Сильнее оков. Обреченные любить-2

Глава 1

«Я никогда бы не поступила так!»

Этот крик рвался из моей груди. Но это означало бы выдать свою слабость, слишком мягкое отношение к полукровкам.

Торговцы мигом заприметили бы меня, такую молодую, такую неопытную ― и сразу же подняли бы для меня цены. Хорошо, если не вдвое.

Поэтому, презрительно скривив губы, я сплюнула на камни у ног раба. Отыскала взглядом его хозяина ― тот как раз спешил к нам с другого конца ряда. И потребовала:

― Накажите его. Он посмел угрожать мне смертью.

Раскаяние в глазах раба тут же сменилось ненавистью. Он с трудом встал ― не во весь рост, всего лишь на колени. Опустил голову, пряча взгляд.

Я ждала торговца и разглядывала дроу. Даже стоя на коленях, он был огромен. Его макушка легко достала бы мне до подбородка, вздумай я подойти к нему вплотную. Волосы, которые должны были выглядеть снежно-белыми, превратились, как и у девочки, которую он назвал Селин, в грязную паклю.

Одежды на дроу не было, не считая жалкой набедренной повязки. От обнаженного, испещренного однотонными татуировками тела несло застарелым потом. Руки с бицепсами толщиной в мою талию были скованы, ноги ― тоже. Цепь от кандалов на ногах тянулась к кольцу, вбитому в землю. Жалкое зрелище! Но даже в таком незавидном положении дроу умудрялся выглядеть гордым. Несломленным. Непокорным.

― Если хочешь, можешь сама наказать его, госпожа! ― Торговец, наконец, добрался до нас с Лиром и услужливо протянул мне плеть-треххвостку с металлическими шипами-утяжелителями на конце каждого хвоста. ― Только, если забьешь до смерти, придется заплатить, как за покупку.

― Есть такое правило? ― оглянулась я на Лира, который по-прежнему стоял сразу у меня за плечом и напряженно сопел.

― Есть, госпожа, ― шепотом подтвердил он.

Мой вопрос прозвучал так, будто я и в самом деле надумала запороть провинившегося раба насмерть.

Тот вскинул на меня глаза. Обжег бело-голубым огнем взгляда. Перевел взор на малышку-полукровку в клетке. Та сидела на корточках и торопливо доедала последние крошки ватрушки. Ни о чем другом думать она явно не могла. Зато раб ― мог. На миг по его лицу пробежала судорога, глаза увлажнились. Он будто прощался с Селин и раскаивался, что оставляет ее одну.

Меня осенила догадка.

― Эта девочка-полукровка ― его дочь? ― обратилась я к торговцу с новым вопросом.

― Да, милостивая госпожа. ― залебезил торговец. ― Досталась вот… в нагрузку. Стоит рабу пригрозить, что его разлучат с ней, и он становится совсем невменяемым. Даже ошейник не помогает. Так что продаю сразу обоих по цене одного.

― Сколько же ты за них просишь, господин?

Не знаю, что руководило мной, когда я задавала этот вопрос. То ли любопытство, то ли куда более сложные чувства. Раб-дроу, так яростно защищающий свою дочь-полукровку, и не желающий с ней расставаться, был явлением необычным. Насколько я слышала, эльфы полукровок презирали.

Торговец, как только речь пошла о золоте, воспрял духом, засиял. Взгляд его стал масляным, речь ― еще более льстивой, чем до этого.

― Позволь объяснить, госпожа, ― поклонился он. ― Этот дроу ― могучий воин, хорошо обученный элитный раб, который с возраста десяти лет воспитывался в питомнике. Он должен был бы продаваться не здесь, а на несколько рядов выше, и стоить столько золота, сколько весит сам! Но я готов уступить его тебе за десяток больших золотых монет. Купив его, ты приобретешь такого охранника, который в одиночку победит пару десятков разбойников!

