Швед

Глава 1

⅏

— ЯНА —

Семнадцать рублей. Что можно купить из еды на семнадцать рублей?

Ровно столько мелочи мне удалось насобирать в парке. Нашла у лавочек, фонтанов и туалетов.

Могло быть и больше, но дворники каждое утро всё выметают.

Просить милостыню не вышло.

Несколько раз меня принимали за шлюху. Но эти мудаки сразу получили от меня по яйцам. Коленом. А я от них получила разбитый нос и фингал в пол лица.

Воровать тоже не получилось. Хреновая из меня воровка.

Меня поймали, и полиция пыталась затолкать в машину, чтобы увезти в участок.

Мне повезло. От мусоров удалось сбежать. Но о воровстве в супермаркетах пришлось забыть. По крайней мере, на время.

Ночевала под мостом. Нашла удобное место: непродуваемое. Конечно, если ночлег на улице можно назвать удобством.

Каждую ночь, каждое утро и каждый чёртов день я сжимаю зубы и стараюсь не впасть в истерику.

Мне хочется помыться, окунуться в горячую, просто обжигающую воду и смыть с себя пыль, грязь и уличную вонь. Хочу избавиться от запаха страха, безнадёги и падения. Это не мой запах! Не мой.

Ещё очень хочу есть. Боже, как же я хочу есть, точнее, жрать!

Зверский голод толкает на самые безрассудные поступки.

Голод отключает разум, и тобой начинают владеть лишь инстинкты.

Сегодня ровно месяц как я сбежала от своего друга.

Я думала, что Ржавый, Ромка Ржавый – мой друг. Мой защитник, мой будущий муж.

Он с самого моего попадания в детский дом взял под своё крыло: опекал, защищал, учил всему, что сам знал.

Оказалось, он думал о будущем, рассмотрел во мне, как этот ублюдок сказал: «Прибыльную инвестицию».

От воспоминаний тут же руки невольно в кулаки сжимаются. В груди рождается утробное рычание, а в сердце – ненависть.

Предатель он. Урод и конченый предатель.

Оказывается, ещё много лет назад он придумал и решил, что продаст меня!

Ржавый так и сказал:

— За мою доброту пора платить по счетам, Янка. Договорился я с одним челом из крупной банды, он купит тебя и не херово так отвалит бабла.

От заявления Ржавого я не сразу нашлась с ответом.

Стояла перед парнем как оплёванная.

Я думала мы с ним родные. Что мы самые близкие люди.

Он ведь всегда за меня горой стоял, а сейчас решил продать?!

Когда я осмыслила и осознала его слова, то набросилась на него с кулаками и прошипела:

— Сраный гавнюк! Как ты можешь? Меня? Продать? Ты рехнулся?

В ответ получила пощёчину и злые слова:

— А ты думаешь, для чего я тебя берёг? Для себя? Да нах…й ты мне сдалась, безродная? Я поднимусь и королеву себе найду. А ты – моя инвестиция в светлое будущее, усекла?

Жёсткие пальцы впились в мой подбородок и зелёные глаза, которые я всегда считала самыми красивыми в мире, глядели на меня с яростью и злостью. А ещё в них читалась брезгливость. И насмешка.

— Я берёг твою целку, чтобы выгодно продать. Мы больше не приютские. Мы – вольные птицы, Янка. Ты уже совершеннолетняя и можешь заниматься, чем угодно. Вот и будешь дорогой шлюшкой.

Он склонился к самому моему лицу и проговорил по слогам:

— Запоминай: ты – ШЛЮХА.

Дёрнула головой, и он резко отпустил меня.

Через злые слёзы я смотрела на рыжеволосого парня и понимала: моя душа и мечты нараспашку были, наивная я, хоть и приютская, не разглядела лицемерия, не почувствовала лжи, всё на веру приняла.

Влюбилась я в Ромку Ржавого, приняв низкое за высокое. И вот он удар под дых – прилетел неожиданно. И больно стало, что дышать трудно.

И мои розовые очки разбились. Стёклами внутрь. Разбились и все мечты, все иллюзии. Вдребезги.

Оказывается, прозрение – это больно, очень-очень больно, что кричать хочется. Словно я не жила вовсе, словно барахталась в болоте лжи и только сейчас смотрю на мир ясно, вижу реальность. И она до ох..ения омерзительна!

Ржавый мне уже не казался привлекательным.

Я считала его высоким? Нет, он просто длинный.

Называла его стройным? Нет, это рыжее чмо тощее, как глиста!

Ещё у него слишком крупная голова, узкие плечи, длинные руки и тонкий член.

Да-да, Ромка Ржавый сильно переживает по поводу своего отростка: длинный, точно шланг, но тонкий, как карандаш.

И я знаю его секрет – он всегда за трах и молчание платит своим девкам. Конечно, им ведь приходится изображать удовольствие, а потом молчать, насколько он плох в постели.

— Ублюдок, — не своим голосом прошипела я. — Ты предал меня. Предал наше прошлое, предал моё доброе отношение к тебе.

Глава 2

⅏

— ШВЕД —

Бизнес вне закона – это всегда риски, всегда опасность. А партнёрство – деликатная вещь и когда случается недопонимание, может возникнуть серьёзная драка.

Мой бизнес хоть и вне закона, но моими услугами пользуются и люди с дипломатами, слуги закона и те, кто тоже занимается «честным бизнесом».

Все воры и все преступники.

Только кто-то надевает белое пальто и говорит всем, что живёт по закону, но в своём чемодане тащит огромных и уродливых скелетов.

Есть те, кто не скрывает своей натуры. Например, как я. Но и не афиширует род своей деятельности.

Правда, есть и третья категория – действительно те люди, кто живёт честно и правильно. Но как практика показывает, обычно они сводят концы с концами; либо, если фарт его или её выбрал – удаётся добраться до уровня середняка.

Обычно и мне везёт. Но сегодня выдался паршивый день.

Фургон с налом для обналички, отправленный моими партнёрами с соседнего региона исчез. Испарился. Какая-то мразь покусилась на мой бизнес. Фургон был украден. Мои парни, которые сопровождали машину, как и водитель, как и люди партнёров, тоже пропали. Я уверен, никого из них мы не найдём. Они уже мертвы.

Мои партнёры пока ещё вежливо ведут переговоры.

Мой бизнес давно со всех сторон обеспечен связями в госорганах и госструктурах. Власти не вмешиваются. Они порой и сами пользуются моими услугами. Серьёзных конкурентов у меня нет – я всех просто уничтожил. И тогда возникает интересный вопрос: кто убил моих парней и похитил фургон, набитый деньгами?

У моего друга и помощника по бизнесу Данте сразу возникла мысль, что это подстава со стороны партнёра.

Вполне возможно, но им не выгодно. Какой мотив? Какая цель?

Выяснить всё и разобраться в этой дерьмовой ситуации отправил Данте. Он моя правая рука, мой демон и псих в одном лице. Интуиция у него развита, что можно экстрасенсом называть.

Я знаю, что он разберётся и притащит ко мне виновных.

Что ж, интересно будет узнать, кто решил перейти мне дорогу и подпортить репутацию.

После долгих разговоров, построения плана действий, я покинул офис и отправился в клуб, навестить одного товарища, который когда-то и порекомендовал мне исчезнувших вместе с фургоном парней.

Припарковал джип и, находясь в раздражённом состоянии, направился к клубу.

Запирать тачку даже не стал.

В этом месте меня знает каждая собака, каждая крыса и даже муха – мою машину обойдут стороной, и посмотреть в её сторону побоятся. Никто не станет связываться со Шведом, если не желает лишиться жизни. Или каких-нибудь частей своего тела, а потом и жизни.

К моему огромному удивлению и разочарованию, дверь в клуб оказалась заперта. Хотя Кеныч (хозяин клуба по боксу, к которому я пришёл) никогда его не закрывает. Здесь всегда кто-то есть, кто-то тренируется.

И на звонки не отвечает.

Внутри поселилось неприятное чувство. Придётся навестить дом старого товарища.

Не теряя времени, быстрым шагом направился обратно к джипу.

Какого же было моё удивление, когда увидел, что меня кто-то пытается ограбить! Что за наглая рожа?

Разглядеть фигуру и пол человека в ночи было сложно, но ясно одно – это кто-то маленький. Неужели, подросток влез, который не в курсе, чья это тачка?

Плохо. Придётся побеседовать с местными и разъяснить, чтобы по пальцам всем своим детям рассказали, кто такой Швед и чем чревата встреча с ним.

Бесшумно, плавно, но быстро ступая, за считанные секунды оказался у своего автомобиля. И глядя на воришку, понял, что никакой это не подросток.

Это была женщина.

Мне открылся весьма хороший обзор на аппетитную круглую попку, обтянутую джинсами.

Член мгновенно отреагировал.

