Шип и хаос. Факультет отверженных

1.

— Ведьму везут. Ведьму, — шептались мальчишки, догоняя повозку.

— У них нет души, — со знанием дела сообщил рыжий и на бегу наклонился к земле.

Соблазн был слишком велик. Несколько мелких камней ударились о тряпки, прикрывающие прутья.

— Батя зовёт их пустотелыми, — важно заметил мальчишка из шумной ватаги, когда повозка остановилась, пропуская богатый экипаж. — У людей внутри кости да мясо, а у этих — чёрная пустота.

— Врёшь! Они из мяса, как животные, но кровь тёмная и вонючая, — возразил парнишка в потрёпанной, давно потерявшей цвет курточке. — Если попадёт на кожу — разъест язвой.

— Слабо проверить?!

Мальчишки подначивали друг друга, со смехом подталкивали локтями, храбрились:

— Она страшная! С кривыми зубами и грязными когтями. Как схватит!

Осмелев, один из мальцов подскочил, уцепился сзади за перекрестье клетки и, горя любопытством, заглянул внутрь.

— Брысь, мелкий!

Из тёмной клетушки показалась рука с узкой кистью и тонкими пальцами: ведьма схватила паренька за рубаху. Мальчишка орал, нелепо размахивая конечностями, вырывался под дружный хохот стражи и звонкий смех изнутри повозки.

— Не суй нос — целее будешь, — произнёс молодой голос.

Тень приблизилась к решётке, отпуская перепуганную жертву. Зелёные, словно болотные огни, глаза пробежались острым взглядом по ватаге мальчишек. Бледное лицо с аккуратными, точёными чертами прильнуло к прутьям.

Вопящий храбрец повалился на мостовую под ноги к товарищам, а приятели не смели пошевелиться.

— Это ж девчонка! — Изумлённо воскликнул один, самый взрослый. — Дирк девчонки испугался!

Повозка тронулась с места и продолжила путь через город, оставляя позади любопытных мальчишек и прочих прохожих. Горожане если и замечали ведьминскую клетку, то спешили отойти подальше или зло плевали в её сторону.

Скрипучая клетка покачивалась на булыжной мостовой. Дорога привела к Академии магии и тайных наук. Кони, тянущие повозку, остановились возле широких ворот.

Стражники засуетились. Один из охраны сунулся в маленькое окошко сбоку от центрального входа.

— Эй, открывай там! Девчонку для Совета привезли!

Пока стражник разбирался у входа, болотного оттенка глаза приблизились к щёлочке в драной ткани на клетке. Ведьма подглядывала за охраной. Взгляд сердито скользил по толстенным воротам и спинам воинов.

— Вылезай! И не вздумай чудить, кошка дикая! — зло бросил другой стражник поблизости и отпер клетку.

На его грубой, обветренной руке виднелся свежий след от укуса, а на поросшем щетиной лице воспалились царапины.

— Смотри, Руа, зубастая тварь снова тяпнет, — без тени улыбки, сочувственно предупредил третий охранник. — Оставит проклятие.

Он опасливо держался возле лошадей.

— Пусть попробует, — процедил пострадавший сквозь зубы. — Плевать, что господа платят золотом за пустотелых — проучу ведьму.

— Вот и не подходи ко мне, — отозвалась из клетки молодая колдунья. — И лапища свои потные не тяни.

Следом наружу показалась голова со смоляными волосами, сплетёнными сразу в несколько кос. Ведьма не спешила покидать повозку, щурилась на свет, оценивая положение.

— Больно нужно, — проворчал укушенный. — Брезгую такими.

— Сам ты! Такой…

По-девчоночьи насупившись, она соскочила на землю, оправила платье и порванный во время ареста рукав — придётся зашивать, но Кирстен ни о чём не жалела. Обидно — не успела сплести заклинание, чтобы сбежать.

Кирстен отшатнулась, фыркнула, когда страж попытался подхватить её под локоть.

— Справились, да?! Храбрецы!

После закрытой клетки воздух городской улицы показался свежим. Ноздри колдуньи затрепетали, втягивая ароматы зелени, росшей возле высоченной стены Академии, и свежей выпечки из пекарни неподалёку. В животе противно заурчало: Кирстен не успела позавтракать, когда за ней пришли стражники. Она быстро догадалась, кто написал донос.

Проворчав проклятие, Кирстен упрямо сжала челюсти. Подступила гадкая, до привкуса во рту, волна страха. За порогом Академии ведьму ждала неизвестность. Казалось, чёрная и липкая паутина стянула грудь.

«Я не боюсь. Не боюсь!» — Повторила Кирстен, выравнивая дыхание.

Кирстен не была опытной ведьмой, но понимала, что не только ужас сжимает сердце. Всё дело в ошейнике из светлой, крепкой кожи. Стражники без труда скрутили девчонку и нацепили магические оковы. Она разглядела на тонкой полоске ошейника переливающиеся фиолетовые руны подчинения. Чуть не разревелась тогда от бессилия и досады.

По дороге к Академии Кирстен много раз подсовывала пальцы под кожаную ленту, старалась разорвать или наложить формулу тления, но всё напрасно. Самое отвратительное, что ошейник не делал мага слабым: Кирсти продолжала ощущать связь с пустотой бездны.

Магические оковы не позволяли пойти против стражи, мешали причинить врагам боль или настоящий вред. Даже хитрость не спасла бы Кирстен: ошейник мешал бежать, стягивал шею нитями родной стихии.

2.

Я Дикий Шип.

Кирстен по прозвищу «Шип».

Обстоятельствам не сломить меня…

С видимым послушанием я шла в окружении стражников по аллее. Вид на центральную башню и россыпь зданий поменьше не внушал опасений или мрачных мыслей. К середине дня небо прояснилось и парк наполнился солнечным светом. При иных обстоятельствах я получила бы удовольствие от созерцания древней архитектуры, но не теперь.

Проходя ворота, я отметила — вход на территорию Академии зачарован, но не успела разобрать, что за сплетение магии преграждает путь нежелательным посетителям.

«Или помогает запереть внутри девчонок вроде меня», — невесело подумала я, запоминая этот факт на будущее.

Я всегда знала, что не смирюсь с неволей — сбегу, стану рыть землю и разбивать камни — только бы не оказаться в душной клетке подчинения. Пока время сопротивления не пришло. Бессмысленно бороться с болванами из городской охраны. Тем более, когда шею украшают магические оковы.

Поэтому я удержала ураган, готовый вырваться наружу. Он закипал в груди, отзываясь ярким горением магического дара и зудом в кончиках пальцев. Мне всегда было трудно контролировать собственную импульсивность, но я старалась и с теплотой вспоминала о человеке, который попытался научить меня вовремя останавливаться.

В голове так и звучал спокойный голос опекуна:

— Быстра ты на расправу, Колючка. Сосчитай до десяти, прежде чем больно царапать.

Раз, два, три, четыре…

Мимолётная горечь примешалась к отчаянью и страху. Я справлюсь. Вот увидишь!

Я с силой сжала кулаки, напуская безразличие на побледневшее лицо. Меня трясло от нервного возбуждения. Следовало заняться настоящим, а не страдать по прошлому.

Я бросала короткие, незаметные взгляды по сторонам: запомнить путь до ворот, узнать расположение корпусов и неприметных тропок среди кустов шиповника — он только-только выпустил тугие бутоны. В воздухе ощущалась весенняя прохлада, и я поёжилась.

Из дома меня увели в одном платье. Вся одежда и необходимые в быту мелочи остались там. Я отчётливо представила, с каким наслаждением, брезгливо кривя рот, старуха выбросит тряпьё. Огонёк злости вспыхнул в груди с новой силой, а рука потянулась к шее. По недосмотру стражи я унесла с собой одну вещь: с усилием опустив дёрнувшуюся было руку, я пересилила желание проверить — на месте ли имущество, скрытое под платьем.

— Куда сворачивать? — Идущий первым стражник сбавил шаг. — Тьфу! Всё не запомню.

— Не иначе пустотелые след путают, — хмыкнул второй воин.

Он шёл позади и не упустил возможности ткнуть меня в спину. Я лишь сильнее выпрямилась и расправила плечи. Стоит ли обращать внимание на тупых солдафонов, выдрессированных Советом?

Проводник не ответил, но остановился возле развилки, а я выхватила взглядом суету на площади перед главным корпусом. Я слышала отголоски разговоров и смеха, видела радостные, молодые лица студентов, живущих обычной жизнью. Все они оказались в Академии добровольно и не тяготились своим положением. Беззаботные дураки!

Я отвернулась, часто заморгала, делая вид, что ветром занесло соринку в глаз. Между мной и оживлённым многоголосием центральной площади словно стояла прозрачная стена, преодолеть которую было невозможно.

Чего уж скрывать? Я завидовала чужой свободе и беспечности магов с иным даром.

«Представляю эти кривые рожи… Стоит пройти рядом или сказать пару слов», — с язвительным азартом подумала я, понимая, что охрана не допустит такой вольности.

Пустотелая осмелилась заговорить! Почувствовала себя равной! Какая наглость!

Меня буквально оглушило возмущёнными и презрительными окриками в собственном сознании, затопило обидой. Как бы сложилась моя судьба, если бы…

Нет!

Я тряхнула головой, не желая скатываться в темноту и слабость. Сотни раз я повторяла про себя слова старого мага: «Ты не насекомое, не болезнь, которую следует уничтожить. Ты человек и имеешь право на жизнь».

— Не плесень. Человек, — прошептала я одними губами.

— Налево, — наконец решил стражник.

Конечно же! Никто не собирался вести отверженную через главную площадь.

Мы двинулись по узкой тропе дальше. Я сосредоточилась на дороге и приметных деталях: дерево с некрасивым наростом на коре, покосившаяся и потемневшая от времени статуя древнего бога, заросший густой травой пруд. Побег всегда входил в мои планы. Никакая сила не удержит меня в Академии, откуда не возвращаются маги Хаоса.

«Пусть только ошейник снимут», — подумала я, гоня от себя страшную мысль, что теперь это сомнительное украшение прицепилось навсегда.

Постепенно парк становился всё более запущенным и мрачным. За деревьями и кустами, похоже, никто не ухаживал. Дикий шиповник разросся, цеплялся за одежду и царапал кожу.

Стражники ворчали и ломали кусты, а у меня неожиданно задрожали колени при виде здания в конце тропы: серый камень понизу порос бурым мхом, на крыше от ветра скрипел флюгер, окна казались пустыми глазницами мертвеца. Я неспособна была сосредоточиться, увидеть детали.

3.

На стенах, обшитых тёмными деревянными панелями, медленно загорались светильники. Маленькие кристаллики хаотита в начищенных до блеска лампах реагировали на движение. Зажатая в узком коридоре между несколькими крупными мужчинами, я, как когда-то в детстве, зачарованно наблюдала за простой бытовой магией. Это помогло отвлечься, задавить очередную волну страха.

