Шанс на счастье

Глава 1

Новость свалилась на меня, как снег на голову. Матушка-настоятельница приволокла мой чемодан и договор, вручила последний в руки и попросила прочитать.

Пока я вникала в написанное красивым витиеватым почерком, Нюрка, моя подруга, сидела на узкой кровати, едва дыша.

— Это же моя должность?.. — просипела она тихо. — Матушка?

— У тебя здесь работы полно, — отмахнулась та. — Агата точно справится, а ты нет, молода еще.

— Мы одного возраста! — на глазах Нюрки проступили слезы.

— Я не могу, — оторвалась я от документа. — И почему я? Матушка, мы ведь обсуждали, что я буду работать в монастыре, а Нюра подавала заявку в Мельсон и очень ждала одобрения!

Госпожа Данья, пышнотелая женщина шестидесяти лет, вырастившая меня и Нюрку с десятилетнего возраста, всегда была к нам несправедлива. Вот и сейчас, она ведь прекрасно знала, как Нюре хочется помогать деткам в обычных приютах! Пошел восьмой год, как мы стали совершеннолетними, и с тех пор работали в монастыре, в котором выросли. И если я видела свою будущую жизнь в этих стенах, то Нюра мечтала переехать в столицу.

— Ты более благоразумная, нежели твоя подруга, — сказала матушка. — В том приюте, где освободилось место, живут совсем маленькие дети. Воспитательница одна, кухарок и уборщиц нет. Нюрка не справится, а в тебя я верю.

— Вы не имеете права так поступать! — вскипела Нюра, заливаясь слезами. — Агата? Агата, ну скажи что-нибудь!

— Разговор окончен! — рявкнула настоятельница. — Повозка ждет у ворот. — Женщина пихнула в мою сторону чемодан и, как всегда, держа спину прямо, покинула общую спальню.

Я крепко сжимала в руках договор, в котором должно быть имя Нюры. Подруга рыдала в подушку. Мы обе понимали, что если одна из нас уйдет, то второй уже не покинуть монастырь.

— Я выйду замуж! — Нюрка подскочила на постели, зло вытерла мокрые щеки. — Если найду жениха, то матушка будет обязана отпустить меня, и тогда я приеду к тебе. Вот увидишь, Агатка, мы надурим эту старуху!

Я окинула спальню грустным взглядом, прощаясь. Просторное помещение с деревянным полом и каменными стенами, десяток кроватей и тумбочек, узкие окна под потолком. Я прожила в этом месте шестнадцать лет с момента попадания в Ассон и никогда не думала, что мне придется отсюда уехать.

— Агата, пожалуйста, — шептала подруга, — скажи, что я правильно придумала? Скажи?

— Ты все верно придумала, — рассеянно кивнула я. — Но, надеюсь, не станешь выходить замуж за первого встречного?

— Да я вообще замуж не пойду! Сделаю вид, что у меня появился муж, чтобы настоятельница отпустила. А в Мельсоне я тебя найду… Покажи адрес приюта? Подожди, я перепишу его себе!

Нюрка зашуршала блокнотом, выронила карандаш, и он укатился под кровать. Пока подруга ползала в пыли, пытаясь отыскать его, я начала собирать вещи.

Несколько форменных платьев из темно-коричневой шерсти, чулки, ночные сорочки, банные халаты, полотенца. Монастырь обеспечивал одеждой своих воспитанниц, с этим проблем у меня не было. На первое время было даже теплое зимнее пальто и пара замечательных мягких сапожек, а также варежки и шапка. Потом мне, конечно, придется самой все покупать, но пока и имеющегося достаточно.

Нюра так и не поднялась с пола, прямо под кроватью разложила документ и блокнот. Высунув язык, скрупулезно переписала адрес приюта: Мельсон, Пятый северный квартал, дом тринадцатый.

Я как-то однажды видела карту столицы, и сейчас очень удивилась – приют находился в квартале богатеев, которых соседство с беспризорниками обычно доводит едва ли не истерики. В груди заворочалось неприятное предчувствие.

— Ты меня дождись там, — Нюрка говорила быстро, глотая окончания слов. — Я скоро приеду, вот увидишь. Ни за что не останусь здесь!

— Матушка вырастила нас, Нюр. Когда мы, будучи детьми, оказались у ворот монастыря, она ведь первая повела нас внутрь, помнишь? Мы тогда были напуганы, голодны и растеряны, а она помогла нам осознать, где находимся.

— А еще мы просили матушку Данью найти Аленку, — недовольно фыркнула Нюра. — И где она? Шестнадцать лет прошло, а о ней ни слуха, ни духа! Может быть, она вообще уже… того?

Я вздрогнула. Думать о нашей подруге не хотелось, хоть она и снилась мне почти каждую ночь.

— Мне пора, — я поднялась с кровати, взяла в руки чемодан. — Чем быстрее уеду, тем легче будет нам обеим.

— Не легче! — всхлипнула Нюра. — Мне как теперь жить тут? Януся меня со свету сживет! Мы и так-то друг друга терпеть не можем, а теперь нас вместе заставят в теплицах работать!

— Не волнуйся, Янусю к теплицам и близко не подпустят, — я попыталась улыбнуться, но губы сжались в тонкую линию.

Нюрка повисла на моей шее, окропила меховой воротник слезами, напоследок пожелала удачи и попросила подготовить для нее кровать, ведь она точно-точно скоро приедет.

Матушка-настоятельница проводила меня до ворот, где уже ждала крытая утепленная повозка с огромными колесами, способными пробраться по самым высоким сугробам. Кучер в тонкой телогрейке смахивал сосульки с пышных усов, бил ногами по козлам, чтобы хоть как-то согреться. Увидев меня, невероятно обрадовался.

— Уж думал, не дождусь! — радостно воскликнул он.

Я отвернулась от порыва ветра, швырнувшего мне в лицо горсть снежной крупы. Забралась в повозку, захлопнула дверцу и отправилась в путь. Чувствовала себя при этом так, будто путь – последний.

Книга, которую я взяла в дорогу, оказалась скучной. Первые страницы просто пролистала, потом прочитала пару абзацев и захлопнула томик. За окном проносились заснеженные улочки Дорона. Серые каменные дома, здание Дома Советов, местный театр и библиотека. На площади резвились дети, которым нипочем холод. С красными носами и в мокрой одежде они катались с высокой горки, из сухого рыхлого снега пытались слепить снеговика.

Дорон остался позади, и в тот же миг я осознала все, что произошло. Сегодня именно Нюрка должна была поехать в Мельсон, чтобы заменить погибшую воспитательницу. Именно Нюрка хотела покинуть скучный бедный Дорон и радоваться жизни в столице. Правда, ни она, ни я, даже не представляли, какой именно приют нужно будет принять.

Глава 2

При свете единственной свечи братья, лет девяти на вид, нарезали овощ на обожженной дощечке. Увидев Мэй и меня, оба вытянулись по струнке.

— Приветствуем вас в новом доме! — четко произнесли, быстро поклонились и вернулись к готовке.

— Не обращайте внимания, — Мэй махнула рукой. — Этих двоих никто не заставляет готовить, они сами предпочли кухню уборке.

— Ну, еще бы! — усмехнулся тот, чьи волосы были собраны в пучок на затылке. Его брата можно было отличить по короткой стрижке. — Готовить – удовольствие, а с тряпками сама ходи.

