Шиворот-навыворот

Глава 1

– Тебе вчера звонили из фонда Сороса!– сказала теща во время завтрака.

– Прошу прощения? – переспросил Иштван Цагерт удивленно. Черные как смоль брови поползли вверх. И он сделал над собой усилие, чтобы не засмеяться и не выплескать кофе себе на брюки. – Откуда звонили, Раиса Петровна?

– Из фонда Сороса,  – невозмутимо повторила она и налила себе в чашку чаю и молока.

Зять внутренне поморщился. И как можно пить такую бурду?

– Разве они не перезвонили тебе на работу?! Я дала все твои координаты! – начала возмущаться теща.

– А какие вы дали координаты?– еле сдерживаясь, спросил Иштван.

– Все, что были у тебя на визитке! А что?

Она его раздражала. Всегда. Даже тогда, когда и не была вовсе его тещей. Но нахамить ей он не мог. Хотя иногда так хотелось! Раиса Петровна была его классной руководительницей долгих семь лет. И он привык обращаться к ней уважительно. Что поделаешь, условный рефлекс.

– А кто звонил? Он хотя бы представился?– вкрадчиво спросил зять, скрывая раздражение.

Что за идиотская манера! Приехать в гости и первым делом хвататься за телефонную трубку. Можно подумать, что звонят только ей.

– Сказал, что руководитель фонда! – Уверенность тещи в своей правоте была непоколебима.

Он вспомнил, что в школе ученики ее называли Рая из-под трамвая, и от этого воспоминания стало как-то теплее на душе.

– А Альфред вчера не звонил?– поинтересовался Иштван.

– Какой еще Альфред? – Лицо тещи стало напряженным.

– Альфред Бернхард Нобель, учредитель нобелевской премии, – тихо пояснил он без тени иронии. Он всегда разговаривал с ней так. Как с душевнобольной. Общаться же, как с нормальным человеком не получалось.

– Иштван, – предупредила жена о надвигающемся скандале. Сейчас Раиса начнет возмущаться и достанется всем. Иштвану – за глумление над стариками. Хотя теща таковой не являлась и очень бы обиделась, назови ее кто-нибудь старухой. Свете – за  плохое поведение, а Лиле– за плохое воспитание.

– Мам, а когда звонили? – Лиля намазала бутерброд творожным сыром и, водрузив сверху два колечка огурца, вручила дочери.

– Ты с малышом в парке гуляла, – отмахнулась Раиса Петровна.

– Ба, а я где была?– подала голос Света.

– А вы, девушка, заснули на диване, когда читали любовный роман!– ехидно проговорила теща, пытаясь увести разговор в сторону и спровоцировать Иштвана.

– Я не читала никаких романов, я… – попыталась оправдаться его взрослая дочь

-Света, Мишку разбудишь!– предупредила Лиля.

Про себя Иштван отметил, что вечером надо не забыть отругать Светку за дурацкое чтиво.

– Странный звонок, – задумчиво произнес он, уставившись в одну точку.

– Почему странный?– поинтересовалась Раиса.

И у него не хватало терпения и сил объяснять ей, что все координаты его фирмы находятся или в толстых,красочно оформленных буклетах, которые специально издаются в рекламных целях, или имеются в Интернете в открытых источниках. На официальном сайте компании, например. И любое заинтересованное лицо, будь то господин Сорос или даже Ротшильд, могут позвонить в его офис или отправить письмо по электронной почте. И никому не придет в голову звонить ему домой, чтобы выяснить, где он работает. А номер домашнего телефона и домашний адрес являются закрытой информацией.

Он, словно очнувшись, положил себе в рот эклер целиком и, прожевав, сказал:

– Наверное, господин Сорос узнал о моем тяжелом материальном положении и решил помочь!

– Ага, – легко подхватила Лиля. – Пришлют тебе грант для восстановления финансовых пирамид!

– Не гневи бога, Иштван!– с порицанием изрекла теща.– Посмотри, как люди живут вокруг!

– Бога нет, Раиса Петровна, вы нас сами учили. Помните? – Иштван вежливо улыбнулся.

Раиса Петровна пошла красными пятнами от гнева.

– А еще вы учили нас надеяться только на себя. Правильно, кстати говоря, учили. –корректно заметил Иштван.-Вот мы и надеемся только на себя! Правда, Лиля?

– Я очень рада, что хоть что-то делала правильно. – Раиса резко встала и демонстративно вышла из кухни.

– Что поделаешь? Раиса Петровна,  – вздохнула Лиля и ,обращаясь к Свете, добавила: – Собирайся быстрее, отцу некогда тебя долго ждать.

Дочь встрепенулась и поплелась к себе в комнату одеваться.

Иштван подошел к жене. Большие еще не накрашенные тушью, зеленые глаза смотрели лукаво и нежно. Светлые коротко подстриженные волосы были зачесаны назад. Черный шелковый халат оттенял белую матовую кожу.

– Когда выходишь из дома, бери с собой телефонный аппарат!– ласково прошептал он ей в ухо.

– У нас их три!– весело возразила она.

– Забирай все! Кажется, на антресолях есть большая дорожная сумка! А может, согласимся на все ее условия, и она уедет ? А, Лиль?

– Обойдутся! Во-первых, та квартира твоя. То есть наша,– быстро поправилась она. И потом, они сдают ее, и на эти деньги за аренду мы не претендуем! И это своего рода помощь. Почему теперь мы должны им эту квартиру подарить? Мы что, так богаты, чтобы раздаривать квартиры, пусть даже родственникам?

– Заметь, твоим родственникам, – ехидно уточнил Иштван.

Неделю назад к ним приехала из Города теща и по-свойски так предложила переписать на нее квартиру, мотивируя это тем, что мол вам она уже не нужна. Как будто речь шла о какой-то безделице !

– Эта дура, моя сестра, выйдет в очередной раз замуж, и новый муж с радостью отсудит у нее нашу квартиру. И потом, Иштван, может, она нам самим пригодится или Мишке со Светкой!

Глава 2

Вечер оказался безнадежно испорчен. День рождения потенциального тестя, куда Ивана доставили в качестве трофея. Марина ни на шаг от него не отходила и всем представляла. Смотрите и завидуйте, какого мужика окрутила. Солидный, симпатичный, с деньгами и положением в обществе, не жлоб какой-нибудь. А, главное, хо-ло-стой! Они встречались два года и, как казалось девушке, дело уже двигалось к свадьбе.

Компания Марининых родственников Ивана интересовала мало. Вялые разговоры о политике и погоде, общих знакомых и курсе доллара. Не поймешь, то ли день рождения, то ли поминки. Умильные взгляды Ольги Николаевны, его дорогой мамаши, раздражали.

Как и сам именинник, Сергей Владимирович, внезапно посмотревший на часы и с воплем: «Новости!» принявшийся щелкать пультом. По огромному экрану пробежали кони, и появился ведущий со скорбным лицом:

– Чрезвычайное происшествие произошло сегодня в центре столицы. В офисе на Ленинградском проспекте был застрелен известный бизнесмен, один из совладельцев российско-шведского предприятия «ТрейдТраст» Иштван Цагерт.

За столом мгновенно наступила тишина.

– О, господи! – прошептала Нина, Маринкина сестра, и кулем опустилась в кресло.

На голубом экране уже распинались какие-то милицейские чины, заверяя общественность, что возбуждено уголовное дело и вскоре обязательно найдут всех причастных к этому громкому преступлению. Круг заинтересованных лиц уже устанавливается.

