Сила Голоса. Элри и Энри

1.2 Воспоминания

Ночь опустилась на лужайку. Холодный воздух обнимал, но пока не жалил. Ее пальцы цеплялись за ткань платья, как за спасательный круг. Праздник еще был виден, но с этого места он растекался в темную гладь озера. Легкий шелест листьев казался почти шепотом, обращенным только к ней.

Воспоминания набегали словно волны, Элри с каждым шагом проживала забытые фрагменты ее прошлого.

Она думала о школе, о мальчишке, впервые в пятом классе предложившем ей сбежать с обеда и обменяться фруктами вместо невкусного супа. Мир казался бесконечно простым. Элри волновалась, что их будут искать, а Энри тогда впервые пообещал, что с рядом с ним Элри всегда будет хо-ро-шо. Сейчас любое обещание казалось бессмысленным, даже собственное дыхание — пустым. Сердце болело от ностальгии.

Элри привыкла сбегать, а не решать проблемы. Уходить от ссор, от собственных страхов — это всегда было проще, чем что-то доказывать. Или доверять все сложности Энри. Но сейчас она расслышала внутри едва слышное желание действовать. Как маленькое сопротивление привычке: в этом крохотном чувстве притаилась пугающая сила — впервые она делала что-то для себя вопреки ожиданиям извне.

— Почему все так сложно? — выдохнула она, глядя на рябь воды. Ни она, ни ветер не дали ответа.

Она шагнула к озеру. Легкое касание пальцев вызвало дрожь, отражение в воде показалось живым — глаза, полные сомнений, плечи, сжавшиеся от напряжения, лицо, которое едва узнавала.

Холодный поток воздуха играл с прядями волос. Вдруг она уловила странный свет: отблеск луны на гладкой поверхности озера образовал дорожку, как будто ведя ее вперед. Мысли метались: убежать? Рассказать кому-нибудь? Но никого рядом не было. Ее действительно оставили одну.

И тогда что-то внутри сдвинулось. Словно открылся тайный ход в старинной библиотеке. Желание изменения, нарушить привычный порядок, выйти за пределы безопасного, но пустого мира — оно казалось сильнее страха.

Она подняла голову и посмотрела вдаль. Озеро, темное и глубокое, манило неизвестностью. Элри понимала: или шаг вперед, или потерять себя навсегда. Скинув неудобные туфли, она ступила в ледяную воду. Сердце дрогнуло, когда стихия обожгла ступни, пробирая до костей.

ГЛАВА 1. 1.1 Долго и счастливо

Вечер второго дня свадьбы осел, как торт, забытый на жаре. Гирлянды подрагивали на тонких проводах, лампочки горели вполсилы, и в этом тусклом свете лица гостей казались размытыми, будто на старой фотографии. Все вокруг смеялись, чокались бокалами, хлопали друг друга по плечам, а Элри сидела неподвижно и не чувствовала ничего.

Запах мокрой после дождя травы смешивался с ароматами с праздничных столов. Ей казалось, в нем можно запросто раствориться.

Они слишком долго ждали этого момента. Тот самый мальчишка из школы, с которым она когда-то делила яблоки на переменах, теперь стал ее мужем. Разве не это — счастье? Разве не так должно выглядеть выражение «все правильно»? Но в груди было тяжело, будто на новогодний стол вместо мандарин случайно угодила корзинка с лаймом. Никакая музыка, никакие тосты не пробивались сквозь эту пустоту.

Она поднимала глаза на улыбающихся друзей и все яснее понимала: праздник течет мимо нее. Движения становились автоматическими, смех слышался чужим — она чувствовала себя гостьей на собственной свадьбе.

— Ты куда? — услышала она за спиной. Незаметно затеряться среди танцующих не получилось.

Энри догнал ее почти бегом. На его лице проступило плохо спрятанное раздражение.

— Я думал, тебе понравится. Мы же договорились, что ты хотя бы постараешься. Ради меня... Ради нас. Ради гостей.

Она продожала смотреть на воду. Его пальцы сомкнулись на ее запястье. "Как кандалы", — Элри ужаснулась собственным мыслям.

— Не веди себя как ребенок. Это же наш день. Неужели ты настолько эгоистична?

Элри молчала, упрямо глядя мимо.

Энри в очередной раз истолковал все по-своему:

— Иногда мне становится страшно, что мама все-таки в чем-то была права. Ты не хотела за меня выходить? Столько стараний! Конкурсы для тебя минимизированы, болтливых гостей успокоили, программу торжеств сократили… — он говорил слишком громко для этой ночи. По виску скользила капелька напряжения. — Эл, что тебе сегодня не нравится?

Она открыла рот и тут же закрыла. Не было ответа, который не ранил бы его. А себя она уже проела до тонкого скелета.

Легкий ветер трепал края платья.

— Я не... — сорвались обломки мыслей.

Энри шагнул ближе, коснулся ее подбородка, заставляя поднять глаза. Его пытливый взгляд превращал ее в пугливого кролика. Плохое начало семейной жизни.

— Ты любишь меня?

