Школа эгоизма или эгоистичный ретрит.

Глава 1. Помощь или искушение.

Ретрит - цикл медитативных созерцательных практик, посвящённый какой-то теме


Когда до меня окончательно дошло, что с Негодяем близких отношений уже не будет, мне ещё стрее понадобилась какая-то опора. Но безработица затянулась,деньги подходили к концу, и вот я узнаю, что  мой буддистский Учитель собирается проводить очередной ретрит. Ещё я узнаю, что на него собирается Вадим, с которым я давно не общалась. И, оказывается, чертовски соскучилась.
 После разрыва с Негодяем мне нужно было ухватиться за какое-то чувство, и тут всплыли прежние привязанности.

Денег нет, зато есть свободное время. Я про себя подсчитала, сколько денег нужно на дорогу, на еду? Немного, но это все мои деньги.
 
А тут ещё Учитель заявляет, что на ретрите нужно обязательно быть со своим стульчиком для медитации, или купить у «ребят», или сделать самому. Вот чем чем, а плотничеством я совсем не занималась. Так что мне ещё и на стульчик деньги нужно найти.

Я сделала слабую попытку поинтересоваться у Учителя, почему нельзя созерцать как раньше на сложенных одеялах в бирманской позе. Но он промолчал, а потом переключился на другую тему.

И вот я бреду по улицам Донецка в отчаянных раздумьях, где взять деньги? Этот вопрос мучает меня  практически ежедневно уже пол года с тех пор, как я ушла со скорой помощи. И ответы на него я находила с большим трудом. Плохо находила, совсем измучилась, и вот опять сильное желание на которое не хватает материальных ресурсов.
С одной стороны хочу от ретрита энергетическую поддержку и спасение от страданий, с другой хочу Вадима.

И вот навстречу моему всепоглощающему желанию летят сто гривен. Летят они из сумки взрослой женщины, которая идёт с молодой девушкой.
Деньги летят мне под ноги. И я их мгновенно хватаю, не успеваю даже ни о чём подумать, как сжимаю в кулаке купюру. Затем провожаю взглядом этих женщин. Они садятся невдалеке на лавочке. Между ними видно явное сходство. Наверное, это  мать и дочь, - думаю я.

Они сидят рядышком, друг другу улыбаются, и о чём-то разговаривают. Они мне симпатичны, очень, но я не могу вернуть им деньги, просто не могу, даже руку с деньгами разжать не могу.  Я так хочу на ретрит. Ужасно стыдно, что я так поступаю.

Но теперь хватает денег на ретрит, и я ухожу с этими ста гривнами.
Чтобы как-то уменьшить стыд и чувство вины, я рассказала о происхождении денег Учителю.

Но и он оставляет меня с сомнениями и говорит, что это, может быть, «божий дар», а может «искушение», и  даёт совет поднести эти деньги трём драгоценностям.

 Наличными у меня это сделать не получилось. А вышло по бартеру. Я купила у «ребят» стульчик для медитации. Потратила деньги на проезд в Храм, и на перекусы между общими трапезами. Каши два раза в день мне было не достаточно. Я и так уже пол года голодала, и не могла повторить это даже ради для Трёх драгоценностей. Я очень хотела есть.

Глава 2. Раны и гной.

Это был очень особенный ретрит, который я не забуду никогда. В основном составе кроме Вадима были «ребята», с которыми я недавно работала на  предвыборной компании в Донецкие депутаты - Алеся, Валентин и Немногословный. После низких результатов выборов, они  имели неприятности  с заказчиком. Настроение у компании было не очень, и они задавали тон отношений с другими присутствующими.

У Немногословного к тому же произошла ссора с его дерзкой подругой. Он лежал на топчане и задавал риторический вопрос - зачем нужна Оксана? Ему было больно, он злился, временами исходил «ядом» и «зверствовал».

Почему-то сильнее всего эта агрессия была направлена на Алесю. Последняя же упорно пыталась его ублажить и соглашалась с тем, что Оксана не нужна.
Немногословный же в ответ называл её  почему-то «опоссумом». В этом были и шутливые нотки, но желание задеть и унизить Алесю чувствовалось гораздо сильнее. Особенно в  странном прозвище «опоссум», которое он ей пытался прилепить
Я не знала, кто такой «опоссум». Гораздо позже прочитала в интернете, что это потешный зверёк из семейства сумчатых, похожий на крысу. Особенностью его поведения является артистизм. При опасности опоссум притворяется мёртвым и издаёт неприятный запах и ещё носит на себе своих малышей, которые цепляются за шкурку родителя.

