Сила страсти

1. Доктор

Солнце садится за дальнюю сопку. Вечер опускается на землю. По деревенской улице устало бредут два вола за своим хозяином. Весь день животные трудились на пашне и теперь возвращались домой. А их хозяин – красивый парень, ростом высок, в плечах широк, темно-русый чуб набок, рубаха потом пропитана, но он молод и силен, шагает бодро, а как же, в деревне девушки на него глядят, любуются: Силантий Маркер с пашни идет, самый завидный жених села Чертогово…

Впереди пылит дорога, конная повозка едет навстречу Силантию. «Кого это принесло к нам в деревню?» - подумал он и присмотрелся.

Тарантасом управляет смуглый немолодой мужчина в городском костюме. На сидении - девушка в черном одеянии. Возле бревенчатого здания лечебницы мужчина натянул вожжи, и конь остановился. Мужчина ловко соскочил на землю и галантно подал руку своей спутнице. Но не успела она покинуть тарантас, как конь вдруг шарахнулся и поскакал, девушка, испуганно взвизгнув, упала обратно на сиденье, судорожно ухватившись за поручни. Чего испугался конь, почему понес, Силантий не понял, но быстро среагировал, не позволил повозке промчаться мимо, ухватился за оглоблю, задержал на ходу коня. Сила-то не меренная, недаром он Силантием зовется. Захрипел конь, бьет копытами землю, но Сила крепко его держит.

Тут же народ сбежался, охают, ахают, удивляются, силой Силантия восторгаются.

Силантий взглянул на юное создание в тарантасе – девушка совсем молоденькая, глаза темно-зеленые, огромные, волосы черные под платком слегка растрепались. Она с ужасом и благодарностью уставилась на своего спасителя. Просто богатырь былинный перед ней. Взгляды их встретились.

- Роксана, детка! Ты не ушиблась? Что болит? – взволновался приезжий мужчина, принимая из тарантаса испуганную девушку.

- Все хорошо… - пролепетала она.

Мужчина перевел взгляд на Силантия.

- Благодарю Вас, молодой человек! Позвольте представиться. Доктор Прайс, к Вашим услугам. Герман Иванович.

Доктор протянул свою руку Силантию, и тот, растерявшись, вытер свою ладонь о рубаху, прежде чем обменяться рукопожатием с доктором.

- Силантий – произнес парень.

- Ты храбрый и сильный, Силантий, - похвалил его врач, обнимая за плечи девушку, – ты спас мою Роксану.

- Ваша дочь? – спросил Силантий.

В глазах доктора мелькнул хищный блеск, а губы дрогнули в злобной усмешке.

- Роксана, моя жена – произнес он, обозначив свои права на юное создание.

Рот у Силантия непроизвольно приоткрылся, и он проговорил:

- Жинка? Вот как… Ну я… это пошел…

И Силантий глянул на Роксану разочарованно, она же, густо покраснев, опустила голову. Парень отправился дальше по улице, вслед за волами, которые неспешно шагали в сторону своего дома. Отойдя на приличное расстояние от собравшейся толпы, Силантий пробормотал недовольно:

- Жинка, она такая молодая. Старый козел…

Он думал никто его не слышит, но тут рядом возник его закадычный друг – шустрый Микола.

- Эй! Сила! Народ гутарит, ты опять отличился?

Силантий только рукой отмахнулся.

- Доктор новый в лечебницу приехал. Где он раньше был? Когда половина деревни от холеры помирали…

Сила был раздражен и недоволен, но рассказать другу в чем причина его недовольства не мог, да и сам не очень понимал. Увидев перепуганную девушку, он успел подумать: «Вот та, что судьбой мне послана!» А она оказалась замужем за стариком. Почему так жизнь несправедлива?

Тем временем, санитар Поликарп прибежал навстречу доктору и увлек приезжих в дом, где раньше жил врач Антон Антонович, который во время эпидемии, заразившись, умер, а больные жители села остались без медицинской помощи.

- Располагайтесь, господин доктор! Не сомневайтесь, здесь чисто. Жена моя все помыла, почистила – тараторил услужливый Поликарп. В лечебнице он числился и санитаром, и дворником, истопником.

Жена его Галина тоже пришла, принесла пирог и молока парного, на стол накрыла.

- Называйте меня Герман Иванович, без господина. Не принято нынче такое обращение – усмехнулся доктор.

- Как прикажите, Ваше благородие… Извиняюсь, Герман Иванович.

Доктор тщательно помыл руки в рукомойнике, прежде чем за стол сесть, пригласил и Поликарпа.

- Расскажи-ка, милейший, про парня того, что коня усмирил, про Силантия. Кто он такой?

- Силантий… он второй по силе силач в деревне.

- Второй? А первый кто?

- Знамо дело, кто. Его отец Остап Маркер – первый, а Сила – второй…

Поликарп, довольный вниманием нового доктора, начал свой неспешный рассказ про Остапа Маркера.

- Жил Остап Маркер на зависть всем соседям хорошо, в достатке. Хозяйство крепкое, хата богатая. Была у него жена работящая, да трое сыновей – помощников…

- Почему была, а сейчас?