— Он имеет в виду, — сказал второй, — что когда готовит, может сразу съесть самое вкусное.

— Ой, да когда у нас было вкусное? — возмутился первый.

— Так, тихо! — прикрикнула Мэй. — Давайте для начала познакомимся с воспитательницей.

— Мое имя Агата, — я протянула мальчишкам руку для приветствия.

— Я Рил, — кивнул тот, что с пучком на голове.

— Я Кайл, — представился второй.

Мэй скрестила руки на груди, улыбаясь. Рил отправил картофель в горячую сковороду на печи, и масло зашипело.

— Пойдемте, я покажу вам комнату, а после поужинаете. Близнецы последний картофель из кладовой достали. Вообще-то мы его берегли на праздник, но ваш приезд и есть праздник.

— Как – последний?

— Запас продуктов у нас скудный. Позже расскажу, а сейчас отдыхайте.

— Я встретила троих воспитанников, — проговорила я задумчиво. — Кто еще здесь живет?

— Пирси – ей восемь лет, она на год младше близнецов. И совсем маленькая – Шенни, ей четыре года. Шенни считает меня своей сестрой, так что вы уж ее не переубеждайте.

— А вы не сестры?

— Нет. Я здесь с рождения живу. Да и Шенни подкинули совсем крохой. Она буквально в первые дни жизни оказалась на пороге приюта. Ваша комната, — Мэй остановилась у узкой двери в конце коридора.

Из щели под оконной рамой тянуло сквозняком, и я поежилась от холода, несмотря на теплую одежду.

— Мы все живем вон в той, — девушка указала на дверь напротив моей спальни. — Вообще-то нас мало, и мы могли бы занять все помещения, но вместе теплее. Пирси и Шенни спят вдвоем, близнецы на другой кровати. Я во сне ворочаюсь и боюсь задавить Шенни, поэтому сплю отдельно… Опять я заболталась. Все, раскладывайте вещи, и ждем вас на кухне!

Мэй убежала, оставив меня одну. Она лучилась радостью от встречи со мной и не проявляла никакой скорби по моей предшественнице. Впрочем, так же, как и близнецы. Нет, я знала, что воспитательницы часто бывают жестоки, и дети их не любят, но как можно радоваться тому, что случилось несчастье?

Я толкнула дверь и попала в помещение насквозь пропитанное резкими духами. От запаха можжевельника с лимоном к горлу подступила тошнота, и я поспешила открыть окно. Форточку рвануло порывом ветра и та грохнула о раму, пришлось срочно закрыть. По зданию гуляли сквозняки, но пока непонятно было, откуда еще дует, кроме как из коридора.

Раскладывать вещи не стала. Привыкнув к темноте, осмотрела спальню: широкая кровать у окна, рабочий стол, книжный шкаф, на полу толстая медвежья шкура. В комнате чисто, пыль не успела накопиться после того, как хозяйка оставила это место. Но то, что духами бывшей воспитательницы пропиталась каждая вещь в спальне, меня нисколько не радовало. Спать здесь совершенно невозможно. Стало чуть веселее, когда я обнаружила масляный фонарь на тумбе, и он работал!

Тоска накатила внезапно. Не хотелось спускаться на ужин, состоящий из последнего картофеля, но чтобы не обидеть детей, я должна была его съесть. Обязательно попробую, уважу, но остальное отдам им. Хотя желудок противился – во рту с самого утра маковой росинки не было.

Мэй встретила меня в коридоре. Побоялась, что я заблужусь, и вышла встречать.

— Мальчишки ушли спать, — оповестила она. — Вообще-то у нас режим, мы ложимся в восемь вечера, но сегодня ждали вас.

— Так рано?

— Так положено, — вздохнула Мэй. — Госпожа Миртелла требовала просыпаться в пять утра, а ложиться в восемь.

— А в пять утра зачем вставать?

— Чтобы успеть почистить снег до того, как горожане пойдут на работу.

Я села за стол, хмуро глянув на девушку. Мэй налила в мою кружку кипяток и извинилась за отсутствие чая.

— Вы работаете в городе? — я вскинула брови. — В монастыре, где я выросла, мы работали на благо монастыря. Нам даже немного платили. А вам кто платит?

— Никто. Госпожа Миртелла говорила, что труд облагораживает человека. Так что она нас “облагораживала” как могла. Да мы недалеко ходим, чистим только у входов в лавки на нашей улице. С той стороны, — Мэй махнула рукой вправо, — живут богатеи, и у них уборкой снега занимаются слуги. Мы же работаем на мэра, а ему принадлежит только часть торговых лавчонок.

Я наткнула на вилку дольку картошки и сунула в рот. Медленно прожевала. После долгой дороги мозг отказывался соображать, поэтому слова Мэй доходили до меня с трудом. Хотелось просто лечь и уснуть, а уже с утра разбираться во всем.

Но утро принесло новые сюрпризы. Я даже собиралась немедленно отправить повозку за Нюркой, потому что одной мне явно не справиться, но, разумеется, подругу никто бы не отпустил. Тогда я просто порадовалась, что в этот приют отправили именно меня – Нюра сбежала бы отсюда, даже вещи не собрав.

Все началось с подъема не в пять, как положено, а почти в семь часов. Дети проспали, так как их никто не разбудил, а я не имела привычки вставать ни свет ни заря и шкатулку-будильник с вечера не нашла. Из-за ужасного запаха духов спать мне пришлось в гостиной. Ночью затопила камин, легла на диван и закуталась в толстое одеяло, но все равно промерзла. Да и проснулась от холода – ноги окоченели.

— Мы проспали! — раздался визг Мэй из спальни ребятишек.

Следом послышался шорох, топот, неразборчивые испуганные крики. И плач маленькой девочки. Я мгновенно забыла о своем замерзшем теле, быстро выпуталась из одеяла и бросилась к детям.

Глава 3

Папку с документами я отбросила с отвращением. Это здание теперь принадлежит Фрогелю? Вот пусть он и разбирается. Главное, чтобы вообще нас не закрыл. Куда нам идти тогда? Нужно будет написать матушке и предупредить, что есть вероятность пополнения монастыря на две девочки и одну бывшую воспитательницу. Но что делать с близнецами? Мальчикам в монастыре места нет!

— Есть что-то еще, что я должна знать, но не увижу в документах? — я подняла глаза на Мэй.

— Нет, не думаю. Я сообщила все, что знала. Наверное, этой информации слишком мало, но меня не посвящали в дела приюта. Я могу рассказать только о детях.

— Немного позже я поговорю с ними сама и познакомлюсь поближе. И, Пирси… Она сегодня не захотела со мной поздороваться или просто не выспалась?

— Не захотела. Когда мы вышли на улицу, она спросила, когда вы уедете. Но не волнуйтесь, Пирси примет вас. Я вижу, что вы хороший человек, и она это тоже обязательно увидит. У нее очень сложный характер, хотя когда-то, когда ее только привели в приют, девочка была очень милой. Родители ее оставили у порога, а она им только рукой вслед помахала. Думала, что они привели ее погостить к дальней родственнице.

— Кошмар какой, — я передернула плечами. За годы жизни в монастыре десятки раз видела, как у порога появляются все новые и новые девочки. Кого-то приводили и оставляли, кого-то передавали в руки матушке, а кого-то просто подбрасывали, если тем было меньше года. Но, несмотря ни на что, я все еще не могла понять и принять, как родитель может вот так бросить свое дитя.

