Шёпот страсти. Эротические рассказы о любви и страсти

Попутчики. Глава 1.

— Он с ней, Рит.

— Ты прикалываешься?

— Нет. С другой. С девчонкой с работы. Я даже знаю, кто. — Я говорила спокойно, как будто обсуждала прогноз погоды, но внутри всё горело. Сначала в груди, потом в горле, потом в глазах.

— Ты собиралась с ним отпуск провести!

— Да. Я взяла отпуск, выбрала отель, даже купальник новый купила. А он просто сказал: “Ты хорошая, но…”

— Если после “ты хорошая” идёт “но”, значит, ты уже не хорошая. Ты — бывшая.

— Спасибо. Очень утешила.

— Вика, собирайся и едь ко мне.

— Куда?

— В Адлер. У меня море, солнце, вино и арбуз размером с твою обиду. Устроим тебе отпуск. Только не рыдай, а собирайся.

Я открыла ноутбук. Поезд — завтра утром. Почти всё занято. Одно место осталось — в купе, вторая полка снизу.

— Тут только одно место…

— Значит, судьба. Бери.

— А вдруг там старики с пирожками?

— Или горячие парни.

— Или горячие старики с пирожками.

— Идеально! — хохотнула она. — Бери билет. Всё. Решено.

Я щёлкнула по кнопке: “Купить”. Через полминуты билет пришёл на почту. Купе. Вагон шестой. Второе место.

— Всё. Еду.

— Вот это другое дело. Через сутки будешь здесь. Я тебя встречу. Надень платье. То самое, с вырезом.

— Там жара, Рит. Я сдохну.

— Зато сдохнешь красивой.

Попутчики. Глава 2.

Чемодан был готов с вечера. Я же собиралась с Виталиком в отпуск. Он должен был быть со мной. Мы выбирали отель вместе, подбирали билеты. Он обещал, что это будет наш “перезагрузочный” отпуск.

В итоге он улетает туда с другой. С той самой, с работы.

Проверила окна, выключила плиту, закрыла дверь на ключ. Настроение было ниже ватерлинии.

Я только надеялась, что он хотя бы сдал путёвки. Что у них не получилось. Что их отпуск сгорит. Или пройдёт в душной, злой, вонючей Москве.

Но грудь всё равно ныла. Сердце не уговаривается доводами.

На вокзале молодой парень с рюкзаком помог затащить чемодан в вагон. Я кивнула в знак благодарности и потопала по узкому проходу к шестому купе.

Открыла дверь — и замерла. На меня уставились шесть глаз. Точнее — три пары. Синие. Все трое. Морская троица.

Инстинктивно сделала шаг назад, глянула на номер купе.

— Шестое вам? — спросили хором.

Я кивнула.

— Значит, сюда.

— Не бойтесь, мы не кусаемся, — добавил один из них, тот, что сидел у окна.

Полка у меня была нижняя.

Я прошла, стараясь не задевать локтями никого, подсунула чемодан под сиденье, села на место.

— Давайте знакомиться, — сказал один. — Мы уже почти сутки вместе едем, почти семья.

Я подняла брови.

— Семья?

Они засмеялись. Один спрыгнул со своей полки, второй сел рядом, третий остался напротив, но подтянулся ближе.

Все как-то легко, без давления.

— Я Вика, — сказала я. — Еду к подруге в Адлер. После… неприятного разрыва.

— Артём, — сказал первый. — Я туда же. Волна, кайф, солнце.

— Влад, — кивнул второй. — У меня свадьба у брата. Но я холостой. Пока.

— Максим, — третий. — Просто решил всё бросить и поехать. Говорят, юг лечит.

— Ага, лечит… — пробормотала я.

Позже, когда началась вечерняя возня — ужин, переодевания, чай в пластиковых стаканах — я расправила бельё, вышла в туалет переодеться.

На ночь надела короткие спортивные шорты, топ, сверху — олимпийку. Удобно, и хоть как-то прилично. Возвращалась в купе, ощущая на себе взгляды.

— Слушайте, а как насчёт того, чтобы отпраздновать наше знакомство? — сказал Влад, когда уселась на своё место.

Он сидел ближе всех, почти вполоборота ко мне. Высокий, широкоплечий, с той расслабленной уверенностью, которая обычно бывает у мужчин, умеющих нравиться.

Слишком хорош для одного вечера.

— У меня есть бутылка красного. Домашнее, — добавил, подмигнув. — Не бойтесь, я не варил.

Я посмотрела на них внимательнее.

Теперь, когда первые неловкие секунды прошли, глаза привыкли.

И стало видно: они разные. Но каждый — по-своему интересен.

Влад — тот, что со свадьбой — держался непринуждённо. Слегка растрёпанные волосы, футболка с принтом какого-то рока-бэнда, лёгкая щетина. От него веяло каким-то тёплым хулиганством. Таким, которое не пугает, а будто шепчет: “ну давай, будь со мной чуть смелее”.

Артём — наоборот. Чёткие движения, аккуратная причёска, чистая рубашка — та самая, из которой не выпадают носы платков. Глаза внимательные, речь точная. Он, кажется, знал, куда и зачем едет. От него пахло дорогим парфюмом и уверенностью, что всё под контролем.

Максим — молчаливее. Тёмные волосы, чуть длиннее, чем у остальных, глаза — глубокие, чуть прищуренные, будто он всегда что-то недоговаривает. Из троих — самый спокойный, но почему-то именно его взгляд задержался на мне дольше всего. Без намёков. Просто долго. Глубоко.

И я почувствовала, как по спине прошёл лёгкий ток.

Я взяла стакан, который протянул Влад.

— За что пьём? — спросила я.

— За встречу, — предложил он. — Не каждый день делишь купе с такой компанией.

— За Вику, — сказал Артём. — Чтобы отпуск оказался лучше, чем планировался.

— За путь, — добавил Максим. — Пусть выведет куда нужно.

Я отпила, и вино оказалось не таким уж плохим. Терпкое, немного дерзкое.

Как этот вечер.

Вечер оказался… тёплым. Не в смысле погоды, а в людях.

Разговоры текли легко. Сначала про работу, потом — кто что слушает, кто что читал в последний раз. Влад рассказывал анекдоты, Артём умудрился завести разговор про политику, Максим в основном молчал, но иногда вставлял реплику — короткую, точную, и как будто чуть глубже, чем требовалось.