- Пришла к нам в село зараза эта проклятая – холера, как смерть с косой и пошла косить народ. Сначала жена Остапа заболела, а за ней два младших сына. Унесла холера их души. Овдовел Остап. Было у него три сына, остался один, старший, первенец Силантий, самый крепкий, самый здоровый. С тех пор и живут Остап и Сила вдвоем в своей хате. Тяжело без бабы, конечно…

- Холера с китайской стороны приходит. Часто ли наши крестьяне с тем берегом контактируют?

Поликарп растерялся, не совсем понимая значение последнего слова, но мужик он был сообразительный, ответил:

- А-то как же! На Пасху целая ватага с той стороны приходила.

- Зачем?

- Ясно дело, в гости к друзьям, такой праздник китаёзы не пропускают. Как не выпить? Наши тоже к ним шастают. Выпить да закусить все любят. Да и так, дела всякие, торгуются, меняются…

- А вот это напрасно – произнес доктор.

- Так уж повелось – пожал плечами санитар.

Поужинав и обсудив предстоящие дела в лечебнице, Поликарп с женой ушли. Доктор, откинувшись на спинку стула, внимательно посмотрел на Роксану. Она скромно сидела в уголке и помалкивала.

2. Горькая участь вдовца

Тяжела, печальна участь вдовца. Остался Остап без жены. Некого стало за волосы оттаскать в минуты раздражения, плеткой отстегать за провинность. Остап бил жену свою Матрену в воспитательных целях, без злости, не в полную силу, понимал, что запросто может зашибить до смерти ненароком. Однако, нравилось ему это состояние – женский страх, покорность, власть над нею, когда она ползала в ногах, просила прощения. «Жена да убоится мужа своего» - так еще дед ему объяснял, читая Писание.

Как Остапу не хватало жены! Плетка висела на почетном месте, да кого ж ей отстегаешь? Сына единственного, так ему это, что слону дробина, да и силы у Силантия с каждым годом все больше, и Остап подозревал, что не совладать ему уже с наследником.

Бабских дел по дому выше крыши – коров подоить, свиней накормить, еду приготовить, воды наносить, стирка, опять же – это уж вовсе позорно: белье на реке полоскать с бабами. Приходится вдову Русакову нанимать, да невыгодно это, затратно.

А как не хватает жены в постели, нет рядом мягкого теплого тела, которое можно помять среди ночи… Жена и дети умерли ранней осенью. Зимой Остап очень тосковал. А весна наступила – пора поле пахать, боронить, семенами засевать. Как говорится: «Умирать собирайся, а рожь сей». Да и не собирался Остап помирать, жизнь хороша…

- Дядька Остап! К нам пойдем. Мамка борщ сварила! – крикнул с порога Микола.

Долго уговаривать не пришлось, сватья Оксана на ужин приглашает. Борщ! Всколыхнулась душа. Слюнки потекли. «А какие борщи Матрена варила! Наваристые, аж ложка стоит. А я еще, дурак, упрекал ее, сватью Оксану в пример ставил. Ты, говорил, Матрена, простодырая, продукты не бережешь, транжира. Скупость – не глупость. Поесть бы сейчас того борща от Матрены. У Оксаны борщи пожиже, экономная баба, прижимистая»

- Здоровеньки булы, сваты! – говорит Остап, входя в хату Головнюков.

Назар, с детства Остапу друг, и живут они по соседству, и сыновья их Сила и Микола дружны.

- Здоров був, Остап. Проходь, сядай на лавку.

 Сватья Оксана суетилась у печи, ей помогала дочь Ганна. На большой широкий стол, укрытый белой скатертью, поставили пышный хлеб, сало, миски с борщом. Хозяин графин с горилкой достал. Пришли сыновья русоволосый и крупный Силантий и чернявый низкорослый Микола, сели за стол.

- Пашню засеяв, пора и горилки испить…

Выпили, крякнули, обсудили погоду и новости. Молодежь на вечёрки ушли, а старики остались, продолжая разговоры.

- Хорошечно у вас… А у нас с Силой, пусто в хате, – пожаловался Остап.

- Без жены и хата ваша осиротела. Раньше-то, бывало, только солнце весеннее пригреет, Матрена выходит стены умазывать да подбеливать, и так каждый месяц. Чем хата белее, тем хозяйка милее. А сейчас посерела, потемнела хата без хозяйки-то – сказала Оксана.

Остап нахмурился, про беленые стены он как-то не задумывался, не замечал. «А ведь и правда, облупилась местами известка, нету прежней белизны. Надо бы Силантия поднапрячь, или Феклу нанять, пусть подмажет и побелит»

- Жениться тебе надо, Остап, вот и все дела – посоветовал Назар.

- Само собой, надо, - вмешалась Оксана – без женщины, что за жизнь? Вдова Русакова, чем не жена? Работящая, чистоплотная…

- Вот, глупая баба! За каким лешим Остапу старая корова, когда он может и телушку огулять! – заржал во весь голос Назар.

- Фу, ты! Охальник! – фыркнула Оксана, свела свои широкие черные брови в одну линию.

- Это ваш, бабий век короткий, а мужик, в любом возрасте жених… Давай выпьем, сват!     

