Шатакараба. Зёрна хаоса

Пролог. Тварь-из-тумана

Вот уже несколько недель Скавей бродил по диким землям Заграничья. Не раз ему казалось, что он напал на след. Среди стволов мерещились то заплетённые лозой руины, то остатки древней дороги, то статуя с выветренным от времени лицом. Но опять и опять дорога оказывалась руслом высохшего ручья, руины — нагромождением плитняковых скал, а статуя — мёртвым деревом причудливой формы. Всё впустую. Скрытый город был где-то рядом, но никак не желал показываться. Должно быть, Скавею не хватало чего-то важного, заветного, ведомого одним итту-харам, но можно ли называть магом того, кто бросает дела на полпути и позволяет тайне победить себя?

Время, отведённое на поиски, катилось к концу. Но перед тем как вернуться к учителю Фалиндору для отчета, Скавей собирался сполна вычерпать остаток срока.

Приметы в который раз завели в тупик. Засыпанная хвоей твёрдая земля сменилась пружинящими мшаниками с пучками жёсткой травы. Пространство меж сосен заросло густым подлеском, который скоро превратился в редкие искорёженные деревца. Под ногами захлюпало. Дохнуло сыростью и одуряюще резким ароматом болотных цветов. Над водой, устланной сетью сплетённых трав, висела еле заметная дрожащая рябь. Гиблое место, порченное хаосом.

Скавей досадливо плюнул. Соваться туда — себе дороже. Придётся обходить.

Он вернулся по своим следам, успевшим заполниться водой, пробрался через густые заросли ивняка и взошёл на полусухую гриву. Пространство меж редких сосновых стволов отсюда просматривалось насквозь. Топь. Только топь и ничего кроме. Лес будто онемел. Ни щебета, ни сорочьего треска. Ни жужжания слепней, ни звона мошки. Лишь стонали и скрипели на ветру высокие сосны да неслось издалека басовитое гудение, похожее на шум жучиных крыльев.

Скавей спустился с холма с другой стороны. Он найдёт новый путь — упорства ему не занимать. Может, именно в этих гиблых землях ему наконец повезёт. Может, именно он сумеет отыскать один из древних скрытых городов со всеми его несметными сокровищами и тайнами. Может, именно его имя войдёт в историю как первого из людей, нашедшего ключ к загадке?

Заросшая звериная тропа ускользала из-под ног, норовила обернуться обманкой. Солнце то и дело било в глаза, проглядывая сквозь разрывы облаков. Скавей раздвинул ветки ив и снова оказался у порченой воды.

Болото хихикало, пускало пузырьки из-под корней, манило золотистым зайчиком, отразившимся от глади бочага, издевательски грозило скрюченной трёхпалой лапой — искалеченной верхушкой гнилой ольхи.

Довольно. Скавей развернулся. Сверху, с гривы, виднелась ещё одна еле заметная стёжка, и вроде бы, она вела в обход. Скавей сощурился на солнце, вспоминая направление, и не спеша двинулся туда. Тайны — капризные любовницы. Они не терпят торопыг.

И снова та же тишина, разбавляемая только собственным дыханием да хлюпаньем под ногами. Да ещё тем далёким гудением, которое то стихало, то опять маячило на грани слышимости.

Скавей и сам не понял, как снова оказался у того же бочага. Чёрную крючковатую ольховую лапу трудно было с чем-то спутать. Лес водил. Морочил голову. Не давал идти по прямой. Скавей усмехнулся. Вот и ещё одна верная примета.

Однажды, несколько лет назад, он уже попадал в подобное место. В тот раз они с Алатеей так и не смогли пробиться сквозь завесу и найти путь к скрытому городу. А позже, сколько ни возвращались в те края, хоть с Йервом, хоть с самим учителем, даже близко подобраться не сумели. Сегодня он один, но и опыта у него прибавилось.

Скавей ощутил лопатками взгляд и обернулся. Во рту загорчило. Сзади бесшумной призрачной стеной накатывал туман. Лизал бледными языками кочки и траву, заглатывал целиком крючковатые деревца. Туман на болотах не редкость, но этот походил на обыкновенный не больше, чем меч на перочинный ножик. В том, как двигались его белёсые крылья, отрезая обходные пути, сквозила недобрая воля. Зря Скавей радовался, что в здешних землях не встретил ни одного хтона! Мелочь — не в счёт. Строил теории, будто они не любят близости к скрытым городам. Всё чушь! Вот она, разгадка. В дрянных заражённых болотах выкормилась крупная тварюга, подожравшая остальных. Потому и звериные тропы заросли.

