Сила Адель

Глава 1

Утро в нашей лавке пахло сушеным котовником, горькой полынью и сладковатым дымком лампады, что теплилась перед фигуркой Домашнего Бога. Я, высунув кончик языка от старания, аккуратно, по миллиметру, переливала темно-синюю жидкость из большого фаянсового сосуда в крошечный пузырек из синего стекла.

«Ничего сложного, — твердила я себе мысленно. — „Капли тишины“. Состав: экстракт лунного лотоса, корень мандрагоры, настойка сон-травы. Пропорции: один к десяти к трем. Температура — комнатная. Свет — рассеянный. Никакой магии, только точность. Я знаю это лучше, чем собственное имя».

А ведь и правда знала. Моя память была уникальна, и являлась предметом тихой гордости бабушки и откровенного изумления соседей, — хранила каждый рецепт, каждую закорючку в толстенных фолиантах, что пылились на полках. Я могла бы с закрытыми глазами, в состоянии полусна, назвать все двенадцать свойств коры ивового дуба или три способа нейтрализации яда красного мухомора.

Но между знанием и исполнением во мне лежала целая пропасть, утыканная торчащими ногами табуреток, углами столов и внезапно появляющимися на полу лужами. Моё тело жило своей жизнью, полной грации споткнувшегося слона.

Последняя капля синей жидкости с тихим плюхом упала в пузырек. Ничего не разлилось. Ничего не взорвалось. Я почувствовала прилив глупой, детской гордости и, стараясь двигаться как можно плавнее, потянулась к крошечной стеклянной пробке.

И в этот момент из-под стола, где обычно спал наш кот Васька, донесся громкий храп. Я вздрогнула. Мой локоть, предательски дернувшись, задел стоящую рядом деревянную подставку для склянок.

Последовала тихая, почти музыкальная трель сталкивающегося стекла. Пузырек с только что изготовленными «Каплями тишины» описал в воздухе изящную дугу и полетел на каменный пол.

«Вот черт», — успела я подумать, уже чувствуя привычную волну досады.

Пузырек не разбился. Вместо этого он, словно шальная пуля, отскочил от пола и угодил прямиком в открытый мешок с сушеными дроками, которые бабушка готовила для закладки на хранение. Мешок, стоявший на краю стола, не выдержал удара, перевернулся и высыпал полкило ярко-желтых цветков прямиком на голову Ваське.

Кот, мирно храпевший секунду назад, взвыл от негодования и ринулся прочь, оставляя за собой шлейф из желтых лепестков. Он пронесся между ног уборщицы Матрёны, которая как раз зашла в лавку с шваброй. Та, пытаясь удержать равновесие, отплясывала на месте замысловатый танец, пока швабра в ее руках не описала широкую дугу и не смахнула со стола еще и коробку с сушеными мухоморами.

Я зажмурилась. Тишину лавки разорвал бабушкин голос, спокойный, как поверхность лесного озера в безветренный день:

— Адель, солнышко, не переживай. Дроки эти уже отсырели, все равно надо было пересушивать. А мухоморы... — Она вышла из-за занавески, ведущей в жилые комнаты, и окинула взглядом последствия моего пятисекундного присутствия. — ...Мухоморы теперь придется перебирать. Матрёна, дорогая, оставь, я сама.

Уборщица, красная от смущения, кивнула и ретировалась. Бабушка Марена подошла ко мне, ее морщинистые, но удивительно ловкие пальцы подхватили пузырек с «Каплями тишины», валявшийся в куче дрока.

— Целый, — констатировала она. — И мухоморы, смотри-ка, почти все в той же коробке. Ничего критичного.

— Зато дроками весь пол засыпало, — мрачно буркнула я, подбирая с пола ярко-желтый цветок. — И Васька теперь, наверное, до вечера под кроватью отсиживаться будет.

— Зато теперь мы знаем, что дрокам нужна пересушка, — не моргнув глазом, парировала бабушка. — И Матрёна получила заряд бодрости на весь день. В каждой твоей оплошности, внучка, есть своя польза. Нужно только уметь ее разглядеть.

Я вздохнула. Ее бесконечный оптимизм был одновременно и спасением, и мелкой пыткой. Она искренне верила, что мое везение — это дар. Но она не видела, как по вечерам я сжимаю кулаки, глядя на закат, и мечтаю о самой простой, предсказуемой магии. Хоть о какой-нибудь. Одна стихия. Одна искорка. Чтобы не полагаться на слепой случай, который то подставляет тебе подножку, то неожиданно подставляет соломинку.

— Ладно, — бабушка положила руку мне на плечо. — Иди на рынок, купи свежего мха для успокоительных сборов. Старый весь вчера ушел на заказ для больницы. И подыши воздухом. А здесь я сама разберусь.

Это был не приказ, а мягкое предложение, за которым стояло понимание: мне нужно прийти в себя. Я кивнула, сняла рабочий фартук и направилась к двери.

«Подышать воздухом», — с горьковатой иронией подумала я, выходя на улочку нашего захолустного городка. Стоило мне сделать шаг с крыльца, как моя нога уверенно поехала по чему-то скользкому. Я взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, и в итоге грузно приземлилась в лужу, оставшуюся от ночного дождя.

Рядом раздался возмущенный визг. Я подняла голову. Моя рука, инстинктивно цеплявшаяся за все подряд, ухватилась за край лотка торговки яблоками. Лоток, к счастью, не перевернулся, но с него на землю покатилось одно-единственное яблоко — самое румяное и наливное.

— Осторожнее ты, растяпа! — крикнула торговка.

— Простите, — пробормотала я, поднимаясь и отряхивая мокрое платье.

Яблоко покатилось по мостовой и подкатилось прямо к ногам маленького мальчика, который тут же подхватил его с сияющей улыбкой. Его мать, стоявшая рядом, бросила на торговку сердитый взгляд.

Глава 2

Рынок в нашем городке был местом, где жизнь била ключом, пахла спелыми фруктами, свежим хлебом и… моим неизбежным везением-невезением. Купив мох у знакомого травника (который, к моему удивлению, сам протянул мне сверток, не дав мне даже возможности уронить его), я уже поворачивала назад, когда заметила необычное оживление на главной площади.

У ратуши стояла карета. Не простая, грузовая, а длинная, лакированная, с гербом на дверце — какая-то хищная птица, сжимающая в когтях молнию. Возле нее толпились горожане, перешептываясь. По улице маршировал отряд стражников в непривычно чистых и блестящих доспехах.

«Столичные», — мелькнула у меня мысль. Сердце екнуло. Столица была для меня одновременно и мечтой, и страшилищем. Местом, где тетя Лира вращалась среди магов и лекарей, и где такая неуклюжая и бездарная, как я, наверняка бы сгинула в первый же день.

Я попыталась проскользнуть по краю площади, надеясь остаться незамеченной, но судьба, как обычно, имела на этот счет свое мнение.

Из ратуши вышел он. Высокий, худощавый мужчина в темно-синих одеждах, от которых веяло холодом и дорогими духами. Его лицо было бы прекрасным, не будь оно высечено изо льда — высокомерные брови, острый подбородок, тонкие губы, сложенные в выражении легкой скуки. Волосы цвета воронова крыла были убраны в строгую косу. Маг. И явно не из простых.