«Не так уж здесь и жутко!» — успокаиваясь, подумала я.

Если уж быть откровенной, то я запуталась, не зная, чего ожидать от своего нового положения. Запущенность парка и потёртость древнего здания ничуть не отразились на обстановке внутри корпуса. Сразу видно, что в помещениях старались поддерживать порядок. Совсем не похоже на тюрьму.

Настоящих заключённых содержали в крепости на другом конце столицы: обычные воры, убийцы и мошенники всех мастей не пересекались с отверженными. Для пустотелых не существовало суда и адвокатов, правосудия или помилования.

Это всегда казалось мне несправедливым. Маги Хаоса после обнаружения и ареста попадали в Академию, где, по слухам, проходили «сортировку». Я не знала, что это означает, но догадалась, куда меня ведут, и возненавидела дрянное слово. От него веяло бездушием и унижением.

Стражники остановились в глухой, без окон, квадратной комнатке, и я замерла вместе с ними. Один широко шагнул ко мне, надавил на плечо, заставляя сесть на скамью.

— Жди.

Сделалось противно — какой послушной я стала. Невыносимый ошейник давил горло. Я нервно сглотнула. Во рту пересохло.

У сопровождающих сделались недовольные, кислые лица. Воины переглянулись. Самый старший вздохнул и неохотно ударил кулаком в единственную здесь закрытую дверь.

— Кто?! — Прозвучал из-за двери срывающийся от недовольства голос.

— Пусто… — стражник поспешно прикусил язык. — Новую ведьму привезли.

— Так сторожите её, — уже более ровно и словно с насмешкой ответили изнутри. — Я занят.

Следом раздался тихий, короткий смешок: звонкий весёлый колокольчик, который мог принадлежать лишь молодой женщине, — резкий шлепок и смех плавно перетёк в едва сдерживаемый стон.

Я покрутила головой решив, что ослышалась.

— Только этим и занимаемся, — ворчливо брякнул воин, отходя от двери.

Сколько ещё ждать и мысленно прощаться с жизнью?!

Дорога до Академии была долгой и муторной. Пошевелив пальцами на уставших ногах, я скинула сапожки, развернулась, закинула ступни на скамью, подтянула колени к груди — прохладный металл небольшого, но тяжёлого ключа коснулся кожи.

Это была единственная вещица, которую я сумела сохранить из прежней жизни. И как стража не заметила ключа, одевая ошейник? Я отвлекла их, учинив скандал, а после они быстро повели разгорячённую и брыкающуюся девчонку к повозке.

Я спрятала улыбку, радуясь маленькой победе — ключ остался при мне.

Не обращая внимания на стражу, я щурилась на ореол мягкого света фиолетовых кристаллов. Тени, скрывающие резные узоры на стенах, напоминали о родной стихии. Несведущие обыватели считали хаос пустотой или сплошной теневой материей. Маги Хаоса знали, что из безвременья можно добыть настоящую силу и тот самый хаотит, используемый в домах, на городских улицах или на фабриках. Универсальная магическая энергия была повсюду.

Я думала о неведомом хозяине, обещанном охраной. От него зависело моё будущее. Какой он человек? Добрый и податливый, а может жестокий исполнитель чужой воли? Попытается ли он сломить волю очередной ведьмы?

Это мы ещё посмотрим! Моя жизнь — моё дело!

Я гордо вскинула голову, словно прямо теперь стояла перед незнакомцем, решающим мою судьбу.

Нет. Он не добр.

Голос человека за дверью показался властным и холодным. От такого не дождёшься сочувствия или понимания. Умолять я не стану. Никогда!

— Сторожите… — снова хмыкнул воин. — С утра не жравши, а он, видите ли, занят.

— А в «Толстой индюшке» сейчас жаркое подают, — мечтательно протянул молодой охранник.

Желудок отозвался болезненным спазмом. Я облизнула губы и сильнее обхватила колени, не собираясь раскисать. Не дождутся!

— Не трави душу, злыдень. — Товарищи добродушно отмахнулись от голодного вояки.

Все замолчали, но заскучав, молодой стражник толкнул приятеля в бок:

— Правду говорят, что этот Гастон Эссар сам из пустотелых?

— Ш-ш, ты! — одёрнул болтуна старший. — Не вздумай при нём ляпнуть. Напишет рапорт, что службу дурно исполняешь. Отправят на северную границу. Он у Совета магов в особой чести.

Я прикрыла глаза, делая вид, что задремала, а сама жадно слушала осторожную беседу стражников.

— На север?! Да не дай пресветлые маги! — молодой скрестил пальцы и осенил себя защитным знамением, которым часто пользовался простой люд.

Однако любопытство пересилило страх, и молодой страж снова шепнул приятелю:

— Что ж его Совет так отметил? Над всеми пусто… отверженными поставил.

— Он своих предал. Пошёл на сделку с Советом. Так говорят.

4.

Мне никак не удавалось успокоиться и сосредоточиться на заклинании. Присутствие Гастона Эссара, серые, безразличные глаза, презрительно сомкнутые губы, ничуть не портившие привлекательное волевое лицо — каждая мелкая деталь — вызывали дрожь в коленях и тревожное ожидание.

— Я декан факультета запретных заклятий, — отстранённо сообщил мужчина, словно эта информация не имела никакого значения.

Он взялся за карандаш:

— Имя.

Оно наверняка было указано в бумагах стражи, но господин Эссар не пропустил положенного процедурой вопроса.

— Кирстен.

— Полное имя, — потребовал он.

— У меня нет родового имени, — с вызовом бросила я.

Пусть знает, я никто, но это не значит, что ведьму будет легко запугать или подчинить. Мысль о сопротивлении не покидала меня. Я почти определилась с формулой, решив проверить крепость нервов предателя. В глубине души я не верила, что такой человек может отличаться настоящей храбростью.

— Прозвище, — не смутившись, настойчиво продолжил Эссар.

Всем известно, что среди бродяг и прочей нищеты, не знавшей своих корней, использовали отличительные клички.

— «Шип», — мои губы изогнулись, демонстрируя оскал.

Я всегда испытывала удовольствие, произнося своё второе имя. Сейчас я давала обещание, что стану той занозой, шипом, который вопьётся в изнеженную плоть разодетого чиновника. Я окончательно утвердилась в выборе заклинания против хозяина факультета отверженных.

— Кирстен Шип, — проговорив имя вслух, аккуратно вывел на бумаге господин Эссар.

Если он и удивился необычному для девчонки прозвищу, то ничем не показал чувств и задал следующий вопрос:

— Сколько лет?

— Двадцать, — с охотой и доверительной прямотой отозвалась я, а сама осторожно пошевелила пальцами, нащупывая тонкие нити магии.

Маги Хаоса добывали силу из бесконечности за пределами реальности: вытягивали волокна бесформенной материи, вкладывали собственное желание и волю, чтобы получить результат. Успешное прочтение формул, манипуляции и пассы требовали практики и концентрации. У меня была проблема с обоими пунктами, но желание насолить предателю делало кровь горячей и раздувало огонь дара.

— Родители? — Эссар выдавал вопросы точно бездушный механизм.

— Мать — подавальщица в трактире. Я давно её не видела.

Показывая покорность, я оплетала пальцы нитями хаоса, чтобы далее создать нужный образ. Ожившая иллюзия несла за собой опасность для сознания и тела врага, поверившего в морок.

Гастон Эссар опрометчиво освободил ведьму от ошейника, и теперь я посмеивалась над деканом.

«Плевать, что случится с негодяем! Пусть сам разбирается. Успею выбежать на улицу и смешаться с другими студентами. Обычным магам не увидеть, кто перед ними. Доберусь до ворот или найду лазейку», — думала я со сладкой от предвкушения победы дрожью.

— Отец?

Рука Эссара с зажатым в пальцах карандашом зависла над листом. Я мысленно выругалась. Как бы я ни пыжилась, но последний вопрос выбил меня из необходимого для колдовства настроя. Я бы и самой себе не призналась, что эта тема всё ещё отзывается в сердце болезненным спазмом.

На миг я забыла о маске покорности и с ненавистью прищурилась.

— Отец — заезжий молодец, — фыркнула я, смерив Эссара колючим, насмешливым взглядом. — Наверняка такой же хлыщ, как и ты!

Декан пропустил мимо ушей откровенную дерзость и сделал пометки в своих записях. Потом он задумчиво потёр пальцами лоб, отбросил в сторону светлую прядь.

— Знаешь, кто написал донос? — неожиданно спросил Эссар.

— Догадываюсь, — выдохнула я, возвращаясь к сотворению заклинания. — Старая грымза-экономка всю плешь проела старику, что меня следует отдать на опыты.

Стражники оставили на столе часть сопроводительных бумаг, куда на этот раз декан и заглянул.

– Так и есть. Госпожа Батле. Экономка в доме учителя природной магии.

Мне почудилось разочарование в голосе Гастона Эссара.

Сделав для себя определённые выводы, господин Эссар окинул меня ледяным взглядом и выпрямился в кресле.

Что произошло, я поняла несколько позже, когда прокручивала в голове разговор в кабинете. В тот момент я была слишком занята, чтобы обратить на это внимание. Декан не мог знать, что тени сгущаются позади него. Я старательно сплетала чудовищный образ из нитей хаоса. Момент отмщения приближался.

— Этот старик содержал тебя? И чем ты ему платила? — всё с тем же каменным лицом медленно произнёс Эссар и отложил карандаш.

Ах ты!

Я поняла намёк, сжала зубы, сдерживая порыв ярости и желание вцепиться декану в горло. Любое лишнее движение испортит заклинание. Я была слишком неопытна, чтобы колдовать на ходу. Осталось вложить немного волевого импульса для склеивания хаотических волокон. Тело напряглось, готовое сорваться с места и отдать все силы на побег из корпуса.

Огромный паук поднялся за креслом Гастона Эссара, навис над русой макушкой, перебирая тонкими изломанными в сочленениях лапами. Верхние и нижние клыки смыкались, угрожая откусить голову. Фиолетовый пузырь брюха терялся в тенях и колыхался точно чернильная капля.

5.

Необычная вещица из чернёного серебра обхватила руку паучьими лапами. Кожу обожгло будто калёным железом. Я вскрикнула, зашипела, ломая ногти, царапала по выпуклому рисунку на безделушке.

— Что за дрянь ты на меня нацепил?! Хуже ошейника! Нравится мучить людей?

Губы Гастона дрогнули. Казалось, он тихо выругался и возвёл взгляд к потолку. Я размахивала рукой, и декан снова поймал меня за кисть.

— Убьё-те… Похорони-те… Вы! Твой воспитатель не научил тебя уважению к старшим? — менее сдержанно проговорил маг.

— Он не уважал предателей! И не смей меня трогать! Прижимайся к своей белобрысой магичке со слабым даром!

