Школа Драконьих жен, или Мама, вас здесь не стояло!

Пролог

- Аполлинария, немедленно открывай глаза! Хватит притворяться! - потребовал незнакомый женский голос и меня с силой тряхнули за плечо.

Почему Аполлинария, если я Полина? Аполлинария – это моя свекровь. Ужас, она что, тоже здесь? Ой, не может быть! Я что, жива? Нет, невозможно упасть с такой высоты и выжить. И, между прочим, это она, моя свекровушка Аполлинария Прокофьевна меня с пятнадцатого этажа в окно вытолкнула! Тогда что она здесь делает, если это «тот» свет, а она осталась на «этом»?

Что-то я совсем запуталась…

- Последний раз предупреждаю, мне надоели твои выкрутасы, Аполлинария! — снова завелась женщина, называющая меня чужим именем.

- Да перестаньте вы её дергать! Девушке и так плохо, ещё вы добавляете, – перебил женщину другой голос. Мужской и такой… очень мужской. Низкий, бархатисто-гортанный и слегка рычащий. Надо же, как много прилагательных к одному мужскому голосу прилагается. И кажется, я его уже слышала раньше... Только не помню где и когда.

- Да ничего не плохо ей, господин дракон! Аполлинария — известная притворщица и вечно болезную из себя строит. А как узнала, что артефакт на неё указал и завтра ей на смотрины идти, так сразу начала потерю сознания симулировать, — с досадой отозвалась женщина. И снова цапнула меня за плечо, очевидно, собираясь любой ценой привести моё тело в рабочее состояние.

- Так! Оставить девушку в покое! – скомандовал мужчина очень властно, и тут я узнала этот голос...

Глава 1

Мир Земля, некоторое время назад

Этот воскресный день я собиралась провести в своё удовольствие. Поваляться подольше в постели. Сварить и неспешно выпить кофе, сидя на подоконнике и глядя на густо-голубое июльское небо. Потом сходить в парк и слопать мороженое в итальянской кафешке на соседней улице. Вечером посмотреть любимый сериальчик и лечь спать в десять вечера. Лепота!

Муж мой ещё вчера отбыл в трёхдневную деловую поездку, так что с завтраками-обедами-ужинами для него суетиться не надо. А я и салатиком обойдусь, тем более скинуть килограммов пять мне бы не помешало.

Предвкушая приятный день я сладко потянулась, и в этот момент зазвонил телефон.

- Полина, нужно вымыть окно в моей спальне. И не тяни – жду тебя через десять минут! – скомандовала телефонная трубка голосом свекрови. И ни доброго утра тебе, ни как дела…

- Аполлинария Прокофьевна, давайте я вам робота-мойщика окон куплю? – предложила я безнадёжно.

Свекровь моя — женщина старой закваски, то есть, закалки. И новомодные, как она выражается, приблуды на дух не переносит. Никаких роботов-пылесосов, мойщиков окон, посудомоек или миксеров! Всё только ручками и никаких домработниц, естественно, настоящая женщина все делает сама! Хорошо хоть на стиральную машину косо не смотрит, иначе вообще бы крантец был.

И ведь не поспоришь с ней: у Аполлинарии Прокофьевны все по струночке ходят, включая единственного сына, моего мужа Костика. Соседи в её присутствии дышать громко боятся, управляющая компания на её вызовы всем коллективом прибегает. Даже цветы на подоконниках в её квартире растут строго по линеечке, а рыбки в аквариуме плавают строем и с равнением направо, на свекровь.

Ну и я давно поняла, что спорить с «любимой мамой» всё равно, что против ветра писать или самолично голову на плаху класть. Да и Костик всё время просит не огорчать маму – у неё сердце больное и давление скачет.

Я и не огорчала: и окна мамуле мыла, и на дачу её возила по первому требованию, и в любимый салон красоты записывала, потому что сама она не в состоянии...

- Не надо мне твоих роботов. Лучше бы внука родила! – отрезала свекровь, заставив меня задохнуться от обиды. Да, детей у нас с Костиком пока нет, не получается почему-то. Сначала три моих замерших беременности, потом десятки тысяч, потраченных на лечение и ничего… А мне уже сорок, и шанс стать мамой с каждым днём всё призрачнее.

Я длинно выдохнула и зажмурилась, давя рванувшую к горлу боль. Скомандовала себе: «Стоп, никаких слёз! Сегодня день моего счастья!»

И где-то совсем рядом вдруг услышала тонкий голосок, прошелестевший: «День твоего счастья? А что, это идея!»

Я потрясла головой, отгоняя странные слуховые галлюцинации, и сладко пропела в трубку: – Конечно, Аполлинария Прокофьевна, сейчас буду.

Переоделась в старенькие шорты с футболкой и вышла на лестничную площадку. Закрыла дверь на ключ и вдруг что-то кольнуло под сердцем. Какое-то непостижимое озарение, что сюда я больше не вернусь.

Снова потрясла головой, обругав себя за больную фантазию и напевая энергичный «Марш энтузиастов» побежала вниз по лестнице – из отведённых свекровью десяти минут оставалось всего две. К счастью, жили мы в соседних домах, и если поспешить, то я вполне успевала порадовать свекровушку своей пунктуальностью.

Глава 2

- Приступай, — скомандовала Аполлинария Прокофьевна, подводя меня к окну, где всё было готово для помывочной экзекуции: стоял тазик с мыльной водой, лежали аккуратно сложенные тряпки и газеты, чтобы стёкла до хрустального блеска натереть. Современные бытовые средства в этом доме игнорировались точно так же, как остальные достижения бытовой цивилизации.

- У тебя полчаса. А я пока к Софочке схожу, кофейку откушаю, — буркнула свекровь, когда я, покряхтывая, полезла на широкий подоконник. Повернулась ко мне спиной, и павой выплыла из спальни.

Я же в тысячный, наверное, раз, мысленно стукнув себя по голове за то, что терплю такое отношение, взялась за тряпку. Пока окунала её в мыльную воду, опять же в тысячный раз спрашивала себя, почему терплю выкрутасы свекрухи?

Хотя чего тут спрашивать, из-за Костика, конечно. Он маму любит до безумия, пылинки с неё сдувает, трясётся над ней, как квочка над единственным цыплёнком. Ну а я люблю мужа, поэтому его маман для меня священная корова: ходит где хочет, жрёт что пожелает, и гадит куда угодно, хоть мне на голову.

Нет, первые годы нашего брака я пыталась с этим бороться. Конечно, я же не домостроевская жена, а свободная цивилизованная женщина!
Но увы, каждая моя битва за независимость и уважение заканчивалась свекровкиным гипертоническим кризом или сердечным приступом. Ещё дрожащими губами зелёного от беспокойства Костика и жуткими угрызениями моей совести: ну правда, неужели я не могу быть индифферентной к деспотичным замашкам матери любимого мужчины?! Мне же не трудно закрыть на это глаза. Ведь не трудно?

Тем более и Костик после каждой ссоры требовал от меня быть помягче с его мамой. Она жизнь ему посвятила: ради сына замуж после смерти его отца не вышла, других детей не родила. Всю себя положила на алтарь любви к Косте.

И, надо сказать, усилия её не прошли даром: муж мой хорош во всех отношениях. Образован отлично, три иностранных языка знает. Высок, красив, умён, добр… Бизнес моих родителей ловко подхватил и уверенно повёл вперёд после их неожиданной гибели в аварии. А уж как меня любит – всем на зависть!

Довольно улыбаясь, я отжала тряпку, провела по стеклу и застыла, уставившись в окно дома напротив.

В этих кварталах новостроек дома стоят, чуть не уткнувшись фасадами друг в друга, да… И всё, что происходит в окнах напротив, видно как на ладони. Особенно если смотреть с высоты пятнадцатого этажа, как я сейчас…

А в распахнутом окне, на которое уставился мой застывший взгляд, был Костик. Мой муж, уехавший на три дня в Саранск… Или Саратов, не помню…

Стоял в свободных домашних джинсах, которые я сама ему в чемодан сложила, и с голым торсом. Мускулистым таким, красивым… На руках Костик держал двухлетнюю девочку, а рядом, прижимаясь к его боку, стояла молодая, красивая женщина. Вид у всех троих был как… как у счастливой семьи: папа, мама и любимая дочка.

Глава 3

Самое интересное — и женщину, и девочку я прекрасно знала. Лиза, внучка подруги моей свекрови. И Катя, Лизина дочка, чей папа был неизвестен.

Но сейчас, глядя на то, как счастливая Катюшка обнимает за шею моего мужа, я поняла, что, оказывается, очень хорошо знаю её папу…

- Ну вот, теперь ты все знаешь… — прозвучал за спиной довольный голос.

Аполлинария Прокофьевна стояла в дверях и смотрела на меня с торжеством.

- Давно они? – я кивнула на окно, где уже не было ни Кости, ни Кати с Лизой.

- Четыре года. Внучка моя в садик в этом году пошла, — усмехнулась Аполлинария и нахмурилась. – Четыре года Костенька с тобой никак не разведётся. Всё твердит, что не может бросить одну-одинёшеньку бедняжечку, не имеющую ни гроша за душой. И мне запрещает с тобой об этом поговорить, дурачок.

- Четыре года?

- Да уж, вот столько терпит… Хотя мы с Лизонькой ему все уши уже прожужжали, что давно пора уйти от тебя, пустоцвет ты наш привядший. Ведь ни ребёнка от тебя, ни ласки нормальной женской, ни помощи в бизнесе ему не досталось, — припечатала свекровь.

— Помощи в бизнесе... Ласки… Значит, вы специально меня позвали… окно вам помыть, да? Знали, что Костик не в командировке, а… здесь находится. Надеялись, что я сама увижу их, а вы как бы ни при чём?

- Почему это я "надеялась"? Глупышка, я никогда важных дел не доверяю случаю, — нехорошо усмехнулась Аполлинария. – Мы с Лизонькой все продумали, все спланировали. Я тебя вызвала стёкла мыть, она в нужный момент Костю к окну подвела… Раз сын запретил мне с тобой говорить, сделала так, что ты сама все увидела. Надеюсь, теперь оставишь моего мальчика в покое, и дашь, наконец, ему развод?

- Дам развод? – я даже растерялась слегка от такой претензии. – Да он и не просил у меня… развода.

- Ну тогда считаем, что ты сама решила развестись, — довольно произнесла Аполлинария и кивнула на окно. – Давай, домывай и можешь быть свободна.

Мои дорогие, приветствую вас в своей новой книге. Она будет про... любовь, конечно🧡.
В следующей главе послушаем, что Полина ответила свекобре и как очутилась в другом мире.

История пишется в рамках моба "Моя свекровь - монстр"

https://litnet.com/shrt/PMfx

Глава 4

В голове стало пусто-пусто и как-то гулко. Ну да, пустоты там много, потому что у такой дурынды, как я, внутричерепное пространство заполнено не мозгом, а розовой ватой и доверчивостью. После слов свекрови, они из головы исчезли, и теперь там столько свободного места, аж гул стоит.

— Значит, вы с Лизонькой все спланировали, Аполлинария Прокофьева? Втихую договорились о совместных действиях против меня... – уточнила я.

Не в силах смотреть на торжествующую свекровь перевела взгляд в окно. Прикоснулась к стеклу кончиками пальцев, и вдруг в лицо мне наотмашь ударил влажный жар. Перед глазами поплыло, многоэтажка напротив качнулась и исчезла...

Вместо неё передо мной был сумеречный зал с высокими каменными сводами. По светлым стенам ползли тени от факелов, на полу лежали шкуры каких-то странных животных.

У высокого стрельчатого окна, за которым сгущалась ночь, стояли двое мужчин. Один рыжеволосый, жилистый, с хищным лицом зло прошипел:

— Это заговор!

— Да, друг мой, заговор, — ответил второй, широкоплечий и высокий. Он стоял ко мне спиной, и я видела только тёмный плащ и длинные светлые волосы, собранные на затылке серебряной заколкой, странно изящной для такого дылды. — Заговор… И пожалуй, я сам займусь его расследованием…

Картинка пошла рябью, и я резко отдёрнула руку от стекла — оно стало обжигающе ледяным. Факельный свет померк, и я снова очутилась на широком подоконнике с тряпкой в руке. Рядом стоял тазик с мыльной водой и свекровь, скептически поджавшая губы. С улицы привычно доносились радостные крики детей и сигналил чей-то автомобиль на парковке.

Я медленно провела ладонью по лицу, отгоняя морок. В ушах звенело, а на языке стоял привкус железа, будто лизнула батарейку.

«Ну всё, Поля, на фоне стресса крыша едет не спеша, тихо шифером шурша, — пронеслось в голове. – А может, тепловой удар у меня случился, или ранний климакс бабахнул по голове...»

Стоявшая рядом с окном свекровь недовольно приподняла бровь:

— Ну чего застыла, Полина? Окно домывай, и свободна. А завтра с утра подавай на развод, поняла? И не вздумай на имущество или бизнес претендовать: сама знаешь, все, что у вас есть, заработано Костенькой. Конечно, ты получишь компенсацию за компанию своих родителей – всё-таки с неё наше дело началось, а мы с сыном люди порядочные, добро помним. Думаю, этих денег тебе вполне хватит на всю оставшуюся жизнь, если транжирить не будешь.

Аполлинария Прокофьевна повернулась и, повторив: «За окно берись», пошла к двери. Глядя на её обтянутую парчовым халатом спину, я задумчиво повторила:

— Ваш бизнес? Всё Костенькой заработано, говорите? А мне компенсацию за компанию моих родителей?

Наклонилась, окунула в тазик тряпку, и с размаху пульнула её в спину свекрови.

- Лизонька пусть вам окна моет, мама! – рявкнула, с удовольствием глядя, как мокрая ткань совершает посадку точнёхонько на крашеную макушку свекрови.

Снова наклонилась, подхватила тазик и швырнула его вслед за тряпкой. Разбрызгивая мыльную воду, металлическая ёмкость пролетела через всю комнату. Врезалась в стену рядом с головой свекрови и с грохотом обвалилась на пол, заливая дорогущий шелковый ковёр, который Аполлинария самолично притащила из Китая.

Глядя на перекошенное недоумением и бешенством лицо, выглдывающее из под тряпки, я заорала:

- Хрен вам с редькой, а не имущество, мама! Всё наше с Костиком имущество, включая компанию моих родителей, квартиру, дачу и даже парковочное место в подземном гараже записаны на меня! И по брачному контракту между мной и вашим сыном он не получит ничего. Ни-че-го!

Свекровь медленно стянула с макушки мокрую тряпку. Оглядела мокрый пол, валяющийся у стены тазик и перевела взгляд на меня. Прищурившись, переспросила:

- Ничего?!

- Ничего! Мы с ним заключили брачный контракт сразу после свадьбы, Аполлинария Прокофьевна, странно, что вы этого не знаете! Так что после развода вы, Костенька и его Лизонька останетесь с голыми задницами. А я… — замолчала, придумывая, как прекрасно и счастливо я буду жить после развода с мерзавцем. - А я…

- А ты… – прозвучало вкрадчиво, и свекровь, непостижимым образом за какую-то секунду добравшаяся до окна, наотмашь ударила меня по коленкам табуреткой. – А ты сдохнешь!

От боли у меня потемнело в глазах и в следующее мгновение ноги разъехались на мыльном подоконнике. Я зашаталась, поскуливая от боли. Замахала руками, пытаясь удержать равновесие ухватилась за раму. Получила мощный толчок в бедро, и меня вынесло в распахнутое окно... Ну как так, я еще не готова умирать! А как же счастье, которое сегодня у меня должно быть?!

Зажмурившись и раскинув руки словно крылья, я летела и летела вниз, а земля почему-то не приближалась.

- Бумц! – наконец я шмякнулась на что-то, спружинившее подо мной, и отстранённо удивилась, почему мне не больно.

- Хех! – прозвучал громкий выдох и, кажется, несколько неприличных слов. Затем низкий мужской голос с укоризной произнёс:

- Ну что же вы, леди, не смотрите, куда летите?!

Глава 5

Я шмякнулась на что-то упругое и отстранённо удивилась, почему мне не больно.

- Хех! — прозвучал резкий выдох и мужской голос с укоризной произнёс: — Ну что же вы, леди, не смотрите, куда летите?!

Что за леди, если тут только я? Тело вдруг стало лёгким, невесомым, и меня, как одеялом, с головой накрыла уютная густая темнота...

Меня покачивало, где-то рядом слышался шёпот, но я не могла разобрать ни слова. Ещё мне казалось, кто-то трогает моё лицо, волосы и тело в разных местах. Плечи, шею, живот, ноги – все потрогали.

Я уже хотела возмутиться и сказать, что прикасаться к себе никому не позволяла. Но, во-первых, рот меня не слушался и открываться не желал. А во-вторых, прикосновения были очень… приятными. Нежными и лёгкими, словно бабочка крылышком трогала, или фея золотым утюжком гладила.

В общем, возражений с моей стороны не последовало, а вскоре поглаживания сами по себе прекратились. Вместо них моё плечо довольно жёстко сжали, потрясли, и писклявый женский голос возмущённо воскликнул:

- Аполлинария, открывай глаза. Немедленно! Хватит притворяться…

Пока я размышляла, почему вдруг «Аполлинария», если я Полина, в дискуссию с женщиной вступил мужчина.

- Да перестаньте вы её трясти! Девушке и так плохо, ещё вы ей добавляете, — произнёс он сурово.

