наша встреча, но это потеряло смысл, когда пропал медальон. И теперь мать как раз сердилась из-за того, что мы с Кристель видимся, хотя запретить мне этого не могла.

Глава 7

Кристель

Принц действительно не сводил с меня глаз. И я вынуждена была признать, что он довольно привлекателен: выше среднего роста, стройный, с воистину королевской осанкой. Темные волосы падали на лоб, длинные ресницы затеняли карие глаза. Высокие скулы, тонкий прямой нос, четко очерченные губы, твердый подбородок – похоже, он взял все самое лучшее от внешности своих родителей, которые по молодости, наверно, были очень красивы.

Я пыталась отвернуться, спрятаться за чьи-то спины, но его взгляд словно преследовал. И ладно бы еще это был восхищенный взгляд, но нет. Он смотрел так, будто думал о чем-то не слишком приятном. А когда начались танцы, вовсе встал и вышел.

Однако теперь на меня смотрел уже другой брат – похожий на него, как две капли воды. Я не отличила бы одного от другого, тем более и одеты они были одинаково, вот только этот взгляд оказался совсем иным: оценивающим, насмешливым, и я не знала, что неприятнее.

Меня приглашали танцевать, я улыбалась, благодарила за комплименты, поддерживала беседу о всяких пустяках, пытаясь не перепутать фигуры и не сбиться с ритма, но на душе было как-то… неуютно. Наверно, бал доставил бы мне гораздо больше радости, если бы не это странное внимание двух принцев.

Впрочем, они меня больше не донимали. Первого по-прежнему не было в зале, второй танцевал со всеми подряд, но чаще с высокой грустной блондинкой в розовом платье. Он что-то говорил ей на ухо, та пыталась улыбаться, но получалось плохо. Я заметила, что король с королевой поглядывают в их сторону и хмурятся.

Ближе к полуночи в зале стало тяжело дышать. Светильники чадили, источая запах перекаленного масла. Я то и дело вытирала платком испарину со лба, жалея, что не могу проделать то же самое со спиной под платьем. Разгоряченные вспотевшие дамы выглядели уже не так красиво, как в начале бала: локоны развились и повисли, краска, которой подводили глаза и губы, растеклась и размазалась. Хотя вряд ли кто-то обращал на это внимание.

Подойдя к отцу, беседовавшему с каким-то пожилым мужчиной, я тихо спросила, не можем ли мы уехать раньше.

- Нет, Крис, - он покачал головой. – Пока их величества в зале, уйти было бы крайне невежливо.

Но, судя по всему, король с королевой вовсе не собирались уходить. Король шел во главе танцевального шествия, держа на сгибе руки свою единственную дочь – малышку Маргиту. Второй парой следовала королева и щеголь в малиновом бархате. Там же я заметила и маму. Отец снова заговорил со своим собеседником, и я отошла, не зная, чем себя занять.

От двери, ведущей на галерею, тянуло приятной прохладой. Я разыскала на подоконнике оставленную там шаль, закуталась в нее и вышла. И тут же услышала голоса: двое мужчин разговаривали, стоя в тени. Я видела лишь их темные силуэты, чуть подсвеченные фонарями перед дворцом.

Надо было уйти, и я уже сделала шаг обратно к двери, но услышала обрывок разговора и замерла.

- Матушка заметила, что ты пялился на рыжую дочку лекаря, и ей это явно не понравилось. И Енне тоже. Она и так расстроена из-за вашей ссоры, а тут еще…

- Перестань, - перебил второй голос. – Я как-нибудь сам разберусь с Енной. А дочка лекаря… Это ее я вытащил из реки летом.

Что?! Принц? Меня спас принц? Не может быть! Хотя… он же сам сказал. Сложно представить, что это была какая-то другая рыжая девушка.

- Да ты что?! – я услышала изумленный свист. – Точно? Ты не ошибся?

- Нет. Я ее сразу узнал.

- И что?

- Да ничего, - с досадой ответил невидимый спаситель, и тут дверь за моей спиной скрипнула.

Не желая быть пойманной за подслушиванием, я шмыгнула в тень колонны. Мимо прошла та самая девушка в розовом, с которой танцевал один из братьев.

- Грайн, Феннор, вы здесь? – спросила она.