«Какого хрена?» – разозлился сам на себя и свой член. – «С ночи до самого утра меня по полной программе ублажила сисястая шлюшка. Так какого хрена ты принял стойку, как пацан, впервые осознавший аппетитность и красоту женских попок?»

Попка, тем временем, начала выбираться наружу.

Хмыкнул про себя.

Девчонка решила поживиться. На пассажирском сиденье я оставил сумку. Но в ней нет денег и чего-то ценного.

В сумке лежит кобура от моего пистолета ТТ, кнопочный мобильник, зарядка и незарегистрированные сим-карты. Всё.

Вдруг в голове возникла другая мысль. Что если она не просто случайно забрёдшая в этот неблагополучный район воришка, а целенаправленно отправленная по заданию сука? Вдруг, её подослали ко мне, чтобы что-то выяснить? Но что ей нужно тогда узнать?

Медленно достал из-за пояса пистолет. Снимать с предохранителя пока не стал.

Девчонка как раз неуклюже разворачивалась на моём кресле, чтобы выбраться наружу.

Развернулась и застыла.

Её огромные голубые глаза распахнулись от удивления, но тут же в них заплескалось море страха. На лице отразилась паника.

Глава 3

⅏

— ЯНА —

Слова, что он меня не убьёт и не изнасилует – не успокоили.

Я просто не верю.

Но и бежать не могу. Я ужасно дико устала. Нет сил сопротивляться.

Он чуть ли не сам усадил меня в свою тачку, вручил сумку, которую мне не удалось украсть, пристегнул ремень безопасности и запер дверь.

Вот теперь мне точно некуда бежать. Да и не охота уже.

В машине тепло, сиденье мягкое. Пахнет приятно. Хочется подтянуть ноги и уснуть.

Наверное, он сейчас повезёт меня к ментам. Сдаст с рук на руки и уедет по своим делам. Забудет происшествие с сумкой и будет жить дальше, а вот моя жизнь окончится. Ну и пусть.

А может, он не к ментам меня везёт? Просто решил помочь?

В добрые намерения и благотворительность я не верю.

Казалось бы, от близкого человека никак не ожидала удара в спину, то, что говорить про незнакомца, которого я собиралась ограбить?

Поверить, что я понравилась ему не могу. Сейчас я похожа на ходячий труп. А кому нравятся трупы?

Мысли атаковали мою несчастную голову, и я сильнее занервничала.

— Ты сказала, что давно не ела, — вдруг произнёс мужчина, и я вздрогнула.

Голос у него был низкий, но приятный.

— Угу, — пискнула в ответ.

Только пусть не говорит, что его это заботит.

Не удержалась и стянула с головы неудобную шапку.

Резинка сорвалась с хвоста вместе с шапкой и волосы как ершистый веник рассыпались по плечам. Представляю, какое я сейчас чучело.

Едва не выругалась вслух, когда мужчина резко затормозил.

Хорошо, что я была пристёгнута.

— Как тебя зовут? — отчего-то каким-то хриплым голосом спросил незнакомец.

Облизнула сухие потрескавшиеся губы и хотела соврать насчёт имени, но резко передумала. Я вдруг на инстинктивном уровне поняла, что этому типу лучше не лгать.

— Яна… — ответила тоже хрипло, — Майская Яна Андреевна.

— Майская. Яна. — Повторил он, словно пробуя мою фамилию и имя на вкус. — Знаешь, у тебя Яна редкая фамилия.

Пожала плечами и зачем-то рассказала о своей фамилии:

— Меня подкинули в дом малютки. Это случилось в мае месяце, потому мне и дали фамилию Майская.

— А твоё отчество? — нахмурился мужчина.

— Женщина, что работала там, дала отчество своего отца. Имя тоже она дала. Мне рассказывали, что она любила меня и даже удочерить хотела, но… Однажды она попала в аварию… И всё.

Отвернулась и уставилась в окно на пробегающий мимо центр города – яркий, роскошный, холодный и неприступный.

Дыхнула на стекло и провела пальцем по запотевшему пятнышку. И спросила, не поворачивая головы:

— А вас как зовут? Можно узнать?

— Можно, — хмыкнул мужчина. — Меня зовут Швед.

Отвлеклась от городского пейзажа за окном и посмотрела на мужчину.

— Швед? — переспросила удивлённо. — Это что, имя такое? Я думала так называют жителей… э-э-эм… Швеции… Или Швейцарии… Увы, я не сильна в географии.

Точнее, я вообще не сильна ни в каких науках.

— Это прозвище от фамилии, — пояснил он с улыбкой. — Оно со мной ещё с подросткового возраста, но воспринимаю как имя. Если тебе действительно интересно, то зовут меня Шведов Олег Викторович.

— Олег. Викторович. Шведов. — Тоже, как и он произнесла вслух, словно пробуя новое имя и на слух, и на вкус.

Коротко улыбнулась ему и сказала:

— Приятно познакомиться, Олег Викторович. Вы простите меня, пожалуйста… за это…

Похлопала по сумке. А вдруг он сжалится и не повезёт меня к ментам?

Он усмехнулся и вдруг сказал:

— Открой сумку.

— Что? — удивилась не на шутку и вжала голову в плечи. — Зачем?

Зачем он просит открыть сумку? Желает увидеть жадность и сожаление в моих глазах при виде новеньких пачек с деньгами?

— Открой и узнаешь, — произнёс он и добавил чуть резче: — Не люблю повторять.

Вздохнула и сделала, как он сказал – открыла сумку. Но заглядывать в неё не стала.

— Посмотри, что внутри, — потребовал он.

Так и знала.

Сунула нос в сумку и по очереди вынула содержимое, которого оказалось не так и много.

Кожаная кобура.

Две небольшие коробки с патронами.

Кнопочный телефон. Зарядное устройство к нему и несколько новых сим-карт.

Никаких денег. Абсолютный ноль.

— Если собираешься совершить нечто противозаконное, то сначала стоит убедиться, что получишь желаемое, а не пустышку в руках и пулю меж глаз, — серьёзным тоном заявил мужчина.

Глава 4

⅏

— ШВЕД —

Яна ест так, словно пробует самое изысканное блюдо. Её лёгкие стоны удовольствия пробегают вдоль позвоночника, рождая тёмные желания. Перед глазами возникают непристойные и не для глаз юной девушки картины, где она стонет и извивается подо мной…

Проклятье.

Приходится усилием воли прогонять непрошеные мысли и сосредоточиться на маленькой брошенной всеми малышке.

И глядя на её аппетит, на её хрупкость и худобу, внутри пробуждается что-то другое, незнакомое. У меня что-то щемит в груди и становится невыносимо жаль девчонку.

За что судьба с ней так жестока? Совсем ещё зелёная, жизни толком не видела, но во взгляде не по годам плещется разочарование. Она должна радоваться жизни, совершать ошибки юности, влюбляться, смеяться, удивляться, познавать этот мир, но вместо этого борется за своё существование.

Как же мне это близко и знакомо. Но я мужчина. Даже тогда, когда был совсем ещё пацан, повзрослел быстро, переступил через детство и начал принимать серьёзные и ответственные, порой неправильные, но уже взрослые решения. А она ведь девочка. Не должна такая милая и юная малышка бороться за кусок хлеба, прятаться от ментов, сражаться с ублюдками и каждый новый день начинать с голода.

Было совершенно ясно, что её некому защищать. Одна, совершенно одна. Очень плохо, что некому защитить эту милую маленькую девочку.

Закончив с куриным супом, я сменил тарелки и поставил перед ней салат. Нанизал на вилку кусочек помидора, но вдруг, она приоткрыла рот, словно собралась что-то сказать, но вместо слов с её губ сорвался всхлип, а затем рыдания.

И эти огромные глаза цвета ясного неба наполнились такой отчаянной горечью, что я замер в непонимании.

Яна закрыла лицо руками.

— О, малышка, не плачь, — пробормотал успокаивающе.

Мне бы её обнять, но по себе знаю, как жалость унижает. Потому я произнёс чуть насмешливо:

— Если суп был отвратителен, скажи, я немедленно прикажу сварить повара вместо курицы.

Это помогает. Мои слова заставляют её думать не о том, что жизнь – сука, а о поваре, который приготовил очень вкусное блюдо.

— Что? О, нет-нет… — прошептала она сдавленно и быстро вытерла салфеткой влагу с лица. — Суп вкусный. Очень. Правда-правда. Повара не надо… варить…

Я рассмеялся, хотя не хотелось. Но мой смех немного успокоил её, снял напряжение.

Мне бы обнять её и сказать, что всё будет хорошо.

Но не поверит.

— Салат? — предлагаю ей.

Она кивает и отбирает вилку, ест теперь сама. Ест быстро, заталкивает в рот сразу много и прожёвывает плохо.

Но я не останавливаю, не критикую. Понимаю, должно пройти время.

Салат приканчивает очень быстро. Потом выпивает морс и смотрит на меня осоловевшим взглядом.

Невольно икает и закрывает ладошкой рот.