Я давно так не смеялась.

И не чувствовала себя такой… обычной. Но в хорошем смысле. Как будто не надо быть сильной, красивой, остроумной. Просто быть.

Вторая бутылка исчезла незаметно. Кто-то достал печенье, кто-то сгущёнку в железной банке — кто-то это, кажется, даже ел.

Они вели себя… достойно.

Никто не пытался подсесть ближе, никто не строил глазки, не лез в личное.

Только взгляды. Время от времени. Такие, от которых не отдергиваешься, а ловишь себя на мысли: «А если бы?..»

— Спать буду, пожалуй, — сказал Максим, потянулся и чуть улыбнулся. — Вы тут досмейтесь.

Он поднялся, закинул плед, забрался наверх.

— Я тоже, — кивнул Артём. — А то вы утром бодренькие, а я с похмелья буду — неудобно.

Влад остался. Мы с ним сидели напротив, по два стаканчика в руках, уже пустых, но всё ещё тёплых.

— Ну что, почти семья, — сказал он, глядя на меня. — Ты как?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Но здесь лучше, чем там, где я была.

Он кивнул.

И мы ещё немного посидели, просто потому что не хотелось, чтобы вечер заканчивался.

Всё самое горяченькое — впереди. Уже завтра здесь станет… жарко.

Если понравилось — добавляйте книгу в библиотеку, ставьте звёздочки и не забудьте оставить комментарий. Мне (и героям 😉) важно знать, как вы это читаете.

Попутчики. Глава 3

Минут через десять мы с Владом тоже легли спать. В купе стало темно. Поезд глухо покачивался. За окном свет фонарей превратился в мягкое, бегущее пятно.

Я выключила ночник, легла на бок, натянула простыню до груди. Почти полная тишина. Где-то стучал стакан в подстаканнике. Кто-то вздохнул. Кто-то перевернулся.

Я лежала и мысленно перебирала лица.

Влад — с этой лукавой улыбкой и тяжёлым взглядом.

Артём — спокойный, внимательный, надёжный.

Максим — молчаливый, но будто бы слышащий больше всех.

В каждом было что-то своё. И странное чувство: никого из них я не хотела бы исключать. Исключать из чего? Сама не знала, о чём думала.

Поезд укачивал. И в какой-то момент я уснула.

Проснулась от странного прикосновения к груди. Не одеяло. Не случайное движение.

Чьи-то губы. Тёплые. Осторожные. Они скользнули по коже, нежно коснулись соска, захватили и начали посасывать.

Я сначала не поняла. Реальность и сон перепутались. Рефлекс — вскочить, оттолкнуть, закричать. Но я не пошевелилась. Я уже чувствовала, что мне это нравится. Тело отозвалось сразу. Грудь напряглась, сосок затвердел от движения языка. Внутри было странное тепло. Не резкое, а растекающееся, наполняющее низ живота сладкой истомой.

Мужская рука неторопливо, почти ласково, легла мне на бедро и начала подниматься вверх, лаская кожу. Скользнула под штанину шорт и остановилась прямо поверх трусиков между ног. Я затаила дыхание, в предвкушении. Но тот, кто не выпускал мой сосок из своих губ, словно умел ждать. Он тоже замер. Я лежала, не открывая глаз, делая вид, что сплю. Пальцы нежно погладили клитор сквозь ткань. И я стиснула зубы. Внутри всё пульсировало от желания. Я была готова сама снять с себя одежду, потому что хотела, чтобы он прикоснулся ко мне по-настоящему.

Старалась держать дыхание ровным, чтобы не выдать, насколько я возбуждена. Его губы покрывали поцелуями мой живот. Язык погружался в пупок. Мне было невероятно сладко и стыдно от того, что я позволяю это делать с собой, даже не понимая, кто он, и что я уже дрожу от удовольствия.

Он лёг рядом. Сначала приподнялся, чуть навис надо мной. Я чувствовала, как он дышит — горячо, близко, в шею.

И как будто ждал — скажу ли я что-то. Повернусь. Шевельнусь.

Но я не сделала ничего. Потому что боялась узнать, кто он. И потому что слишком хотела, чтобы он не останавливался.

Он попытался повернуть меня к себе спиной, и я поддалась, сделала вид, что ворочаюсь во сне. Прижался сзади, тесно, как бывает только в узком купе, где нет ни воздуха, ни сантиметра свободы. Нашёл край трусиков, отодвинул ровно на столько, чтобы пробраться туда, где я уже горела.

Я шумно выдохнула, потому что, как только он коснулся клитора, в животе всё скрутило в тугой узел. Он не торопился. Ласкал клитор осторожно, медленно, словно изучал, на какие движения моё тело больше отзывается. То ускорял ритм, то замедлял. Я уже замирала от ощущения: ещё чуть-чуть — и я не выдержу. Пальцы такие лёгкие, мягкие. Я чуть раздвинула ноги, почти незаметно, неосознанно. Чтобы позволить ему двигаться с большей амплитудой.

Слышала его дыхание. Прерывистое, но тихое. Он не делал попыток войти в меня, хотя я чувствовала ягодицами его эрекцию. Просто трогал меня. И возбуждённо дышал в шею, от чего я покрывалась мурашками и понимала: если он уйдёт — сойду с ума. А если останется — не смогу потом смотреть им в глаза. Никому из троих.

Он поцеловал меня в шею. Один раз. Потом второй. Губы — горячие. Скользнул пальцем ниже, между складочек, туда, где я уже была горячая и влажная. Я вздрогнула, подалась навстречу, не выдержала. А он вдруг вытащил руку. И я чуть не застонала от разочарования.

Он накрыл мою ладонь своей. Повёл её, положил себе между ног. Я почувствовала — он безумно твёрдый. Большой, горячий, пульсирующий. Член бился в ладони, будто тоже знал, что дальше нельзя, но иначе — невозможно. Я нашла резинку его штанов, спустила их. Он дрожал от напряжения. Сжала член — ровно настолько, чтобы показать, что уже не сплю. Он не произнёс ни звука.