  Горилка разгорячила кровь, Остап глянул на сватью. Оксана – круглолица, черноброва, над верхней губой усики пробиваются, бока расплылись, лоб низкий, волосы черные редкие. К тому же частенько сватья на мужа голос повышает. Как Назар это терпит? Давно бы плетью отхлестал, была бы как шелковая. Но не в этом дело, пусть живут, как хотят. А вот дочь их Ганна, в мать пошла, значит, такая же будет, и на вид неприглядна и нрава строптивого… Давненько дело было, когда   у Оксаны дочь родилась, Остап с Назаром сговорились, что поженят детей: Силу и Ганну, с тех пор и стали они сватами друг друга называть. Быстро время летит, и теперь, Ганна в пору входит – невеста, а ведь Силантий – хлопец видный, за него любая красавица с радостью пойдет. А ему придется на Ганне жениться. И Остап даже пожалел сына. Отказаться нельзя – друг Назар обидится, да и приданное за Ганной хорошее, это важно. А то, что нрав строптивый, так пусть Силантий ее воспитывает, для этого плетка в их доме на почетном месте и висит…         

Напившись горилки, Остап к себе ушел, в свою хату, плюхнулся на кровать, и опять пожалел, что нет у него жены, даже сапоги с него стянуть некому, пришлось самому утруждаться…

Прежде чем уснуть, вспомнил про вдову Русакову, хороша была Фекла в молодости, вышла замуж за Никиту Русакова, нарожала девок, в живых трое остались, все девахи ничего такие, справные и работящие. А четыре года назад муж на войне погиб и стала Фекла солдатской вдовой. Тяжело без мужского плеча, Фекла с дочерями за всякую работу берется – и у Назара батрачат на сезонных работах, и Остапу помогают с домашними делами. Да что проку, на жизнь хватает, а вот приданное у девок скромное. Кто их возьмет? Старшие дочери Акулина и Любава в пору вошли, а женихов нет, младшая Настя мала еще… А сама Фекла, хоть в самом соку, баба, но и правда, для замужества старовата.

3. Вечёрки

Закадычные друзья Силантий и Микола, а за ними Ганна, пришли на вечерние посиделки, и сразу вся молодежная компания оживилась, девушки заулыбались, песню затянули звонкую, гармонист Лешка мелодию заиграл веселую, а озорная Ганна сразу в пляс пустилась, с нею на круг Акулина вышла, старшая дочь вдовы Русаковой. Коса у Акулины русая, глаза синие, фигура красивая, стройная, крепкая, движения плавные. Силантий залюбовался, эх, хороша Акулина, а вот, жениться придется на Ганне, родичи сговорились, а его не спросили. Раньше он не волновался по этому поводу, ну невеста и невеста. Сколько себя помнил Сила, семьи Маркеров и Головнюков дружили, и породниться хотели. Но когда Силантий повзрослел, то он на других девушек стал посматривать. Вот на лавочке сидят сестры Акулины – Любава и Настя, семечки щелкают и хихикают, на парней поглядывая. Тоже миловидные девчонки.  

Лешка устал, поставил гармошку на лавку. Девушки зашумели.

- Ну, Леш, чего ты?! Поиграй еще!

- Цыц! Сороки! Отдохнуть надо.

Перешли на разговоры, лениво перебрасываясь шуточками, обсуждали новости села.

- Слыхали, новый доктор приехал?

- Не только слыхали, та и бачили! – сказал Микола, и подтолкнул локтем друга – верно, Сила?!

- Угу…

- Шо, угу?! Расскажи обществу, как жинку докторскую спас… Как доктор тибе руку тряс.

- Ну, так Сила, как всегда, прославился и даже жинке той понравился – хихикнула бойкая Любава, а Ганна подозрительно на нее глянула.

- Шо ты брешешь, Любка?

- Что сразу брешешь? Что люди говорят, то и повторила. Жена у доктора дюже молодая, только дикая, пугливая, молчит, зашуганная какая-то, – заявила Любава – так про нее Галина Поликарпова сказывала у колодца.

- Роксана ее зовут, она уже тяжелая, бабы заметили – сообщила Акулина.

Услышав это, Силантию почему-то нехорошо стало, большие зеленые глаза – испуганные и жалобные, не выходили из ума. Красивая, тоненькая, хрупкая, как тростиночка. Девчонка совсем, а рядом этот старый холеный мужик, обнимает ее, и Силе это неприятно, хотя какое ему дело? Она – чужая жена, чего на нее заглядываться. Да еще и беременная, старый козел ей ребенка заделал. «И чего я на него взъелся? Он муж – вот и заделал, но почему так обидно и жалко ее?»

- А откель доктор приехал? – поинтересовался Лешка -гармонист.

- Доктор этот, Герман Иванович, на Тибете был, там врачевать учился у монахов – рассказала Любава.

- Доктор старый или как?

- Не молодой, но мужчина интересный, сразу видно, ученый, городской. А глаза такие, прямо всех насквозь видит – говорила Любава, а все слушали ее, рты раскрывши…

Лешка, тем временем, отдохнул и заиграл плясовую. Микола, желая поразмяться, вышел станцевать вприсядку возле Любавы. А Силантий покинул компанию, решил поразмыслить в одиночестве о своем непонятном состоянии, почему тоскливые мысли тревожат его душу?

Полная луна освещала окрестности, Силантий, прислонившись к тыну, задумчиво всматривался в сторону реки, что протекала неподалеку. На том берегу начиналась китайская сторона…

- Сила, а ты чего ушел? Скучно стало? – голос Акулины отвлек от мыслей, девушка приблизилась к нему. Слишком близко. Глаза в ночи сверкали, дыхание ее слегка участилось. Ее близость Силу взволновала, он догадывался, что Акулина давно по нему сохнет.

