Шаманка поневоле

Глава 1. Танцы с бубном

Троллейбус закрыл двери прямо перед моим носом. Теперь я точно опоздаю на экзамен в театральный. Ладно, пока жду следующий, повторю басни. Прокручиваю в голове "Квартет" и "Ворона и Лисица". С выражением. Так увлеклась, что чуть снова не проворонила троллейбус. Еду. До центра далеко, клонит в сон. Не проспать бы.

Тёмные коридоры. Я иду на мерцающий вдали свет. Вхожу в открытую дверь.

— Думала, в сказку попала? — мне навстречу встаёт тётка, похожая на Медузу Горгону.

Я в ужасе. Не знаю, что сказать.

— Я беру её на свой факультет, — голосом известного в городе режиссёра говорит белый дракон с красными глазами.

И откуда только он взялся?

— Отвечаете за эту бездарность головой, сэр Николас, — Горгона злобно морщится.

— Идёмте, леди, — дракон проходит мимо, превращаясь в элегантного блондина.

Следую за ним в тёмный коридор.

— Академия музыки и театра, — гремит в голове женский голос.

В ужасе открываю глаза и ломлюсь на выход, сбивая с ног какую-то бабулю.

Что она там мне вслед бормочет, я уже не слышу.

Забегаю в холл.

— Здравствуйте. Где у вас тут на актёрское экзамены?

— На первом, — лениво отвечает охранник.

— А это какой? — я в недоумении.

— Четвёртый. Вам туда, — охрана указывает налево. — Вниз по лестнице. Дальше найдёте.

— Спасибо, — бросаю на бегу.

Спотыкаюсь на ступеньке. Так. Первый этаж. И кому пришло в голову сделать вход на четвёртом?

Едва я шагаю в коридор, гаснет и вновь зажигается свет. Иду. Вижу кучку абитуриентов, репетирующих танцевальные па.

— Ребят, где здесь на актёрское принимают? — спрашиваю.

— Дальше по коридору, — отвечает парень.

— Аудитория сразу после народного. Там увидишь, — говорит девушка и уходит во вращение.

Иду дальше. В какой удивительный мир я попала! Мир искусства! Как же я мечтала здесь учиться! И вот теперь я чувствую себя попаданкой в храм искусства.

Так, вот и приёмная комиссия народного отделения. Со светом в этом коридоре, конечно, беда. Снова погас. И включился как ни в чём не бывало. Так, не пройти бы мимо нужной аудитории. Стоп. Здесь что, ремонт? Натянут целлофан. Табличка "Актёрское" и стрелочка. Значит, я правильно иду. Отодвигаю пыльную полупрозрачную шторку. Свет гаснет окончательно. Включаю фонарик на телефоне.

В темноте слышу голоса. Иду на них. На лавочке рядом с аудиторией расположилась группа странно одетых парней. Похожих на тувинцев. Лампа над моей головой издаёт треск и зажигается.

— Ребят, на актёрское здесь принимают? — убираю телефон в сумку.

Тувинцы смотрят на меня с нескрываемым любопытством.

— Я Элла, — на всякий случай представляюсь.

Парни не шелохнулись. Может, что-то с причёской не то? Поправляю локоны.

Дверь открывается, вылетает ещё один тувинец, неожиданно просто огромный. Метра два, не меньше. И орёт на весь коридор:

— Русский! Русский!

— Х-хэ-а! — хором отвечают парни, поднимаясь ему навстречу.

— Следующий! — слышится из аудитории неприятный голос, как из сна.

Я нервно сглатываю и смотрю на приоткрытую дверь. Оглядываюсь, чтобы спросить, за кем занять очередь. Но тувинцев уже будто ветром сдуло. Я осталась одна. На негнущихся ногах подхожу, заглядываю в дверь.

— М-можно?

У стены в захламлённой реквизитом аудитории стол приёмной комиссии. По центру восседает тётка, ну копия Медуза Горгона из моего сна. Нервно сглатываю. Рядом с ней блондин. И по другую руку ещё два мужчины. Один седой тувинец, а второй огненно-рыжий с небесно-голубыми глазами.

— Леди, вы не ошиблись дверью? — пытаясь сдержать улыбку, спрашивает блондин.

Голос действительно как у нашего режиссёра с курсов. Но это не он. Куда я попала-то?

— Н-нет, — отвечаю не вполне уверенно, но вдруг вспоминаю, что я уже на экзамене и нужно вести себя соответственно.

— "Вороне где-то Бог послал кусочек сыра..." — начинаю я громко и с выражением.