Он бы тоже предпочёл обойти тварь стороной. Или, по крайней мере, принять бой на своих условиях.

Направленное движение мысли в щит, встроенный в левый наруч, — и амулет ожил. Развернулся полупрозрачным узорчатым диском в два локтя шириной. Туман не дрогнул. Плох тот щит, что привлекает внимание хаоса. На магию, наоборот, хтоны слетались, как мотыльки на свет. Хорошо, что поблизости был только один.

Скавей беззвучно шевельнул губами и резко выдохнул, запуская изменение.

Что такое туман? Всего лишь мелкие капли воды, повисшие в воздухе. Подтолкнуть их проще некуда — чуть укрупнить, придать веса и…

Туманный язык, подобравшийся к магу ближе других, набух влагой и осыпался крупным коротким дождём. За ним с плеском осели белёсые крылья. Дольше всего держалось ядро, плотное, непроглядное. Через несколько ударов сердца сдалось и оно. Скавей присвистнул сквозь зубы. Тварь-из-тумана оказалась крупнее, чем он ожидал. Гигантское, высотой с человека, сегментированное тело на четырёх разномастных парах ног. Ещё одна пара топорщилась на спине. Голову с фасетчатыми глазами венчали ветвистые, как у оленя, рога. Тонкий хвост вился по земле и терялся в топях. Нелепое, но смертельно опасное существо. Как множество других, порождённых хаосом.

Меч скользнул из ножен. Хтон неторопливо качнулся и вдруг сиганул, одним прыжком покрыв два десятка шагов. Скавей отскочил, отмахнулся мечом. Лезвие скрежетнуло по хитину, не оставив и царапины.

Тварь встала на дыбы. Грудная броня распахнулась, обнажив зубчатые челюсти. Хищно разомкнулись жвалы, раззявилась пасть. Хтон подался вперёд, пытаясь накрыть добычу собой. Скавей увернулся, перекатился и тут же встал на ноги. Главное, подальше от воды. Если увязнет хоть немного — это конец.

Тварь недовольно хрюкнула и коротким движением развернулась. Слишком шустрая и ловкая. Чересчур неуязвимая. Она привстала и снова шатнулась на Скавея. Удар пришёлся на щит, отдался в плече. Скавей ткнул остриём в сочленение хитиновой лапы — впустую! — и тут же отпрыгнул назад, дальше от бочага. Теперь можно было колдовать спокойней, не ожидая, что искажённое болото схватит за пятки. По крайней мере, не сразу.

Глава 1. За край

— Что отец? — небрежно бросил Дэёль. — Отказал?

Тайла помрачнела, насупилась. Подцепила ногтем чешуйку еловой шишки, которую держала в руках, оторвала, бросила под ноги. Скривилась от прилетевшей в лицо горсти стылой мороси, заправила за ухо прядь рыжих волос.

— Да всё то же: «Давай в следующем году. В этом дел невпроворот». Как будто что-то изменится! А мне уже будет тринадцать!

Дэёль сочувственно вздохнул. Взъерошил пятернёй волосы, опустил глаза.

— Когу в том году мамка водила, — продолжала Тайла, — ну и что, что дуб дубом. Теперь вы с Ятой. А я?

Она помолчала, глядя в утоптанную землю двора. Шишка стремительно лысела. С края навеса снова лило. Древесина охр-амулетов, укреплённых на стене, напиталась влагой. Краска побледнела и отслаивалась.

— Он говорит, — Тайла сдвинула брови и понизила голос, передразнивая отца: — «Тебя всё равно не возьмут. Только время терять. День пути до города, день обратно. Да там ещё…»

— Так ты ж не с ним пойдёшь, а с нами! Дед Вирой…

— Я ему то и говорю!

— А он?

— А он будто боится! — Тайла подняла голову и горячо зашептала: — А вдруг я пройду испытание. Вдруг как раз меня и возьмут в маги. Тогда он останется один.

Дэёль пожал плечами.

— Так и есть.

Тайла колупнула шишку с таким остервенением, что жёсткая чешуйка воткнулась под ноготь. Она ойкнула и сунула палец в рот.

— Но я всё равно сбегу. Я всё продумала, — слова сливались в невнятную скороговорку, — я голубое платье спрятала, чтоб с собой взять, и вяленого мяса утащила. И сухарей.

— Ты не боишься?

— Я? Да мы с отцом даже за край тыщу раз ходили! Думаешь, белок прямо за околицей стреляют?

— Ну если тыщу раз…

Дэёль усмехнулся. Тайла покраснела.