- Потанцевал бы со мной… Али невеста не велит, Ганна, приревнует? – спросила она насмешливо.

- Кто она такая, шоб ревновать… - ответил он хрипло, кажется, дышать трудно стало. А руки сами потянулись к Акулине, когда ее талия оказалась в его объятиях, она сказала игривым тоном:

- Ты что делаешь, Сила?

Но он не ответил, прижал девичье тело к себе, и она сама потянулась за поцелуем. Жадно и страстно сминал он ее губы, а руками сжимал стан, так что чуть косточки не затрещали.

- Подожди, раздавишь. Сила есть, ума не надо – пошутила она, пытаясь отстраниться, когда их губы разомкнулись. Но не тут-то было, вырваться из плена его рук непросто.

- Пусти, Силушка.

- Не пущу, сама ведь хочешь меня – прохрипел в ухо, а ладонью сжал ее грудь, так, что Акулина жалобно ойкнула.

- Не надо, Сила…

- Що не надо? Дразнишь мине? Не люб? – обиделся Силантий, сама с ним заигрывает, а потом оттолкнуть решила, так не пойдет. Желание у Силы разыгралось, кожа у девушки гладкая, а волосы цветами какими-то пахнут, хотелось гладить, трогать ее, тискать грудь упругую.

- Люб, конечно, люб, Силушка. Но не здесь же, увидит кто – прошептала она взволованно.

- Пойдем куда подальше.

- Нет, нет… не сейчас, не сегодня.

- А когда? – спросил он раздраженно.

- Завтра… приходи завтра к старой иве. Не сердись, Сила.

Это было так неприятно, зачем ждать? Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Хотя сам тоже волновался, не знал, как далеко могут зайти их любовные игры.

Акулина все-таки выскользнула из его объятий, пригладила волосы, оправила платье и поспешила обратно в компанию молодежи. Через несколько минут и Сила вернулся на лавочку. Гармонист выводил плавную мелодию, и парочки танцевали, притаптывая дорожную пыль. Микола прижимал в танце Любаву, которая что-то говорила ему на ухо. «Похоже, друг Микола в Любку втюрился» - хмыкнул Силантий.

- Сила, пошли плясать!

Ганна схватила его за руку.

- Не-а, не хочу.

- Ну, Сила, що такой бука? – обиделась Ганна.

А Силантию совсем не хотелось касаться Ганны после того, как держал в руках соблазнительную Акулину. И подумал, что со временем ему предстоит спать с Ганной в одной кровати, есть за одним столом, и эта мысль совсем ему не понравилась.

4. Старая ива

Тонкую фигурку Силантий издалека заметил. Роксана шла от реки, несла корзину с бельем, на голове платок светлый повязан, черная прядь волос из-под него выбилась, платье прямого кроя намокло по подолу и ноги облепило, животик под тканью обозначился. «Значит, правду гутарят, тяжелая Роксана». Корзину с трудом тащит. Первая мысль, помочь бы ей, да нельзя, она чужая жена, что люди скажут? Роксана Силантия увидела, смутилась, бледные щеки румянец покрыл, а длинные ресницы затрепетали. Чуть заметно кивнула в знак приветствия и, голову опустив, мимо прошла. А Сила сам не свой, забыл, куда следовал. А шел он по воду, малоприятное занятие, возле колодца вечно бабы с коромыслами толкутся.

- Ой! Силушка идет! Батькин помощник, пора тебе Силантий жениться, чтобы по воду жена ходила. Как вы там с отцом, горемыки, живете-то?

- Та ни што, живем помаленьку – отвечает он.

А бабы не унимаются.

- Такие два мужика, сильные да здоровые, да без женской ласки…

- Ты, Сила, бери воду-то, нам не к спеху.

Бабы у колодца пока всем кости не перемоют, не расходятся.

- А ты правда думаешь, что Маркеры без ласки живут? Вдова Русакова вкруг их хаты вертится…

- Так ведь по хозяйству помогает.

- Так и я про хозяйство говорю! И сама Фекла, и дочери ейные. Акулину давно пора замуж пристраивать, ежели засидится в девках, дорогу Любаве загородит. Вот и крутится Акулька возле Силы.

- Ну и зря старается, не по зубам ей Маркер-младший. У него Ганна в невестах. Головнюки – богатые, родни много. А Акулька кто? Сирота. Бесприданница.

- Зато гарна дивчина, все при ней. Такие хлопцам глянутся…

Силантий уже к дому с ведрами подходил, а обсуждение его судьбы все еще продолжалось у колодца.

Образ хрупкой Роксаны из головы не уходил, почему-то подумал, она наверно, как пушинка легкая, если на руки ее взять. Сила рассердился сам на себя. Зачем о несбыточном мечтать? Выкинуть из головы раз и навсегда. Лучше про Акулину вспомнить, она-то вон какая, и красивая, и ладная, и мужа у нее нет, и давно в Силу влюбленная.

По улице спешила к хате Маркеров Фекла Русакова. Женщина она крепко сложенная, энергичная. В руках корзинка с пирожками. Кормить нужно мужиков беспризорных, женихи завидные, что старший, что младший. Прибежала, пирожки на стол поставила, рушником укрыла, и в хлев метнулась – корову доить…

Вечерело, Силантий двигался вдоль реки на место свидания. Раскидистая Ива скрывала от посторонних глаз Акулину, которая с волнением ожидает парня. Захрустели ветки под ногами Силы.

