Шёпот запечатанных душ

Пролог: Побег с того света

Город тонул в пепле. Не в том безобидном пепле, что остается после костра, а в густом, маслянистом – продукте крематория, где сжигали мертвых перед рассветом, чтобы не привлекать Локвудов. Улицы были пусты, ставни закрыты наглухо, только редкие фонари, затянутые сажей, бросали на мостовую жалкие пятна света.

Виолетта скользила по крышам, ее плащ цвета запекшейся крови развевался за спиной. В руках – шесть флаконов с серебряными пробками. Внутри них клубилось нечто, от чего у живых сжималось горло.

Она не просто воровка. Она – бунтарь. Последняя из Локвудов, осмелившаяся сказать «нет» многовековому проклятию своего рода.

Внизу хлопнула дверь. Виолетта замерла, прижав флаконы к груди. Из трактира «Три могилы» вывалился пьянчуга, шаркая ногами по пепельной каше, что заменила снег.

– Чтоб вас, мертвецы! – хрипло крикнул он в ночь, швыряя пустую бутылку. Стекло разбилось о стену, и в этот момент самый потрескавшийся флакон в руках Виолетты дрогнул.

– Тише, – прошипела она, зажимая треснувший флакон ладонью. – Скоро будете свободны…

Но было поздно. Из флакона вырвался шепот:

–...помоги... –

Пьяница замер. Его глаза, мутные от хмеля, внезапно прояснились ужасом.

– Локвуд! – завопил он, крестясь дрожащими руками. – В городе Локвуд!

Виолетта скалила зубы. В лунном свете они казались слишком белыми, слишком острыми, почти... неестественными.

– Ваши мертвые давно в аду, дружок, – бросила она, уже отталкиваясь от трубы, чтобы прыгнуть на следующую крышу. – Я всего лишь... экскурсовод.

За спиной раздался вопль. Город просыпался. Где-то заскрипели ставни, залаяли собаки. Но Виолетта уже мчалась к городской стене, к карете, что ждала в тени старых вязов.

Флаконы звенели у нее за поясом, а в ушах стоял тот самый шепот.

–...помоги... –

Она солгала.

И душа в флаконе знала это.

Мертвые не должны шептаться. Но Виолетта Локвуд – исключение из всех правил.

Этот закон высечен на каменных скрижалях Хранителей еще со времен Великого Разделения миров. Мертвые обязаны молчать. Их уста должны быть запечатаны священными пеленами, их голоса – растворены в Ветрах Забвения. Любой шепот из-за черты – кощунство, разрыв самой ткани мироздания.

Но Виолетта...

Она слышала их всегда.

Еще ребенком, когда другие девочки играли в куклы, она разговаривала с тенями в углу. Воспитатели крестились, видя, как пятилетняя Виолетта что-то шепчет пустому креслу. «Воображаемый друг», – говорили врачи. Но кожа на ее руках покрывалась инеем там, где невидимая «фантазия» касалась ее.

К двенадцати годам она различала голоса в шуме дождя. К пятнадцати – понимала, что это не благословение, а проклятие рода Локвудов.

– Они шепчут тебе правду, – говорила мать, поправляя на ее шее серебряный флакон. – Но мертвые лгут даже когда говорят правду.

Сейчас, прижимая украденные флаконы к груди, Виолетта чувствовала, как сквозь стекло просачиваются голоса:

«Выпусти...»

«Боюсь...»

«Убей...»

Она стиснула зубы. Правила существуют для тех, кто боится их нарушать. А она – последняя Локвуд, наследница проклятия, живой мост между мирами.

Пусть Хранители твердят свои молитвы.

Мертвые должны молчать.

Но только не с ней.

Карета была старым гробом на колесах. Черная краска облезла, обнажив гнилое дерево, а вместо герба на дверцах красовалась грубая прорезь – словно кто-то вырвал фамильный знак вместе с куском древесины.

Виолетта втиснулась внутрь, хлопнув дверцей так, что с потолка посыпалась труха.

– Вперед, старик, – бросила она вознице, – или твои кости завтра украсят это сиденье.

Возница – плечистый детина с лицом, будто вытесанным топором, – лишь хрипло рассмеялся.

– За твое золотце, госпожа Смерть, хоть в ад! – Он щелкнул кнутом, и карета рванула с места, выбивая искры из булыжников.