— К сожалению, пока больше нельзя, иначе дурно станет, и без доктора не обойдёшься, — произнёс мягко.

Она кивает, но в глазах вижу сожаление.

Ох, девочка.

Подозвал официанта и другие заказанные блюда прошу завернуть с собой.

— Спасибо… — пробормотала она, комкая пальцами салфетку. — Я хочу… Хочу вас попросить…

Голос звучит неуверенно, даже жалко. Вижу, что она вся сжалась, хочет сказать нечто важное, возможно судьбоносное для неё, но боится. Боится насмешки или страшнее – отказа.

— Не бойся, Яна. Говори, что хочешь попросить? — мягко подталкиваю её.

Она поднимает на меня взгляд и долго смотрит, покусывая нижнюю губу. Уверен, малышка даже не осознаёт, насколько она сексуальна в своей ранимости и хрупкости.

Опускает голову, её плечи поникли, кажется, она собирается закрыться в себе и не озвучить своего желания изменить эту проклятую жизнь.

Я медленно протянул руку и осторожно приподнял её подбородок, заставляя посмотреть на меня. Я сделал всё мягко и деликатно, потому что она невероятно нежная и хрупкая.

Беспокойство заполнило её взгляд.

— Что ты хотела мне сказать?

Она смотрит прямо в глаза и говорит надломлено:

— Я потеряла всё, что у меня было. У меня ничего нет. Совсем ничего.

Голос на последнем слове дрогнул. Она сглатывает, но сдерживается, чтобы снова не зарыдать, хотя глаза уже повлажнели и вот-вот слёзы сорвутся с ресниц.

Она снова закусывает нижнюю губу, и я вижу, как на её лице вновь появляется нерешительность. Но Яна берёт себя в руки и продолжает:

— Мне некуда идти. Меня никто не ждёт. У меня нет ни дома, ни семьи, ни друзей. Единственный человек, которому я верила… предал… Он забрал мои накопления, я хотела учиться не в ПТУ, а в университете… А он… Он хотел продать меня… кому-то богатому… А мы ведь вместе росли в детдоме…

По её щеке скатилась слеза. Тонкие пальчики сжались в кулаки.

Глава 5

⅏

— ШВЕД —

Произошло всё не совсем так, как я представлял себе, но и этого вполне достаточно.

Я видел, что девчонка нормальная, и она отчаянно хочет выбраться из трясины нищеты и той жизни, куда она могла бы угодить. Воровство – ерунда по сравнению с чем-то более низким. И просто чудо, что она не попалась в руки всей той гнили, что ищет девушек без родных, без дома. Ей повезло, что она встретила меня.

Также видел, что она хочет поверить и довериться мне, чтобы будущее, которое она себе уже нарисовала, оказалось реальностью, а не сном.

Всё будет у тебя, мелкая. Всё будет.

Оставил её одну в квартире, хотя интуиция «говорила» нельзя. Но я не смог остаться. Не доверял самому себе.

Слишком Яна манкая оказалась. Слишком беззащитная и беспомощная, как ребёнок, что захотелось скрыть от всего мира и разорвать любого, кто обидел.

Что это за помутнение рассудка?

Мне не понравились собственные мысли. Ладно, просто желание, но остальное?..

Но всё же оставлять её одну нельзя. Ещё надумает себе страшилок.

Решил навестить Кеныча, дело нужно сделать и вернуться к ней. Присмотреть.

Но до владельца боксёрского клуба не до ехал.

Позвонил Данте.

— Швед, нашли и доставили в офис твоего клиента, — отчитался Данте.

Сжал телефон в руке до хруста и злорадно оскалился.

— Отлично. Сейчас буду, — ответил я и бросил телефон на соседнее сиденье.

Развернул машину в другую сторону и направился в свой офис.

Пока мчусь, ярость нарастает во мне, и я сжимаю руль. Вспоминаю слова Яны, что этот мудак хотел сделать – продать её!

Добираюсь до офиса за полчаса.

Разместил его не в модной высотке, не в презентабельном деловом центре города. Наоборот, выбрал место проще – промышленная часть города.

Здесь, среди складов, производственных предприятий и гаражей разместился мой офис. Я выкупил всё здание когда-то бывшей кузнечной мастерской. Место отличное. Имеется и зал переговоров, и кабинет, и комната отдыха, бассейн и сауна. Но также есть и комната для допросов.

Хорошее место. Удачное.

Припарковал тачку и вошёл в здание.

Сразу прошёл в комнату допросов и, кивнув парням, спросил Данте:

— Это он?

Мой друг и верный товарищ хмыкнул.

— Он самый. Роман Геннадьевич Ржавый.

Парень сидел на стуле со связанными за спиной руками.

Рыжий, с длинным птичьим носом и неаккуратными патлами на голове; одет был в футболку, поверх неё пиджак не по размеру, и синие джинсы, облегающие худые ноги. Я рассмотрел его внимательно: худой, нескладный, некрасивый и кургузый, как ощипанная птица.

Да и парни немного внешность ему подправили. Нос сломан, губы разбиты. Неплохо.

Это был Роман Ржавый с детдома Яны. Тот, кто собирался сделать мерзость и устроить на горе мелкой свою судьбу.

Я подошёл и остановился в двух шагах от этого отброса и произнёс, едва сдерживая ярость:

— Добрый вечер, Роман.

Ржавый всё это время смотрел на меня и молчал.

Его взгляд бессмысленных глаз так и бегал. В глазах застыл тупой, животный ужас.

Парень был жалок, он, то бледнел, то краснел и дрожал.

— К… кто вы? — сорвался шелест с его разбитых губ.

Я усмехнулся и посмотрел на своих парней.

— Ребята, оставьте нас для приватной беседы.

Парни понятливо оскалились и ушли.

Остались я, Данте и наш гость – Ржавый.

Данте достал из холодильника банку холодного пива, развалился на диване и открыл крышку. Шипящий звук напитка наполнил помещение.

Я обошёл Ржавого по кругу, остановился снова напротив и задал вопрос:

— Ты сделал очень дурной поступок. Обидел одну девушку. По твоей вине она оказалась на грани жизни и смерти. Как считаешь, какое наказание ты заслужил?

Он вскидывает голову и широко раскрытыми глазами смотрит на меня в недоумении.

— Я… я… я никого не обижал. Клянусь вам, — прохрипел он, трясясь как заяц. Какой же он жалкий тип.

— Яна Майская, — произнёс я резко. — Это имя тебе знакомо, верно?

— Янка? — выдохнул он. В его глазах просветлело, и он вдруг успокоился. Хмыкнул. — Яна – моя девка. Она мне задолжала. А вы… вы знаете, что по долгам всегда нужно платить. Она у вас?

— Твоя девка? — прорычал я и сжал руки в кулаки.

— Да. Янка – шлюшка, я её представи…

С меня достаточно словесного поноса.

Схватил Ржавого за горло и высоко над полом поднял на одной руке. Он задёргал ногами и захрипел. Руки у него связаны, помочь себе не может.

Глава 6

⅏

— ШВЕД —

За свои сорок три года я выработал совершенный физический контроль над собой. Как человек, вращающийся в криминальной сфере, я должен был это уметь, если желал выжить и жить.

По своему желанию я мог замедлить сердцебиение. И моё сердце никогда не подпрыгивало при виде обнажённой женщины и аппетитной попки и не менее очаровательной киски.

Блядь, блядь, блядь!

Когда мне хотелось секса, я занимался им, выбирая партнёрш, которым нравилось, когда им указывали, что делать, которые не возражали против того, чтобы я был главным, и самое важное, они знали, что после того как всё закончится, от меня не следует ничего ждать. Никакой любви. Никаких отношений. И уж точно никакой семьи.

Иногда, даже когда я хотел секса, то отказывал себе, чтобы сохранить контроль.

Сейчас, глядя на раненную Яну, я ощущал себя полным идиотом.

Странное и необъяснимое притяжение, которое я ощущаю вокруг неё, очарование — всё это напрягает, нарушает мой контроль.

Не обращая внимания на нелепое сердцебиение, и стараясь не глядеть на пушистую киску между ног мелкой, я осмотрел рану и сказал:

— У тебя неприятный порез… Прямо… под ягодицей… — голос дрогнул и прозвучал слишком низко и резко.

— Я… я не специально… — проговорила вдруг она жалобно.

Блядь! Она думает, что я сержусь.

Да, я сержусь. На самого себя. На свои чёртовы инстинкты и неуместное желание.

— Как же ты умудрилась порезать задни… ягодицу? Ладно, руки… — решил я пошутить, но вышло опять грубо.

Яна вздохнула совсем уж печально и говорит:

— Можете называть меня сенсеем среди неудачников.