- Акулина, вот ты где заховалась.

- Пришел Силушка…

- А як же.

Он сгреб ее в охапку, целовать начал румяное лицо.

- Подожди, Сила. Давай поговорим…

«А я гутарить сюда пришел» - подумал он, усмехнувшись.

- Опять, ждать, чего еще?

- У тебя же невеста, Ганна. А я, кто для тебя, Силушка? – допытывалась Акулина.

- Я Ганну не выбирал, родичи сговорились. Но она мне не жена… Не хочу ее. А ты кохана, Акулина.

Услышав признание в любви, Акулина расслабилась и позволила более откровенные ласки. И только старая ветвистая ива стала свидетельницей греховного падения молодой девушки…   

5. Плетка

- Пора нам, Сила, сватать Ганну, да и к свадебке готовиться. Шоб усе путем було. Глядишь, в Покров и сойдетесь.

Остап подумал, что пришло время свадьбу собирать. Все ведь давно решено, но сын повел себя странно.

- Не хочу жениться. Ганну не хочу.

- Що? – удивился Остап.

- Ганну не люблю. Я другой дивчине обещался.

- Яка така друга дивчина? Отвечай, шельмец!

Остап плетку схватил, вот и пригодилась, принялся охаживать сына по спине, по ногам. Тот уворачивался сначала, потом, получив несколько ударов, рассердился, вырвал плетку из рук отца и переломил ручку через колено.

- Все! Хватит!

Остап был растерян и зол. Кончилась его власть над сыном? Плетка, как символ его власти сломана.

- Как ты посмел, гаденыш?!

- Прости, батька. Только я не маленький уже, сам решаю с кем жить – заявил Силантий.

- И кто она? Кого в жены хочешь?

Показалось, что отец смирился, сел на табурет и готов обсудить с Силой его желания.

- Акулину хочу.

- Гарна дивчина Акулька, только приданого нет. Ганна не така красива, да богата. А що мы Назару скажем? Що, дружбе край? Наши отцы вместе с Малороссии приехали, мы с Назаром с малолетства дружим, вы с Миколой росли, как братья. Ганна тебя столько лет ждет. А мы, значит, к Русаковым заявимся Акульку-бесприданницу сватать? Ты, Сила, якой головой думаешь? Верхней, али нижней? – спросил Остап, нахмурив мохнатые брови.

- Но я обещал Акулине, не могу ее пидмануть – возразил сын.

- Таки ты ее спортил?! – сообразил наконец Остап и по выражению лица Силы стало ясно, что не ошибся.

- Ах ты ж, паскудник! А она гулящая, девка бесстыжая! Так рази на таких женятся? Слухай меня, Сила! Женишься на Ганне.

- Нит!

- На Ганне! Я сказал! А с Акулькой я сам разберусь…

- Нит! Хватит, батька, указывать!

Силантий на своем стоял, разгневался, вышел из хаты. У плетенного забора встретил Миколу.

- Эй! Сила! Шо робишь? Айда на тот берег, у Юна «борозда», лепех поедим, водки выпьем.

- Ага – согласился Силантий, лишь бы уйти от отца подальше. На правом берегу в китайской деревне жил их друг Юн…

-  А вы шо в хате шумели с дядькой Остапом? Аж на улице слыхать…

- Спорили, кому свиней кормить – cоврал Силантий.

- Так нишо, потерпи трошки. Женишься на Ганке, она ж вам свиней покормит и галушек наварит, и будете жить, як люди. Не дело человеку бабские дела робить. Нехай жинка крутится… - рассуждал Микола, а Сила посмотрел на друга искоса. «А ведь прав отец. Скажу Миколе, что не стану на его сестре жениться – рассердится и раздружится со мной»

У реки парни остановились, закатали штанины выше колена и вброд пошли на другую сторону, река в этом месте мелкая, говорили, курица вброд перейдет.

В деревне их встречал низкорослый китаец Юн.

- Ни хао! (Здравствуй) – сказали гости, а Юн расплылся в приветливой улыбке, поклонился слегка.

- Сторовеньки пулы - ответил. Произношение у него хромало.

Друзья рассмеялись.

- Здоровеньки булы! Балда ты, Юн…

Появление в деревне Силантия всегда событие, все бегут смотреть белого богатыря. Девушки, прикидываясь, что им все-равно, украдкой поглядывают, переговариваются. Юн в семье старший сын, у него много сестер. Отец семейства, седой беззубый, деловито расспросил юношей о здоровье их родичей, пока его жена на стол собирала. Сестры поодаль сидели, перешептывались.

- Вот из кого жены хорошие получаются – заметил Микола тихо – их и плеткой стегать не надо, они и так послушные. Слова против не скажут.

Силантий ухмыльнулся.

- Ну, так выбирай любую, да и сватай – посоветовал он другу.

- Не-а… бакшиш (выкуп) надо платить…

- Эх ты, жадюга – хмыкнул Сила и подтолкнул локтем Миколу.

Пока молодые люди пили гаоляновую водку, закусывая лапшой и лепешками, Остап сидел в своей хате, обдумывая последние событие: плетка – свадебный подарок деда, поломана, а Сила вышел из подчинения.

- Здравствуй, Остап Петрович! – с порога произносит Фекла Русакова – я вам блинов напекла, вот принесла. Угощайся, Остап.