Комиссия слушает заворожённо. Когда я перехожу на заискивающий голосок Лисицы, экзаменаторы переглядываются, кивают головами. Я надеюсь, одобряют моё выступление. Но в момент, где "Ворона каркнула во всё воронье горло", женщина встаёт. Она, такая с виду небольшая, щуплая и хрупкая, оказывается вдруг неожиданно исполинских размеров. Волосы её, словно змеи Медузы Горгоны, струятся по воздуху.

— Это что за балаган? — возмущается она, прервав моё выступление на последнем слове.

— "...такова", — выдаю я его, будучи уже не в образе.

Не понимаю, я сдала? Или провалила?

— Крылов. Басня, — на всякий случай сообщаю я вполне очевидные вещи, не понимая, что не так.

— Что вы здесь вообще делаете? — продолжает Горгона.

— Экзамен сдаю, — я в недоумении.

Куда я вообще попала? Оглядываюсь. Обстановка вполне соответствует актёрскому факультету. Реквизит, костюмы — всё на месте. Кажется, я начинаю понимать, что сделала не так.

— Так, не устраивайте цирк! — тётка передёргивает плечиками и, скривив в гримасе губы, садится. — Берите бубен.

Бубен? Я в недоумении. Ну ладно. Как скажете. Бубен так бубен. Подхожу к сваленному в кучу реквизиту, выбираю самый интересный — в форме яйца, из тёмно-коричневой кожи. Несмотря на размер, инструмент лёгкий, как пушинка. Выхожу в центр аудитории. Четыре пары глаз испытующе смотрят на меня. Что я должна делать? Импровизировать?

— О-о-о-о-о, а-а-а-а-у-у-у-у-у, — затягиваю я в стиле горлового пения.

Ну, думаю, тувинец из комиссии должен оценить.

— Стоп! — Горгона снова встаёт. — Вы будете устанавливать контакт в этом? — презрительно смотрит на мои брендовые шмотки.

Иду в другой угол, нахожу среди непонятного тряпья с бахромой стильное пончо. Надеваю поверх своей одежды, снова выхожу в центр. С бубном.

Комиссия внимательно смотрит на меня. Так, что же им показать? Типа я шаманка, да? Окей. Эта роль по мне. Я же солистка народного коллектива. Чего мы там только не пели! Вот, например, недавно разучивали эвенкийскую народную "Гиркиё". Там что-то о друзьях.

Глава 2. Я попала

Тувинцы. Двенадцать парней, включая того огромного, который, выйдя из аудитории, кричал: "Русский". Это точно моя комната? Оглядываюсь в поисках сопровождающего, но его и след простыл. Придётся разбираться самой.

— Простите, наверно, я ошиблась дверью, — нервно сглатываю.

Тувинцы переглянулись. Да, это выглядело забавно, но на тот момент мне было страшно.

— Ты кто? — рявкнул на меня самый большой.

— Элла, — отвечаю. — Меня привёл сюда... Русский.

Тувинцы начали ржать как кони. Долго. Я успела их рассмотреть. Один огромный, а остальные какие-то одинаковые. Я, конечно, понимаю, что мне это только кажется. И наверняка у каждого из них есть свои отличительные черты. Просто я их пока не замечаю.

— Что ты тут забыла? — наконец спрашивает тувинец-великан.

— Учиться пришла. Давно мечтала.

Парни снова загоготали.

— Лет двадцать сюда девчонки не поступали, — выдавил тот же тувинец сквозь смех.

— Шутите? — серьёзным тоном говорю я.

— Здесь нет русских, — отвечает тувинец.

— Как это нет? Я! И он. И говорим мы с вами по-русски.

Тувинцы задумались. Потом зашушукались.

— Заходи. Выбирай место, — сказал огромный парень.

Все они слегка склонились.

Вхожу в комнату. Убогая. Видимо, сюда ремонт ещё не добрался. Стены сине-сизые. Кровати двухъярусные железные. Матрасики так себе. Тонкие. Выбираю дальнее место по правой стороне. Нижнее.

— И... что теперь?

— Нам принесут вещи, потом обедать пойдём, — говорит тот же тувинец, видимо, самый главный.

— Я бы домой сбегала. Стрёмно здесь.

Парни заморгали.

— ПэТэУ нельзя покидать, — рявкнули они хором.

— Ну, ПэТэУ, может, и нельзя. А я в академию поступила. А тут...

Дверь со скрипом распахнулась. На пороге рыжий кот на двух ногах и в переднике.

— Бельё, — сообщает он и деловито вкатывает в комнату большущую тележку.