— Никакие жутяги меня не съедят! — выкрикнула она. — Днём-то, на дороге. А у первой часовни я вас догоню.

Дэёль молчал, поджав губы так, как это делал дед Вирой.

— Я всяко быстрей деда бегаю, — зачастила Тайла, — что он меня назад одну отправит? За полдня пути? Или сам вернётся?

— Пожалуй, может сработать, — протянул Дэёль.

— Только деду — молчок!

— Я на дурака похож? — обиделся он.

Тайла недовольно сопела, выглядывая из-под навеса сарая, будто ища подтверждения своему плану. Вишня щетинилась набухшими остроконечными почками. На ветвях колыхались отсыревшие зелёные ленты, оставшиеся с недавнего праздника весенних Отрад. Узкий серпик месяца, показавшийся было ненадолго в прорехе, снова спрятался. Небо хмурилось и сыпало частым дождём. Если оно предвещало неудачу, Тайла ничего не хотела об этом знать.

Магия. Это слово манило и завораживало, звало прикоснуться, понюхать, попробовать на вкус.

Маги были таинственны и недосягаемы. О них слагали песни и легенды. В каждой сказке, в каждой быличке кто спасал мир из раза в раз? Маги. Кто вернул украденное солнце? Маги. Кто приструнил хаос? Кто собрал по кусочкам разрушенный мир так, чтобы люди снова могли в нём жить? Вот то-то же!

Тайла видела одного три года назад. Он въехал в деревню, когда солнце уже опустилось к самым еловым верхушкам. Длинные тени сделали его ездовую черепаху почти чёрной. Синие одежды всадника, напротив, сияли в закатных лучах, плащ хлопал на ветру. Высокий, широкоплечий, с тёмными волосами, собранными в пучок, и тёмной же, с проседью, бородой, маг показался Тайле ожившей легендой. Сказочным героем, который внезапно сделался настоящим. Дрохонном порядка Храйонн Адаром, сошедшим с небес.

Маг миновал несколько крайних домов и завернул на широкий двор к тётке Олли. Все знали, зачем он приехал: в Холмищах, что на том берегу Красного ручья, завелась лесная тварь. Жутяга крала детей и собак, выманивала за ограду, а там… Тут говорившие неизменно понижали голос, так что невозможно было разобрать ни слова. Все ждали отряд, но маг приехал один. На то он и маг, чтобы справиться с чем угодно!

Дети безотрывно смотрели, как он спешивался, как слушал, оглаживая бороду, как говорил. Уже после заката, в густых сумерках, во дворе тётки Олли маг упражнялся с мечом. Воздух свистел от взмахов узкого длинного клинка. Силуэт мерцал и двоился, то ли от темноты, то ли от быстроты движений. Черепаха, привязанная у забора, меланхолично пережёвывала морковь, свекольную ботву и ветки соседней сливы, то и дело почёсывая надбровные рога об вкопанный столб. От неё, как и от мага, веяло спокойной суровой мощью. В тот момент Тайла уверилась: у неведомой твари нет и шанса.

Так и случилось. На рассвете маг продолжил путь, а ещё через день пришла весть: в Холмищах вновь безопасно. Именно тогда Тайла, Дэёль и другие деревенские ребята решили: когда вырастут, они непременно станут магами. Ну и что, что в ученики берут одного из сотни!

Остальные со временем остыли, переключились на иные желания, попроще. А Тайла и Дэёль до сих пор в каждой игре вставали магами против полчищ хаосных тварей. Кому, как не им?

* * *

Наутро их отправили за грибами. Не то, чтобы ребята были против. Наоборот — это лучшее занятие, какое только можно придумать ранней весной.

Все знают, что тальвийский молочный гриб поспевает аккурат в самом начале года. Зиму он дремлет под корой, напитываясь влагой, а с первыми тёплыми лучами прёт наружу, разрастается на стволах пухлыми полукруглыми тарелками. Тут-то его и бери! Мягкий, сочный, похожий на плотное сладковатое желе. Хоть жарь его, хоть запекай — всё одно вкусно. В этом году первый урожай уже собрали, но потом опять зарядили дожди, и грибы продолжили лезть. Разве можно оставлять их гнить в лесу?

За Тайлой и Дэёлем увязались мелкие Юся и Лассен. А за ними, как обычно, Вьюн, голенастый пёс-подросток, вертлявый и брехливый. Ну а что? Вместе всяко веселей.

—Ты будешь жутягой! — заявила Юся, как только они вышли за плетень. Для неё любое дело превращалось в игру.

— А чё снова я, — возмутился Лассен, — я в прошлый раз был!