- Проходь, Фекла. Погутарить надо.

Вдова насторожилась, чтобы это значило, разговоры какие-то.

- Сама видишь, тяжело одному, думаю, жениться бы мине.

Фекла согласно головой закивала, как китайский болванчик, и платок на голове поправила. Вот, сейчас Остап ей предложит сойтись.

- Отдай за миня Акулину.

Улыбка с лица Феклы сползла.

- Що дивишься? Думаешь, стар для нее. Так старый конь борозды не портит.

- Так тебе бы кого постарше, Остап. Молода еще Акулька…

- Молодая, справная дивчина, в пору давно вошла да женихов-то нет. Честь не сберегла, как бы деготь на ворота не намазали. А я попрекать не стану, позор прикрою…

Фекла пятнами покрылась от гнева.

- Да ты чего говоришь-то! Акулька моя – честная девушка!

- Та не шуми ты, Феня. У нее у самой поспрошай…

- Ну, знаешь ли, Остап! Корову свою сам дои! Хватит с меня… Я к нему со всей душой, помогаю, а мне в ответ такую гадость про дочь… Если я вдова, то и дочерей моих порочить можно?!

Разозлилась Фекла, хлопнула дверью и домой поспешила, глотая соленые слезы…  

6. Акулина

Акулина, подоткнув подол, мыла в избе пол. Вдова Фекла, вернувшись от Остапа, схватила старый мужнин ремень и огрела им старшую дочь по ляжкам.

- Ай! Мама! Ты чего дерешься?

- Говори, с кем согрешила? Люди про тебя болтают.

Акулина побледнела, отшатнулась.

- Врут люди… Кто сказал?

- Остап Маркер к тебе сватается.

- Дядька Остап?

- Да. Дядька Остап, знает, что ты порченная, и согласен на тебе жениться – устало произнесла Фекла и опустилась на лавку, отбросила ремень – говори, кто тот паскудник, что тебя обесчестил?

- Неправда это! Враньё! – сквозь слезы крикнула Акулина и выбежала из дома.

- Акулька! Вернись! Куда побегла?!

Одернув юбку, поправив растрепанные волосы, Акулина направилась на место молодежных посиделок. Раздавались гармонные переборы, Лешка на своем посту. Звонкий девичий голос исполняет частушки.

- Ой! Милка моя, какая интересная,

Ко мне ходила ночевать,

А замуж вышла честная! У-у-х!

Девчонки пляшут. Акулина беглым взглядом окинула присутствующих, Силантия среди них не было, а именно с ним она хотела поговорить. Как он смел рассказать все своему отцу? Сила обещал посватать ее, Акулину…

- А что ты сегодня без брата пришла? – спросила она у Ганны, присев рядом на лавочку.

- Так они с Силой на тот берег ушли, там сегодня праздник, думаю, до утра не вернутся. А ты чего спрашиваешь? Какое тебе дело до брата моего?

- Да никакого – дернула плечом Акулина – просто спросила. Нельзя?

Ганна хмыкнула, зыркнула на Акулину черными глазами, и промолчала, заметила, что сестры Русаковы на них внимание обратили и прислушивались. Ганна подумала: «Что-то дерганная сегодня Акулька, но лучше не связываться, я сегодня одна, а сестер трое»

Акулина расстроена была: Силушка китайскую водку пьет, а его отец слухи про нее распускает, порочит девичье имя…

С утра пораньше Акулина в огород вышла, на грядках ползала, траву рвала, а сама в сторону реки глядела, как увидела Силантия с Миколой, так прополку бросила и за коромысло с ведрами схватилась. В это время Любава на крыльцо вышла, потянулась лениво.

- Ты, куда, Акулька? Моя очередь по воду идти – удивилась сестра.

- Я сама схожу – сказала Акулина и к колодцу поспешила, знала, что путь Миколы и Силы будет мимо пролегать. Она все правильно рассчитала: они встретились, когда она шла с ведрами на коромысле от колодца.

- Здорово, Акулина! Дай воды напиться – обрадовался Микола возможности утолить жажду. 

Акулина приостановилась, и пока Микола жадно пил из ведра, она подала знак Силе, что ждет его на их месте вечером, тот чуть заметно кивнул.

«Сегодня все решится. Или пан или пропал. Пусть Сила скажет, что меня ждет? Или свадьба с ним, или позор на всю деревню?» - подумала она.

После огородных работ вдова и дочери баню истопили. Акулина мылась старательно, сосредоточенно и думала, может, это последний раз. Она загадала: если Сила откажется от нее, жить Акулина не будет, пойдет на реку и утопится. Другого выхода она не видела. Выйти замуж за старика не хотела, а остаться незамужней–вековухой позорно.

- Ты чего такая сегодня? – спросила Настенька, младшая сестренка, добрая и приветливая.

- Какая такая?

- Сама не своя, о чем грустишь?

- Все хорошо, Настёна, я просто устала немного. Я прогуляться схожу…

А сама подумала: «Не поминайте лихом, мама и сестры», вздохнула и с замиранием сердца, поспешила к старой иве, и там она сразу попала в объятия Силы.

- Силушка, любимый… - прошептала она, постанывая в его руках.

- Кохана моя, Акулина – говорил он, добираясь до заветного места, чтоб удовольствие получить от любви…

Акулина не прерывала процесс, пусть любимый будет доволен, она старалась быть для него желанной. И только когда он успокоился, получил разрядку, сел, прислонившись спиной к дереву, тогда и девушка задала свой вопрос:

- Что ты рассказал отцу про меня?