Это был лорд Каэлан. Я слышала обрывки разговоров — он и его свита расследовали какие-то «аномалии» в магии нашего региона. Говорили, что заклинания дают осечку, артефакты временами гаснут, а у местных магов-стихийников силы будто бы становилось меньше.

Лорд Каэлан что-то говорил своему помощнику, жестом указывая на здание гильдии магов. Его пальцы были унизаны перстнями, которые, я знала, наверняка были не просто украшениями.

И вот тогда это случилось. Я уже почти миновала площадь, как мой ботинок нашел единственный в округе выступ мостовой. Я споткнулась. Не просто пошатнулась, а понеслась вперед с грацией подстреленной утки, выпустив из рук свою корзину.

Все произошло за секунды. Корзина, набитая до краев мхом, пакетиками с травами и бабушкиными образцами новых сборов, описала в воздухе дугу и вывалила свое содержимое прямиком на лорда Каэлана.

Воздух наполнился облаком пыльцы, сухих листьев и запахом ста лечебных отваров. Пакетик с мятой угодил ему прямо в лицо, а мох живописно украсил его темные одежды, словно лесной дух решил его внезапно обласкать.

Тишина повисла густая, как кисель. Стража замерла с вытаращенными глазами. Горожане застыли в немом ужасе. Я сама сидела на мостовой, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и готова была провалиться сквозь землю.

Лорд Каэлан медленно, с невероятным усилием стряхнул с себя мох. Его ледяное спокойствие треснуло, в глазах вспыхнули зеленые молнии настоящей, не метафорической ярости.

— Кто… — его голос был тихим, но он резал слух, как сталь. — Кто эта… особа?

Он потянулся к поясу, где висел изящный серебряный диск, испещренный рунами — его следящий артефакт. Видимо, он хотел использовать его, чтобы просканировать меня на предмет угрозы. Но его пальцы, дрожа от гнева, дрогнули. Дорогой артефакт выскользнул из его руки и упал на мостовую.

И прямо перед ним.

Прямо перед его замершими в ужасе глазами.

Я, пытаясь подняться и отползти подальше, неудачно уперлась ладонью в землю, чтобы оттолкнуться. Моя рука со всей дури приземлилась на серебряный диск.

Раздался оглушительный, сухой хруст. Не стекла, а чего-то более фундаментального — лопнувшей магии.

От артефакта во все стороны брызнули ослепительные искры всех цветов радуги. Воздух завибрировал, загудел, словно потревоженный улей. Энергетическая волна отбросила нескольких стражников назад, а самого Каэлана заставила отшатнуться.

Но самое странное было не это. Искры не погасли, не рассеялись. Они зависли в воздухе, словно рой светляков, а потом, как по команде, устремились ко мне. Они облетели меня, не причинив вреда, и сконцентрировались прямо у моей груди, образовав на мгновение яркий, пульсирующий светящийся шар, который затем бесследно исчез.

Лорд Каэлан смотрел на меня. Весь его гнев, вся надменность испарились. На его лице было чистое, незамутненное изумление. Он смотрел на меня не как на неуклюжую деревенщину, а как на… феномен. На загадку.

— Невероятно, — прошептал он, и в его голосе прозвучала не злоба, а жадное любопытство ученого, нашедшего уникальный экспонат. — Аномалия… Она персонифицирована.

В этот момент из толпы вышла моя бабушка. Она подошла ко мне, помогла подняться, и встала между мной и магом. Ее осанка была королевской, а взгляд — твердым.

— Лорд, — сказала она спокойно, но так, что ее было слышно на всю площадь. — Моя внучка, Адель Марсель. Прошу прощения за беспорядок. Она… неловка. Но не злонамеренна.

Каэлан не сводил с меня глаз.
— Марсель… — протянул он, словно пробуя фамилию на вкус. — Не злонамеренна… Возможно. Но то, что я только что видел… Это переворачивает все законы магии. Ее «неловкость»… Она не просто случайна. Она… структурирована. Она подчиняется какой-то своей, извращенной логике.

Он сделал шаг вперед.

— Девушка, как ты это сделала?

— Я… я ничего не делала, — выдавила я, все еще чувствуя на себе жгучий взгляд его свиты и горожан. — Я просто упала.

— Именно, — его губы тронула тень улыбки, от которой стало еще холоднее. — «Просто упала». И уничтожила мой артефакт пятого круга. И поглотила его диагностическую энергию. «Просто».

Бабушка сжала мое плечо.
— Лорд, моя внучка не обладает магическим даром. Это подтверждено.

— О, в этом я уже не сомневаюсь, — парировал Каэлан. — То, что я вижу… это не отсутствие дара. Это нечто иное. Не стихия, не знахарство, не колдовство. Это… вероятность. Осязаемая, управляемая вероятность. И она служит ей.

В его глазах загорелся опасный огонек. Огонек охотника, нашедшего свой след.

Бабушка поняла все без слов. Она видела этот взгляд. Она резко повернулась ко мне.

Глава 3

Комната, в которой я провела всю свою сознательную жизнь, внезапно показалась мне чужой. Сумка, которую бабушка совала мне в руки, была до неприличия легка для путешествия в столицу.

— Там Лира все тебе купит, — бормотала она, засовывая в карман моего плаща последний пакетик с успокоительным. — Ты только доехать должна. До-e-хать, поняла, Адель?

— Поняла, ба, — кивнула я, глядя, как ее пальцы, обычно такие твердые и уверенные при взвешивании ядовитых корней, теперь нервно теребят завязки мешка. — Постараюсь обойтись без того, чтобы случайно опрокинуть карету герцога или вызвать камнепад, украв удачу у горного козла. Хотя, с моей-то репутацией, козел, наверное, уже молится, чтобы я проехала мимо.

Бабушка вздохнула, но в уголках ее глаз дрогнула знакомая смешинка.
— Шутишь. Всегда в самый неподходящий момент шутишь.

— А в какой еще момент? — пожала я плечами. — Если будешь молчать и сосредоточенно хмурить брови, окружающие решат, что ты не просто неуклюжая, а еще и набитая глупостью тыква. Лучше уж пусть думают, что я неуклюжий шут.

Она обняла меня так крепко, что заскрипели кости, и прошептала на ухо:
— Ты — не неуклюжая. Ты — иная. И твоя удача… она не слепая, внучка. Она просто очень избирательная. Помни это.

«Избирательная», — мысленно усмехнулась я, выходя на улицу, где уже ждал обоз. Здоровенная грузовая повозка, запряженная парой унылых на вид кляч, и пара всадников-проводников, чьи лица выражали стоическую готовность к любым неприятностям. Видимо, бабушка их уже предупредила.

Сам обоз был куда интереснее его эскорта. Повозка ломилась от рулонов ткани, бочонков с вином и мешков с чем-то звенящим. Видимо, те самые «припасы для двора». Я представила, как моя тетя Лира, важная придворная знахарка, с умным видом пробует кагор из бочонка, который я, возможно, случайно пну по дороге. Картина выходила на редкость душевная.

— Садись в хвост, на тюки с шерстью, — буркнул один из проводников, мужчина с лицом, напоминающим высохшую грушу. — Там мягче. И… старайся ни за что не цепляться.