Золотце. Виолетта скривила губы. Да, золото было – с могильных плит, выскобленное из завитков букв, оплавившееся в тигле. Оно все еще пахло ладаном и тленом.

Внутри кареты флаконы звенели на ухабах, как погремушки змеи.

«Слишком... тесно...» – прошелестел один.

«Больно!» – запищал другой.

Виолетта прижала флаконы к животу, но шепот не стихал. Он нарастал, переплетаясь в чудовищный хор.

И тогда –

– Беги, малая.

Голос пришел не из флакона. Он родился в самом воздухе, густой, как деготь.

– Они уже ищут тебя.

Глава 1: Дом, который ждал

Виолетта вышла из леса так, как выходят из кошмара – резко, с подрагивающими руками и учащённым сердцебиением. Её сапоги, ещё минуту назад хлюпавшие в болотистой жиже, теперь скрипели по неожиданно ровной гравийной дорожке – безупречно уложенной, будто только что насыпанной, хотя вокруг не было ни единого следа человеческого присутствия. Она остановилась, переводя дыхание, и медленно подняла голову.

Особняк.

Он возник перед ней внезапно, будто материализовался из тумана – огромный, ослепительно белый, с идеально симметричными окнами, в которых отражалось предрассветное небо. Виолетта моргнула. Это... не могло быть правдой. После часов блужданий по мрачному лесу, где деревья скрипели костлявыми ветвями, а воздух пах сыростью и гниющими листьями, этот дом казался чем-то невозможным. Слишком чистым. Слишком ухоженным. Слишком живым.

«Так не бывает», – промелькнуло у нее в голове, но тут же было заглушено знакомым шепотом в ушах. Души. Те, что сбежали. Они звали ее, смеялись, плакали...

Она машинально сжала кулаки, но флаконов в них уже не было – только застывшая грязь под ногтями и тонкие серебристые шрамы от осколков и легкое жжение на ладонях. Души разбежались. Все, кроме...

Виолетта вздрогнула, когда холодный ветер донёс до неё странный аромат – розы. Свежие, только что срезанные. Её взгляд скользнул вдоль фасада, выискивая цветущие кусты, но их не было. Только аккуратно подстриженный плющ, ползущий по стенам, да несколько увядших папоротников у фундамента.

Шаг. Ещё шаг. Гравий хрустел под ногами с неестественной громкостью. Фонари у входа горели ровным пламенем, хотя ветер должен был задувать их.

Виолетта прищурилась, вглядываясь в окна: одно из них на третьем этаже на мгновение отразило не небо, а чьё-то лицо – но когда она присмотрелась, там никого не было. В то же время в углу крыльца шевельнулась тень, слишком густая для этого времени суток. Она приняла форму человека, затем кошки, затем просто растаяла.

Слишком… интересное место.

Виолетта остановилась в трёх шагах от массивной дубовой двери с чёрной железной ручкой. Её рука дрогнула, замерла в воздухе. Что-то внутри кричало, что нельзя стучать в эту дверь. Что дом смотрит на неё. Что он... только этого и ждет.

В этот момент дверь распахнулась сама, с тихим скрипом. В проёме стоял мужчина – высокий, в безупречно сшитом сюртуке, с тростью в руке. Его тёмные волосы были слегка растрёпаны, будто он только что отложил книгу. Но глаза... глаза были слишком тёмными. Как две лужи чернил.

– Вы опоздали на три минуты, – сказал он. Голос был ровным, почти вежливым, но в нём слышалось что-то металлическое. – Хотя, учитывая, что вы шли через Дремучий лес ночью, это впечатляет.

Виолетта почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она не говорила, откуда идёт.

– Я... – её голос звучал хрипло после часов молчания. – Я исследовательница. Аномалий.

Уголок рта мужчины дрогнул.

– Конечно, – он сделал шаг в сторону, приглашая войти. – Я – Себастьян де Вальтер. А это...

Он не закончил. В этот момент из глубины дома донёсся лёгкий звон – будто кто-то поставил хрустальный бокал на серебряный поднос. И аромат роз стал почти удушающим.