«Я тоже заинтересованное лицо, – подумал Иван – кто бы знал, как я желал Цагерту смерти!»

Потом из ящика бойкий корреспондент надрывно вопрошал:

- Кто, кто мог убить такого святого человека, как Иштван Цагерт?!

«Я мог, – хотелось признаться Ивану.– Но не убил, не потому, что не додумался, просто тогда и я, и ваш «преподобный» Иштван были другими, и мир казался другим».

Потом мелькали какие-то лица, выражали скорбь известные политические и общественные деятели. Под их речи кто-то из гостей предложил помянуть Иштвана. Ведь он – их земляк, и каждый, даже незнакомый с ним лично, считал его своим.

И Иван считал Цагерта своим. Личным врагом, человеком, въехавшим в жизнь Вани Бессараба на скоростном бульдозере и враз сокрушившим все. Одни лишь обломки остались, что больно ранят до сих пор.

 Поминать новопреставленного он не стал. Иван с удивлением воззрился на другой конец стола, где его мать лихо запрокинула рюмку, а  после перекрестилась. Система Станиславского в действии. От созерцания собственной мамаши его отвлекла Нина, бросившаяся к экрану:

– Мам, смотри, Лилька!

– Да нет, слишком молоденькая! – засомневалась женщина.

– Сказали, вдова, – настаивала на своем Нина.

– Может, другая жена? Лилька твоя уже, видать, в утиль списана, – подал голос Сергей Владимирович.

– Да нет, папа, они же не разводились. Марин, ну смотри, точно Лилька!

Изображение дали крупным планом, и несколько мгновений Иван смотрел, не отрываясь, на высокую женщину с короткой стрижкой, в тугих джинсах, белом свитере под горло и распахнутой норковой шубке чуть выше колена.

Она шла по длинному коридору, отмахиваясь от журналистов. Большие зеленые глаза припухли от слез.

«Наверно, ревела белугой. Поделом тебе», – злобно подумал Иван. И тут же сам отругал себя за это. У нее  большое горе. Сколько лет они вместе прожили?

– Пятнадцать, – быстро ответила ему Нина. Оказалось, что последний вопрос он задал вслух.

– Точно знаешь?– Иван усмехнулся. Нина казалась ему ужасной сплетницей.

– Мы свадьбы играли в один день, где-то даже есть совместная фотография.

– Вы знакомы? – изумился Иван.

– Мы все учились в одном классе, жили в одном доме, а с Иштваном даже на одной лестничной клетке, – гордо отрапортовала Нина. Мол, знай наших!

«Что ж это за класс такой? И сколько человек в нем училось? Весь город что ли?» – подумал Иван.

– Они как-то скоропалительно с Лилькой поженились. Толком и не встречались,– продолжала Нина.

– Так разве бывает?– глупо спросил Иван. И сам себя отругал: «Тебе что за дело?»

– В данном случае, да. Иштван по ней всегда с ума сходил. Но Лилька к нему относилась по-товарищески. Никаких чувств. Просто друг детства. Она даже встречалась с кем-то …

– Ну, Нина, они и поженились быстро, потому что Лиля ждала ребенка, – встряла в разговор Эльвира Анатольевна, мать Марины и Нины.

– Мам, подумай сама, ты до того их вместе часто видела? Нас с Вадиком.– Нина собственнически положила пухлую ладонь на худосочное плечо мужа. – Сразу застукали и тебе сообщили.

– Да, Галина Васильевна – газета-копейка. Все дворовые новости знала.– Эльвира вздохнула, и Иван не понял, хорошо это или плохо.

– А я знаю, что этот Иштван сам из хулиганья и только с годами остепенился, – влезла в разговор его мамаша. Хотя могла бы и промолчать.

-Да что вы такое говорите! – возмутилась Маринкина тетка. Иван не запомнил ее имени-отчества.– Он учился у меня в школе! Одаренный мальчик. Из прекрасной семьи! Школу закончил с медалью! И потом изобрел что-то, и его пригласили в аспирантуру в шведском университете! Вы много людей знаете, в то время учившихся за границей?

– Нет, – промямлила Ольга Николаевна.

– И Лилю я хорошо помню. Уж она бы точно замуж за уголовника не пошла!

Маринкины родственницы опять припали к экрану. Там снова показывали вдову Иштвана Цагерта, идущую по тому же длинному коридору среди каких-то людей. Камера немного поменяла ракурс, коридор сменился просторным холлом, и теперь Лиля шла уже не одна, а обнявшись с девочкой или ,скорее, с девушкой лет четырнадцати. Камера на доли секунды выхватила перепуганное, по-детски наивное лицо, обрамленное каштановыми кудряшками.

Глава 3

Иштван крепко затянулся сигаретой и зло посмотрел на Пахома.

– Ну что, Витя, вляпались?– спросил с издевкой.

– Ага, по самое не могу,–  простодушно ответил Виктор, сплюнув сквозь зубы.

- Я предупреждал вас, я говорил! Чтоб не смели брать этого Бумеранга с собой! Он же идиот, по нему психушка плачет! Герт, я тебе говорил!

– Заткнись, Кораб, не причитай, –  резко оборвал его Иштван.– Да, говорил! Если ты такой умный, придумай, как теперь нам обеспечить алиби.

Они стояли на балконе, курили и ругались вполголоса. Такие разные: Витя Пахомов, высокий, широкоплечий , державший  в кулаке всю окрестную шпану, мажорный Сережка Корабельников, мальчик-с-пальчик, студент юрфака и надежда всей советской науки  Иштван Цагерт, ростом под стать Пахомову, только с  недюжинным интеллектом в глазах.  

- Герт, все просто, скажем, что гуляли с бабами. Я шмар каких-нибудь уговорю! Годится?–  непонятно с чего  вдруг развеселился Пахом.

- Нет, – поморщился Иштван. – Твои девки сразу все расскажут, а если чего знать не будут, то приврут. Хотя я думаю, что бабы – неплохой вариант. – Но… – Он повернулся к Пахому  и ухмыльнулся. В глазах у него веселились бесенята.

– Я думаю, пусть это будут не шмары, а какие-то комсомолки, спортсменки, активистки и просто красавицы! –  хитро закончил он с интонацией Этуша .

– О чем разговор, Герт?  Да за тебя любая подпишется!– ничего не поняв, заверил  Пахом.

- Мне не нужна любая, Витя!– в сердцах  сказал Иштван .– И…

Но договорить ему не удалось.

- Иштван! – позвал манерный женский голос.

– Я сейчас, вы пока думайте! – бросил  он и зашел в квартиру.

Маман пребывала в бешенстве и от ярости теребила кухонное полотенце маленькими наманикюренными пальчиками.

- Что случилось? Ты чего такая злая? – удивился он . Вроде когда выходил, она спокойно возилась на кухне. 

– Да, дружочек, я злая! – вскрикнула маман истерично.– Ты совершенно не умеешь ценить вещи, все, что достается с таким трудом, ты просто уничтожаешь! Новая куртка из «Березки»  вся грязная, я не знаю, возьмут ли ее в химчистку! А ведь это дорогая вещь!

– Мам, у меня друзья.Что ты мне нотации читаешь?–  удрученно пробормотал Иштван. А что объяснять ?! Не мог же  поведать, что вчера они с Пахомом удирали от какого-то железнодорожника, застукавшем их, когда уже были аккуратно сняты пломбы на товарном вагоне и открыты замки. И Бумеранг отстал, крикнув: «Я  задержу!» . Ага!  Мужика нашли мертвым на путях среди бела дня. И сегодня к Пахому прибежал невменяемый от страха   Бумеранг и заявил, что сдаст всех, если ему не помогут. Витя сначала попытался объяснить, что за групповое преступление срок увеличивается. Потом разозлился и, врезав Бумерангу в ухо для лучшего понимания, пригрозил:

–  Только пикни!