Широкие, тёмные брови Эссара приподнялись — мне удалось его удивить, но взгляд был сумрачен, тяжёл. Браслет раскрылся и остался в руках Гастона. Он с облегчением выдохнул, сжал зубы, возвращая себе внутреннее равновесие, отпустил меня и больше не прикасался.

Я разглядывала круглую метку с символом паука, проступающую на коже. Фиолетовые линии на кисти становились всё чётче. Вместе с рисунком возвращался незримый кокон послушания, куда с помощью особого ошейника заключали арестованных магов хаоса. Метка факультета обладала той же подчиняющей магией.

Так обидно!

Родная стихия, обращённая против своего носителя, воспринималась особенно болезненно. Я ощущала свой дар, могла использовать колдовство в полную силу, вытягивать из хаоса волокна материи, но не вредить. Наверное, я бы смогла сплести новую иллюзию, но настоящей опасности она не принесёт.

Не для проверки ли способностей и характера Эссар велел снять магические оковы?

Я почувствовала себя беззащитной и слабой. Обида змеёй обвила сердце. Пришлось прикусить язык, сдерживая нелестные эпитеты в адрес главы факультета. Если все, кроме Гастона Эссара, носят метки подчинения, то он истинный хозяин над ними. Стражники были правы.

— Добро пожаловать в Академию, Кирстен Шип.

Господин Эссар удовлетворённо кивнул, заложил руки за спину, со вниманием следил за переменами в поведении новой студентки. Несомненно, он видел магические нити от метки, ставшие сетью-ловушкой для бойкой ведьмы.

— Теперь, когда с формальностями покончено, поговорим о правилах. Не пытайся выйти за пределы Академии. Не подходи близко к крепостным стенам — периметр защищён магией, — предупредил декан. — Посещение главного корпуса, библиотеки и прочей территории факультетов союзных земель — под строгим запретом. Распорядок дня у входа в жилые комнаты — ознакомишься. Приказы, мои или наставников, должны выполняться быстро и без обсуждений.

— А дышать можно? — буркнула я, потирая руку с проклятым узором: кожу саднило.

— Когда я разрешу, — без тени улыбки ответил Гастон. — Не делай глупостей и береги силы. Они тебе понадобятся.

— И ты… вы берегите — пригодятся, — притворно миролюбиво пообещала я, не собираясь сдаваться.

— Ты дерзкий Дикий шип, Кирстен, — глухо сказал декан. — Это хорошо.

— Почему?

Я переступила с ноги на ногу — устала стоять, и желудок уже совсем свело от голода. Ярость, придавленная магическими оковами, угасла, оставив после себя пустоту. Хотелось лечь, свернуться калачиком и уснуть. Измотанная трудным днём, я притихла.

— Узнаешь, если повезёт, — безразлично сказал Гастон Эссар, словно теряя ко мне интерес.

Он подошёл к кристаллу, стоявшему на каминной полке, и положил на него ладонь: хаотит внутри граней вспыхнул приятным фиолетовым светом.

Раздался стук в дверь.

— Хм… Как быстро, — пробормотал декан себе под нос и громче добавил: — Заходите!

В кабинет ввалилась группа людей, и я отошла в сторону, пропуская стражников к столу Гастона Эссара. Воины были мне не знакомы. Меня привёз другой отряд.

Сколько же их таких рыщет по Союзным землям в поисках отверженных магов?

— Арестованный из полицейского управления Сухого ручья доставлен, — громогласно бухнул бородатый и крупный охранник.

Среди мужчин я увидела человека в гражданской одежде лет пятидесяти. Круглоголовый, с мягкими чертами и белёсыми бровями он растерянно озирался по сторонам. Шею мужчины стягивал магический ошейник.

Я и без этого сомнительного украшения поняла, что привели очередного несчастного мага хаоса. Дар горел в нём не слишком ярко, но достаточно для магической практики.

— Деревенский врач, — пробежав глазами бумаги стражников, произнёс господин Эссар.

Он снова углубился в чтение, а я поймала на себе взгляды молодых воинов, стоявших позади отверженного. Оба ухмылялись и рассматривали меня с такой откровенной жадностью, точно я стояла голая и предлагала себя, а они решали: отложить удовольствие на потом или получить всё прямо сейчас.

«Мерзость!» — я сжала кулаки и отвернулась.

Залепить бы в эти ухмыляющиеся рожи отменным зарядом, да метка на руке не позволит. На миг я будто вернулась в прошлое.

Я хорошо знала подобные взгляды. Таких ошалелых от желания и вседозволенности молодцов немало бывало на верхних этажах «Весёлого кролика». Опекун вовремя забрал меня из трактира, где работала мать. Я избежала участи живого товара, хотя и стоила золота. Женщины с даром магии хаоса редко доживали до тридцати: за пустотелого нелюдя мало кто заступится, и закон всегда был на стороне человека с полными правами.

6.

Я шла рядом с невысокой и блёклой женщиной, которую декан назвал Урсой. Мы продвигались вглубь корпуса, и я продолжала цепко всматриваться в детали обстановки, запоминать на случай побега.

Слабое жжение на коже руки напоминало о магической метке. Если клеймо действует так же, как ошейник, то добыть свободу станет очень непросто. Дар вольно пульсировал в теле, как и ярость от бессилия изменить ситуацию, но активно защищаться или атаковать врага я не смогла бы.

Доктор Михель остался в кабинете с Гастоном Эссаром. Я сожалела, что не услышу продолжение их интересного разговора. Я поняла, что врач останется в Академии. Возможно, мы встретимся на занятиях. Поставил ли мерзкий Эссар метку на будущего преподавателя?

А Урса отмечена ненавистным колдовством, подавляющим волю к сопротивлению?

Я покосилась на спутницу: тусклые, тонкие волосы гладко зачёсаны и собраны в пучок на затылке; смотрит прямо перед собой; губы строго сомкнуты; у рта морщины, а кожа сухая и необычного оттенка, словно свет хаотита пробивается изнутри тела.

— Есть иголка и нитки? — спросила я, поправляя порванный при аресте рукав.

Урса, точно погружённая в дрёму, не повернула головы, неохотно и с осторожностью ответила:

— У тебя будет новая одежда. Платье можешь оставить, но вряд ли оно тебе понадобится.

Фраза Урсы меня смутила. Во что они собираются нарядить новую студентку?! В арестантскую робу?

Однажды я видела заключённых, которых гнали по улице в сторону общественной тюрьмы. Это были обычные преступники, не какие-нибудь бесправные «пустотелые». У каждого имелась серая однотонная пара из штанов и рубахи, а на коротко остриженной макушке чудом держалась круглая шапочка. Даже женщины были одеты в этот грубый, нелепый наряд и обриты наголо.

Представив, как Урса срезает с моей головы густые, чёрные косы, я нервно вскинулась:

— Это Академия или тюрьма? Дознание… Надзирательница… У меня будет грязная роба и жестяная миска? Мы идём в камеру?

Женщина резко остановилась, подхватила меня под локоть и развернула к себе. Маленькая, иссохшая, точно погибающий росток, она несколько мгновений смотрела мне в лицо. Определить возраст Урсы было трудно. Нечёткие, смазанные черты не привлекали внимание, делая их обладательницу похожей на тень человека. Дар хаоса горел в ней ровным огнём средней силы, но будто был замутнён, покрыт тонким слоем черноты, и это не было следствием магических оков.

Я не знала, есть ли у надзирательницы метка, но вряд ли клеймо исказило магическое пламя Урсы. Вид испорченного дара заставил меня содрогнуться, словно я коснулась плесени или гнили.

Более того, я собралась защищаться, ожидая гневных наставлений. На удивление во взгляде помощницы декана не было злости, скорее сожаление.

— Ни то ни другое, девочка, — довольно мягко сказала Урса. — Как тебя зовут?

— Дикий Шип, — усмехнулась я, вспомнив слова Гастона Эссара. — Кирстен.

— Это не тюрьма, Кирстен, но и обычной Академией трудно назвать. Теперь это твоя жизнь. Лучше сразу принять неизбежное и смириться. Так будет проще, — искренне проговорила надзирательница.

Несомненно, она знала, о чём говорит. В фиолетовых глазах Урсы появился лихорадочный блеск, увядшее лицо в полутьме коридора выглядело посмертной маской, излучающей бледное сияние добытого из хаоса вещества. Хаотит в этом мире был повсюду, содержался в энергетических кристаллах и механизмах, но я никогда не видела, чтобы человек настолько им пропитался.

— Ваш декан считает иначе, — сообщила я, наблюдая за реакцией странной женщины. — Дерзость — это хорошо.

— Он так сказал? — Она будто и не удивилась, а Гастон Эссар каждой новой студентке твердит о пользе сопротивления.

— Во время допроса.

Тонкие губы Урсы растянулись в подобие улыбки.

— Мы все приняли неизбежное, Кирстен, и Гастон… господин Эссар не исключение. Будем справедливы: он не допрашивал тебя, а проводил опрос для отчётности. Я не тюремный надзиратель — наставница девушек. Зови меня Урсой. Обращайся, если возникнут вопросы или сложности. И забудь о глупой надежде сбежать из Академии, Кирсти. Не терзай себя. Это плохо закончится. Раньше времени…

Она сомкнула губы, оборвав последнюю мысль. Урса не пыталась запугать. Я видела, что наставница говорит открыто и со спокойным приятием, даже сочувствием. Урса погладила меня по плечу, пытаясь убедить и ободрить.

Только годы жизни в «Весёлом кролике» не прошли для меня впустую, научили не доверять добрым словам незнакомых людей. Притворщиков я на дух не переносила.

— Поганая работа — давать советы новичкам и обманывать. — Я посмотрела на спутницу исподлобья. — Не старайтесь, я не куплюсь на ваше участие. Я не наивная дурочка. Не пытайтесь залезть ко мне в душу. Знаю я таких добреньких тётушек, — прошипела я, отпрянув от наставницы.

— Ты совсем ребёнок, Кирсти, — покачала головой Урса, словно её не задели мои колкие слова. — Хоть и выглядишь, как оформившаяся молодая женщина. Сколько тебе? — Урса прищурила глаза, в которых и белок казался окрашенным в фиолетовый оттенок. — Восемнадцать? Думаю, не больше двадцати. Яркий дар, иллюзия, что всё возможно и обо всём знаешь…

7.

Я занялась постелью, а Лиль присел на подоконник и тихо рассказывал о доме в южных горах, где родился и вырос. Образы холмов, поросших густой зеленью и яркими цветами, белёного дома с красной черепичной крышей и флюгером вставали перед глазами. Тени и лица настоящего на время померкли.

Голос молодого фейри успокаивал. Мне казалось, что жизнь налаживается, возвращается в обычное русло, будто я по собственной воле поступила в магическую академию.

Мы проболтали до сумерек, сгустившихся за окном и словно прильнувших к стеклу. Контуры сада чернели угольными фигурами. В комнате медленно разгорались световые кристаллы. На потемневшем фоне белые волосы фейри засеребрились туманным ореолом.