Я, даже будучи в помрачённом сознании, искренне восхитилась его голосом: ах, какой тембр, тон и благозвучность! Жаль, откровенная властность, придающая ему неповторимую окраску, не вызвала у меня приятных чувств. Был у меня в ранней молодости негативный опыт отношений с таким подвидом мужиков. С тех пор я, как от чумы бегала от подобных властных засран… то есть, особей мужского пола.

«Хорошо, что Костик у меня не такой…» — родилась было привычная мысль, и тут же растаяла. На её место пришли совсем другие мысли, и все непечатные!

Между тем женщина, называвшая меня Аполлинарией, продолжила ругаться и требовать прекратить притворство. А я вообще не притворялась! Я честно попыталась открыть глаза и посмотреть, что происходит, но не смогла. Было ощущение, что кто-то заклеил мне веки, и они никак не желали подниматься.

Поэтому я просто лежала: слушала развернувшуюся дискуссию и пыталась понять, что происходит. О каком артефакте идёт речь и при чём здесь я, если я свалилась с пятнадцатого этажа и разбилась? И на какие смотрины должна пойти Аполлинария, которая, вроде как, я?

По ходу размышлений я совсем запуталась, потому что в голове у меня всё время гудело и шуршало, словно в трансформаторной будке, набитой тараканами, и ясно мыслить никак не получалось. Но когда мужчина вдруг скомандовал: «Оставить девушку в покое!» – я вспомнила, откуда мне знаком этот голос!

Глаза, только что не желавшие открываться, распахнулись, и я села, словно меня подбросила невидимая пружина.

— Вот, господин дракон, я же говорила — притворяется Аполлинария! На смотрины идти не хочет, поэтому болезную изображает, — злорадно вскричала женщина.

Я хотела посмотреть, кто там обвиняет нас с Аполлинарией в этаких непотребствах, но перед глазами у меня поплыло. И снова появилась картинка, которую я уже видела: сумеречный зал с высокими сводами и двое мужчин разговаривают у окна… Один из них высокий, широкоплечий. Он стоит ко мне спиной: видно только тёмный плащ и светлые волосы, собранные на затылке изящной серебряной заколкой… Ещё я слышу голос этого мужчины…

Тот самый голос, что сейчас разговаривал рядом со мной!

В ладонь что-то ощутимо кольнуло. Я опустила взгляд на свою руку и едва не заорала от ужаса – рука была не моя! Вообще, не моя! И перчатка на ней тоже не моя – я таких кружевных, с обрезанными пальцами сроду не носила.

И эта рука крепко сжимала в пальцах знакомую серебряную заколку…

Дорогие читатели, приглашаю в новинку моба про свекровей от Дарьи Адаревич

ДЕВА, МУЖ И СВЕКРОВЬ-ДРАКОНИХА
https://litnet.com/shrt/PnoS

Глава 6

Я потрясла головой, уверенная, что у меня глюки. Но нет, рука не изменилась, и заколка из неё не исчезла. Мало того, пальцы сами собой сжались, пряча украшение в ладони. Вообще ничего не понимаю!

Наклонив голову, я начала рассматривать остальное тело, к которому была прикреплена не моя рука.

Беглый осмотр показал, что было оно довольно худым, весьма плоским в районе декольте, и облачено в длинное платье мышиного цвета. Фасон наряда был родом из девятнадцатого, примерно, века и напоминал униформу. Из-под перемазанного травой подола торчали тощие ноги в рыжих кожаных сапожках со сбитыми носами. Ноги эти, судя по всему, теперь тоже были моими. На руках, как я уже говорила, красовались кружевные митенки, все в травинках и земле. На плечо мне свешивалась прядь волос огненно-рыжего цвета — очевидно, теперь я гнедой масти.

Так, если это не глюк, то я очутилась в чужом теле. Видимо, в теле той самой Аполлинарии, что не хотела идти на смотрины…

- Леди, вы можете встать? – отвлек меня от размышлений вопрос. Я вскинула голову и принялась рассматривать склонившегося надо мной мужчину и беспокойного вида женщину с ним рядом.

Женщина выглядела лет на сорок-сорок пять. Была низенькой и весьма полненькой. Имела внушительного размера бюст и пышную талию, подчёркнутые светло-голубым платьем того же фасона, что было на моём тельце. Щёки у женщины были румяные и такие объёмные, что буквально подпирали нижние веки, превращая глаза дамы в щёлочки. Белёсого оттенка волосы она тщательно зачесала назад и собрала в тугой кукиш на макушке.

Ещё она всё время беспокойно хрустела пальцами и смотрела на меня с откровенной злобой, если не сказать, с ненавистью. Интересно, что могла эта Аполлинария сделать такого, чтобы её так яростно недолюбливать?

Решив отложить этот вопрос на потом, я перевела взгляд на мужчину и не прогадала. Мужчина был – ах, ох, и вжух! Не особо люблю блондинов — слишком они блёклые и женственные, на мой взгляд. Но только не этот!

Так, если это не глюк, то я очутилась в чужом теле. Видимо, в теле той самой Аполлинарии, что не хотела идти на смотрины…

- Леди, вы можете встать? – отвлек меня от размышлений вопрос. Я вскинула голову и принялась рассматривать склонившегося надо мной мужчину и беспокойного вида женщину с ним рядом.

Женщина выглядела лет на сорок-сорок пять. Была низенькой и весьма полненькой. Имела внушительного размера бюст и пышную талию, подчёркнутые светло-голубым платьем того же фасона, что было на моём тельце. Щёки у женщины были румяные и такие объёмные, что буквально подпирали нижние веки, превращая глазки дамы в щёлочки. Белёсого оттенка волосы она тщательно зализала и собрала в тугой кукиш на затылке.

Ещё она всё время беспокойно хрустела пальцами и смотрела на меня с откровенной злобой, если не сказать, с ненавистью. Интересно, что могла эта Аполлинария такого сделать, чтобы её так яростно недолюбливать?

Решив отложить этот вопрос на потом, я перевела взгляд на мужчину и не прогадала. Мужчина был – ах, ох, и вжух! Не особо люблю блондинов — слишком они блёклые и женственные, на мой взгляд. Но только не этот!

Волосы у мужчины были светлые, да, но совсем его не портили. Наоборот, подчёркивали волевое, словно у викинга из учебников истории, лицо. У него был породистый прямой нос, высокий лоб, сейчас нахмуренный, и острые скулы. Ещё у мужчины имелся довольно недовольно сжатый рот и светло-голубые глаза, настороженно меня рассматривающие.

Что, и этому товарищу Аполлинария что-то не то сделала?!

– Так, вы сможете встать, как вас там… Аполлинария? – произнёс мужчина, когда я вдоволь на него нагляделась. - Или вы сильно ушиблись от нашего столкновения и нужно отнести вас в лазарет?

- Нужно отнести! – обрадовалась я.

- Притворяется она, господин дракон! Не надо ей никакого лазарета. Сейчас поднимется и своими ногами до общей спальни дойдёт! – одновременно со мной взвизгнула толстушка.

Ой, какая неприятная женщина!

- А-а-а, мне плохо! Умираю! – простонала я. Закрыла глаза, упала на спину, и ручки на груди накрест сложила.

Нет уж, ни в какую общую спальню я не пойду! Пусть меня несут в больницу и кладут в отдельную палату: мне нужно время и уединение, чтобы прийти в себя и хорошенько подумать о произошедшем.

- Не умирать! – скомандовал мужчина, и меня подхватили крепкие руки. Подняли, прижали к затянутой в подобие кожаных доспехов груди, и молчком, но довольно шустро, куда-то понесли. Толстушка припустила следом, продолжая писклявым голосом обвинять меня в притворстве.

Ну а я, пока ехала на ручках, потихоньку зыркала по сторонам, пытаясь понять, куда меня занесло и чем мне это грозит.

Дорогие читатели, новиночка нашего моба от Дары Хаард

“Хозяйка поместья Фашир, или Свекровь в нагрузку”

https://litnet.com/shrt/P62W

Я была хорошей свекровью, никогда не лезла в жизнь сына, хоть он у меня единственный, любимый, самолично выращенный. Так за что же в другом мире мне такое наказание? Злющая свекровь и мягкотелый муженек! Ни за что тут не останусь! Ведь у меня теперь есть дочь, о которой я давно мечтала, золото на первое время, а впереди ждет собственное поместье. Устрою свое уютное гнездышко, буду наслаждаться второй молодостью, дрессировать свою силу и радоваться жизни. Как? Свекровь едет со мной?!

Глава 7

Я крепко вцепилась в шею мужчины – «господина дракона», как обозвала его толстушка – и украдкой осматривала местность, в которую меня занесло.

Территория, по которой мы двигались, была ухожена просто до блеска. Идеально чистые дорожки выложены розоватым камнем. По краям аккуратные кусты, подстриженные так ровно, будто их каждый день измеряли линейкой и подстригали маникюрными ножницами. Незнакомого вида деревья с пышными кронами отбрасывали на дорожки густую тень. Под ними пестрели клумбы с цветами, почему-то все в единой бело-розовой гамме.

По пути нам несколько раз попадались девушки, одетые в одинаковые платья такого же мышиного цвета, что было на мне. В основном они шли по двое — трое, один раз нам навстречу вывернула компания из пяти весело смеющихся красавиц. Повстречавшись с нашей процессией, девы принялись рассматривать нас с огромным любопытством. А когда мы разминулись, начали бурно обсуждать увиденное:

- Это же Аполлинария была на руках у господина дракона? – громко и возмущённо зашептала одна из девиц.

- Она самая! Интересно, что в очередной раз с ней произошло? – не менее сердито ответил другой девичий голос.

Упс, похоже, мою предшественницу здесь не особо любили…

— Господин дракон, это совершенно неприлично! – между тем не унималась толстушка, семеня рядом. – Вы не должны разгуливать по территории пансиона, и уж тем более носить на руках пансионерку! Что на это скажет мэтра Трюфлешнабель?

Что-что?! Мэтра Трюфель Шнобель?! Заче-е-етное имечко!

Мужчина ничего не ответил. Только чуть крепче сжал меня в объятиях, будто боялся, что я выскользну и сбегу. Интересно, почему он так упорно тащит меня в лазарет? Может, и правда поверил, что я умираю? Или… А вдруг ему просто приятно меня держать на руках? Ладно, буду верить, и что приятно, и что поверил… Так-то мне тоже неплохо в таких крепких объятиях. К тому же помогает козла Костика забыть. Да, однозначно помогает!

Тут я себя одёрнула — не время, не время растекаться от близости такого роскошного самца, - и снова принялась крутить головой по сторонам.

Солнце в этой местности пригревало по-летнему, но в воздухе уже витала лёгкая прохлада. Видимо, здесь ранняя осень или конец лета. В любом случае сезон явно не предполагает лежания в траве с последующим обмороком, и непонятно, чего эта Аполлинария ползала на газоне. Но раз уж я теперь вместо нее, и начала притворяться, то отступать поздно.

Мы свернули с дорожки, и за деревьями показались выстроившиеся в строгом порядке домики, тоже бело-розовые, в тон клумбам. Насколько я смогла разглядеть, архитектура у них была однотипной: длинные одноэтажные прямоугольники под плоскими крышами. Выглядело это, будто кто-то взял обычные сараи, выкрасил в конфетные тона и прилепил к ним декоративные завитушки, чтобы скрасить унылую геометрию.

Высокие окна, забранные ажурными решётками, напоминали то ли клетку для птиц, то ли витрину дорогого кондитерского магазина – смотря с каким настроением в них всматриваться.

Фасады домиков украшали лепные гирлянды и бантики, словно здания нарядили для вечного бала. Но пропорции выдавали суровую правду – явно, когда-то это были казармы. Только казармы, которым сейчас велели прихорошиться и улыбаться.

Кое-где к стенам домиков лепились колонны. Тонкие, как спички, будто их добавили в последний момент, чтобы никто не заподозрил, что перед ним просто барак с претензией. Даже двери, несмотря на резные завитушки и гламурный цвет, выглядели массивно и недружелюбно, словно предупреждали: «Входи, но не рассчитывай на уют».

От одного такого домика к другому тянулись те же розовые мощёные дорожки, обрамленные бело-розовыми клумбами и кустами, подстриженными с военной строгостью. Возле зданий было безлюдно и тихо. Только в одном окне мелькнул женский силуэт и тут же скрылся.

В целом, вся окружающая картина напоминала попытку скрестить монастырь, дворец для принцесс и конный манеж, а в результате получилось что-то странное и нелепое.

«Ну что же, – подумала я, цепляясь за мужское плечо, — возможно это место задумывалось как рай для юных барышень, но его явно проектировали люди, которые ненавидят и барышень, и рай».

Дорогие читатели, приглашаю вас в новинку от Паршуткиной Надежды

"СВАДЬБЕ БЫТЬ! СВЕКРОВЬ БОНУСОМ!" https://litnet.com/shrt/PJ9p

Когда ты простая ведьма, не так уж легко знакомиться с будущей свекровью – драконицей! Тем более если она все решила за тебя…

- О, я просто обязана помочь вам с организацией свадьбы! Только представь, Виктория, - ее пальцы с длинными ногтями скользнули по шелку, оставляя едва заметные царапины, - золотые драпировки, огненные лилии...

- Спасибо, но... - я осторожно прикрыла альбом, - мы хотели что-то попроще.

- Нет-нет, дорогая, - ее рука легла на мою, ногти впились в кожу ровно настолько, чтобы я почувствовала боль, но не вскрикнула, - Драконья свадьба - это традиция!

Какого лешего у меня на свадьбе будут делать "огненные лилии"?

Где вообще взять цветы, которые не сгорят от одного ее взгляда?

И самое главное:

Как я переживу следующие встречи с этой женщиной, если уже сейчас мне хочется зарыться в землю, как испуганному кроту?

Глава 7 продолжение

Вскоре мы миновали гламурные казармы. Прошли еще немного и свернули к стоявшему в стороне серому зданию, мрачному и неуютному, будто его специально построили подальше от всех этих розовых излишеств. Внутри было не лучше: тёмные стены, тусклые светильники, пол, скрипящий в такт шагов. Из одной двери выглянула женщина в странной одежде, не то балахоне ку-клус-клановца, не то монашьей рясе. Бросила на нас беглый взгляд и тут же скрылась за дверью.

— Может, я уже выздоровела? – пробормотала я, но "господин дракон" не услышал и уверенно зашагал дальше.

Пинком открыл дверь в конце коридора и зашел в комнату, полную странных запахов. Уложил меня на деревянное подобие медицинской кушетки и заботливо поправил подушечку под головой. Отошёл в сторонку и оглушительно гаркнул:

- Целитель, быстро сюда!

На его вопль откуда-то выскочил тощий мужчина со взъерошенными седыми волосами и подобием очков без дужек, висевших на кончике носа. При виде нас товарищ начал размахивать руками, словно пытался отогнать тучу мошкары, и быстро, будто боялся, что его перебьют, заговорил.

— А-а, Аполлинария! Ну-ка, ну-ка, давай посмотрим, что с тобой! – схватил мою руку, пощупал пульс, затем приложил ладонь ко лбу и тут же отдёрнул, будто обжёгся. – О-о, да у неё явный упадок сил! Истощение нервной системы и опасность для магического потенциала! Возможно, даже мигрень! Два дня постельного режима, никаких нагрузок и обязательно чай с мятным эликсиром три раза в день!

— Два дня постели?! – взвизгнула в ответ толстушка. – У неё завтра смотрины! Мэтра Трюфлешнабель даже из отпуска вернулась раньше времени, чтобы самой курировать это мероприятие! Если Аполлинария пропустит смотрины из-за ваших выдумок, целитель Громурус, вы получите письменное порицание!

— Достопочтенная Доротея Шпрехензильбер, я вам официально заявляю, что состояние пациентки не позволяет… — неожиданно напыжился суетливый лекарь.

— Я сейчас позову мэтру директора! Она разберётся, кто тут действительно болен, а кто просто наглеет! Самое большее Аполлинария проведёт здесь один день и ни минутой дольше! – взвизгнула толстушка с офигенным именем Доротея Шпрехен... чего-то там.

Мать честная, здесь что, съезд обладателей самый идиотских фамилий? Интересно, у Аполлинарии какая? Вдруг я теперь Аполлинария фон Трындель-Шмыгунц? А мужчину, который меня на ручках нёс, как зовут? Пафнутий Акакиевич Бздыщ – Чмырдыков?

Словно подслушав мои мысли, роскошный блондин перевёл на меня взгляд, в котором явственно читалось что-то такое… суровое, и неприязненно приподнял темную бровь. Нет, похоже, он не Бздыщ и не Пафнутий…

А мужчина, глядя мне в глаза, негромко, но так весомо, что даже толстушка Доротея притихла, произнёс:

— Два дня постельного режима. А если мэтре Трюфлешнабель что-то не понравится – она может поговорить со мной.

Взял за локоток озадаченно таращившуюся на него женщину, потянул её к двери:

- На выход, достопочтенная! – и сам пошёл с ней. У двери на секунду приостановился, глянул так, что у меня волосы на затылке приподнялись, и пообещал:

- Мы с вами ещё увидимся… Аполлинария, — и вышел за дверь.

Пока я озадаченно обдумывала, чем были эти слова – угрозой или обещанием, — к моей кушетке подскочил целитель.

Воткнул руки в бока и совершенно по-бабьи заголосил:

- Аполлинария, сколько можно…?! Я же просил тебя больше не появляться в лазарете!

Дорогие читатели, хочу рассказать вам об истории, где героиня не промах, герой решителен, свекровь — монстр, а истинность — не приговор, а шанс изменить прошлое, настоящее и даже будущее!