— Ну тогда я сама, — легко согласилась Юся.

Интерлюдия 1. Гыба

Она долго балансировала на краю, выглядывая из хаосных потоков и снова ныряя в них, бесформенная, бездумная. Да и зачем форма в блаженной беззаботности? Только теплилась крохотная искорка интереса, то угасая, то проявляясь снова.

Наконец, любопытство пересилило. Гыба качнулась наружу, реальность раздвинулась и замерцала, приняв в себя новосозданное тело. Стало тесно, скованно. Но вместе с тем необычно.

Мир вокруг оказался жёстким, неудобным. Одни частицы сплетались с другими, дышали, росли и жили. Не так, как за пределами скорлупы. Упорядоченно.

Гыба отращивала себе конечности, беспрерывно меняя оболочку. Края волочились по земле, не проваливаясь и ни с чем не перемешиваясь. Она попыталось поглотить то, чего касалась. Реальность противилась. Кругом бегало, мерцало, дышало множество частиц, и они тоже оставались отдельными. Поначалу Гыба останавливалась возле каждого, смотрела, щупала, пыталась подтолкнуть одно к другому. Тогда эти, другие, всё-таки менялись, но ломались почти сразу. Слишком хрупкие в своей постоянной форме.

Привычная музыка распалась на безобразный шум. Лишь позже она сумела разделить его на отдельные звуки, громкие и тихие, близкие и далёкие. И тогда они опять зазвучали вместе, единой гармонией, чуждой для тела и рассудка, но всё более притягательной.

Гыба шла, путаясь в обильной растительности, ударяясь о твёрдое, пока наконец не научилась уворачиваться и обходить. Можно было пойти напрямую, поглощая всё вокруг, сминая пространство, но она пока чувствовала себя недостаточно сильной для такого и потому двигалась осторожно, притворяясь частью этого мира. Изучала его, примеряла на себя, как тесноватую шкуру.

Это настигло внезапно. Странное чувство слабости и пустоты, которое затягивало естество внутрь себя самого.

Го-о-о-о-ло-од.

Желание вырвалось протяжным воем и потянулось, отражаясь волной.

Гыба поочерёдно поглощала недвижимое и быстрое, мягкое и жёсткое, но чего-то недоставало. Раньше она не задумывалось, что именно давали ему потоки, в которых можно было дрейфовать без страстей, без желаний. Без голода. Здесь же всё было конечно, как и плотная форма.

Она потянулась обратно, но внезапно ударилась в скорлупу. Хаос остался снаружи, недосягаемый и желанный. Сытный.

Она металась по миру, пока не почувствовала, как издалека тянется нить, сладкая, липкая, вожделенная. Нет, это были не мелкие сущности хаоса. Силы, полученные от них, были знакомы, но иссякали слишком быстро, и голод возвращался. Нить же по-прежнему тянулась издалека, манила за собой, суля утраченную силу.

Гыба двинулась по следу.

Глава 2. Порог неизвестного

Они шли, избегая селений и городов. Адар Скавей сказал, так гораздо быстрее.

И правда. К Хатожским степям они вышли уже на рассвете, хотя обычно до них, как говорили, ходят три дня. День до города, там ночёвка, и потом ещё полтора по дороге на Хатт.

Тайла раньше никогда не покидала родной предел, и даже центральный город Тальвию видела лишь раз. Иные земли казались ей сказочными и ужасно далёкими. Там бывали только маги, торговцы и редкие безумные странники. Вот кто, скажите, в здравом уме бросит хозяйство и потащится за много дней пути неведомо куда? Особенно если по дороге могут встретиться жутяги и итту-хары-людоеды, обращающиеся в диких зверей? Да ещё и кошмарные хмари, от которых одно спасение — мчаться до ближайшей часовни и пережидать напасть под крышей, трясясь от страха. Если, конечно, успеешь добежать. Вот и получалось, что большинство людей всю жизнь толклись на одном месте, зная лишь округу своей деревни.

Сперва Тайла еле поспевала за магом, за его размашистыми широкими шагами. Она то отставала, то почти срывалась на бег, сбивая дыхание. Но потом приноровилась, и идти стало легче. Весь день до вечера они шли по тропам, легко переходя с одной стороны границы на другую. «Тут короче», — небрежно бросал адар Скавей и вёл Тайлу то вверх по каменистому пригорку, то по затопленному берегу ручья, то по полянам, сплошь усеянными мелкими глянцевитыми листиками черничников.