Я механически расправляла постель и думала о первом студенте, который встретился в ненавистной Академии. Лиль не выглядит несчастным и замученным. Трудно было поверить, что декан не имеет в запасе нескольких гадких сюрпризов. Чего ещё ждать от предателя?!

Не могут же на факультете обучать магов хаоса, как тех беззаботных глупцов у главного корпуса! Да и зачем это Совету стихийных магов? Правители Союзных земель никогда не отличались бесполезной для себя добротой.

Лиль внезапно оборвал рассказ и спрыгнул с подоконника. Послышались приближающиеся гомон и смех.

— Госпожа Урса закончила урок. Сейчас станет шумно, — он рассеянно заморгал и улыбнулся.

История о доме и его погрузила в приятные грёзы, позволив позабыть о положении заключённого в Академии магии.

В комнату, переговариваясь, возвращались девушки. Сейчас я лицом к лицу столкнусь с будущими сокурсницами.

Я не успела посмотреть, какую одежду принесла наставница и теперь поняла, что хранится в свёртках. Все восемь соседок носили фиолетовые брючки и курточки поверх светлых льняных блуз. Женская форма ничем не отличалась от одежды Лиля. Просто и практично.

В первый момент девушки показались мне по-сестрински похожими, выделяясь лишь цветом волос и ростом. Всполохи дара бились в каждой с большей или меньшей силой.

— Смотрите, новенькая! — звонко воскликнула самая невысокая девушка с медными волосами. — Хорошенькая!

На вид ей было не больше шестнадцати. Она широко распахнула большие светлые глаза и смотрела с добрым любопытством.

Меня тут же обступили, разглядывая платье и причёску, осторожно касались ткани и заплетённых кос. Со всех сторон неслись вопросы:

— Это так теперь носят? Рукав порвали. Стражники тебя били?

— Ты из столицы? Где пряталась? Родные живы? Они из наших?

— Волосы сама заплетала? Мне так же сделаешь?

Я крутила головой, не успевая за потоком слов, и заметила, что несколько девушек не присоединились к подругам.

— Лиль! — завопив, светловолосая девица кинулась к фейри на шею и повисла точно куль с мукой. — Я всё занятие проскучала без тебя!

Лилю пришлось крепко подхватить её за талию, чтобы она не рухнула, утащив за собой и приятеля. Девица тут же всем телом прижалась к фейри и что-то жарко зашептала на ухо.

Я сжала губы и отвернулась: кольнуло смутным раздражением на незнакомку, так по-хозяйски обнимающую Лиля. Светловолосая подружка щебетала с деланной беззаботностью и оглаживала смущённого фейри. Я поймала на себе победоносный и предостерегающий взгляд тёмных, колючих глаз.

Фу… притворщица! Не люблю таких!

Я отвечала на вопросы, а сама нет-нет да посматривала, что делает парочка у окна.

Были и другие девушки, кто не проявил интереса. Две студентки молча застыли у входа: плечи и руки безвольно опущены, сложены перед собой, взгляд устремлён в пол.

Они напоминали блёклую Урсу и показались мне тонкими, полупрозрачными тенями на фоне живой энергии подруг. Их дар был подёрнут неприятной, склизкой дымкой.

— Так, галчата! Слушаем меня! — громко возвестила Урса, появившись в спальне. — Готовимся ко сну! И оставьте новенькую в покое. Наговоритесь вдосталь, если не поубиваете друг друга. Илма, детка, отпусти Лиля. Ты его задушишь. Вон он уже синеет или это отсвет кристаллов? Никак не разберу! Лиль, на выход!

Наставница на одном выдохе раздала указания, а я решила, что у «сухаря» Урсы, пожалуй, есть чувство юмора.

«Илма, значит. Я запомню», — подумала я, косясь на белобрысую прилипалу.

— Слушаюсь вашего повеления, госпожа Урса, — очаровательно улыбнулся фейри, высвобождаясь из цепких пальчиков блондинки.

Лиль, успев подмигнуть, с поклоном удалился. Я прочла во взгляде сиреневых глаз: «Не унывай! Мы ещё поборемся». И я твёрдо знала, что не отступлю и добьюсь освобождения.

Сейчас у меня голова шла кругом, а разноголосая компания расползалась по своим местам. Урса тяжело присела на одну из кроватей, потёрла бледное, осунувшееся лицо и устало оглядела девочек.

— Покажите Кирстен, где можно привести себя в порядок.

Белокурая Илма повела плечами, точно сбрасывая невидимую руку, сделала вид, что занята своими делами, но и без неё нашлись добрые души. Парочка студенток взяли меня под руки и наперебой принялись объяснять, что душевая в корпусе одна, но с несколькими кабинками, как и прочие удобства. Мыться они ходят по графику, который висит здесь же у двери вместе с прочей важной информацией.

8.

О, чудо! На факультете была горячая вода! Кристаллы хаотита трудились без устали.

Меня разморило после душа, но, лёжа на узкой и жёсткой постели, я заснула не сразу: думала, что тут же забудусь, едва коснувшись головой подушки, а вышло иначе.

Я словно опять стала десятилетней девочкой, привыкающей к новому дому, чужой комнате, вещам и незнакомым людям. После жизни в трактире дом опекуна стал для меня сказочным дворцом, не то что рассыпающаяся от древности Академия с тюремными порядками, где я обосновалась теперь.

Я долго таращилась в потолок, вслушивалась в размеренное дыхание девочек и наставницы. Жизнь Урсы ничем не отличалась от быта студенток, тесно переплеталась в мелочах и укладе. Такого я не ожидала, хотя ничего не знала о порядках в Академии.

Нервное возбуждение дня не покидало. Перед глазами, вопреки желанию, всплывали образы холодного Гастона Эссара, раскинувшего руки в объятиях паука, и Лиля с серебристым ореолом вокруг головы: ясные глаза юного мага казались чистым хрусталём.

Илма неизменно появлялась рядом с приятелем и грузом висла на молодом фейри, а белокурая красотка Элизи с никчёмным даром стихий заразительно смеялась прямо в лицо новоявленной студентке.

Я решительно перевернулась на другой бок…

Притягательный, мужественный Эссар и в воспоминаниях оставался презрительно спокойным. У меня тряслись колени, а сердце в груди то замирало, то неслось вскачь. Казалось, я должна отстоять себя, победить врага, скрытого в тени.

Я распаляла в душе ярость, чтобы не думать о том, как декан прижал меня, чувствовала опасность и…что-то ещё, неуловимое и раздражающее.

Видела я и другое лицо Гастона: застывшее болезненной маской, помертвевшее всего на мгновение, но въевшееся в память.

Что я ему сказала? Чем зацепила настолько сильно, что бесчувственный бюрократ потерял самообладание?

Всё детали стёрлись под натиском событий и переживаний.

«Отстань! Чего привязался?! Ненавижу предателей» — Разозлившись, я ткнула кулаком подушку и опустила веки.

Сон милостиво коснулся сознания. Ненадолго задремав, я очнулась от дуновения ветерка. Приоткрыв глаза, заметила, как в дверь выскользнула маленькая девичья фигурка, мелькнули медные локоны. Я удивлённо приподнялась на постели.

Куда это Жюли направилась среди ночи?!

Я огляделась — все спали. Кровать молоденькой колдуньи пустовала, халатика не было на стуле. Из разговоров вечером я выудила немного сведений о студентках, с которыми мне предстояло жить. Жюли оказалось чуть больше шестнадцати: открытая, любознательная и наивная девочка. Какое дело могло заставить такую голубку красться в темноте?

Мысленно пожав плечами, я откинулась на подушку и задремала.

Во второй раз из небытия меня выдернули странные звуки, словно где-то под кроватями, в пыльном углу забился котёнок и жалобно попискивал. Чем яснее становилось в голове, тем чётче трагичное мурлыканье обращалось всхлипами.

— Спокойно, девочка, спокойно. — Узнаваемый шёпот Урсы был со сна чуть хриплым.

Приоткрыв глаза, я разглядела две скрюченные фигуры на постели Жюли. Худенькие плечи студентки вздрагивали, опущенная голова прижалась к груди наставницы. Урса гладила Жюли по волосам и спине.

— Сколько раз я просила не ходить к Гас…к господину декану, — ласково увещевала Урса. — Не мучь себя и не требуй невозможного. Ты ставишь его в неловкое положение. Ну что нам с тобой делать? Вот и рубашку порвала. И где умудрилась зацепиться?

Жюли тоненько и отчаянно подвыла, отзываясь на слова наставницы. Спящие девушки заворочались в постелях, но ни одна не проснулась. Или все сделали вид, что ничего не слышат.

«Во дела! Малышка Жюли влюблена в мерзкого предателя?» — изумилась я и сделала уверенный вывод, сильнее возненавидев Эссара: — «Заморочил девчонке голову и бросил».

Я не ожидала почти материнской теплоты от Урсы, но той удалось удивить.

— Ложись, — шепнула Урса плачущей девушке. — Давай! Утром всё станет иначе. Вот увидишь!

Некоторое время я слышала, как Жюли сдерживает рыдания, а Урса со вздохом устраивается в кровати, чтобы поспать ещё пару часов. Напрасно я думала, что богатый на события день окончен и реальность приобретёт более понятные очертания. Небольшое сообщество магов хаоса, заточённых в Академии, хранило собственные секреты.

За окнами начало светать, когда меня будто толкнуло изнутри. Я ощутила всплеск магии поблизости, встрепенулась, таращась в полумрак комнаты. Происходило нечто непонятно и необычное.

Жюли свернулась калачиком на краю постели и с головой накрылась одеялом. Девочки дышали спокойно, но я продолжала чувствовать на себе чужой взгляд. Две маленьких алых точки, окружённые дымкой, вспыхнули над моим одеялом. Фиолетовый сгусток уплотнялся и обретал форму.

— Какого демона! — прошипела я, но не двинулась с места, наблюдая за появлением уродливого существа, примостившегося в ногах.

Я подтянула колени к животу и села, опираясь на железную спинку кровати. Сегодня днём я удачно сплела материю хаоса в иллюзию огромного паука, чтобы напугать декана. Теперь кто-то повторил фокус, заменив отвратительного арахнида на банальную крысу. Злые красные глазки, туманная фиолетовая шерсть, кривые зубы, торчащие в распахнутой прорехе рта: такое вряд ли захочешь увидеть под утро в собственной постели.

9.

В Академии неизбежно наступал новый день. Декан велел привести себя в должный вид, перед выволочкой. Этим мы и занялись.

Одевшись, Урса подгоняла всех, призывая подниматься, чтобы всё успеть. В корпусе отверженных даже умывание проходило по строгому графику.