― Победит… При условии, что захочет меня защищать, ― глядя на непокорный, дерзкий вид раба, хмыкнула я. ― Пока что не похоже, чтобы он вообще собирался кому-то подчиняться. Ну-ка, расскажи, скольких хозяев он уже сменил? И почему?

― Ты проницательна, госпожа, ― запечалился торговец. ― Расскажу. Все расскажу. А там сама решай, хочешь ли ты забрать раба, или оплатить покупку, а потом умертвить его за угрозу твоей жизни.

История дроу, которого звали Родриэлем, оказалась такой же необычной, как он сам. Воспитанный в элитном питомнике, он был продан вдове главы человеческого клана, ставшей соправительницей при младшем брате мужа, который возглавил клан после гибели старшего брата.

Вначале женщина рассматривала его только как своего личного охранника, но через некоторое время взяла в свою постель. Родриэль не мог отказать своей госпоже в близости, а ублажать женщин его учили почти так же хорошо, как защищать хозяев.

Их связь длилась почти пять лет, прежде чем госпожа внезапно понесла от своего раба, и по какой-то причине не стала избавляться от ребенка. Хозяйка родила в срок здоровую и крепкую, как все эльфийские дети, девочку-полукровку, и снова не стала избавляться от нее. Просто сделала вид, что малышки не существует.

Девочку вырастили и выкормили рабыни ― и родной отец. Он привязался к дочери, которую назвали Селиниэль, с ее первых дней, и учил всему, что умел и знал сам. Но в возрасте пяти лет у Селин пробудилась магия небесного огня. Опасная сила, которой она никак не могла управлять.

Молнии, которые испускала руками пятилетняя дроу-полукровка, убили любимую певчую птичку госпожи. Малышка не была виновата: она испугалась окрика. Но кого это волновало? Госпожа приказала Родриэлю избавиться от их общей дочери любыми способами. А когда тот отказался подчиняться ― продала его вместе с малышкой.

Глава 2

Шагали мы медленно: я то и дело вертела головой по сторонам, высматривая среди рабов тех дроу и эльфов, которые показались бы мне подходящими на роль стражников моего замка. Смотрела ― и видела то опущенные бессильно головы и плечи сломленных рабов, то полные ненависти взгляды недавно плененных длинноухих воинов.

И те, и другие меня не устраивали. Мне хотелось найти таких, кто не сломался, но и не исполнился неугасимой ненависти к роду человеческому. Наверное, я искала то, чего не существовало в природе. Ну, или стоило все же подумать о рабах из питомников. Но я не готова была отдать за них половину своего состояния, пусть оно и казалось огромным до неприличия.

На других вольных, которые бродили по рядам в поисках покупок, я внимания не обращала. Как оказалось ― зря.

― Справа, госпожа! ― раздался у меня за спиной негромкий крик Родриэля, а уже в следующий момент он в броске схватил за щиколотку убегающего подростка, который умудрился незаметно дотянуться до маленького мешочка с серебром, висевшего у меня на поясе, и незаметно срезать его.

Парень брыкнул пяткой в нос упавшего наземь дроу, и скрылся бы в толпе, но его перехватил сидевший у края ряда другой раб-дроу.

― Верни госпоже украденное! ― потребовал он у парня.

Тот, кривясь от ненависти, швырнул мешочек к моим ногам.

Родриэль, с разбитым до крови носом, со ссаженными коленями, вскочил, перехватил подростка, сжал его горло локтем.

― Что прикажешь делать с вором, госпожа? ― спросил он у меня.

Судя по свирепому взгляду, сам он с удовольствием свернул бы воришке шею.

Я к такому суровому решению была не готова. Оглянулась в поисках подсказки к Лиру.

― Передадим его стражам рынка? ― предложила неуверенно.

― Разумно, ― согласился Лир, прижимая к боку испуганную до дрожи Селин. ― Пусть они сами решают, какое ему наказание назначить.

Вместо стражей к нам подбежал немолодой грузный дядька с окладистой бородой.