- Енна? – не слишком приветливо отозвался кто-то из них.

Очень хотелось послушать, но я побоялась, как бы меня не заметили. Воспользовавшись тем, что дверь осталась открытой, проскользнула обратно в зал, и мне тут же предложил руку какой-то юноша, разодетый в золото и серебро так, что слепило глаза.

- Скажите, нилл?..

- Терис, - подсказал он. – Сын нелла Вигдора Териса.

- Вы придворный?

- Еще нет, - Терис с сожалением покачал головой. – Но надеюсь со временем им стать. А вы, нилла?..

- Кристель. Мой отец королевский лекарь, но я тоже не при дворе. А вы уже бывали на таких балах?

- Да, два раза. Но вас я раньше не видел.

- Я впервые. Скажите, а вы знаете девушку в розовом по имени Енна?

- Енна? – переспросил Терис, наморщив лоб. – Если не ошибаюсь, это младшая дочь дворцового распорядителя Мая Даббера. Нет, мы не знакомы. А почему она вас интересует?

- У нее красивое платье, - ответила я первое, что пришло в голову. – Хотела узнать, нельзя ли обратиться к ее портному.

- Это вряд ли, - рассмеялся он. – Придворные портные не берут заказы со стороны. Хотя… если ваш отец королевский лекарь…

Тут музыка закончилась, и я вздохнула с облегчением. Все это время, пока мы танцевали, я следила краем глаза за дверью на галерею и заметила, как сначала в зал вернулся один брат, потом, через некоторое время, другой, а Енна так и осталась там.

Глава 8

Эстель

Я так погрузилась в ожидание, что даже не обратила внимания на сдвоенный конский шаг. Запах? Ветер дул от меня, относя его в сторону. Услышав голос Кристель, я бросилась ей навстречу и тут же словно споткнулась, когда увидела всадника на сером коне. Лисье тело отозвалось на мой испуг тоже по-лисьи: ощетинилось и зарычало.

Это был он! Феннор – тот, который едва не убил меня, метнув кинжал. Но что он делает здесь, да еще и рядом с ней? И почему у нее такой глупый вид?

Неужели они встретились на королевском балу и познакомились? Но почему с ним, а не с другим братом, который ее спас?

И хотя мне самой подобное было незнакомо, какое-то чутье подсказало: вот этот румянец Кристель и смущенный взгляд не просто так.

Неужели она влюбилась в этого негодяя?

- Эста, ну что ты? – Кристель спрыгнула на землю и, подобрав плащ, присела на корточки. – Не бойся. Это принц Грайн. Тот самый, которого ты привела летом, и он вытащил меня из воды. Неужели не помнишь?

Грайн?!

Нет, это точно тот, другой, я не могла ошибиться. Острый лисий нюх различал малейшие оттенки запахов. Грайн пах совсем иначе, я хорошо запомнила. Кроме того, в этом принце и сейчас чувствовалось что-то недоброе. Пусть я еще и не вошла в полную ведьминскую силу, но кое-что мне все же было открыто. Я и тогда удивилась, что близнецы могут быть такими разными, а теперь – еще сильнее.

Как сказать ей, что это не Грайн, а его брат? И что лучше бы ей держаться от него подальше?

Сестричка, милая, ну услышь меня, пойми!

- Кажется, я не слишком понравился вашей лисе, нилла Кристель, - принц противно усмехнулся. – Хотя летом она бросалась прямо под копыта и едва ли не зубами тащила на берег.

- Она просто испугалась, - вступилась за меня сестра. – Не ожидала увидеть кого-то еще.

- В таком случае, я, пожалуй, поеду. Не хочу мешать. Надеюсь, скоро увидимся.

Ох, нет, только не это! То есть пусть проваливает поскорее. И больше никогда не появляется.

Я мысленно застонала, увидев, как румянец снова залил щеки Кристель. А эта улыбка… Наверняка представила новую встречу с ним.

- Всего доброго, принц!

Я аж тявкнула от досады. Это прозвучало так, словно она хотела сказать совсем другое.

Ах, нет, принц, только не уходите, останьтесь со мной.

- Ну что ты, глупая? – укоризненно спросила Кристель, когда Феннор отъехал. – Иди ко мне скорее.