И с извечным вопросом «что делать?» примчался  к Иштвану.

– Мы не при делах!   Нас там вообще  не было, – решил Цагерт. А про себя добавил: «Хорошо, что мы с Пахомом  надели перчатки, улик никаких!» И теперь надо срочно придумать алиби, пока не пришли работники внутренних органов и не спросили с пристрастием.

– Хочешь уйти от ответа! – не унималась мать.– Но я и так все знаю! Ты ездил на дачу! И  испачкал  там куртку!

– Какую дачу?– изумился Иштван, с трудом понимая, о чем речь

– На нашу !  Какую еще? Не отнекивайся! – закричала мать, и ее лицо покрылось красными пятнами.–  Софья Григорьевна видела вас с Лилей  вчера! Она мне позвонила и все рассказала!

– Иштван. – Она перевела дух и продолжала уже более спокойным тоном: – Лиля – не та девушка, с которой можно просто развлечься. На таких женятся. А тебе еще рано! И не хватало мне  претензий от ее родителей!

- Мам, – осторожно осведомился Иштван, все еще не веря в свалившуюся  удачу.– Софья Григорьевна точно нас видела?

– Конечно, она очень хорошо рассмотрела девушку и мне ее описала. Это же  Лиля Агапова, верно? И тебя заметила, в новой куртке. Вы сидели на качелях  под грушей  и целовались, а потом пошли в дом. Она, дружочек, в этом уверена. А вот почему врешь ты?

– Не хотел компрометировать девушку! – довольно рассмеявшись, «признался»  Иштван. Гусар и джентльмен.

- С огнем играешь, сынок, – поостыла немного мать и с опаской заметила.– А вдруг придется на ней жениться?

– Мам, я хоть завтра! Если б Лилька   согласилась!

– Она еще и не согласна!– возмутилась маман, сразу обидевшись за него.

– Я еще не предлагал, – усмехнулся Иштван. – Я люблю тебя, мам!

Он быстро чмокнул  ее в щеку, обняв  на ходу,  и выскочил на балкон. Его друзья, молча, курили и смотрели с высоты пятого этажа на двор, усаженный тополями, на лавочки, засиженные местными сплетницами, на детей, копошащихся в песке или съезжающих с горки. При определенных обстоятельствах это могло бы стать воспоминанием, лет так на пять.

– Есть идея, –  бросил Иштван. – Айда во двор!

– Зачем?–  не унимался  Кораб, пытаясь понять, что он задумал.

– Надо повидать кое-кого. Если дело выгорит, нам  обеспечат  самое лучшее алиби на этой планете. А лучше пройдемся до остановки, – уточнил  Цагерт.

Глава 4

– А мы знакомы. Да, Лилия Михайловна? – жестко заявил Мищеренко. Он был человеком в погонах, ничего не понимал в сантиментах и не любил их разводить.

– Правда? – изумилась лилейным голоском Ольга Николаевна.– И где же вы познакомились?

– Пару месяцев назад на товарной станции произошло убийство, зарезали машиниста, ножом пырнули среди бела дня. И поэтому делу в круг подозреваемых попало несколько человек…

– Ну, я надеюсь, не Лиля! – возмущенно перебила Ольга Николаевна. Ей казалось ужасным, что Игорь посмел заикнуться о своей работе.

– Нет, не Лилия Михайловна,– не обращая никакого внимания на тон тещи, продолжил Мищеренко, облокотившись о стену, которую сам когда-то обклеивал немецкими обоями. Ситуация начинала его забавлять. – Ее лучшие друзья, с которыми она развлекалась за городом в день убийства.

– Правда, Лилия Михайловна? – вежливо уточнил он.

– Да, – прошептала Лиля, готовая провалиться сквозь землю.

– А потом все уехали, – торжественно продолжил Мищеренко, почувствовав вкус загоняемой дичи. – А двое остались. Те двое, что де факто давно уже муж и жена, а вот де юре пока не планируют. Вы понимаете к чему я клоню, Лилия Михайловна?

Лиля молчала, глаза предательски наполнялись слезами.

Она вспомнила, как Иштван сокрушался после последнего допроса, ругал себя, что не все продумал до конца и тут же хвалился, что удалось выкрутиться.

– Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу, – смеялся он. – Старуха видела целующуюся пару, которая брела к остановке. – Пришлось придумывать по ходу пьесы!

Встретив Мищеренко в доме у Ивана, Лиля растерялась, толком не понимая, что предпринять. Если сейчас она скажет «нет», то подставит Иштвана, и придется отвечать за ложные показания. А если «да», то неизвестно, как к этому отнесутся будущий муж и его мама. Лиля молчала. А потом решила сбежать.

– Ванечка, я пойду, проводи меня, – попросила она Ивана и двинулась к выходу. Но тот ничего не ответил, немало обалдев от этой сцены, и даже не двинулся с места.

Зато Ольга Николаевна загородила дорогу и резко сказала:

– Нет, моя дорогая. Никуда вы не пойдете, пока не объяснитесь с нами!

– Присаживайтесь, Лилия Михайловна! Долго мы вас не задержим, – добродушно  бросил Мищеренко. Лиле пришлось вернуться на диван.

– Я не понимаю, чего ты к ней привязался, – пробурчал Ваня.– Ну, ездила Лиля за город с друзьями. Это что, противозаконно?!

– Заткнись, придурок! – цыкнула на него мать. Иван насупился и замолчал. Послушный мальчик.

– Я тебе, Ваня, сейчас все объясню, – вкрадчиво начал Мищеренко. – Эта дама – не та, за кого себя выдает. В институте она примерная студентка и неприступная красавица, а дружит со всяким отребьем, режущим людей средь бела дня. С ворьем всяким!

– Я не дружу с отребьем и ворьем!– в сердцах воскликнула Лиля.

– Да ну?– усмехнулся Мищеренко.– А как же Пахомов и Цагерт, с которыми вы за городом развлекались? Или Елена Птицына по прозвищу «Пташка»? Тоже ваша подруга? Ее пару раз задерживали за проституцию.

– Я не дружу с ней!

– Как же? Как же, Лилия Михайловна? – театрально воздел руки к небу Мищеренко. Он чувствовал, что это его бенефис, благо, самый главный зритель находился рядом и готовился аплодировать. – Вы же вместе на дачке-то развлекались! Было дело? Или нет? – Мищеренко быстро наклонился к девушке. Слишком близко. Она даже увидела мелкие оспинки на щеке. И глаза. Безжалостные и хитрые.

Лиля молча кивнула, понимая, что ее загоняют в ловушку.

– И ваш близкий друг – Иштван Цагерт. Вы на допросах оба подтвердили!

– Друг, ну и что? Я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне и Ивану.– Лиля взяла себя в руки и ринулась в бой. Ей казалось, еще не все потеряно. Она не видела презрительной гримасы Ольги Николаевны, растерянного лица Ивана. Она видела только Игоря Петровича Мищеренко и сражалась с ним.

– И в чем же заключается ваша дружба?– умело расставлял силки Мищеренко. – Вы вместе чем занимаетесь?

-Обсуждаем фильмы и книги, поем под гитару, играем в «крокодила», вспоминаем что-нибудь.

Мищеренко довольно расхохотался и даже хлопнул себя по толстым ляжкам.