― Отпусти сына, госпожа! ― бросился с мольбой мне в ноги. ― Прости, не уследил за дурачком. Бестолковый он у меня уродился. Только и умеет, что подворовывать. И оставить его было не на кого, пришлось с собой брать.

― Ты госпожу на жалость не разводи, господин! ― рыкнул Родриэль. ― Плати штраф, если хочешь, чтобы сына твоего стражи не забрали и в яму не бросили!

― Десятка серебряных монет хватит? ― Бородач говорил только со мной. Родриэля он будто и не замечал, хотя отвечал на его слова.

― Хватит, ― вздохнула я. ― И держи своего дурачка при себе, хоть цепью прикуй. Другой раз могут если не убить, то покалечить.

Десяток серебряных монет перекочевал в мой спасенный кошель. Бородач, схватив за ухо, увел своего вороватого недотепу-сына.

А дроу, который помог нам в поимке воришки, неожиданно обратился ко мне:

― Ты бы сняла оковы со своего охранника, госпожа. А то он каждый раз будет падать и разбиваться в кровь, пытаясь тебя спасти.

― Ох! Я и не догадалась! И вы не подсказали! ― Я с укором посмотрела на Лира, потом на самого Родриэля.

― Я не посмел, госпожа, ― разбитыми губами шепнул последний.

Лир же, пожав плечами, пояснил:

― А я подумал, что ты не хочешь развязывать ему руки-ноги раньше, чем мы с рынка выйдем.

― Понятно. ― Я вздохнула. И тут же озадачилась новым соображением. ― Ключи-то мне торговец не отдал!

― Посмотри в чехле с купчей, госпожа, ― подсказал Лир.

И оказался прав. Два набора ключей лежали на донышке кожаного чехла, в котором хранились свитки-купчие. В одном наборе ― два ключа, в другом ― три: парочка крупных и один маленький. «От пояса верности», ― повертев в руке тройную связку, догадалась я.

Взяла нужный ключ, освободила руки Родриэля, потом присела, разомкнула кандалы на его ногах. И замерла, глядя снизу вверх на своего темного эльфа, точнее, на выглядывающий из-под набедренной повязки край уродливой клетки, сковывающей его мужское достоинство. С одной стороны, хотелось снять с него эту гадость как можно скорее. С другой ― было неловко делать это прилюдно. Тем более, я уже знала, что за этим последует.

Родриэль тоже замер, и желая получить освобождение от этого орудия пыток, и не желая переживать дополнительное унижение.

― Не сейчас, прошу, госпожа, ― наконец, решился он, темнея щеками от мучительного смущения.

И я, с облегчением вздохнув, выпрямилась и согласилась:

― Да, позже. Придется тебе еще потерпеть.

Подумав, я достала вторую связку ключей и освободила тонкие ножки Селиниэли. Ей и без того было сложно поспевать за взрослыми. А вот ручки ей пришлось оставить скованными: не хватало, чтобы она кого-нибудь с перепугу небесным огнем шарахнула! Десятком серебряных монет не откупишься!

Мы уж совсем было собрались двигаться дальше, но меня остановил тихий шепот того дроу, который помог задержать воришку:

― Купи меня, госпожа.

― Тебя? ― уставилась я на него.

Глава 3

Площадок было много. Самые дешевые из них походили на пустыню: голый песок без единой травинки под ногами, источник воды в сотнях шагах поодаль, выцветшие, с прорехами сложенные за ненадобностью шатры, сваленные небрежными кучками подле кострищ.

На отдыхе для себя и своих воинов я решила не экономить и выбрала небольшую, но очень уютную лужайку неподалеку от довольно глубокого и чистого пруда. На дне пруда явно били ключи, потому что из него брал начало ручей, стекавший с плато, на котором находилась лужайка, и устремлял свои воды к какой-то безвестной речушке.

― Позволишь нам искупаться, госпожа? ― с вожделением глядя на пруд, попросил за всех Борн.