 Но в устах Немногословного это слово-прозвище звучало грубо, навязчиво и где-то по-детски нелепо, напоминая разборки в песочнице с наглым хулиганом. Особенно странно это смотрелось при крупных габаритах Немногословного, глазах светящихся разумом и ощущения древней много повидавшей и уставшей от жизни души, которое я чувствовала от него.И странно было слышать подобного рода оскорбления в адрес красивой, утончённой со слегка восточной внешностью Алеси.

Алеся поначалу делала вид, что это её не касается. У неё вообще были сильные механизмы отрицания. Вместо этого она оказывала Немногословному всяческие знаки внимания. Даже лечила его расцарапанную руку энергией.

Но последний не унимался. Иногда он шутил мягче  остроумнее. Где-то даже откровенно высвечивая вещи такими как они и были.
Он говорил Алесе:
 - Женщина, ты хочешь секса. А я тебе не дам секса.

Я от таких речей просто застывала на месте, и глаза у меня округлялись от удивления. Я думала, что люди занимающиеся духовной практикой должны становиться хорошими,ну хотя бы лучше. А тут Немногословны, у которого по-настоящему хорошо выходили только убийственные откровения. Такие живые с  сильным зарядом энергии, это производило на меня не забываемое впечатление.

На Алесю, наверное, тоже – вместо того чтобы его остановить, она продолжала домогательства и утверждала, что секс это не измена.
В ответ Немногословный снова обзывался, на  этот раз уже словом «шлёндра», и распространял его на всех женщин. А значит и на меня.

Но мне сложно было это отнести на свой счёт. Я ощущала себя настолько измученной, что  было не до мыслей о сексе. Но всё-таки было неприятно.
Меня так ещё никто ни разу не называл, к такому образу жизни я не стремилась, и в заслугу себе не ставила. С мужчинами  встречалась не одновременно, а последовательно, и сама прогоняла их редко. Мне и в голову не приходило обвинять себя в распутстве. Я просто никого насильно или хитростью не держала, и откликалась на чувства и сексуальность.
 
Но сильно на этот счёт я не озадачивалась, ведь оскорбления говорились в адрес Алеси, а не меня.

Мне не понятно было другое - куда подевалось их товарищество с предвыборной компании? И почему Валентин, который присутствовал при наглых речах Немногословного, совершенно не заступался за Алесю. Хотя она столько сделала для его самооценки в особенности в ощущении его сексуальной привлекательности, как мужчины.

Вадим  тоже не говорил слов в её защиту, при этом продолжал выпрашивать внимание Алеси к моему большому огорчению.

В какой-то момент Алеся не выдержала. И выкрикнула, что у неё вообще уже пять месяцев секса не было. А перед этим случилось изнасилование. Она даже вкратце описала эту ситуацию.
 Она поехала кататься на машине с каким-то своим новым знакомым, и неожиданно из мужчины полезла агрессия.
- Я подумала о сопротивлении и побеге, - рассказывала Алеся, но мы так далеко заехали, что назад я сама могла не вернуться, и решила потерпеть. Было немного больно…

 После этих слов она замолчала, но от мужчин никакой реакции не последовало. Её история так и повисла в воздухе, и сочувствием в атмосфере так и не запахло. А во мне осталось глубокое недоумение, как можно с таким равнодушием отнестись к несчастью подруги.

Я была в глубоком шоке от такого обращения. Такую жесть и в мирской жизни редко встречала, а тут на ретрите по духовным и созерцательным практикам. Практикующие предстали передо мной в совершенно неприглядном свете.

 Немногословный, несмотря на свою боль, а может быть, именно из-за неё постоянно командовал. Ко мне он относился как прислуге, когда мы готовили и накрывали на стол.

Я время от времени сопротивлялась. Но выйти из этой игры или оказать достойное сопротивление  не могла, поначалу сил не хватало. Но потом я просто отказалась делать то, что он говорил. Прямо на созерцании, которое он проводил в отсутствии Учителя. Просто достал уже.Я ехала сюда за поддержкой, а столкнулась с унизительным обращением.

В конце концов, и я не выдержала и обратилась к ним всем:
- Нас же так мало практикующих, почему вы себя так ведёте? Продлить свою мысль на словах, и сказать, не дорожите этим общением и друг другом,  не смогла. Я в то время мало разговаривала и речей практически не толкала, но вложила в этот вопрос всё своё понимание и отношение к товариществу.

Не могу сказать дошло это до кого-то или нет. Но Немногословный стал меньше мной  помыкать и командовать.