Если бы не он, я бросилась бы к ней, начала бы, как всегда, облизывать ее руки и щеки. Но сейчас… Ревность? Может быть, но лишь немного. Страх за нее – вот что захватило меня до кончика хвоста. Я не сомневалась, этот негодяй задумал что-то недоброе и намеренно обманул Кристель, выдав себя за брата.

Я подошла, села у ее ног, но она подхватила меня на руки, прижала к себе, уткнулась носом в макушку.

- Эста, ты боишься, что я забуду о тебе? Ни за что на свете! Я больше думаю о том, что скоро зима и мы не будем видеться. А может, твоя ведьма разрешит тебе до весны жить у нас? Ведь зимой в лесу не бывает пожаров. А потом ты вернулась бы к ней.

Зимой не бывает пожаров? Да, но тлеющие торфяники могли «засыпать» под снегом, дожидаясь весны. И наш с матерью огонь тоже дремал под опавшими листьями и сухой травой. Мы обходили с дозором лес, а потом снова прятались под сугробы. Может, я и не нужна была ей в этом время, но она ни за что не отпустила бы меня.

Я покачала головой, и Кристель печально вздохнула.

- Как жаль, Эста. Я буду очень сильно скучать по тебе. И ждать весны.

Ждать весны? Кто знает, доживу ли я до весны.

Из-за мерзкого принца ненадолго забылось то, о чем думала все это время. О медальоне, который давал мне жизненную силу сестры. Если бы я умела писать, возможно, смогла бы огнем выжечь буквы на стволе дерева.

Вместо потерянного медальона Кристель теперь носила на шее другое украшение – узорчатую звездочку на цепочке. Я дотянулась и коснулась ее лапой.

- Что, Эста? – удивилась Кристель. – Ты хочешь мне что-то сказать?

Подскочив к луже, края которой затянуло густой грязью, я попыталась лапой нарисовать цветок. Получилось вполне похоже.

- Цветок? – она наморщила лоб.

Я покачала головой.

- Подожди… медальон? Тот, который был у меня?

Я быстро закивала.

- И что?

Я упала на спину, закрыла глаза и вывалила из пасти язык, изображая падаль.

- Я не понимаю, Эста.

Меня охватило отчаяние. Ну как объяснить ей?

- Давай попробуем вместе, - Кристель коснулась моей спины. – Ведьма солгала, что он больше не нужен? Да? – я закивала. – Без него случится что-то плохое? Со мной? Нет? С тобой?

Я снова упала на спину, высунув язык.

- Ты умрешь? Да? Эста, этого не может быть! – ее глаза мгновенно налились слезами. – Но что же делать? Где искать? На берегу его не было, мы бы нашли. Значит, он в реке. Течение сильное, наверняка унесло. А если упал в омут, там точно не найти. Даже если бы я умела нырять. И чем-то поискать на дне тоже никак, ни одна палка не достанет.

Глава 9

Кристель

Я не могла понять, что происходит с Эстой. Почему она вдруг оскалилась и зарычала на Грайна? Я бы поняла, если бы это была обычная лиса. Но Эста? Неужели забыла? Она ведь сама привела его на помощь мне. И он тут же подтвердил это.

Никакие мои попытки успокоить ее не помогли, она продолжала фыркать и щетиниться, пока принц не уехал, сказав на прощанье, что надеется на новую встречу. Наверно, у меня был очень глупый вид, потому что я не смогла спрятать улыбку. И вряд ли Эсте это понравилось.

Неужели это ревность? Она боится, что я могу влюбиться и забыть о ней?

Глупая!

Я так и предположила, но неожиданно случилось то, что заставило отставить мысли о принце в сторону. А ведь у меня были сомнения, когда ведьма сказала, что пропажа медальона ничего не значит, если мы с сестрой уже встретились. Неужели Эста и правда умрет, если его не вернуть? Наверно, накатившее отчаяние придало мне сил и решимости.

Может быть, ведьма ожидала, что я дрогну и отступлю, но я стояла на своем. А когда схватила Эсту на руки и заявила: не отдам ее, лучше умрем вместе - что это было? Слепое безрассудство? Или уверенность в том, что она не станет убивать свою помощницу? Но чего я точно не ожидала, так это того, что ведьма легко согласится: забирай, не буду мешать. Все равно ничего не получится.