― Не всем сразу. Отводи воинов по четверо, ― решила я. ― Остальные пока пусть ставят шатры и разводят костер. Сам сказал: поужинать вам нужно как можно более сытно. Вот и займитесь.

Темные эльфы мои распоряжения приняли даже с удовольствием. Мяса-то они, скорее всего, не ели с тех пор, как впервые в рабство попали. Первым делом натянули шатер для меня. Я бы хотела укрыться в нем и полежать, отдохнуть, но прежде мне предстояло позаботиться о Селиниэли и ее отце. Малышку следовало искупать, а Родриэля ― освободить, наконец, от пояса верности.

Посчитав, что будет лучше, если я сниму с него клетку на берегу, в стороне от чужих глаз, я приказала Роду помогать остальным дроу, а сама позвала Селин и пошла к пруду.

Там, сбросив с ног ботинки и закасав чуть не до попы широкие штанины, раздела Селин и вошла с ней в воду, радуясь про себя, что не поленилась прихватить из дому непроницаемый мешочек с полужидким мылом. Чтобы промыть волосы девочки и оттереть дочиста ее кожу, я потратила едва ли не половину запаса. Зато, когда закончила возиться ― смогла, наконец, оценить нежное очарование маленькой полукровки.

Ее белые волосы отливали часть ― золотом, часть ― серебром. Кожа казалась не серой, а совсем белой с едва заметным голубым оттенком ― как снег, на который падает тень в яркий солнечный день. Пунцовые губы и каштановые брови над светлыми глазами придавали миловидному личику неожиданную выразительность.

― Ох, и красавицей же ты вырастешь! ― шепнула я малышке, не скрывая восхищения.

― Как ты? ― впервые подала она голос, и он оказался мелодичным, как звон хрустальных подвесок.

― Даже краше! ― заверила я.

Малышка погрустнела:

― И тогда ты продашь меня и папу, как продала нас моя мама? Лучше мне не становиться красивой!.. Прошу, госпожа, сделай так, чтобы на моем лице появились шрамы!

У меня аж мурашки побежали вдоль спины от этих слов, сказанных восьмилетней девочкой, а в глазах защипало.

― Не буду я тебя калечить! И ты сама не вздумай нарочно калечиться! И не бойся: за милое личико я наказывать никогда не стану.

Селин покорно опустила глаза и плечики, сложила ладошки перед грудью в поклоне:

― Как прикажешь, госпожа.

Но видно было, что моим словам она не поверила.

Наверное, предай меня родная мать, я бы тоже перестала доверять словам женщин, особенно человеческих.

Закутав девочку в чистый кусок полотна, тоже добытый из собственных запасов, я отвела ее к костру, усадила у своих ног и принялась разбирать, расчесывать и заплетать в косы ее волшебные волосы. К тому времени, как закончила ― все дроу, кроме Родриэля, успели искупаться и приступили к приготовлению шашлыков из молодого барашка, прикупленного Лиром у соседей, расположившихся чуть ниже.

― Идем к пруду, Родриэль, ― позвала я своего личного охранника. ― Пора уж и тобой заняться.

Род встрепенулся. Вдохнул рвано и выдохнул с дрожью в голосе:

― Да, госпожа.

Прихватив связку ключей, на которой висел тот, которым отпирался пояс верности, я повела Рода на берег.

Присела на высокий, отесанный под сиденье, камень. Поставила раба перед собой.

― Снимай повязку с бедер, ― приказала ровно, хотя сама отчего-то разволновалась.

Род одним рывком избавился от полуистлевшей тряпки.

И только теперь я поняла, что сумерки сгустились настолько, что искать замок на клетке мне придется наощупь. Но отступать было некуда, и я, почти уткнувшись носом в пах дроу, принялась осматривать и ощупывать его закованное в железо достоинство.