от Екатерины Тимошиной «(Не)истинная свекрови. Ой, дракону!»

https://litnet.com/shrt/Pdoc

Я оказалась его истинной... Но вместо любви вспыхнула ненависть. Ведь мой дом сгорел, и семья погибла от пламени дракона. И именно он виновен в этом.

Только вот после очередной попытки побега я согласилась остаться во дворце драконов до тех пор, пока Искра не погаснет сама и метка не исчезнет. Я убеждена, что даже истинность не сможет заставить меня забыть то, что он сделал.

А его матушка только и подливает масла в огонь, ведь она считает меня недостойной наследника трона драконов, а нашу истинность — фальшивкой. Ну не кипятитесь так, свекровушка, через три месяца меня в вашем доме не будет. Я — (не)истинная ни вам, ни вашему сыночку!

Глава 8

Целитель по-бабьи воткнул руки в бока и заголосил:

- Аполлинария, сколько можно…?! Я же просил не появляться в лазарете!

- Не помню такого, — на голубом глазу открестилась я от претензий и приняла сидячее положение. – Я голову ушибла при столкновении с господином драконом. Память мне отбило.

- Правда?! – незнамо чему обрадовался лекарь.

- Правда… Тут помню, тут не помню. Но тебя прекрасно помню, дружочек, - соврала суровым тоном. Очень уж мне подозрительным показался этот целитель! Ишь как радуется, что Аполлинария память потеряла.

- Помнишь меня… — тут же приуныл лекарь, утвердив меня в нехороших подозрениях.

- Отличнейшим образом, — кивнула я и встала на ноги. – Где моя палата? И чай с мятным ликёром?

- Эликсиром, — поправил меня лекарь ещё печальнее, и мне показалось, что в уголках его глаз мелькнула горестная влага. Интересно, что за девица такая эта Аполлинария, что от неё взрослые дядьки слезы льют? И почему я теперь вместо неё, куда сама она девалась?

Через несколько минут я была в одноместной, довольно комфортной палате, обставленной светлой деревянной мебелью. Первым делом засунула под подушку серебряную заколку, которую упорно прятала в ладони, и пошла осматривать комнату.

Кроме кровати, здесь имелся небольшой шкафчик для одежды, крошечное зеркало на стене и развёрнутое к высокому окну кресло. На полу лежал симпатичный коврик в тон покрывалу на кровати.
В зеркало я смотреться не стала, решив отложить это важное дело на потом:сначала надо прийти в себя от произошедшего со мной, а потом уже переживать следующее потрясение. Так что, прошмыгнув мимо зеркальца с зажмуренными глазами, отправилась дальше рассматривать обстановку.

За дверью в углу комнаты притаился санузел, оборудованный всем необходимым для гигиенических процедур. Правда, краны в каменной раковине были непривычной формы и вода из них бежала только холодная. А вместо душа или нормальной ванны стояла большая деревянная бадья с одним краном, из которого вода вообще не текла.

Зато унитаз был практически современной формы и сделан из материала насыщенного золотистого цвета. Я аж захихикала, увидев его — так вот какой ты, пресловутый золотой унитаз!
Кое-как умывшись холодной водой, я скинула сапоги и прилегла на кровать. Уставилась в потолок и принялась усердно думать.

Итак, я в чужом теле и в каком-то пансионе для девиц. Завтра у меня непонятные смотрины, потому что на меня указал некий артефакт. И эта вся информация на данный момент.

Хотя нет, ещё меня зовут Аполлинария, и меня не любит половина местного населения. А некоторые, как, например, целитель, даже откровенно опасаются. Ну и что же ты такое, Аполлинария-фиг знает-как твоя фамилия?!

Я ещё полежала-полежала, дожидаясь, когда на меня снизойдёт озарение или хотя бы, обед принесут, и не заметила, как заснула.

И приснилась мне квартира моей свекрови, незабвенной Аполлинарии Прокофьевны Сысоевой. Вижу я себя в её спальне, стоя́щую на подоконнике с горой тряпок и тазиком с мыльной водой.
Рядом сама свекровь, в руках она держит деревянную табуретку. Замахивается и бьёт меня по ногам… Я даже вскрикиваю во сне, так мне больно в этот момент становится.

Мой рот открывается в немом крике, в глазах слезы. Ноги скользят, я теряю равновесие и вываливаюсь в открытое окно… Голова, плечи, половина корпуса уже снаружи... Руками я отчаянно пытаюсь схватиться за раму, удержаться любой ценой... Всё бессмысленно – ещё мгновение и я полечу вниз с пятнадцатого этажа… Но в этот момент случается что-то странное: мощным порывом ветра меня заталкивает обратно на подоконник, к тазику с мыльной водой.

Я вижу, как вытягивается в ужасе лицо свекрови. Как я неспешно спускаюсь с подоконника и в глазах у меня лютый холод. Делаю шаг к застывшей с табуреткой в руках свекрови, выхватываю у неё орудие несостоявшегося убийства, что-то говорю. Женщина бледнеет еще больше, а я наотмашь бью ее по лицу…

Замахиваюсь и швыряю табуретку в зеркало над туалетным столиком, за которым свекровь наводит красоту. Несколько секунд с удовольствием слежу за осыпающимися на пол зеркальными крошками, затем выхожу из комнаты. Дверь за мной закрывается, а свекровь сползает на пол и сидит со стеклянными глазами, прижимая ухоженную пухлую руку к багровой щеке…

- Аполлинария… Аполлинария! – выдернул меня из сновидения нежный голосок. С трудом разлепив глаза, я ошалело уставилась на стоя́щую у кровати девушку со стопкой одежды в руках.

- Я Аполлинария, — согласилась, рассматривая хорошенькую, невысокую и румяную блондиночку.

В ответ она весело фыркнула и села на край кровати. Сгрузила на покрывало одежду и вздохнула:

- Мне сказали принести тебе чистое платье. Ты опять по газонам ползала, да? – она кивнула на мой покрытый зелёными пятнами подол. – Что тебя так привлекает в том углу сада, а?

- Понятия не имею, — призналась я. – Но вот знаешь, тянет меня по газону поползать, просто сил никаких нет. Особенно в том углу сада! Если не поползаю, то чувствую такую неприязнь к миру, что аж кушать не могу!

- Всё шутишь! – осуждающе нахмурила брови девушка. - Ну ничего, завтра пойдёшь на смотрины, выберет тебя какой-нибудь дракон для себя и забудешь, как шутить!

С этими словами девушка встала и молча вышла из комнаты. А я осталась хлопать глазами, пытаясь понять, как это меня «выберет для себя дракон»?!

Дорогие друзья! Встречайте задорную новинку нашего моба от Елены Державиной и Анастасии Гудковой

"Любимое зелье попаданки, или Свекровь считает меня ведьмой"

https://litnet.com/shrt/S_zE

Глава 9

Как это меня «выберет для себя дракон»?!

После короткого замешательства я подлетела на кровати и рванула к двери. Выскочила в коридор как раз вовремя – блондиночка ещё была там.

- Подожди! – завопила я. – Не уходи, останься!

Девушка замедлила шаг и неуверенно обернулась.

- Зачем?

- Поговори со мной, а? А то мне здесь ужасно скучно и… плохо мне: голова болит, живот ноет. В общем, нервничаю до ужаса из-за завтрашних смотрин, — начала я жаловаться, в надежде, что девчонка вернётся и я смогу вытащить из неё хоть немного информации.

- Ну… не знаю… — замялась блондинка, настороженно глядя на меня.

- Пойдём! – я, как была босиком, добежала до неё, схватила за руку и потащила за собой.

На ходу продолжила заговаривать ей зубы.

– Знаешь, я ещё и головой сильно ударилась, поэтому оказалась в лазарете! Память потеряла, половину своей жизни не помню. Я даже забыла твою фамилию, Камилла! — протараторила и осеклась — почему Камилла?! Только имя уже слетело с языка, и обратно его было не затолкать…

Но блондинка в ответ только вздохнула.

- Аполлинария, ты вообще ничьи фамилии не помнишь! Меня удивляет, что ты хотя бы моё имя знаешь…

- Ну что ты, я всех в нашем классе знаю: Камилла, Тереза, Женезин… — начала я перечислять невесть откуда всплывшие в голове имена. Это что, память тела или что-то подобное проснулась?

- Удивительно… — пробормотала Камилла. – Я думала, мы тебе неинтересны, Аполлинария. Ты полгода в пансионе и ни с кем почти не общаешься всё это время. Всё в сторонке, в сторонке… Только шутишь так… недобро и огрызаешься на учителей…

- Знаешь, у меня была очень непростая жизнь до пансиона. Так что эти полгода шёл адаптационный период. Но теперь всё в порядке. Так как твоя фамилия? – я втолкнула свою жертву в комнату и захлопнула дверь.

- Славенская.

- Красивая! – искренне похвалила я, вспомнив достопочтенную Доротею Шпрехен… чего-то там, и директрису, чью фамилию я даже под страхом смертной казни не выговорю.

- Да, мне тоже нравится. Но твоя всё равно лучше – Милославич!

Ах, Камилла, ты прелесть. Мне даже пытать тебя не пришлось, чтобы узнать свои паспортные данные. Надеюсь, дальше у нас тоже всё пойдёт самым лучшим образом.

- Садись, — я подтолкнула девушку к кровати, сама устроилась рядом. – Расскажи, как проходят смотрины? Ты уже была на них? Это страшно? Больно? Опасно?

- Была в прошлом году, — Камилла сначала согласно покивала головой, потом отрицательно покрутила. – Нет, конечно, смотрины — это не больно и не опасно, ты что?! Хотя да, страшновато и…

Девчонка отвела глаза в сторону и закусила губу. Щёки порозовели, и она выпалила:

- И обидно, когда тебя никто не выбрал. Даже тот дракон, на которого указал артефакт, все смотрины тебя игнорировал! – и часто заморгала, явно борясь со слезами.

- Он тебе понравился, да? – спросила я сочувственно и взяла её за пухлую ладошку с нежной, очень мягкой кожей. – Расскажи, как всё было? Кто он? И почему не смотрел на тебя, если артефакт показал на него?

- Я не знаю, почему… Но…

- Как его имя?

- Варнар, а фамилию и статус не знаю, это нам не говорят. У него синие глаза, яркие, словно красное золото, волосы и он такой… такой… - Камилла не сдержалась и всхлипнула. Я ободряюще пожала её ладонь.

- Расскажи мне всё. С самого начала. Как ты очутилась в этом месте? У тебя есть родители?

Она грустно покрутила головой:

- Нет, конечно, я сирота, как и все здесь. В «Школу Драконьих жён» попала пять лет назад…

- Школу... чего? – переспросила я.

- Это мы с девочками так называем пансион между собой, — призналась Камилла со смешком и начала рассказ...

Через полтора часа, когда Камилла, выговорившись и от души поплакав у меня на плече, ушла, я перебралась в кресло возле окна. Глядя на идеальный, словно нарисованный компьютерной программой парк, начала раскладывать в голове полученную информацию.

Итак, новостей было много, одна хорошая, остальные так себе.

Во-первых, место, где я очутилась, официально называлось «Волдаррский Королевский Пансион для девочек-сирот «Ласточка». Располагалось оно где-то на окраине королевства под названием, соответственно, Волдарр. Пансион находился под личным патронажем королевы Лукрелии и пользовался хорошей репутацией.

На этом хорошие новости заканчивались, начинались «так себе новости».

Во-вторых, мир, куда меня забросило, был магическим. И обращение «господин дракон» — это не фигура речи. Это, блин-малина, обращение к настоящему, всамделишному, покрывающемуся чешуёй и плюющему огнём дракону в человеческой ипостаси!

То есть, блондин, притащивший меня в лазарет – это он самый, дракон…

Третье… Пансион «Ласточка» был закрытым и охранялся получше, чем Хранилище церкви Мормонов в Гранитной горе или Федеральный резервный банк США. Зайти сюда можно было только после миллиона проверок на отсутствие любого вида оружия, артефактов, усилителей или поглотителей магии и амулетов.

Ещё гостей проверяли на наличие проклятий, некоторых видов кровных клятв и недобрых помыслов относительно обитателей пансиона. Проносить на территорию фамильяров было также строго запрещено.

Соответственно, обитательницы пансиона за территорию тоже практически не выходили...

Почему такие строгости? На этот вопрос Камилла ответить не смогла. Предположила только, что из-за Артефакта…

И здесь у нас начинается в-четвёртых…

Ежегодно в пансионе проводились смотрины для драконов этого и сопредельных миров, ищущих себе жену. Любой чешуйчатый, решивший, что ему пришло время стать семейным челов… пресмыкающимся, приезжал в пансион и озвучивал своё желание.

Артефакт "собирал заявки", а перед датой смотрин указывал на пансионерок, годных разделить с этим или другим драконом радость бытия и совместное пользование драконьей сокровищницей. Обычно Артефакт указывал на двух-трёх девушек из расчёта на одного дракона. И если какая-то из них нравилась дракону, он забирал её с собой...

Глава 10

Недолго думая, я сняла свое измазанное травой и землей платье и осталась в нижнем белье. И здесь на меня обрушилась ещё одна порция шока: бельишко Аполлинарии состояло из розовых кружевных трусиков и трикотажного топа-бюстье. Абсолютно земного вида трусов и топа…

Это что, здесь такое носят? Я торопливо стянула трусишки и вывернула их наизнанку, рассматривая аккуратные плоские швы. Конечно, мне хотелось поверить, что здешние производства равны земным и в этом мире умеют так шить. Но поверить не получилось - в один из швов была вшита бирка с логотипом известного бельевого бренда. Хорошо знакомого и любимого мною земного бренда!

Аполлинария не местная?! Попаданка, как и я?! Вот это да, вот это пердимонокль, как говорится!

Пребывая в легком шоке, я принялась дальше рассматривать свою фигуру. Для начала оттянула трикотажный топ - посмотреть, каким богатством меня наградило новое бытие. Увы, грудь хоть и была хорошей формы, но по размеру едва тянула на единичку. С некоторой ностальгией я вспомнила свою твёрдую троечку из прошлой жизни. Повздыхала, повздыхала и махнула рукой — что имеем, тем и счастливы, — и продолжила осмотр.

Живот оказался под стать груди: впалым, буквально провалившимся в тазовые кости. Рёбра торчали так, что можно легко пересчитать, а попа была размера XS – это мне бирка на трусах подсказала. Ноги длинные, прямые и тонкие, если не сказать, тощие. Руки им под стать - палочки с узкой ладонью и длинными пальцами. Рост, судя по всему, не меньше метра семидесяти. По земным меркам такая модельная фигура была бы в цене, конечно. Но вот по местным канонам красоты…

Я вспомнила пухляшечку Камиллу и достопочтенную Доротею с её округлостями. Затем начала перебирать в памяти внешность девушек, которых видела, пока ехала в лазарет на руках у "господина дракона".
Все встреченные нами девы были не слишком высокого роста, фигуристые, с хорошо заметными выпуклостями и впуклостями в положенных местах. В основном светловолосые, но и парочка брюнеток тоже была. А вот рыжих не припомню... В общем, местные леди имели типаж кинозвёзд прошлого века Мэрилин Монро и Элизабет Тейлор, но никак не Тильды Суинтон...

По некотором размышлении, я пришла к выводу, что, в этом есть большой плюс. Если здешним мужчинам привычны фигуристые невысокие женщины, то заинтересовать их своей тощеватой красотой мне не грозит. Значит и предстоящих смотрин можно не бояться - уверена, принц Сарган на меня и не посмотрит. Все-таки, мужчины страшно консервативны в выборе спутниц жизни. Если у принца мама была пышечкой с румяными щеками, то и жену он, скорее всего, выберет похожую. А экзотика вроде меня хороша только посмотреть разок-другой, но никак не жениться.

Наполнившись оптимизмом, я приплюсовала эту новость к другим хорошим. Чуть не приплясывая от радости, вытащила из принесённой Камиллой стопки чистое платье. Надела его и только вознамерилась, наконец, рассмотреть в зеркале своё лицо, как дверь в комнату без стука распахнулась.

- Какого…?! — начала я возмущаться и осеклась.

На пороге, глядя на меня, словно я была личинкой жука-навозника, стояли две дамы. И не просто дамы, а ого-го какие дамы! Особенно одна, с красивым моложавым лицом: надменная, в пышном платье насыщенного винного цвета, обвешанная драгоценностями. Похоже, какая-то важная особь. То есть, особа, конечно.

Пока мы молча играли с ней в гляделки, вторая женщина, одетая в чёрное платье, с отвращением в голосе произнесла:

- Ваше Величество, вот она, номер тринадцать Аполлинария Милославич. Это из-за неё переносятся смотрины.

Дорогие читатели! Стартовала новая книга у автора Юки

"Три мужа для попаданки (18+)"

https://litnet.com/shrt/ORzq

Аннотация

В другой мир – и сразу замуж? Да еще и три мужа сразу? Властный дракон, прекрасный эльф и брутальный орк. Вот только свекровки у меня теперь тоже три. А можно обратно в родной мир?

Глава 11

- Это она, Ваше Величество. Номер тринадцать Аполлинария Милославич. Из-за неё переносятся смотрины! – с отвращением произнесла женщина в чёрном платье и разве что не плюнула в мою сторону. Какая грубиянка, однако.

Решив не оращать внимания, я принялась разглядывать женщину в винном платье. Это что, сама королева Лукрелия? Наверное, да. Ведь смотрины для принца проводятся, вот маман и прибыла на потенциальных невесток посмотреть. Фу ты, это же будущая свекровь для какой-то несчастной!