— А как вы попали в монастырь? — спросила вдруг Мэй.

Я часто слышала этот вопрос от других воспитанниц, которые жили со мной и Нюрой в одной комнате, и ответ всегда был один и тот же:

— Я не помню.

— Тоже подбросили совсем малышкой?

— Нет, я попала в монастырь в десять лет, но не помню всего, что было до этого. Возможно, меня чем-то опоили, не знаю.

Конечно, я все помнила. И маму, и папу, и любимую бабушку Олю, которая меня, Нюрку и Аленку постоянно подкармливала пирожками со щавелем. Она очень любила нас, всех троих, и всех считала своими внучками. Бабушка нас так и называла: внучка Нюра, внучка Алена, внучка Агата. Сейчас ее уже наверняка нет на свете – не живут люди больше сотни лет. А я здесь, в Ассоне. И Нюрка, и Аленка…

— Вы все это будете смотреть сегодня? — голос Мэй прервал мои мысли.

— Только самое важное, — со вздохом я окинула взглядом внушительную стопку бумаг. — Когда должны привезти продукты?

— Через три недели.

— Нам не хватит того, что есть, — я устало потерла лоб, вспоминая скудные запасы в кладовой.

— Хватит. Мы привыкли есть два раза в день. Завтракаем утром после работы, потом обедаем, ну а на ужин пьем воду. Госпожа Миртелла говорила, что на ночь есть вредно.

— Вообще, она права, к тому же, вы ложитесь спать очень рано. Но завтрак и обед должны быть полноценными. Что вы готовили обычно из риса и муки?

— Кашу и лепешки, — пожала плечами Мэй. — Это вкусно, на самом-то деле, но, если честно, уже приелось. Мы так живем годами. Только изредка леди Райра угощает нас конфетами.

Наш разговор пришлось прервать, потому что послышался яростный стук дверного молотка. Кто-то очень нервничал, пытаясь вызвать хозяев.

Я дверь не успела открыть, как в холл ворвалась худая высокая женщина в черном пальто, в набекрень сдвинутом берете. Незнакомка сверкнула глазами, присматриваясь ко мне, потом заметила Мэй.

— Негодники! — взвизгнула она, вновь оборачиваясь в мою сторону: — Мои сапоги все еще не могут высохнуть после того, как мне пришлось по снегу пробираться к входной двери! Как вы это объясните, милочка? При Миртелле такого не было! Мэй, мерзавка, своих пацанов разбудить вовремя не можешь?

Мне не нужно было объяснять, кто к нам пожаловал. Сама поняла. И я очень хорошо знала, как в этом мире должны вести себя приличные люди: поговорить между собой, обсудить проблему, прийти к ее решению. Но рождена я была не здесь, да и характер достался мне от папочки – настоящего земного мужчины. Слушать визги неадекватной женщины я не хотела, а Шенни принялась надрывно плакать, и у меня не было другого выбора.

Я тащила упирающуюся соседку к двери под локоть и ее возмущенное пыхтение. Молчаливо. И только когда вытолкала за дверь ответила ровным тоном:

— Эти дети больше не работают. Всего доброго.

Дверь захлопнула прямо перед носом госпожи Ветердон, которая уже ринулась в холл снова. Засов пришлось задвинуть, чтобы разъяренная фурия не снесла дверь с петель. Соседка еще что-то кричала с улицы, но слов уже было не разобрать.

— Вы… — Мэй задыхалась, то ли от возмущения, то ли от страха. — Вы что сейчас сделали?!

— Спасла вас от необходимости вставать в пять утра.

— Она ведь сейчас к господину Фрогелю побежит!

— И на здоровье. Мне как раз нужно с ним встретиться, не пойду же я сама к нему, верно?

На самом деле в этот же момент меня вдруг обуял страх. А что, если я поступила неправильно? Я ведь не знала, какие были договоренности между госпожой Миртеллой и Фрогелем!

Все время, что я после этого провела на кухне за приготовлением обеда, думала о своей выходке. То начинала нервничать так, что из рук все валилось, то внезапно успокаивалась. Сотни раз в голове прокрутила диалог с помощником мэра, и в своих мыслях казалась себе довольно убедительной.

Но совсем не ожидала того, что произойдет дальше.

Господин Фрогель не просто пришел – он примчался на всех порах. Запыхавшийся, с растрепанными волосами, в не до конца застегнутом пальто. Едва я сдвинула засов на двери, а помощник мэра уже наматывал круги по холлу. Мужчина низенького роста казался мне злым гномом. Пышная борода, светлые кудрявые волосы, выпирающий живот. Никогда не видела гномов, разве что в детстве, в книжке про девочку, которая отравилась яблоком. Господин Фрогель был очень похож на одного из тех сказочных созданий.

Глава 4

— Мэй! — девушку, как самую взрослую из всех, я планировала использовать часто. Мне нужна была помощница, и Мэй на эту роль отлично подходила.

Воспитанница не ответила. Я позвала снова, а после отправилась на поиски. Одноэтажное здание с десятью комнатами назвать огромным было нельзя, но в нем все равно можно заблудиться. Я уже осмотрела ванную с ржавой купальней и камином, давно не чищенные туалеты, котельную, и даже обнаружила люк в подвал. Дети сидели в своей спальне, разложив несколько игрушек на сдвинутых кроватях. Рил чем-то гремел на кухне, а вот Мэй нигде не было.

— Ты Мэй не видел? — спросила я Рила, заглянув на кухню. Мальчишка усердно мешал что-то в маленькой кастрюле.

— Ушла она к соседке. Она каждый день ходит к ней в гости.

— Ясно… А ты чем занят?

— Варю кисель для Шенни. Она сладкое очень любит, а леди Райра подарила нам целый мешочек киселя. Мы его только для Шенни готовим.

Я еще несколько минут стояла на пороге, наблюдая за тем, как Рил переливает кисель из кастрюли к глиняную кружку, ставит ее на подоконник, чтобы напиток остыл, и как потом тщательно протирает стол.

— Вы все очень дружны, мне приятно это видеть.

— Да не все мы дружные. С Кайлом иногда ссоримся, Мэй нам подзатыльники дает. Пирси вообще с нами почти не разговаривает. Ну а Шенни еще мелкая совсем, она даже говорить только недавно научилась. Слышали, как слова проглатывает? Вот хохма-то! Я ее не всегда понимаю, только Мэй знает, что та бормочет.

— Я придумала кое-что, думала, что справимся вдвоем с Мэй, но и ваша с Кайлом помощь не помешает. Давайте вашу спальню перенесем в кабинет?

— Как это “перенесем”? Прямо со стенами?

— Освободим место в кабинете и перетащим кровати. Он теплый, в нем не продуваются окна, и есть большой камин.

— А где же вы работать будете?

— У себя в комнате.

— В ней тепло?

— Тепло, — кивнула я. Вот что-что, а свою спальню Миртелла хорошо утеплила. И оконная рама там замазана со всех сторон, и постельное новенькое, одеяло пушистое. Пол, опять же, шкурой покрыт. Разве что запах отвратительный, но он скоро выветрится.

— Тогда давайте, — заулыбался Рил.

Мальчишка схватил с подоконника кружку с киселем, и мы отправились радовать Шенни. Кровати было решено перенести, когда вернется Мэй.

Мэй вернулась скоро, и с собой принесла маленький кулек леденцов – леди Райра угостила детей.