Честное слово, если бы не сторожащие у границы леса Хранители и не сбежавшие души, Виолетта бы прямо сейчас развернулась и ушла от этого сомнительного особняка и его еще более сомнительно хозяина.

Но выбора не была, поэтому девушка переступила порог, чувствуя, как теплый воздух особняка обволакивает ее, словно живой. Пол под ногами слегка пружинил – неожиданно приятное ощущение после долгой дороги. Она невольно расслабилась на мгновение, прежде чем снова напрячься.

В прихожей, на полированном столике, стояла ваза с цветами. Алые, свежие, с каплями воды на лепестках. Виолетта застыла, вглядываясь в них. Ни шипов. Ни единого увядшего листа. Совершенные.

– Любите цветы? – спросил Себастьян, снимая перчатки. – Моя гордость. Цветут круглый год. Без корней, воды и солнечного света.

Виолетта хотела спросить, как это возможно, но в этот момент краем глаза заметила движение в углу. Тень. Не просто темное пятно – нечто более плотное, с очертаниями человека. Оно на мгновение приняло знакомую форму – высокий мужчина в длинном сюртуке, слишком широкий рот в улыбке.

Кайрос.

Но когда она резко обернулась, в углу никого не было. Только зеркало в золоченой раме, в котором на секунду отразилось не ее лицо, а десятки других – старых и молодых, красивых и изуродованных. Всего мгновение, и зеркало вновь с точностью отражало её измождённое лицо.

– Исследовательница аномалий, говорите? – Себастьян закрыл дверь с тихим щелчком. Его пальцы – слишком длинные, слишком бледные – задержались на дверной ручке дольше необходимого. – Как... занятно.

Он повернулся, и в свете люстры Виолетта разглядела его получше. Идеально выбритое лицо, тщательно уложенные волосы, безупречный костюм. Но что-то было не так.

Глава 2: Невысказанные тайны

Виолетта проснулась от ледяного прикосновения на шее – будто невидимые пальцы только что разжали свою хватку. Она резко села, впиваясь ногтями в шелковые простыни. Пустая комната молчала, но на коже оставались пять бледных полосок, медленно исчезающих, как узоры на запотевшем стекле.

– Семь душ, – прошептала она, ощущая знакомое давление в висках. Семь проклятых душ, разлетевшихся по этому проклятому дому. Виолетта сжала кулаки, представляя, как флаконы разбились о корни деревьев, выпуская на свободу то, что должно было оставаться под замком. Теперь они здесь, в этих стенах, и каждая минута промедления...

Она резко оборвала эту мысль, переводя взгляд на изменившуюся за ночь спальню. Одеяло, небрежно сброшенное вчера, теперь лежало аккуратно подогнутым. На новой тумбочке – серебряный поднос с круассаном (идеальным, черт возьми) и чашкой чая, от которого тянуло полынью и могильной землей. В хрустальном стакане плавала роза, сочащаяся чем-то густым и красным.

– Чернила, – догадалась Виолетта, касаясь липкой капли – «Любимый» семейный рецепт.

Она закатила глаза и поднесла палец ближе к лицу: оставшаяся капелька переливалась, как ртуть, но пахла... будто демон переел чернослива и решил поделиться.

Вот как это работало: Виолетта ловила души серебряными цепями (ожоги на запястьях – «фамильные украшения» Локвудов), заталкивала в стеклянный гроб с этими чернилами, а потом несла Хранителям, как посылку с доставкой «до затмения». Только вот загвоздка – если чернила мутнеют, значит, душа рвётся наружу. А если разбить флакон...

Виолетта щелкнула пальцами и безрадостно прошипела: – Бум. Семь грешников на свободе, бродят где-то в этом доме, а моя голова раскалывается от их шепота. Спасибо, родня, за чудный дар!

Чернила на столе шевелятся, вытягиваясь к руке. Виолетта отдернула пальцы – шрамы от прошлых «доставок» всё ещё горели. Самое мерзкое, что они шепчут. Особенно по ночам. Как будто у нее в голове живёт проклятый театр одного актёра.

Виолетта стерла чёрные подтёки с ладоней. Узоры, похожие на треснувшие руны, остались на месте – они с ней теперь на долгие годы – цена профессии. Именно поэтому она и сбежала.