- Тот самый номер тринадцать? – светлые глаза королевы неспешно прошлись по моей модельной фигуре. И чем дольше шёл осмотр, тем больше пренебрежения появлялось в королевском взгляде.

- Так и есть, — подобострастно подтвердила женщина в черном.

– Мэтра Трюфлешнабель, Артефакт сошёл с ума? – королева перевела на нее недовольный взгляд.

Я тоже с интересом взглянула — так это директриса пансиона, та самая Трюфель Шнобель? Ну, в принципе, внешний вид подходящий: значимый вид, прямая, как палка, спина. Не старая, не молодая, совершенно без возраста, как это часто бывает у педагогов. Агрессивный орлиный нос, тонкие бледные губы и выражение лица, в котором миксуются суровость, надменность и властность. Директриса, одни словом.

- Но… Артефакт не может сойти с ума, Ваше Величество, — аккуратно ответила мэтра.

- Уверена, с Артефактом что-то случилось: он назвал тринадцатое имя через сутки после всех остальных. Еще и выбрал такую… — королевска снова прошлась по моей фигуре пренебрежительным взглядом и завершила мысль: – Эта девица никогда не станет принцессой - уверена, мой сын даже не посмотрит на такое недоразумение!

«Вот и славно, вот и хорошо, что не посмотрит», — подумала разумная часть меня, а неразумная открыла рот и заявила:

- Зачем мне становиться принцессой, Ваше Величество? Я сразу в королевы пойду вместо вас, – и мило улыбнулась.

В комнате после моих слов стало тихо-тихо, только наглая муха жужжала под потолком, напевав на серьезность момента. Обе женщины застыли, вытаращив на меня глаза и пытаясь осознать услышанное. Я в ответ смотрела на них и тоже пыталась понять, какого чёрта лезу на рожон и наживаю себе неприятности? Но в меня словно чертик вселился, не давая молчать. С другой стороны, стерпеть такое обращение я не могла - хватит, в прошлой жизни натерпелась! Больше ни перед кем стелиться не буду, потому что, как показала жизнь, до добра это не доводит.

Первой отмерла директриса. Прищурилась на меня и зашипела:

- Аполлинария, мерзавка, ты как разговариваешь с Ее Величеством?! Немедленно поклонись, поприветствуй, как положено и попроси прощения за свою дерзость!

Да легко! Я повернулась к мадам королеве. Открыла рот и начала кашлять. Натужно, с присвистом, страшными хрипами и подвываниями. Выпучила глаза и обеими руками схватилась за горло, всем видом показывая, что меня вот-вот накроет летальный исход.

- В-ваш-хе... кхе… кхе-личество! – выкашляла из себя, с удовольствием глядя на летящие во все стороны слюни. – Я т-хак… кх-рада вас в-хидеть!

Королева испуганно открыла рот. Взвизгнула: - Что это с ней?! Она больная?! Заразная?! – и начала пятиться от меня. Нет, так дело не пойдёт!

Я тут же шлёпнулась на колени и быстро-быстро поползла за убегающей королевой-трусишкой. Схватила её за юбку и хрипло пролаяла:

- Чт-хо в-хы… я… зд-хор-ова! Пх-ростите м-хеня!

- Ай-й! – заверещала королева. - Прочь! Пошла! Кыш! — и без разбега, с места отпрыгнула от меня на добрых полтора метра. Ничего себе, как она может, и даже длинное платье не помеха!

Мэтра Шнобель, все это время стоявшая немой статуей, наконец отмерла. Затопала ногами и завизжала ещё громче королевы:

- Аполлинария, мерзавка такая! Немедленно прекрати придуряться!

Что вы, какие придури? Все на полном серьёзе!

- Н-не у-кх-одите… Не оставляйте м-хеня…! – совсем душераздирающе прокашляла я и, забившись в судорогах, повалилась на пол. Жаль, не знала, что такие гостьи пожалуют, а то бы еще мыло в рот взяла и пену пустила для придания достоверности образу.

- Уходим! Она больная! – вдруг сочным басом проорала королева. Развернулась и, оттолкнув стоя́щую на дороге директрису, вынеслась в коридор.

Шнобель с ненавистью прошипела в мою сторону: — Будешь наказана, негодная! – и полетела вслед за королевой.

Я же неспешно поднялась на ноги, отряхнула платьишко и плотно прикрыла за сбежавшими гостьями дверь. Надеюсь, после такого меня к смотринам на пушечный выстрел не подпустят.

Глава 12

Закрыв за резвыми гостьями дверь, я мысленно себя поздравила: «Молодец, Аполлинария, чертёнок номер тринадцать, королеву довела до истерики одной левой». Интересно, директриса Шнобель выполнит свою угрозу наказать меня? Или так просто, воздух сотрясает и перед королевой выслуживается? Так-то я особенная, выбранная самим Артефактом! Уверена, трогать и обижать меня нельзя.

Снова забыв посмотреться в зеркало, я принялась вышагивать по комнате и усиленно думать…

Странно, очень всё странно, насамом деле… Оказывается, Аполлинария была нелюдимой и всё время ползала по газонам в одном, определённом конце сада. Что искала так упорно?

Дальше, в моменты, когда не мяла газоны, пансионерка Милославич вела себя агрессивно: грубила преподавателям и насмехалась над другими ученицами. Или эта Аполлинария такая по жизни, или… Или не собиралась надолго задерживаться в этом пансионе, поэтому не видела смысла в дружеских отношениях. Может и оба варианта сразу…

Ещё у неё трусы из земного мира. Вообще, взрыв мозга!

Я ринулась к стопке одежды, которую принесла Камилла. Начала ворошить и в самом низу обнаружила панталоны. Длиной до колена, пошитые из сатина или бязи, с кружавчиками и завязочками на талии… Панталошки не выглядели новыми, их явно надевали много раз – вон, завязочки обтрепались на концах, а в одном месте кружева оторвались и свисали…

Значит, Аполлинария спокойно носила местное бельишко, но сегодня надела земное…

Держа панталоны на вытянутых руках, я с умным видом спросила у них:

- Почему именно сегодня вы оказались не у дел, а?!

Панталоны угрюмо молчали, не желая выдавать секреты своей хозяйки.

Ладно, будем спрашивать тех, у кого есть язык, и кто хочет-не хочет, но поделится со мной информацией – Камиллу и пугливого целителя, обещавшего мне чай с мятой три раза в день. Кстати, и обед уже не мешало бы принести. Может, про меня забыли? Так я напомню, обязательно!

Но сначала более важное дело, откладывать которое уже просто неприлично – моё лицо. Должна же я узнать, как выгляжу, в конце-то концов. А то веду себя словно ненастоящая попаданка, даже не интересуюсь, что за мордочка мне досталась!

Вернув панталоны к остальной одежде, я повернулась к зеркалу. Встала так, чтобы за спиной была кровать – если шлёпнусь в обморок от ужаса или смеха, так хоть не на пол. Мысленно перекрестилась и смело посмотрела на своё отражение.

Ну что, у меня новой были широкие скулы, темно-рыжие брови вразлёт и аккуратный хорошенький носик. Кожа бледная и гладкая, шея длинная, тонкая, наивно-трогательная. Волосы, как я уже знала, мне достались красно-рыжие, густые, завитые крупными кольцами — красивые. В общем и целом, милое создание, так что обморок отменяется…

Портили эту приятную картину только две вещи. Первое, это широкий губастый рот, делавший меня похожей на лягушку. И втрое - глаза радикально разного цвета: один практически чёрный, другой светло-серый, почти белый.

Ничего ужасного, если смотреть на рот и глаза по отдельности. Но, вместе взятые, они делали мой облик… Блин, ну почему в каждой булочке с изюмом у меня обязательно окажется таракан?!

Где красота настоящей принцессы, способная сразить в самое сердце мужественного короля или усмирить злого дракона? Где нежная прелесть, тонкие черты и сияние невинности?! Где голубиная кротость во взгляде и ротик в форме розового бутона?

Похоже, в другом месте, у другой девочки…

Сопя от злости на вселенскую несправедливость, я сняла зеркало со стены. Примостила его на туалетный столик и снова сняла с себя платье. Встав перед зеркальным кругляшом, принялась поворачиваться и выгибаться, пытаясь получше рассмотреть в нём свою фигуру.

Крутилась, вертелась, пыхтела от усердия и так увлеклась, что не услышала стук в дверь. А когда все же, сообразила, что означают эти ритмичные звуки, дверь уже сама открылась. Открылась и на пороге застыла мужская фигура с подносом в руках, заставленным тарелками… Очень изумлённая, я бы сказала, шокированная, мужская фигура!

Упс, господин дракон! Вас стучаться громко и членораздельно не учили, что ли?

Добрый день, дорогие читатели! Приглашаю вас в новинку от Елены Ха

"Побег в сказку и свекровь в придачу"

https://litnet.com/shrt/rBx6

Аннотация:

Ксюша себя не жалела, всем помогала. А что получила? За день до пятидесятилетия муж бросил, внук в гости к ней ездить отказывается, младшая дочь выживает из квартиры. Еще и с работы выгнали… Все навалилось на Ксюшу, даже мотоциклист вместе с модным байком. Оказалась женщина в междумирье и поспорила с молодой дурехой, у которой все впереди, что сможет Ксюша жизнь ее наладить. Вот теперь и налаживает в таверне стряпухой, да только воевода что-то к ней зачастил, а ей такого счастья не надо, ведь у него мать – ведьма, и это не фигура речи!

Глава 13

Я замерла, таращась на блондина, а он точно так же застыл, изумленно и жадно глядя на меня. Держал поднос с тарелками и шарил по мне взглядом, словно налоговый инспектор по банковскому счету злостного неплательщика. Причем, глаза у него из голубых вдруг начали превращаться в желтые, нечеловеческие!

Опомнившись, я взвизгнула и схватила с кровати свое платье. Прикрылась им, как щитом, и откашлялась:

- Кхм-кхм! Стучаться надо громче, товарищ! И если вам не отвечают, то повернуться и пойти прочь, а не врываться без разрешения!

- А..?! – глубокомысленно ответил товарищ и… продолжил глазеть на меня, обшаривая взглядом мои торчащие из-под платья босые ноги, руки и голову.

- Бэ! Пошел вон! – взвизгнула я.

- Я обед принес, - он шагнул вперед и поднял повыше руки с подносом.

- Ставь и проваливай! – я мотнула головой в сторону столика, где примостилось зеркало. Окинула взглядом мускулистую фигуру «господина дракона» и пропела ехидно:

- Не знала, что в лазарете такие официанты работают. И много тебе платят?

- Что?! – блондин, не отводя от меня взгляд попытался наощупь поставить поднос на столик. Немного промахнулся и тот накренился так опасно, что тарелки дружно поехали к краю.

- Что ты творишь?! Разольешь! – завопила я, кидаясь на спасение своей еды. Одной рукой прижимая к тощенькой груди платье, второй попыталась поймать поднос.

В три руки мы с блондином кое-как пристроили еду на стол, и я отпрыгнула назад к кровати. Оттуда, все так же прикрываясь платьем, скомандовала:

– Принес, теперь топай отсюда! – и на дверь показала. – Давай, давай!

- Зачем топать? – получила ответ, и товарищ медленно, как зомбак в ужастике, двинулся ко мне. Еще и руки в мою сторону вытянул, словно ловить меня собрался! Ах ты ж!

Не понимая, что происходит, я попятилась. Наступила на свисающий до пола подол платья, споткнулась и, не удержав равновесие, повалилась на кровать. Длинные ноги взметнулись вверх, платье улетело в сторону, и я осталась лежать, прикрытая только своим бельишком.

Блондин молчком навис надо мной и замер, все так же шаря желтыми глазами с вертикальным зрачком по моему тельцу. На лбу и щеках у него проступили серебристые чешуйки, и общий вид сделался до жути кровожадным. Ну все, сейчас сожрет!

Решив, что второй раз за сегодняшний день убить себя не позволю, я схватила подушку и размахнувшись, метнула ее в желтоглазое лицо.

- Пошел прочь! – заверещала так оглушительно, что у самой в ушах зазвенело. В панике начала шарить по покрывалу, пытаясь найти, чем бы еще пульнуть, и в руку сама собой прыгнула серебряная заколка.

Не раздумывая, я со всей силы швырнула ее вслед за подушкой и бамц, она впечаталась точнехонько блондину в грудь.

- Кх-м! – кашлянул он, ловко накрывая ее ладонью. Несколько секунд молча переводил взгляд с украшения на мое лицо и обратно. Потом еще раз прошелся глазами по моему бельишку и – честное слово! – скулы у него смущенно порозовели. Рыкнув что-то нечленораздельное, повернулся на каблуках, и стремительно вышел из комнаты.

Я еще полежала, приходя в себя и пытаясь отдышаться. Потом, подлетела с кровати. Подтащила к двери кресло - подпереть дверь, потому что замки на ней отсутствовали, и торопливо надела платье.

Ну вот, посмотрелась в зеркало, называется. Устроила шоу нижнего белья для местного населения!

Глава 14

Красивый блондин «господин дракон»

Почему я решил сам отнести обед Аполлинарии Милославич? Ответ у меня был – для дела! Конечно, не для меня это занятие - болезным девицам обеды носить. Но эта конкретная девица вызывала о-очень много вопросов. И подозрений, и… Да, серьезных подозрений - нити заговора вели сюда, в пансион и к этой любительнице газонов Милославич.

В связи с этим, к ней требовалось внимательно присмотреться. Ещё лучше сблизиться, и желательно так, чтобы она не догадалась, какого рода интерес к себе вызывает. Мне даже пришла идея слегка поухаживать за ней: девчонка обрадуется вниманию дракона, растечётся от счастья и потеряет осторожность. Тогда вывести её на чистую воду будет несложно.

Поэтому вопреки существующим правилам, поскандалив с директрисой и королевой, я остался в лазарете. Перед обедом перехватил помощницу целителя, отобрал у женщины поднос и пошёл в палату к этой Аполлинарии…

Ногой стукнул в дверь раз, стукнул два и, не дождавшись ответа, пинком распахнул. А там эта разноглазая жердь перед зеркалом крутится! Да не просто крутится, а одетая в… не знаю, как назвать то недоразумение, что красовалось на её худой попе и отсутствующей груди… Удивляюсь, как я поднос с тарелками не опрокинул, увидев это зрелище. Спасибо, наработанный годами самоконтроль помог, спас от конфуза.

Но удивился я знатно, да. Не помню, чтобы хоть у одной леди видел такое нижнее бельё. А я их видел немало. В смысле, леди в нижнем белье видел, а вот такую одежонку – впервые. И после того как моё… гх-м, ошеломление чуть схлынуло, на его место влез вопрос: откуда у этой скромной сиротки такие развратные вещицы в гардеробе? Это ведь не бельё, это… его отсутствие!

А «бедная сиротка» вместо того, чтобы смутиться, ещё и орать не меня начала! Пальчиком в сторону двери тыкала и требовала удалиться. И про стоимость моих услуг разносчика еды спрашивала. Ар-р-р! Нахалка тощая! И как теперь с ней сближаться, тем более ухаживать за ней?!

Зажимая в кулаке серебряную заколку – мою заколку, потерянную почти месяц назад! — я взбешённым быком понёсся прочь от лазарета. По дороге пытался успокоиться и поразмыслить над складвающейся картиной, но никак не получалось. Перед глазами стояли длиннющие голые ноги. И руки, такие же тощие, как ноги! Терпеть не могу худых. И дерзких, как эта Аполлинария, на дух не переношу – это же надо, какая-то разноглазая ведьма мне, дракону, в лицо подушки кидает и чучелом обзывает! Да и имечко у неё под стать всему остальному – Аполлинария. Длинное, неудобное, язык о зубы сотрёшь, пока выговоришь!

В общем, тьфу, а не девица. И подозрительная, да, весьма подозрительная – судя по собранной информации, её хоть сейчас в допросную веди!

- Что с тобой, мой лорд? – встретил меня вопросом Варнар. Старый друг и соратник сидел на подоконнике и с задумчивым видом смотрел в окно.

- Всё нормально! – прорычал я.

- Оно и видно, — флегматично ответил он, возвращаясь к наблюдению за чем-то, происходящим под окном. Скрежеща зубами, я протопал к нему, встал рядом и тоже выглянул наружу.

Там под окнами Северной башни, где мы поселились на время расследования, был разбит огород. Сейчас на его ровных, аккуратных грядках соетилось несколько девиц в форме воспитанниц пансиона. Что-то копали или пропалывали, а может, сажали – я в этом ничего не понимаю. Варнар вроде бы тоже не любитель зелени, но смотрел на действия огородниц весьма внимательно.

Я ещё подался вперёд, пытаясь понять, что там такого интересного, и тут мне в голову пришла идея. Просто отличная идея!

- Вар, ты ведь до сих пор ни с кем не помолвлен… – напомнил другу вкрадчиво.

- И что? – он тут же напрягся. Заправил за ухо рыжую прядь, выбившуюся из низкого хвоста, и опасливо покосился на меня. – Если скажешь, что снова надо идти к Артефакту и просить подобрать мне девицу, то я пас!

- Надо, друг мой, надо! – огорчил я его. – Это отличная возможность легально остаться в пансионе и проследить за этой девицей Аполлинарией, не вызывая подозрений. За ней и за другими воспитанницами – наверняка среди них есть её сообщница. Возможно, даже не одна. Решено! Сейчас ты пойдёшь к Артефакту и ещё раз попросишь выбрать тебе жену. Смотрины для Саргана перенесли на неделю, так что ты успеешь получить от Артефакта ответ и присоединиться к этому мероприятию.