— А еще она хочет познакомиться с вами, — сказала мне воспитанница, улыбаясь. — Говорит, что обязана знать, кто теперь будет за нами присматривать.

— Я зайду к ней обязательно, — согласилась я.

Освобождали кабинет вчетвером. Когда вынесли стол, софу и кресла, помещение стало казаться очень просторным. Пять кроватей легко встали на расстоянии полуметра друг от друга, теперь детям не нужно было ютиться всем вместе. Постельное белье, затхлое, давно не стиранное, я не решилась стелить на кровати. Раз уж сегодня распаковала свою копилку, то можно потратить из нее еще пару золотых.

Мастерская по пошиву постельного белья оказалась недалеко. Мы вдвоем с Мэй сбегали в нее ближе к вечеру, купили тонкие матрасы, простыни, подушки и одеяла. Отнести все это оказалось трудно, поэтому пришлось возвращаться домой и просить о помощи мальчишек.

К ночи затопили камин в бывшем кабинете. Застеленные новеньким постельным бельем кровати пахли свежестью, треск поленьев убаюкивал, а за окном поднялась метель, и снежинки бились в окно с такой силой, будто желали присоединиться к нашим уютным посиделкам.

Мэй, я и Шенни сидели на шкуре у огня. Близнецы лежали каждый в своей кровати и тихонько переговаривались о дочке мясника, которой вот-вот исполнится двенадцать. Они хотели подарить ей что-нибудь, но никак не могли решить, что именно. Да и не было у них ничего, что тянуло бы на подарок.

Я наблюдала за Пирси. Девочка уткнулась в книгу с картинками, но страницы не листала. Будто закрылась от нас толстым томиком, закутавшись в одеяло. Заговаривать с ней прямо сейчас я не стала, решила, что будет лучше налаживать отношения наедине и не перед сном.

— Так нам завтра нужно чистить снег? — спросила Мэй, когда все насладились тишиной и покоем. В кабинете и правда было тепло, а после того, как затопили камин, стало даже жарко.

— А у нас есть выбор? — буркнул Рил.

— Госпожа Ветердон опять припрется и будет орать, — хмыкнул Кайл. — Как ее Агата ловко выперла! Ох, давно я так не смеялся!

— Вы можете работать, если хотите, — сказала я. — На четверых в месяц будете получать два золотых.

— Нам будут платить? — удивился Рил.

— Ага, — улыбнулась Мэй. — Агата сказала этому противному Фрогелю, что либо он платит нам, либо на работу мы не ходим.

— Где моя лопата? — хохотнул Кайл. — Я немедленно начищу ее воском!

Дети рассмеялись. Даже Шенни радостно хлопала в ладоши, будто тоже собиралась выйти поутру на работу. Пирси не ответила, даже не взглянула на нас. Но когда смех затих, она заговорила:

— Госпожа Миртелла никогда не позволила бы себе такое обращение к представителю власти. Отвратительное неуважение вы показали, госпожа Агата. Господин Фрогель помощник главы города, важный человек, а вы говорили с ним, как с подростком.

Мои брови от удивления поползли вверх.

— Чтоб ты понимала, Пирси? — Мэй скривила губы. — Агата защищала нас, в отличии от госпожи Миртеллы. Хотя, как же я могла забыть – ты ведь ее любимая воспитанница!

Пирси накрылась одеялом с головой. Волшебство вечера было испорчено, и треск поленьев теперь казался раздражающе громким. Шенни жалась к Мэй, зевая, и девушка уложила малышку в постель.

— Добрых снов, ребята, — я послала детям воздушный поцелуй, покидая их новую спальню.

У Пирси определенно сломано восприятие мира. Она на самом деле верила в то, что является дочерью Миртеллы, но не любила ее, иначе не пряталась бы в кладовых, как говорила Мэй. Но что тогда с ней сейчас происходит? Так сильна боль потери? Не верилось мне, что Пирси мучается от того, что госпожи Миртеллы больше нет. Дети очень сложные создания, никогда не поймешь, что у них на уме.

Глава 5

— Дом требует ремонта, — начала я объяснять Элладу, сдавшись под натиском воспитанницы. — У нас нет отопления, разве что камины в спальне детей, гостиной и ванной комнате. Но в ванной камин нужно почистить, дымоход засорился. Готовить особо не из чего, нет продуктов. А еще мне нужно обсудить ваше проживание с господином Фрогелем, этот приют принадлежит ему.

— Я буду очень благодарен, если вы меня пустите пожить.

Я хмурилась, разглядывая Эллада. Не видела в нем ничего подозрительного, напротив, он казался очень милым мужчиной. Красивый, ухоженный, в дорогом пальто. То, что оно дорогое, я не сомневалась – Нюрка как-то однажды купила подобное за пять золотых! Долго рассказывала мне про шерсть горных козлов, так что я не могла не запомнить, как она выглядит. Но, если мужчине не на что снять комнату в гостинице, то есть вероятность, что его одежда куплена на последние деньги. В этом ничего удивительного нет, у меня перед глазами такая девушка много лет живет. Спустить последний серебряный на новый шарфик? Запросто! Может быть, и Эллад жертва своих неуемных желаний.

Мэй увела гостя на кухню, чтобы напоить кипятком, пока он ждет меня. Я же поспешила одеться и отправилась в Дом Советов, чтобы спросить у господина Фрогеля разрешения.

Дом Советов находился в центре города, и дойти до него пешком просто невозможно. Я бы потратила половину дня или даже больше, поэтому было решено раскошелиться на извозчика. С собой взяла еще несколько монет, чтобы на обратном пути купить мяса и круп.

Повозка привезла меня к Дому Советов довольно скоро. Я вошла в холл, битком набитый горожанами, и заняла очередь. Сегодня был единственный день недели, в который мэр лично принимал посетителей.

Когда подошла моя очередь, я почти передумала говорить с Фрогелем. Я вообще уже собиралась вернуться в приют и сказать Элладу, что мы не сможем поселить его в доме, но тут меня пригласили в кабинет.

— Так он уехал, — глава города, пухлый мужчина средних лет, взглянул на меня с любопытством. — Господин Фрогель вам не сообщил, что перевелся в Виллерволь?

Я ошарашенно мотнула головой.

— Он не должен был… Мы договаривались встретиться с ним, — пробормотала я. — Что же мне теперь делать? Как быть с приютом?

— Ну, это вам не ко мне. Приют частный и принадлежит господину Фрогелю.

— Но господин Фрогель ведь уехал! Как он перевелся в другое королевство? Когда?

— Вчера вечером подал прошение о переводе, а сегодня утром уехал. Стандартная процедура, что вас так удивляет?

— То, что он бросил приют с маленькими детьми! Чем мне их кормить, во что одевать? Чем отапливать дом?

— Госпожа…

— Агата.

— Госпожа Агата, я вам уже все сказал, — мэр начинал нервничать. — Приют частный, и я ничем не могу вам помочь.

— Тогда я хочу записаться на аудиенцию к королю, — выдохнув это, я замерла. К королю?! И что я ему скажу?

— Я не могу отказать вам в вашем праве встречи с его величеством, — мэр почему-то ухмыльнулся. — Но ближайшая дата записи только через две недели, как раз под Снежный праздник. Думаете, королю будет дело до ваших проблем? Он скажет то же, что и я – приют частный.

— Запишите, — сквозь зубы попросила я.