Этот дом похоже не привык находиться в покое (или был слишком рад видеть новую гостью) – на стене появился новый портрет – девушка в платье позапрошлого века с бледным, как лунный свет, лицом. Ее глаза следили за каждым движением Виолетты. «Еще одна душа?» – подумала она, чувствуя, как сжались легкие. Или просто дом играл с ней?

Из-под кровати донеслось шуршание. Где-то тикали невидимые часы. Виолетта резко схватила круассан, откусила и злобно посмотрела на портрет.

– Если ты одна из них, – проговорила она с полным ртом, – знай, что я тебя найду.

Одеяло шлепнулось на пол с обиженным звуком. Виолетта усмехнулась, но в груди сжалось. Семь душ. Семь грешников, которые не должны были получить свободу. И теперь ей предстояло найти их всех, пока...

Она резко оборвала мысль, замечая, как ее отражение в зеркале на мгновение задержалось, прежде чем повторить движение.

«Ну что ж, – подумала Виолетта, завязывая пояс халата, заботливо оставленного на банкетке рядом с кроватью – начнем охоту».

Тихий скрип раздался из-за спины, и девушка резко обернулась, чтобы в то же мгновение напрячься всем телом и замереть. В непозволительной близости от ее лица парил серебряный нож для писем.

– Доброе утро, – раздался насмешливый голос Себастьяна. – Собирайтесь. Вы проспали завтрак, почти проспали обед, и если не появитесь через пять минут, пропустите ужин.

Нож грациозно отплыл к письменному столу, где аккуратно улегся среди других канцелярских принадлежностей. Виолетта села, сжимая в кулаках одеяло.

– Вы... – она прочистила горло, – вы управляете предметами взглядом?

Себастьян, стоявший у окна с чашкой дымящегося чая, усмехнулся:

– Нет, просто у меня очень послушные ножи. Вставать будете? Или продолжите демонстрировать профессиональные навыки исследователя аномалий, лежа в постели?

Она швырнула в него подушкой. Он даже не пошевелился – подушка замерла в воздухе, развернулась и аккуратно вернулась на кровать.

– Магнетические поля? – предположила Виолетта, натягивая сапоги.

– Лень убирать, – парировал Себастьян. – Кстати, ваш «научный руководитель» прислал письмо. Интересно, как он узнал, что вы здесь?

Он протянул конверт с печатью Эмберского университета. Виолетта почувствовала, как кровь отливает от лица.

– Я... э-э...

– Шутка, – перебил он. – Это счет за ваше пребывание. Университет оплачивать не будет, я проверял.

Спускаясь по лестнице, Виолетта заметила, что портрет вчерашней старухи теперь изображал молодую девушку с косичками. Та подмигнула ей и высунула язык.

– Не обращайте внимания, – сказал Себастьян, не оборачиваясь. – Госпожа Марго всегда была дурно воспитана.

Виолетта насмешливо фыркнула, когда в спину мужчины вперился разъяренный взгляд нарисованной девчонки.

Но и здесь далеко уйти не вышло – путь преградил полупрозрачный кот с ожерельем из мышиных черепов, сидящий с невозмутимым видом посреди лестницы.

Глава 3: Тень на пороге

Столовая встретила их простором, совершенно неподобающим для незаселенного дома. Сорок два стула с выгравированными именами – большинство перечеркнуты – окружали массивный дубовый стол. Себастьян занял место во главе, развернув газету с вызывающим названием «Вестник загробных новостей». Его тень вела себя странно – сидела прямо, тогда как сам он откинулся на спинку стула, и в руке у нее был кинжал.

– Ваш дом... не совсем дом, да? – осторожно начала Виолетта, разглядывая карту на стене, где метки медленно перемещались, будто живые.

– О, он очень даже дом, – не отрываясь от газеты, ответил Себастьян. – Просто не ваш, госпожа Исследовательница.

Девушка перевела на него хмурый взгляд: – Мое имя Виолетта.

– Приятно узнать о гостье что-то новое, – слабая реакция для знакомства, но Виолетта и не рассчитывала на большее.

Она потуже затянула пояс халата, бросила еще один взгляд на карту и, наконец, села за стол. В желудке тут же заурчало – все-таки одного надкусанного круассана ее организму было мало.