— Всё не так, — произношу, осторожно касаясь нежной кожи вокруг раны. — Значит так, Яна, я сейчас вытащу осколок, продезинфицирую и заклею пластырем. Проделаю также с ладонями. И сразу отвезу тебя в больницу. На ягодице потребуется наложить шов и…

— Не-е-ет! Нет, нет, нет! — вдруг отчаянно запротестовала она и дёрнулась, причиняя самой себе новую боль. — Не нужно в больницу… Пожалуйста…

Я в недоумении. Но решаю не спорить и не настаивать. Вон как трясётся, того гляди и сознания лишиться.

Чёрт, как всё не вовремя.

— Ладно, не бойся. Никакой больницы, сам всё сделаю, — успокаиваю её.

Мелкая тут же облегчённо выдыхает.

— Но ты обязательно мне расскажешь, почему боишься больницы, — говорю тоном, не терпящим возражений.

— Нечего рассказывать, — произносит она тихо, — у меня с больницами и врачами связаны не самые лучшие воспоминания и соответственно, ассоциации.

Качаю головой.

— Вот и расскажешь. Я сейчас схожу за аптечкой. Не двигайся.

Вернулся быстро. Сел на кровати, стараясь поудобнее устроить свой стояк так, чтобы его было не сильно заметно. Яна итак чувствует себя неуютно. Ещё у меня реакция не к месту.

— По молодости мой наставник заставил меня обучиться всему самому необходимому в жизни, включая оказание первой помощи. Я зашью рану. Но девочка, тебе будет больно. Обезболивающего у меня нет…

— Ничего, я потерплю, — говорит она быстро. — Знаете, год назад мне устроили одну пакость – вбили гвоздь остриём вверх на лестнице, по которой я всегда первой сбегала из общей комнаты, как проснусь. Со всей силы напоролась пяткой на острие. Боль была такой дикой, что я чуть сознание не потеряла. Как раз Ржавого не было… — она умолкла на мгновение и быстро договорила: — Короче… Никакой больницы не было. Промыла водой и само всё зажило. Так что… зашивайте. Я привычная.

Мне жаль слышать это. Мне откровенно жаль её саму. Мне жаль, что никто ей ласки не давал и нормально не защищал. Мудак Ржавый не считается.

Я так ясно себе представляю, как она тихо страдает в детском доме, но молчит, и это рвёт мне сердце. Я смотрю прямо перед собой, и во мне разгорается гнев, но мне не на ком и не на чем сорвать его. Всё внутри кипит, я сижу рядом с ней, стиснув зубы, и надеюсь, что мелкая не чувствует исходящие от меня эмоции гнева.

Тряхнул головой и сосредоточился на её ране.

Пинцетом осторожно вытаскиваю осколок.

Кровь льётся и льётся. Прикладываю антисептическую салфетку и Яна глухо шипит. Промываю антисептиком рану и пока оставляю её так.

— Так, давай сейчас займёмся твоими руками, а потом я зашью рану.

С ладошками справляюсь быстро: вытаскиваю все осколки, дезинфицирую, заклеиваю пластырями.

Когда приготовил крючковатую иглу и нить, говорю:

— Готова?

Она кивает и закусывает подушку.

Прокалываю кожу с внешнего края вовнутрь.

Яна шипит и резко дёргается вперёд, всё её тело напрягается. Она стонет от боли и утыкается лицом в подушку.

Я замираю.

— Яна, постарайся не дёргаться, — стараюсь говорить ласково, но голос вибрирует.

Глава 7

⅏

— ЯНА —

Оставшись одна, забираюсь под тёплое одеяло и гляжу в одну точку, не в состоянии больше двинуться с места.

Я стараюсь заставить свои лёгкие вдохнуть хоть немного воздуха, но мою грудь стянуло, словно стальным обручем, и я не могу дышать.

Мои глаза наполняются слезами, они стекают по моему лицу. Беззвучно плачу и чувствую себя конченной дурой.

Швед, наверное, думает про меня, что я – шлюха. Разыграла перед ним сцену. Ведь всё выглядит именно так.

Но я, правда, не специально. Глупая, случайная ошибка.

И если честно, то я заплатила за эту ошибку. Кровью. Сама виновата, что не удержала чёртову банку. И какого хера я вообще полезла за ней? Сто лет не пользовалась кремами и ещё столько же обошлась бы без них.

Касаюсь руками горячего пылающего от стыда лица. Мне было очень стыдно стоять, выпятив зад прямо перед лицом Шведа, пока он обрабатывал и зашивал мою рану.

Мне бы посмеяться над этой неловкой ситуацией, но не выходит. Да и Швед вряд ли посмеётся. Теперь точно выставит… Хотя нет… Он же сказал, что будет обрабатывать мою рану ежедневно.

Чёрт. Мне так стыдно.

Закрываю лицо руками и глухо стону, мысленно матеря себя, на чём свет стоит.

За мыслями о щекотливой ситуации, отвлекаюсь от боли в руках и под ягодицей. Ладони болят слабо, можно сказать, даже не болят.

А вот зашитая рана дёргается и реально сильно болит. Но я терплю и даже умудряюсь заснуть.

На периферии сознания слышу, что кто-то заходит в комнату, что-то спрашивает, и я мычу в ответ нечто невразумительное.

Чувствую прикосновение к щеке и… И всё.

⅏

Утром я просыпаюсь, словно меня толкнул кто-то. Резко подскакиваю, дезориентированная, в полном непонимании, где я, что произошло?

Увидев незнакомую обстановку, пугаюсь и дёргаюсь, чтобы вскочить, но запутанная в одеяло как в кокон, с грохотом сваливаюсь с кровати.

Боль тут же пронзает мою правую ногу и ягодицу.

— А-у-у-ув! — взвываю и застываю, позволяя боли утихнуть.

Тут же сознание возвращает меня в реальность, и я вспоминаю, что я в квартире Шведа – мужчины, которого я пыталась ограбить, и который накормил и приютил меня.

Выдохнула, и ощутила облегчение.

Я в безопасности. И впервые я спала на невозможно мягкой кровати. Спала без задних ног, даже сновидений не было, хотя пережила до этого немало. И боль меня не тревожила. Хорошая у него аура, значит.

Протёрла кулачками сонные глаза и, стараясь сильно не дёргать ногами, выпуталась из одеяла.

Чувствовала себя хорошо, если не обращать внимания на боль и чувство голода.

Осмотрев гостевую комнату, снова вздохнула и закуталась в одеяло.

Мне нужна одежда. Хоть какая-то. Разгуливать перед взрослым мужчиной голышом не буду. Вчерашней обнажёнки хватило. До сих пор стыдно от воспоминания, что я лежала абсолютно голая перед Шведом и позволила ему видеть мой голый зад и не только.

Боже, надеюсь, он не подумает, что я пыталась заигрывать с ним? Будто захотела «поймать его на крючок»? Что всё подстроила? Или вообще подумает, что я позволю ему что-то…

Кусая губы, крепко удерживая толстое, но удивительно лёгкое одеяло, вышла из комнаты.

На цыпочках начала красться в сторону, откуда доносились бытовые звуки.

Кто-то хозяйничал на кухне.

Хотя, почему кто-то? Олег Викторович. Его же квартира.

Добрела до кухни и застыла истуканом.

Швед что-то готовил. Или подогревал вчерашние блюда из ресторана. Не знаю. Просто, он выглядел очень… В общем, очень круто.

Мужчина он большой, сильный и что греха таить, сексуальный.

Он был одет в футболку и джинсы. Босой. Ступни длинные, узкие. Хорошие ступни.

Руки – сильные. Канаты мышц очень сексуально перекатывались под кожей при каждом его движении.

Скорее всего, женщины не дают ему прохода. И скорее всего, женщин у него много. Так что вряд ли вчерашняя неловкость его завела и как-то заинтересовала. Я сейчас выгляжу как побитый и оголодавший котёнок. Никакой породы не видать. Ни шарма, ни сексуальности. Так что, беспокоиться не о чем.

— Доброе утро, — бормочу почему-то извиняющимся тоном, будто моё присутствие в этой прекрасной квартире неестественно и я как лишний элемент нарушаю идеальный интерьер.

Швед резко оборачивается.

Я, улыбнувшись, прохожу на кухонную зону и сглатываю от умопомрачительных запахов.

— Пахнет… вкусно… — добавляю с той же неловкостью.

Мне на самом деле не хочется выглядеть неловкой идиоткой в глазах мужчины, который спас меня от голода и холода, и чёрт знает, ещё какой дурной жизни.

Мне хочется выглядеть в его глазах взрослой женщиной, а не мелкой уродливой козявкой, попавшей в беду.

Глава 8

⅏

— ЯНА —

— Модельное агентство? — удивилась я, когда Швед припарковался у стильного трёхэтажного здания с пафосной вывеской «Модельное агентство Анны Саррэ».

— Да. Анна Саррэ и станет твоим гидом по миру моды, — пояснил Швед.

Он повёл меня в красивое здание.

Оказавшись внутри, я едва не задохнулась от восторга, настолько роскошно и со вкусом всё было сделано и обставлено.