Мэр, нехотя, вытащил красную папку из ящика стола. Кинув на меня неодобрительный взгляд исподлобья, вписал мое имя в список.

— В Пятый день Четвертой недели месяца его величество будет ждать вас, — холодно бросил глава города и рукой указал мне на выход.

Домой я ехала в смятенных чувствах. Каков жмот, этот господин Фрогель! Чтобы не платить налоги и не покупать детям мясо, сбежал в столицу Брекенса. С ума сойти! Самое страшное, что я ничего не могла сделать. Ну, схожу к королю, и что ему сказать? Может, пожаловаться, что на доме огромный долг? Простому человеку нужно почти сотню лет работать, чтобы накопить такую сумму, но у помощника мэра зарплата явно больше. Да и почему дом за долги до сих пор не забрали? Я не знала, какой обычно платится налог на имущество, но сумма в три тысячи золотых совсем уж невероятная. Одни сплошные вопросы, а где искать ответы не понимала.

В продуктовой лавке недалеко от приюта купила свежую говядину и разные крупы. Немного подумав, взяла еще лук и морковь. С таким набором продуктов можно будет прожить неделю, но потом нужно что-то думать. За все отдала почти золотой, и такими темпами все накопления уйдут на еду. Даже если Нюрка найдет работу, все деньги она будет тратить на юбки и чулки, а если часть отдаст на нужды приюта, нам все равно не хватит.

Домой вернулась в хмуром настроении. На кухне меня ждали Мэй и Эллад, а Рил и Кайл варили клецки на обед.

— Вы поговорили с господином Фрогелем? — с надеждой спросила Мэй.

— Он уехал в Виллерволь, — хмыкнула я и поймала удивленный взгляд Эллада. — Представляете, какое совпадение? Вам нужно было ловить Фрогеля по дороге, там бы и договорились.

— Как… уехал? — у Мэй отпала челюсть. — А нам что делать?

— Справляться самостоятельно, иначе придется возвращаться в монастырь Дорона, а близнецы отправятся в мужской Мельсона.

У Рила из рук выпала крышка от кастрюли и с грохотом покатилась по полу.

— Я не хочу уезжать! — воскликнул Кайл.

— Какой еще мужской монастырь? — заныл Рил.

— Вот видишь, — я взглянула на Мэй. — Я бы тоже не хотела их расселять, поэтому действовать придется сообща. Для начала записалась на аудиенцию к королю, попробую обсудить с ним нашу проблему.

— А что со мной? — тихонько спросил Эллад.

Мы с Мэй и близнецами вперили в него взгляды. Что с ним делать? Оставлять в доме, конечно.

Мэй тут же взяла на себя обязанность заселить гостя в одну из пустующих комнат. Холод мужчину не испугал, но заставил несколько поникнуть. И, что самое главное, отремонтировать паровой котел!

— А как вы это сделаете? — любопытствовала Мэй, когда мы собрались в котельной.

— Я, увы, не смогу сам залатать трещину, — расстроено ответил Эллад. — Но я могу пригласить мастера из кузнецы, и он заварит металл.

Глава 6

Нюрка спала в моей комнате, на моей кровати, рядом со мной. А потому ее истошный визг утром я услышала самая первая. Подскочила так быстро, что перед глазами потемнело, и еще несколько секунд держалась за тумбочку, чтобы прийти в себя.

— Агата! Агатка! Ты почему не сказала, что тут крысы водятся?!

— Да какие еще кры… А-а-а! — а вот мой визг поднял вообще всех.

По матрасу топталась бесстрашная крыса размером с небольшого кота, ее лысый хвост дергался в такт с длинными усами. Она принюхивалась, пробовала на вкус постельное, и нас будто вовсе не замечала.

Первым примчался Эллад, так как его спальня находилась по соседству. Потом Мэй и близнецы. Нюрка сидела на тумбочке, забравшись на нее с ногами, и испуганно таращилась на грызуна.

Эллад вооружился канделябром, Мэй визжала так, что наверняка оглохло пол улицы. Крысе было все равно. Она соскочила на пол и дала деру в холл. Мы помчались за ней, благо, все спали одетые.

Если одну крыску можно было поймать и выпустить на улицу, а вскоре забыть о ней, как о страшном сне, то картина, представившаяся нам в холле, перепугала не на шутку. От обморока меня спасало только понимание, что именно я здесь главная.

Десятки жирных зверенышей ютились по углам. Некоторые из них грызли деревянные ножки у табурета, другие шуршали мешками на кухне. Я молилась, чтобы они не смогли пробраться в кладовую, и первая двинулась проверять запасы еды. Надежды не оправдались. Дверь в кладовую оказалась распахнута, а в мешках с мукой и рисом копошились грызуны. Теперь эти продукты можно только выбросить.

На негнущихся ногах вернулась к ребятам, перехватила ошарашенный взгляд Эллада и пожала плечами.

— Здесь не было крыс еще вчера, — сипло объяснила я ему.

— Откуда они взялись? — Нюрка рыдала, сморкаясь в шелковый носовой платочек. И когда только успела прихватить его из чемодана?

— Мэй? — я обернулась к воспитаннице. — Есть мысли? Кто-то уже делал что-то подобное?

— В смысле, “кто-то”? — не поняла девушка.

— Я имею в виду соседей. Знаю, что им не нравится соседство с приютом, да и ты говорила, что они сирот не жалуют.

— Вокруг нас живут благородные леди и господа. Ни один из них не стал бы творить такие вещи.

— А их слуги?

Мэй задумалась. В этот момент Нюрке под ноги бросилась крыса, и девушка, тоненько взвизгнув, запрыгнула на Эллада. Мужчина только крякнул от неожиданности, но удержал ее.

— Если их подбросили, — Эллад кивнул в сторону скучковавшихся у входной двери грызунов, — то как? Засов на месте, окна не открыты.

Он был прав. Я вспомнила о люке в подвал и двинулась к нему. Люк оказался закрыт. Кайл залез внутрь, а потом вылез и сообщил, что дверь на улицу открыта, а замок взломан. Наличие в подвале двери на улицу меня удивило, а Эллад вызвался забить ее досками. С его решением все согласились.

Завтракали мы кипятком в обществе грызунов. Все продукты они испортили, прогонять их никто не умел. Мэй сбегала к Пирси и Шенни, проверила, не забрались ли звереныши в спальню. Убедилась, что все в порядке, и вернулась с умной мыслью:

— Надо попросить отраву у леди Райры, — сказала она. — Как-то она жаловалась, что крысы одолели, а ее дворецкий их боится. Купила она мешок каких-то синих гранул, и через сутки все вредители ушли из дома.

— Не умерли? — переспросила я.

— Не, просто ушли.

Нюрка все это время сидела на кухонном подоконнике, она была уверена, что там ее крысы не достанут. Кайл и Рил забавлялись тем, что сгоняли грызунов в кладовую, пытаясь как можно больше особей задержать там. Писк, раздающийся то из одного угла, то из другого, начинал раздражать. Страх остался только у Нюрки и Мэй, а я решила, что сейчас самое время познакомиться с престарелой соседкой.

Дом старой леди, обнесенный высоким каменным забором, вблизи оказался роскошным. Белые колонны, высокие окна с витражами, широкая лестница из белого мрамора, припорошенная снежком. Особняк стоял посреди уснувшего на зиму сада.

Дворецкий в черной форме и белых перчатках тряпочкой протирал перила, носком туфли лениво смахивая снег со ступенек.