- Нет! Мне прошлого раза хватило, когда я по твоему приказу изображал тут жениха! – Варнар попытался соскочить с подоконника и удрать.

- Сидеть! – рявкнул я, придавливая его плечо своей лапой. – Это не обсуждается. Но не плачь, малыш, в этот раз ты будешь не один. Надо еще пять-шесть парней, чтобы было проще работать и вызывать меньше подозрений. Вспоминая, кто из наших может поучаствовать в этом мероприятии? Ты, Михаэль… Ставир…? Кто ещё не женат и не обручён?

- Ты! Ты не женат и не обручён! – Варнар взглянул на меня, кажется, с ненавистью, и тут же его взгляд метнулся обратно за окно. Я подался ближе к стеклу: интересно, куда мой старый друг так пристально смотрит?

В этот момент одна из девушек, светленькая пухляшечка с румяными щеками выпрямилась от грядки. Повернулась к нам лицом и принялась отирать вспотевший лоб платочком. Потом помахала им на лицо и расстегнула пуговичку на вороте платья. Подумала, подумала и расстегнула ещё одну.

- Я не буду это делать… — глухо обронил Варнар, не отрывая взгляда от малышки внизу.

- Будешь! – отрезал я и добавил, не понимая, какого фулла это делаю: — Будешь. Я тоже пойду к Артефакту и буду участвовать в смотринах.

Глава 15

Исходя голодной слюной от ароматов, идущих из тарелок, я схватила ложку и принялась за суп. Жмурясь от удовольствия, мгновенно смела густой наваристый бульон и перешла к огромной котлете на подложке из свежих овощей.

Со вторым блюдом управилась тоже весьма быстро и, чувствуя сытое довольство, принялась неспешно жевать сладкий пирожок и запивать его компотом из каких-то душистых красных ягод. Ела и попутно обдумывала своё положение.

Из новой информации у меня появилось только две вещи. Первое - теперь я знаю, как выгляжу. И второе, заколка, которую я бросила в «господина дракона» явно ему знакома - вон какое изумление мелькнуло в глазах, когда разглядел, что прилетело ему в грудь! Явно, явно узнал свою вещичку! Значит, то моё виде́ние на подоконнике где были блондин с заколкой и рыжий парень – это не глюк. Это реальность, в которую я каким-то образом оказалась втянута.

И что мне даёт эта нова информация, кроме сосущей под ложечкой тревоги? Правильно, ничего. Только еще больше вопросови беспокойства.

Уже без всякого аппетита доев пирожок, я составила пустые тарелки на поднос. Отодвинула подпирающее дверь кресло и вышла в коридор. Неспешно побрела по нему, выискивая, кому отдать грязную посуду, заодно изучая окружающую обстановку. В коридоре было пусто, мрачно и пахло травами. Все двери закрыты и не слышно ни звука. Интересно, все вымерли, пока я ела, или здесь всегда так?
Так никого и не встретив, я добрела до двери, за которой меня осматривал суетливый целитель. Подумала, подумала и... прижалась к ней ухом.

Сначала ничего не услышала, но потом уловила шорох и звук, словно в комнате кто-то от души хлопнул дверкой шкафа. Следом послышалось неразборчивая, но эмоциональная ругань. Я поставила поднос на пол и осторожно-осторожно потянула за ручку. Дверь неслышно приоткрылась, и я прильнула глазом к образовавшейся щели.

Открывшаяся картина меня совсем не порадовала – целитель явно готовился к побегу. Метался по кабинету, выгребал из шкафчиков какие-то склянки и кожаные папки. При этом громким шепотом приговаривал: «Быстрее, быстрее, Громурус! Убирайся отсюда, старый дурак, пока тебя не схватили за задницу!».

Лицо у лекаря было перекошено от страха, а руки дрожали так сильно, что пару раз папки из них падали на пол. Он их с ругательствами поднимал, закидывал в стоявший в центре кабинета сундук и снова бросался к шкафам. Вытаскивал протестующе звякающие пузырьки и зашвыривал их вслед за папками. Надо же, не боится, что разобьёт! Или стекло зачарованное?

А вот сейчас и спросим!

Стараясь не шуметь, я дождалась, пока целитель повернётся ко мне спиной. Распахнула дверь и с громким «Бу-у!» выпрыгнула на середину комнаты.

Ой-й-й! Ну что я за дура! Кто же так психологически воздействует на ценных свидетелей?!

От моего «бу» мужик вскрикнул. С места подпрыгнул на полметра вверх, в полете схватился за сердце, с грохотом обвалился на пол и затих. Э-э-э, я что, до инфаркта его довела?!

Перепуганная не хуже жертвы своего идиотизма я кинулась к лежащему на полу телу. Плюхнулась возле него на колени и прижалась ухом к тощей груди. Несколько секунд с ужасом слышала только грохот собственного сердца в ушах. Но потом уловила негромкий, но вполне ритмичный стук в груди целителя. Фу-у-у, живой!

Я выпрямилась, отдышалась и легонько похлопала товарища по щеке:

- Эй, дружок, открывай глазки. Давай, давай, приходи в себя, допрашивать тебя буду.

Мужичок долго не подавал признаков жизни, но потом белёсые ресницы задрожали, кадык на тощей шее дёрнулся, и целитель открыл глаза. Секунду таращился на меня и снова зажмурился.

Пробормотал: — Уйди, мучительница! — резко сел, едва не заехав мне по носу плечом, и уставился перед собой немигающим взглядом.

- Куда собрался, милый? Сбежать решил? – я так и сидела на полу, сложив ноги по-турецки. Не потому, что мне было удобно, просто сил подняться не было.

Вместо ответа целитель зажал ладонями уши. Начал раскачиваться из стороны в сторону и что-то бубнить. Я прислушалась и ничего не разобрала – язык был явно мне не знаком.

- Послушай, дружок, — я ещё раз подёргала его за рукав, привлекая внимание к себе, и тут он одним движением вскочил на ноги. Обернулся ко мне и закричал трагичным шёпотом, кривя рот набок:

- Аполлинария, сколько ты будешь издеваться надо мной! Я сделал тебе всё, что ты хотела!

- Не всё. За тобой должок! — произнесла я сурово и назидательно подняла указательный палец. Покачала им из стороны в сторону и провыла, не хуже колодезного чудища из какой-то сказки моего детства. – Должо-ок!

- Не могу я изготовить нужное тебе зелье! Не могу! Я старался, ты же знаешь! Мне казалось, что последняя попытка была удачной – все ингредиенты вступили в связь точно, как было написано в книге! Но раз ты здесь, значит, зелье не сработало, и я не знаю, что ещё тебе от меня надо, — заистерил целитель пуще прежнего. – А теперь тут драконы! Много! Вынюхивают! Я знаю, они пришли за тобой. Тебя скоро арестуют, Аполлинария. И меня тоже! Но ты обещала, что оставишь меня в покое! Обещала! Обещала!

Выкрикнув еще пару раз своё «обещала», мужчинка вдруг отпрыгнул от меня. Схватил валяющийся на полу кожаный мешок и, подвывая, ринулся к двери.

- Стой! – завопила я и попыталась схватить его за полу целительской хламиды. Но куда там, только пальцы о жёсткую ткань ободрала, а удержать не смогла.

Несколько секунд прислушивалась к удаляющемуся по коридору топоту, а потом всё стихло. Я ещё посидела на полу, ошарашенно перебирая в уме услышанное от целителя. Затем кряхтя встала и заглянула в раскрытый сундук. Там вповалку лежали какие-то бумаги, те самые пузырьки вперемешку с кожаными папками из шкафов. Между ними виднелись какие-то тряпки. Я потянула одну за краешек и вытащила на свет не очень чистые мужские портки. Брезгливо бросила их обратно и вышла из комнаты.

В коридоре подняла с пола поднос с грязными тарелками и отправилась дальше искать кухню или другое помещение, где могут быть люди. Что-то мне подсказывало, что целителя я больше не увижу, а значит, и делать мне в лазарете теперь нечего. Надо перебираться в общую спальню, или где там жила пансионерка Аполлинария Милославич, и добывать информацию из других источников.

Глава 16

- Милославич? Аполлинария, чего бродишь по лазарету? Ты в палате должна быть, – окликнул меня женский голос. Я живо обернулась и встретилась с настороженным взглядом женщины, одетой в похожий на рясу балахон.

- Вот, ищу, куда грязную посуду девать? – я приподняла поднос и заулыбалась, демонстрируя дружелюбие и сердечность. Все в полном соответствии с заветами интернет-курсов по успешным коммуникациям!
Ага, сердечность...

От моей улыбки женщина дёрнулась, словно её током укусило, и начала пятиться. Забормотала, показывая рукой куда-то вдоль коридора:

- Там поставь и ложись скорее в кровать. Вдруг опять в обморок упадёшь из-за снижения магрезерва, а мне прилетит нагоняй от лекаря Громуруса.

«Не прилетит», — подумала я и шагнула к тётеньке поближе. Правда, улыбаться, от греха подальше, перестала.

- Вы не беспокойтесь, я себя отлично чувствую. Вы не могли бы выписать меня из этой лечебницы? Я хочу в спальню: к девочкам, к урокам, к интересному общению, — произнесла как можно дружелюбнее.

Женщина распахнула глаза и уставилась на меня, как на чудо-юдо. «Ты ли это, Милославич?» — явственно читалось в её глазах, но вслух она сказала:

- Как целитель скажет выписывать тебя, так и пойдёшь в корпус. А пока ложись, давай, мне из-за тебя проблемы не нужны!

- А есть тут ещё лекари, кроме Громуруса? – не отступала я.

- Так… я ещё. Но я младший целитель и без разрешения старшего не могу выписать никого. Тем более тебя, Милославич, — замотала женщина головой. Вот ешкин корень, как Аполлинария застращала-то её!

- Как ваше имя, любезнейшая? – я надвинулась на женщину – ну уж нет, ты меня отсюда выпустишь и ещё платочком вслед помашешь! Не знаю, что со мной случилось, но после перемещения в новое тело в душе у меня словно черти поселились, подзуживая быть решительной и даже наглой.

Через полчаса в дверь моей комнаты поскребли, и на пороге нарисовалась крошечного роста темноволосая девчушка со строгим лицом. Оглядела меня, лежащую на кровати, и в ответ на мой вопросительный взгляд, сообщила:

- Меня за тобой мэтра Трюфлешнабель отправила. Сказала, помочь тебе с вещами обратно в корпус переехать, — и осуждающим тоном добавила: – Быстро ты в этот раз… вылечилась. Обычно неделями из лазарета не вылезаешь.

Решив, что оправдываться за проделки прежней владелицы тела не обязана, я вскочила с кровати. Подхватила стопку с вещами и скомандовала девчонке:

- Пошли отсюда скорее!

Она молчком забрала у меня половину вещей и первой пошла к двери.

- Послушай… — позвала я, когда мы вышли в коридор, и с языка само сорвалось новое имя, — … послушай, Женезин. А что мэтра Трюфель… тьфу ты, язык сломаешь! В общем, что она сказала, когда тебя за мной отправляла?

- Сказала, что ты здорова и хочешь вернуться в спальню — ей так из лазарета сообщили, — поморщившись нехотя ответила девчушка. И злорадно добавила. – Она жутко зла на тебя – это ведь из-за твоей очередной болезни завтрашние смотрины перенесли. А мэтра специально из отпуска раньше времени вернулась: хотела сама брачные пробы провести и перед королевой выслужиться. Теперь и отпуск у неё испорчен, и смотрин ещё неделю ждать, и королева недовольна. В общем, получишь ты от нашей грымзы, Аполлинария!

Хм, кого здесь не любят больше: меня или мэтру Шнобель? И что еще за "брачные пробы"?

Дальше мы шли молча. Лишь дойдя до крайней розово-белой казармы, Женезин снова заговорила.

- Камилла сказала, что ты головой сильно ударилась и многое не помнишь, Аполлинария. Это правда?

- Угу. Так шарахнулась, что половину своей жизни забыла. Про пансион вообще почти всё из головы вышибло. Как кого зовут, и то не знаю, представляешь? Только тех девочек, кто мне нравился, хорошо помню: тебя, Камиллу, Терезу и ещё кое-кого. Остальные – как белые пятна для меня, — сообщила я охотно, очень надеясь, что моя маленькая лесть понравится недоверчивой Женезин.

Не сработало, девушка только покосилась на меня с подозрением и больше ничего не сказала. Ну ничего, вода камень точит, и моя обаяшка-натура скоро притянет к себе немалую часть сердец пансионерок. Если я со своей свекрухой Аполлинарией Прокофьевной (чтоб её бешеная крыса за пятку укусила!) столько лет умудрялась не ссориться, то наивных девчонок, годящихся настоящей Полине в дочки, я на раз-два сумею очаровать.

Да и вообще, в настоящий момент меня беспокоило другое — слова лекаря Громуруса, что господа драконы здесь, в пансионе, чтобы арестовать меня. Если мужик не соврал, то это реальная проблема. А косые взгляды в мою сторону – это ерунда, это пустяк.

Ах, как же я ошибалась, какой была самонадеянной в этот момент! Совсем забыла, что такое большой и дружный женский серпентарий. Забыла, поэтому едва не поплатилась за это.

Визуалы

И немного визуалов

Королева Лукрелия

Директриса пансиона Мэтра Клементина Трюфлешнабель

Достопочтенная Доротея Шпрехензильбер, с которой началось знакомство Полины с преподавательским составом пансиона

Глава 17

Следуя по пятам за Женезин, как утёнок за мамой-уткой, я дошла до входа в ближнюю к лазарету гламурную казарму. Табличка над дверью оповещала, что это спальный корпус выпускного класса. Ага, ещё два пункта в мою копилку информации: я старшеклассница и прекрасно читаю на местном языке.

Дверь в корпус открылась с неприятным скрипом, и я замерла на пороге, рассматривая помещение. Длинная прямоугольная комната встретила меня холодным светом ламп и ещё более холодными взглядами двух десятков девиц, там обитавших.

Справа от входа тянулся ряд комнат, отгороженных друг от друга и остального помещения тонкими стенами высотой метра два. До потолка они не доходили примерно на столько же. При виде этой прелести я поморщилась: этой высоты хватит, конечно, чтобы тебя не видели снаружи, но… Ни звук движений, ни шёпот, ни кашель, пуканье или чиханье эти "стеночки" не заглушат.

Меня даже слегка передёрнуло от мысли, что кто-то может за мной подсматривать, подслушивать и быть в курсе каждого моего телодвижения. Печаль, конечно, но о приватности и личном пространстве можно забыть.

Слева от входной двери разместилась открытая общая зона с несколькими диванчиками и длинным столом, за которым сидело несколько девиц. Одна вышивала, перед некоторыми лежали раскрытые книги, двое рисовали. Еще несколько пансионерок сидели на диванчиках, скорее всего, болтали своём о девичьем. Возде кадки с чахлой пальмой стояло кресло, в котором гордо восседала пухлая румяная шатенка. Это что, местная паханша?

Очевидно, до моего прихода все были заняты делом, но сейчас все дружно смотрели на меня. Почти все делали это с откровенной враждебностью. Лишь пара лиц выражала сдержанное любопытство, а одна смугленькая девочка даже робко мне улыбнулась. Хм, здесь есть кто-то, кто симпатизирует Аполлинарии?!

— Не стой столбом, — Женезин пошла вперёд. Бросила мне через плечо: — Иди быстрее в свою келью: раскладывай вещи и готовься к вечерним занятиям.

Келью? Точно, это не пансион, а монастырь и казарма в одном флаконе!

Я последовала за брюнеточкой, чувствуя, как затылок горит под тяжёлыми взглядами одноклассниц Аполлинарии.

"Что же такого надо было натворить, чтобы вызывать такие эмоции у окружающих?" — пронеслось в голове. Но ответа, конечно же, мне никто не дал. На всякий случай я показала язык беззастенчиво глазевшей на меня девице в кресле. С удовольствием полюбовалась, как ее от этого перекосило, и пошла дальше.

К этому времени Женезин дошла до конца помещения и остановилась у двери последней из «спален».

- Всё, забирай свои вещи, Аполлинария – задание мэтры директрисы я выполнила, помогла тебе. Дальше будь добра сама, — девушка переложила вещи, которые несла, мне на руки и пошла прочь. Я проводила её взглядом и толкнула дверь своей комнаты, вернее, «кельи».

Да, это была настоящая монашеская келья - я такие на экскурсиях в старых городах Европе видела. Крошечное помещение размером два метра на два с половиной. Из обстановки здесь была деревянная кровать под грубым серым покрывалом. Возле ее изголовья стоял небольшой деревянный сундук, вероятно, для хранения личных вещей. В узеньком простенке между стеной и окном втиснулся платяной шкаф с потрескавшимисядверками. Все! Больше в комнате не было абсолютно ничего! Ни коврика на полу, ни зеркала на стене, ни столика или кресла. Даже занавесок на окнах, и тех не было

Ё-моё, верните меня в лазарет, пожалуйста! Да по сравнению с этой кельей больничная палата выглядела люксом в премиум-отеле! Понятно теперь, почему Аполлинария без конца притворялась больной и удирала туда.