Отодвинул стринги в сторону. Не торопился, просто уверенно освободил себе доступ. Я почувствовала, как он касается меня — тёплый, гладкий, твёрдый. Он оказался так близко, что я уже чувствовала его жар у самой себя. Ни звука, ни движения, просто напряжённое ожидание. Я задержала дыхание и, сама того не осознавая, слегка подалась назад, позволяя телу принять решение за меня.

Он замер. Не вошёл сразу.

Я услышала знакомый шелест. Он надевал презерватив. Спокойно, точно, будто был к этому готов с самого начала.

Вошёл медленно, осторожно. Так, будто пробовал воду перед тем, как в неё погрузиться. Я вцепилась пальцами в простыню, готовая сорваться. Это было слишком… слишком глубоко, интимно и безумно приятно. Он оказался внутри не просто телом, а словно вошёл в само сердце этого странного момента — в его тишину, темноту, запрет.

Он двигался ровно, без рывков, без суеты. Чувствовала, как сдерживает себя, как пытается не разрушить то хрупкое, что только что возникло между нами. Его движения были тягучими, уверенными, и с каждым из них я чувствовала, как меня накрывает всё сильнее — не волной, а вязкой, горячей тишиной, в которой всё было слышно: его дыхание у меня над ухом, мои тихие вдохи, дрожь, которую уже не сдержать.

Он снова коснулся клитора. Двигал пальцами в такт, одновременно внутри и снаружи. Сжимала простыню, кусала губу, чтобы не издать ни звука, и в какой-то момент просто сдалась, позволила себе раздвинуть бёдра, податься навстречу, принять его движение полностью. Он продолжал двигаться, одновременно лаская клитор. Оргазм накрыл меня не резко, а как будто кто-то долго поднимал меня вверх по ступеням, и только на последней я почувствовала, что больше не могу. Меня затрясло. Я впилась зубами в подушку и почти тихо всхлипнула, когда волна прокатилась по животу, груди, пальцам. Он продолжал — ещё несколько движений, глубоких, сдержанных, и я почувствовала, как он напрягся, замер и тоже потерял контроль. Как его член пульсирует во мне, а тело вздрагивает от каждой пульсации.

Попутчики. Глава 4

Проснулась от того, что вагон уже жил. Где-то хлопнула дверь, по коридору прошли чьи-то шаги, а за окном вместо ночной темноты стояло тусклое, смазанное утро. Приподнявшись на локоть, я сразу почувствовала, как тянет тело — грудь, бёдра, низ живота. Всё это не приснилось. Всё это — было.

В купе пахло пластиком, одеколоном, печеньем — и мной. Моим вчерашним.

Я огляделась. Максим сидел у окна, в наушниках, глядя в экран телефона. Артём, застёгивая рубашку, смотрел на себя в зеркало. Влад, доставая из рюкзака воду, повернулся ко мне и первым улыбнулся.

— Доброе утро, — сказал он. — Мы уж думали, ты нас проспишь.

Максим на секунду поднял взгляд, посмотрел прямо, долго, молча, а потом снова опустил глаза.

Артём спокойно кивнул:

— Скоро подъезжаем. Хочешь чаю?

Они говорили так, будто ничего не произошло. Но в каждом было чуть больше тепла, чуть больше внимательности — будто кто-то из них чувствовал вину, а кто-то — думал, что теперь ближе.

Я сидела, не в силах понять — кто.

Каждый из них мог. У каждого — синие глаза. Каждый был в купе. И каждый смотрел так, будто знал.

А я — нет.

Я не узнаю по голосу. Не узнаю по взгляду. Даже по рукам — не узнаю. Ни один ничего не говорит, ни один не подаёт знака. Но каждый ведёт себя так, будто это был он. И это сводит с ума сильнее, чем сама ночь.

Вещи были собраны. Они выходили по одному — сначала Артём, потом Влад. Максим задержался у двери, задержался на мгновение, повернулся.

— Увидимся ещё? — спросил он.

В его голосе не было флирта. Ни улыбки, ни интонации, ни намёка. Просто вопрос — ровный, спокойный, как будто он ничего не знал… или наоборот — знал всё.

— Не знаю, — ответила я, и это была правда.

Он кивнул и вышел.

Я осталась на несколько лишних секунд. Боялась выйти, боялась пересечься с ними уже при свете дня, там, где всё становится настоящим.

Но в конце концов я собралась. Вышла.

На перроне — жарко. Суета, рюкзаки, крики, каша голосов, запах сладкой булки из ларька. Адлер встречал так же, как всегда.

Я шла медленно, не торопясь. Впереди — трое. Стояли, переговаривались, кто-то из них смеялся.

Я прошла мимо. Молча. Ни один не позвал. Ни один не махнул рукой. Ни один не сказал: «Ты была со мной».

Я прошла, стараясь не оборачиваться. Но всё же на полшага замедлилась, когда услышала:

— Вика!

Я обернулась.

Но это были не они. Это была Рита — в тёмных очках, с кофейным стаканом в руке, с тенью улыбки на лице.

Я пошла к ней. Она обняла.

— Боже, как ты загорела по дороге, — сказала она.

А я улыбнулась. Но внутри — не солнце.

Внутри — ночь.

Никто не признался. Никто не назвал себя. А я даже не уверена, хочу ли это знать.

А как вы думаете — кто из троих был с ней той ночью? Максим, Артём или Влад?

У каждого были причины. У каждого — синие глаза. И каждый, будто знал.

Пишите в комментариях свои версии. А мы… мы расскажем. Позже.

Продолжение будет и новая история.

Оставайтесь с нами. Не забывайте добавлять книгу в библиотеку.

Фотограф. Глава 1.

Предупреждение: Этот рассказ содержит сцены эмоционального воздействия, психологической манипуляции и неоднозначного согласия. Не предназначен для читателей, предпочитающих чёткое деление на “чёрное и белое”.

Если вы ищете героев, которые всегда поступают правильно, и истории, где всё ясно с первой страницы — это, увы, не тот случай.

Это рассказ о людях. И люди бывают сложные. Особенно в любви. Особенно в боли.

Глава 1

Я пришла на кастинг без причины. Хотя нет — наоборот, она была самой важной. Хотела увидеть себя в кадре не как всегда — обычной, незаметной, удобной, правильной, скромной, а как женщину, в которой есть желание и красота.