Тайла не жаловалась, вовсе нет. Как можно ныть, когда сам маг признал твой талант и позвал учиться? Только позориться. Да и дальние походы с отцом за зверем и птицей натренировали её. Но всё равно к вечеру она устала так, что сил хватало только на то, чтобы переставлять ноги и не падать носом вниз. Поэтому, когда они выбрались из густого подлеска на широкую утоптанную дорогу, Тайла не сумела даже обрадоваться.

К тому времени совсем стемнело. Луна и звёзды скрылись за плотными облаками, обещающими дождь. Впереди забрезжил огонёк. Он приближался, и вскоре из темноты показалась часовня, лёгкая и воздушная. Четыре столба по углам, над ними выгнутая остроугольная крыша. Внутри, как и положено, на каждом столбе лики Четверых. Хаос напротив Порядка, Время и Сущее по двум оставшимся сторонам. Божественная дрохоннья сущность просвечивала сквозь нарисованные человеческие лица. Привязанные по краю навеса амулеты покачивались на лёгком ветерке, успокаивая, баюкая. Тайла рухнула на лавку и тут же провалилась в сон.

Её разбудил запах горячего травяного отвара. Тайле показалось, что минуло всего одно мгновение, но нет — за пределами часовни занималось пасмурное утро. По крыше шуршал дождь.

Наскоро позавтракав лепёшками и плотным солёным сыром, путники снова вступили на дорогу. После тёплого воздуха часовни Тайле показалось странным выйти под промозглый ветер, стен-то у строения не было. На лицах оседала морось. Тучи висели так плотно, будто надолго поселились на небе. На весь день, не меньше — привычно прикинула Тайла, мельком взглянув вверх. Тем удивительней ей показался луч солнца, пробившийся сквозь пелену дождя.

Шальной просвет в облаках? Нет, не похоже. Опасность, от которой надо бежать со всех ног? Тайла покосилась на мага. Он уверенно шёл впереди. Спросить? Ну уж нет. Ещё прослывёт трусихой, а вовсе не той почти взрослой Тайлой-из-Елицы, с которой он так серьёзно говорил накануне.

С каждым шагом отблеск становился ярче, разгорался заревом, преломляясь в водяной пыли. Тайла прошла несколько шагов и застыла. Дождь и тучи впереди будто обрезали ножом. За ними на ясном небе поднималось солнце. Густо-рыжий огненный шар замер на горизонте, от него во все стороны расходилось сияние. Там, впереди, ничто не ограничивало взгляд. Ни привычный лес, ни покатые бугры, на каких построены Холмища. Ничего. От бескрайности распахнувшегося впереди мира у Тайлы на миг закружилась голова. Она зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, солнце уже оторвалось от горизонта и стало нестерпимо ярким. Первый рассвет её новой жизни. Дэёль сейчас тоже должен быть в пути. Возможно, они скоро встретятся в школе Адар. Если он пройдёт испытание.

— Хатт, — адар Скавей приглашающе повёл рукой, — самый широкий из всех известных пределов. Не бойся. Шагай.

Щёки Тайлы вспыхнули. Она вовсе ничуточки не испугалась! Просто замешкалась. И она решительно переступила черту.

С дороги, ограждённой редкими столбиками со страж-птичками маг сошёл почти сразу. Тайла — следом, лишь слегка запнувшись на обочине. Она начинала к этому привыкать. К свободе. К возможности идти не только туда, куда можно всем. Вот бы и самой стать настолько умелой, чтобы не бояться заграничья и дальних дорог! И она станет. Обязательно!

Этот предел и звучал, и пах совсем иначе. Не так, как привыкла Тайла.

Из-под ног с возмущённым чириканьем разлетались мелкие птахи. Другие птицы, ширококрылые, кружили над головой, издавая протяжные крики. Ветер шуршал высокими, по грудь Тайле, травами. Они то выпрямлялись, то снова клонились к земле, кивали метёлочками верхушек. Меж них проглядывали цветы с белыми и пунцовыми лепестками, пахнущие терпковатой сладостью. Звенели и жужжали насекомые, их голоса сливались в общий ровный шум. Пару раз вдалеке мелькали какие-то звери. Над травами виднелись их длинные шеи и головы с четырьмя острыми рожками. Здесь было так спокойно и мирно, что даже не верилось, что в этих местах могут водиться жутяги.

Около полудня, когда солнце раскалилось добела и легло на голову жаром, Тайла заметила что-то яркое, непохожее на всё остальное. Она пригляделась. Над верхушками трав парило лоскутное покрывало. Разве такое могло быть?

— Это хтон, — сказал адар Скавей, — и довольно безобидный.

— Хтон? — переспросила Тайла.