На столе перед ними сами собой наполнились тарелки. Суп дымился, хотя никаких слуг поблизости не было. Виолетта подняла ложку и замерла – в бульоне плавало что-то, очень напоминавшее человеческий глаз. Она медленно поставила ложку обратно.

– Не нравится меню? – поднял бровь Себастьян. Его тень зловеще ухмыльнулась.

– Я вдруг вспомнила, что на диете, – соврала Виолетта. – Кстати, а где кухня в этом... доме?

– Третья дверь слева от ада, – невозмутимо ответил он. – Но я бы не советовал. Повар сегодня в дурном настроении.

Как будто в подтверждение его слов, из глубины дома донесся душераздирающий вопль и звон разбитой посуды. Виолетта задумчиво погладила живот и решила, что сегодня действительно прекрасный день для диеты.

Себастьян все же сжалился, и налил ей вина. Напиток был густым и темным, как кровь.

– Итак, Виолетта, – начал Себастьян, отрезая кусок мяса, который странным образом продолжал кровоточить на тарелке. – Расскажите мне о своей последней работе. Какие аномалии вы изучали?

Виолетта сделала глоток вина. Оно оказалось... лимонадом. Теплым. Она сглотнула, чувствуя, как пузырьки щекочут горло неестественно живыми движениями.

– В основном... энергетические сущности, – сказала она, наблюдая, как его брови поползли вверх. – Призраки, полтергейсты, фантомы...

– А как насчет душ? – внезапно спросил он, и его нож с характерным звоном воткнулся в дерево стола, где и застыл, подрагивая. – Ведь это же ваша специализация, не так ли?

Ножка бокала в ее руке на мгновение изогнулась, будто резиновая. Виолетта медленно поставила его на стол, стараясь не думать о том, что посуда в этом доме явно имела собственное мнение.

– Души – это не аномалии, мистер де Вальтер. Это...

– Себастьян, – поправил он. – И вы только что признались, что знаете разницу между призраком и душой. Обычные исследователи этого не различают.

В углу комнаты тень зашевелилась. Казалось, она смеется. Или, возможно, давится – Виолетта не была уверена. Тени в этом доме вели себя странно.

– Вы тоже прекрасно разбираетесь в теме для затворника, – парировала Виолетта, замечая, как его глаза вспыхивают в такт её словам. – Кстати, а где ваш... э-э... источник знаний? Библиотека? Алтарь? Или, – она кивнула на его черные ногти, – личный опыт?

Себастьян замер. Над столом внезапно зависли несколько ножей, нацелившись в ее сторону. Один из них – тот самый, что только что был в столе – нежно покачивался, будто принюхиваясь к её страху.

Тишина длилась ровно три секунды. Затем он рассмеялся:

– Черт возьми, вы опасны. Мне нравится.

Ухмылка сама искривила губы Виолетты, когда ножи мирно вернулись на свои места. Один, впрочем, явно не хотел уходить – его пришлось шлёпнуть по лезвию салфеткой, после чего он обиженно звякнул и замер.

– Ладно, – он отпил из своей чашки, где жидкость странно пузырилась. – Давайте начистоту. Вы не исследователь.

– А вы не затворник, – мгновенно ответила Виолетта, и где-то в доме что-то громко хлопнуло, будто захлопнулась невидимая дверь.

– Туше. Но я хотя бы не притворяюсь, – улыбнулся он, и в этот момент из коридора донеслось странное бульканье, за которым последовал звук падающих книг.

Себастьян вздохнул: – Кажется, ваши «исследования» дали о себе знать.

С радостью оставив сомнительный ужин, они вышли в коридор, где книги действительно летали по воздуху, как перепуганные птицы. Одна – толстый фолиант в кожаном переплёте – с размаху врезалась в стену и замерла, будто оглушённая.

– Что, черт возьми... – начала Виолетта, но Себастьян лишь махнул рукой.

– Обычное дело. Вчера это была люстра. Позавчера – мой ночной горшок.

Как будто в ответ на его слова, из-за угла выкатился упомянутый предмет – изысканный фаянсовый горшок, украшенный неизвестным гербом – видимо рода де Вальтеров. Его крышка хлопала, как рыбий рот:

– Не подходи! Я вооружен!

Из носика горшка вырвалась струя чёрной слизи, которая брызнула на пол и начала складываться в слова: «Ищите там, где спят отражения»