— Добрый день! — я остановилась у лестницы.

Мужчина, лет шестидесяти на вид, обернулся в мою сторону с интересом. Поправил окуляр, сложил руки за спиной.

— Здравствуйте, леди. Чем могу вам помочь?

— Не леди, — смутилась я. — Мое имя Агата Черепанова, я новая воспитательница в приюте. Девочки сказали мне, что леди Райра желает со мной познакомиться.

— Ах, да, конечно! Проходите скорее, вас заждались.

Я улыбнулась. Сердце пело от того, что хоть одна соседка оказалась нормальная! Сирот любит, меня в гости позвала.

Старая леди ждала меня в малой гостиной. Я еще в холле разинула рот, восхищаясь убранством дома, продуманным до мельчайших деталей, а в гостиной так и вовсе потеряла дар речи. Кожаные кресла и диван стояли по центру, пол почти полностью покрывал темный ковер с длинным ворсом. Высокие окна были зашторены тяжелыми бордовыми портьерами.

В огромном камине уютно трещали поленья, пожираемые жарким пламенем. В воздухе неуловимо пахло мандариновой цедрой и приближающимся праздником. Еловая ветвь на горячей каминной полке источала едва ли не самый приятный запах из всех: тот самый запах хвои и зимней свежести, любимый мною с детства.

Леди Райра отложила вязание на мраморный столик, поправила очки и пригласила меня сесть в кресло напротив.

Я нервничала. Атмосфера роскоши и богатства давила, сидящая передо мной старушка смотрела пристально, и ее колючий взгляд пробирал насквозь. Невольно я сцепила руки в замок и улыбнулась.

— Агата, верно? Мэй говорила мне о вас, — голос леди был мягким, теплым.

— Я здесь совсем недавно, — кивнула я. — Но мы с Мэй уже успели подружиться. Девушка взрослая, я даже не думала, что в приюте есть кто-то ее возраста.

— Бедная девочка весь приют на себе тащит. Вы уж помогите ей. Не знаю, что вас сподвигло на такую благотворительность, но вижу, что человек вы хороший. Зачем приехали? Почему не отказались от шефства над этими сиротами?

Глава 7

Я уже шагнула ко входу в мясную лавку, да так и застыла. Нюрка же пошла в наступление:

— Зачем она вам?

— У меня к ней личный разговор, леди.

— Мы не леди, к слову. Что за разговор? Откуда вы узнали, что в приюте новая воспитательница? Агата, а ты чего молчишь? У тебя какие-то секреты от меня?

— Нюра, — я укоризненно глянула на девушку, и та неохотно замолчала. — Простите ее, господин…

— Ральф Холгер, — мужчина отвесил легкий поклон. — Можно обращаться по первому имени.

— Что ж, Ральф… Я та, кого вы ищите. Приют в этом квартале всего один. Но все же – в первую очередь я должна купить продукты, а потом мы с вами поговорим в теплом… — я осеклась, вспомнив, что кабинета у меня больше нет. — На теплой кухне.

— Я помогу вам донести покупки, — кивнул Ральф.

Мужчина остался на улице, а Нюрка бросилась вслед за мной. Над дверью звякнул колокольчик, когда мы вошли внутрь, и из-за прилавка появилась кудрявая голова мальчишки лет пятнадцати. Я видела его уже, когда в прошлый раз покупала мясо.

Мы быстро взяли столько, сколько могло понадобиться на три приема пищи. Много покупать не стали из страха еще одного крысиного нашествия. Следом забежали в другую лавку, за крупами, а потом в молочную. В молочную, собственно, я не заходила, отправила подругу. Госпожа Ветердон с ней еще не была знакома, а вот при моем появлении она могла повести себя крайне неадекватно, и не видать нам тогда молока и сыра.

— Я еще сладостей хочу купить, — вручив свертки Ральфу, я заскочила в лавку, что была напротив молочной. Как все-таки удобно располагаются магазинчики на торговой улице! Можно сразу купить все необходимое, и не оббегать половину города, как в Дороне на рынках.

Сладости оказались жутко дорогими. Как, впрочем, и все продукты на этой улице. Все же, находилась она в квартале богатеев, а им не положено покупать дешевые товары. Наверное, стоит в следующий раз все-таки поехать на рынок.

Я все-таки купила коробочку шоколадных конфет за семь серебренников и пачку песочного печенья за три, чтобы порадовать детей за ужином. Да мне и самой без сахара уже становилось тошно. Сладкоежкам тяжело без конфет и пряников, и я убеждала себя, что трачу деньги на собственное душевное спокойствие.

Вернулись мы в дом, где уже почти все спали. Уставшие за день сироты разомлели в своей спальне у огня и заснули, и только Мэй с Элладом на кухне при свете одной свечи пили кипяток.

Я передала им пакеты с продуктами и Нюрку. На вопросительные взгляды, когда Мэй и Эллад увидели Ральфа, качнула головой – объясню потом. Так как кухня оказалась занята, мне не оставалось ничего другого, кроме как пригласить гостя в свою комнату. Да, не положено. Но не сидеть же нам в гостиной, где каждый может подслушать разговор? А то, что он будет непростой, я чувствовала. Кому могла понадобиться я? У меня даже знакомых в Мельсоне не было!

— Прошу прощения, что вынуждена приглашать вас в эту комнату. Из моего кабинета сделали спальню для детей. В их было слишком холодно.

Зажгла масляный фонарь и поставила на стол. Мужчина отодвинул стул, а я заняла место на кровати.

— Итак, — вздохнув, скрестила руки на груди. — Что привело вас ко мне?

— Моя дочь.

— Она вас отправила?

— Не совсем, — гость улыбнулся, а мне его улыбка показалась грустной. — Сейчас ей четыре года, не больше.

Я промолчала, не зная, что сказать. По спине отчего-то пробежал холодок.

— Расскажу вам все с самого начала, Агата. Пять лет назад я был помолвлен, но за неделю до бракосочетания будущая супруга сбежала. Оставила записку, что никогда меня не любила. Уже позже я узнал, что Сара беременна. Нашел ее родителей. Моя невеста с ними не общалась много лет, они были в сильной ссоре. Ребенка они тоже не видели, Сара только прислала матери письмо, в котором сообщила, что родила девочку. Я искал невесту, а нашел лекаря, у которого она наблюдалась, он и сообщил, что Сара умерла вскоре после родов. С кем остался ребенок, никто не знает. Жили они в Лимбурге, поэтому и поиски мои проходят именно в этом королевстве.

— Какая печальная история, — пробормотала я, не зная, как реагировать. — Но, при чем здесь я?

— Подозреваю, что моя дочка может находиться в каком-нибудь приюте. И поверьте, я обошел уже почти все в этом городе и в соседних. Не ездил только в другие королевства, но если не найду ребенка в Мельсоне, то отправлюсь туда.

Мужчина замолчал, пряча взгляд в пол. Потом вскинул голову, и меня затопило волной боли в серых глазах.

— В вашем приюте живут четырехлетние девочки, Агата?

— Да… Да. Шенни. Белокурая малышка с голубыми глазами. Она совсем не похожа на вас, Ральф.

— Моя невеста была блондинкой с голубыми глазами. Позвольте мне познакомиться с Шенни? Я должен знать.

— В мире много девочек четырех лет, как вы поймете?