Много стеклянных журнальных столов, белых кожаных диванов, современных скульптур. Пол белый глянцевый. А массивная люстра с длинными, хрустальными иглами, свисает практически до самого пола и окружена диваном-бубликом.

Всё выглядело круто и на удивление лаконично.

Красивые девушки за стойкой ресепшна расплылись в счастливых улыбках при виде Шведа и прочирикали:

— Олег Викторович, мы рады вас видеть!

— Давно вы нас не посещали. И на показы не приходите.

— Дела, девочки, — ответил Швед коротко.

А они глазками стреляют, и губки призывно прикусывают, и локоны на пальчик с километровым острым ноготком наматывают.

— Сообщите Анне, что я пришёл, — сказал он и, взяв меня за локоть, повёл к лестнице.

Девушки на меня взглянули так, как смотрят убийцы на свою жертву.

Я фыркнула и демонстративно закатила глаза.

Мы поднялись на третий этаж. Большой офисный этаж. Такой же крутой и стильный.

И секретарша такая же кукла, как и те две на первом этаже. Тот же восторг в глазах и с придыханием нежный голос:

— Анна ждёт вас, Олег Викторович.

Кивок и мы входим в кабинет.

Едва оказались внутри, как к нам подходит легко и грациозно на высоченных шпильках невероятной красоты роскошная восточная женщина.

Волосы – чёрный шёлк. Они длинные и сверкают, вызывая у меня приступ зависти.

Глаза – карие, миндалевидной формы – кошачьи. Брови тонкие, чуть удивлённо приподняты.

Лицо идеальное, белое и точно фарфоровое.

На ней одето шикарное платье с укороченным пиджаком цвета кофе с молоком. Оно идеально сидело на точёной фигуре.

На ногах очень красивые туфли глубокого винного цвета и на них очаровало меня украшение в виде пряжки со стразами.

Как же всё в этой женщине идеально. Даже слишком идеально.

Но вот её туфли меня покорили в самое сердце.

В ушах этой дамы сверкали драгоценные серьги в виде птиц. На шее тонкая цепочка и кулон тоже в виде птицы. Изящное запястье украшают строгие часы. Длинные паучьи пальцы унизаны потрясающими массивными кольцами.

Она приобняла Шведа и блюзовым голосом произнесла:

— Как давно мы не виделись, Олег.

— Давно, — холодно произнёс мужчина.

Женщина мельком взглянула на меня, приподняла в вопросе изящную тонкую бровь и спросила:

— Ты по делу или так… кофе с коньяком выпить? Перетереть о прошлом?

— По делу, Аня.

Швед взял меня за руку и выдвинул перед собой, положил руки мне на плечи и, глядя поверх моей головы на азиатскую красотку, сказал:

— Аня, девушку зовут Яна Майская. Яна, перед тобой владелица модельного агентства, знаток моды и повелительница утончённого вкуса – Анна Саррэ.

— Э-эм… Очень приятно, — пробормотала я, чувствуя себя неуютно под придирчивым и откровенно неприязненным взглядом этой Анны.

Она глянула на меня, как обожгла. Взгляд её чёрных глаз был острым, резким, как ножи.

Холодная, даже ледяная, расчётливая и жёсткая женщина.

Стерва.

Не-е-ет. Мы с ней не поладим.

Я этот типаж хорошо знаю. Она смотрит на меня, как на товар, как на мясо и мысли в её умной и расчётливой голове совсем не относятся к невинным.

— Олег, кто она тебе? На дочь не похожа. Любовница? — не церемонясь, поинтересовалась тётка.

— Аня, эта девушка – моё протеже. Больше никаких вопросов. Тебе ясно? — в его голосе прозвучал лёд, даже угроза. Я невольно вздрогнула и, не зная, что делать и как себя вести скрестила руки на груди. Как назло шов на заднице сильно зачесался.

Потереться что ли о Шведа?

Закусила больно губу, чтобы реально этого не сделать.

— В модели не возьму, — заявила Анна.

— В модели я её сам не отдам. Тем более к тебе. Мне нужно, чтобы ты с ней сегодня немного поработала в другом ключе.

Анна заинтересованно прищурила свои миндалевидные глаза.

— Ты умеешь интриговать, — улыбнулась она холодно.

Наверное, именно так улыбаются змеи. Гадюки.

Точно! Она похожа на гадюку.

— Ей нужна одежда, обувь, бельё, аксессуары. Всевозможные мелочи, необходимые молодой и любопытной девушке. Ей нужно и в салон красоты, но без энтузиазма. И примерками её не мучай. Яна немного ранена. И не забудь про обед, Аня. Она должна хорошо поесть. Выполнишь моё поручение?

Глава 9

⅏

— ШВЕД —

Волнение, что пульсировало по венам моего «гостя», переросло в тревогу.

Он с болезненным отчаянием, жалкой надеждой ждал, пока я обращу на него внимание.

Мужчина в очках глядел на меня и каждые три секунды сглатывал вязкую слюну, мял дрожащими пальцами грязную футболку. Определённо моя персона его нервирует.

Закончив с отчётом Данте, я теперь изучал молодого и явно чем-то больного мужчину, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.

Я почти небрежно расположился в кресле, в больше настороженной позе, как у хищника, изучающего пойманную добычу и решающего, следует ли эту дрожащую тварь съесть, или лучше немного поиграть.

— Колесников Артём Павлович, — произнёс вслух имя «гостя».

Этого недоумка в очках, похожего на самого типичного ботаника, привёл ко мне Данте. Не просто привёл, но ещё и отчёт умудрился составить за короткое время.

Кеныч был мёртв.

Данте с парнями осмотрели вдоль и поперёк квартиру старого волка, пока не припёрлись менты, и ушли бы ни с чем, не явись к Кенычу этот самый Колесников.

Явился он не просто так, а чтобы забрать то, что не забрал убийца Кеныча – флешку.

Этот предмет в тот момент уже был в руках моего верного друга Данте.

Флешка лежала передо мной на столе рядом с отчётом. Пока не открывал её. Послушаем, что расскажет этот жалкий тип.

Колесников в ожидании своего безрадостного будущего обливался потом, трясся как от холода, хотя в помещении было тепло, и он явно мечтал и готовился отправиться в обморок. Но этого счастья ему никто не даст.

Через несколько минут после ознакомления с отчётом мои губы изогнулись в холодной улыбке.

— Кто твой хозяин? — задал я главный вопрос.

Мне нужно имя. Имя того, кто убил Кеныча, кто угнал фургон с деньгами моих партнёров. Имя того, кто подписал себе смертный приговор.

От моего голоса мужчина дёрнулся как от удара и в тишине кабинета раздался журчащий звук.

— Сука! — выругался Данте, расположившийся как всегда в своём излюбленном «ушастом» кресле. — Он обмочился!

Колесников судорожно сглотнул и заскулил, задёргал ногами.

Я поморщился, но сказал совершенно не то, что желал услышать «гость»:

— Ты что, язык проглотил?

Мужчина несколько раз открыл и закрыл рот, отчаянно пытаясь подобрать слова. Потом он побледнел, затем побагровел и под моим тяжёлым взглядом, всё-таки выдавил из себя:

— Я ничего не знаю.

На моём лице не дрогнул ни один мускул. Зато Данте рассмеялся и произнёс:

— Колесников, лучше не заливай о своём незнании. Как гласит один из основных правовых принципов: незнание законов не освобождает от ответственности. Это правило было внесено ещё древними римлянами, так как многие преступники пытались уйти от наказания, ссылаясь на то, что просто не ведали, что совершают противозаконные действия. Это актуально и по сей день. Ты замешан в преступлении. Пусть косвенно, но ты виновен. Поэтому, чтобы не удлинять ни нам, ни себе день, начинай отвечать на вопросы Олега Викторовича.

— Спасибо, Данте, — хмыкнул я. — Я уверен, наш любезный гость быстро внемлет твоим словам, когда испытает любимую пытку Малюты Скуратова. Вам известна эта историческая личность?

«Вам» я произнёс насмешливо.

— Н… н-нет… — пробормотал Колесников.

— Малюта Скуратов — русский военный, боярин, руководитель опричнины и помощник Ивана Грозного, — просветил я этого убогого. — Его любимый вид пытки – иглы под ногти. Поверьте, Артём Павлович, как правило, людям сложно пережить даже одну иглу. Так ведь, Данте?

Мой помощник хмыкнул.

— Обычно я только подношу иглу к ногтю, как птенчинки сразу всё вспоминают, — насмешливо ответил Данте. — Скорее всего, этому способствует первоначальная «беседа» с пристрастием – молоток по коленкам. Когда перехожу на следующий этап пытки, у нас с «гостями» сразу же устанавливаются доверительные отношения. Желаешь проверить на себе, Колесников?

Очкарик в подлинном ужасе уставился на меня, каждый его мускул был напряжён.