— Жутяга. Потустороннее существо. Порождение хаоса. Так называют их маги, от имени Дрохонна хаоса Хатонна Руэ.

Тайла кивнула.

— Присмотрись. Травы под ним не искажаются, даже воздух не дрожит. Нас он не замечает. Значит, это слабый хтон, бессмысленный. Такие почти не оставляют следа в мире, почти никогда не перерождаются и не меняют облика.

Глава 3. Кое-что о лягушках и похлёбке

— Вставай! Да просыпайся же! Адар Йерв ждать не любит.

Тайла разлепила веки. Вокруг стояла темень. Сквозь щели в ставнях пробивался слабый предутренний свет. Каменная стена, колючее шерстяное одеяло. Что это за место? Она повернула голову. Над кроватью стояла сердитая Кайсана, скрестив руки на груди. За её плечом маячила Енна. Тайла разом всё вспомнила. Она в школе. Сегодня первый день. Вчерашний — не в счёт. Она постарается и будет учиться лучше всех.

— Бегу!

Холодный пол леденил пятки. Тайла натянула на себя одежду и ботинки, плеснула в лицо из умывальника за дверью, общего для нескольких спален, и помчалась за девчонками. По коридору, по лестнице, через широкий двор. К магии!

Снаружи было промозгло и сыро. Хмурые ученики кучковались перед тренировочной площадкой. Сонные лица, озябшие ладони, засунутые в рукава. Ни возгласов, ни шепотков. Они походили на воробьёв, нахохлившихся на ветках перед рассветом.

Бодрым выглядел лишь один человек. Адар Йерв, как шепнула Кайсана. Высокий, широкоплечий, мускулистый, он стоял с голым торсом, в одних широких штанах, и утренний холод его, казалось, вовсе не заботил. Он коротко кивнул пришедшим. Тайла склонилась, прижав ладонь к груди, и краем глаза заметила, что Енна и Кайсана поступили так же.

— Все собрались, начинаем!

Раскатистый бас разнёсся по двору, отразился от каменных стен и вернулся эхом.

— Малькам пять кругов. На каждом десятом шаге прыжок. Девочки пришли позже всех, вам на круг больше. Чего ждём? Пошли-пошли.

От края толпы отделились трое мальков-мальчишек. Тайла двинулась за ними, легко переходя на бег. Уже через несколько секунд её ткнули кулачком в рёбра. Больно.

— Из-за тебя опоздали! — прошипела ей в ухо Кайсана и, резко ускорившись, умчалась вперёд. Рядом с ней шаг в шаг бежала Енна.

За спиной адар Йерв продолжал раздавать указания остальным ученикам.

За что? Тайла кипела от обиды и несправедливости. Она встала так быстро, как смогла. Она не виновата. Почему Кайсана с ней так?

Бежать, считать шаги и подпрыгивать оказалось непросто. Куда сложней, чем она думала вначале. Счёт постоянно сбивался, дыхание тоже. Скоро Тайла перестала пытаться считать сама и прыгала, когда ребята впереди делали так же. Кайсанина коса плясала, не давая отвести от себя взгляд, постепенно удаляясь всё сильней. Шиш! Она не отстанет! Ни в беге и ни в чём другом. Скоро выучится всему, что нужно, и станет лучше всех. Особенно — лучше этой задаваки! Тайла потянулась рукой к охре, висевшей на шее под рубашкой. Пальцы ухватили пустоту.

Только на втором круге Тайла заметила, что рядом с ней бежит девочка. Четвёртая из их группы, самая маленькая. Инша. Она была тут с начала или появилась только теперь?

— Ты, — попыталась спросить Тайла, но Инша качнула головой и отстала.

Не хочет говорить, ну и ладно.

Ровная тропа стелилась под ногами. Шаг-шаг-шаг. Прыжок. Шаг-шаг-шаг-шаг. Мимо проносились корявые стволы яблонь, ветки, бутоны, готовые вот-вот распуститься. Слева тянулась высоченная школьная стена. Где-то тут в тайнике ждала охра. Где-то рядом. Где-то. Там, где один камень выступает чуть сильнее других, а неподалёку яблоня с засохшей веткой. Близость оберега согревала сердце, заставляла ладони снова ощущать тёплые деревянные изгибы. Тайла достанет его в любой момент, когда захочет. Но, конечно, не прямо сейчас.