Мужчина, на миг замерев, вдруг принялся раздеваться. Стянул пальто, расстегнул шерстяной жилет и отодвинул ворот, демонстрируя мне родинку в форме косого треугольника на ключице.

— Сара писала своей матери, что у малышки родинка, как у отца. Это отличительная черта моего рода, у всех детей рожденных в семье Холгеров есть такая.

Пламя в фонаре мелькнуло и отразилось всполохами в черных волосах мужчины. Я верила незнакомцу, но никакой родинки у Шенни не видела. Может, просто не замечала, но, в любом случае, отдать ребенка, пусть и родному отцу, не смогла бы. Я не знала кто он, этот Ральф. Соблюдает ли законы королевства, есть ли у него жилье, и действительно ли он может воспитать дочку? В мире ведь так много чудовищ под личинами родных отцов и матерей.

— Вижу сомнение на вашем лице, — заговорил Ральф. — Просто скажите, есть ли такая родинка у Шенни?

— Не знаю. Я с ними совсем недавно, а купает ребенка обычно Мэй. И купает быстро, так как у нас в доме жуткий холод – вы могли заметить, что из вашего рта идет пар.

— Посмотрите? Прошу вас! Агата, я сразу же уйду, если у девочки нет отметины. Я ищу дочь четыре года, поймите. Это долгий срок. Она скоро вырастет и уже вряд ли захочет знать родного папу.

Глава 8

Утро следующего дня принесло с собой череду неудач, ссор, но, одновременно с тем, много веселья. Вообще, мне, едва проснувшись, стоило втихаря нанять извозчика и уехать к матушке-настоятельнице под крыло. Потому что когда в одном доме живут двое взрослых мужчин, девушка, жаждущая выйти замуж, и четверо детей, двое из которых мальчики, то спокойствия быть не может.

Моей отдушиной и оплотом тишины стала Мэй. Единственный человек, помимо меня, который во всем этот дурдоме сумел сохранить самообладание.

Тем утром, после нежданного визита Ральфа Холгера, я проснулась, как обычно. В одежде, потому что было прохладно, и с головной болью – потому что не выспалась. Половину ночи думала, где и как заработать денег на еду, а еще, сколько будет стоить новый паровой котел. Нужно попросить Эллада сходить к мастеру, узнать стоимость изделия и установки.

— Доброе утро, — надо мной нависла Нюрка.

— Что-то случилось? — я растерянно хлопнула глазами, выпутываясь из одеяла. Подруга выглядела взволнованной и даже не улыбалась, что само по себе казалось странным.

— Случилось, — ответила Нюрка и снова замолчала.

— Ну?

— Меня уволили. Выгнали без оплаты!

— За что тебе платить, если ты еще не работала?

— За моральный ущерб! — возмутилась Нюра. — Ты знаешь, как мать Гаррета на меня орала? А как она меня обозвала?

— Ты что же, в первый день начала ее “окучивать”?

— Нет, конечно, — подруга фыркнула и потупила взгляд. — Я же не совсем дура! Просто спросила, есть ли кто-нибудь у ее сына? Ну, возлюбленная или невеста.

Меня ничего не удержало от закатывания глаз. Нюрка, она всегда… Нюрка! Двадцать шесть лет, а за ней глаз да глаз.

После того, как я умылась, а подруга с горем пополам сварила молочную кашу, потихоньку стали просыпаться жильцы приюта. Первым нас на кухне навестил Ральф. Смущенный, он стоял в дверях и улыбался.

— Простите, не хотел вас тревожить.

— Проходите, — Нюрка кокетливо хлопнула ресницами.

— Завтрак готов, — сообщила я, раскладывая горячую кашу по тарелкам. — Я разбужу детей. Думаю, вам стоит с ними познакомиться как можно скорее. Все-таки, жить вместе.

— А вы правда останетесь, — Нюра обвела рукой кухню, — здесь?

— Если меня не прогонят.

Не прогонят, подумала я, вспоминая продувающиеся окна. Вот сразу после завтрака и заставлю Эллада с Ральфом заняться ремонтом.

Следом на кухню пришел Эллад и, как сонные мухи, приползли дети. Мэй принесла Шенни на руках, близнецы пихались и толкались, из-за чего Пирси случайно прилетел в лоб локоть Рила. Девочка шлепнула обидчика по руке, а тот принялся раскланиваться и извиняться.

Не знаю, насколько жестока была Миртелла, но воспитание у детей правильное. Или же они дружные только потому, что у них никогда не было настоящих семей?

Ребятишки застыли на входе, увидев еще одного незнакомца. Мужчина понял, что пора представиться, и поднялся с места.

— Дети, — Ральф обвел взглядом присутствующих, задержал его на Шенни и едва не бросился к ней, но вовремя вцепился в край стола. — Меня зовут Ральф, я друг вашей воспитательницы. Она позволила мне пожить какое-то время в доме, пока я не решу свои… трудности.

Мэй вскинула брови и уставилась на меня. Я мотнула головой, давая понять, что объясню потом.

— А дядя Эллад тоже друг новой мамы? — любопытная Шенни с интересом рассматривала мужчин. Ральф ей понравился больше Эллада, судя по тому, что новому жильцу она уже пыталась строить глазки.

— Да, — закивал Эллад. — Но ты не волнуйся, мы скоро уйдем, и вы будете жить, как раньше, вшестером.

— А как это – “вшестером”?

— Приятного аппетита, — прервала я их.

Ели все быстро. Мэй не терпелось узнать от меня подробности, Эллад торопился, чтобы успеть на встречу с поверенным своей тетушки, Пирси – чтобы скорее уйти и не видеть меня, а близнецы обсуждали какие-то носки. Я долго прислушивалась, но так и не поняла, из-за каких “петелек” они спорят.

И только Нюрка строила из себя леди на великосветском приеме. Постелила на колени салфетку, выпрямилась и аккуратно стала носить кашу ложкой из тарелки до рта. Именно носить, потому что сидела она крайне далеко, чтобы все присутствующие мужчины могли оценить ее стройный стан. К моменту, когда из-за стола вылезла даже нерасторопная Шенни, у Нюрки все еще была почти полная тарелка.

Эллад сбежал, Ральф отправился умываться, и Нюрка выдохнула.

— Пресветлый божечка! Если я каждый раз буду так есть, то стану тощей, как Яруся! — выпалила она и шумно подвинула стул к столу. Спустя минуту тарелка опустела.

— Агата? — на кухню заглянула Мэй.

Пришлось срочно утолять ее любопытство. Я рассказала девушке правду о Шенни, и Мэй какое-то время пребывала в глубокой задумчивости.

— Я помню, как ее принесли, — шепнула она. — Миртелла не спросила имени у девушки, не успела. Сара, так ведь? Сара оставила Шенни на пороге и сбежала. Она показалась мне ужасно бледной и худой, такими худыми люди бывают, только когда серьезно болеют или долго голодали. Я все эти годы думала, чтоже случилось у той девушки, что ей пришлось отдать ребенка в приют, а теперь мне стыдно за свои мысли. Обвиняла ее в беспечности, в том, что нагуляла… Создатель, если бы я знала, что она умерла!

— Сара и правда болела, — кивнула я. — Ральф сказал, что нашел лекаря своей невесты, он и сообщил о смерти пациентки.

— Бедный Ральф! Четыре года искать свою дочку – это же с ума можно сойти.

В этот момент Ральф вышел из ванной, и нам пришлось прервать обсуждение.