— О, поверьте, я сама об этом молюсь каждое утро, — бодро ответила я, взбираясь на указанное место.

Тюки и впрямь были мягкими, пахли овцами и безмятежностью. Я устроилась поудобнее, помахала бабушке, которая стояла на пороге лавки, судорожно сжимая в руках свой фартук. Потом кучер цыкнул на лошадей, повозка дернулась и поползла по ухабистой улочке моего городка.

Я смотрела, как проплывают мимо знакомые домики с покосившимися заборами, лавка кожевенника, от которой всегда несло дубильными корьями, и площадь, где всего сутки назад я устроила персональное светопреставление для столичного вельможи. Городок, который я втайне ненавидела за его тесноту и сплетни, внезапно показался уютным и безопасным гнездышком.

«Ну что ж, Адель, — сказала я сама себе. — Вперед, навстречу новой жизни, полной… э-э-э… новых возможностей споткнуться на паркете имперского дворца. Надеюсь, он отполирован до зеркального блеска. По крайней мере, в своем отражении я буду выглядеть элегантно, даже падая».

Проводник с лицом груши, который, как я выяснила, звался Гораном, обернулся.
— Ты это… не принимай на свой счет. Марена все рассказала. У нас своя голова на плечах, мы в сказки не верим.

— Какое облегчение, — отозвалась я. — А то я уже боялась, что вы будете ждать, когда я начну изрыгать пламя или предсказывать будущее по полету случайно подброшенного носка. Увы, мой удел скромнее — находить монетки именно тогда, когда падаешь в лужу.

Второй проводник, помоложе, по имени Элвис, фыркнул, но тут же сделал вид, что поперхнулся пылью.

Дорога тянулась медленно и однообразно. Леса по краям стали гуще, воздух — холоднее. Я сидела, поджав ноги, и наблюдала, как Горан и Элвис тихо ненавидят каждую кочку на нашем пути. Прошло часа три, когда я почувствовала знакомое, противное покалывание в кончиках пальцев. Предвестие. Мое личное барометрическое давление удачи падало.

— Э-э-э, Горан, — осторожно сказала я. — Может, сделаем небольшой привал? Осмотрим колеса. Мне кажется, одно из них издает подозрительный скрип.

Горан обернулся, посмотрел на меня как на умалишенную.
— Колеса в порядке. Едем.

— Ну, знаете, иногда скрип — это не просто скрип, а красноречивое предупреждение, — не сдавалась я. — Вроде: «Эй, я сейчас развалюсь, а вы все полетите в овраг, но зато найдете клад!» Понимаете?

— Сиди тихо, — рявкнул Горан.

Я вздохнула и откинулась на тюки. Что ж, я предупредила.

Ровно через пять минут раздался тот самый оглушительный хруст, который я мысленно уже слышала. Повозка накренилась, издала душераздирающий стон и замерла. Заднее левое колесо, прослужившее, судя по всему, еще прадеду нашего кучера, разлетелось на щепки.

Всеобщее руганье длилось добрых десять минут. Горан, багровый от ярости, метал молнии взглядом сначала в мою сторону, потом в небо, потом снова в мою.

— Ты! Это ты ведь накаркала!

— Я предлагала проверить, — парировала я, разглядывая обломки. — Вы предпочли слушать музыку дороги. Теперь у нас есть антракт.

Пока они возились, пытаясь поставить запасное колесо (которое, как выяснилось, было не сильно лучше развалившегося), я, чтобы не мешать, отошла в сторону, к краю леса. И, разумеется, сразу же споткнулась о торчащий из земли корень.

Я полетела вперед, рухнула в куст какой-то колючей травы и… уткнулась лицом во что-то холодное и металлическое. Лежавшее прямо в траве.

Это был изящный кинжал в богатых ножнах. Рукоять была из темного дерева, инкрустированного серебром, а на гарде красовался тот самый герб — хищная птица со молнией в когтях. Герб Каэлана.

Я подняла его, смахнув с клинка прилипшие листья. Он был на удивление тяжелым. И очень дорогим. Видимо, кто-то из его свиты обронил его во время их визита в наш городишко, а мое везение, «избирательное», как сказала бабушка, решило, что именно мне он и нужен.

«Отлично, — подумала я, пряча кинжал за пояс. — Теперь у меня есть вещественное доказательство того, что я не только аномалия, но и воровка. Прекрасное начало карьеры при дворе».

Глава 4

Столица встретила нас не звоном колоколов и не ароматами экзотических пряностей, а вонью. Тяжелой, многокомпонентной вонью тысяч людей, лошадей, помоев, выливаемых прямиком на мостовую, и дыма сотен печных труб. Я высунула нос из-за брезента повозки, сделала осторожный вдох и тут же поперхнулась.

— Ну что, нравится? — хрипло усмехнулся Горан, не оборачиваясь. — Воздух свободы и возможностей.

— Пахнет так, будто возможности здесь уже не раз теряли, находили, а потом снова теряли в куче навоза, — отозвалась я, оттирая слезящиеся глаза. — Интригующе.

Город был не просто большим. Он был чудовищным. Каменные громады домов в три, а то и в четыре этажа теснили друг друга, оставляя для улиц лишь узкие щели, где царил вечный полумрак. Вывески — деревянные, кованые, позолоченные — скрипели над головой, предлагая товары и услуги, о которых в нашем городке и не слыхивали. Толпа гудела, как растревоженный улей, а кареты и всадники двигались в этом хаосе, подчиняясь каким-то своим, неведомым мне законам.

Мое тело напряглось, ожидая неминуемого катаклизма. В такой давке я должна была либо кого-нибудь придушить, упав на него, либо запустить цепную реакцию падений, которая закончилась бы где-нибудь на шпиле собора. Но, к моему изумлению, ничего не происходило. Я сидела, как завороженная, вжимаясь в тюки.

«Что, удача устала? Или ей просто не понравился местный колорит?» — подумала я.

Повозка, наконец, остановилась на относительно просторной площади перед массивным зданием из серого камня с бесчисленными окнами и высокими чугунными воротами. Это был Гостевой Дворец, куда свозили все казенные грузы.

— Приехали, — объявил Горан и оглянулся на меня. В его взгляде читалась какая-то новая, осторожная сложность. — Слезай. И… удачи тебе, девка. Ты… необычная.

— О, спасибо за лестную характеристику, — улыбнулась я, сползая с повозки и чуть не угодив ногой в лужу, но в последний момент поймав равновесие. — Я постараюсь и дальше соответствовать.

Я отряхнула свое дорожное платье, которое из скромно-серого превратилось в откровенно-грязное, и окинула взглядом свое новое временное пристанище. Внушительно. Неприветливо. И пахло тут не лучше, чем на улице.

Меня встретила сухонькая, как щепка, женщина в темно-синем платье и белоснежном чепце — экономка дворца. Она окинула меня взглядом, который мог бы заморозить кипящий котел.

— Адель Марсель? — произнесла она так, будто это было название редкой болезни. — Следуйте за мной. Вам выделена комната в служебном флигеле. Лекарь Лира будет предупреждена о вашем прибытии.

Меня провели через лабиринт коридоров, где пахло воском и стариной, и втолкнули в небольшую, но чистую комнату с крошечным окошком, выходящим в колодец двора. Кровать, стул, умывальник. Роскошь, невиданная для меня.