Яблоневый сад остался позади. Разгоралось утро. Небо за лесом налилось ярко-розовым, раскрасило лёгкие облака, птичьим пухом разлетевшиеся по выси. Подлесок защебетал, зашумел проснувшимся ветерком, ожил, закачал рябиновыми ветками. Где-то вдалеке мекали козы. Всё-таки, если не считать Кайсану, здесь было вполне неплохо. Даже если Дэёль попадёт в другую часть школы, Тайла не останется одна, с кем-нибудь непременно подружится. Например, с теми шебутными мальчишками. Сейчас они убежали и скрылись из виду, но за день встретятся ещё не раз. Как их там зовут…

Прямо впереди в воздухе проявилось чудовище. Пасть оскалена, клыки во все стороны. Россыпь алых глаз. Тайла вскрикнула, шарахнулась, запнулась ногой за ногу и кубарем полетела на землю.

— Поверила!

— Испугалась!

— А ты говорил, не выйдет!

— Трусиха!

— Дура!

— Поверила!

Из кустов выскочили хохочущие мальчишки, запрыгали кривляясь. Двое, третьего не видать. Серой тенью мелькнула Инша. Обошла по дуге упавшую Тайлу, убежала вперёд.

— Ах вы! Придурки!

Тайла вскочила, замахнулась кулаком. Мальчишки со смехом отпрянули.

— Трусиха!

— Фу!

Тайла зашипела сквозь зубы и потёрла расквашенную коленку. Ссадина набухла крупными тёмными каплями. Оскаленная морда жутяги оказалась совсем плоской, как картинка. От порыва ветра она задрожала, пошла волной и растаяла.

— Придурки, — буркнула Тайла уже тише, — вот идиоты! Магию запрещено творить по пустякам.

Она и впрямь дура, что перепугалась из-за картинки, ничуть не похожей на настоящее чудовище. И вдвойне идиотка, если хотела подружиться с этими мальчишками. Они плюют на правила так легко, будто вовсе не хотят становиться магами.

Или здешние правила не так уж строги?

Накануне, в самый первый день, Тайла и Кайсана встретили адара Джазина. Он перехватил их вечером после встречи с наставницей Лаодикой.

На синих одеждах наставника не было ни одной лишней складки. Спина такая прямая, что Тайла тоже невольно вытянулась. Светлые глаза на смуглом лице смотрели холодно и строго, и ничуть не походили на нарисованные на стенах.

— Адар Джазин, — представился он и протянул свёрнутый в тугой рулон свиток.

— Читать-писать умеешь?

Тайла помотала головой и тут же быстро кивнула.

— Я научусь.

Адар Джазин приподнял тонкую бровь.

— Научишься, и очень скоро. А пока внимательно слушай и запоминай самое главное. Второстепенное усвоишь позже.

Он выпрямил спину, хотя прямее, казалось, было уже некуда, и посмотрел на Тайлу свысока.

Глава 4. Барьер

Тайле недоставало магии. Не о таком она мечтала, покидая Елицу вслед за адаром Скавеем. Совершенно о другом грезила в пути, слушая его истории. Ей мнилось: чудеса встретят, стоит переступить порог школы. И она тут же им научится — не может не научиться! А уж как удивится отец, когда она навестит его, вся в синем, на боевой черепахе! Он скажет: «Горжусь тобой, Лисёнок. Я был не прав, когда боялся тебя отпускать».

Что же она получила? Изматывающие тренировки. Бесконечные буквы и числа. Стихи и рассказы о давно забытом. Это всё было интересно и наверняка важно, но невыносимо хотелось чудес. Настоящих, всамделишных! Единственное, что она до сих пор видала — это иллюзии, которыми её пугал Пито, да свет, созданный адаром Джазином. И ещё жуткая тень на кухне позади танцующего деда Лемука. Правда, Тайла так до конца и не поняла — была ли она на самом деле или только померещилась.

Магической школы не бывает без магии, верно? Вот Тайла и искала её повсюду в любой момент, когда могла.

Раз за разом ходила мимо запертой двери в подземелье, косясь на нарисованный над ней глаз, который то появлялся, то исчезал. Внимательно наблюдала за каждым жестом и словом наставников. Пыталась подглядывать за старшими учениками. Даже в столовой, когда другие шутили и болтали, она оставалась настороже и нет-нет да посматривала искоса на деда Лемука. Кто он такой? Что он такое? Но повар день за днём вёл себя обыкновенно, ничем не выдавая странностей, а тень под его руками и за спиной выглядела бледной и плоской и двигалась ровно так, как пристало теням.

А ещё эти кулии.

В первый момент, узнав, какое наказание назначил адар Джазин, Тайла облегчённо выдохнула. Подумаешь — по вечерам после учёбы прибирать за птицами и кормить их. Ерунда! Раз плюнуть! Дома, в деревне, ей приходилось выполнять всякую работу, порой тяжелее этой.