— Встаём, галчата! Скоро очередь мальчиков. Не успеете — пойдёте на завтрак немытыми, нечёсаными, — бодро командовала Урса, успевая сказать несколько слов каждой из подопечных. — Растолкайте Жюли, пока мы с нашими драчуньями у господина Эссара. Зоуи, ты опять не постелила покрывало. Поторопитесь!

Как ни была я поглощена мыслями о визите в кабинет декана и злостью на Илму, но одеваясь поглядывала по сторонам. Для пленницы Академии магии важно понять, что из себя представляет окружение и уклад жизни. Сейчас я никому не доверяла. Особенно после выходки ревнивой сокурсницы.

Ничего же не сделала! Подумаешь, булочку съела!

Девушки-тени, которые вчера не проявили никакого интереса к новенькой, оставались молчаливыми и безучастными. Они выполняли все необходимые действия, походили на живых людей, только на бледных лицах ничего не отражалось, а взгляды были опущены.

Почему у них пустые глаза и кожа с фиолетовым оттенком? Совсем как у наставницы. Урса всё же больше похожа на человека, а эти словно механические куклы.

Я не понимала, что с девушками не так, неправильно. Загадка отзывалась в душе смутной тревогой. Будущее слишком непредсказуемо. Вдруг и меня ожидает нечто подобное?!

Вспомнив о ключе, я поспешила убедиться, что безделушка всё ещё висит на шее, а не потерялась во время потасовки с Илмой. Когда-то давно я позаботилась о крепком шнурке для своеобразной подвески, а опекун зачаровал верёвочку.

У меня не осталось других ценностей, которые связывали бы с прошлым. На миг я погрузилась в тягучее болото сожалений, но немедленно отбросила вредную жалость к себе. Я не опущу руки и не смирюсь.

— После завтрака собираемся в зале для турниров, — строго сообщила наставница.

Минуту назад Урса напоминала озабоченную и заботливую мать большого семейства, а теперь в голосе появилась сталь: никто не увильнёт от неприятных обязанностей.

Она осмотрела комнату и лично сдёрнула одеяло с заспавшейся студентки:

— Жюли, поднимайся! Ночь для сна. День для работы.

Жюли так и лежала, свернувшись калачиком и обхватив худые плечи руками, но не спала. Под покрасневшими от слёз глазами залегли тени, губы были искусаны в кровь.

— Господин Эссар снова не соблазнился на рыжулю-красотулю, — нарочито громко пропела Илма, уперев кулаки в бока и стреляя глазами в сторону Жюли. — У декана есть настоящая женщина. Госпожа Элизи такая красавица! Зачем декану жалкое подобие.

На неё тут же зашикали со всех сторон:

— Прикуси язык, змеюка.

У меня сердце сжалось от жалости. Следом в груди вспыхнуло негодование.

Жюли бегала к Эссару, а он провёл ночь на балу с белобрысой стихийницей. Неужели это так расстроило девчонку? Что этот негодяй сотворил с ней? Чем привязал к себе?

Я не верила, что студентка по собственной воле рвётся ночами в апартаменты декана. В моём воображении комнаты, где жил Эссар, сияли роскошью и излишеством. Предатель Гастон виделся развязно возлежащим на подушках, расшитых золотыми нитями, и свысока взирающим на хрупкую, дрожащую Жюли. Она, бедняжка, стояла в одной ночной рубашке, босая и переступала с ноги на ногу. Один повелевающий жест и…

Я с усилием остановила поток ярких образов, которые только распаляли ненависть к Гастону Эссару. У меня всегда было слишком живое воображение.

«Гад и хлыщ!» — заключила я, вслушиваясь в голоса, заполнявшие спальню.

— Я не хочу на собрание, — ныла Илма. — Почему мы должны каждые выходные слушать эти нравоучения? Все давно знают, что отступники враги добрых людей, а в Северном городе остались одни чудовища без души и разума. А испытание?! Оно выматывает до тошноты.

— Помолчи, Илма, — сквозь зубы процедила Урса. — Ты сегодня уже отличилась.

— Не я! Это новенькая! — расчёсывая светлые локоны, запищала Илма.

— Не имеет значения, кто начал. Вы обе показали себя во всей красе перед деканом, — лицо Урсы застыло маской досады и разочарования.

— Ага! В ночнушках! — по-доброму хохотнули девчонки. — Вот прикажет в них же отбывать наказание! Сван изведёт вас нравоучениями о девичьем стыде.

— Лекции в турнирном зале — вот наказание! — не унималась Илма.

— В конце недели ректор пытает нас лично, — шепнула мне одна из девочек. — Хорошо ты Илме наподдала. Она здесь два года. Считает себя старшекурсницей с привилегиями, потому что из зажиточной семьи. Так и не смирилась, что ничуть не лучше остальных.

— На факультете же нет курсов? — сказала я, приглаживая брючки.

Одежда пришлась впору и оказалась удобной. Я прикинула, что бежать в таком наряде будет сноровистее. Вспомнила и имя сокурсницы.

— Тебя Зоуи зовут?

Та кивнула:

— Курсов нет, но всех привозили в разное время.

10.

Я стояла в кабинете вместе с Илмой. Наставница тихонько пристроилась ближе к столу декана. Свет от кристаллов подчёркивал бледно-фиолетовый оттенок кожи Урсы и болезненный блеск тёмных глаз, где радужка казалась расплывчатой кляксой материи хаоса.

Что с ними не так?! С Урсой и теми двумя девочками со старшего курса. Они все побывали на нижних этажах?

— Прошу простить мою оплошность утром. Я недоглядела, — тихо, но с достоинством произнесла Урса, обращаясь к декану.

Под укоризненным взглядом куратора и куст шиповника застыдился бы собственных шипов, но не я, уверенная в собственной правоте.

Вот ещё!

Я нарочно выше вздёрнула нос, показывая, что не сожалею о содеянном. Подумаешь, раздала пару тумаков наглой девице, которая решила меня пугать волшебными крысами и давить подушкой. Пусть спасибо скажет, что цела осталась!

Настрой у меня был самый боевой, а Илма ныла всю дорогу из-за предстоящей лекции в турнирном зале: бубнила об испорченном дне отдыха, ломоте во всём теле после тренировок и ослабшей по вине ректора магии.

Урсе пришлось цыкнуть, чтобы ревнивая злючка закрыла рот. Я удивилась, что предстоящие занятия с ректором волнуют белобрысую сильнее, чем выволочка у декана.

В кабинете Илма за секунду состроила невинную гримаску. Она очень достоверно хлопала длинными ресницами и изредка шмыгала носом, надеясь разжалобить Эссара.

Это вряд ли! Такого ничем не прошибёшь.

Хлыщ позволил себе расстегнуть верхнюю пуговицу, ослабив высокий, тугой ворот. У чётко очерченных губ появились жёсткие складки. Декан стоял, заложив руки за спину: единственное кресло он уступил зевающей красавице Элизи. Она то и дело прикрывала рот рукой и устало моргала.

Никогда не прощу ей мерзких слов, мимоходом брошенных в галерее.

При других обстоятельствах я бы показала стихийнице кто здесь животное, а пока прожигала красотку взглядом. Её презрение к нам было настолько искренним и естественным, что рождало сомнения в собственной полноценности. Словно Элизи знала истину, которая магам хаоса была недоступна. Вдруг мы и правда настолько ужасны, что достойны наказания и ошейника.

Красотка поёрзала в кресле. Не иначе почуяла мою ярость.

— Что ты с ними возишься, Гас. Отправь девиц на нижний ярус, — надув аккуратно подкрашенные губы, предложила любовница декана.

Невольно меня кольнуло непрошеной мыслью: чем они занимались в кабинете, пока мы собирались, и Урса вела нас наверх?

Я снова разозлилась на себя за навязчивый интерес к тому, что меня совсем не касалось. Только забыть жаркое горение дара Гастона Эссара, когда он прижал меня к себе, никак не удавалось.

— Это не имеет практического смысла. — Он словно отмахнулся от Элизи. — Их дар не созрел.

— Тогда в лабораторию, — не унималась красотка. — Там всегда нужны свежие образцы, а девицы слишком дерзки, чтобы дожидаться сроков.

Я подумала, что ей не терпелось избавиться от студенток и их наставницы, мешавшихся под ногами. Рассуждая о нас, как о бессловесном скоте, Элизи всеми силами делала вид, что в упор не замечает моего пристального, проклинающего взгляда.

Сдерживающая метка не даст мне наложить вредящие чары, но хоть насмотрюсь вдосталь. Пусть знает, что я не стану терпеть подобное обращение.

Элизи всё же отличила меня от обоев и неприязненно заявила:

— У этой на лице написано, что она закончит выжиганием дара.

— Стоит скорее исполнить обязанности секретаря и отнести отчёт Америусу, госпожа Мураи, — наклонившись к любовнице, Гастон напомнил о деле. — С нарушительницами порядка я разберусь самостоятельно.

О, как тонко он оттенил голосом слова об обязанностях! Эта блондинка всего лишь секретарь при администрации Академии, а ведёт себя точно королева Союзных земель. Королева без королевства. Союзные земли давно управлялись советом стихийных магов.

Мои губы сами растянулись в усмешке.

Элизи сохранила маску скучающей светской дамы, притушила огонёк злобы, вспыхнувший в глазах. Подхватив бумаги, она гордо вскинула голову и выскочила за дверь.

Мне почудилось, что Эссар с облегчением выдохнул. Гастон покрутил головой, точно разминая застывшие мышцы шеи, оглянулся. В прошлый раз после ухода Элизи он сразу распахнул окно, запуская в кабинет свежий весенний воздух. Видимо, эта мысль и сейчас зародилась в голове Эссара. Взгляд серых глаз был тяжёл.

— У вас две минуты, чтобы назвать причину безобразной сцены сегодня утром в галерее, — пророкотал он, так и не заняв опустевшего места за столом.

— Я не виновата, господин декан, — нежно пролепетала Илма.

Девочка-цветочек, не иначе. У меня аж скулы свело от её притворства. На месте фейри я бы давно утопилась в соседнем пруду, преследуй меня такая лицемерная девица.

Светлые ресницы Илмы вспорхнули, как крылья ночного мотылька.

— Новенькая рылась в моих вещах, пока все спали. Когда я открыла глаза, она накинулась с кулаками.

— Врушка! — От возмущения у меня не нашлось других слов, кровь прилила к щекам. — Дикий шип в жизни не брала чужого!

11.

Подошло время завтрака, а Жюли так и не собралась. Когда мы вернулись в спальню, молоденькая колдунья, сгорбившись, сидела на кровати и куталась в одеяло. Девочки наперебой расспрашивали её о самочувствие, но та лишь мотала опущенной головой.

Урса потрогала лоб студентки, посмотрела в покрасневшие глаза и сухо заключила:

— Жара нет, — ненадолго задумалась и спросила: — Тебя кто-то обидел?

Жюли глубже зарылась в одеяло и втянула голову в плечи. Должно быть это означало отрицание. Или нет?

