Схема счастья

глава 1. «ХРУПКИЕ КРЫЛЬЯ»

Воздух в студенческой столовой был густым от запаха еды и гомона голосов. Ложки звенели о тарелки, смех взлетал к закопченному потолку, но для Селены всё это растворялось в тягостном вакууме. Она сидела с подругами в углу, словно пыталась спрятаться от всего мира, медленно перебирая остатки еды на тарелке. Пустые подносы перед ними были как свидетельство закончившейся трапезы, но разговор, казалось, только набирал обороты.

— Ларина, ты с ума сошла? Это же «Ростех»! Приборостроительная корпорация! — Лена почти вскочила с места, её глаза метали молнии. — Ты пропустила встречу с их рекрутером из-за Громова? У тебя точно голова на плечах?

«Голова... Да, она на месте, — горько подумала Селена, сжимая в руке салфетку. — Но будто набита ватой. Ватой и страхом. Страхом его разочарования, его упрёков, его холодного молчания потом...»

Ира, видя, как накаляется атмосфера, мягко коснулась руки Лены:
— Они так редко приезжают в наш город... Такой шанс показать себя, устроиться к ним на стажировку — и ты упустила это...
Но, взглянув на Селену, Ира поняла: та уже приняла решение. В её опущенных глазах читалась покорность судьбе.

— Леша сказал, что раз я девушка, то и пытаться не стоит — всё равно не возьмут... — голос Селены звучал приглушённо, будто из глубины колодца. — Он любит меня и переживает. Не думаю, что он хотел зла.

«Вру. Я сама себе вру. Он не переживает — он контролирует. Но признать это — значит обрушить тот хлипкий мирок, который я выстроила вокруг себя. Мирок, где я не одна...»

— Всё это ерунда, подруга! — воскликнула Лена, всё ещё не остыв. — Он просто пытается удержать тебя рядом с собой, и всё. Ладно, перерыв заканчивается — пойдём на пару. Сейчас как раз «Введение в робототехнику». Может, ты пересмотришь своё мнение насчёт того, что твой недалёкий парень прав и это «не для девушек».

Дорога до аудитории была для Селены словно подводным плаванием — звуки доносились приглушённо, лица смазано мелькали перед глазами. Она шла, опустив голову, чувствуя, как слова подруг отзываются эхом в её сознании. По пути они проходили мимо стенда с информацией о «Ростехе» — яркие буквы, фотографии современных лабораторий. Селена отвернулась, ускорив шаг.

Огромная аудитория наполнялась шуршанием тетрадей и мерцанием проектора. Селена заняла место у окна, проводя пальцами по прохладной поверхности парты. За стеклом медленно плыли облака, такие же лёгкие и свободные, какой она себя уже не чувствовала.

«Не для девушек... Почему? Почему кто-то решает, что мне подходит, а что нет?»

Но вот гомон студентов помаленьку начал стихать, и преподаватель начал лекцию. Он говорил о робототехнике, о будущем, о технологиях, которые меняют мир. И по мере того как он говорил, в глазах Селены снова зажигался тот самый огонёк — огонёк мечты. Она невольно выпрямилась, её пальцы потянулись к ручке, чтобы записывать — жадно, увлечённо, как будто от этих слов зависела её жизнь.

«Медицинская робототехника... Представляешь, Сел, — шептал ей внутренний голос, — ты могла бы создавать роботов, которые спасают жизни. Не просто винтики в системе, а настоящие произведения инженерного искусства...»

Она ловила каждое слово, каждую формулу, мысленно примеряя на себя белый халат исследователя. На мгновение она забыла о Громове, о его запретах, о своём страхе. В эти минуты она была не чьей-то девушкой, не послушной куклой — она была собой. Настоящей.

После пар Селена медленно брела к автобусной остановке. Город заливал вечерний свет — золотой, прощальный. Она смотрела, как в окнах зажигаются огни, и думала о тех жизнях, что кипят за этими стёклами. Наверное, в каких-то из них есть любовь без унижений, поддержка без условий. Автобус принёс её к серой пятиэтажке, которая всё больше напоминала ей клетку.

Квартира встретила её гробовой тишиной. Пустота здесь была почти осязаемой. Селена включила свет — жёлтый, тусклый, отбрасывающий длинные тени на стены. Эти стены иногда казались ей то ли убежищем, то ли тюрьмой. Она бросила рюкзак на стул и замерла посреди комнаты, прислушиваясь к тишине.

«Одиночество... Оно страшнее его крика. Оно просачивается в каждую щель, заполняет лёгкие, не даёт дышать...»

Она машинально начала готовить ужин. Руки сами выполняли привычные движения — нарезка овощей, шипение масла на сковороде, — а мысли уносились далеко-далеко. Внезапно зазвонил телефон. Катя.

Селена вздрогнула, затем смахнула влажные от слёз руки о фартук и взяла трубку.

— Привет, Сел! Как дела?
— Всё нормально... — голос Селены прозвучал неестественно бодро. — Ничего не меняется: учёба — дом, дом — учёба. Вот, ужин готовлю нам с Лёшей.

«Скажи ей. Скажи, что сходишь с ума. Что тебе больно. Что ты боишься собственного парня...»

— А как там встреча с представителями «Ростеха»? Ты же её так ждала! Только не говори, что пропустила!
— Ну... Лёша сказал, что мне нет смысла туда идти... — голос её оборвался, словно пересохло горло.

«Предательница. Ты предала саму себя. Ради чего? Ради иллюзии любви? Ради того, чтобы не остаться одной с этим всепоглощающим страхом?»

В трубке повисла тягостная пауза. Селена слышала лишь собственное неровное дыхание.
— Кать? Ты здесь?
— У меня нет слов, Сел. Честно. Я хоть и далеко, но чувствую — ты с каждым днём угасаешь. И главная причина — Громов. Подумай, нужны ли тебе такие отношения?

— Посмотрим, Кать... — Селена с силой сжала телефон. «Легко говорить, когда ты не здесь. Когда ты не видишь, как по ночам трясутся руки. Когда тебе не кажется, что стены сходятся...»

Разговор с Катей вызвал давно забытые образы. Селена прислонилась к холодильнику, закрыв глаза.

«Женское дело — детей рожать, а не умничать!»
Голос отца, пьяный, хриплый, прорезал годы и снова звучал в ушах. Маленькая Селена забилась в угол, прижавшись лбом к холодной стене. Она пыталась не дышать, стать невидимой, раствориться.