— Не шуметь, не сорить, по ночам не бродить, — отчеканила экономка и удалилась, оставив меня наедине с моими мыслями и парой дохлых мух на подоконнике.

Я скинула с себя дорожную сумку, плюхнулась на кровать и закрыла глаза. Тишина. Относительная чистота. Никто не кричит, не ругается, не падает, сметенный моим падением. Это было… странно.

«Может, столица меня нейтрализовала? — размышляла я. — Или тут просто слишком много людей, и моя удача растерялась, не зная, за кого взяться первым?»

Отдышавшись и смирившись с тем, что я теперь живу в каменном мешке, я решила осмотреться. Мне нужно было найти тетю Лиру. Спросив у пары проходивших мимо служанок (которые, кстати, смотрели на мое поношенное платье с таким презрением, что я чуть не получила ожог первой степени), я вышла во внутренний двор.

Двор был огромным, мощенным плиткой, и здесь уже кипела своя, придворная жизнь. Группы придворных в шелках и бархате, украшенных гербами и фамильными драгоценностями, лениво прогуливались, о чем-то беседуя. Маги в цветных мантиях, обозначавших их стихию, демонстративно избегали друг друга. Чувствовалось напряжение, паутина интриг и соперничества.

И вот тогда это случилось.

Я шла, стараясь держаться поближе к стене, как вдруг моя нога — моя предательница, моя злейшая подруга — наступила на край неровно лежащей плитки. Та подскочила, как катапульта, и я, потеряв равновесие, понеслась вперед.

Передо мной как раз стояла небольшая группа вельмож. В центре — дама в невероятно пышном розовом платье, с высокой прической, украшенной чучелом какой-то экзотической птицы. Она что-то говорила своему спутнику, томно помахивая веером.

Мое тело, не спрашивая разрешения, врезалось в нее. Несильно. Но достаточно.

Раздался легкий, сухой хруст. Птица на ее голове, оказавшаяся не чучелом, а живым, но очень спокойным попугайчиком, с писком взметнулась в воздух. А из складок пышной розовой юбки на мостовую выпал и разбился маленький стеклянный флакон.

Я застыла, ожидая оглушительного скандала. Дама обернулась. Ее лицо было не злым, а испуганным. Она смотрела не на меня, а на разбитый флакон, из которого по плитке растекалась маслянистая жидкость с резким, знакомым мне запахом.

— Мои… мои духи… — пробормотала она.

Ее спутник, мужчина с властным лицом и усами щеточкой, нахмурился.
— Катерина, я же говорил, не носи эту отраву! От нее у меня голова болит!

Глава 5

Лаборатория тети Лиры была квинтэссенцией контролируемого хаоса. Воздух, густой от ароматов сотен трав, щекотал ноздри, переходя от сладковатого запаха сушеных ягод женьшеня к едкому духу серы и резкому аромату ментола. На дубовых полках, до самого потолка, стояли ряды склянок, банок и сосудов из темного стекла, каждый с аккуратной этикеткой. Я мысленно пробежалась по ним: «Настойка коры ивового дуба», «Экстракт лунного лотоса», «Порошок из жемчужной раковины»... Моя память с радостью подтверждала: я знаю их все. Было уютно. И опасно. Одно мое неверное движение — и от этой систематизированной вселенной останется лишь ароматное месиво.

Тетя Лира, скинув накидку, предстала в простом платье защитного цвета, подпоясанном кожаным фартуком, утыканным кармашками с инструментами. Серебристые волосы, собранные в тугой узел, подчеркивали строгость черт. Она была похожа на бабушку Марену, но будто выточенную из мрамора вместо теплого дерева.

— Итак, — она уселась напротив меня, положив ладони на стол. Ее пальцы, длинные и узкие, были испачканы зеленоватым соком. — Начнем с правил. Первое: здесь тебя зовут не Адель, а «помощница Лиры». Твое имя, особенно в свете недавнего... перформанса на площади, лучше не афишировать. Второе: ты не прикасаешься ни к чему без моего разрешения. Я ценю твое знание рецептов, но твои руки... будем считать, они живут своей жизнью, полной сюрпризов.

— О, это мягко сказано, — кивнула я. — Они как два непослушных щенка, которые обожают опрокидывать миски с дорогим кормом. Я поняла: смотреть, но не трогать. Идеальная работа для меня, если честно.

Тетя Лира чуть скривила губы, почти улыбка.

— Третье: твоя... особенность. Мы не скрываем, что ты неуклюжа. Наоборот. Это будет нашим прикрытием. Все, что случится, будет списано на твою неловкость. Но между нами, девочка, — она прищурилась, — мы будем знать, что некоторые падения... не совсем случайны. Ты сегодня неплохо справилась с баронессой Катериной.

— Вы думаете, это был не случайность? — удивилась я.

— Я думаю, что случайность — это инструмент, — отрезала она. — И ты, сама того не ведая, начинаешь им пользоваться. Но сейчас не об этом. У меня для тебя есть работа. Безопасная.

Она указала на огромный ящик, доверху набитый сушеными листьями красноцвета.

— Нужно перебрать их, отделить соцветия от стеблей. Стебли — в ту корзину, соцветия — в эту. Задача проста: не упасть, не чихнуть и не опрокинуть ящик. Справишься?

— Это звучит как высшая математика после деревенской арифметики, — вздохнула я. — Но я попробую.

Я устроилась на низком табурете, поставила ящик перед собой и погрузилась в монотонную работу. Листья шуршали, наполняя воздух горьковатым пряным ароматом. Минуты текли, и я почувствовала странное умиротворение. Руки работали автоматически, ум был свободен. Я почти медитировала.

Почти.

Внезапно дверь в лабораторию распахнулась. На пороге стоял молодой парень, лет двадцати пяти, в дорогом, но небрежно накинутом камзоле цвета спелой вишни. Его светлые, почти белые волосы были собраны у затылка в короткий хвост, а на лице застыло выражение надменной скуки. За ним виднелась пара придворных, явно его свита.

— Лира! — провозгласил он, не утруждая себя приветствиями. — Где мое тонизирующее? Ты обещала к полудню. А солнце, на минуточку, уже давно миновало зенит.

Тетя Лира, не отрываясь от перегонного куба, бросила через плечо:

— Ваше сиятельство, оно настаивается. Еще час. И, если помните, дверь в мою лабораторию положено стучать.

— Скучные формальности, — махнул рукой юноша и его взгляд упал на меня. Надменные брови поползли вверх. — А это что за диковинка? Новая помощница? Боги, Лира, ты что, в приюте для калек ее нашла? Она же на табурете сидит, как пьяная сова на ветке.

Я подняла на него глаза, не прекращая работы.

— О, вы проницательны, ваше сиятельство. Это моя специальная техника — «медитативная неуклюжесть». Я концентрирую всю свою неловкость в одной точке, чтобы не расплескать ее по всей комнате. Пока, надо сказать, работает. Хотите, научу?

Он смотрел на меня с таким изумлением, будто я только что предложила ему научиться ходить на ушах. Его свита зашушукалась. Тетя Лира издала звук, средний между вздохом и смешком.

— Тонизирующее, ваше сиятельство, через час, — повторила она, на этот раз более твердо. — А пока не отвлекайте мою помошницу. Она... сосредоточена.