– Репутация Цагерта и Пахомова такова, моя дорогая, что никто не поверит, что они так прилежно проводят время,– отсмеявшись, снова начал бубнить следователь. – У них другие развлечения. Цагерта, например, все прост… путаны у «Интуриста» уважают. И насколько я знаю, его не занимают песни под гитару или пересказ книжек. У него совсем другие интересы! И если вы говорите, что «дружите» с ним, то любому ясно, какого сорта эта дружба. – Мищеренко старательно подбирал слова, дабы не разгневать каким-либо случайным просторечием свою интеллигентную тещу, отягощенную принципами высокой морали.

Лиля вспыхнула и выскочила из комнаты. Больше ее никто не задерживал.

В подъезде она остановилась и зарыдала, не в силах больше сдерживаться. Ей стало обидно, что Иван ничего не сказал во время этого странного допроса, никак не заступился за нее, не оборвал зарвавшегося родственника, не бросился вслед. По большому счету, он ее предал. Она вышла из подъезда, захлебываясь слезами, и побрела по Большому проспекту, не обращая внимания на прохожих.

– Пойдем покурим, – скомандовал Мищеренко.– Нужно хоть свежего воздуха глотнуть после всей этой грязи.

– Пошли, – обреченно ответил Иван. И поплелся за зятем. Первой, кого он увидел, выйдя на балкон, оказалась Лиля, которая брела, натыкаясь на людей. Потом она стала переходить дорогу и остановилась посредине, задумавшись.

Глава 5

– Скажи, что мне это все приснилось? – возмущенно потребовала Лиля, входя на кухню, где он уже готовил завтрак.

-Нет, любимая, не приснилось. – Иштван чмокнул ее в нос, оторвавшись от скворчащей на сковороде яичницы. Лиля попыталась от него отмахнуться.– Тебе было хорошо? Я не разочаровал тебя? – Он  нежно поцеловал ее в губы.

Слишком хорошо. Иштван, ее ровесник, оказался более опытным в плотской любви, нежели Иван, который был старше ее почти на три года. Более опытным и более нежным. Но…

– Ты! Ты! – от возмущения она не находила слов. – Ты воспользовался ситуацией! Ты просто негодяй!

– Ага, негодяй и подлец!– согласился он с улыбкой. – Садись лучше завтракать, набирайся сил! Может, нам захочется чего-нибудь еще после…

– Ты просто сволочь, Цагерт! Тебе кто-нибудь говорил об этом?

– Да, Лилечка, неоднократно! Ешь быстрее и пойдем обратно в постель, а то ты рискуешь остаться голодной. Клин клином надо вышибать. Это народная мудрость. Может, со мной ты забудешь этого козла.

– Ты решил, что теперь со мной можно делать все что угодно?!– разозлилась она. – Раз я попала в такую историю. Я не такая, как все твои бабы! Ошибаешься, Иштванек! – От накатившего негодования она даже притопнула

– Ты что, дура, Агапова?! – искренне изумился он. – Какие бабы?! Да я всю жизнь люблю тебя, идиотку. Со второго класса, как пришел в эту школу. Мне другие на фиг не нужны, если ты рядом будешь. А так, я же живой человек, Лиля!

Он перевел дух:

– Значит, так. – Его голос зазвучал непривычно резко. – Первое, как порядочный человек, после сегодняшней ночи я должен на тебе жениться. Второе, из-за ребенка я отпущу тебя к этому козлу, но, если он откажется от тебя, выйдешь за меня замуж. Согласна?

– Но я же не люблю тебя, – пробормотала Лиля.

– Ты просто этого не знаешь, – самоуверенно заявил Иштван.

Он подошел к ней, взял рукой за подбородок и поцеловал. Долгий поцелуй перешел в волнующие ласки. До комнаты они не дошли, а яичница пригорела.

В половине четвертого Лиля с Иштваном подъехали к пятнадцатой больнице, где в травматологии лежала Зина Кондратьева. Он достал из багажника два кулька с фруктами, и они двинулись наверх.

– А где Костик лежит?– поинтересовалась Лиля.

– В своем любимом отделении, в зубной травматологии. Он после серьезных драк обычно там отдыхает.

– А это далеко?

– Напротив твоей Зины. Дверь в дверь. Ты у нее побудь и в четыре выходи в коридор. А я с Костиком на лестнице постою. Если все сложится удачно, проходи мимо, не оборачивайся. А если будет, как я предполагаю, то сам вмешаюсь. Все, иди. – Он чмокнул ее в щеку и, выдав пакет с фруктами, отправился к соседней двери.

Зина лежала с подвешенной к потолку ногой и читала. Копна рыжих волос разметалась по подушке. Подруга настороженно посмотрела на Лильку.

– Выкладывай, что случилось?

– Ничего,– стараясь сохранить только-только обретенное спокойствие, соврала Лиля.

– Странная ты сегодня! На себя не похожа, – с сомнением заметила Зина.

Они поболтали о том, о сем. О предстоящей свадьбе Нины Сердюковой, о ее женихе. Решили, что за такого бы ни одна из них ни за что бы не пошла. Обсудили моду на свадебные платья и уже перешли к вопросу первой брачной ночи, как в палату вошел Иван.

– Привет!– кивнул он Зине.

– Что ты хотела?– спросил Лилю, даже не поздоровавшись с ней.

– Поговорить, – спокойно сказала Лиля, стараясь не смотреть на удивленную Зину.

Коридор оказался пустым. Лишь на лестничной клетке, сразу за стеклянной дверью, стояло несколько парней. Одного из них Иван узнал сразу: вчерашний Пахом. А другой, чернявый, в коричневой кожаной куртке, и есть, должно быть, тот самый Иштван Цагерт.

– Что хотела? – повторил вопрос Иван. Холодно и через силу. О чем говорить, если сюда она пришла, заручившись поддержкой друзей -уголовников. Обсудили, должно быть, линию защиты, и заодно утешили.

 – Кто мне звонил? – сразу набросился он.

– Иштван. Я попросила.

– Куда не посмотри, всюду Иштван, – осклабился Иван.

– Понимаешь, получилась глупая ситуация,– начала оправдываться Лиля. – Мы с  ним просто друзья. И как-то ездили большой компанией на дачу. Он фантазер и наплел какую-то чушь Игорю Петровичу. Больше я пока не могу тебе ничего сказать, это не моя тайна. Ты просто верь мне, Ванечка. Я люблю тебя. Пожалуйста, давай …

Она стояла перед ним в темном драповом пальтишке и мямлила, как двоечница у доски. И из всех христианских чувств Иван мог испытывать к ней только жалость.

– На чьей даче мы тогда трахались?–  грубо перебил он, не скрывая презрение.

– Это дача Иштвана. Его родителей. Я попросила ключи, – пробормотала она, отводя глаза.

– И там ты чувствуешь себя как дома. Даже знаешь, где хранятся простыни. – Иван смотрел отчужденно. Его глаза, обычно добрые и веселые, полыхали огнем ненависти и презрения.

– Да мы с семьей туда часто ездим, – снова начала оправдываться Лиля, и это была самая настоящая правда. Но в нее с трудом верилось при таких обстоятельствах. – Мы дружим семьями.

– Ты спала с этим… своим другом?– теряя терпение, ощерился Иван.

– Нет! – слишком быстро выпалила Лиля и залилась краской.

– Ты врешь. Все ты врешь! Хочешь пристроить мне чужого ребенка? Нашла дурака! Гадина!

