Северные истории. Человеческая доля.

Север и люди

Ярослав Александрович Седов, начальник лаборатории разведения южных растений в условиях Арктической зоны, вышел из оранжереи.

Оранжерея представляла собой большой, созданный из пластика и специального стекла купол, в котором были собраны тысячи разных растений, со всех уголков света. Особую гордость представляли уникальные, редкие пальмы, растущие только в горах Эквадора, и теперь здесь за Полярным Кругом, Русского Севера.

Лицо Ярослава Александровича охладило свежим ветром, который нес влагу и зябкость со стороны Карского моря.

Ярослав Александрович встал на траволатор. Самодвижущаяся лента довезла его до скалистого берега, с которого было видно и море, и десятки, сотни кораблей, беспрерывно идущих своим, проверенным маршрутом. Это были и огромные, похожие на огромных китов корабли, тащившие на себе товары для маленького, а может и весьма крупного города.

Северный путь работал исправно. Миллионы тонн грузов провозил этот новый Шелковый, только Северный морской путь ежегодно. Десятки тысяч судов шли по нему, дополняя Великий Русско-Китайский сухопутный железнодорожный и автомобильный пути. Северный путь работал и летом, и зимой, где в редкие холодные зимы, расчищали дорогу судам ледоколы.

Сотни крепких кораблей, оснащенных атомными двигателями ломали теперь редкий в этих краях лед, и давали дорогу караванам кораблей, везущих контейнеры с машинами, оборудованием и остальными вещами, очень нужными стране.

И по пути следования этого каравана, как по взмаху волшебной палочки, но на самом деле благодаря усилиям тысяч людей, возникали городки, поселки и целые города.

Ярослав Александрович вспоминал, как пятьдесят лет назад приехал сюда, в устье Енисея молодым специалистом по национальной программе «Развития Русского Севера и Арктики».

Он тогда только что закончил институт, и немного волновался, как устроится в новом для себя краю. Но устроился он хорошо.

Ему по льготной ипотеке дали квартиру, сначала однокомнатную, а потом, он поменял ее на роскошные пятикомнатные покои, с отдельной кухней, двумя ванными и туалетами, когда с помощью программы «Молодая семья» ему удалось купить более просторное жилье.

Помогла и демографическая программа, программы развития семьи и детства. Их было несколько, и на уровне России, и на уровне регионов, и на уровне отдельных компаний – капитанов бизнеса.

Ему, как многодетному отцу пятерых детей выдали новую ипотеку на это, уже более просторное жилье.

Не ему одному, конечно, а вместе с женой и детьми выдали. А жену он нашел здесь, в этом Северном, и так полюбившемся ему, краю.

Он встретил ее около того места, где стоял сейчас. Молодая, красивая девушка в прекрасной, расшитой жемчугом, богато украшенной одежде, легко преодолевала бурные воды вливающейся в океан реки.

Ловко управлялась с острогой, и накалывала огромную, видимую даже с берега рыбину и затаскивала ее в лодку.

Долго Ярослав наблюдал за девушкой, не решаясь подойти ближе. Он уже приметил, где она оставляет свою лодку, и как-то набрался смелости и подошел и познакомился с ней. Не сразу возникло между ними доверие. Не сразу смог он растопить девичье сердце.

Сначала дичилась она чужака. И в первые разы, причалив, она, смущаясь, как бы не замечала Ярослава. Привязывала лодку. Забирала рыбу, и, не говоря ни слова, уходила прочь. Но и Ярослав не оставлял попыток.

Он собрал растущие по берегу скромные цветы и сделал их них букетик и перевязал их лентой. И оставил у причала. И она не взяла букет. И на второй день букет остался лежать на причале.

А потом Ярослав вырастил розы. И срезал из них настоящий, невиданный здесь букет. Розы были его собственной разработкой, адаптированной к условиям сурового края. И Ярослав срезал по три розы. Две белых, и одну красную. Удалял шипы, чтобы не поранить девичью руку.

А потом, Ярослав мог сказать и теперь точную дату, и точный год, и месяц, и день когда букетика не оказалось. Еля взяла букетик и его сердце.

Еля, так называли ее. «Надежда», как он потом узнал, переводилось на русский ее имя.

Он назвал ее и Елей, и Еленкой, и Надеждой, и надежда на лучшую судьбу здесь, на Крайнем Севере, сияла путеводной звездой в их пути в счастливую жизнь.

Не просто давалась жизнь. Приходилось решать многие задачи. Приходилось налаживать и быт, и строительство его грандиозного проекта. И все это надо было делать одновременно. И строительство первого корпуса, и рождение сына совпали по месяцу. Это был снежный, привычный для этих мест июнь.

Но когда-то в детстве, Ярослав задумался, когда услышал строчки песни: «И на Марсе будут яблони цвести…», а почему только на Марсе, а не в России, у нас, на Крайнем Севере, и не только яблони, но и бананы, и мандарины, и абрикосы. И засела эта мысль ему глубоко в сердце. Да там и осталась, как он сейчас понимал на долгую, счастливую жизнь.

Учеба в Университете, отремонтированном и оснащенном по программе «Образование», дала ему возможность начать свой долгий путь по воплощению своей мечты.

Он выбрал для себя специальность «Генная инженерия» и шел по этому пути к воплощению своей мечты.

Ярик, как называла его потом Еля, писал диплом на тему «Изменение гена банана для использования его в условиях нечерноземной полосы».

И занимаясь этим исследованием с первого курса, он сумел вырастить, сгенерировать особый сорт банана, который давал устойчивый урожай в период краткого и холодного, по меркам Африки, северного лета России.

Его исследованием заинтересовались и уже скоро, по меркам селекции и согласований проектов, первые нечерноземные бананы поступили в продажу в сетевых магазинах России. Правда, открылся один неожиданный эффект.

Бананы, по сравнению с обычными, повышали сопротивляемость коронованному вирусу.

Ярославу Александровичу, как тогда уже его называли, выдали грант на продолжение исследований. Предлагали остаться в Москве, но мечта его не оставляла.