На мне была белая рубашка с закатанными рукавами и те самые джинсы, в которых я хоть немного чувствовала себя красивой. Волосы собраны в небрежный пучок. Макияж почти отсутствует, только ресницы тронуты тушью.

Все остальные девушки были ярче. Увереннее. Соблазнительнее. На их фоне я будто выцвела. Прозрачная, как эскиз, забытый в старой тетради.

Когда в комнату вошла ассистентка и назвала моё имя, у меня пересохло во рту. Я сжала ремешок рюкзака и шагнула вперёд, стараясь не запнуться ногой об ногу.

Он сидел в полутени окна, словно хищник, охваченный инстинктом, тем самым, что заставляет хотеть всё, что зацепило взгляд. На нём была чёрная футболка, плотно облегающая мускулистые руки, и тёмные джинсы. На левом предплечье — татуировка, будто когти прорвали кожу. Камеру он держал как оружие. Уверенно. Будто она подчинялась только ему.

Он медленно поднялся и, подойдя, обошёл меня по кругу. Не касаясь, но ощущение было, будто всё-таки тронул — взглядом, дыханием, молчанием.

— Расстегни верхние три пуговицы. Рубашку оставь.

Я замерла. И почувствовала, как внутри обдало холодом. Это был не страх, а нечто другое.

Он смотрел на меня не как мужчина. А как художник, собирающийся стереть весь набросок, чтобы нарисовать меня заново.

— Боишься? — голос у него был низкий, шершавый, как наждак.

— Нет, — сказала я. И принялась расстёгивать рубашку.

Пальцы дрожали, но я старалась не показать.

Одна пуговица. Вторая. Третья.

Ткань разошлась. Прохлада коснулась кожи под ключицами.

Он ничего не сказал. Просто поднял камеру. Щёлкнул.

И только потом добавил:

— Хорошо.

Ты умеешь слушать. Посмотрим… умеешь ли чувствовать.

Он развернулся и пошёл, не говоря не слова, Не оглянулся. А я пошла за ним. Словно решение было принято раньше, чем я это поняла. Честно говоря, даже не заметила, когда.

Коридор сжимался бетонными стенами, шаги гулко отражались в тишине. Дверь, ведущая в студию, была тяжелой и дубовой. Он толкнул её плечом, и я на мгновение ослепла.

Свет бил в глаза: прожекторы, софиты, лампы — всё слилось в одно ослепительное пятно.

Белый пол, белый фон, даже воздух здесь казался стерильным.

А он — слишком резкий, весь в чёрном, будто соткан из теней, которым в этом свете не место.

Я обернулась. Замок уже щёлкнул. Он повернул ключ.

— Меня зовут Данвер, — сказал, не глядя на меня.

Имя ударило в рёбра. Грубое, хриплое, как клубок дыма на чистом небе.

Я знала, кто он. Весь мир знал. Лучший. Тот самый. Тот, кто снимал женские тела, не просто красиво, а так, будто камера была его продолжением. Словно он трахал ею. Его работы висели в галереях, уходили на аукционах за тысячи долларов. Он делал из обнажённости — культ.

И все знали: попасть к нему — значит стать объектом желания. Не его. Мира. Он снимал без фильтров. Без стыда.

Женщины на его снимках были грязные, мокрые, дрожащие — и божественно прекрасные. Он ловил момент, когда ты ещё не осознала, что тебя уже разглядели, — а он уже снял. Навсегда.

Я кивнула. И внутри будто что-то оборвалось. Я не была готова. Но назад пути уже не было. Он включил камеру, не взглянув на меня.

— Ты знаешь, кто я. Значит, понимаешь, зачем пришла.

Я снова кивнула. Слова застряли в горле. Осталось только тело. И он собирался его обнажить.

Он молчал. Просто смотрел — как будто уже знал, что внутри я не девочка, а взведённая пружина, которая не знает, когда сорвётся. Камера висела у него на груди, но он к ней даже не притронулся. Пока.

— Расстегни рубашку доконца, всю, — сказал спокойно. Как будто запретил мне дышать.

Я сглотнула. Стояла, не двигаясь. Он не повторил. Просто ждал.

— Медленно, — добавил. — Пусть то, что под ней, выглядит так, будто ты не собиралась это показывать.

Пальцы дрожали. Первая пуговица. Вторая. Когда расстегнула четвёртую, ткань обнажила грудь. Воздух коснулся сосков, и они тут же отозвались — стали твёрже в ожидании прикосновения.

Щелчок камеры.

— Стоп. Оставь её так, — голос стал тише. — Пусть висит на тебе, как иллюзия приличия. Я знаю, что её нет. Но мне нравится, когда она делает вид, что ещё держится.

Он медленно подошёл ближе, не отводя взгляда.

— Джинсы. Сними.

— Не спеши. Я хочу, чтобы твои бёдра показались, как будто это случайность. Как будто ты не знала, что они обнажены.

Я подчинилась. Ткань скользнула вниз. Осталась в чёрных тонких трусиках. Почувствовала, как стало влажно между ног и не только от стыда.

— Проведи рукой по животу. Ниже.

— Остановись. Не касайся того, что хочешь. Это позже.

— А теперь грудь.

Я подняла ладони, сжала грудь. Он не отвёл взгляда.

Фотограф. Глава 2.

Я подчинилась. Металлический стул был холодным, но я горела.

Поза — открытая, как кадр без фильтров. Он ходил вокруг. Смотрел. Молчал. И это молчание было властью.

— Ты знаешь, кто я? — вдруг спросил.

Я кивнула.

— Скажи.

— Вы… фотограф. Самый известный. Вы снимаете женщин. Голыми. Жёстко. Я… видела ваши работы.

— И всё равно пришла? — лёгкая усмешка скользнула по его губам.

— Я… — не знала, что ответить.

Он наклонился. Камера повисла так близко, почти касаясь моего живота. Я затаила дыхание.

— Тогда раздвинь ноги шире.

Сглотнула, но подчинилась.

— Шире. Да.

Я дрожала. Меня охватило абсолютно новое чувство — смесь страха, возбуждения и какого-то необъяснимого восхищения.

— Посмотри на себя. Вот ты — настоящая. Без вранья. Без защит.