Глава 6

В течение следующей недели  мало не показалось никому. Ни бухгалтерии, которую Иван гонял из-за излишне, на его взгляд, уплаченных налогов; ни отделу закупок, из-за  маленького складского остатка, который он утвердил лично; ни отделу рекламы и маркетинга, из-за отсутствия каких–либо новых идей. Так же мало не показалось и филиалам, которые плохо работают и не дают никакой прибыли.  Местные остряки осведомлялись у  секретарши Леночки, не подсыпает ли она  «озверин» в чай руководству.

Но самый крупный скандал разразился в пятницу, когда Бессарабу попался на глаза отчет экономистов за прошлый месяц и он обнаружил там ошибку. Девушку, допустившую ее, он уволил в течение часа. Такого никто не ожидал.

И когда к нему в кабинет влетел Стас, чтобы заступиться за только что уволенную девчонку, то Иван просто швырнул в него этот треклятый отчет.

– Посмотри:динамика активов за февраль больше, чем за март! У нас что,убыток?!! Нет, Стас, у нас убытка быть не может, у нас есть безграмотные сотрудники, которые смеют мне представлять всякую липу.

Стас отчет поймал, посмотрел на графу «Прибыль», где красовалось число с минусом.

– Ты прав, Иван. Одни сотрудники безграмотные, а еще наверняка кто-то ворует.

– Вот и разберись!– Иван стукнул кулаком по столу. – Ты же у нас исполнительный директор!

– Давай пригласим аудитора. Пусть проверит всю документацию и даст заключение.

– Делай что хочешь, только избавь меня от этой лажи!

– Что происходит, Иван? Марину ты оставил у родителей, Ольгу Николаевну перевел на какое-то ежемесячное денежное довольствие  из  нашей кассы. Я ничего не понимаю…

В кабинет просунулась голова Терентьева:

– Можно, Иван Григорьевич?

– Заходи, Геннадий Викторович! Вот сейчас, Стас, и посмотрим, что происходит, – буркнул Иван.

– Мне уйти?– Стас  обиженно вскинул голову.

– Ну, если у тебя нет ничего срочного, оставайся! – отмахнулся Бессараб.

– Пойду к себе.  А давай вечером сгоняем партию, другую.

– Мне надоел биллиард! Оставайся или вали к себе. У меня еще много дел, Стас!

Станислав Николаевич Говоров покинул кабинет Ивана озадаченным и слегка  обиженным. Что происходит, черт возьми?!

Терентьев потрудился на славу, достал из-под земли  историю болезни Светланы Иштвановны Цагерт, 1989 года рождения, обменную карту из женской консультации, стоявшей на учете по беременности и родам Цагерт Лилии Михайловны, а также  копию уголовного дела, возбужденного против некоего Нестерова Владимира Георгиевича, признанного решением районного суда виновным в совершении убийства. Так же имелись старые фотографии, запечатлевшие бракосочетание Лилии Михайловны и Иштвана Модестовича, фотография маленькой Светочки в детском саду, три видеокассеты и целая папка свидетельских показаний, как выразился Терентьев.

– Спасибо, Геннадий Викторович! За выходные я все посмотрю, а в понедельник, если сочту нужным, пробежимся по деталям. А как вам удалось собрать столько информации? И что, люди вот так сидели и вспоминали, ничего не спрашивали?

– Почему, спрашивали! Легенда была такая, что местная киностудия собирается снимать фильм об известном земляке, и мы, внештатные сотрудники, собираем материал.

– Кто-то поверил?

– Нет, не все. – Терентьев позволил себе улыбнуться. – Зинаида Кондратьева выставила нас взашей, сказала, что мы –проходимцы и наживаемся на чужой беде. И она нам в этом не помощник.

– Так и сказала?– усмехнулся Иван. А про себя подумал с досадой:«Почему  тогда я не поговорил с Зиной?»

Зина Кондратьева услышала в трубке знакомый голос и заголосила:

– Лиля! Лилечка! Как ты там? Как Светочка? Мы совсем не поговорили, когда ты здесь была.

– Зина! Прекрати! Я звоню с переговорного пункта, очень мало времени. Мы  завтра приедем, сними нам квартиру где-нибудь в центре. Любую квартиру, только быстро!

– Лиля! Зачем тебе чужая квартира? У тебя же есть своя, в крайнем случае, ты можешь остановиться у меня.

-Зина! Ни о чем не спрашивай, сделай, как я прошу!– Лиля чувствовала, что начинает закипать. Но шумная  Зинка всегда отличалась излишней суетливостью.

– Лиля, тут тобой на прошлой неделе  интересовались, приходил какой-то парень, говорит, фильм про Иштвана снимать собираются, вопросы дурацкие задавал.

– Зина, это журналисты! Не обращай внимания! Это уже неважно!

– А что важно? Ты скажи …

– Ты там же работаешь? – перебила Лиля.

– Ну да! Где же еще? У меня…

– Мы приедем сразу к тебе на работу. По дороге я тебе позвоню. Все! Целую, жди нас!

– Я тебя тоже, Светочку поцелуй!

Разговор закончился. Лиля Цагерт стояла в в кабинке переговорного пункта, упираясь спиной в одну из боковых стенок. Незаметно достала левой рукой, купленный на чужое имя мобильник, который держала между ухом и плечом, и быстро сунула его в карман. Потом громко и отчетливо произнесла несколько слов на шведском в молчаливую черную трубку. А  затем  медленно и демонстративно положила ее на рычаг правой рукой. Имитацию разговора с Гетеборгом можно считать законченной. Она, не глядя по сторонам,  вышла из кабинки. Человек, следивший за ней, грязно выругался – ничего не  слышно. Только пара фраз на чужом языке.  Все, что он узнал от дежурной, что она звонила в Гетеборг. Конечно, намылилась в  свою Швецию. Только, кто ж тебя отпустит, девочка?

Он наблюдал, как она садится в  белую «Хонду CRV» и лихо отъезжает. Догнать ее удалось лишь через пару   кварталов. Вдова Цагерта заехала в авиакассы и купила билеты до Стокгольма. Он даже слышал номер рейса. В следующий понедельник, в 15-20. Потом направилась  в «7 континент», где набрала  полную тележку продуктов. На неделю хватит.  Наблюдатель прошел совсем рядом, заметил пакеты с фаршем, йогурты и детское питание. Все скоропортящиеся.  Он проводил ее до самого дома, проследил, как она зашла в подъезд, и вскоре на кухне  зажегся свет. Все, птичка в клетке! Сразу докладывать руководству он не собирался, любому человеку полагается право на личную жизнь. И никуда эта краля не денется до завтра.

Глава 7

Лиля затормозила около салона красоты на центральном проспекте. Сколько себя помнила, парикмахерская на этом месте находилась всегда: жуткая, с ужасными колпаками и грубыми тетками, стригущими всех под одну гребенку. Чтобы сделать маникюр, приходилось записываться за неделю. Теперь же на серой стене, сверкая неоновыми буквами, красовалась надпись: «АФРОДИТА». Лиля повернула к парковке и еле–еле уместила машину.

– Нам сюда? – притворно ужаснулась Светка. – Здесь теперь тетя Зина работает? Афродитой?

– Толкай дверь, чудовище!

Внутри стрекотал кондиционер, наполняя помещение свежестью и прохладой, вдоль стены стояли кожаные диваны и кресла. Посетителей встречала администратор, маленькая строгая женщина с точеной фигурой. Бывшая балерина – почему-то решила Лиля.

– Чем могу помочь? – Любезность и доброжелательность «Балерины» зашкаливали.