— Помошница? — фыркнул юноша. — Она похожа на... — он не успел закончить.

В этот момент я, чтобы отодвинуть корзину с уже перебранными соцветиями, неудачно потянулась. Мой локоть задел край ящика с красноцветом. Ящик, стоявший на краю стола, качнулся, и несколько сухих веточек посыпались на пол. Прямо перед ногами «сиятельства».

Он отшатнулся с гримасой брезгливости.

— Вот черт! Мои новые сапоги! Ты...

Он не закончил. Его взгляд упал на одну из веточек, упавшую к его ногам. Среди засохших листьев ярко алел небольшой, сморщенный красный плод.

— Плод красноцвета? — прошептал он, и все его напускное высокомерие испарилось, сменившись живым интересом. Он нагнулся и поднял его. — Но они же не вызревают в наших широтах! Отец обещал достать мне его для коллекции, но все поставщики говорили, что это невозможно!

Глава 6

Следующие несколько дней пролетели в попытках вписаться в новый ритм жизни. Я была тенью тети Лиры — немой, неуклюжей, но на удивление полезной тенью. Моя память позволяла мне мгновенно находить нужные ингредиенты на полках, а мои «несчастные случаи» пока ограничивались тем, что я роняла лишь то, что было не жалко, или же падения приводили к тому, что мы находили потерянные инструменты. Тетя Лира наблюдала за мной с все возрастающим интересом, смешанным с опаской.

— Ты учишься, — констатировала она как-то утром, когда я, поскользнувшись на разлитой капле воды, чудесным образом ухватилась за полку и не уронила ни одной склянки. — Твое тело начинает предчувствовать хаос, который оно сеет.

— О, отлично, — проворчала я, потирая ушибленный локоть. — Скоро я смогу с закрытыми глазами предсказывать, в какую именно лужу приземлюсь. Это такой полезный навык для придворной дамы.

Тетя фыркнула, но ничего не сказала. Ее молчаливое одобрение было лучшей похвалой.

Однажды вечером, когда я перетирала пыль с банок с заспиртованными жабами (дело, которое, к моему удивлению, я умудрилась не превратить в потоп), в лабораторию влетел запыхавшийся паж в ливрее дома де Вальеров.

— Лекарь Лира! — выпалил он, кланяясь. — От лорда Лорриана! Его сиятельство просит передать, что вы и ваша... помощница... приглашены на вечерний прием в Белом зале!

Тетя Лира подняла голову от толстой книги рецептов.
— Я? И... помощница? Это официальное приглашение?

— Да, лекарь! — паж протянул ей свернутый лист пергамента, перевязанный шелковой лентой цвета вина. — Его сиятельство настаивал.

Лира развернула приглашение, пробежала глазами и посмотрела на меня. В ее взгляде читалась целая гамма эмоций: от ужаса до любопытства.

— Что он задумал? — тихо произнесла она.

— Может, он хочет, чтобы я уронила ему на ногу что-нибудь тяжелое и ценное? — предположила я. — Вроде канделябра или маленькой статуи. Чтобы получить еще один редкий артефакт. У него, похоже, странные фетиши.

— Молчи, — отрезала Лира, но в уголках ее губ заплясали чертики. — Это не просто прием. Это один из первых больших балов сезона. Там будет весь свет. Весь. И мы... — она окинула меня критическим взглядом, — ...мы не можем явиться туда в рабочем платье, от которого пахнет серой и грустью.

Последующие два часа стали для меня разновидностью пытки. Тетя Лира, оказалось, имела связи не только среди лекарей. К нам в покои примчалась маленькая, юркая женщина с иголками в волосах и сантиметром на шее — придворная портниха. Она обмеряла меня, цокая языком и бормоча что-то о «нестандартных пропорциях» и «деревенской осанке».

В итоге меня облачили в простое, но элегантное платье бледно-голубого цвета, которое, по словам тети, «не вызовет лишних вопросов и хорошо отстирывается». Волосы, мои вечно выбивающиеся рыжие кудри, уложили в сложную, но неброскую прическу, спрятав под легким шелковым шарфом.

Глядя на свое отражение в полированном медном зеркале, я с трудом узнала себя.

— Боги, я похожа на приличного человека. Мама бы плакала от гордости. Или от смеха.

— Держись с достоинством, — наставляла меня Лира, поправляя складки на своем темно-синем, строгом платье. — Помни, ты не Адель Марсель, неуклюжая девчонка с окраины. Ты — моя тихая, скромная помощница. Чем меньше ты будешь говорить и двигаться, тем лучше.

— Так, значит, мой план — притвориться статуей? — уточнила я. — Надеюсь, никто не будет ожидать от меня глубокомысленных суждений о погоде или последних придворных сплетнях. Мои познания в сплетнях ограничиваются тем, кто из соседских котов украл у нас сосиску на прошлой неделе.

— Статуя — идеальный вариант, — сухо согласилась Лира.

Белый зал оказался местом, от которого перехватывало дух. Огромный, с мраморными колоннами и расписным потолком, изображавшим сцены из мифов об основании Империи. Громадные хрустальные люстры, в которых горели тысячи свечей, отражались в отполированном до зеркального блеска полу. Воздух был густ от смеси ароматов — дорогих духов, цветочных гирлянд, жареного мяса и сладостей.

Толпа напоминала пестрое, шелковистое море. Дамы в кринолинах, украшенные жемчугом и драгоценными камнями, кавалеры в расшитых золотом камзолах. Маги в цветных мантиях образовывали свои собственные, немного обособленные кружки. Гул голосов, смех, музыка — все это сливалось в один оглушительный гимн роскоши и власти.

Я инстинктивно прижалась к тете Лире, чувствуя себя зайцем, забредшим на пир к волкам.

— Ничего не трогай, — снова прошептала она мне на ухо. — Иди за мной и старайся дышать реже.

Мы продвигались вглубь зала. Я чувствовала на себе любопытные взгляды. Шепоток: «Это та самая... помощница Лиры? Та, что с баронессой Катериной?» Мой статус «тихой и скромной» таял на глазах.

И тут я увидела его. Лорд Каэлан.

Он стоял у одной из колонн, беседуя с пожилым магом в пурпурной мантии. Его темно-синий камзол был на этот раз расшит серебряными нитями, изображавшими те же молнии, что и на его гербе. Он был спокоен и невозмутим, но его глаза, холодные и пронзительные, медленно сканировали толпу. Охотник. Все еще на охоте.

Мое сердце заколотилось. Я потянула тетю за рукав.
— Он здесь.

Глава 7

Возвращение в покои тети Лиры напоминало торжественную, но крайне напряженную процессию. Мы шли по пустынным коридорам, и каждый звук наших шагов отдавался в моих ушах громовым раскатом. Я все еще чувствовала на себе ледяной, оценивающий взгляд Каэлана и сладковатый запах дорогого вина, смешанный с ароматом его духов — что-то холодное, как сосна на зимнем ветру.

Лира молчала. Это было хуже любой бури. Она распахнула дверь в наши покои, втолкнула меня внутрь, заперла дверь на ключ и повернулась ко мне. Ее лицо было бледным, а глаза горели.

— Объясни, — потребовала она одним словом.