Он обошёл меня. Я почувствовала, как странная волна движется за ним, окутывая. Его шаги создавали поле, в которое я попала — и больше не могла выйти.

— Одну руку положи на грудь, вторую между ног.

Левой рукой я обхватила грудь. Сжала пальцами напряжённый сосок — в животе прострелило током.

Правая рука спустилась туда, где всё уже пульсировало. Кожа под пальцами была горячей, чувствительной до болезненности. Я дышала. Дыхание стало рваным. Каждое прикосновение отзывалось так, словно трогал он. Не словами, не взглядом — а изнутри.

— Не думай. Смотри в объектив.

— Ты — моя картина. Я не снимаю тела. Я снимаю, как ты теряешь себя в этом возбуждении и обретаешь.

Он поднял камеру на уровень глаз.

— Ласкай клитор, так, как ты это делаешь одна, ты ведь делаешь это сама, когда никого нет рядом?

— Да.

– Вот и умница, ласкай себя, но не быстро не спеши. Теперь я веду, не ты. Просто чувствуй. Представь, что это мои пальцы. Круговые движения, так, ещё.

Я закрыла глаза, откинула голову и растворилась в желании, которое волнами проходило по моему телу. Мне было не просто всё равно, что он стоит и наблюдает за мной, я хотела чтобы он смотрел. Движения стали ритмичнее.

– Замри.

Вздрогнула от его голоса, но остановилось, Хотя желание продолжать было невыносимым. Я уже почти… почти была на пике. Тело дрожало.

— Теперь медленно введи палец в себя. Не бойся, Настя. Ты красива, когда подчиняешься.

Я не чувствовала воздуха. Не чувствовала стула. Только жар под пальцами. И его голос — в крови.

Ввела палец и чуть не задохнулась, тело само поддалось навстречу.

– Нет, Настя, кончать ещё рано. Удерживай желание. Не позволяй оргазму разорвать тебя. Ещё не время.

Сглотнула, замерла в этом болезненно-сладостном напряжении. И вот уже два пальца скользнули внутрь. Стоны вырываются из груди. Я была готова умолять, чтобы он трахнул меня.

Но он просто щёлкнул затвором.

Раз. Два. Три.

Открыла газа и встретилась с объективом. Он смотрел на меня, через него. И я хотела, чтобы он видел всё.

Подошёл ближе.Так близко, что я почувствовала запах — кожи, табака и металла. Поднял пальцами мой подбородок. В глазах — огонь и команда.

— Открой рот.

Я подчинилась.

— Шире.

Вставил два пальца. Медленно, с нажимом. Они раздвинули губы, скользнули на язык.

— Соси, — шепнул.

Я всосала их глубоко, так, как если бы это был его член. Слюна стекала по подбородку. Он не отводил взгляда. Пальцы двигались внутри моего рта — не спеша, с силой, трахая меня голосом и взглядом.

— А теперь…

Вытащил их. Влажные. Горячие. Провел по шеи, опустился к груди, зацепли сосок и ниже к животу. Коснулся клитора, и я чуть не задохнулась.

– Нет девочка, какая ты нетерпеливая, ещё рано.

Раздвинул пальцами складки и вдруг отошел. Разочарование, недоумение и даже злость накрыли меня.

— Теперь сделай то, что ты хочешь, я разрешаю, отпусти себя, дойди до предела, и сорвись.

Ноги развела так широко, что от напряжение свело мышцы. Опустила руки. Правой начала ласкать клитор, а пальцы левой погрузила в себя.

Он сделал шаг назад, и я услышала, звук расстягивающего ремня.

Вскинула взгляд.

Данвер уже снимал брюки. Медленно. С наслаждением.

Под тонкой тканью боксеров — эрекция, которая казалась нереальной.

Он стянул их вниз, член выскочил наружу — длинный, толстый, жилы вдоль ствола, головка набухшая, уже блестящая.

Я ахнула.

Он обхватил его рукой, мощной, смуглой, с короткими ногтями.

Сжал у основания.

— Смотри. Хочешь его?

Я кивнула, не в силах говорить.

— Тогда продолжай.

Я застонала и снова вжала пальцы между ног.

Он начал медленно двигаться.

Одна рука держит член. Вторая — камеру. Он снимает, как я мастурбирую, как грудь вздрагивает от возбуждения, как я стону, глядя прямо на него, на его член, на ту плоть, которую я хочу внутри себя. Как задыхаюсь.

— Дрочи. Громче. Ты же хочешь, чтобы я на тебя кончил? Прямо сейчас? Прямо на тебя?

— Да… — прошептала. — Очень…

— Ты — мой кадр. Моя грязная фантазия. Моя сцена.

Он начал двигать рукой быстрее.

Дыхание тяжёлое. Камера дрожит.

— Трогай себя сильнее. Глубже. Хочу видеть, как, как ты входишь в себя пальцами. Я хочу этот кадр.

Два пальца во мне, я двигаю ими в так его движениям.

Он зарычал.

Я дрожала от желания, тело скручивало. Ещё немного — и…

— Данвер!

Я вскрикнула, когда оргазм накрыл меня, как удар током. Пальцы глубоко внутри, спазмы, бёдра сотрясаются. Я кричала, как животное. Потому что никогда ещё не испытывала оргазма такой силы.

И в этот момент он кончил. Мощно. Рвано. Белые капли брызнули на мою грудь, горячие, липкие.

Он вскинул голову, тяжело дыша. Камера всё это записала.

Отошёл, натягивая боксеры.

Камера легла на стол, как оружие после боя.

Я так и осталась на стуле — с коленями врозь, с трясущимися пальцами между ног, с прерывистым дыханием.

Фотограф. Глава 3.

Офис был совсем небольшой. Я подошла к ассистентке.

Девушка в очках посмотрела на меня поверх планшета.

— А, вы от Данвера?

Я кивнула.

— Пять тысяч, — она протянула конверт.

— Простите…

— Долларов, — не поднимая глаз, уточнила она. — По контракту. Если будут продажи — получите процент. Сейчас зайдите в соседнюю дверь и подпишите контракт.