– Юлия Дмитриевна у себя? – уставший и хриплый голос выдавал хозяйку, явно не клиентка.

– По какому вопросу? – притворное радушие уступиломесто едва прикрытой враждебности. «Балерина» демонстративно осмотрела Лилю в мокрой от пота майке, крепко спящего Мишку на руках у матери, Свету в мятых джинсах и таком же топе. Одним словом, картина называлась «Сами мы не местные, отстали от поезда».

– По какому вопросу? – строго повторила «балерина».

– По личному.

– Юлии Дмитриевны уже сегодня не будет. Зайдите завтра, – отмахнулась администратор и пошла открывать дверь, тем самым незатейливо выпроваживая незваных гостей.

– У нее есть мобильный? – ни с того – ни с сего разозлилась Лиля, плюхнувшись на диван.

– Да, есть, но не для посторонних!

 – Вы наберите, пожалуйста, номер и дайте мне трубку, – попросила Лиля.

– С какой это радости?– Женщина негодующе передернула плечами.

– Наверное, чтобы вас не уволили, – вежливо предположилапосетительница.

– Ладно. – Администратор тяжело вздохнула. – Раз вы настаиваете. Я скажу Юль Дмитриевне, что вы устроили скандал.

– Да хоть погром.

«Балерина» набрала номер по автодозвону.

– Юлия Дмитриевна, вас тут спрашивают… Нет, первый раз вижу. Нет, ни сэс…

Лиля одним движением перехватила трубку.

– Юль, это я! Мы у тебя в салоне.

В трубке воцарилось молчание.

Лиля выругалась по-шведски. Само ругательство в прямом переводе означало лишь число «восемнадцать». Шведы – одна из немногих стран мира, где принято ругаться числительными. Можно употребить число «семнадцать», но это бы прозвучало так грязно!

Подружка недоверчиво охнула:

– Цагерт, ты что ли?

 – Да,– устало вздохнула Лиля.

– У меня в салоне? – уточнила Юлька.

– Ага, приезжай быстрей! И не называй меня по фамилии, пожалуйста!

– Пять минут, мин херц!– радостно взвыла трубка и отключилась.

«Балерина», забрав трубку, деловито осведомилась:

– Что сказала Юлия Дмитриевна? Будет?

– Через пять минут.– Лиля устало опустилась на кожаный диван рядом с дочерью и сыном, и так же, как и дочь, вытянула длинные ноги.

Возмущенная «балерина» пошла в атаку.

– Не знаю, у Юлии Дмитриевны очень напряженный день. Вам все-таки лучше прийти завтра. Давайте сделаем так: вы подождете пять, нет, уже четыре минуты, и повторите свой визит завтра.

-Займитесь своими непосредственными обязанностями и оставьте нас в покое, договорились? – отбрила Лилия.

«Балерина» хмыкнула и отошла с видом оскорбленной добродетели.

– Ну, ты даешь! Где же твои дипломатические способности, умение найти подход к любому клиенту?– ерничала Света.

– Знаешь, я очень устала, спать хочу, сил нет.

– Поехали б сразу к Зине.

– Мы не можем вот так просто разгуливать по Городу. Сейчас дождемся Юлю, позвоним Зине, а потом уже поедем и притом на автобусе.

– Здесь нам тоже придется шифроваться?

– Ага.

– Хотелось бы знать, что такое отчебучил наш папаня, раз мы теперь в бегах?

Ответить Лиля не успела. Дубовая дверь распахнулась и влетела Юлька, маленькая пухлая рыжуля.

– Господи, а я подумала, что кто-то разыгрывает! Лилька, твою ж мать!

Администратор салона в изумлении наблюдала, как хозяйка, всегда томная и важная, прыгает в объятия высокой блондинки, невесть откуда появившейся в «Афродите».

Они обнялись, всплакнули и поплелись в кабинет.

«Хорошо, что не выставила из салона всю эту странную семейку!» – в сердцах подумала «Балерина» и поспешила снять телефонную трубку.

– Да, Ольга Николаевна, – проворковала она. – Узнала вас по голосу.

– Значит, так! – Юлька остановилась на середине кабинета и решительно рассекла ладонью воздух. – Никакой Зины, поживешь у нас. И Говоров возражать не станет. Он сильно переживал из-за Иштвана. Горе-то какое! Мы же вам вроде не чужие, а даже на похороны не попали. И ты не позвонила. Из новостей узнали.

В голосе подруги слышался явный укор.

– Я боялась навлечь неприятности и на вас.

Юлька тихо охнула.

– Что происходит? И как это связано с гибелью Иштвана?

– Я ничего не знаю! – в отчаянии взмолилась Лиля. – Его застрелили прямо в кабинете, а ведь кругом, понимаешь, полно охраны! В офисе все перевернули вверх дном, что-то искали.

Глава 8

– Дело оказалось более сложным, чем мы предполагали,– откашлялся майор Лобанов, – мы проверили все личные связи покойного. Там нет особого криминала. Вернее, криминал есть, но не по нашей части. Пусть ОБЭП разбирается. Они уже вернули дело на доследование.

– Давай подробней, Слава!– то ли приказал, то ли попросил Алексей Петрович Шульгин, товарищ полковник.

– Финансовые махинации, снова обманутые вкладчики. Суть вот в чем. В Швеции зарегистрирована фирма «ТрастТрейд». Здесь в России тоже открыто ООО «ТрастТрейд», то есть полная тезка шведской фирмы. Здешняя компания начинает принимать вклады от населения под долговые обязательства «шведки», уставной капитал которой составляет, согласно рекламному проспекту, ни многони мало миллион долларов. Каждому вкладчику выдается вексель шведского «ТрастТрейда». Деньги отправляются на какие-то неведомые счета. Когда вкладчики одумались и попытались вернуть свои деньги обратно, то выяснилось, что шведская «ТрастТрейд» имеет уставной капитал всего тысячу долларов. При этом должностные лица российского «ТрастТрейда» живы и здоровы, и во время следствия, длившегося в общей сложности года два, сумели доказать свою непричастность к этой темной истории. Они, дескать, выступали посредниками, все документы отправляли на оформление в Швецию, где и выписывали веселя. Исами понесли убытки от недобросовестных партнеров. Те вроде их на вознаграждение кинули. Отмазались, одним словом!

-Почему дело вернули на доследование?– перебил Юра Костюк, майор, недавно переведенный в группу Славы Лобанова.

Слава решил, что это удачный повод выставить Костюка дураком. Маленький и щуплый Костюк его раздражал. Какой-то он был скользкий, и Лобанов интуитивно чувствовал, что этот человек подставит его при первом же удобном случае.

– Так в портфеле убитого найдены чистые векселя шведского «ТрастТрейда» и печать!– удивился он вопросу. И пояснил: – Полиция заморозила банковские счета и таскает на допросы всех участников тех далеких событий. А они,словно сговорившись, валят все на нашего покойника!

– Что по версиям? Есть подозреваемые в убийстве Цагерта? Экономические преступления меня интересуют только как версии по нашему делу! А всей финансовой чепухой пусть ОБЭП занимается! – резко сказал Шульгин.

– Подозреваемых нет. Личность убийцы сейчас выясняется. Видеокамеры внешнего наблюдения показали, что он ждал Цагерта около входа. Потом поднялся вместе с ним. Какой-то его знакомый. Но, судя по съемке, Цагерт встрече не обрадовался, даже руки не подал. Охрана видела этого типа впервые. Невысокого роста. Телосложение определить не удается из-за огромной, явно не по размеру оранжевой куртки с какими–то салатными полосами. На голове – белая бейсболка с большим козырьком. Это все, что удалось увидеть в камеры наблюдения и смогли описать свидетели. Ясное дело, что оделся так специально! Опытный товарищ! Мы кое-как составили фоторобот. Показали вдове, но она его не опознала.