— Я заметил, что в ванной не работает камин, — сказал он. — Его следует почистить?

— А вы умеете? — удивленно спросила я.

— Прошу, давайте на “ты”?

— Конечно, — я вежливо улыбнулась. — Ты умеешь?

— Когда-то я был трубочистом, — усмехнулся Ральф.

Наши с Мэй лица вытянулись. Мужчина рассмеялся таким бархатистым смехом, что я невольно заулыбалась. Приятный голос, красивый смех… Ральф мне определенно нравился. Он точно не походил на маньяка, и можно было не бояться, что однажды темной тихой ночью нас всех здесь поубивают.

Глава 9

Говорить ему было тяжело – кровь прилила к голове и та начинала кружиться, поэтому я рассказывала забавные истории, чтобы хоть как-то отвлечь пострадавшего до прихода Эллада.

— …вот так Нюрка и решила, что она – фея, — закончила я рассказ о ситуации, которая произошла с нами в пятилетнем возрасте, и которую я с трудом вспомнила.

— Занятно, — послышалось хриплое. — А можно мне еще воды?

За окном начинало смеркаться. Я нервничала, но старалась не подавать вида, а вот где носило Эллада, когда он так нужен, неизвестно.

Залезла в топку, прислонилась плечом к камню и уже привычно поднесла ложку к губам Ральфа. Мужчина поперхнулся, закашлялся и замотал головой, отказываясь от еще одной порции воды.

— Давай еще что-нибудь интересное расскажешь? — умоляюще попросил он. — Я уже начинаю паниковать, если честно. Вообще-то у меня боязнь замкнутых пространств, а я и так уже много времени провел в трубе.

— Как все-таки получилось, что ты упал? Я не разбираюсь в чистке дымоходов, но мне казалось, что залезать в них не обязательно.

— Поскользнулся на крыше, она вся покрыта льдом. Не успел ухватиться за перекладину и нырнул в трубу… Почему ты смеешься?

Я пыталась сдержать смех изо всех сил и от натуги покраснела.

— Представила… просто… — промычала я.

Ральф вдруг резко сменил тему, и мне было уже не до веселья:

— Как ты думаешь, Шенни меня простит?

— Ральф, я…

— Она ведь еще такая маленькая, но она уже все понимает, правда? Я не имел опыта общения с детьми ее возраста… да вообще никакого возраста, и даже не могу представить, как мне вести себя с ней. Очень хорошо, что ты не согласилась сразу мне ее отдать. Я бы сделал что-то не то и мог испугать дочку. Я для нее совсем чужой. Агата, она меня простит?

— Конечно, простит. Ты объяснишь ей, что произошло, и она обязательно поймет.

— Сомневаюсь, что четырехлетняя девочка способна понять такой поступок матери. Я ведь и сам толком не понимаю… Она сказала, что не любила меня. Но разве это может быть правдой? Мы ведь были счастливы вместе.

— Иногда мы сами не знаем, чего хотим, — грустно улыбнулась я. И вдруг, сама от себя не ожидая, разоткровенничалась: — Я тоже была влюблена и верила, что это на всю жизнь. Мне тогда было двадцать, а он жил по соседству, и мы часто говорили через ворота. Я сбегала из монастыря по ночам через дырку в заборе, чтобы побыть с любимым. Мы не могли провести друг без друга ни минуты.

— Что случилось потом?

— Он женился спустя две недели, а я поняла, что не так уж сильно его любила. Скорее, мне было скучно и от скуки поверила в то, что люблю этого человека. Так бывает. Это не ужасно, просто мы… Люди такие сложные существа. Наверное, мы только к старости способны понять сами себя. Твоя Сара могла очнуться в один миг и понять, что не любила, и очень хорошо, что она не стала тебе лгать.

Мужчина задумчиво пожевал губы, потом кивнул.

— Думаю, ты права. Но ребенок ведь не виноват в том, что его родители не смогли разобраться в себе.

— Ребенок не виноват. Когда Шенни узнает, как долго ты ее искал, она обязательно тебя простит, вот увидишь. Но пока я бы не стала говорить ей правду. Пусть девочка привыкнет к тебе.

— Я могу проводить с ней время?

— Конечно. Мэй уже знает о тебе и Шенни, Нюра тоже. Близнецам и Пирси пока говорить не стану.

Мы помолчали какое-то время, глядя друг другу в глаза, насколько это было возможно. Спустя несколько часов висения вниз головой, симпатичный Ральф стал похожим на перезревший томат. Лицо у него будто стекло вниз, глаза сузились до щелок, грязные волосы топорщились во все стороны. Этакий рослый домовенок.

— Агата! — глухой голос позвал меня из комнаты, пришлось выглянуть. Нюрка с ложкой в руках беспокойно заглянула в топку. — Ральф, как вы там?

— Не жалуюсь, — крякнул мужчина и вновь поперхнулся. Слюнями, что ли? От Нюрки очень вкусно пахло гуляшом.

— Накормить вас?

— “Тебя”, Нюр, — попросил Ральф.

— Ой, что это я? — девушка смутилась. — Тебя накормить?

— Боюсь, что в таком положении я не смогу проглотить ни кусочка.

— Ну что ж, — Нюрка взглянула на меня. — А ты есть пойдешь?

— Ты сама готовила? — с опаской уточнила я.

— Пф, обижаешь! — подруга закатила глаза, потом добавила: — Нет, Мэй помогла.

— Тогда да, я бы что-нибудь пожевала.

После быстрого обеда, который мы по стечению обстоятельств ели вечером, я вновь вернулась в ванную. Ральф держался стойко, но и его нервы уже сдавали. Пару раз он упомянул Эллада нехорошим словом, потом пообещал камину топить его исключительно осиной, если тот его отпустит, ну а напоследок чертыхнулся, когда чихнул, дернулся, и облако сажи попало ему в глаза и рот.

Эллада ждали всем домом до полуночи. Мужчина вернулся как раз в тот момент, когда я уже не знала, что рассказать Ральфу, и прикорнула, облокотившись о камин. Сам Ральф, кстати, тоже задремал, что вообще удивительно в его-то положении. Но я услышала храп и вряд ли мне показалось.

— Чем разбивать-то? — ворчал Эллад, копаясь в кладовой по соседству с ванной, в компании Мэй и Нюрки.

— У нас есть кувалда! — радостно воскликнула Мэй.

— Ой, а вы не заденете Ральфа? Вдруг повредите ему что-то? — переживала Нюрка.

Послышался грохот – посыпались лопаты и ведра, но кувалда, как я поняла, была извлечена. Сразу же Эллад ворвался в ванную, как был, одетый и обутый.

— Эй, ты как там? — наклонившись к топке, крикнул Эллад.

— В норме, — ответил Ральф явно беспокойно. — Ты когда-нибудь разбивал стены в то время, когда внутри нее находился человек?

— Не приходилось.

— Да поможет мне Создатель, — пробормотал Ральф.

Мы с девчонками отошли подальше, во избежание повреждений. К нам прибежали близнецы, и даже Пирси заглянула. Я улыбнулась ей и пригласила в компанию наблюдающих, а девочка, на удивление, не отказалась. Встала рядом с Кайлом и взяла его за руку. Маленькая Шенни бегала по холлу, играя в догонялки с игрушкой-подушкой Пирси с привязанной к ней веревкой. Пару раз совала любопытный нос в ванную, но тут же уходила – ей было неинтересно.