— Милая, ты знаешь правила. Сейчас ты встанешь, оденешься и пойдёшь вместе со всеми в столовую. Затем ректор желает видеть группу в турнирном зале.

Правила!

Декан велел ознакомиться с распорядком дня, который висел у входа в спальню, но я так об этом и не вспомнила. Вначале не желала вникать из чувства протеста, но подумав, смирилась с неизбежным. И меня интересовали магические тренировки. Должны же они здесь быть!

Дикий шип обязательно вытащит из сложившейся ситуации самое ценное и необходимое. Я с детства следовала этому правилу и выжила. Справлюсь и теперь.

Жюли ещё ниже опустила голову, упавшие вперёд пряди закрыли лицо. Притихшая после беседы с деканом Илма презрительно фыркнула:

— Цену себе набивает. Ах, чувствительная малышка Жюли! Она такая нежная и слабая. Хитрая козявка хочет увильнуть от проверки в турнирном зале и тошнотворной лекции! Дафна и Дея первые на выпуск. Не ты! Идёмте уже есть!

Эта зараза никак не уймётся. Доведёт, что я снова её проучу. Теперь не избежать Илме разбитого носа.

— Мало получила сегодня? — Я сжала кулаки. — Иди на кухню, куда тебя отправил господин Эссар.

Ядовитые слова Илмы вывели меня из временного оцепенения. Я размышляла об уроках магии и наказании, которое открывало новые возможности. Может быть, мне удастся улизнуть подальше от корпуса и проверить дальние уголки парка. Заодно изучу фасад здания факультета, пути отхода и скрытые уголки.

— Не знаю, из какой грязной дыры ты вылезла, но не тебе мне указывать, воровка, — прямо глядя в лицо, бросила Илма. — В доме банкира Данара таких и на кухню не пускали.

Илма пустила в ход оскорбления, к которым я привыкла с рождения. До изобретательности экономки старого мага ей было далеко, поэтому я лишь усмехнулась:

— Не очень-то тебе помогло твоё происхождение, — я парировала, усмиряя гнев. — Ты заключённая, как я или Жюли.

Илму перекосило от очевидной правды, но столкновения не случилось. Девочки одёрнули гадюку, и она благоразумно прикусила свой раздвоенный язык, затихла. Я жестом показала Илме, что слежу в оба и немедленно отплачу за мерзость.

Урса всё внимание обратила на Жюли, пропуская мимо ушей перепалку подопечных.

— Соберись, милая. Нельзя же так раскисать из-за… — наставница запнулась и оглянулась.

Что уж там скрывать! Все знали, почему малышка Жюли рыдала. Даже я, появившись в Академии накануне, догадалась — колдунья влюблена в негодяя Гастона Эссара и бегала к нему ночью.

Не понимаю, что она нашла в этом зазнавшемся хлыще?!

Красивые глаза, точёный, мужественный профиль, сила и невыносимо яркий дар, но…

Он же предатель и помогает стихийникам мучить магов хаоса!

Для меня этот штрих к образу Гастона Эссара жирно перечёркивал притягательный образ, а Жюли повелась и страдала. В детстве я насмотрелась на таких девочек из «Весёлого кролика». Влюблённые и готовые на всё ради негодяев, они быстро сгорали и терялись в водовороте непростой жизни трущоб.

Мама старалась уберечь меня от неприятностей и никогда не скрывала правды. Тогда же я обещала ей, что не поддамся слабости сердца...

— Парни пошли в столовую, — сказала одна из сокурсниц, выглянув за дверь.

Здесь все придерживались графика, но мало кто желал сейчас оставлять Жюли в одиночестве.

Мы сгрудились позади Урсы и с сочувствием смотрели на девчонку. Все, кроме Илмы и девушек-призраков. Дафна и Дея сидели на постели, с безразличием уставившись в пространство.

— Хочешь, я отправлю тебя в лазарет к новому доктору, — ничего не добившись, вздохнула Урса. — Вчера господин Эссар оставил его при факультете. Хороший человек. Я говорила с ним. Он осмотрит тебя…

— Нет! — Жюли резко вздёрнулась всем телом, вскинула голову, с мольбой поглядев на Урсу. — Я здорова. Я одеваюсь, — сбиваясь, пролепетала она.

— Одевайся, — кивнула наставница, оставаясь задумчивой и встревоженной.

Она провела рукой по медным волосам девушки, поправила пряди и нахмурилась. Жюли засуетилась, приводя себя в порядок.

Мы с Зоуи переглянулись:

— Так не похоже на Жюли, — сказала моя симпатичная собеседница, с которой я говорила перед походом в кабинет декана.

— Тебе не кажется, что с её волосами что-то не так? — Я не была уверена, потому что накануне плохо успела рассмотреть причёску Жюли.

Зоуи пожала плечами, и мы отправились в столовую.

Я продолжала мысленно отмечать приметные лестницы и повороты галереи и коридоров, чтобы запомнить план корпуса.

12.

— Ты не следишь за графиком, Урса. Поэтому и твоим подопечным не знакома дисциплина.

Это было первое, что мы услышали, войдя в столовую. С десяток пар глаз уставились на провинившихся. В узкой и длинной комнате за общим столом разместились юноши во главе со своим наставником. Он-то и сделал Урсе замечание.

В мои планы не входило привязываться к обитателям факультета отверженных, но стало обидно за терпеливую Урсу. Пока мы ходили к декану, собирались и уговаривали Жюли одеться, время пролетело незаметно. Задержка произошла не по вине наставницы.

— Мы всё успеем, Сван, — сухо ответила она.

— Я привык, что женщинам не свойственно чувство времени, — не унимался второй наставник. — Одна болтовня и наряды на уме.

Девочки переглянулись, оценивая одинаковые брючки, блузы и курточки друг на друге. Про наряды этот недовольный тип точно загнул лишнего.

— Дурной сон, что ли видел, Сван? — бойко парировала Урса, изобразив улыбку. — Так после встречи с ректором всё как рукой снимет.

— Пожелаем ему вечной жизни на нижнем ярусе, — проворчал наставник юношей, осматривая нашу небольшую группу. — У тебя прибавление, Урса? Очередная дерзкая пигалица с вертлявым задом?

Я незаметно сжала кулаки, уговаривая себя не вспылить. Язык так и чесался ответить достойной колкостью.

Мне стоило подумать о безопасности в этой чумной Академии.

Поэтому держи себя в руках, Кирстен Шип! Сегодня ты уже побывала в кабинете декана и отправишься убирать могилки. Ещё одно нарушение, и Эссар лично закопает тебя под окнами кабинета. И куст шиповника сверху воткнёт. Для красоты и благообразия!

— Ты поразительно тактичен, господин Педант! — беззлобно заметила Урса.

— Стоит припасти дубину потолще, чтобы отгонять моих парней от твоих сочных курочек. Они так и просятся на вертел.

Он снова прошёлся сумрачным взглядом по девушкам. Я поспешила отвернуться от господина Свана, чтобы избежать его внимания. Меня трудно смутить, но слишком светлые, точно выгоревшие глаза на смуглом лице мужчины казались пугающими и неживыми. В остальном он ничем не отличался от обычных людей. Попроси кто-нибудь описать — не вспомнила бы. Свану вряд ли было больше сорока, но брюзжал он словно столетний дед.

Урса не стала больше пререкаться, махнула рукой на ряд пустых стульев. Парни, напряжённо вытянувшись, сидели по одну сторону стола, а мы расположились напротив.

Я отметила, что никто не засмеялся, слушая грубоватые шутки Свана. Только теперь студенты немного расслабились и оживились.

— Доброе утро, Дикий шип, — тихо сказал Лиль и подмигнул.

Я заранее успела отыскать его среди парней и плюхнулась на стул, опередив Илму. За что была удостоена яростного взгляда и получила болезненный щипок в бок, когда она пристроилась рядом. Зоуи села по другую руку.

— Это моё место, воровка, — широко улыбаясь Лилю, процедила Илма.

— Правда? — Я изобразила удивление. — На стуле нет памятной таблички с твоим именем. Так что улыбайся и жуй. Что там у нас на завтрак? Доброе утро, милый Лиль!

Какая же я заноза!

С Илмы достаточно мук ревности, чтобы ещё добивать её издёвкой. Я охотно оставлю злючку в покое, лишь бы меня не трогала.

Господин Сван надолго замолчал и, гнетущее всех предгрозовое облако рассеялось. Я с любопытством крутила головой, ожидая, что будет дальше.

Здесь я впервые увидела сокурсников Лиля. Разношёрстная компания парней с интересом и откровенно таращилась на меня. Кто-то улыбался, кто-то безразлично изучал, как новый экспонат в музее, понимая, что наша встреча случайна и не продлится слишком долго.

Однажды опекун водил меня на выставку древних артефактов. Они не имели магической силы, были красивыми безделушками и лежали за стеклом, чтобы все могли полюбоваться, но не трогали ценности руками.

На миг я остро ощутила себя такой притягательной вещицей, к которой нельзя прикасаться. Недаром господин Сван упомянул дубину. Он и сейчас несколько раз одёрнул заглядевшихся на девчонок подопечных.

Среди юношей было несколько таких, как наша Дафна и Дея — отстранённые, с заученными и механическими движениями, и… пустые. Они сидели за общим столом, но существовали отдельно ото всех.

— Не обращай внимания. Ты новенькая, — подсказала Зоуи, кивнув на парней.

— Понимаю. Пусть смотрят — не жалко!

На самом деле мне было неуютно, но я сделала вид, что ничуть не переживаю. Моё внимание притягивал Лиль: его сиреневые глаза сияли, серебристые искорки кружили в воздухе, слетая с кончиков волос. Это выглядело очень притягательно, но я с усилием оторвалась от созерцания колдовских чар и красоты фейри, и осмотрелась.

Столовая примыкала к кухне. Часть соседнего помещения виднелась в широком проёме без двери, оттуда шёл горячий дух от плиты и большого котла. В очагах давно использовали те же кристаллы хаотита, что в светильниках или каминах.

Если бы не маги хаоса, никто бы не узнал, как использовать потустороннюю материю. Стихийники, а тем более простые обыватели, не умели добывать полезную энергию, не могли заполнять ею кристаллы. В старые времена процветания мои сородичи продавали хаотит в соседние королевства, а сейчас весь доход получал Совет магов, управляющий Союзными землями. Мы же стали отверженными и бесправными осколками древней цивилизации.

13.

Урса суетилась, подгоняя нас к выходу. Лицо Свана приняло ещё более жёсткое и недовольное выражение.

У меня уже сводило скулы от вечно кислых физиономий вокруг. Даже прежде жизнерадостная Жюли потеряла природный задор. Я пообещала себе ни за что не поддаваться общему настроению. Да и вообще, это гнездо засохших хаотиков пора хорошенько разворошить.

— Соберитесь. Порядок наведёте позже. Илма, ты помнишь, что наказана и помогаешь на кухне? — скороговоркой проговорила наставница, когда утих гонг.