Сгрудив принесенные вещи на кровать, я выглянула в окно. Увы, но ничего примечательного там не обнаружила: все те же идеальные кусты и ровные дорожки. Открыла сундук, полюбовалась на абсолютную пустоту внутри и захлопнула крышку. Распахнула дверцы шкафа, изучила висящие на плечиках аж три платья одинакового фасона и расцветки.

Перебрала тощую стопочку нижнего белья на полках. Оглядела стоя́щие на дне шкафа две пары туфель в тон платьям и присела на кровать. Провела рукой по колючему покрывалу – что же, теперь это моя реальность. Хочешь не хочешь, надо привыкать…

За тонкой стенкой послышалось шуршание, и девичий голос тихо, но отчетливо прошипел:

— Видели, вернулась Аполлинария!

- На этот раз как-то быстро. Обычно мы неделю от неё отдыхали, — ответил ей не менее ядовитый голос.

— Говорит, она ударилась головой и ничего не помнит. Но я уверена, что врёт! Во всяком случае, мое имя она вспомнила, – а это уже недоверчивая брюнеточка Женезин…

Я мысленно хмыкнула: ну, здравствуй, серпентарий!

Глава 18

«Серпентарий — такой серпентарий», — покачала я головой. Еще раз провела ладонью по колючему покрывалу - прелесть, а не ткань для комнаты юной девушки! Легла на кровать и уныло уставилась в покрытый жёлтыми подтёками и следами плесени потолок.

Печаль, настоящая печаль. И это заведение считается хорошим?! Сама королева Лукрелия - его патронесса?! Представляю, какие кошмарики ждали бы меня в обычном пансионе, или, не дай бог, работном доме каком-нибудь. И ведь выйти отсюда можно только женой дракона, как я поняла из слов Камиллы… Два раза грусть, плюс печаль и тоска!

Я ещё полежала, но долго предаваться унынию не вышло. Живот предательски заурчал, напоминая, что время обеда прошло давно, а у моего организма явное истощение и ему требуется регулярное и обильное питание.

Решив, что хуже уже не будет, я поднялась с кровати. Отворила дверь своей кельи и осторожно высунула нос в общее пространство, гудящее взволнованными девичьими голосами. Похоже, что-то важное обсуждают...

При моём появлении разговоры моментально стихли. Десяток пар глаз уставился на меня с такой ненавистью, что по спине побежали неприятные мурашки. В ответ я изобразила лучезарную улыбку и тут заметила на общем столе вазу с какими-то ярко-синими фруктами. А может быть, овощами или десертом, не знаю. Но это точно было что-то съедобное: одна из девочек как раз с явным удовольствием надкусывала синий шарик.

Улыбаясь ещё шире, я подошла к столу и потянулась к вазе. Чья-то рука тут же отодвинула её в сторону, а с «трона» у пальмы поднялась та самая шатенка.

Дева оказалась довольно высокого роста и широкоплечая. К тому же у неё была царственная осанка и внушительного размера грудь, делавшие её фигуру визуально ещё крупнее. Круглое, румяное лицо с аккуратным носиком-пуговкой и большими карими глазами искажала гримаса недовольства. Пухлый рот был сердито сжат, брови нахмурены.

— Что, Милославич, наголодалась в лазарете? Решила перекусить в приличной компании? — А вот голос у неё оказался высокий и пронзительный, вообще не подходящий к такой монументальной внешности.

— Поесть хотела… — ответила я настороженно – шатенка выглядела весьма агрессивной и надвигалась на меня, словно трактор на гору силоса.

На всякий случай я начала отступать к своей двери – ну его, лучше потерплю до ужина, чем в свару ввязываться. Тем более, плечом к плечу с шатенкой встала парочка таких же крепышек, только ростом пониже. И выражение лиц у них было весьма недоброе.

— «Я… я…» — передразнила меня другая девушка, высокая и костлявая блондинка с носатым хищным лицом, вставая с дивана и блокируя мне путь к отступлению. — Мы всё знаем! Из-за тебя отложили смотрины для принца Саргана! Из-за твоего нытья и симуляций!

Имя «Сарган» сработало как красная тряпка на быка. Лицо шатенки побагровело от ярости.

— Да! — взвизгнула она, сжимая пухлые, немалых размеров кулаки. — Я готовилась к ним два года! Два года диет и дополнительных уроков танцев, этикета, музыки и поэзии! А ты, мерзкая, никому не нужная выскочка, которую Артефакт выбрал по ошибке, всё испортила! Все мы теперь из-за тебя пострадаем! Мэтра Трюфлешнабель в ярости, потому что Её Величество королева Лукрелия жутко недовольна! Из-за тебя нас всю неделю будут гонять на прополку огорода и мытьё купален после младших классов!

«Как же тебя зовут?» — спросила я девицу мысленно. В голове тут же щелкнуло, и откуда-то пришёл ответ:

«Элоди Марник. Сиротка из соседнего королевства, дочь погибшего на войне герцога. Артефакт выбрал её для смотрин принца самой первой. После этого Элоди три дня прыгала и визжала от восторга, уверенная, что станет принцессой".

Получается, Аполлинария Милославич стала для нее той самой гадиной, которая перебежала дорогу её кортежу?

— Мне было плохо! Я ударилась головой! — попыталась я надавить на жалость, но мои слова потонули в громком гуле негодования. К этому моменту меня окружило плотным кольцом не меньше десятка девиц. И ни на одном лице я не заметила хоть капли доброжелательности в свой адрес.

— Врёшь! — прошипела Элоди и, сделав стремительный выпад, с силой толкнула меня в грудь.

Рука у неё оказалась весьма крепкой – меня буквально отбросило назад. Стоявшие за моей спиной девицы ловко отскочили в стороны, и я, не встретив никакого препятствия, отлетела к стене. Впечаталась в неё и с силой приложилась виском о косяк собственной двери.

Голову пронзила резкая боль, даже в глазах потемнело – вот тебе и картонные на вид стеночки! Нифига они не картонные, вполне себе твердые и крепкие!

Колени подогнулись, я по стеночке сползла на пол и затихла, накрытая неожиданным бессилием. Сидела, смотрела снизу вверх на наступающих агрессорш и вяло думала, что должна дать им сдачи. Даже попыталась встряхнуться и встать на ноги, но тело растеклось и не желало слушаться. Как неудачно, что в такой критический момент во мне проснулась прежняя тетёха Полина, а задиристая Аполлинария куда-то испарилась!

На самом деле, в прошлой жизни я никогда не была драчливой. Решать конфликты предпочитала языком, а не кулаками. Еще и выражения всегда выбирала интеллигентные вместо того, чтобы послать оппонента отборным матом. Только попав в тело Аполлинарии друг приняла решение больше ни перед ке не прогибаться и начала вести себя решительно и даженагло. Но сейчас, когда на меня накинулась разъярённая фурия Элоди с компанией своих подружек, я совершенно раскисла.

— Больно! — взвизгнула, когда одна из девиц схватила меня за волосы, а другая вцепилась ногтями в рукав платья с явным намерением его оторвать.

— Вот и хорошо, что больно! Будешь знать, как вести себя с нами! Забудешь про свою наглость и дерзость! — выкрикнула носатая блондинка и с азартом пнула меня в бок. Следом меня кто-то пихнул в плечо, потом в другое. Снова удар в бок... В бедро...

Получился не столько бой, сколько избиение. Я вяло махала руками, пытаясь защитить хотя бы лицо, но все равно получила смачный удар по щеке от Элоди. Глаза наполнились дурацкими слезами. В нос ударил запах её тяжёлых, резких духов, вызывая вдобавок к боли ещё и тошноту… Чёрт, да они меня так замордуют!

Глава 19

Женезин тихо, но твёрдо произнесла:

— Мэтра Трюфлешнабель, это неправда. Воспитанница Марник сама напала на Милославич. Аполлинария просто вышла из своей комнаты на полдник.

Мэтра даже не посмотрела в её сторону — взгляд Трюфель Шнобель был прикован ко мне.

— Милославич, опять ты! — проскрипела она. - Гнилой плод, который отравляет всю корзину. Ты позоришь пансион одним своим существованием. Из-за тебя отложены смотрины, из-за тебя новый скандал. Драку устроила… Я не потерплю такого поведения в стенах этого учебного заведения!

Директриса сделала паузу, а я прикинула, сколько раз за последние полчаса меня обвинили в переносе смотрин? Такое впечатление, что ничего важнее этого мероприятия в жизни пансиона не было, нет и уже никогда не будет.

Шмыгнув носом, я вытерла тыльной стороной ладони текущую из него кровавую струйку и буркнула:

- Что-то никого избитого, кроме себя, я здесь не вижу. Вам не кажется это странным, мэтра директриса?

Директриса даже бровью не повела и продолжила обвинять меня:

— В наказание ты отправишься в лазарет. В палату для провинившихся. И не смей даже думать о еде до завтрашнего вечера. Только вода и уединение! Надеюсь, голод и одиночество очистят твои мысли от дурных идей, — женщина неприязненно дёрнула крючковатым носом. На секунду задержалась на напряжённом лице Женезин и перевела взгляд на довольные физиономии Элоди и её подруг.

Тоном, не терпящим возражений, приказала:

- Остальные — по своим кельям. Немедленно займитесь уроками. И чтобы до самого ужина я не слышала из вашего корпуса ни звука!

Повернулась и пошла к двери, бросив мне: — Милославич, за мной!

Сопровождаемая злорадными смешками и поползла за мэтрой. Проходя мимо Женезин, шепнула: «Спасибо» и получила в ответ полный недоумения взгляд. Ясно, «спасибо» – не относится к словарю Аполлинарии.

В лазарете нас встретила уже знакомая заместительница сбежавшего лекаря. Увидев меня, женщина тихонько ойкнула, но под строгим взглядом директрисы замолкла и принялась хлопотать вокруг меня: промыла мне нос и приложила к щеке холодный компресс с пахучей травяной мазью.

Когда с лечением было покончено, директриса, всё это время сидевшая молча, велела целительнице:

- Теперь отведите Милославич в нулевую палату. До завтрашнего вечера ничего, кроме воды, ей не давать.

Целительница вытаращила на директрису глаза и растерянно ответила:

- Но Аполлинария и так очень худая… Она ведь совсем резерва лишится, если не будет есть…

— Молчать и выполнять! — оборвала её мэтра Шнобель. Поднялась со стула, где сидела с прямой как палка спиной, и вышла не попрощавшись.

Когда вдалеке хлопнула входная дверь, целительница тяжело вздохнула:

- Дурная ты, Милославич. Вот зачем уговаривала меня выпустить тебе из лазарета, если тут же в него вернулась?! Да ещё с разбитым носом и наказанием от мэтры директрисы! Надеюсь, дотянешь до завтрашнего вечера без еды: не помрешь и не останешься с минусовым резервом.

- Да я ничего не делала!

- Угу. Другому это расскажи. Ладно, пошли, — целительница прихватила меня повыше локтя, словно боялась, что сбегу, и вывела из кабинета. Дошла до двери в дальнем конце коридора и распахнула её.

– Заходи.

- Что там? – с тоской спросила я, вглядываясь в полутьму за дверью. Наверняка местный карцер или камера-одиночка для наглых Аполлинарий. Интересно, кровать-то хоть мне положена? Или стоя буду спать, как лошадь?

- Сейчас сама узнаешь. Иди и сиди тихо! – цыкнула на меня целительница и подтолкнула в спину. Пришлось переступить порог, и едва я это сделала, как дверь с грохотом захлопнулась.

Я постояла, давая глазам привыкнуть к скудному освещению и осматриваясь. Помещение было маленьким, ещё меньше кельи в гламурной казарме. Из предметов обстановки здесь были только кровать и ведёрко в углу – очевидно, для справления естественных нужд. Умывальника я не заметила, столов-стульев тоже.

Свет в эту конуру проникал сквозь небольшое окошко, забранное решёткой, и, - вау! – украшенное кокетливой шторкой с рюшами. Да, оборочки – это ценно, такое ощущение уюта с ними появляется, аж рыдать хочется!

Решив, что сон — это лучшее, что имеется в такой ситуации, я упала на кровать. Закрыла глаза и попыталась не обращать внимания на твёрдость комкастого матраса и впивавшиеся в бока пружины. Полежала и поняла, что спать мне, и впрямь, лучше стоя. А на этом безобразии мне точно не уснуть.

Поэтому я отодвинула занавесочки на окне и взобралась на широкий подоконник. Села возле решётки, подтянула колени к груди, и тут мой живот оглушающе заурчал от голода. Ё-мое, как дожить до завтрашнего вечера?!

На всякий случай я подёргала прутья на окне – вдруг они держатся на соплях, и я смогу сбежать? Но нет, местный сварщик поработал на совесть, решётка даже не шелохнулась. Тогда я закрыла глаза, пытаясь представить себе сочный бургер или хотя бы овсянку с маслицем и сухофруктами. Ничего не представлялось, а живот рычал всё громче и настойчивее. К тому же на меня начала накатывать жуткая слабость, а перед глазами запрыгали серые мушки, предвестники обморока…

Интересно, что там целительница говорила про резерв Аполлинарии? Это магический или жизненный? Ммне показалось, она реально забеспокоилась, что я не дотяну до завтра без еды. Вдруг у доставшегося мне тела какие-то особые жизненные настройки, и оно должно всё время питаться, иначе помрёт?

Может, не зря Аполлинария такая тощая. Что, если у неё какая-то особая магия, которая качает из неё силы и их всё время нужно пополнять едой? И если вовремя не поесть, то… крантец наступит быстро и неотвратимо…

Вот ведь мерзавка Трюфель Шнобель! Со свету меня сжить решила в этом изоляторе. Нет, так дело не пойдёт!

Я слезла с подоконника и, преодолевая слабость, принялась глубоко дышать и ходить вдоль окна, меряя шагами крошечное расстояние от стены до стены. Три с половиной шага туда, три с половиной обратно. Весело до ужаса, но ритмичное движение и дыхательные упражнения всегда помогали мне взбодриться.

Глава 20

За окном раздался тихий шорох и прозвучало мое имя.

- Аполлинария, ты здесь?

Здесь, конечно, здесь! Куда мне деваться из камеры-одиночки с решетками?!

Я метнулась к окну, встала на цыпочки и отодвинула штору. За окном, в котором ладе стекол не было, только решетки, разглядела два знакомых силуэта. Камилла и… Женезин, если зрение меня не подводит? Но это и правда были они.

Камилла что-то показывала жестами, а Женезин, нервно озираясь по сторонам, держала в руках небольшой свёрток.

Я подтянулась на руках и залезла на подоконник. Схватилась за решетки, прижалась к ним лицом и завопила:

- Девочки! Надеюсь, вы ко мне и с хорошими новостями?

— Аполлинария, тихо ты! — прошипела Камилла, испуганно подпрыгнув. – Мы к тебе, только не привлекай внимание, прошу тебя!

— Это тебе. Ешь быстрее, - Женезин протянула свой сверток между прутьев решетки.

Дрожащими руками я развернула ткань: внутри лежала тёплая булка с котлетой внутри, и два яблока.

— Спасибо, девочки, — прошептала дрогнувшим голосом. — Большое спасибо. Я… я не знаю, что сказать.

— Ничего не говори, — покачала головой Камилла. — Просто ешь – тебе нельзя голодать, ты же знаешь.

— И мэтра директриса это прекрасно знает, - мрачно добавила Женезин. – Она тебя терпеть не может, а из-за отложенных смотрин вообще возненавидела. Вот и решила… угробить. Но она не имеет права так поступать. Даже с тобой!

- Даже со мной? Спасибо, дорогая на добром слове, - промычала я с иронией, и впилась зубами в булку. Начала жевать, чуть не постанывая от удовольствия.

М-м-м! Это восторг! Почему в нашем мире не делают такие обалденные гамбургеры?! Ведь ничего, кроме булки и котлеты в моей еде нет, а вкус - язык проглотишь.

- У меня нет к тебе добрых чувств, Аполлинария. Но позволить тебя гарантированно убить и не попробовать помешать я тоже не могу, - между тем еще более мрачно ответила Женезин.

Я внимательно глянула на нее – ну надо же! С ввиду тихонькая, послушная, а вон как за справедливость впрягается. В нашем мире гарантированно стала бы известной правозащитницей.

- Спасибо, Женезин. Я не забуду твоей поступок, и обязательно отплачу тебе добром, - пообещала я.

- Не надо обещать того, что вряд ли сделаешь, Аполлинария, - ответила девушка строго и недовольно покачала головой. - Просто, когда выйдешь отсюда, старайся не попадаться на глаза ни мэтре Трюфлешнабель, ни Элоди.

— Особенно Элоди — она сегодня просто в ярости. Ты же знаешь, с тех пор как стало известно, что младший принц будет искать себе жену в «Ласточке», Эдлоди словно с ума сошла. С чего-то решила, что принц выберет именно ее! - проказливо хихикнула Камилла.

- Для нее смотрины — это шанс вернуть положение, которое когда-то занимала ее семья, и которого после смерти родителей у Элоди не стало. Поэтому она так серьезно готовилась к этим смотринам. Надеялась, волновалась. А теперь всё может пойти насмарку: девочки слышали, как королева сказала, что хочет отменить смотрины для сына. Если это случится, Элоди тебя в клочья порвёт, Аполлинария, - пояснила Женезин совсем уж погребальным тоном.

- Я постараюсь не умереть и выйдя отсюда буду паинькой, - пообещала я. Получила два скептических взгляда и недоверчивые ухмылки.

- Ладно, нам пора, - прошептала Камилла, тревожно оглядываясь. – Если сможем, то завтра еще что-нибудь из еды принесем. Но если не получится, то… извини, Аполлинария. Может попробуешь разжалобить целительницу, и она даст тебе хотя бы сока или молока?