Пока Колесников собирал мысли в кучу, я потянулся за золотым ножом для писем, взял богато украшенный клинок и начал виртуозно вертеть его между пальцев. Затем остановился и просто покрутил клинок в руке, изучая его так, будто никогда не видел прежде.

Вскоре, мне надоело ждать и я резким, быстрым, отточенным до автоматизма движением запустил золотой нож для писем в своего «гостя».

Нож впился в обивку кресла очень близко к уху Колесникова.

— Итак? — произнёс я невозмутимо, не обращая внимания на выпученные за стёклами очков глаза Колесникова и его раскрытый в беззвучном крике рот.

Мужчина вцепился в подлокотники, и вот-вот вырвет их с кишками на хрен, медленно повернул голову и уставился на рукоять ножа.

— Не в моих правилах повторять дважды, но так и быть, я всё же повторюсь. Кто. Твой. Хозяин? — свой вопрос произнёс едва ли не по слогам, добавив голосу арктического холода. Шутки кончились.

Глава 10

⅏

— ЯНА —

Место, куда привезла меня Анна Саррэ, совершенно не походило на магазин одежды.

Это было что-то иное, непривычное моему представлению. Пугающее и выбивающее почву из-под земли.

Слишком люксовое, слишком роскошное, слишком далёкое для меня, потому что, чтобы достичь этого уровня нужно пройти все круги Ада.

Я понимаю всеми фибрами своей души, что вот эта роскошь не для меня.

Я – простая детдомовская девчонка, привыкшая к секонд хендам и просто дешёвым маркетам одежды и обуви.

Здесь каждый угол, каждый элемент и декор кричит, точнее, вопит о безумной дороговизне и сумасшедшей недоступной простым смертным роскошной жизни. Даже грёбаная муха, усевшаяся на мраморную стену и чистящая крылья, и то выглядит уместней, чем я.

Я просто ослепла от этого невообразимо красивого, свежего, прохладного места. Сюда явно приходят прикупить очередную шубку или платье жёны олигархов, знаменитости, жёны и любовницы министров, депутатов. В общем, сливки общества тут точно тусуются.

И сама Анна смотрится здесь уместно. Она – да. Я – нет.

Она идёт чуть впереди меня. Уверенная, сильная, гордая. Она знает себе цену. И вся её фигура кричит мне: смотри, девка! Смотри! Тебе не место среди таких как я. Ты – мусор. А вот я – королева.

Я уверена, она специально привезла меня в самое дорогое место, чтобы меня шокировать, выбить из меня дух, лишить смелости. Возможно, по её мнению, выпив СП и дезориентированная этим местечком, я выложу ей всё как на духу?

Только тётка не знает, что ни черта я не выпила.

В машине она молчала и не задавала вопросы. Я уж подумала, она забыла про сыворотку. Инга сказала, что СП действует час.

Доехали мы до места, очень быстро. Каких-то пятнадцать минут и мы уже идём по залу с яркими витринами, откуда смотрят безликие манекены в потрясающей одежде, обуви, украшениях.

Пол этого центра или модного дома, уж не знаю как правильно его обозвать, выложен двухцветной плиткой – чёрной и белой.

Мне неуютно. И вообще как-то стрёмно быть рядом с этой Саррэ.

Анна приводит меня почти в самый дальний отдел, где одежды практически нет. Так стоят пара манекенов и то, не до конца одетые.

Зато небольшое помещение хорошо обставлено: три дивана, несколько столов – журнальный, швейный и письменный; две прямоугольные люстры полностью сотканные из призмовидных кубиков хрусталя и висят на тросах, сверкают и словно бы подмигивают.

Много зеркал.

Есть ширмы, за которыми явно находятся примерочные.

Неужели это ателье?

Но зачем мне в ателье? Анна что решила заказать мне одежду вместо того чтобы купить готовую?

Раскрутить эту мысль мне не удалось.

Вдруг открылось одно из зеркал. Оказалось, что это дверь-зеркало и из тайной комнаты вышел низкорослый и весь какой-то круглый мужичок в костюме для фриков – оранжевый пиджак, оранжевые брюки, белая в цветочек рубашка, фиолетовый галстук с булавкой явно с бриллиантами, фиолетовые ботинки и причёска… Волосы синие. Но почему-то этот попугайский наряд ему очень даже шёл.

— Аннушка! — пропел этот тип и раскрыл руки для объятий.

— Ник, здравствуй, мой дорогой, — ответила сладким голосом Анна.

Эти двое обнялись, троекратно расцеловались, и синеволосый Ник поинтересовался у старой знакомой:

— Милая моя, чем обязан? Давно ты не посещала мою скромную обитель. Очень давно. Год точно тебя не видел…

— Некогда, Ник, — отмахнулась Анна и сразу перешла к делу. Повернулась ко мне и кивнула на меня: — Вот, привела к тебе птенчика. Нужно «от и до» одеть и обуть. С нуля, Ник.

— Оу, — удивлённо приподнял он чёрные брови.

Подошёл ко мне, обошёл по кругу, приложил пухлые пальцы на подбородок и задумчиво поинтересовался:

— Стиль? Уровень?

— Думаю, ей нужно нечто между романтикой и серьёзной коллекцией. Уровень – люкс.

— Ох, ты меня радуешь, Аннушка, — расплылся мужичок в алчной улыбке. — Милочка, ты попала в надёжные руки. Сейчас позову своих помощниц, и они принесут на примерку все последние коллекции.

Мне его улыбка не понравилась.

— Люкс люксу рознь, — произнесла довольно резко. — И, между прочим, я не милочка. Моё имя – Яна Андреевна.

— Ах, такая молодая, но уже с характером. Милое дитя, как скажешь. Яна Андреевна, так Яна Андреевна, — рассмеялся голубоволосый дядя.

Мне захотелось фыркнуть.

Перевела взгляд на Анну и напомнила этой грымзе:

— И в первую очередь мне нужно купить телефон.

Она сузила глаза, явно скрипнула идеальными зубами, но свой яд оставила при себе и сказала Нику:

— Пусть твои помощницы принесут ещё телефоны на выбор, аксессуары к ним и красивые номера. Пока ты всё организуешь, мы выпьем кофе и немного с Яной по-девичьи поболтаем.

Глава 11

⅏

— ЯНА —

Хлопаю глазами, как кукла.

Открываю и закрываю рот, точно выброшенная на берег тупая рыбина, чтобы не выпалить грубые слова.

На мгновение представляю, как Швед склоняется над телом маленького ребёнка, в котором больше нет жизни, и невольно сжимаю руки в кулаки.

Хочу врезать по холёной морде Саррэ, но почему-то всё же сдерживаюсь.

Вот же сука. Убила ребёнка! Убила!

Скажу честно, будь эта история о ком-то другом, то я просто бы пожала плечами и через две минуты забыла неприятный разговор. Но эта тварь говорила о Шведе!

— И почему вы до сих пор не в тюрьме? — стальным голосом шиплю я, стараясь не выдавать истинных эмоций.

На самом деле мне хочется спросить: почему ты гнида до сих пор жива? Почему Швед не вырвал твоё нутро, не намотал твои кишки тебе же на шею? Почему, мать твою?!

Анна на мой вопрос истерично смеётся.

Отсмеявшись, просто выплюнула, сжав своё горло ещё сильнее:

— Потому что Швед даже самую говнячью ситуацию обернёт в свою пользу! Он не упускает ни малейшего шанса заполучить человека в свои вечные должники. Запомни мои слова, Яна. Запомни.

Её глаза наполнились ненавистью и настоящим безумием.

Она убрала руку от горла, и я увидела следы от пальцев на молочно-белой коже.

— Десять лет назад моя подруга увела у меня Шведа. Хотя, как увела... Он сам всегда делает выбор... В общем, она залетела сука от него, — процедила Анна, глядя прямо перед собой, словно она вновь переживала то событие. — Она была на седьмом месяце, когда явилась в моё агентство.

Анна смеётся – снова истеричные нотки проскальзывают в её голосе и на глазах образуются злые слёзы. Солёная вода дрожит на ресницах, но не срывается. Саррэ изящно смахивает влагу и продолжает:

— Катя пришла позлорадствовать. Эта дрянь думала, что раз залетела от Шведа, что родит от него ребёнка, то получит его себе навсегда. Она думала, что выйдет за него замуж. Она мечтала о том, кого невозможно заполучить. Это как мечтать обнять огонь. Обнять-то можно, но сгоришь.

Я хмурилась и слушала её гнилую исповедь.

— Но Швед и думать не думал брать эту шлюху в жёны, — продолжает Саррэ. — Я знаю, он просто ждал рождения дочери. Он желал, чтоб ребёнок родился здоровым. Оттого и обеспечивал дуру всем необходимым, выполнял её тупые капризы. После родов он просто бы забрал дочь себе, а Кате дал бы пинка под зад и немного бабла, чтоб отвалила и забыла. Или убил бы её. Он может. Об этом я ей и сказала. Дура, не поверила. Начала истерично визжать, что я просто ей завидую и мечтаю оказаться на её месте…

Она выдохнула, и на её лице отразилась гримаса ненависти, но тут же сменилась горечью, в глазах застыло сожаление. Она тряхнула головой и прошептала:

— Катя стояла спиной к лестнице. И я… Я так сильно разозлилась… Просто подошла и толкнула.