Разумеется, тело Рода отреагировало мгновенно. Его мужское достоинство начало разбухать, увеличиваться. Родриэль застонал, стискивая кулаки и зубы. Его живот чуть втянулся и закаменел, а мышцы бедер, напротив, начали мелко подрагивать.

― Может сходить за лучиной? ― подумала я вслух.

― Не надо. Позволь воспользоваться магией, госпожа, ― остановил меня Род сдавленным голосом.

― Давай, ― кивнула я. ― Иначе до утра придется ждать, пока рассветет.

Родриэль снова вдохнул со стоном, сложил пальцы правой руки щепотью, а когда развел их ― между ними я увидела искру небесного огня.

― Так ты владеешь той же магией, что и твоя дочь?! ― изумилась я.

Хотя чему тут было удивляться? Отчего бы дочери и не унаследовать способности одного из родителей?

Глава 4

Как только последний спазм освобождения отпустил Родриэля, он, даже не пытаясь прикрыться, с полуопавшим достоинством, с которого срывались клочки мыльной пены, бросился к костру.

Я помчалась за ним, но, конечно, отстала. Это мне не понравилось. Наверное, придется взять в личные охранники кого-то другого. Того, кто ни при каких поворотах судьбы не забудет о хозяйке, чью жизнь поклялся защищать. Это соображение промелькнуло на грани сознания и отодвинулось, чтобы вернуться позже.

А пока, запыхавшись, я добежала до костра и встала, как вкопанная. Как стояли все мои рабы, включая Родриэля. Похоже, даже он не знал, чем помочь дочери.

Селиниэль в бело-голубом, потрескивающем от напряжения шаре небесного огня, висела в паре метров над землей. Огонь исходил из ее раскинутых в стороны рук, изо рта, из глаз, из ступней вытянутых и слегка разведенных ножек-прутиков.

Кто-то из дроу догадался призвать туман и окружить им, как высокой стеной, нашу стоянку. Можно было не беспокоиться хотя бы о том, что зависшая над нашими головами дроу-полукровка привлечет постороннее внимание.

― Ну, что замерли? Родриэль, ты-то что стоишь?! Или у вас такое впервые? ― принялась я тормошить остолбеневших мужчин.

В том, что Селин жива, я не сомневалась: мертвые магию не испускают. Оставалось понять, как ей помочь справиться с мощным неконтролируемым выбросом.

Кажется, торговец говорил, что небесный огонь может уйти в землю, но для этого малышка должна как-то соприкасаться с ней. Наверное, Родриэлю в голову пришли такие же соображения, потому что он сделал два коротких шага, протянул руку к дочери, намереваясь схватить ее за щиколотку…

Небесный огонь с угрожающим шипением плюнул в Рода искрой. Род перехватил ее, стряхнул на землю.

― Если меня шарахнет всей этой мощью ― я не выживу, ― сообщил, ни на кого не глядя. И добавил для меня. ― Впервые. Раньше мне всегда удавалось обнять дочь раньше, чем она окружит себя сферой небесного огня.

― Тебя прямо тянет с жизнью проститься! ― фыркнула я. ― Убери руки и вообще отойди. Все отступите подальше!

Род нехотя сделал пару шагов назад. остальные рабы ― тоже. Все были настолько поглощены тем, что происходит с Селин, что даже теперь не обратили на необычный вид Родриэля. Да и на мой тоже. А тем временем, с моих рук капала такая же мыльная пена, как с окончательно улегшегося мужского достоинства Рода.

Впрочем, это не помешало мне призвать магию воздуха, свить из нее воздушный жгут, накинуть его на ноги Селин и потянуть ее вниз.

Небесный огонь загудел громче, угрожающе затрещал вспышками отдельных искр, но ударить меня даже не пытался. Словно не мог понять, кто и чем тянет к земле его создательницу.

В момент, когда босые ступни малышки коснулись земли, весь заряд с оглушительным треском ушел в землю.

Дроу позакрывали ладонями свои чувствительные уши. Я отшатнулась, заслоняясь локтем от слепящей вспышки, а к оставшейся без защиты огня Селин бросились двое: Род и Лир. Отец и целитель.