- Посмотрим, может и попробую. Но, если вам не удастся ничего принести, то не страшно. На всякий случай, яблоки я не буду сейчас есть. Да, лчше приберегу на завтра. Спасибо девочки, вы чудесные, - еще раз от души поблагодарила я. Отдала платок, в котором мне принесли волшебный гамбургер, и две девичьих фигурки скрылись за кустами.

Я проводила их сожалеющим взглядом - э, еще бы поболтать! Потом села на подоконнике поудобнее, вытянула ноги. Прикрыла глаза и приготовилась наслаждаться сытостью, свежим воздухом и долетающим откуда-то ароматом свежескошенной травы.
Жаль, долгого релакса не получилось. Рядом с решеткой прозвучал холодный голос, заставивший меня вздрогнуть и мигом убивший все благодушие момента.

- Значит, снова нарушаешь правила, Аполлинария Милославич? Похоже, тебя мало наказали?

Мои хорошие, в следующей главе покажу вам визуалы Женезин и Камиллы)

Глава 21

Я проводила Камиллу и Женезин сожалеющим взглядом — эх, ещё бы поболтать, а то скучно и одиноко. Потом села на подоконнике поудобнее, вытянула ноги. Прикрыла глаза и приготовилась наслаждаться сытостью и свежим воздухом. Блаженство разливалось по телу тёплой волной, и, казалось, ничто не может нарушить этот хрупкий миг покоя.

Жаль, долгого релакса не получилось. Заданный знакомым голосом язвительный вопрос развеял всё благодушие момента.

— Так-так... Снова нарушаешь правила, Аполлинария Милославич?

— Боже, какая неожиданность, — процедила я, сделав самое кислое лицо, на которое была способна. — Давно не виделись. Что вы здесь делаете, в наших скромных владениях, господин дракон? Неужели грибы собираете? Или по ягоды на ночь глядя отправились?

Послышался смешок, и из сгустившихся под деревьями сумерек выступила высокая, широкоплечая фигура.

Мужчина сделал несколько неспешных шагов и остановился возле моего окна. В этот раз он был одет в простую тёмную рубашку и заправленные в сапоги брюки. Руки сложил на широкой груди и уставился на меня со строгим, почти начальственным видом. Но… Возможно, мне показалось, но в глубине его тёмно-голубых глаз резвились насмешливые бесенята.

- Так что вы здесь забыли, гражданин дракон? Решили проверить, насколько прочны решётки на окнах потенциальных преступниц? Так я сразу скажу, что ни в чём не виновата!

Вместо ответа он скользнул взглядом по крошкам от булки и яблокам, лежавшим на подоконнике. Насмешливые искры в глазах вспыхнули ярче. Мужчина шагнул вперёд и, прежде чем я успела сообразить, что происходит, сильными руками ухватился за оконную решётку. Лёгким движением подтянулся и уселся на выступающий наружу каменный подоконник. Теперь мы оказались лицом к лицу, разделённые лишь железными прутьями.

От неожиданности я отпрянула к стене, сердце заколотилось как сумасшедшее. Теперь он был так близко, что я могла разглядеть каждую морщинку на его лице. Хотя морщин-то как раз не было. Зато имелись резкие, будто высеченные из камня скулы, прямой, идеально очерченный нос, тёмные, контрастные светлым волосам, брови и невероятно пушистые ресницы, оттенявшие яркую голубизну глаз. И губы… губы, которые сейчас были тронуты весьма язвительной улыбочкой.

Красивый, зараза! А у меня синяк на половину щёки, рот царевны-лягушки и глаза чёрно-белые, как шахматная доска! Вот как тут комплекс неполноценности не проснётся?!

Я мысленно признала тот факт, что он красив как бог, а я как подмастерье демона. Поэтому нахмурилась и спросила, стараясь, чтобы мой голос звучал внушительно.

— Что вам нужно? Решили поиздеваться над невинной узницей? Или просто негде переночевать?

— Услышал о твоём… наказании, — произнёс он, игнорируя мои колкости. Его голос потерял первоначальную язвительность, в нём появились какие-то новые, бархатные нотки. — Решил узнать, как ты поживаешь в новых апартаментах. Все ли условия созданы для комфортного содержания?

— О, просто роскошь! — фыркнула я. — Прямо как в королевском дворце, только с более интересными видами из окна.

Он рассмеялся, и его рука вдруг скользнула между прутьев решётки. Теплые пальцы обняли мой подбородок, приподняли, и мужчина негромко присвистнул:

- Так ты, и правда, подралась, Аполлинария? И почему тебе так плохо залечили синяк? Ужас, а не лицо…

Я дёрнула головой, врываясь из его пальцев – нечего рассматривать мою «красоту»! И комментировать тоже не обязательно!

- Если вы так прониклись состраданием ко мне, могли бы прийти с корзинкой еды, — брякнула со злости.

— Так я и пришёл. Но, похоже, опоздал с помощью и тебя уже накормили. Твои друзья? — он кивнул в сторону, куда ушли Камилла с Женезин.

— Прохожие, — буркнула я, стараясь выглядеть беззаботной. — Сжалились над сиротой.

— Прохожие… — протянул он, изучая моё лицо. — А как зовут этих сердобольных прохожих? И откуда у тебя в пансионе взялись такие отзывчивые подруги? Как давно вы дружите? Кто ещё входит в ваш тесный кружок?

Вопросы посыпались один за другим, вежливые, но подозрительно настойчивые. От такого внезапного интереса внутри меня загорелась тревожная лампочка: это точно простая вежливость и рядовое любопытство?

В памяти с пугающей чёткостью всплыли слова лекаря: «Пансион полон драконов... выслеживают и вынюхивают... скоро тебя арестуют». Сердце упало куда-то в район пола, по спине пробежал холодный пот, но я быстро взяла себя в руки – не время, Поля, испытывать страх и растерянность. Улыбаемся и машем!

— Вы что, шпион? И что за допрос с пристрастием? — парировала, сузив глаза. — Не хотите для начала представиться? Я, например, Аполлинария Милославич. А вы? Как ваши имя и фамилия? И, главное, чем вы занимаетесь, что вам позволено разгуливать по территории женского пансиона и допрашивать его воспитанниц?

Он снова рассмеялся, и на этот раз в его смехе было что-то восхищённое.

— Меня зовут Нарр. И это моё настоящее имя, можешь не сомневаться. А что касается моей деятельности… Мне казалось, уже все воспитанницы давно поняли, зачем я здесь и чем занимаюсь. Похоже, только Аполлинария Милославич не в курсе, что я здесь шпионю. На благо короны, разумеется.

Я сглотнула комок в горле. Стараясь не выдать свой страх сделала вид, что поправляю складки на платье.

— Шпионите в девичьем пансионе? Браво, отличная шутка! Так вы поэтому не хотели называться? Или Нарр – это и не имя, а так просто… кликуха? Кстати, как успехи на трудовом поприще? — спросила как можно небрежнее. — Много врагов короны уже выявили? И кто главный подозреваемый? Интересная у вас работа?

Нарр ухмыльнулся, откинув прядь светлых волос со лба.

— Это моё настоящее имя, как я уже сказал. На самом деле я приехал в пансион с принцем Сарганом. И работа у меня рутинная, не воображай ничего такого, Аполлинария.

- А-а-а, так вы охрана принца. Или нянька? О, я поняла, вы будете следить, чтобы он сделал правильный выбор на смотринах! А что, его матушка, королева Лукрелия с этим не справится? Или старший братец принца, король как-там-его зовут? Вроде бы это родне положено заботиться, чтобы мальчик не привел в семью кого попало? И что, уже решили, кого ему предложить? Надеюсь, не меня? – съязвила я.

Глава 22

- Почему ты называешь короля "Как-там-его-зовут", Аполлинария? Что за непочтительность к своему правителю? — неожиданно с насмешкой спросил Нарр.

Я пожала плечами.

- Никакой непочтительности. Просто я ударилась головой и многое забыла. Да почти всё забыла, тем более имя короля, которого никогда не видела, — я тяжело-тяжело вздохнула и с болью в голосе добавила. - И вряд ли увижу, ведь принцессой мне не стать. Значит, и возможности лицезреть светлый лик короля не будет. А всё почему?

- Почему?

- Потому что вредный нянь принца считает меня недостойной! Негодяй!

- Негодяй! — охотно подтвердил этот самый негодяй и замолчал, только продолжил смотреть на меня и улыбаться.

Мы сидели с ним в нескольких сантиметрах друг от друга, разделенные только решеткой. Сумерки сгущались, окрашивая всё вокруг в сине-лиловые тона. И в этой внезапной близости, в тишине сада, я вдруг начала успокаиваться. Почему-то не получалось больше осознавать сидящего рядом мужчину как потенциальную угрозу.

От него исходило тепло и пахло чем-то невероятно мужественным: свежестью ночного воздуха, лёгким дымком, кожей и чем-то ещё, неуловимым и пряным, что заставляло мою кровь бежать быстрее.

Он был огромным, мощным, плечи казались шире, чем проем окна. От всей его фигуры веяло скрытой, сдерживаемой силой дикого зверя. Ну да, он же «господин дракон». Наверное, у него и правда есть внутренний зверь, как об этом рассказывают в наших земных фэнтези-книгах.

Ещё мне не давал тревожиться его взгляд… Голубые глаза изучали меня с таким нескрываемым, жадным интересом, что по моей бедной коже побежали мурашки, а руки потянулись кокетливым жестом поправить волосы.

Но тут меня словно по затылку огрели и накатило осознание - какие еще мурашки! Я или подозреваемая, или он изучает меня как участницу смотрин для принца. Ну правда, не могу же я такая тощая, разноглазая и губастая заинтересовать такого шикарного мужика?

Настроение, только что порхнувшее куда-то к звёздам, хрустя сломанными крыльями брякнулось на землю. Стараясь, чтобы голос не дрогнул, я повторила свой вопрос.

— Так зачем вы пожаловали ко мне, господин Нарр? Полюбоваться на мои страдания?

— Говорил же, узнал о наказании и принёс кое-что, — он снял с плеча увесистую кожаную сумку, которую я до этого умудрилась не замечать. Расстегнул пряжку замка, и мой нос уловил божественный аромат еды. — Думал, сидишь тут голодная. Но, вижу, зря беспокоился.

Он развернул сумку ко мне, и я увидела аккуратно уложенные свёртки, бутыль с какой-то тёмной жидкостью, яркую коробку, похожую на конфетную, и лоточек с фруктами. Вау! Пир на весь мир! По сравнению с этим гамбургер девчонок, каким бы вкусным он ни был, выглядел жалкой коркой сухого хлеба.

— Это правда мне?! Д-дайте! — вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать. Жадно потянулась к сумке, забыв обо всех своих переживаниях и подозрениях. — Срочно! Немедленно! Отдайте!

Нарр усмехнулся и легко отдёрнул сумку, держа её вне зоны моей досягаемости.

— Ой-ой, какая нетерпеливая... А где же волшебные слова? Или ты думаешь, шпионы королевства раздают свои припасы просто так, из великой доброты душевной?

— Так вы и не шпион, а нянька. А нянькам положено быть сострадательными. Пожалуйста — это ведь волшебное слово? — проныла я, чувствуя, как слюнки текут.

— Мало. Я хочу взять с тебя плату, Аполлинария, — его голос опустился до шёпота, став томным и каким-то опасным. Острый взгляд скользнул по моему лицу, остановившись на губах. — Итак, чем ты готова со мной расплатиться?

От этого взгляда и волнующей, интимной интонации у меня перехватило дыхание. Щёки запылали, а в груди всё сжалось в жаркий комок. Нарр смотрел на меня, будто хотел съесть, и речь явно шла не о еде из его сумки. Ни с того, ни с сего меня охватила паника, смешанная с чем-то таким запретным и сладким, что аж закружилась голова. Я отшатнулась, прижавшись спиной к холодной стене своей камеры. Ё-моё, реагирую, словно девочка ни разу не целованная!

- А что вы… — разлепила, наконец, губы, но Нарр вдруг поднял руку, останавливая меня.

- Тш-ш, сюда идут, — шепнул едва слышно. Я замолкла и навострила уши – и правда, где-то неподалёку зазвучали женские голоса.

Голосов было два, и оба я мгновенно узнала. Один, хорошо поставленный и полный почтения, принадлежал мэтре Трюфель Шнобель. Второй, властный и полный надменности — королеве Лукрелии.

Дамы бурно что-то обсуждали и совершенно точно шли в нашу сторону – голоса приближались, и уже можно было разобрать отдельные слова. Интересно, что они-то возле лазарета потеряли? Или тоже принесли мне еды?

Дорогие мои, лето идет к концу, но мы не унываем, а идем за приятным! Сегодня у меня есть скидки: https://litnet.com/shrt/yv7P

И на моем СЛР аккаунте Далиша Рэй тоже - https://litnet.com/shrt/n9Zh

Заходите)

Глава 23

Ха, наивная Поля! Принесут они мне еды, как же! Если только с хорошей дозой яда внутри – сдаётся мне, девчонки не сочиняли, когда намекали, что Трюфель Шнобель хотела уморить меня голодом. Но тогда, что тёткам здесь надо? Идут-то сюда, определенно.

— Уходите! — прошипела я Нарру. — Быстро! Это директриса и королева! Если они увидят вас здесь, со мной… Меня растерзают, а вас… На кусочки порежут! А потом наши с вами останки собакам скормят!

Нарр, однако, совершенно не казался испуганным. Только нахмурился, прислушиваясь к приближающимся шагам.

— В пансионе нет собак, только сторожевые мантикоры. Но тебя они есть не будут - слишком тощая. А уйти я уже не успею, — констатировал спокойно. — Единственный выход из этого угла сада как раз там, откуда они идут. Мы в ловушке, милая Аполлинария. Что будем делать?

— Что делать? Вы у меня спрашиваете? Это вы сюда пришли и… Отдайте еду и спрячьтесь куда-нибудь! – потребовала, жадно глядя на сумку. Нет уж, пусть лучше нас здесь застукают и накажут меня ещё раз, но свою еду я хочу получить!

— Прожорливая Аполлинария, — Нарр внезапно ухмыльнулся, и в его глазах вспыхнул азарт. – Не паникуй. Я знаю один секрет этого места. Ну-ка, отодвинься немного…

Он наклонился и просунул руку между прутьев решётки. Нащупал что-то в кладке стены у меня за спиной. Раздался тихий скрип. Затем щелчок, и часть решётки бесшумно отошла в сторону, открывая проём шириной примерно в метр.

У меня отвисла челюсть: вот это да! Так отсюда и сбежать можно запросто? Правда, смысла в побеге никакого – вряд ли я смогу выбраться за территорию пансионата. Да и что я там буду делать без денег, без знаний местности и вообще, здешней жизни? Если только ночью, когда все заснут, выбраться и сходить поискать столовую, чтобы и разжиться едой...

Тем временем Нарр ловко проскользнул в открывшийся проём и оказался в «камере» рядом со мной. Правда, спрыгивая с подоконника на пол, оступился и едва не упал. Закачался, зашатался, размахивая для баланса драгоценной сумкой, которую я уже считала своей. Ой, уронит же! Разобьёт, помнёт еду!

- Держись! – пискнула я и кинулась к нему на помощь. Подставила плечо, чтобы оперся, обхватила его талию. Да он и сам не растерялся: обнял мою спину огромными ручищами, прижался ко мне и замер, тяжело дыша. Да так крепко прижался, что у меня аж дыхание перехватило. Несколько секунд мы стояли вот так, практически в обнимку, но потом я зашевелилась, пытаясь отодвинуться.

- Что же вы такой неловкий, господин Нарр? – посетовала, когда он не сразу, но выпустил.

Нарр развёл руками и вернулся к окну. Нажал на другой камень сбоку от оконного проёма, и решётка так же бесшумно вернулась на место. Как раз вовремя — в этот момент из-за кустов сирени вышли королева и мэтра директриса.

Мы с Нарром замерли. Он стоял, прижавшись к стене с одной стороны от окна. Я, стараясь дышать как можно тише, отпрянула к другой стене. Постаралась прикрыться шторкой с рюшами, и знаками показала Нарру сделать то же самое. Конечно, если дамочки заглянут в окно, они всё равно увидят нас, но хоть какая-то маскировка!

Тем временем, королева и Трюфель Шнобель подошли вплотную к окну и… заговорили на каком-то языке, которого я не понимала. Только и разобрала своё имя - Аполлинария. Э, как это?! Явно про меня говорят, а я ни слова не понимаю!

Глава 24

Ну, как так, а?! Явно про меня говорят, а я ни слова не понимаю!

Зато господин дракон, кажется, всё понимал. Во всяком случае, чем дольше тётки говорили, тем более сосредоточенным делалось у Нарра лицо. Ладно, спрошу потом у него потом, о чём дамы болтали, а пока принялась мечтать о содержимом сумки на его плече.

К счастью, королева и директриса не стали задерживаться. Почирикали ещё немного на тарабарском языке и ушли. Только когда стихли их голоса, я сообразила, что стояла всё это время, почти не дыша. С шумом выпустила из себя воздух - ура, меня не поймали!

— Ну вот, — раздался спокойный голос Нарра. Он отошёл от окна, отряхивая рукав. — Сказал же, не волнуйся.

Я посмотрела на его ухмыляющееся самодовольное лицо, и во мне что-то сорвалось.