Она резко дёрнула голову и взглянула на меня в упор. Мол, смотри, я способна на убийство.

Глядя мне в глаза, чеканя каждое слово, налитое тяжестью, она произнесла:

— Её шанс на жизнь со Шведом и их маленькой дочуркой умер в тот самый миг, когда она полетела с лестницы. Она нелепо махала руками, как мельницами. Пыталась ухватиться за меня. Но я сделала осознанный шаг назад. Я смотрела на её смерть, Яна. Я слышала, как хрустнула её шея. Видела, как под ней образуется лужа крови. Знаешь, когда крови много, она, оказывается, имеет такой необычный цвет – не просто тёмный красный, а глянцевый красный.

— Ребёнок погиб... — прошептала я.

— Да, — усмехнулась она. — Знаешь, сейчас бы я не стала её убивать. Я жалею об этом не потому что мне жаль Катю и ребёнка. Мне жаль, потому что я лишила себя удовольствия наблюдать, как рушатся её розовые мечты. Она бы страдала, когда Швед отобрал бы у неё дочь, и тогда Катька приползла бы ко мне побитой псиной, умоляя о помощи и поддержке. И сейчас я не была бы у него в вечных должниках, а эта сука не стала бы грёбаной мученицей!

Последние слова были пропитаны желчью и ядом. Ненавистью, которая разъедает её изнутри, выжигает всё доброе и хорошее, что может ещё жило когда-то в ней, хотя… у такой как она сучьей дочери вряд ли было что-то доброе в душе. Злая, алчная, с непомерной гордыней тварь.

Мне стало противно просто находиться рядом с ней.

Пользоваться её услугой?

Да на хер она мне нужна!

Мерзкая-мерзкая баба!

Зачем Швед отдал меня этой гадине? Решил проверить?

Сознание тут же наполнилось сомнениями, вопросами, растущим любопытством и желанием понять его поступок.

Если эта тварь больная на всю голову, в чём я ни капли не сомневаюсь, то, что ей стоит убить меня? Или кого-то ещё, приближённого к Шведу?

Почему он доверил ей меня?

Беспечность?

Вера в её искупление?

Ха! Даже я в подобный бред никогда не поверю. Швед подавно.

Глава 12

⅏

— ШВЕД —

— Ты сейчас находишься под большим давлением, Швед, — проговорил Данте. Заложил руки за голову и добавил: — Грёбаный стресс, ещё и твоя новая забава…

Яна. Едва заметно улыбнулся, вспомнив мелкую.

Любопытно, что она расскажет Анне? Что скажет обо мне?

— Мне о твоей забаве напомнить? — хмыкнул в ответ. — Сколько литров твоей крови она уже выпила?

Я глядел в прищуренные глаза друга и знал, что сейчас играю на нервах Данте. Учитывая, что происходит в его личной жизни, я немного развеселился, что моего лучшего друга накрыла сука-любовь. Теперь он несчастен. Данте мужчина прямой. Не любит полутонов и полунамёков. У него всё либо чёрное, либо белое. Понравилась девушка? Всё, значит, она будет его. И мужчину не волнует, что девушка имеет противоположное мнение. В этом весь Данте.

Как там говорится? Любовь — душа жизни? В ком нет любви, тот только куча костей, обтянутых кожей. Что ж, Данте обрёл душу. Но даже при таком раскладе он, как и я будет гореть в Аду.

Данте от моих слов раздражённо выдохнул и скривился.

— Ничего, – произнёс он нервно. — Укрощать я умею.

— Смотри, не укроти до смерти, — усмехнулся я.

— Посмотрим, как ты заговоришь, когда эта твоя загадочная малышка тебя пошлёт, — пробормотал он мрачно.

— Продолжай в том же духе, и я с огромным удовольствием обеспечу тебя мылом и верёвкой, — весело ответил другу. И добавил: — И ты прекрасно знаешь, все кто пытался меня послать, уже давно покоятся с миром.

Данте проигнорировал мои слова, поднялся с дивана и пошёл к бару. Доставая банку с пивом, он спросил:

— Лучше скажи, какая стратегия с Ханом? Встреча в конце недели – у тебя есть намётки, план действий?

Он вскрыл банку и сделал глоток.

— План прост, — ответил я жёстко, глядя в глаза другу. — Мы с ним похожи…

— Похожи, как орёл и воробей, — перебил меня Данте. — Он возомнил себя орлом, Швед, но ты ведь крылья быстро ему обломаешь, так ведь?

— Да, — не разочаровал друга. — Сначала выслушаю. Уверен, он предложит передать ему весь бизнес. Я предложу пойти ему на …й. Результат – кто-то из нас двоих окажется с пулей в голове. Хочется мне верить, что это буду не я.

— В баре он не посмеет развязать перестрелку, — после тягостного молчания проговорил Данте. Потёр шею, словно разминая мышцы. — Мы усилим охрану, напичкаем парней дополнительной защитой и оружием. Добавим гранат.

Я хмыкнул:

— Танк ещё пригони.

— Понадобится – пригоню, — сказал он резко. — Швед, а ты вообще понимаешь, что твоя задница для всех нас важна? Ты же как грёбаный центр мира, вокруг которого и вращается этот самый мир. От тебя ебанистическая туча людей зависит. Ты не можешь сдохнуть и оставить нас беспризорниками.

От пламенной речи Данте я расхохотался.

Друг умеет шутить.

— Не знал, что мой зад тебя волнует, — произнёс, отсмеявшись.

— Только моей колючке не рассказывай, что я втюрился в твой зад. Она и так меня на дух не выносит, — улыбнулся Данте.

— Я подумаю, — усмехнулся весело. Потом моя улыбка сошла на «нет» и я сказал уже серьёзно и жёстко: — Если кто и сдохнет на встрече, то это будет Хан и его люди.

Данте кивнул.

— Расставь ещё стрелков по всему кварталу. И начинай обработку наших «подозреваемых», — распорядился я.

— Сегодня у меня будет вся инфа, Швед, — зловеще протянул друг. — Помимо имени крота узнаю, сколько успел он слить информации.

Я не сомневался в своём друге и помощнике. Данте тот ещё засранец. Но он верный и надёжный.

На столе завибрировал телефон.

Смс сообщение от незнакомого номера.

Открыл, и мои брови поползли вверх.

«У меня теперь есть телефон. Спасибо большое. И… Короче я сбежала от Саррэ... Хочу к вам».

— У тебя лицо изменилось, — заметил Данте. — Твоя написала?

Я только кивнул и нажал на вызов.

— Алло, — раздалось неуверенное сразу после первого гудка.

— Адрес знаешь? — перешёл к делу.

— Э-э-эм… — протянула она и вместо адреса назвала торговый центр.

Мог бы сразу догадаться, что Аня повезёт её именно к заднеприводному.

— Я знаю, где это, — произнёс коротко. — Буду минут через двадцать.

— Спасибо, — произнесла она с явным облегчением, и мне показалось, что мелкая улыбается.

— Ладно, про Хана поговорим завтра. Я подумаю о стратегии и решу всё окончательно после твоих данных. Хорошенько выбей инфу из предателей.

— Не волнуйся. Кстати, пока ты не ушёл, — как-то нервно проговорил Данте. — Как поступим с Кенычем? Парни из клуба надеются, что ты внесёшь вклад в организацию его похорон.

Я сжал руки в кулаки.

Глава 13

⅏

— ЯНА —

Облегчение. Именно это чувство я испытала, когда поняла, что Швед не собирается отчитывать меня.

Хотя немного пристыдил.

Не понимаю. Зачем он защищает эту Саррэ?

Но я быстро выкинула тётку из головы. Это его дело. Это его жизнь и ему выбирать, с какими людьми общаться и что с них требовать.

На его вопрос про мою маленькую ложь об отце-киллере я рассказываю с гордостью. И когда Швед смеётся – открыто, без игры и фальши, у меня сердце стучит быстро-быстро.

И вдруг мужчина положил руку мне на коленку и чуть сжал её, погладил, словно ему в кайф.

Наверное, в другой жизни, в другой ситуации, я бы отодвинула ногу и дала понять, что не стоит. Но мне было приятно.

Мой страх давно меня перенасытил, и честно, я, получила истинную радость, что этот сильный и надёжный мужчина вдруг интересуется мной.

Ведь рука на коленке – это что-то значит?

Начало процесса прелюдии?

Уж точно это момент доверия.

Швед мне приятен, и из всех людей большого мира он самый близкий мне человек.