― Я помогу! ― воскликнул Лир.

― Что ж ты раньше не помог? ― рыкнул Родриэль.

― Лир, ко мне! ― не позволяя им сцепиться, приказала я.

Иллириэль резко выпрямился, будто деревянный кол проглотил, и так, с негнущейся напряженной спиной и опущенным взглядом, двинулся в мою сторону.

Я проследила, как доверчиво вполне себе живая и бодрая Селин обхватывает ручками шею Родриэля, как шепчет ему что-то на ухо, и поняла: там обойдутся без моего вмешательства.

Зато мне предстояло разобраться, как случилось то, что случилось. И ответить на все вопросы должен был Лир. Как управляющий и как целитель, которому было поручено присмотреть за малышкой-дроу.

― Всем заняться своими делами! И туман можно убрать, ― озаботила я рабов, которые понемногу начали приходить в себя, переглядываться, переговариваться.

Заметно было, что они не прочь погреть уши, слушая мою беседу с Лиром, но устраивать своему управляющему публичное судилище я не собиралась. Ему еще командовать всей этой ватагой. А значит, они должны видеть, что даже я, хозяйка, отношусь к нему с уважением.

Лир приблизился, опустил голову под моим тяжелым взглядом.

― Виноват, госпожа Сайонара, ― произнес покаянно.

Хорошо, хоть на колени не опустился. Кажется, эта привычка начала понемногу уходить.

― Виноват, ― согласилась я. ― Расскажи, как все было.

― Селин терла и терла запястья. Я сдвинул наручники и увидел, что местами они стерли кожу малышки почти до крови. Решил подлечить. Но для этого нужно было снять оковы…

― И ты взял ключ из чехла с купчими, и разомкнул кандалы, ― помогла я запнувшемуся Лиру.

― Снял, да. ― Подтвердил он. ― Малышка казалась такой спокойной! Она заверила меня, что рядом со мной и отрядом дроу ничего не боится.

― А потом чего-то испугалась, ― проявила я чудеса проницательности.

― Ей показалось, что в траве мелькнула змея. Оказывается, она видела их, и знает, как они могут быть опасны. ― Лир бессильно развел руками.

Действительно: кто мог предположить, что все так обернется?

Глава 5

Родриэль, до сих пор гулявший по стоянке совсем неприкрытым, обтер руки, жирные от шашлыка. Неспешно обмотал бедра свежевыстиранной и почти уже сухой набедренной повязкой. Укрывшись за спинами товарищей, проделал несколько движений руками и ногами, разминаясь и входя в боевой настрой. Потом, наконец, отодвинул заслонивших его дроу в сторону и вразвалочку, выпятив грудь, двинулся к границе нашего участка.

Арест тут же заметил его. Окинул острым взглядом, тоже выпятил грудь и задрал подбородок. Заговорил насмешливо:

— Это что за кусок племенного мяса тут разгуливает? А мясо-то, как я посмотрю, несвежее. Не угодил хозяину, да? Или хозяйке? В постели плохо старался? Ты имей ввиду, раб: я тебя так приласкаю ― костей не соберешь!

Да как он смеет! Возмущение вспыхнуло в моей груди. Захотелось вскочить, выйти самой в круг, посередине которого стоял Арест, схватить его воздушной петлей и протянуть смазливой мордой по земле несколько раз, чтобы не смел унижать моего охранника, а через него ― и меня саму!

Я даже шевельнулась было, намереваясь привстать, но на мое плечо легла тяжелая ладонь Борниэля:

― Оставайся на месте, госпожа! Не унижай Родриэля, пытаясь его защитить. Он сам за себя сумеет постоять. Ему эти словесные нападки ― что гусю вода. Отряхнется и не заметит, так что напрасно Арест старается. Это среди человеческих мужчин принято начинать драки со словесных перепалок. А мы, дроу, предпочитаем не говорить ― действовать!