Она вздрогнула и не выдержала:

— Люблю! — почти крикнула Элри, и глаза наполнились слезами раньше, чем она успела их удержать. Обида оказалась сильнее предсвадебных соглашений.

Развернувшись, она пошла прочь. Быстрее, чем думала, быстрее, чем могла решить, правильно это или нет. Энри бросился за ней, но Элри убегала не только от него — от слов, от вопросов, от себя самой.

В воде дрожало отражение: белое платье, опущенные плечи и лицо девушки, которая никак не могла поверить, что это — ее жизнь. Ее один из важнейших в жизни дней.

Водная гладь мелко подрагивала. Элри успокаивала ее едва уловимая ухом мелодия. Она остановилась на краю лужайки, глядя на мерцающие огоньки вдали. Те почти скрылись за зеленью приозерной травы. Куда идти дальше? Элри понимала только одно: ночь только начинается, но что-то внутри нее треснуло, готовое вот-вот разорваться.

1.3 Утонуть и выплыть

— Утонула!

— Лови ее, дурак!

— Зачем? Так даже интереснее получится.

По кухне прокатился мужской гогот.

Элри резко развернулась. Горячий пар обжег лицо, кожу защипало. К выверенному аромату соуса медленно примешивался куриный запах.

На плите в большой кастрюле курица плавала, словно пыталась выбраться на свободу. Пузырьки масла лопались с влажным треском. Молодой повар хохотал, хлопая по столу:

— Два блюда в одном, смотри, как бултыхается!

— Соус! Кто оставил соус на огне?! — выкрикнула Элри, но голос тонул в гамме звуков кухни.

Она рванула к плите, обожглась о раскаленную ручку кастрюли, но не отдернула ладонь. Успела подхватить курицу и аккуратно переложить в противень. Капли масла брызнули на рукав, оставив темные пятна. Запах поджаренного и специй сплетался в фальшивый для рецептуры аккорд. На кухне не было места страхам и сомнениям: оставались только действия и последствия.

— Поторопись, Элри! — за спиной командовала Яла, помощница управляющего, координируя официантов.

— Ножи на место! — перекрывал ее старший повар, пытаясь удержать хаос.

Элри глубоко вздохнула, пытаясь успокоить мысли. Бежать было некуда. Курица спасена, но впереди другие испытания вроде соусов, гарниров и капризных дегустаторов.

И все же именно это ей и нравилось в бешеной работе повара: кухня не оставляла времени на самобичевание. Здесь либо двигаешься, либо тонешь.

Она подскочила к сковороде, зачерпнула ложкой соус, приправила и выровняла текстуру. Движения были механическими, но осознанными. Эйфория успешного решения по спасению блюда придавала сил. После маленьких подвигов даже самый скромный человек чувствует силу на нечто невозможное.

— Курице оказана первая медицинская помощь, всем спасибо! — крикнул кто-то из коллег, и Элри не смогла сдержать улыбку, несмотря на кавардак вокруг.

Кухня представлялась ей полем битвы, где она была не жертвой, а воином. С содроганием промелькнула мысль, что в собственных прятках однажды на месте курицы может оказаться она сама. Но ведь можно и выбраться — даже если мир бурлит, кипит и смеется над ее ошибками.

***

Дегустация проходила в маленькой комнате с длинным столом, куда выставили блюда на пробу. Новое сезонное меню требовало внимание к себе не меньше, чем любое торжество.

Вокруг собрались управляющий зала, два критичных повара из соседнего отдела и пара администраторов, которые вечно ждали, чтобы ткнуть носом даже в незначительный просчет.

Элри подала тарелки с выученной улыбкой, ощущая, как спина в очередной раз покрывается потом. Каждый взмах крышки нового блюда сопровождался хрустальным "прошу". Сердце колотилось как ненормальное.

— Хм, — протянул повар, пробуя соус. — На вкус смелее, чем я ожидал.

— Островато, — буркнул второй.

Элри проглотила ком, сжав руки в замок. Она не позволяла себе вмешаться: правила дегустации строги и любые оправдания считаются признаками слабости.

— Но курица вышла сочной, — неожиданно сказал управляющий зала. — Интересно.

Кто-то хмыкнул. Напряжение слегка спало. Элри впервые за весь день выдохнула. Пусть крохотная, но победа.

Когда комиссия вышла, зал снова ожил. Кто-то предусмотрительно поздравил, похлопал по плечу. Молоденькая помощница управляющего задержалась чуть дольше, проходя за комиссией. Она наклонилась, будто собираясь дать дельный совет.

— А ты шустрая, — прошептала Яла, и в ее голосе скользнула издевка. — Говорят, если личная жизнь не удалась, то человек уходит с головой в работу. Только вот работа редко благодарит взаимностью.

Элри вздрогнула. Помощница уже шагала прочь, а вкус радости обернулся горечью.

Она машинально собрала со стола пустые тарелки, но пальцы дрожали так, что фарфор чуть не выскользнул. Тишина после дегустации давила сильнее кухонного гама. В шуме голосов и звоне посуды ей стало невыносимо одиноко.

Страшнее всего — не утонуть в кастрюле, а в чужих словах.