Шрамы на сердце. История одной семьи.

Пролог

Сюжет полностью выдуман. Любые совпадения чистая случайность.

Три года назад мои родители развелись. По их решению мы, я и младший брат, остались с мамой и с ее родителями. А отец ушел из нашей семьи к своей маме. Все подробности истории я расскажу по мере повествования.

Три года.

Три зимы, три весны, три раза я задувала свечи на торте — и каждый раз смотрела на пустой стул слева. Три раза брат спрашивал: «А папа придет?» — и три раза я отвечала: «Может быть». Хотя знала — не придет.

Он ушел не просто к своей маме. Он ушел в себя. В ту пустоту, которую сам выстроил годами. И мы остались на другом берегу — с мамой, с её слезами, с её улыбками сквозь боль, с бабушкиными пирогами, которые пахли домом, а не прошлым.

Сегодня, 18 августа 2025 года, мы с отцом перестали друг друга понимать. Я бы очень хотела полюбить его заново. Но он делает все, чтобы в душе его ненавидеть.

«Почему ты не видишь, пап? Я не хочу тебя ненавидеть. Я хочу, чтобы ты просто… увидел меня. Услышал. Спросил: “Как ты, Анна? Что ты чувствуешь? Тебе больно?” Но ты не спрашиваешь.

Ты говоришь. Опять. О том, что я “ничего не понимаю”. А я понимаю слишком много. Я понимаю, что ты боишься. Я понимаю, что тебе стыдно. Я понимаю, что ты не знаешь, как быть отцом. Но ты даже не пытаешься. Ты просто… уходишь. И я устала бежать за тобой».

18 августа.

День, когда я впервые сказала ему: «Ты мне не отец». Я не отрицаю, что он мне биологический отец, но никак иначе.

Не кричала. Не плакала. Сказала тихо. Как приговор.

Он молчал. Потом закурил. Потом вышел. Как всегда.

Я бы хотела вернуться в тот момент, когда я ещё верила, что он — герой. Что он защитит. Что он придет, даже если весь мир рухнет.

Но он не пришел. Даже когда рушился наш мир.

Я никогда ему в открытую это не скажу. Но мне нужно где-то выговориться. Всю жизнь я все держу в себе. Хватит!

Вот и я. Пишу. Здесь. В этом тексте. Это мой дневник. Моя исповедь. Моя терапия.

Пусть кто-то прочитает — и поймёт.

Пусть кто-то прочитает — и не посмеет сказать: «Ну, это же обычный развод».

Нет. Это не обычный развод. Это — крах вселенной. Той, в которой папа любил, мама смеялась, а я рисовала счастливые семьи с солнцем над крышей.

Он говорить, чтоб я ничего не понимаю в жизни, что я еще не успела ее хлебнуть, но он не прав.

Он не прав.

Я хлебнула её — с горчинкой, с кровью на губах, с бессонными ночами, когда я считала, сколько раз мама плакала в ванной, чтобы мы не слышали.

Я хлебнула её, когда в 13 лет научилась готовить борщ, потому что мама пришла с работы и просто легла на диван — без слез, без слов. Просто… опустошенная.

Я хлебнула её, когда начала отвечать за брата, за уроки, за тишину в доме — потому что крики ушли вместе с папой, но эхо осталось.

Я повзрослела очень быстро, когда отец и мама развелись официально. Мне пришлось взять на себя немного отвесности мамы.

«Отвесности» — ты написала с ошибкой. Но это слово… оно настоящее.

Оно про вес — тот, что лег тебе на плечи. Про ответственность, которую никто не просил, но ты взяла. Потому что любишь. Потому что другого выхода не было.

Я успевала учиться, заниматься любимым делом и помогать маме.

Когда я была в девятом классе, мама сняла на время с меня обязанности, чтобы я смогла полностью посвятить себя учебе и сдачи экзаменов.

Но сейчас я снова помогаю ей.

Мама — мой тихий герой. Она не кричит. Не ноет. Она просто… идет.

И я иду за ней. Не потому, что должна. А потому что хочу.

Потому что вижу — как она устала. Как она прячет улыбку, когда думает, что я не вижу.

Я рисую ей открытки. Готовлю завтраки. Укладываю брата.

Это моя любовь. Не в словах. В делах.