— Не волнуйся? — прошипела я, наступая на него. — Я чуть не умерла от страха! Вы чуть не подставили меня под ещё большие неприятности! И что это вообще было? Как вы узнали про этот потайной механизм? Вы что, заранее все высматривали? Готовили путь для проникновения в мою комнату?

Он смотрел на мой гнев с каким-то непонятным удовольствием.

— Я же шпион, — пожал он плечами и растянул рот в издевательской улыбке. Важным тоном заявил: — Мы обязаны знать такие вещи. Особенно в местах, где полно интересных личностей, Аполлинария Милославич.

Его взгляд снова стал изучающим и тяжёлым. Скользнул по мне и тут же переместился на обстановку в комнате.

— Значит, это твоё нынешнее обиталище? Неплохо. Уютно, — он повернулся ко мне, закинув сумку с едой на плечо. — И похоже, у тебя тут целая сеть сообщников. Эти две девицы… они часто навещают тебя с запрещёнными передачами?

Мое негодование мгновенно сменилось настороженностью.

— Не понимаю, о чём вы! — отрезала я, отворачиваясь. — Просто повезло, что кто-то оказался добр ко мне. А теперь рассказывайте, что говорили королева и мэтра Шнобель?

— Шнобель? — он фыркнул. — Ай-ай, Аполлинария! То имя короля забыла, то фамилию директрисы пансиона коверкаешь. Полнейшая непочтительность.

- Я не могу выговорить фамилию мэтры. А имя короля не помню, уже ведь сказала, — буркнула я. Вот пристал! Да я вообще понятия не имею, как здесь кого зовут.

Нарр ещё раз усмехнулся и начал обходить комнату. Подошёл к кровати, надавил на комкастый матрас рукой. Потом сел. Лёг... Полминуты полежал, и поднялся со странным выражением на лице. Дошёл до угла комнаты, где стояло ведёрко. Приподнял на нём крышку и заглянул внутрь. Тут я прямо обрадовалась, что не успела справить в него свои естественные надобности. Вот было бы позорище тогда!

А Нарр дошёл до двери, подёргал её – закрыто. Задумчиво почесал подбородок и повернулся ко мне. Повторил:

- Уютненько тут у тебя. Мило так, по-домашнему…

Я пожала плечами и повторила:

— О чём говорили королева и мэтра директриса? Я слышала своё имя…

— Ты не поняла, о чём они говорили? - Нарр бросил на меня быстрый внимательный взгляд. – Странно, это же язык страны, откуда ты прибыла в пансион.

Упс! Это провал, причём полный!

- Конечно, поняла — неужели я свой родной язык не узна́ю? Просто хотела проверить, поняли вы что-то или нет. Грамотность вашу проверяла, господин дракон, — начала я выкручиваться. – Но, вижу, языка вы не знаете… Ну ладно, еду давайте и идите уже. Или передумали спасать меня от голодной смерти?

Он снова ухмыльнулся.

— Конечно, я собираюсь накормить тебя. — он снял сумку с плеча и потряс ею у меня перед носом. Соблазнительный аромат свежего хлеба, мяса и чего-то сладкого снова ударил в нос. — Но мои условия остаются в силе. Готова ты к оплате?

Я посмотрела на него, на эту сумку, на его насмешливую улыбку. Голод, притупленный гамбургером, снова дал о себе знать. А в этой сумке была настоящая еда. Много еды.

— Что вы хотите? — выдохнула я, кривясь: сейчас точно начнёт просить поцелуй или ещё что-то, неприличное по местным меркам.

Нарр шагнул ко мне. Протянул руку и ленивым движением убрал за ухо прядь волос, упавших на щеку. Наклонился и, почти касаясь мочки губами, зашептал своим сексуальным голосом:

— Я хочу… Для начала хочу, чтобы ты, малышка… Хочу услышать, как ты скажешь «спасибо», Аполлинария, — и выпрямился.

Вот зараза коварная! Я-то думала, придётся пощёчину отвешивать за наглость, а ему всего-то спасибо подавай!

— Спасибо, — произнесла как можно более ядовито. - Давай сумку!

Улыбка Нарра стала шире.

— Вот и славно, — он отступил на шаг. — На сегодня плата принята. Держи.

Протянул мне сумку. Я, всё ещё странно недовольная, взяла ее и прижала к груди. Она была тяжёлой и рождала в моей голове самые что ни на есть эротические картинки: я открываю её, достаю первый свёрток и неспешно разворачиваю... Достаю второй и ласкающими движениями...

— Наслаждайся, — оборвал мои мечты Нарр и повернулся к решётке. — И постарайся никого больше не злить. По крайней мере, до моего следующего визита.

— Так вы… вы придёте ещё? С едой, надеюсь? — выпалила я с надеждой.

Он обернулся, уже нажимая на потайной камень. Засмеялся:

— Я же шпион, Аполлинария. Я буду появляться именно тогда, когда меня меньше всего ждут.

Решётка бесшумно отъехала. Нарр выскользнул наружу и мгновенно исчез в накрывших мир сумерках. Я осталась стоять посреди комнаты, прижимая к груди сумку с едой, и не могла понять, что только что произошло. Кто он такой? Чего хочет на самом деле? И почему при мысли о его возвращении у меня по спине бегут мурашки?

Визуал 2

Мои дорогие, я обещала показать вам визуалы Женезин и Камиллы, спасительниц нашей Аполлинарии, и забыла!

Исправляюсь! (А дальше еще будет глава)


Строгая и честная Женезин. Не красавица, но что-то в ней есть такое, что притягивает взгляд


Наша сладкая булочка Камилла

Глава 25

Из сумки Нарра шёл такой манящий запах, что у меня снова засосало в желудке. Прямо до ужаса, до боли засосало! Да что же ты такая прожорливая, Аполлинария?! Может сахар шалит или гормоны, что меня аж колотит от голода, хотя совсем недавно поела? А, не важно, сейчас я снова хочу есть! Жрать!

Я бросилась к кровати, второпях чуть не запутавшись в собственных ногах и длинной юбке. Положила сумку на покрывало, торопливо расстегнула застёжку и заглянула внутрь.

Оттуда пахнуло таким райским ароматом, что я непроизвольно сглотнула слюну. Трясущимися руками начала вытаскивать содержимое. Сначала вынула завёрнутый в плотную бумагу огромный, ещё тёплый ломоть пирога с мясом. В другом аккуратном свёртке меня ждали несколько румяных пирожков, от которых пахло лесными ягодами. В бутылке темного стекла плескалась золотистая жидкость, по вкусу похожая на яблочный сок — не в силах сдержаться, я сделала несколько глотков.

Ещё из сумки мне подмигивали коробочка с конфетами, похожими на мармеладные, и один-единственный, но безумно манящий эклер. На самом дне, в аккуратном деревянном лотке лежали тёмно-синие фрукты, очень похожие на земные сливы.

Не медля, я схватила одну «сливу» и впилась в неё зубами. Кисло-сладкая мякоть брызнула во рот соком - Боже, это было нечто! Я умяла три штуки подряд, почти не пережёвывая, а затем принялась за мясной пирог. Вгрызлась в него и, постанывая от удовольствия, принялась жевать. Он был настолько вкусным, что я едва сдержалась, чтобы не слопать весь целиком.

Разум всё-таки взял верх над животом. С трудом отложила половину пирога обратно. Схомячила один пирожок с ягодами, остальные прибрала обратно. То же проделала с эклером – съем завтра. Яблоки, которые принесли девчонки, тоже сунула в сумку. Саму сумку задвинула в самый тёмный угол под кроватью.

Сытая и довольная, легла на ужасно неудобный матрас. Поёрзала по комкам, и, найдя более или менее удобное положение, решила поспать. Не дали - дверь без стука распахнулась. В комнату неуверенной походкой вошла помощница целителя со стаканом в руке. Женщина молча протянула его мне, опустив взгляд куда-то в пол у кровати. Я с трудом, потому что тело настойчиво просило продолжать отдых, села.

— Спасибо, — сказала, беря стакан. Вспомнила совет девочек и слабым голосом проныла. — Может быть, вы принесете мне немного молока? Или сока? Мне ведь нельзя голодать, вы же знаете. Мэтра Шнобель ничего не узнает…

В ответ женщина судорожно затрясла головой, и на её лице появился такой откровенный страх, что мне стало не по себе.

— Я не могу, — зашептала она, оглядываясь на дверь, будто боялась, что нас подслушивают. — Не имею права. Приказ мэтры нарушать нельзя или меня саму накажут. Мне строго-настрого запретили приносить тебе что-либо, кроме воды.

— Но никто не узнает! — попыталась я настаивать, делая умоляющие глаза. — Я всё выпью сразу, стакан вы помоете и следов не останется! Никто и не заметит!

Глаза целительницы стали ещё круглее от ужаса, казалось, она сейчас расплачется.
— Ты не понимаешь Милославич! У мэтры директрисы везде уши и глаза. Она всё про всех знаёт. Узнает и про молоко, если я его принесу. Узнает обязательно и меня выгонят с этой работы!

Сказав это, она, словно ошпаренная, выскочила из комнаты.

Я смотрела на захлопнувшуюся дверь и с презрением прошипела себе под нос:
— Трусишка! Бери пример со смелых девочек Камиллы и Женезин! И… и с господина дракона!

Но тут же меня охватила тревога: что, если эта перепуганная женщина не преувеличивает? Вдруг у директрисы и правда повсюду шпионы или, того хуже, какая-нибудь следилка? Магические камеры или кристаллы наблюдения? Или ещё какая-нибудь приблуда для контроля всех и всего в этом пансионе.

Следом мне пришла в голову совсем тревожная мысль: вдруг из-за меня пострадают Женезин и Камилла? И Нарр?! Из-за какого-то гамбургера и яблок их накажут, сделают их жизнь невыносимой или вообще выгонят из пансиона ?

От этих панических мыслей стало не по себе, внутри всё противно сжалось. Желудок снова выдал тоскливую трель: волнение почему-то разожгло во мне зверский аппетит, будто всё недавно съеденное мгновенно перегорело.

Пообещав себе, что возьму только кусочек пирога или яблоко, я полезла под кровать. Вытащила сумку и, уже не думая о завтрашнем дне, словно мозг напрочь отключился, принялась нервно уничтожать припасы. Сама не поняла, как съела эклер — он растаял во рту за секунду. Два пирожка тоже исчезли почти мгновенно. Вслед одна за другой в мой рот полетели конфеты. Запила это добро половиной бутылки сока, и он показался мне в разы ароматнее и слаще яблочного.

Остановилась я, только когда в сумке остался один-единственный пирожок, пара конфет и недопитая бутылка сока.

Тут на меня накатил тихий ужас: что я наделала! У этого тела, судя по всему, метаболизм как у курицы или у кого там самый быстрый обмен веществ? Кажется, у землеройкообразного длинноязыкого вампира — я смотрела передачу на канале National Geographic и помню, долго смеялась над названием этого вида летучих мышей.

Что, если ни Нарр, ни девочки не смогут мне больше ничего принести? А я сама себя обрекла на голодный завтрашний день! Ругая свою прожорливость последними словами за слабоволие и несдержанность, я снова засунула сумку под кровать и плюхнулась на постель.

Глава 26

Спать не хотелось категорически. Чёртов матрас, жёсткий и комковатый, давил бока, а в голову лезли тягостные, неприятные мысли. Вдруг вспомнился Костик. Его улыбка, его тёплые руки… и как эти руки обнимают другую. Женщину, которая подарила моему мужу то, что не смогла я — ребёнка. Горький, противный ком подкатил к горлу. Зачем я об этом думаю? Ведь так старательно гнала от себя мысли о бывшем! Но вспомнилось, и всё тут…

Предательство любимого человека - вещь невыносимая для любой женщины, а я… Я вообще теперь одна, в чужом и непонятном мире, на неудобной кровати, с почти пустым запасом еды под ней. И что будет со мной дальше?

Что, если ни один мужчина не захочет взять меня в жёны? Сколько лет можно просидеть в этом пансионе, поджидая, когда придёт какой-нибудь «добрый господин дракон» и выберет тебя? А если он мне не понравится? А мне точно никто не понравится, потому что замуж я больше не хочу категорически!

Но что потом? Куда идти, если я уже состарюсь, так и не обзаведясь мужем, и меня выставят из пансиона? Чем жить? И кто такая эта странная Аполлинария Милославич? Вдруг она, и правда, преступница и заговор против короля плела? Ведь Нарр не просто шутил на тему шпионов. И не просто так вопросы мне задавал!

Уй-юй! Если от голода не помру благодаря мымре Шнобель, то нянька принца по имени Нарр меня в тюрьму отправит! Да и не нянька он, сто процентов! Следователь местный, это же явно, а я у него подозреваемая номер один. Потому и еды мне принёс, чтобы не померла, не успев дать показания и назвать имена сообщников!

Такие невесёлые, гнетущие мысли крутились в голове бесконечной спиралью, не давая уснуть до самого утра. В сон, тревожный и поверхностный, я провалилась, лишь когда в окне посветлело и зазвучали первые птицы.

Мне приснился какой-то незнакомый молодой человек. Красивый, черноволосый и до боли похожий на Костика. Он опустился передо мной на одно колено и протянул мне синий цветок. Рядом вдруг появился Нарр. Скрестив руки на груди он смотрел на меня с таким мрачным и злым видом, что даже во сне мне стало тревожно и холодно.

В общем, спала я плохо, мало и распахнула глаза, едва солнце пробралось в мою камеру. В этот же момент открылась входная дверь и в комнату зашла помощница целителя.

— Ты жива, Милославич? — спросила обеспокоенно, наклонившись над кроватью и глядя на меня тревожными глазами.

- О-о-о, едва-едва, — прошелестела я, вспомнив, что от меня ожидают слабости и почти смерти от голода.

- Главное, жива, — выдохнула женщина, мне показалось, с облегчением.

Убедившись, что я более-менее в сознании, она сунула мне в руки новый стакан воды. Буркнула:

— Пей. Следующее питьё будет в обед.

— Если я доживу до него, — мрачно отозвалась я, прислушиваясь к голодным спазмам в желудке. Нет, это просто ужасно — постоянно хотеть есть с такой силой!

- Ну-у-у, до утра дожила, значит, и до обеда можешь дотянуть, — неуверенно ответила женщина.

- Пожалуйста, — снова заныла я, делая самое жалобное и несчастное лицо, какое могла. — Хоть глоток молока. Я умру от истощения, честное слово. Уже подняться не могу.

Лицо женщины неожиданно исказилось злостью.

— Я пожалуюсь мэтре директрисе! — рявкнула она так, что я дёрнулась от испуга. — Доложу, что ты склоняешь меня к нарушению её приказа! Давай, пей быстро!

Хлопнув дверью, женщина исчезла, оставив меня с ненужной мне водой и растерянностью - чего она вдруг так взвилась?

Я поставила стакан на пол, поднялась и торопливо достала из-под кровати сумку-спасительницу. Без всяких угрызений совести с наслаждением доела последний пирожок, конфеты и допила сок. Пустую бутылку убрала в сумку, и затолкала сумку обратно под кровать.

Подошла к окну и прилипла носом к решётке, рассматривая ровные ряды кустов и идеальный газон. Солнце уже вовсю жарило с небосвода, золотя траву и окрашивая небо в нежные тона. Всё вокруг было таким красивым и таким мирным. Даже не верилось, что среди этой красоты кто-то замыслил сжить со света одну пансионерку...

От скуки я начала подсчитывать, сколько часов оставалось до вечера, когда меня должны отсюда выпустить. Получалась целая вечность... До возможного, но не гарантированного визита девчонок или Нарра с едой тоже было непонятно сколько ждать.

Постояв ещё немного, я отлипла от окна и завалилась на кровать – очень вовремя! Дверь снова распахнулась, и на пороге нарисовалась целительница.

— Вставай и возвращайся в свой корпус, — произнесла мрачно. — И поторопись – сейчас будет собрание для твоего класса.

Я уставилась на неё, не веря своим ушам.
— Но… как же моё наказание? Мне ведь до вечера нельзя выходить.

Женщина нетерпеливо мотнула головой: кажется, её лицо выражало самое искреннее желание поскорее от меня избавиться.

— Распоряжение мэтры Трюфлешнабель. Быстро собирайся.

Она сложила руки на груди, явно намереваясь ждать, пока я встану и сложу вещи. Хотя что мне складывать, если у меня ничего нет, кроме… Я замерла — сумка! Сумка Нарра под кроватью! Нельзя ее здесь оставлять – её же найдут и сразу поймут, что мне тайно приносили еду. Накажут не только меня, но и тех, кто эту еду принёс. Нарра-то нет, конечно, ему ничего не будет… Но мои смелые подруги могут пострадать!

— Да-да… сейчас, — пробормотала я, пытаясь выиграть драгоценное время и придумать хоть что-то. — Просто приведу себя в порядок. Голова кружится…

Сделала вид, что пытаюсь встать, но тут же рухнула обратно на койку. Со стоном схватилась за голову, очень надеясь, что вид у меня достаточно помятый и несчастный.

Похоже, достаточно, потому что целительница вскричала с тревогой:
— Подожди, не вставай! Ещё сознание потеряешь от слабости! Лежи. Сейчас принесу тебе капли для бодрости — про них приказа не давать не было, — и она снова убежала, притворив дверь.

Я проводила её взглядом — может она и не злая? Вдруг её сильно запугали? Но долго размышлять было некогда – у меня дело! Так что, подскочила, выхватила из-под кровати сумку и огляделась… Так, выбросить улику некуда. Спрятать негде...