— Помню, госпожа Урса, — послушно, с поклоном ответила Илма, изображая смирение.

Кривляка принялась игнорировать меня, будто рядом с Лилем была не я, а, например, тумбочка или иной предмет мебели. Мне же лучше!

— Где Жюли? — всплеснула руками Урса. — Девочки, ищите Жюли!

— Она здесь.

Две подружки вытащили бледную Жюли из тёмного закоулка в коридоре, взяли под руки, чтобы та наверняка не скрылась.

— Да что с ней происходит?! — вслух, но нарочито тихо произнесла я.

Мой вопрос предназначался волшебному фейри. Лиль шёл рядом. Всей гурьбой немногочисленные студенты факультета запретных заклятий двигались в сторону турнирного зала. Происходило это сумбурно и суетливо. Мы знали, что нас ожидает занятие с ректором, но, казалось, к нему никто не был готов. Студенты то и дело отставали и замедляли шаг.

Лёгкий, словно летящий над полом Лиль, мягко взял меня за руку.

— Нельзя оставлять Жюли одну.

Я посмотрела на фейри: красиво очерченные брови нахмурены, губы упрямо сомкнуты

— Почему? Ты что-то знаешь?

Лиль помотал головой. Его внутренний свет немного потускнел.

— Нельзя оставлять одну, — уверенно повторил он. — Я вижу тени за её спиной.

— Оракул? — хмыкнула я.

— Я предупреждал, Кирстен. Случилась беда.

Он выглядел искренне встревоженным и сбитым с толку.

— Случилась или случится?

— Иногда это одно и то же. Эти стены имеют память, — тяжело подбирая слова, прошептал Лиль. — Они многое видели. Недавнее зло оставляет яркий след. Зло следует за Жюли. Оракулы не умеют объяснять свои видения.

— Зло случилось с Жюли? Всё очень запутанно. Что нас ждёт в турнирном зале? Почему все так возбуждены?

Мне почудилось, что уголок рта Лиля нервно дёрнулся. Фейри сильнее сжал мою руку. Хотел поддержать или одёрнуть?

— Новеньким нельзя говорить об испытании. — Он виновато опустил голову. — Чтобы каждый показал все способности.

— Опять испытание?! Декан уже провёл собеседование. Это нечестно! Хоть намекни! Это страшно? Ректор читает вам свод законов Союзных земель? Поёт песни дурным голосом? Заставляет танцевать голыми?

Лиль засмеялся. Чего я и добивалась! Печаль фейри была не к лицу.

Он быстро осмотрелся. Не хотел, чтобы нас слышали. Сокурсники плелись нога за ногу, не реагируя на просьбы наставников. Чем ближе мы были к турнирному залу, тем неохотнее студенты стремились попасть на разговор с ректором.

— Каждый неделю ректор выступает перед нами с нравоучениями, а раз в месяц мы должны показать свой магический потенциал. Глава Академии проверяет зрелость дара, — сообщил Лиль.

— Будем колдовать?

Надо признать, я обрадовалась возможности попробовать себя в деле. Я мало умела, но смогу сплетать нити хаоса не хуже занозы Илмы. В дочери банкира горел дар средней силы, — я обойду её в два счёта.

Я взглянула, как Илма с высоко поднятой головой несёт себя навстречу испытанию ректора. Оценила и впервые задумалась, каково попасть в Академию на самый паршивый факультет после сладкой жизни в богатом доме. Природа нашего дара проявлялась не сразу. Илма могла наслаждаться положением дочери банкира до двенадцати, а то и шестнадцати лет. Потом всё рухнуло.

Как это было? Можно было предположить…

Семья долго не знала о магии, пока та не вырывалась при случае на волю. Затем родные скрывали ото всех «болезнь» дочери, проклиная далёкого предка, порченая кровь которого отозвалась в ребёнке. Они и сейчас скрывают, где их дочь. Уехала, умерла, исчезла…

У многих были похожие истории. Опекун рассказывал о таком.

А может быть, Илму выдали властям сразу, как дар хаоса проявился в ней? Отреклись…

Поэтому она зла на весь мир.

Ладно, какое мне дело до белобрысой ревнивицы?!

Моя магия проснулась в восемь лет. Я начала видеть огонь дара и тонкие ниточки материи хаоса, проросшие в реальность. Хаос считается изнанкой нашего мира и просачивается в него через разломы и разрывы. Я не испытала страха, скорее любопытство и попробовала поймать нить пальцами. Фиолетовые волоски льнули к моим рукам.

Мама застала меня за игрой и не удивилась, когда я поделилась открытием. Сказала, что знала: папаша мой не простой бродяга, попавший в беду, а кто-то более значительный. Только теперь в беду попала я — Кирстен…

Что-то я размечталась. Лиль уже минуту пытался достучаться до моего сознания.

14.

Свет проникал в узкие окна и полосами ложился на каменный пол. Я засмотрелась на странный узор под ногами: щербатые квадраты, разделённые узкими бороздами, где под солнцем переливалось фиолетовым перламутром. Камень, заключённый в необычную оправу, выглядел древним и потёртым артефактом. В центре каждой клетки пола виднелся символ, от которого за версту разило магией стихийников.

— Что за…— меня передёрнуло от отвращения.

Лиль сделал предостерегающий жест: «Молчи!».

Я подняла взгляд и будто наткнулась на огромный валун. Серый, мокрый и холодный. Гастон Эссар стоял на возвышении в конце зала и внимательно смотрел на меня. Одна бровь была приподнята, словно предупреждая: «Я слежу за тобой. Никаких выходок, Дикий шип!»

Я усмехнулась.

Что фейри, что декан взялись за меня всерьёз. Не уверена, что нуждаюсь в такой плотной опеке. Улыбка сама собой стёрлась с моего лица.

Гастон Эссар…

Высокий, в облегающем строгом сюртуке, светлая прядь упала на высокий лоб, губы сурово сомкнуты. Маг хаоса с мощным и яростным даром, горящим в груди. Этот огонь манил и пробуждал желание прикоснуться, потянуться к нему собственным даром. Идеальный во всех отношениях. Отменный и холёный предатель. Он должен был бороться с врагом, а не прислуживать мерзкому стихийнику.

Я испытала смятение и возненавидела себя за слабость, за дрожь в коленях и за то, что не могу оторвать от декана глаз. На миг я позабыла, где нахожусь и зачем сюда пришла.

— Добро пожаловать на испытание, дети, — произнёс бодрый и звонкий голос.

Из-за Эссара я не сразу заметила человека в высоком кресле, врача Михеля и остальных — незнакомых мне людей. Урса и Сван присоединились к начальству на возвышении.

Я моргнула, повернула голову к Лилю и поступила по примеру сокурсников — встала в один из квадратов. Нарочно или случайно, но мы расположились в шахматном порядке и не мешали друг другу. Лица студентов выражали сосредоточенное ожидание. Даже осунувшаяся, поникшая Жюли приподняла голову, чтобы не пропустить чего-то важного.

— Вижу-вижу новую заблудшую душу, — радостно воскликнул мужчина в кресле и прищурился.

Я стойко перенесла его внимание к собственной персоне. Ответила взаимностью, откровенно рассматривая ректора Америуса, как его называли декан и противная секретарша Элизи.

Америус больше походил на душку-пекаря из торгового квартала, чем на главу Совета магов, ректора и самого влиятельного человека Союзных земель. Только меня не обманули его круглые совиные глазки, румяные щёчки доброго дядюшки и доброжелательная улыбка.

Передо мной сидел опасный враг: стихийный маг с невероятно сильным даром и цепким, холодным взглядом. Он оценивал меня точно товар на блошином рынке. Пламя моего дара невольно съёжилось до маленькой искры.

Америус сложил руки на пухлом животике, выпирающим из-под жилета и благосклонно кивнул.

— Пора начать испытание для потерянных душ. В этом нам помогут лучшие старшекурсники факультета боевой магии.

Юноши, стоявшие рядом с креслом ректора, расправили плечи и подсобрались, осознавая возложенную на них ответственность. Я изучала приятные молодые лица, не находя в них сочувствия. Если Америус затеял турнир между магами, то мы были обречены. Боевые маги против заключённых с ограниченным даром.

Несправедливо!

Я посмотрела на Лиля и покачала головой. Он еле заметно повёл плечом, мол: «Справимся. Не бойся».

А ректора, похоже, не смущало такое положение вещей. Эссар так же спокойно выслушал жизнерадостное приветствие первого лица, соглашаясь, чтобы из студентов сделали тренировочных манекенов.

По словам Лиля никто заранее не знал о сути испытания. На первый взгляд, сокурсники серьёзно не пострадали на прошлых испытаниях: ноги, руки целы, ожогов или шрамов нет.

Я задумалась: а все ли студенты факультета запретных заклятий дожили до нового турнира?

Кроватей в спальне девочек было намного больше, чем нужно…

Во рту предательски пересохло.

Ну уж нет! Не собираюсь превращаться в поджаренный фарш по окончании турнира!

Я быстро обернулась. Дверь в зал была закрыта. От толстенной деревяшки тянуло магией. Мне удалось разобрать несколько плетений: ключ и преграда. Поверх заклятий магов хаоса стихийники наложили и свои чары.

Я прикусила губу и вопросительно взглянула на безмятежного фейри, стоявшего на своём квадратике пола на одной линии со мной.

«Мы в ловушке. Нас заперли» — Я пыталась донести до Лиля отчаянную мысль.

Как же плохо не понимать, что происходит и чего следует опасаться!

— Используй щиты, — так же одними губами произнёс фейри. — Щиты и материя хаоса для кристаллов.

Каких кристаллов?! Я не видела в турнирном зале ни одного концентратора для хаотита.

Гастон Эссар склонил голову набок и прищурился, колюче оглядывая вначале Лиля, затем меня.

Бдит, гад!

Тем временем Америус не ограничился коротким приветствием и продолжил:

15.

Тяжело ступая, словно неся на плечах груз, доктор Михель увёл нас в другую часть здания, где находился лазарет. Все молчали и двигались медленно, как во сне. Усталость и опустошение навалились и на меня.

— Потерпите немного. Я всех посмотрю, — с тихой мягкостью пообещал врач.

От его голоса сразу потеплело на сердце, а недавние события и опасности потускнели. Несколько раз лекарь с недоумением посмотрел на Урсу и Свана, качал головой: никак не мог поверить, что на факультете проводятся такие несправедливые испытания, а наставники позволяют мучить юных магов.

По лицу Михеля я прочла многое. Я не ошиблась — доктор был хорошим человеком и искренне не понимал правил Академии. Для нас обоих многое оказалось в новинку.

Мы расселись на двух койках, нескольких стульях, кто-то прямо на полу. Лиль остался стоять. От него пахло палёным, и куртка была прожжена в нескольких местах, но выглядел он всё таким же бодрым и притягательным, серебро волос сияло в затенённой комнате. Похоже, фейри только кажутся хрупкими феечками, а сами сильнее обычных людей.