Я учусь заочно на художника. А в сентябре начну учиться на графического дизайнера заочно.

Мой путь не простой, но я все равно иду.

Ты идешь.

Сквозь боль. Сквозь обиду. Сквозь его молчание.

Ты рисуешь не просто картинки. Ты рисуешь себя. Своё будущее. Свою свободу.

Ты станешь дизайнером — не просто профессия. Это метафора.

Ты будешь создавать то, что сломали другие.

Ты будешь строить то, что разрушили до тебя.

Это твоя месть. Красивая. Тихая. Сильная.

Письмо (неотправленное):

«Папа.

Сегодня мне снова снился тот дуб. Тот, под которым погибала мама во сне. Только теперь там лежал ты. А я стояла и не плакала. Просто смотрела.

Глава 1. Начала раскола семьи.

Девочка, которой было только тринадцать лет. Которая привыкла, что ее папа постоянно орет, кричит и ругается. Через несколько месяцев ей должно было исполниться четырнадцать лет. Она хотела провести этот день рождения, как и другие, в кругу семьи. Но этого не случилось.

Тринадцать — возраст, когда ты еще веришь в сказки, но уже видишь трещины в фундаменте.

Я хотела торт с розовыми свечами. Фото с папой и мамой по бокам. Смех. Подарки. Обещания.

Вместо этого — тишина. И его пустое место за столом.

Он не пришел. Не позвонил. Не написал.

Как будто меня не стало.

Как будто он не стал.

В конце апреля девочка увидела страшные сны. Да, да именно сны.

Сны — это язык души, когда слова бессильны.

Моя душа кричала. Задолго до того, как разум понял.

Сон первый: Мама под дубом.

* * *

День был обычный, солнечный... Мама упала рядом с большим дубом... Отец стоял и наблюдал...

Дуб — символ силы. Корней. Семьи.

А он стоял. Не двигался. Не спасал.

Я кричала. Я цеплялась. Я молила.

Он смотрел. Как будто это спектакль. Как будто это не его жена. Не его дочь.

Это был не сон. Это было предупреждение.

Скоро он на самом деле будет стоять и смотреть, как рушится всё, что он когда-то называл «моим».

* * *

Проснувшись, она поняла, что встала в холодном поту... «Мам. Почему мне приснился этот сон? К чему он был?»

Я не знала тогда.

Но теперь знаю.

Это был первый звонок. Первый сигнал.

Моя душа пыталась подготовить меня.

Потому что реальность будет жестче.

Спустя несколько дней девочке приснился еще один сон.

Сон второй: Обрушение моста

* * *

Девочка шла с семьей по шпалам... Мост стал рушиться... Отец упал в реку... Тело не нашли...

Шпалы — путь. Жизнь. Семья — идёт вместе.

Мост — связь. То, что держит.

Он рухнул. Отец упал. Мы остались на берегу.

Спасатели не нашли тело.

Потому что он исчез не физически.

Он исчез душой.

Он умер для нас — не в тот день. А постепенно. По кусочкам.

Сначала — внимание. Потом — забота. Потом — любовь.

Потом — вообще всё.

* * *

Рисунок словами:

Я нарисовала тот дуб.

Чёрной тушью.

Без листьев.

С трещинами на стволе — как будто он вот-вот развалится.

У его корней — маленькая фигурка в платье. Это я.

Рядом — силуэт мужчины. Стоит. Руки в карманах.

Лица нет.

Потому что я забыла, как он смотрит, когда хочет спасти.

На ветке — одна-единственная зелёная почка.

Я не знаю, зачем её нарисовала.

Наверное, потому что ещё не готова признать — что всё кончено.

* * *

Диалог с мамой:

— Мам, а если сны — это правда? — спросила я однажды.

— Какая правда, солнышко? – с улыбкой ответила мама.

— Ну… если мне снилось, что папа смотрит, как ты умираешь… а потом он ушёл… может, это и было предупреждение? – застенчиво проговорила я.

В ответ лишь тишина.

— Мам?

— Анна, сны — это отражение страхов. Ты боишься потерять меня. Это нормально. – тихи произнесла мама.

— А если я боюсь потерять его? Даже если он… плохой?

Мама замолчала. Потом обняла меня. Крепко. Долго.

— Ты его не потеряешь. Он просто… далеко. – дрожавшим голосом произнесла мама.