Я, все еще в своем бледно-голубом «невинном» платье, плюхнулась на стул, чувствуя, как дрожь наконец-то накрывает меня с головой.

— Я... он... бокал... — я бессвязно махнула рукой. — Это был несчастный случай! Ну, то есть, для всех остальных — несчастный. А для меня, видимо, обычный вторник. Тетя, он улыбнулся. Каэлан. Улыбнулся, когда я облила его дорогущий камзол бордо. Это ненормально! Здоровые люди в таких ситуациях злятся, а не строят глазки!

Лира медленно подошла к столу, оперлась на него руками и опустила голову.
— Он не строил глазки, Адель. Он ставил галочку. Ты только что публично, на глазах у полусвета, продемонстрировала, что твоя «неуклюжесть» избирательна и... направленна. Ты «случайно» спасла Лорриана от унижения, переадресовав удар на Каэлана. В глазах всех присутствующих — ты либо невероятная везунчица, либо...

— ...либо я все это сделала намеренно, — закончила я за нее, и у меня в горле встал ком. — И теперь Каэлан уверен в последнем. Превосходно. Моя карьера при дворе длилась ровно один бал. Думаю, это новый рекорд.

— Хуже, — подняла голову Лира. Ее взгляд был серьезным. — Теперь ты интересна не только ему как аномалия. Теперь ты интересна как игрок. Случайность, которая может отклонить летящую стрелу, — это диковинка. Но случайность, которая может направить ее в нужную цель... это оружие. И Лорриан де Вальер уже смотрит на тебя как на свой новый талисман.

Она была права. На следующее утро, едва я проснулась от кошмаров, в которых меня преследовали летающие бокалы с лицом Каэлана, в дверь постучали. На пороге стоял все тот же паж с сияющей улыбкой и протягивал мне небольшой, изящно упакованный сверток.

— От лорда Лорриана его сиятельству помощнику Лиры, — объявил он и, отсалютовав, умчался.

Я развернула сверток. Внутри на бархатной подушечке лежало изящное серебряное зеркальце в филигранной оправе. К нему была прикреплена записка с размашистым почерком: «Чтобы видеть вовремя приближающиеся летающие предметы. С благодарностью за спасенный камзол. Л.д.В.»

Я показала зеркальце тете Лире. Та вздохнула.

— Он считает это игрой. И тебя — своей счастливой фигуркой на игровой доске. Будь осторожна, Адель. Милость таких, как он, переменчива.

— О, не волнуйтесь, — я повертела зеркальце в руках. — Если что, я всегда могу «случайно» уронить ему это на ногу. Надеюсь, у него крепкие пальцы.

Однако наша жизнь состояла не только из придворных интриг. Была еще и работа. И в этот день тете Лире поступил заказ, от которого у нее побелели губы.

— Практическая Некромантия для Начинающих, — пробормотала она, читая свиток с сургучной печатью в виде черепа. — Им нужна партия «Эликсира Ясности Ума» для ритуала общения с духами. И все компоненты нужно доставить в Башню Безмолвия до заката.

Башня Безмолвия. Даже название звучало зловеще. Она стояла на отшибе дворцового комплекса, серая и угрюмая, и даже птицы, казалось, облетали ее стороной. Именно там обосновались маги, чьи интересы лежали в области смерти, духов и прочих вещей, от которых у нормального человека встают дыбом волосы.

— И я так понимаю, ты хочешь, чтобы эту радость отнесла я? — спросила я, глядя на аккуратно упакованную коробку со склянками.

— Нет, я хочу, чтобы ты ее отнесла, — поправила меня Лира. — Это проверка, Адель. И для тебя, и для них. Некроманты — народ подозрительный. Они ненавидят случайности. Их мир построен на строгих законах и предсказуемости. Твое присутствие будет для них... испытанием.

— Отлично, — вздохнула я, беря коробку. — Значит, мой план — донести это, не воскресив по дороге ни одного придворного кота. Поехали.

Дорога до Башни Безмолвия была долгой и безлюдной. Дворы, через которые я проходила, становились все более заброшенными, а воздух — холоднее и гуще. Сама башня была сложена из темного, почти черного камня, и ее узкие, похожие на бойницы окна, казалось, впитывали свет. Дверь была из темного дерева, украшенная сложными, но не вызывающими радости узорами — переплетенными змеями, кольцами и символами вечности.

Я собрала всю свою волю в кулак и постучала.

Дверь бесшумно открылась, словно ее и не было. За ней стоял высокий, невероятно худой мужчина в мантии цвета пыли и пепла. Его лицо было бледным и неподвижным, а глаза смотрели на меня как на интересный, но не особо ценный экспонат.

— Помощница Лиры, — произнес он без интонации. Его голос был сухим, как шелест опавших листьев. — Эликсир.

— Да, — я протянула ему коробку. — «Эликсир Ясности Ума». Пятнадцать флаконов.

Он взял коробку, его длинные, костлявые пальцы сцепились на крышке.

Глава 8

Столица встретила меня утро проливным дождем. За окном лаборатории вода стекала по стеклу сплошной серой пеленой, превращая дворцовые крыши в размытые пятна. В воздухе висела тяжелая, влажная прохлада, от которой коченели пальцы и так и тянуло закутаться во что-нибудь теплое.

— Идеальная погода, чтобы никуда не ходить, — объявила я, наблюдая, как капля за каплей сливаются в причудливые ручейки на стекле. — Особенно для такого стихийного бедствия на двух ногах, как я. Мокрая плитка, скользкие пороги... это не прогулка, это полоса препятствий с одним финишем — в объятиях холодного гранита.

Тетя Лира, разбирая свежую партию целебных корней, бросила на меня оценивающий взгляд.

— Ты права. И именно поэтому ты идеальный кандидат.

У меня в груди что-то неприятно екнуло.

— Кандидат на что? На роль живого трамплина для уток в дворцовом пруду?

— На отнесение зелья герцогу де Вальеру, — ответила она, доставая из шкафа небольшой, просмоленный ларчик. — Обострение подагры. Он не в состоянии дойти сюда сам, а отправлять обычного слугу с таким грузом... рисково.

Я уставилась на нее.

— Позволь угадаю. Этот герцог — отец того самого Лорриана? Того, кто считает меня своим личным талисманом удачи?

— Тот самый, — подтвердила Лира, аккуратно укладывая в ларчик несколько пузырьков с густой янтарной жидкостью. — И он... человек старой закалки. Не терпит суеты, невежества и любого намека на волшебство рядом со своим домом. Считает магию «недостойным джентльмена занятием».

— О, прекрасно! — я всплеснула руками. — Значит, он просто обожает неуклюжих девиц, которые носят с собой целый арсенал случайностей. Это же любовь с первого падения!

— Именно поэтому, — тетя захлопнула ларчик и протянула его мне вместе с большим, темно-зеленым зонтом с резной деревянной ручкой, — тебе нужно быть особенно осторожной. Герцог — одна из опор трона. Одно неверное движение, одна разлитая склянка...

— ...и моя карьера закончится где-нибудь в каменном мешке с видом на северную стену, — закончила я, принимая зонт и ларчик. — Поняла. Тише воды, ниже травы. И постараться не создать новый фонтан во дворе его сиятельства.