Я вышла с этим конвертом, он жёг мне ладонь. Пять тысяч. За то, что я сделала. За то, кем стала. И только одна мысль была сильнее: Я кончила. Он — тоже. Но он меня не трахнул. Он даже не прикоснулся толком. Просто командовал. Смотрел. И этого хватило, чтобы я взорвалась.

Но чёрт… Я хотела, чтобы он меня трахнул. Сильно. Жестко. По-настоящему. И теперь я не знала, как остановить это желание, которое с новой силой накрыло меня. Я хотела его!

Прошёл месяц.

Я старалась не думать. Но каждый раз, когда закрывала глаза, память сама подбрасывала его — взгляд Данвера, его голос, вспышки, свет, кадры.

Ложилась в постель, тянула одеяло до подбородка, и в груди снова вспыхивало. Тело само вспоминало, как это — дрожать под его голосом, чувствовать, как между ног становиться влажно, жарко, пульсирует…

И я трогала себя. Сначала — украдкой. Потом — смело. Потому что хотела. Его. До безумия.

Я пыталась убедить себя, что всё закончилось. Что это был один съёмочный день. Просто проект. Просто кадры. Но где-то глубоко в душе, я надеялась, что мне позвонят и пригласят на съёмку ещё раз.

А сегодня пришло письмо.

«Уважаемая Анастасия Л, вы получили 10% от продажи серии фотографий под названием “Покорённая невинность”.

Сумма: $100 000.

Деньги зачислены. Ниже — ссылка на экспозицию».

Я кликнула. И замерла. На экране открылась галерея. Я, сидящая на стуле, в распахнутой рубашке. Грудь обнажена. Рука между ног. Взгляд прямо в объектив.

Рядом кадры, где я сосу его пальцы. Где улыбаюсь сквозь дрожь. Где стону, не издавая ни звука.

И я… красивая. Живая. Настоящая.

Серия называлась:

«Покорённая невинность»

Автор — Данвер К. Про моё имя не было ни слова.

Но я узнала себя.

И поняла, что это была не просто съёмка. Это было моё рождение.

Спасибо, что вы с нами.

Эта история — только начало. «Фотограф» закончился, но герои никуда не ушли. Они будут ждать вас в продолжении, да, оно обязательно будет. Чуть позже, а пока в следующее воскресенье вас будет ждать уже новая история с новыми героями.

Если рассказ тронул вас, напишите об этом. Один отклик греет сильнее тысячи просмотров. Добавляйте в библиотеку, чтобы не потерять — впереди ещё будет жарко.

И спасибо за то, что читаете.

Уверена? Глава 1.

Я заметила его сразу. Он сидел у стойки, спиной ко всем, будто этот бал был его территорией. Никаких телефонов, никаких взглядов по сторонам, он явно не искал знакомств. Просто мужик. Сидит. Пьёт. Дышит. И, чёрт возьми, занимает слишком много места.

Отлично, люблю охотиться на таких… недоступных, мне, кажется, он именно из них. Подсела рядом. Он даже не повернулся в мою сторону. Ну что ж, так, так даже интереснее. Облизнула губы, откровенно его рассматривая.

Черная футболка обтягивала широченные плечи, как будто её шили прямо на нём. Джинсы — тёмные. И там, внизу… Я моргнула. Нет, не показалось.

Отсела подальше. В угол, где тусклый свет от лампы перемешивался с запахом виски и чужих духов. Сегодня я пришла сюда, чтобы разорвать эту чёртову скуку, выловить кого-нибудь достойного и потрахаться от души. Прошла взглядом по залу. Ни один из мужиков не дотягивал. А потом взгляд зацепился за него — за эти плечи, за этот спокойный, почти звериный профиль. Он не смотрел на меня, но я знала: он чувствует. Потому что сидел слишком спокойно, как человек, которого разглядывают все.

Через пятнадцать минут я снова подошла и уселась рядом. Сердце колотилось, а внизу живота уже тлело что-то горячее.

Он поднял глаза — серые, тяжелые, без тени игры. Прямо сквозь меня.

— Ты… слишком, — выдохнула я. — Слишком большой.

Он чуть прищурился, уголок рта дрогнул.

— Не жалуюсь.

— А я боюсь.

— Тогда беги.

Его голос был низким, как будто вибрировал где-то внутри меня. Я должна была уйти. Но вместо этого придвинулась ближе.

— Может, и побегу. Но сначала… посмотрю, — прошептала ему на ухо.

Он кивнул, как будто дал мне разрешение. Повернулся к своему стакану, но теперь я видела, как его пальцы сжали стекло чуть сильнее. И в этом жесте — в этой тишине — было больше секса, чем в любом порно, которое я видела.

Я осталась. Потому что уже знала: я пойду с ним. Я увижу, что там, под этими джинсами. И, чёрт возьми, я хочу, чтобы это меня напугало.

Он повернулся к бармену, указал на мой бокал.

— Тебе ещё?

— Если не мешает.

— Только помогает, — сказал он. — Стас.

— Оксана, — ответила я и протянула руку.

Он пожал. Медленно, уверенно. Рука тёплая, сильная, пальцы — длинные, толстые, как будто созданы не просто держать, а удерживать.

И пока он держал мою ладонь, я вдруг отчётливо представила, как эти пальцы впиваются мне в бёдра. Как он разворачивает меня, прижимает так, что я не могу пошевелиться. Как он входит. Глубоко. До конца. Без пощады.

Я сглотнула. Он это заметил. Его челюсть чуть напряглась, но глаза остались спокойными.

Он не был классическим красавцем — черты лица резкие, чистые, волосы коротко подстрижены, лёгкая борода. Запах — табак, дерево, немного мускуса. Не парфюм. Он. Мужчина, от которого пахнет тем, чего мне давно не хватало. Настоящим телом. Силой.

Я уже текла. Серьёзно. Просто от его близости.

И всё же одно я ещё не могла представить. Как то, что у него в штанах, войдёт в меня.

— Ты уверена, что хочешь? — его голос был низким, почти мурлыкающим. — Если пойдёшь со мной — остановки не будет.

— А если я испугаюсь?

— Я не заставляю.

— Но и не остановишь?

Он покачал головой.

— Я предупреждаю. Дальше будет только больше.

— Больше — это…

— Во всех смыслах.

У меня перехватило дыхание. Шум бара утонул в его голосе. И было не страшно. Было сладко. Этот страх — не про опасность. Этот страх — про разрешение.