Но потом оказалось, что всё не так просто.

Во-первых, кулии вели себя ужасно странно. Они то сидели всей стаей в углу птичника, нахохлившись и уткнувшись друг в друга клювами с мелкими частыми зубами, то начинали носиться как сумасшедшие. Сильные голенастые ноги вздымали в воздух пыль, клочья соломы и куски засохшего помёта. Длинные перья, похожие на рыхлую шерсть, развевались по ветру. Иногда на бегу кулии сталкивались, яростно хлопали куцыми крыльями — и вновь расходились по углам. Поначалу Тайла пугалась — не шутка попасть под удар птицы ростом почти ей по пояс! Но скоро приноровилась отгонять их метлой и грозными криками.

Во-вторых, они оказались жутко вредными. Птицы будто специально подгадывали момент, чтобы напасть со спины, когда Тайла отворачивалась или наклонялась. При этом они подпрыгивали, громко курлыкали и норовили ударить клювом или укусить, а то и ткнуть длинными загнутыми когтями.

— Толстые и не летают, — ворчала Тайла, работая метлой, — тоже мне харо… характеристика! Не мог Линн сказать, что они орут и дерутся как сумасшедшие! Милые толстые птички, ага.

Про метлу ей посоветовал Вох. Он явился в первый же вечер. Встал у ограды безмолвным пеньком, глядя исподлобья на жалкие Тайлины попытки сделать хоть что-то. Она была готова огрызнуться — кому охота, чтоб его видели нелепой неумехой! — но Вох вдруг сказал: «Возьми метлу как меч». Тайла нехотя послушалась. Терять было нечего. На удивление, сработало — глупые пернатые бросились врассыпную. Но даже держась в стороне, они продолжали следить за ней, будто выжидали удобного момента. Глаза кулий с серо-голубыми радужками меньше всего напоминали птичьи. Когда они смотрели внимательно, задумчиво, чуть склонив набок головы с жёлтыми хохолками, Тайле становилось не по себе. В такие минуты она была готова поверить во что угодно, даже в то, что эти птицы действительно могут говорить. Хотя бы изредка.

Там же, неподалёку от кулятника, Тайла встретила Пито и Анку.

Она увидала их на второй день, в сумерках, когда, совершенно измученная и исцарапанная, брела от птичника обратно к школе. Тропинка вела мимо загона с козами вдоль барьера, чтобы затем круто завернуть к беседке и яблоневому саду. По правую руку высились стопки «блинных» скал, заросшие кустами барбариса и соснами с кривыми змеящимися корнями.

Внезапно сверху зашуршало, на тропу посыпались мелкие камешки. Тайла остановилась и задрала голову.

— Да где она ходит? — раздался приглушённый голос. — Договаривались же!

Почти сразу с плитняковых скал скатилось что-то тёмное и косматое. Тайла попятилась, но с другой стороны ловко спрыгнула ещё одна фигурка.

— Опоздала!

— Ой! Это не Енна.

Косматое говорило голосом Анку.

— Вы что здесь делаете? — напряглась Тайла. Небось опять пакостить будут.

Пито подошёл почти вплотную, заглянул в лицо.

— Следишь за нами, лягушка? Только попробуй адарам сказать!

— Не называй меня так!

Анку принюхался, посопев носом, и заявил:

— Она у кулий была!

— А! Так тебя тоже сцапали! — заржал Пито. — А за что?

— Отстаньте! Прилипалы, — сказала она. Анку дёрнулся и отступил. Тайла прошла мимо. Ей вдруг стало ужасно скучно, на плечи навалилась усталость. Чем они могли её напугать после этих ужасных птиц? Нарисованной жутягой? Тьфу. Даже не смешно.

— Тайла! — донеслось ей в спину.

Сзади послышалась возня.

— Тише! Ты что!

— Может, ей тоже расскажем?

Тайла ушла, так и не обернувшись.

* * *

На другой день Анку и Пито вели себя как обычно: то накидывали маски серьёзности, то шушукались и хихикали. Тайла не раз ловила на себе их взгляды, но решила не обращать внимания. Слишком много чести! У неё и без дурацких шуточек забот хватает. Однако волей-неволей в голове крутилась последняя фраза. «Может, ей тоже расскажем?» Расскажем о чем? Что они там делали? Тайла мысленно фыркала, прогоняя её. Невелик секрет! Наверняка работали в наказание за нарушение правил. Должно быть, ухаживали за козами, а может трудились над чем-то другим. Какой смысл спрашивать? А может, всё-таки они нашли что-то интересное?