Дворец де Вальеров располагался в самой престижной части столицы, так называемом «Верхнем городе». Если остальной дворец поражал размахом, то здесь царила строгая, выверенная до миллиметра роскошь. Фасады из светлого известняка, идеально подстриженные живые изгороди, мраморные статуи в нишах, изображавшие, судя по всему, суровых предков нынешнего герцога. Даже дождь здесь казался каким-то более упорядоченным, падая ровными прямыми струями.

Меня встретил дворецкий, чья осанка и непроницаемое лицо могли бы посоперничать с фасадом самого дворца. Он проводил меня через анфиладу залов, где на стенах висели портреты все тех же суровых мужчин в доспехах и дам в строгих темных платьях. Воздух пахл воском, старым деревом и влажным камнем. Было тихо. Слишком тихо.

Кабинет герцога оказался таким же, каким я его и представляла: огромное помещение, заставленное дубовыми книжными шкафами до потолка, массивный письменный стол, заваленный бумагами, и камин, в котором потрескивали толстые поленья. За столом, в кресле с высокой спинкой, сидел сам герцог.

Он был крупным, широкоплечим мужчиной лет шестидесяти, с седыми, подстриженными щеточкой волосами и жесткими, пронзительными глазами цвета стали. Несмотря на больную ногу, укутанную в плед, он излучал такую мощь и уверенность, что мне захотелось сделать шаг назад. На нем был простой, но безупречно сшитый камзол из темно-серой шерсти.

— Лекарь Лира прислала свое снадобье, ваша светлость, — отрапортовал дворецкий и, получив кивок, бесшумно удалился, оставив меня наедине с грозным вельможей.

Я стояла, прижимая к груди ларчик и мокрый зонт, и чувствовала, как по моей спине бегут мурашки. Герцог молча изучал меня несколько секунд, его взгляд скользнул по моему простому платью, по зонту, с которого на персидский ковер капала вода.

— Ты... помощница Лиры? — его голос был низким и густым, как дым от хорошего сигара.

— Да, ваша светлость, — выдавила я, делая небольшой реверанс, который, к моему удивлению, обошелся без происшествий.

— Гм, — он откинулся на спинку кресла. — Лорриан что-то лепетал о тебе. Нашел какую-то ягоду... Говорит, ты приносишь удачу.

В его тоне сквозила такая откровенная насмешка, что у меня зашевелились волосы.

— Ваш сын слишком добр, ваша светлость. Я просто бываю... в нужном месте в нужное время. Или в неподходящем в самое неудачное. Это как посмотреть.

Герцог фыркнул.

— Случайность — удел слабых. Сильные люди сами куют свою судьбу. — Он указал взглядом на небольшой столик рядом с его креслом. — Оставь здесь и можешь идти.

Я осторожно, как по канату над пропастью, сделала несколько шагов к указанному столику. Все мое существо было напряжено, ожидая подвоха. Пол под ногами казался зыбким, воздух — густым. Я почти дошла.

И тут это случилось. Не со мной. С ним.

Герцог попытался подвинуть свою больную ногу, чтобы дать мне больше места, и неловко дернулся. Его локоть задел тяжелую бронзовую чернильницу, стоявшую на краю стола. Она покатилась, грозя опрокинуться прямо на лежавшие рядом важные бумаги с сургучными печатями.

Глава 9

Возвращение в лабораторию после визита к герцогу напоминало триумфальное шествие... если бы триумфатор был мокрой, дрожащей курицей, а шествие ограничивалось двумя коридорами. Я ввалилась в знакомую, пропахшую травами комнату, сбросила с себя зонт-спаситель и, не говоря ни слова, плюхнулась на табурет.

Тетя Лира, растиравшая в ступке что-то ярко-желтое, подняла на меня взгляд.

— Ну? Я уже приготовила успокоительное и писала прощальное письмо твоей бабушке. Выбирай, с чего начнем.

— С того, что герцог, кажется, теперь мой поклонник, — выдохнула я, сжимая виски пальцами. — Или коллекционер. Я еще не решила. Он улыбался, тетя. Улыбался! Пока я разворачивала в его кабинете походную палатку из зонта и устраивала боулинг пузырьками с его лекарством.

Я кратко, с присущим мне драматизмом и сарказмом, пересказала произошедшее. Лира слушала, не перебивая, и по мере моего рассказа ее лицо становилось все более задумчивым.

— ...и в итоге он сказал, что моя «кривая эффективность» не должна пропадать зря, — закончила я. — Что, я подозревала, на языке аристократов означает «теперь ты на крючке, милая».

Лира отложила ступку и медленно вытерла руки о фартук.

— Это... неожиданно. И опасно. Герцог де Вальер — не его ветреный сын. Если он обратил на тебя внимание, значит, ты перешла из разряда забавной игрушки в категорию... стратегического ресурса.

— О, отлично! — я сгорбилась на табурете. — Значит, теперь меня будут не просто показывать на вечеринках, а засовывать в дипломатические послания в надежде, что я случайно опрокину чей-нибудь трон. Карьера растет как на дрожжах. Плохих дрожжах.

Прежде чем Лира успела ответить, дверь в лабораторию распахнулась. На пороге стоял Лорриан де Вальер. На этот раз его камзол был цвета морской волны, а в петлице красовалась живая орхидея. Он сиял, как отполированное яблоко.

— Вот она, моя муза хаоса! — провозгласил он, широко улыбаясь. — Отец только что прислал мне записку. Всего три слова: «Интересная у тебя находка». Вы слышите?! «Интересная»! От моего отца это равноценно поэме в твою честь!

Он стремительно вошел в комнату, схватил мою руку и с легкостью поднял меня с табурета.

— Это нельзя оставлять без внимания! Вечером у меня собрание Клуба Золотого Дракона. И ты обязана присутствовать!

Я попыталась отцепиться, но его хватка была железной.

— Лорд Лорриан, я... я просто помощница. Мне кажется, ваш клуб не для таких, как я.

— Вздор! — он махнул рукой, чуть не задев полку с сушеными летучими мышами. — Клуб Золотого Дракона — для тех, у кого есть искра! А ты, дорогая моя, у тебя не искра, у тебя целый фейерверк непредсказуемости! Все будут в восторге!

Тетя Лира сделала шаг вперед, ее лицо было напряженным.

— Лорд Лорриан, я не уверена, что это хорошая идея. Моя помощница... ей противопоказаны волнения.

— Полно вам, Лира! — рассмеялся Лорриан. — Я беру ее под свою личную ответственность! Что может пойти не так? — Он подмигнул мне. — Ну, кроме очевидного, конечно.

Я понимала, что отказываться бесполезно. Да и, если честно, любопытство начало перевешивать страх. Клуб Золотого Дракона? Звучало как место, где собираются богатые бездельники, чтобы хвастаться своими новыми игрушками. Возможно, там будет хоть что-то интересное. Кроме моих неизбежных падений.

— Что ж, — вздохнула я, смиряясь с судьбой. — Если я оболью вином кого-нибудь еще более важного, чем лорд Каэлан, вы по крайней мере пообещаете написать на моей могиле «Она слишком старалась»?

— Обещаю! — сиял Лорриан. — Я даже закажу памятник в виде опрокинутой вазы! Вечером, моя прелесть, я за тобой зайду!

