Шагая вдоль петли

Пролог – Нулевой день

Шагая вдоль петли.

Каждый человек – маг в душе, но он становится магом только тогда, когда начинает меньше думать о себе и больше о других, когда работать ему становится интереснее, чем развлекаться в старинном смысле этого слова.

Понедельник начинается в субботу

Пролог – Нулевой рабочий день

Дерьмовый кофе

Я постучал ботинками о пол, чтобы стряхнуть липкие комья снега. Вошёл. Неспешно спустился вниз по крутой лестнице, уводящей меня в полутёмный коридор. Шагал осторожно – боялся поскользнуться на мокром кафеле. Неожиданно для себя услышал приятную джазовую мелодию, она манила меня вперёд, в глубину подвального помещения, придав храбрости. Прямо перед носом выросла массивная металлическая дверь. С гладкой поверхности чёрной двери на меня взирала белоснежно белая повёрнутая полу-боком восьмёрка. Краска люминесцировала, отдавая приятным синеватым свечением. Я притронулся к восьмёрке, она оказалась холодной.

«Может не надо? Слишком уж всё подозрительно… Вдруг притон какой-нибудь? Не хватало ещё проблем с полицией. Я ведь ещё даже не обжился» Где-то в глубине меня загудел “Я”.

- Так, Саша, хорош гундеть, - успокаивал я своего трусливого “Я”. - Зайдём, спросим, если не понравится – уйдём. Ну и что, что деньги большие, а требований нема. Ну и что, что в гробу ты эти листовки вертел и людей, что такое предлагают тоже вертел. Ну а вдруг тут всё по-правде будет?

Внутренний собеседник ничего не ответил, значит пошёл на мировую. Вот дураком же я окажусь, если “Я” окажется прав, но будет уже поздно. Но отступать некуда - некрасиво будет, устроил тут, видите ли, пламенную речь о решимости, а потом взял и, поджав хвост, повернул обратно. Стыдно перед собой станет. Не. Была не была!

Глубокий вдох. Постучал. Потянул ручку и дверь мягко отворилась. В нос мне ударил запах книжной пыли и цитрусов. Я огляделся. Справа надо мной нависали вешалки. Они держали одиннадцать курток, некоторые были покрыты снегом, некоторые мокрые, но большинство сухие. Некоторые были красными, некоторые бежевыми, но большинство чёрными. В глаза бросился одинокий ярко-красный до боли в глазах шарф, висевший на одном из крючков.

Спереди узкий коридор, увешанный картинами в рамках и застеклёнными фотографиями, преимущественно черно-белыми. Коридор увёл мой взгляд дальше и привёл в какое-то полутемное жёлтое помещение, оттуда доносился гомон, хохот и разговорчики.

- Здравствуйте, - женский голосок послышался слева.

А слева, по-видимому, ресепшен. В глаза бросился старинный кассовый аппарат, тарелка с конфетами и надписью “не больше двух”, плюшевый рыжий кот у самого края, цветы в прозрачной вазе, в ней даже воды не было. За ресепшеном улыбалась молоденькая девушка, наверное, года на три-четыре младше меня, хотя в наше время так сходу сказать сложно. За счёт косметики девушки уже как сто лет умело пудрят не только носики, но и мужские мозги.

Лицо девушки показалось мне знакомым, она была похожа на какую-то актрису, но вспомнить какую я так и не смог; на щеках лёгкий румянец, слегка вздёрнутый нос с глубоко посаженой переносицей, широкий лоб и округлый подбородок. Лоснящиеся волосы цвета “каштан” легонько касались округлых плеч. Девушка рылась под стойкой и, не отрывая взгляда, взирала на меня. Я помялся, она поправила волосы, слегка наклонила голову вниз и немного вбок, смотря на меня как бы исподлобья и не моргая.

- Вы по таймеру или возьмёте тариф? – мягким голоском обратилась она ко мне. Под стойкой что-то механически хрустнуло.

- Не по таймеру и не тариф, - я зацепился взглядом за малоприметное объявление, висящее позади стойки, и указал на него, - вы вроде работничков ищите?

- А, ищем-ищем, конечно, ищем, - её скулы задвигались, она подозвала меня рукой.

Бесцеремонный хруст вновь повторился. Я усиленно делал вид, что ничего не слышу. В глаза мне бросилась лакированная брошюра, на ней тёмно-синими чернилами печаталось расписание, дни забиты под завязку.

- Как вас по имени-отчеству? – обратилась ко мне девушка.

- Александр Игнатьевич, - машинально ответил я и напряг зрение, пытаясь прочитать неразборчивый текст на брошюре.

Жахват… Шахва… Шахматы… Да, кажется, первым на неделе был “шахматный клуб”, потом “спиритические танцы”, чтобы это не значило, три треннинга личностного роста от трёх разных людей с подозрительно похожими фамилиями: Стряпков, Ступков и Стенов; потом “Уроки рисования от Проффи”, после день завершался “Вечером кино: Носферату”. Старый фильм, интересно кто-то вообще будет его смотреть, ну помимо прожжённых киноманов.

- Ау? Вы меня поняли? - обратилась ко мне девушка, поправляя воротник красной клетчатой рубашки. Тут до меня дошло, пока я читал, она что-то мне втолковывала.

- Нет, я читал расписание и не услышал, извините. У вас там ошибка, профи пишется с одной буквы “ф”.

Девушка вздохнула, пробежалась взглядом по брошюре и произнесла:

— Это Христобальд Проффи, его так зовут.

Вот это имя! Христобальд… Мощно то как! Фамилия ещё краше.