Силантий замялся. Не знал, как объяснить ей, что отец прав, не может, Сила жениться на Акулине. Все отвернутся от них: Головнюки и вся их многочисленная родня, по любому придется брать в жены Ганну, так уж устроен этот мир: приходится поступать не так, как хочешь, а как нужно… Хотя кому нужно?

- Я сказал ему, что хочу жениться на тебе…

- Правда? А он?

Акулина смотрела на парня с надеждой. Сила вздохнул печально.

- А он против… Не можем мы с тобой пожениться.

- Ты женишься на Ганне? Да?

- Я должен… Но ты можешь выйти за моего отца, и никто ничего про нас не узнает…

Акулина встрепенулась. Все. Надежды рассыпались. Сила женится на Ганне.

- Зачем тогда обещал?!

- Акулина, пойми… так нужно… я же правда хотел быть с тобой.

- Все, Сила. Прощай. Больше ты меня не увидишь. Никогда.

Она смахнула его руку со своего плеча, и поднялась. Слезы стояли в глазах.

- Акулина! Подожди, куда ты? – услышала она позади, но Акулина бежала прочь, возможно, она хотела, чтобы любимый догнал ее, остановил, сказал, что никому не отдаст… Но никто ее не преследовал. Наверное, Сила испытал облегчение, неприятный разговор состоялся, она, конечно, обиделась, но подумает, успокоится и все как-нибудь устроится…

Солнце село за дальнюю сопку. Акулина брела вдоль берега реки. Река Чертоговка мелководная, но есть в ней углубление, тихий омут. К нему и отправилась печальная девушка. Решиться на такое страшно, но она собралась с силами, и ступила в воду, шаг, другой, третий, намокло платье, вода прохладная, как уйти на дно, если тело не захочет покинуть этот мир? «Обратного пути нет» - говорила себе Акулина, ощущая, как намокает ее платье…

7. Утопленница в аду

 - Какая красавица к нам пожаловала, а что такая мокрая? Утопилась? – спросил Дьявол с рогами, красными горящими глазами, длинными волосами, руки и ноги мохнатой шерстью покрыты.

Акулина испугалась, ее мокрое тело дрожало, а Дьявол улыбнулся, длинные клыки свернули.

- Не бойся, у нас не замерзнешь. Мы тебя обогреем. Покажись нам во всей своей красе.

Он приблизился к ней вплотную и платье на ней порвал, одним движением рванул, ткань с треском расползлась. Обнаженную девушку окружили черти, они ростом ей до пояса, с хвостами, поросячьими носами, радостно захрюкали, копытцами затопали. Дьявол же обошел ее со всех сторон, осмотрел каждый участок тела, ухватил ее влажные волосы, потянул на себя, языком прищелкнул.

- Хороша! Даже жалко такую кожу портить… Но надо.

Он оглянулся на чертей.

- Эй вы, бездельники! Угли совсем остыли, подкиньте дровишек, будем нашу красавицу поджаривать – распорядился Дьявол.

Вспыхнул ярким пламенем костер, освещая мрачное помещение, стены неровные, потолок низкий, дым заполонил пространство.

- Иди в костер, Акулина, иди, не упирайся.

Дьявол, держал ее за волосы и толкал к костру, она упиралась, мычала, потом голос прорезался, и она крикнула во все горло:

- НЕТ!!!

  И Дьявол исчез, растворился…

 Акулина лежала боком на широкой лавке, совершенно голая, ее длинные волосы спускались вниз с лавки до пола. Ее трясло от пережитого ужаса, и она боялась пошевелиться.

- Кажется, милая барышня очнулась? – услышала она мужской голос.

Она вздрогнула, подняла голову, потом села на лавку и увидела перед собой мужчину в белом халате. Черные волосы, смуглая кожа, прямой нос, пронзительный хищный взгляд.

- Где я?

- В больнице. Я доктор, Герман Иванович. А тебя как звать?

- А… Акулина. А почему…

Она вдруг застеснялась, попыталась прикрыть свою наготу волосами. Доктор криво усмехнулся.

- Почему ты голая? Видишь ли, твоя одежда промокла, когда ты пыталась утопиться. Это была глупая затея. Мне пришлось вытаскивать тебя из воды, поэтому и я одет несколько… фривольно.

Тут она заметила, что халат у него на голое тело надет, и ноги, обутые в тапочки, у мужчины покрыты густой растительностью. Она резко покраснела. Мужчина налил в стакан прозрачную жидкость и подал девушке.

- Выпей.

- Что это? Спирт?

- Угадала, выпей. Тебе нужно изнутри прогреться и расслабиться.

Она послушно глотнула горячительного напитка, закашлялась, но вскоре приятное тепло разлилось по телу. Доктор тоже хлебнул «лекарства» и снова уставился на Акулину.

- Итак? Молодой человек воспользовался юной девой, а жениться отказался.

- Откуда Вы знаете? – пролепетала Акулина.

- Все просто. История стара, как мир. Не ты первая, не ты последняя. Добавить к этому беременность. И все. Дева идет на берег моря, прыгает со скалы… печальный финал.

- Я не беременна, - возразила девушка, прикрывая грудь руками.