С этими словами он выпустил мою руку, крутанyлся на каблуке и выпорхнул из лаборатории, оставив за собой шлейф дорогих духов и ощущение надвигающегося урагана.

Я посмотрела на тетю Лиру.

— Ну что, я иду на собрание секты богатых чудаков?

— Это не секта, — поправила Лира, но голос ее был безрадостным. — Это... своего рода салон. Место, где молодые аристократы, не обремененные серьезными обязанностями, ищут развлечений. И часто находят их в опасных местах. Алхимия, спортивная магия, коллекционирование артефактов... Будь осторожна, Адель. Там ты будешь как диковинный зверь в клетке. Все будут ждать от тебя трюков.

— А я, как добрая девочка, никогда не отказываю публике, — вздохнула я. — Ладно. Посмотрим, что у них там за дракон. Надеюсь, не огнедышащий. У меня с огнем отношения сложные — я его либо тушу, либо нечаянно раздуваю до размеров пожара.

***

Вечером Лорриан действительно зашел за мной. На этот раз он был одет в нечто среднее между охотничьим костюмом и театральным костюмом — короткий камзол из коричневой кожи, расшитый золотыми нитями, и высокие сапоги. Он привел меня не в главный дворец, а в одно из боковых крыльев, в небольшой, но изысканно отделанный павильон, известный как «Логово Дракона».

Внутри было именно так, как я и предполагала — богато и слегка безвкусно. Стены украшали гобелены с мифическими сценами, в нишах стояли доспехи, а в центре главного зала на постаменте красовалось чучело огромного, похожего на ящера существа с позолоченной чешуей — видимо, тот самый «золотой дракон». Воздух был густ от дыма ароматических свечей и смеси запахов дорогого табака, духов и чего-то острого, щекочущего ноздри — вероятно, какой-то легкий наркотик.

Глава 10

Воздух в «Логове Дракона» застыл, густой и напряженный, словно перед грозой. Все смотрели на меня, потом на меч, торчащий из паркета, словно истукан, потом снова на меня. Тишину нарушал лишь треск факелов в железных бра и мое собственное учащенное сердцебиение, стучавшее в ушах.

Лорриан де Вальер первым пришел в себя. Он медленно подошел ко мне, его обычно насмешливый взгляд был теперь серьезным, почти благоговейным.
— Ты... — он качнул головой, словно отгоняя мушку. — Ты только что... падением... заставила мадам Эйрис отступить. Она никогда никому не прощает долгов.

Я отряхнула ладони, на которых отпечатался узор ковра.

— Я всего лишь упала, ваше сиятельство. Как я уже говорила — спонтанно и с разрушениями. — Я кивнула в сторону меча. — Кажется, ваш пол пострадал.

— Черт бы побрал этот пол! — воскликнул Лорриан, и его лицо снова озарила восторженная улыбка. — Ты спасла меня от... — он понизил голос, — ...от очень неприятного ритуала взыскания долга. Она могла бы обратить мою любимую лошадь в стекло! Или лишить меня голоса на неделю!

Томный юноша, чуть не ставший шашлыком от падающего меча, неуверенно поднялся с дивана. Его надменность куда-то испарилась.
— Это было... невероятно, — пробормотал он. — Такой расчет... или чистая удача?

— О, будьте уверены, расчет здесь равен нулю, — парировала я, наконец поднимаясь на ноги. — Если бы я могла рассчитывать такие вещи, я бы давно разбогатела, находя кошельки, а не спасая аристократов от их долговых обязательств.

Скептические и насмешливые взгляды, что встречали меня у входа, растаяли, сменившись откровенным любопытством и даже подобострастием. Девушка по имени Изабелла, та самая, что требовала от меня трюков, теперь смотрела на меня с широко раскрытыми глазами, словно я была призраком, материализовавшимся из дыма ароматических свечей.

— Прошу прощения за мою... неуместную просьбу ранее, — произнесла она, и ее голос потерял язвительные нотки. — Я не понимала...

— Никто не понимает, — вздохнула я, поправляя свое простое платье, которое на фоне их шелков и бархата выглядело еще скромнее. — Иногда я и сама не понимаю. Просто принимаю это как данность. Как погоду. Только вот моя личная погода чаще всего приносит ураганы в отдельно взятых помещениях.

Лорриан с энтузиазмом хлопнул меня по плечу.

— Друзья! Вы видите? Это не просто неуклюжесть! Это... это дар! Дар Перемен! Дар Хаоса! И он заслуживает настоящего посвящения!

Он подвел меня к центру зала, к тому самому чучелу дракона. Кто-то из гостей подал ему тяжелую, потрепанную книгу в кожаном переплете с тиснением в виде того же дракона.

— Клянешься ли ты, — начал Лорриан с напускной торжественностью, — служить духу непредсказуемости и вносить смятение в ряды зазнавшихся снобов?

Я смотрела на него, не веря своим ушам.

— Вы хотите, чтобы я дала клятву... быть собой? Это самое простое обещание, которое я когда-либо давала.

— Тогда приветствуем тебя, — Лорриан широко улыбнулся, — в рядах Клуба Золотого Дракона! Как полноправного члена!

Раздались сдержанные аплодисменты. Кто-то протянул мне бокал с игристым вином. Я взяла его с опаской, держа так, словно это была живая гремучая змея.

«Ну вот, — подумала я, глядя на свое отражение в темном вине. — Я официально вписана в список столичных чудаков. Бабушка будет так горда».

В этот момент мое внимание привлекла небольшая группа людей, стоявших в стороне от общего веселья. Трое молодых людей, одетых не столь экстравагантно, как остальные, но с умными, насмешливыми глазами. Они что-то оживленно обсуждали, поглядывая на меня. Один из них, с острым лицом и темными, живыми глазами, поймал мой взгляд и слегка кивнул.

Лорриан, заметив направление моего взгляда, нахмурился.

— А, это наша «математическая» фракция. Скучные типы, помешанные на теории вероятностей. Не обращай на них внимания.

Но было поздно. Тот самый молодой человек с острым лицом уже отделился от группы и направлялся к нам. На нем был темно-зеленый, почти черный камзол без лишних украшений, и он держал в руках небольшую шкатулку из темного дерева.

— Лорриан, — кивнул он, затем повернулся ко мне. — Мадемуазель Адель. Поздравляю с вступлением. Меня зовут Рено. Мы были впечатлены вашим... выступлением.

— Спасибо, — осторожно ответила я. — Хотя я бы не назвала это выступлением. Это больше похоже на инстинктивную реакцию на надвигающуюся катастрофу.

— Именно это нас и интересует, — сказал Рено, и в его глазах вспыхнул азартный огонек. — Инстинкт. Или... расчет? Мы хотели бы предложить вам небольшую игру.

Он открыл шкатулку. Внутри на бархатной подкладке лежали пять игральных костей. Но это были не обычные кости. Они были сделаны из какого-то темного, почти черного металла, и их грани светились тусклым, внутренним светом, на котором были выгравированы не точки, а сложные руны.

— Артефактные кости, — пояснил Рено. — Они не подчиняются воле мага, но чувствуют поток вероятностей вокруг себя. Мы часто используем их для... исследований.

— Вы хотите, чтобы я сыграла с вами в кости? — удивилась я. — Вы же видели, что происходит, когда я пытаюсь что-то делать целенаправленно.