Нет хуже чести чести чем королевский шут!
Насмешки и упрёки,
И одинокость с маской на лице,
Расписаной до боли смехотворно.
Всех надо веселить, кривляться
И с дикой грустью на душе,
Всё также всем Притворно улыбаться
И не показывать, что там на душе.
А вечером на подоконнике у входа,
Сидеть голая слёзы и следы от них,
Размазывая краску на лице урода,
Тихонько вспоминая дни.
И нет просвета в жизни никакого!
Лишь видеть гордость королевских лиц
И растилаться пред ними смехотворно,
Выкидывая заученные трюки и прыжки.
Не видеть ласки, нежности, заботы...
Всё лишь бездушный хохот и смешки,
А что не так, так выпорят сурово
И так лежать оставят у двери.
Надрезы на спине и свист кнута,
Что беспощадно продолжает бить.
Пинки, скалисто-ядовитые улыбки
И...крики птиц над головой...
Натешевшись и выместив всё зло,
Пинком пустили перекатом вниз.
И кровь, и пыль, и всё в одно лицо,
Но ни одной поддержки с сожалением.
Всё это отразилось на лице,
У доброго, обычного шута.
И в сердце тихо забралась обида,
Что стала беспощадно грызть сердце бедняги.
О хуже чести нет, чем королевский шут
И вы меня поймите,
Что все эти прыжки и кувырки
Не стоят жизни человека...
Чтоб только посмешить царя,
И выслушать насмешки всей прислуги?
Если вовремя не остановить
То сердце бедного шута,
Из доброго и белого как хлеб,
Застынет серым и холодным камнем.