- Я говорила вам, - девушка продолжила, - что здесь все обращаются друг к другу по имени отчеству, это такая традиция, Александр Игнатьевич.

Глава первая – Первый день

Глава первая – Первый день.

«Ч.Э» и прочие тонкости перевода физико-магических величин.

Я протирал пыль на ресепшене. Настасьи сегодня нет – у неё выходной. Через четыре часа, по её словам, должен прийти другой работник. Плюс, я всё ещё помнил про некоего Макса, который должен мне всё рассказать и показать, но он всё не приходил. Я начал ковыряться в кассе, жать на разные кнопки, надеясь, что ничего не сломаю. Опыт работы с аппаратом у меня, конечно, был, но эта касса оказалась слишком уж старой, полностью механической.

«Странно то, что они доверили тебе кассу. Фактически они доверили её незнакомцу. Подозрительно, не находишь?»

- Нахожу, - я заговорил вслух, - Но это не моя беда. Воровать я всё равно не намерен.

Я нажал на кнопку у торца аппарата, и он выплюнул в мою сторону выдвижной ящичек, заполненный вечнозелёными.

- Ого, недурно, - я удивился.

Откуда же у них такой большой заработок? Я глянул тарифы, люди платили исключительно за часы, проведённые в этом месте. Типичное антикафе, но почему-то ни на одной вывеске или брошюре не написано, что это именно антикафе. Сверившись с тарифами, я пришёл в ещё больший ступор. Посчитав в уме, я понял, что чтобы заработать хотя бы ПОЛОВИНУ от суммы, хранящейся в кассе, “Петле”, именно так и называлось заведение, необходимо было принимать по пятьдесят человек в день. Плюс чаевые, конечно, всякие там минорные услуги, но они всё равно не покрывали той астрономической суммы, что грозно взирала на меня из глубин кассового аппарата.

Дверь открылась, зазвенел колокольчик, из проёма показалось лицо бородатого мужчины лет двадцати пяти. Его дутая салатовая куртка своим цветом въелась в сетчатки моих глаз. Она была настолько кислотно-яркой, что мне инстинктивно захотелось проморгаться. Он шмыгнул носом, поставил на ресепшен синюю коробку, оказавшуюся переноской для животных.

- А где Коля? – бородатый обратился ко мне.

- Кто это?

- Наш работник, а ты новенький? Настя что-то про тебя говорила… - он закатил глаза, как бы пытаясь вспомнить, потом краем взгляда заметил висящий на вешалке ярко-красный шарф, - О, это моё. Боялся, что потерял.

- Да, я новый, а вы, как я понял, Максим…

- А я Макс, - он упрятал шарф в рукав своей куртки и повесил её на крючок.

- Я Саша. Очень приятно.

- Очень, - повторил он вслед.

Макс прищурился, начал на меня пялиться, стало неловко.

- Ну да, как Настя и сказала, самый обычный, - он упёрся локтями о стойку и наклонился ближе ко мне. - Ты по лестнице сюда спустился?

- Опять этот вопрос. Как будто сюда можно попасть иным способом. И что значит “обычный”.

- То и значит, самый, что не на есть обычный. А попасть сюда, и вправду, можно разными способами. Лестница – способ непопулярный. Ну ладно, это позже. Пойдём, Бафомета покормим.

- Бафомета? – я нахмурился.

- Ага, - он кивнул, потянулся руками в переноску и извлёк из него толстенное рыжее чудо с наглой усатой мордой, — это кот.

- А хозяин у него кто, царь Соломон? – я не смог сдержаться, чтобы не съязвить.

- Нет, хозяйка нашенская. Хотя корни есть, кажется… Корни у неё есть. Пойдём уже, что стоять.

Макс обхватил кота двумя руками, животное было очень большим и увесистым. Мы пошли вдоль коридора.

- Головой об шкаф ударился? – невзначай спросил Макс.

- Ну да.

- Молодец, - бородатый говорил слишком обыденно. Неужели и он будет надомной весь день подшучивать?

Мы обошли пианино, спутник с ним поздоровался, передал мне кота и водрузил на патефон, стоящий на старинном комоде в углу, блестящую чёрную пластинку с изображением миловидной собачки, слушающей граммофон. Кажется, именно эти пластинки слушал Бродский. Взгляд мой опустился на кота, животное глядело на меня с недоверием, но лежало смирно. Патефон поскрипел и запел музыку.

Макс и я прошли на кухню, отпустили Бафомета, налив ему в миску молока. Животное жадно локало.

- Ты вещи личные где хранишь? – спросил он у меня.

- В карманах, - ответил я, поглаживая рыжего.

- У нас есть шкафчики в каморке, всё туда. Телефон, ключи, паспорт, если носишь… Особенно паспорт, а то находятся у нас тут шутники…

- А что они делают? - поинтересовался с некоторой опаской.

Макс с легкостью запрыгнул на стойку свесил ноги и достал сигарету.

- По мелочи, - он сделал затяжку, - иногда отзеркаливают фото, иногда коверкают имя, иногда меняют пол. Поэтому лучше храни в шкафчике, оттуда никто не возьмёт. Там пронумеровано: ключ, ящик; всё просто. – я заметил, как Макс уставился на кофемашину.

- Сделать? – я кивнул в сторону машины.

- А сможешь? – он удивлённо на меня уставился.

Почему, когда они говорят что-то идиотское, лица у них совершенно серьёзные, а когда речь заходит о обыденных вещах, пялятся на меня, как на разукрашенное пугало.