Жюли привалились мне под бок, пряча бледное личико, и прерывисто дышала. Я не обратила внимания, какое заклинание досталось девчонке, но она здесь, а значит, поборола стихийного мага и вытащила росток кристалла с изнанки мира.

Я не забыла странного поведения Жюли и предсказания фейри, собиралась разобраться, что произошло ночью. Вот только немного отдохнём после турнира.

Турнир…

Я снова усмехнулась слову, которое не соответствовало действительности. В памяти ворочались образы, продолжая сбивать меня с толку. Поступок декана никак не укладывался в канву моей ненависти к предателю. Я хотела забыть об этом.

Я покрутила головой, разглядывая товарищей. Потрепало всем. Потраченные силы восстановятся не сразу. Пламя магии не угасло, но у многих едва тлело в груди. Дафна и Дея вели себя точно два истукана. Они никак не реагировали на разговоры и изменения во внешнем мире. Остальные приуныли и закрылись. Каждый был сам по себе.

Как же мне хотелось расшевелить сокурсников, разметать эту гнетущую тишину, заставить их вместе сражаться с несправедливостью. Моя душа отчаянно требовала пусть маленьких, но побед. Я сама была подавлена, а Дикий шип во мне боролся с перепуганной и уставшей девочкой.

— Ну-с, молодые люди, на что жалуемся? — Доктор Михель с улыбкой склонил голову и развёл руки в стороны, приглашая пациентов на осмотр.

Урса незамедлительно начала помогать доктору разобраться с порезами и ожогами. Они в четыре руки промывали, перевязывали, смазывали небольшие раны и проводили опрос о самочувствии. Магия стихийников могла подействовать самым неожиданным образом.

Студенты оживились, потихоньку задвигались, перебрасываясь короткими репликами.

Сван безразлично стоял, привалившись к дверному косяку и сунув руки в карманы. Спустя несколько минут он с презрением плюнул себе под ноги:

— Раскисли, слабаки, раскудахтались. Забыли, что молчание угодно хаосу. Вас ещё и не трепали как следует, а вы и растеклись. Противно смотреть.

Развернувшись, он показал всем спину и ушёл.

— Мы выдержали. Разве этого мало?! — Не обращаясь ни к кому конкретно, воскликнула я. — Никто и ничто нас не сломает. Хаосу не угодно молчание — ему угодно сопротивление и борьба.

Жюли, просидевшая в одной позе несколько минут возле меня, подняла голову, тонкие брови удивлённо приподнялись. Она часто моргала, будто только что проснулась и старалась понять смысл моих слов. Я видела, как с пониманием в светлых глазах Жюли появляется решимость. Она собиралась что-то сказать, но тут Урса погладила девчонку по растрепавшимся медным локонам.

— Вы молодцы! Очень хорошо держались.

Я не думала, что наставница умеет улыбаться так открыто и широко. Урса действительно была рада за нас.

— Можно осторожнее! — Илма нервно дёрнулась, когда Михель добрался до её ожогов. — Как же надоело!

— Вырасти кристалл, и всё закончится, — сказал один из парней. — У нас трое на выпуск. Станешь четвёртой.

— Одно закончится. Начнётся другое. Лучше турнирный зал, чем нижний ярус, — меланхолично заметила Зоуи.

Она примостилась на подоконнике рядом с симпатичным мальчиком. Тот взял подружку за руку и никак не желал отпускать, нежно перебирая тонкие пальцы. Я мысленно отметила этот факт и улыбнулась.

— У тебя синяки, милая. — Урса рассматривала шею Жюли. — И на руках. Не знала, что заклятия воздуха могут оставить такие следы.

— Я падала, — пискнула Жюли. — Со мной всё хорошо. Помогите другим.

Я отделалась несколькими синяками и содранной кожей на бедре: чуть зацепило через одежду, поэтому не стала занимать время доктора и Урсы.

Многие из парней отказались от помощи, хотя и кривились, потирая ушибленные рёбра. Мне показалось, они гордились своими боевыми ранениями, с вызовом поглядывали на девчонок и пересказывали друг другу, как героически противостояли враждебной магии.

Такой настрой нравился мне гораздо больше!

Постепенно все поговорили с лекарем, но расходиться из лазарета никто не спешил. Студенты болтали, разбившись на небольшие группки.

16.

Утром следующего дня мы ожидали распоряжений от наставников. Все остались за столом после завтрака: на этот раз мы получили несколько тоненьких лепёшек с сыром и кружку горячего напитка на травах. Парни смотрели на еду с тоской — такая скромная трапеза не насытит молодые тела.

Дежурные гремели посудой. Мы болтали с Зоуи о занятиях магией, которые начнутся после выходных. На Илму и Лиля я и не смотрела. Один раз заметила растерянное лицо фейри, когда я не ответила на его тихое приветствие и улыбку. Поставлю границы вместо Роуза!

Зато Илма расцвела от счастья и держалась как победительница всех возможных сражений. Мы с ней ни в чём не соревновались, но почему-то я чувствовала себя очень паршиво.

Кажется, я снова начинала сердиться на Лиля. Ладно, что там приготовили для студентов факультета отверженных?

Урса привычно хлопнула в ладоши, призывая слушать:

— Работа на сегодня, галчата.

Гул голосов стих, взгляды устремились на Урсу. Она только делала вид строгой и занудной дамы. Всем было понятно, что наставница девочек одна из немногих в корпусе, кто по-настоящему заботиться о студентах.

Сван по обыкновению развязно привалился к дверному косяку, сложил руки на груди и наблюдал: ему бы пошла роль тюремного надзирателя.

Так чего же нам ждать от нового дня?

Урса кивнула, дождавшись полной тишины, и изложила список заданий.

— Мальчики, поделитесь на группы: кто идёт на озеро, а кто в теплицы. Нам нужна свежая рыба на обед, и сорняки сами себя не прополют.

— А жаль! — Все дружно рассмеялись.

Урса саркастично приподняла бровь и продолжила:

— Ещё два человека на починку столов в классах.

Парни деловито переглянулись, перебросились парой фраз и быстро сговорились.

— Девочки помогают в теплицах и прачечной. Дежурные по кухне занимаются своим делом. Илма отбывает наказание там же. Да-да, милая, не смотри так жалобно. Кирстен и Лиль наводят порядок на кладбище.

Вот новости!

Во мне вспыхнула прежняя обида, когда я представила, что полдня придётся лицезреть Роуза. Я нарочно не смотрела на фейри, который и тут сумел навязаться мне в товарищи. Не стану с ним разговаривать. Не стану, и всё! Пусть со своей Илмой беседы ведёт!

Все получили наставления от Урсы. Меня наказали, но выходит, что это и не было настоящим наказанием. На факультете запретных заклятий для каждого нашлось какое-то дело. Мы выживали как могли, а ежедневные задания помогали организовать быт или занять свободное от занятий время. Мудрое решение.

Я со всей ясностью поняла, как здесь всё устроено. Мама часто поступала так же: до бесчувствия работала в трактире, чтобы не думать о нашем положении и не переживать о судьбе дочери с даром, который прямой дорогой ведёт в подземелье Академии. Так мы выжили, и нам повезло вырваться из «Весёлого кролика»…

— Идём? — Жюли мягко взяла меня за руку и потянула по ступенькам вниз.

Я уже несколько минут стояла на крыльце корпуса, погрузившись в воспоминания. Студенты гурьбой высыпали на улицу. Вместе с Жюли мы спустились на утоптанную площадку перед входом. Вспомнив о предостережении оракула-обманщика, я спросила:

— Тебе лучше? Не так грустно, как вчера?

Ведьмочка ответила не сразу.

— После испытания ты хорошо сказала: хаосу угодно сопротивление и борьба. — Жюли отвернулась и одним движением смахнула слёзы.

Ошибиться невозможно, мой вопрос тронул её, но маленькая колдунья выдержала и собралась с духом. Обернувшись, Жюли прошептала:

— Молчание не помогает — оно отравляет. Во время турнира, когда с трудом выстояла, я поняла — стоит жить, но мне так стыдно… — Она порывисто обняла меня, уткнулась лицом в плечо. — Очень стыдно.

— Почему же?!

— Никому не скажешь?

— Рот на замок! — пообещала я, мысленно улыбнувшись и ожидая признания в тайной любви к противному Гастону Эссару.

— Хватит тратить время на болтовню, курицы! — Сван вышел из корпуса и остановился на крыльце.

Наставник мальчиков прожигал нас взглядом. Какие же у него неприятные, слишком светлые глаза! Бледные будто у ожившего мертвеца.

У Жюли ничуть не меньше побелело лицо, затряслись губы. Я испугалась, что она немедленно рухнет без чувств, подхватила её. Нельзя же так бояться какого-то злого учителя? И, конечно же, теперь Жюли ничего не расскажет.

Досадно!

Сван взмахнул руками, топнул, точно прогоняя стаю птиц, и сварливо каркнул:

— Работать, а не болтать! Идите и займитесь делами, бесстыдницы!

Жюли сорвалась с места и побежала в сторону теплиц. Я исполнять указания Свана не торопилась. Наставник, громко хлопнув дверью, снова скрылся в здании.

— Вот и проваливай, — пробурчала я ему вслед.

Я тут же выбросила из головы стычку со Сваном, больше заинтересованная тем, что происходит вокруг.

Парни отправились на рыбалку. Кто-то из студентов занялся грядками. Я издали, мельком осмотрела теплицы. От плана изучить окрестности и найти лазейку для побега я не отказалась.

Пригревало весеннее солнце, и все подставили лица под его нежные лучи, щурились, улыбались. Дафну, Дею и Виреса не уволокли в подземелье немедленно после проверки дара. Они пока остались на факультете и работали вместе со всеми. Каждый старался поговорить с ними, невзначай обнять, развеселить. Казалось, что эти трое действительно обычные выпускники Академии, которые вскоре вернутся к жизни в городе.

Я дождалась точных указаний Урсы, получила в руки метлу и отправилась на задворки корпуса. Задание ничуть не тяготило меня. И даже столь скорбное место не пугало. Я не боялась мертвецов, много раз убеждаясь, что живые бывают намного отвратительней покойников.

Кусты шиповника проросли сквозь ограду кладбища, прошлогодняя листва усыпала надгробия. На древних, потёртых плитах я не смогла прочесть надписей и оставалось гадать, кто покоится в этих могилах.

Здесь было по-своему красиво. Тишина и уединение позволяли обдумать ситуацию. Я нахожусь в безопасности, пока дар не созрел. Когда ростки кристаллов подчинятся моей магии, сразу окажусь в подземелье. Знать бы, чем там занимаются маги хаоса. Судя по выпускникам, прошедшим практикум внизу, чем-то весьма вредным для здоровья.