И ведь я почти поверила – если бы не Эста, которая вцепилась зубами в мое платье и потащила к мосту.

Нет, думала я, когда мы благополучно выбрались из леса и подъезжали к городу, тут что-то не так. Либо ведьма постарается вернуть свою подручную, либо… что-то другое. Ну не могла она вот так отпустить Эсту, даже зная, что та скоро умрет.

Мы уже подъехали к городской стене, она притихла, о чем-то задумавшись. Я поглаживала ее по спине и тоже молчала. На улицах люди останавливались, смотрели на лису и сопровождали нас удивленными возгласами. Наконец мы добрались до дома. Собаки во дворе зашлись в злобном лае, и я пронесли Эсту мимо них на руках.

- Крис, ты уже верну?.. – мама вышла встретить меня и запнулась, не договорив.

- Мама, это Эста, - я еще крепче прижала ее к себе. – Ты ведь не будешь возражать, если она будет жить с нами? Она… больна, и я забрала ее у ведьмы.

- Больна? – испуганно переспросила мама. – Что с ней?

- Медальон, который я носила. Он давал ей силы. Теперь его нет, и… - я не смогла договорить: горло словно стиснуло клещами.

- Конечно, она будет жить с нами, - мамины глаза налились слезами. – Надо только держать собак на привязи. Можно?

Она подошла ближе, осторожно провела по спине Эсты, и та лизнула ее руку. Мама взяла ее у меня – как берут ребенка.

- Она ведь понимает, да? Что говорят?

- Да, - кивнула я. – Все понимает. Просто ответить не может.

- Извини, Крис, можно я побуду с ней? Вдвоем? А ты пока приготовь для нее все, что нужно. Она ведь будет жить в твоей комнате?

- Хорошо, - я оставила их одних, понимая, что маме надо многое сказать своей дочери, по которой тосковала столько лет.

Это был странный день – с радостью, и все же с грустью. Да, дочь и сестра теперь была с нами, но… не человеком, а лисой. И мы понимали, что это ненадолго. Даже если ведьма не попытается ее вернуть, все равно дни Эсты сочтены. Однако мы могли дать ей любовь и заботу, сколько бы времени ни осталось.

Мама отправила служанку во дворец с запиской, в которой просила отца прийти, как только он сможет. Не прошло и часа, и мы все были вместе. И снова были слезы – радости и грусти. Наверно, слуги сильно удивилисьы, что в доме появилась лисица и все пляшут вокруг нее, как будто принимают у себя королеву. Разве что за стол с собой не сажают. Хотя, наверно, и посадили бы, если бы Эсте это было удобно. В ее миске за ужином оказались самые вкусные кусочки, а Бентер, следивший за домом, срочно проделывал отверстие в задней двери, чтобы лиса могла выходить во двор в любое время. И собаки наверняка не понимали, почему их посадили на длинные цепи, не позволяя разорвать лисицу в мелкие клочья.

В своей комнате я устроила Эсте удобную лежанку у камина, предупредив слуг, что его можно топить только днем, когда нас нет. К ночи не должно остаться ни единого тлеющего уголька.

- Но вы так замерзнете, нилла Кристель, - возразила Акса.

- Значит, топите днем так, чтобы тепла хватило и на ночь. И вообще чтобы ночью ни в одном камине в доме не было тлеющих углей.

Я понимала: ведьму это, конечно, не остановит, она может появиться и днем, но не хотелось, чтобы застала нас врасплох, спящими.

Впрочем, спать на лежанке Эста не захотела. Когда я легла, она посмотрела на меня, словно просила разрешения, и запрыгнула на кровать. Повозилась, устраиваясь поудобнее, и свернулась клубочком в ногах, накрыв морду хвостом.

Уже почти засыпая, я вдруг вспомнила то, что за волнениями этого дня отошло далеко в сторону. Принц Грайн – почему все же Эста так рассердилась, увидев его?

- Эста, спишь? – позвала я.

Она высунула из-под хвоста морду и тихо тявкнула.

- Почему ты рычала, когда увидела принца? Не узнала его? Или просто испугалась?