- Кто из нас доктор? Ты беременна. И прекрати закрываться. Я все уже видел. У тебя прекрасное тело. Уничтожать его – это преступление.

Акулина открыла рот, информация о беременности ошеломила ее.

- Беременна, нет! Зачем Вы мне помешали?

Слезы покатились по ее щекам.

- Ты не знала? Ну что же ты так переживаешь, голубушка? Все поправимо. Срок небольшой, я избавлю тебя от этой неприятности. Но это завтра, все завтра… Тебе нужно выспаться, Акулина, обдумать свое положение…

- Что тут думать, меня ждет позор. Все будут показывать на меня пальцами, обзывать гулящей, а теперь еще и нагулянный ребенок, и зачем вы меня вытащили…

- Затем что ты дура – рявкнул доктор – ты видела утопленников? Знаешь, как они выглядят, когда рыбы съедят их глаза, а тело разбухнет. Очень некрасивая картина, ты хочешь, чтобы твой любимый увидел тебя такой?

Герман злобно ухмылялся, смотрел на девушку пристально. Она представила страшную картину, и совсем сникла.

- Что же делать теперь?

- Успокойся, Акулина. Ты слишком хороша, и даже не успела этой жизнью насладиться. Телом своим красивым воспользоваться. Жаль, красота эта ненадолго, быстро угасает, от работы тяжелой, от родов…

Доктор закурил, прищурил глаза, и Акулина совсем оробела.

- А что делать? Полежи-ка ты здесь, в больнице. Матери твоей я скажу, что ты серьезно больна, при смерти. Так ты узнаешь, кому нужна, а кто рад избавиться от тебя – предложил он.

Крестьяне в больницу обращались только в крайних случаях, а уж чтобы лежать, так это только если совсем деваться некуда… Во время эпидемии они тут пачками умирали, а сейчас больничные койки пустые. Акулина подумала выбора нет, идти домой ночью, с запахом спирта, в порванной мокрой одежде, признаться, что хотела утопиться, а потом ее трогал посторонний мужчина и она сидела перед ним совершенно голая, даже любимый Сила не видел ее такой. «На какое дно ты упала, Акулина? Но убивать себя тоже нельзя, там страшно. Дьявол, черти, костер. Выхода нет».

Доктор потушил сигарету в пепельнице и протянул девушке руку.

- Пойдем.

- Куда? – пролепетала она, подняв на него испуганный взгляд.

- В палату…

8. "Черная вдова"

В тот поздний вечер возвращался доктор Прайс с вызова, у сельского старосты сын приболел. Увидев девичью фигуру на берегу реки, у Германа подозрение возникло, что неспроста девица ночью одна на это место пришла, не купаться, и поспешил за нею.

В реке, видимо, от нахлынувших на Акулину переживаний, девушка потеряла сознание и упала прямо в руки доктора. Закинув на плечо безвольное тело, Герман унес Акулину в лечебницу, освободил от мокрой одежды, обратив внимание на соблазнительные формы ее налитого тела. Даже мужские желания всколыхнулись вмиг, но доктор умел сдерживаться, ведь дома его ждет молодая жена…

Роксана не ждала мужа, она спала безмятежным сном, положив руку на округлившийся живот. Доктор, обуреваемый страстным желанием, откинул с нее одеяло, принялся покрывать тело поцелуями. Жена встрепенулась, пробормотала:

- Не надо, прошу Вас… это вредно для ребенка.

- ЭТО не вредно для моего сына – проговорил муж, устраиваясь поудобнее между ее ног.

Роксана, пытаясь скрыть свое отвращение к процессу, молча вытерпела активные действия мужа.

- А вот поднимать тяжести тебе нельзя. Не смей больше ходить на реку стирать белье, как простая крестьянка. Это будет делать жена Поликарпа, я ей заплачу… Нечего тебе по деревне шастать, чтобы мужики на тебя глазели. Поняла?

- Да, как скажите.

- Вот и хорошо. А теперь спи. Спокойной ночи – произнес доктор и тут же уснул.

 А Роксана уснуть не могла, от мужа исходил запах спирта, табака и какой-то еще, речной что ли. Она боялась доктора. Словно красивую вещь Герман купил Роксану, заплатил ее матери хорошие деньги и увез из родного села.

Мать уговаривала:

- Не плачь, Сана, Герман - богатый мужчина, с ним не пропадешь. А если в нашей деревне останешься, что тебя ждет? Замуж все равно никто не возьмет.

Людская молва жестока и безжалостна. Вот сказала одна баба, что на Роксане лежит проклятие «черной вдовы» и все, кто такую возьмет в жены, кому же умирать охота? Родословную изучили дотошные бабенки, все факты сопоставили: бабушка Роксаны – красавица необыкновенная, видно, кому-то дорогу перешла. Замуж трижды выходила и всех трех мужей похоронила. А когда мать Роксаны второй раз овдовела к тридцати годам, тут уж сомнений нет – проклятие работает, значит, и Роксане не миновать этой участи. На том и поставлен был крест на ее женской доле.

Появление в их доме доктора Прайса бабушка и мать восприняли, как благодать. Мало того, что замуж бедняжку позвал, так еще и денег дал.

- Что с того, что немолодой. Мой третий муж на двадцать лет был старше. И ничего – говорила бабушка – а доктор человек культурный, ученый, в черном теле тебя держать не станет…

Так и покинула Роксана родные места, как и следует примерной жене, за мужем.