– С меня начальство уже голову снимает. А у вас даже подозреваемого нет!

– Да этот Цагерт был еще тот гусь,– азартно продолжал Слава. – Знаете, он в Стокгольме в середине девяностых установил фальшивый банкомат.

– Зачем?– в один голос спросили Шульгин с Костюком.

– Затем, что люди засовывают в банкомат свои кредитки и получают деньги. Какие-то мелкие суммы. Долларов до ста. А специальное устройство в банкомате считывало данные карты. А потом по этим данным нашими умельцами делались фальшивки, с помощью которых со счетов шведских налогоплательщиков перечислялись деньги в оффшорные зоны, где они бесследно исчезали.

– Только не говори, что нашим покойничком интересуется еще и Интерпол!– ужаснулся полковник.

– Ага! – радостно подтвердил Лобанов. – Но самое интересное не в этом. Мы установили за вдовой слежку, и оказалось, что не мы одни. За ней следит еще кто-то. Стали прослушивать домашний телефон, выяснилось, что ей угрожают физической расправой. Причем звонки эти делятся на два вида. Первые – просто угрозы, вторые – с требованием что-то вернуть. В общем, есть версия, что Цагерт шантажировал кого-то, за это его и грохнули.

– И как в эти версии вписывается знакомый, что ждал покойника на крыльце? – устало заметил полковник.

– Может, обманутый вкладчик? – подал голос Костюк.

– Сомневаюсь, – поморщился Шульгин. – Цагерт не стал бы с ним разговаривать, тем более его вести к себе в кабинет. Он знал этого человека слишком хорошо и не ожидал подвоха.

– Есть еще такая версия, товарищ полковник: вдова могла заказать мужа и не полностью расплатиться с киллером, – тут же изобразил инициативу Костюк

– Сейчас придумал? – насупился начальник. – Тоже маловероятно, чтобы киллер и жертва были знакомы.

– Самое странное, что по поводу угроз Лилия Михайловна за помощью в правоохранительные органы не обращается. Знает, наверное, откуда ветер дует…– сказал Лобанов.

– Ладно, возьмем эту версию за основу, коли других нет. Идите работайте! И вызовите вдову, пусть расскажет, про угрозы и про то, кого ее муженек шантажировал. Она-то знает, кому и что должна вернуть!

– А она дня три назад из города уехала, – пробурчал Лобанов.

– А подписка о невыезде? –встрепенулся полковник.

– С нее не взяли,– скривился Лобанов.

– Почему?– нахмурился полковник.– Она же близкая родственница потерпевшему.

– Знаю, но в деле нет,– пробурчал Лобанов. – В суматохе забыли или не успели. Вернется, опросим. Она же не навсегда сбежала. И всего лишь свидетель по этому делу

Глава 9

Домой Иван не поехал. Юлька и Стас его не пустили. Сон не шел. Он лежал на диване в огромном зале, рассматривал в полутьме мудреные завитушки, налепленные на потолке, и думал о Лиле и Свете. Капризная судьба свела их на ночь в одном доме, а у него нет права даже подойти к ним. Ох, не по-людски все это! И в кабинете Лилька, словно еж, ощетинилась, как только узнала. Теперь главное – не упустить. Вот так соберет вещички в ночи и даст деру. Ищи ее потом!

Наверху захныкал ребенок.

«Схожу я с ума, что ли? – встревожился Иван и сам себя успокоил: – Показалось. Откуда тут младенцы?»

Потом на лестнице послышались шаги. Кто-то быстро спускался на первый этаж с тяжелой ношей.

«Лилька»! – решил Иван.

Он подскочил, застегнул джинсы, нащупал очки, брошенные на журнальный стол и, надевая их на ходу, бросился в коридор. Иван увидел ее на кухне и замер в дверях. В длинной розовой майке с Микки Маусом, босая и взлохмаченная девчонка. От строгой красавицы, отчитавшей его прошлым вечером, ничего не осталось. Сам того не желая, Бессараб уставился на ее ноги. Длинные, словно точеные. Ему даже стало казаться, что за все эти годы он не встречал женщину с более красивыми ногами.

Она стояла около плиты и что-то помешивала в кастрюльке. Другой рукой прижимала к себе ребенка, положившего вихрастую голову на материнское плечо и обнимающего мать за шею пухлыми ладошками. Мальчишка – чуть больше года. С темными волосами, завивающимися кольцами, и большими черными глазами, в которых стояли слезы. Малыш, увидев незнакомого человека, неожиданно показавшегося из темноты, зашелся ревом. Лиля резко повернулась и уничижительным взглядом смерила Ивана.

– Ты его напугал, теперь он точно не уснет! – негодующе прошипела она и, отвернувшись, принялась успокаивать ребенка.

– Я услышал плач, думал, показалось, решил посмотреть, – стал почему-то оправдываться Иван.

– Ты все увидел, теперь уходи,– разозлилась Лиля и снова принялась мешать кашу, одновременно приговаривая что-то на ухо сыну. Малыш хныкал, словно раздумывал, что предпринять дальше. То ли успокоиться и с любопытством рассмотреть незнакомого дядю, то ли снова закатиться плачем.

– Давай я помешаю кашу, а ты его успокой. А то сейчас весь дом перебудит, – пробурчал Бессараб.

Лиля пожала плечами и аккуратно положила ложку на блюдце.

– Как хочешь, – хмыкнула она равнодушно и отошла, нежно поглаживая сына по спине.

Иван взял ложку, как эстафетную палочку, и принялся энергично мешать ложкой. «Увидел бы кто меня за этим занятием», – мысленно усмехнулся он.– Особенно пацаны из роты спецназа. Боевой командир варит манную кашу. Обхохочешься!»

Краем глаза он наблюдал за женщиной, которую, как оказалось, никогда не переставал любить. Лиля ходила по кухне и приговаривала на ухо сынишке то ли стишок, то ли скороговорку. Ребенок успокоился. Каша сварилась. Лиля поставила ее остужаться.

Потом она кормила сына, а Иван, молча, сидел рядом и смотрел заворожено.

«Только бы не прогнала!» – И от этой мысли не смел даже пошевелиться. Почему-то подумалось, что такой сценой могло начинаться каждое утро в его жизни. Если б он тогда позволил ей все объяснить, а не прогнал от себя, как шелудивую собаку. Но ничего не повернуть вспять. Но стоит попытаться снова завоевать ту, что любила его без памяти. Ведь любила же! Еще как! Пока проклятый Цагерт не заставил ее лжесвидетельствовать.

«Эх, Лилька-Лилька, почему ты пошла на поводу у этого типа?» – в который раз мысленно сокрушался Иван, интуитивно понимая, что время для таких вопросов еще не настало. Сейчас главное – не дать ей снова уйти из его жизни. А все остальное поправимо.

Молчание затянулось.

Малыш ел с аппетитом, заглатывая ложку за ложкой белой вязкой массы.

– Как его зовут? – вдруг поинтересовался Иван, словно набравшись храбрости.

– Миша, – коротко бросила Лиля, не глядя на него, тем самым давая понять, что не расположена к светской беседе.

– Поздновато вы с Иштваном решились, - ляпнул он, не подумав.