Не удержалась и опустила поверх его руки ладонь, переплела с ним пальцы и Швед резко повернул голову и посмотрел на меня. Пристально, как-то по-новому.

Бездонные, сияющие чернотой, полные голода глаза смотрели на меня и будто звали меня.

Швед смотрел прямо мне в душу, казалось, он видел все мысли и выворачивал меня своим взглядом наизнанку.

Что-то приятное, мягкое и тёплое рождается в груди, учащается дыхание и пробегает волна мурашек по коже.

— Яна, — выдыхает он моё имя почему-то тяжело, но руку не убирает и пальцы мои поглаживает. И коленке приятно. И его пальцы мне нравятся. Мне вообще нравится его прикосновение.

Но больше ничего Швед не говорит. Молчит. Хмурится и смотрит теперь только на дорогу. Моя рука в его руке и мне хорошо на душе. Неприятный осадок после беседы с Саррэ исчез, словно его смыло ливневым дождём.

Мы ехали, а я словно заново изучала Шведа. Лёгкая щетина. Твёрдые губы. Мужественная челюсть сочеталась с прямым носом, упрямым подбородком и широкими скулами.

Коротко стриженые волосы по бокам и более длинные на макушке.

Интересно, каково это запустить в его волосы пальцы? Они у него жёсткие? Мягкие?

А как он целуется? Наверное, он умеет и знает о сексе всё.

От этих мыслей мне стало жарко.

Боже мой, о чём я вообще думаю?

Швед же очень-очень взрослый мужчина.

«Ну и что с того?» — усмехается внутренний голос.

Кусаю губы, и в голове рождаются неприличные образы и картинки.

Я порочная девушка. И я буду гореть в аду.

Но отчего-то мне хочется улыбаться.

За этими мыслями, не замечаю, как мы подъезжаем на территорию небольшого бара-ресторана.

Швед всё-таки выпускает мою руку и мне до боли хочется, чтобы он снова коснулся меня.

Открывает передо мной дверь и помогает выбраться.

За руку не берёт.

Входим в помещение. Здесь многолюдно и на нас все смотрят.

Работники и гости бара-ресторана приветствуют Шведа, как будто он здесь главный.

Возможно, так и есть.

Мужчина спокоен и расслаблен, словно оказался у себя дома.

Когда мы садимся за столик, не удерживаюсь и спрашиваю:

— Это ваш ресторан?

— Заметила? — улыбается Олег.

— Ну-у, вы здесь такой, словно у себя дома, — проговорила тихо.

Он кивает.

— Да, это моё заведение.

К нам подходит девушка-официантка, и я с неудовольствием замечаю, что она просто-таки тащится от Шведа: улыбается ему от уха до уха, глазками стреляет, и голос у неё такой сладкий, что я невольно кривлюсь.

— Олег Викторович, всё как обычно? Или сегодня желаете чего-то особенного?

Мне кажется или эти мурлыкающие нотки действительно прозвучали в её голосе?

— Машенька, мне как обычно, а моей гостье подайте полноценный обед. Кстати, что у нас сегодня на обед? — интересуется Швед.

— На первое борщ. Второе – котлета по-киевски и картофельное пюре. Салат из овощей. Из напитков как всегда компот из сухофруктов или брусничный морс, — перечисляет Машенька, оказавшись с креслом Шведа слишком уж близко.

Под столом сжала руки в кулаки. Так бы и врезала этой Машеньке, меж глаз, чтоб она в ауте побыла часика три-четыре, а то и больше.

Официантка к моему неудовольствию была красивая: жгучая брюнетка; глаза – тёмные омуты, большие, влажные, чуть раскосые. Брови вразлёт. Высокие и чётко очерченные скулы подчёркивали некую хищность образа. Пухлые губы были в алой помаде. Одета девушка в длинную синюю юбку, белую блузку, поверх – фартук с карманами. Волосы собраны в косу и уложены вокруг головы как корона. Сбоку у виска алый цветок.

Глава 14

⅏

— ЯНА —

Швед накормил меня ароматным, густым и наваристым борщом. Съела я и котлету по-киевски с картофельным пюре. Салат из овощей. Легко влезли в меня и сладкие вареники с клубникой… и, словом, перечесть нельзя, как вкусно и сытно я сегодня поела.

Сытая, довольная я была преисполнена благодарности Олегу Викторовичу. Я даже словно бы опьянела от вкусной еды и к моему лицу приклеилась счастливая улыбка.

— Улыбаешься, — произнёс Швед. Уголки его губ дёрнулись тоже в подобии улыбки. — Наелась?

— Я не помню, чтобы я когда-то так вкусно ела, — проговорила лениво. — Наверное, я тебе надоем со своим бесконечным «спасибо», но… Спасибо. Правда.

— На здоровье, — отвечает Швед, пристально наблюдая за мной.

Ну вот точно я для него как забавная зверушка. Смотрит на меня с умилением.

Устроила руку на животе и прикрываю на миг глаза, запоминая это чувство довольства, тишина, благости, да просто маленького счастья. И плевать на весь мир. Плевать, если я действительно для Шведа маленькое развлечение. В данный момент я действительно счастлива.

Принесли сладкий кофе – раф с можжевеловым и ореховым сиропом.

Нос щекочет приятный терпкий аромат.

Погрела ладони о белую горячую кружку, любуясь пышной шапкой кофейной пены.

Делаю первый глоток, и с моих губ срывается лёгкий стон. Буйство невероятных нот во вкусе чудесного напитка не оставляет меня равнодушной.

Языком медленно слизываю с верхней губы пенку.

Вкусно. Очень вкусно.

Делаю новый глоток, смакуя вкус и взглянув на замершего Шведа, вопросительно изогнула бровь. Мужчина замер со своей чашкой чёрного кофе, не донеся её до рта, и глядит на меня. Опять этот тёмный, тяжёлый взгляд пронзает насквозь.

Я произношу тихо и как можно мягче:

— В твоём ресторане всё очень вкусно, Олег. И этот кофе. Он волшебный.

Он отмирает, хмурится. Кивает как-то рассеянно и быстро пьёт свой кофе.

— Я сейчас вернусь, — говорит мне, когда звонит его телефон, и Швед покидает наш столик.

Я жмурюсь и продолжаю с наслаждением пить свой раф.

Мой рай длится недолго.

— Ты закончила? — спрашивает, когда на дне моей чашки остались потёки пенки и немного кофейной гущи.

Чуть вздрогнула. Швед стоит за моей спиной, и его большая горячая ладонь вдруг ложится мне на плечо, чуть сжимает.

— Да, — киваю я, встаю и улыбаюсь ему открыто.

Мне нравиться находится рядом с этим мужчиной. Я словно всё время под его защитой. Надёжно, тепло, уютно, хорошо.

Покинув ресторан, Швед как-то быстро усаживает меня в джип, садится сам и весь такой хмурый-хмурый, и энергетика от него исходит сильная и некомфортная.

Совсем недавно ведь всё было хорошо!

Хочется поёжиться, сжаться в незаметный комок и переждать бурю. А лучше сбежать подальше.

Явно у него что-то случилось. Что-то очень-очень плохое.

— Ты расстроен, — говорю негромко. — Если хочешь рассказать, поделиться, то я выслу…

— Нет, — обрывает он меня резко на полуслове.

Машину заводит, но с места не трогается. Руки лежат на руле. Сжимает его до скрипа. У Шведа сильные руки, красивые руки, хорошие руки.

Смотрю на его профиль, на крепкие, перевитые венами руки, и в голове вдруг что-то словно щёлкает, точнее взрывается, и я не знаю, откуда это взялось, но будто знаю, что сейчас ему это необходимо — выпустить пар.

Подаюсь к нему и касаюсь кончиками пальцев его тёмной от щетины щеки.

Его горячая сильная рука резко стискивает мою руку.

Я застываю, вздрагиваю, как от удара током, а по телу разливается незнакомое ощущение. Жар и озноб?

Швед смотрит на меня. Глаза – чёрные омуты, губы плотно сжаты.

— Что ты делаешь? — слова его точно лезвия.

Он злится на меня. Я такая дура!

— Прости, — выдыхаю едва слышно. — Не знаю, что на меня нашло… Мне показалось, тебе нужно выпустить пар...

Что я несу?! Заткнись дура!

— Да и мне самой хочется просто... поцеловать тебя... — говорю отчего-то хрипло.

Может, мне отрезать себе язык?

Швед молчит, давит на меня своим взглядом и сжимает мою руку. Почти больно.

Пытаюсь забрать руку, но Швед не отпускает.

Его хватка разжимается, но он не отпускает. Теперь мужчина просто гладит мою ладонь, не задевая ранки от порезов.

— У тебя очень мягкая и нежная кожа, Яна, — произносит он вдруг.

Я бы с ним поспорила, но не могу. Вот теперь мой язык прилип к нёбу и вообще отказывается что-либо говорить. Видимо, испугался моих мыслей, что я его отрежу к херам.