Горой лежат на ней комплекты постельного. Всё упаковано в целлофан, как в поезде. Парни расхватывают бельё, а я стою и не могу пошевелиться.

— Что это сейчас было? — риторически спрашиваю я, когда кот с тележкой выкатился в коридор, а верзила швырнул мне на койку пакет с постельным.

— Котофей, — коротко отвечает он, и все ребята принимаются застилать кровати.

Я тоже. Хотя и собиралась уходить домой. Только бы мне разобраться, точно ли меня приняли. И приняли именно на актёрский. А то что-то меня терзают смутные сомнения.

Ребята управились и молча сели на кровати. Я тоже. Тишина начинает давить на уши.

— Меня Элла зовут, — представляюсь я. — А вас?

Парни как воды в рот набрали, а верзила-тувинец поднялся.

— Зови меня Яр, — говорит он.

— Яр — это Ярослав? — на всякий случай уточняю.

— Ярополк, — отвечает он. — Эти — мои братья. Их имена скрыты. Нельзя.

Яр садится. Дверь снова распахнулась. И опять на пороге рыжий кот в переднике.

— Обед на первом этаже, — сообщает он.

Дверь со скрипом возвращается на место. Парни дружно встают.

— Стойте!

Смешно, они и так стоят, но...

— Что это было?

— Котофей, — отвечает спокойно Яр.

— Почему он разговаривает? — понимаю, что меня могут принять за сумасшедшую.

— Потому что он феекот.

Тьфу ты! Он Котофей или феекот? И какая мне разница?

— А братья почему молчат? — спрашиваю.

— Нельзя, — Яр кивком головы отправляет их за дверь, и когда они вышли, говорит. — Обед.

Плетусь вслед за ребятами в коридор.

— Как думаете, к началу учёбы ремонт закончится? — спрашиваю попутчиков.

— Он тут постоянно, — отвечает, как всегда, только Яр, остальные тувинцы молчат.

— Ну нет же. Я подавала документы, было чисто.

Тувинцы синхронно вздыхают.

— А вы тоже на актёрский поступили?

— На шамано-эзотерический, — Яр сворачивает на лестницу.

Тувинцы и я следуем за ним, как за вожаком стаи. Ну и чувство юмора у парня! Хотя, если вспомнить танцы с бубном, можно представить, что да, на шаманский поступали.

В столовой много свободных мест. Вижу кучку девчонок. Все примерно одинаковой внешности. Брюнетки европейского и азиатского типа. И каждая вторая похожа на ту, что заглядывала в аудиторию во время моего экзамена. Ладно, хотя бы девушки тут есть. А не я одна. Но тогда почему меня поселили в комнату с парнями? Видимо, досадная ошибка, или экзаменаторы решили подшутить. Или выжить меня из академии.

— Кофе, пожалуйста, — достаю банковскую карту. — И хот-дог.

Из-за раздачи на меня смотрит женщина. Как на сумасшедшую. А на карточку мою, как на диковинку. Понимаю без слов. Достаю кошелёк. Видимо, принимают только наличку. Кладу пятисотку на монетницу. У буфетчицы отваливается челюсть. У тувинцев за моей спиной тоже. А я не понимаю, что не так. Наконец Яр расталкивает товарищей и высыпает в монетницу горсть светлых кубиков. Буфетчица улыбается.

— Русский?

— Русский, — подтверждает тувинец. — Кофе и "дохлый кот" для леди.

Теперь челюсть отваливается у меня. Скорей бы свалить отсюда. Куда я вообще попала? Лучше бы в Москву пробовала поступить.

Тем временем буфетчица поставила какую-то огромную пивную кружку и блюдо с чем-то, напоминающим хот-дог, на поднос. Яр кивает на него. Забираю. Иду к столику у стены. Кофе воняет. Пережаренный что ли. Жжёный. Что это за невнятная жижа? А "дохлый кот" — это вообще что? Серая булка непонятного происхождения, внутри перья зелёного лука и нечто, похожее на котлету. Запах — ну просто фу. На вкус я решилась попробовать, только увидев, как то же самое уплетают ребята. Правда, они ещё каких-то салатов набрали. На вид из ... и палок. Ну что ж, здравствуй, "дохлый кот".

— Здесь всегда так ужасно кормят? — спрашиваю Ярополка, когда вместе со всей компанией выхожу из столовки.

— Нельзя, — отвечает он.

— Что нельзя?

— Плохо говорить. Урок первый — закон благодарности.

Навстречу нам по коридору идёт рыжий из экзаменаторов. Лечу к нему.