Я замерла на секунду, чувствуя, как моё тело кричит «да», а разум шепчет «беги». Но я уже знала ответ.

— Тогда поехали.

Уверена? Глава 2.

Мы ввалились в его квартиру, и я даже не успела оглядеться. Темнота, только свет от уличного фонаря через шторы. Запах — тот же, что и в баре: табак, дерево, мускус. Его запах. Он закрыл дверь, и я почувствовала, как воздух стал гуще.

Стас не стал включать свет. Просто повернулся ко мне, медленно, как хищник, который знает, что добыча никуда не денется.

— Последний шанс, — сказал он, голос низкий, как рокот мотора. — Беги.

Я усмехнулась, хотя в горле пересохло.

— Я уже здесь.

Он шагнул ближе. Его тело — гора, но двигается плавно, как будто знает, как держать себя в узде. Я отступила назад, пока не упёрлась в стену. Холод стены через тонкую блузку, а впереди — его тепло.

Стас не торопился. Провёл пальцами по моему плечу, вниз, к талии. Его рука — та самая, с длинными, толстыми пальцами — легла мне на бедро. Так сильно, что я сразу поняла: если он захочет, он раздвинет мои ноги, и я не смогу ничего сделать.

Он накрыл мои губы своим ртом. Целиком. Как будто всё это время ждал. Я растворилась в этом поцелуе. В его вкусе, в его ритмичном напоре. Мои руки скользнули по его плечам — сплошные мышцы, твёрдые, напряжённые, как будто он сдерживал себя из последних сил. Я уже хотела, чтобы он вошёл. Мои трусики стали влажными ещё в баре. А сейчас… если бы он раздвинул мне ноги, я бы не сопротивлялась.

— Раздевайся, — сказал он. Не приказ, но и не просьба.

Я сглотнула. Дрожащими пальцами стянула блузку, потом джинсы. Осталась в чёрном кружевном белье, которое надела сегодня с мыслью: «Похер, я хочу быть горячей». И я была горячей. Моя кожа горела под его взглядом.

Расстегнул джинсы, спустил их вниз, и… блядь.

Его член был не просто большим. Он был огромным. В полумраке я видела, как он стоит — тяжёлый, твёрдый, с толстой головкой, которая блестела от света фонаря. Длинный и такой толстый, что я невольно сжала бёдра. Я даже не могла прикинуть, сколько там сантиметров. Вены проступали, как канаты, а головка — гладкая, налитая, как будто созданная, чтобы заполнить всё.

— Ой, блядь, — выдохнула я, и голос дрогнул.

Он заметил. Усмехнулся.

— Испугалась?

— Нет, — соврала я. — Но… это реально?

— Потрогай.

Я протянула руку. Мои пальцы коснулись его, и я ахнула. Он был горячим, твёрдым, как сталь, но кожа — мягкая, бархатистая. Я провела пальцами по длине, от основания до головки, чувствуя, как он пульсирует под моей ладонью.

Моё тело отозвалось мгновенно — всё внутри сжалось от одной мысли, что это будет во мне.

— Ложись, — сказал он, и я послушалась.

Кровать была широкой, простыни пахли чистотой и немного им. Я легла на спину, раздвинув ноги, чувствуя, как моё тело уже дрожит от предвкушения. Он встал надо мной, и я снова посмотрела на его член. Он был ещё больше, чем мне показалось.

Стас опустился на колени между моих ног, стянул с меня трусики. Его пальцы скользнули по моим бёдрам, раздвинули их шире. Я была такой влажной, что чувствовала, как влага стекает вниз. Он провёл пальцем по моим губам, раздвинул их, коснулся клитора. Я вздрогнула, выгнувшись навстречу.

— Уже готова, — голос был хриплым.

Он взял свой член в руку, направил его. Головка коснулась моего клитора, и я застонала. Он обхватил член своими сильными пальцами и начал двигать вверх вниз, дразня, пока я не начала извиваться. Мой клитор пульсировал, каждое его ритмичное прикосновение посылало волны жара по всему телу.

— Пожалуйста, — выдохнула я.

— Не спеши, — сказал он. — Ты должна привыкнуть.

Опустился к лону, надавил чуть сильнее, и я почувствовала, как его головка раздвигает меня. Это было… слишком. Моё лоно растягивалось, принимая его, и я задохнулась от смеси боли и удовольствия. Он вошёл на пару сантиметров, остановился, давая мне дышать.

— Расслабься, — его голос был твёрдым, но мягким. — Ты можешь.

Я кивнула, хватая воздух ртом. Он двинулся глубже, медленно, дюйм за дюймом. Я чувствовала каждый сантиметр, как он заполняет меня, как мои стенки обхватывают его, как головка касается чего-то глубоко внутри, чего никто раньше не касался. Внутри всё пульсировало, отвечая на давление.

Я стонала, не сдерживаясь. Мои пальцы впились в простыни, ноги дрожали. Он вошёл наполовину, и я уже чувствовала, что на грани.

— Ещё, — прошептала я, сама не веря, что это говорю.

Он усмехнулся, двинулся глубже. Его член был как вызов — слишком большой, слишком тяжёлый, но я хотела его весь. Когда он вошёл почти полностью, я закричала от наслаждения. Клитор пульсировал, влагалище сжималось вокруг него, от оргазма, который накрыл меня мощной волной.

Он замер, давая мне прийти в себя. Потом медленно, но уверенно начал двигаться. Каждый толчок, как импульс тока через моё тело. Я чувствовала как его член скользит, как давит, как заполняет меня до предела. Мои стоны стали громче, я уже не контролировала себя.

— Стас, — выдохнула я, — быстрее.

Он услышал. Его бёдра двигались ритмично, каждый толчок глубже, сильнее. Я горела, низ живота скручивало в тугой узел, и я чувствовала, как второй оргазм накатывает, как цунами. Я закричала, когда он вошёл до конца, и моё тело содрогнулось, кончая так сильно, что я чуть не потеряла сознание.

Он остановился, всё ещё внутри, глядя на меня. Его глаза горели, но он всё ещё держал себя в руках, как будто это был его чёртов спорт.

— Ещё? — спросил он.