– До этого не могли, Света сильно болела, – просто оповестила Лиля. Как-будто ни на что не намекая, а только сообщая факты.

– Мы должны поговорить…– не выдержал Бессараб.

– Нет, – перебила она спокойным голосом. Именно так говорят с провинившейся прислугой.– И послушай, пожалуйста, меня. Нет ни каких «мы», нет ничего, что тебе и мне требуется обсудить, кроме воровства у тебя на работе. И мне наплевать, что ты, наконец, что-то узнал.

– Я … – попытался возразить Иван.

Но она цыкнула на него, не дав договорить:

– Оставь меня, пожалуйста, в покое. Сейчас это единственное, что мне нужно.

– Я хочу помочь тебе.

– От тебя я помощи не приму, – холодно заявила Лиля, даже не поднимая глаз, словно вся жизнь сосредоточилась на этой дурацкой каше. Тарелка опустела. Лиля поднялась вместе с ребенком и, залив водой грязную посуду, направилась к двери. Иван стоял, облокотившись о косяк, и, когда она поравнялась с ним, загородил дорогу, попытался притянуть к себе.

Лиля отпрянула, как от прокаженного:

 – Не смей прикасаться ко мне.

Иван послушно отошел в сторону.

– Извини.

– Откуда ты взялся на мою голову! – в сердцах бросила она и гордо удалилась.

Дом спал. Пришлось снова вернуться в зал и растянуться на диване. О том, чтобы поспать, уже и не мечталось. Он услышал наверху ее шаги. Сначала она прошла вглубь комнаты, видимо, положила ребенка, а потом заметалась, как птица в клетке. Затем шаги стихи, а с улицы потянуло табачным дымом, немного терпким и душистым, каким обычно пахнет от крепких дорогих сигарет.

Глава 10

Сразу после обеда зазвонил телефон. Незапланированный выход на связь.

– Я виделся с людьми, – начал Олег без предисловий, – завтра начнут поиски. Условия такие: как только все найдется, ты можешь возвращаться. Лично к тебе претензий никто не имеет.

– Спасибо, Олег. Но я смогу вернуться только через две недели, – уточнила Лиля, а про себя подумала, почему она не выключила этот дурацкий сотовый.

– В чем дело?– устало поинтересовался Олег. Лиля второй день выводила его из себя, рушила все его планы и немало в этом преуспела.

– У меня тут макля наметилась, – отшутилась она.

«Макля» – любимое слово Иштвана.

 -Лилечка,– говорил он ей часто, – я задержусь, у меня тут макля.

– А она хорошенькая?– весело интересовалась Лиля.

– Конечно, – смеялся он.

Перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы, и она замолчала.

– Где у тебя макля, Лиля? На Черном море? - насторожился Дунаев.

– Да, мы остановились в частной гостинице,– принялась врать Лиля. – И, представляешь, встретила тут знакомых. С хозяйкой мы учились вместе в школе. В параллельных классах. Она была даже влюблена в Иштвана. Мы с ней посидели, поревели. А потом оказалось…

– Лиль, мне это неинтересно, – перебил Олег. - Я завтра позвоню, сообщу результаты. Когда хочешь, тогда и возвращайся. Тебе полезно сейчас отдохнуть. И, будь добра, не лезь ни в какие макли! Кому-то это стоило жизни!

– Я знаю, Олег! – в сердцах воскликнула Лиля и разревелась. – Олежек, миленький, как мне плохо без него! Я даже на кладбище съездить не могу!

– Ну-ну, Лиль, все обойдется. Обиды держать на тебя не будут, найдут свою макулатуру и флешки, и можешь смело ехать на кладбище или куда тебе еще угодно, даже в Швецию. Никто тебя не тронет! – принялся успокаивать ее Олег. – Я договорился, слышишь?

А через час приехал Иван. Лиля увидела, как около дома припарковался «галендваген», большой и неуклюжий, как его хозяин. Такие машины не нравились Лильке: словно для перевозки покойников. Черные, блестящие, с прямыми углами. Она увидела в окно, как двое охранников, подъехавших следом на «девятке», стали заносить во двор коробки. Одна, две, четыре… Лиля насчитала шестнадцать коробок. «Зачем я только предложила провести эту проверку? Так я домой до следующей весны не уеду», – засомневалась она, хотя с вечера казалось, что поступает правильно.

Иван стоял, облокотившись на свою драгоценную машину, и наблюдал за выгрузкой. Вдруг он поднял голову и увидел в окне Лилю. Он улыбнулся и, приложив пальцы к виску, насмешливо отдал честь, как старшему по званию. Лиля равнодушно посмотрела, словно мимо него, и опустила занавеску.

«Как в детском саду, – раздраженно подумала она. – Ну, ничего, скоро мы уедем, и все закончится».

 И пошла переодеваться. Негоже появляться перед работодателем в старой майке и затасканных шортах. Не комильфо!

Она вошла в кабинет, одетая в длинное льняное платье с квадратной горловиной, оставившей открытыми лишь ключицы. У Ивана перехватило дух. Ему захотелось подойти и поцеловать этот маленький кусочек кожи, прикоснуться губами к нежной шее. Пусть и прошло пятнадцать лет, но что-то там тлело в глубине души, раз стоило им встретиться, и огонь на старых углях полыхнул с новой силой.

Лиля села за стол, предоставив Ивану сесть с краю.

– Вы можете обрисовать всю картину в целом, Иван Григорьевич? – официально начала она.

– Что ты хочешь узнать в первую очередь?– растерявшись, словно она прочла его крамольные мысли, осведомился Иван.

– Мне нужны договоры, схема работы, внутренний план счетов. Я просила об этом Стаса.

– Давай я расскажу тебе по схеме, Лиля. И давай без официоза? Мы вроде давно знакомы, – невесело усмехнулся Бессараб.

«Лучше б я тебя век не знала», – пронеслось у нее в голове, а вслух пришлось объяснить культурно:

– Вы работодатель и так принято. Так легче, Иван Григорьевич.

Он рисовал ей схему работы холдинга: чертил кружочки, проводил стрелочки. Она попросила написать, какие существуют договоры между участниками. Схема оказалась громоздкой и имела несколько ошибок.

– Кто это для вас разрабатывал? – поинтересовалась Лиля корректно.

– Я сам – гордо провозгласил Иван, надувая щеки.

Лиля на минуту задумалась, словно решаясь, потом взяла карандаш и решительно пододвинула лист к себе.

– Ну, во-первых, вот здесь вы попадаете под двойное налогообложение, – она обвела карандашом место пересечения нескольких стрелок.

– А тут, – тонкий грифель прочертил овал, охватывая несколько окружностей, – у вас договор переуступки права требования. А налог на добавленную стоимость заплатили?

– Ну, мы же еще не получили оплаты! – надул щеки Иван.

– По этому договору налоговые обязательства наступают в момент подписания. Вы разве не знали об этом?

– Нет, – насупился Бессараб. И про себя уже решил, какой разгон он устроит Доре. Завтра. Нет, сегодня!

– Только никого не ругайте, ладно?– попросила проницательная Лиля, словно прочитав его мысли.

– Хорошо, – удивился он.– Не буду, пока все не проверишь.

Лиля проверяла документы уже неделю. Звонил Олег, настойчиво просил вернуться обратно. Все же нашлось, чего торчать у чужих людей?

– Никто на тебя не в обиде. Человек понимает, что ты не при делах,– снова заладил Дунаев. - И будет лучше, если ты позвонишь ему, он пару раз спрашивал о тебе, – увещевал Олег.