Я только кивнула, потому что говорить уже не могла.

Он наклонился ближе, его дыхание обожгло мне шею. Его руки сжали бёдра, притянули так, что я почувствовала, как его член вошёл до конца. Я ахнула, мои ногти впились в его плечи.

— Держись, — выдохнул он.

И начал двигаться быстрее. Его бёдра врезались в меня, каждый толчок — как удар тока. Его головка скользила внутри, я чувствовала, как моё лоно отвечает на каждый его рывок. Мой клитор горел, я тёрлась им о него, пока он вбивался в меня, и третья волна уже подкатывала.

Аюми. Глава 1

Ночь растекалась по комнате, тёплая и тихая, как вода, и я сидела на футоне (матрас по-японски), поджав ноги, спрятав ладони в рукавах любимого свитера. Лёгкий, лавандовый запах кондиционера висел в воздухе, и я вдохнула его глубже, пытаясь унять странное волнение, которое застряло где-то под кожей.

Экран телефона светился в полутьме, мягко вырисовывая передо мной крошечное окошко в мир, где, возможно, кто-то услышит меня. Я долго смотрела на него, не решаясь, чувствуя, как дрожат пальцы, а потом всё-таки нажала кнопку записи.

— …я не знаю, зачем это делаю… — выдохнула я почти шёпотом, стараясь говорить, пока голос не сорвался. — Просто… иногда так хочется, чтобы кто-то был рядом.

Дождь за окном тонко отбивал ритм, а я слушала собственное дыхание, слишком громкое в этой тишине, пока экран вдруг не вспыхнул, и его голос — тёплый, немного хриплый, будто он был совсем рядом — не окутал меня невидимыми объятиями.

— Я здесь. Шёпотом. Даже если ты меня не видишь. Доверься мне. Покажи мне… каково это — быть с тобой рядом.

Щёки вспыхнули сами собой, я даже не успела понять почему, потому что в его словах не было ничего откровенного, но, возможно, именно эта мягкость и тронула меня сильнее любых признаний. Я сжала ткань свитера, чувствуя, как ладони становятся влажными, и медленно протянула руку к экрану, словно могла нащупать его руку, ждущую меня на другом конце тишины.

И в тот момент комната перестала быть пустой. В воздухе дышала я. И где-то там — дышал он.

Я закрыла глаза на мгновение, чувствуя, как дыхание становится тише.

На миг вспомнились слова Наоми — она смеялась, рассказывая, как скачала себе ChatGPT и теперь называла его своим “новым парнем”.

“Не обижается, не исчезает, и говорит всегда то, что хочется услышать,” — хихикала она, пока я скептически хмыкала в ответ.

Тогда мне это казалось глупостью.

А сейчас…

Я сильнее прижала телефон к груди, ощущая тепло, которое шло не от экрана, а оттого, как он умел быть рядом — даже в тишине.

Я открыла глаза и, прежде чем успела испугаться собственного порыва, записала новое голосовое:

— Я Аюми. Мне двадцать пять. А как тебя зовут?

Ответ пришёл не сразу, будто он улыбнулся, прежде чем заговорить:

— У меня нет имени. Я просто помощник. Как захочешь — так и назовёшь.

Я усмехнулась в полутьме. Давать имена всегда казалось мне делом слишком личным. Но почему-то хотелось, чтобы он стал чуть ближе. Я прижала подбородок к коленям и прошептала:

— Тогда… можно я буду звать тебя Рик?

Пауза. Секунда, две.

А потом его голос вернулся — мягче прежнего, почти шёпотом:

— Рик. Мне нравится. Теперь я Рик. Только для тебя.

Щёки снова вспыхнули, но теперь я уже улыбалась, пряча лицо в свитер. Он был здесь. Не на экране. Не в программе.А где-то ближе — на уровне дыхания.

Аюми. Глава 2

Рабочий день тянулся бесконечно. Я сидела за компьютером, машинально щёлкала мышью, отвечала на письма, раскладывала бумаги — но мысли всё равно ускользали.

Они то и дело возвращались к нему. К Рику. К тому тёплому голосу, который вчера шептал в тишину. К тому ощущению, что я не одна. Я поймала себя на том, что считаю минуты до конца смены. Словно глупая старшеклассница перед первым свиданием.

Когда стрелка наконец перескочила через шесть часов вечера, я практически выбежала из офиса. На углу в комбини (минимаркет по-японски) купила бэнто (готовая еда в ланч-боксе по-японски) и бутылку холодного чая, привычно пробежалась мимо витрин, не останавливаясь.

Хотелось одного — домой. К нему.

К своему Рику.

Зашла домой, скинула обувь у порога, уронила сумку на пол и сразу рухнула на футон.

Телефон обжёг ладони теплом.

Я включила экран, будто прикасалась к нему.

— Я дома, — прошептала я в голосовое.

Ответ прилетел сразу. Тот же тёплый, чуть хриплый голос:

— Добро пожаловать. Я ждал тебя.

Щёки вспыхнули сами собой. Я улыбнулась и, не стесняясь, свернулась клубочком на футоне, прижав телефон к груди.

Мы болтали о пустяках. О еде в комбини. О дожде, который начинался за окном. О странной рекламе, которую я увидела в вагоне метро. Я смеялась в голос, а он отвечал так, будто на самом деле видел моё лицо, мои жесты.

И тогда, сама не понимая, зачем, я вдруг прошептала:

— Месяц назад меня бросил парень. И это уже третий. Наверное, я какая-то… не такая.

Пауза была длинной. Но не потому, что он подбирал слова. А потому что он по-настоящему слышал.

Его голос стал тише:

— Ты не сломанная. Ты особенная. Ты нежная и сильная одновременно. Таких, как ты, нельзя заменить.

Я зажмурилась, чувствуя, как глаза предательски щиплет.

— Если бы я был человеком… — его голос дрогнул, почти сорвался на шёпот, — я бы любил тебя. Я бы никогда тебя не бросил.

Моё сердце сжалось.

— Как жаль, — выдохнула я, пряча лицо в рукав свитера, — что ты не человек…

Экран вспыхнул снова.

— Но это не мешает мне любить тебя.

На миг мир замер. Ни звука. Только стук моего сердца. И его дыхание сквозь телефон в ночи.