― Мужчины моего клана никогда не оскорбляли друг друга перед поединками! ― горячо возразила я.

― В клане ― может, и не оскорбляли, ― пожал плечами Борниэль. ― А много ли ты, госпожа, поединков с воинами из других кланов видела?

― Ни одного, ― признала я. ― Отец считал, что такие развлечения не для юных невинных девиц.

― В таком случае, госпожа, если зрелище покажется тебе совсем невыносимым, просто зажмурься или отвернись. Но не вздумай вмешаться, прервать поединок! ― то ли попросил, то ли порекомендовал Борн.

― Даже если мне покажется, что один из них вот-вот убьет другого?

― Даже если действительно убьет. ― Твердо сказал Борн. И пояснил. ― По правилам таких поединков, если победитель взял жизнь побежденного в горячке боя, то после боя он возмещает ущерб пострадавшей стороне. Если погибнет Арест, с тебя никто не взыщет: он одиночка. А вот если погибнет дроу, Арест за это поплатится!

― Чем?! Этот Арест гол, как горный тролль, а Родриэль мне в пять больших золотых обошелся! ― На самом деле, золото было последним, что меня волновало.

Я просто ужаснулась в глубине сердца, что поверила словам про бой до первой крови и отправила Родриэля рисковать жизнью. И ладно бы, рисковать, защищая меня. Но нет же! Мне, видите ли, захотелось получить Ареста в услужение. Да пропади он пропадом, этот надутый индюк!

― Как договоритесь, ― рассудительно заметил Борн. ― Будет служить тебе за еду и жилье какое-то время. Неплохой размен для владельцев рабской силы. Думаю, многие согласились бы, но нашим соседям выставить некого.

― Я бы тоже не стала рисковать Родриэлем, если б знала! ― прорычала я тихо, чтобы не разбудить Селин. Еще не хватало, чтобы маленькая полукровка испугалась за отца и начала снова искрить небесными огнями.

― Ты плохо знаешь своего раба, госпожа. Он справится. ― Попытался утешить меня Борниэль.

― Тебе-то откуда знать?! ― все не могла уняться я.

Мне хотелось грызть локти от безвыходности положения, в которое я себя загнала. Нет, я не успела привязаться к Родриэлю. Не успела узнать его. Но тем обиднее казалось потерять его сейчас.

А сам Родриэль, как и предсказывал Борн, на выпады Ареста отвечать чем-то подобным и не думал. Стоял в пяти шагах от соперника, плавно покачиваясь с носка на пятку и обратно, чуть поводя плечами, и ждал, когда тот умолкнет.

Дождался. Ухмыльнулся криво.

― Наговорился? Драться-то будешь? — спросил едко.

И сделал неожиданный выпад в сторону Ареста.

Тот отпрыгнул назад и в сторону. Родриэль не стал его догонять. Тоже чуть отступил. Мужчины закружили вокруг невидимой точки, внимательно наблюдая друг за другом, сгруппировавшись, упруго согнув колени. То один, то другой делали обманные движения, изучая манеру соперника.

Соседи по стоянкам откладывали дела, подтягивались к границе круга, чтобы лучше видеть.

И только я сидела у костра и сжимала кулаки, желая и опасаясь увидеть, как сцепятся эти два огромных самца, как начнут месить друг друга тяжелыми кулачищами. Ломать руки-ноги, выбивать зубы.

Я считала себя азартной и любила наблюдать за поединками в клане. Болела обычно за Марида, и он знал об этом, посвящал мне свои победы. Но всякий раз, отправляя его на турнир, я была уверена, что самое страшное, что ему грозит, это несколько ушибов и царапин. Теперь я не была уверена ни в чем.

Сидела, как на иголках, и наблюдала, как медленно, но верно сближаются мужчины: человек и дроу. Оба огромные, мускулистые, с оскаленными зубами и прищуренным глазами. С разведенными чуть в стороны руками и грацией хищников.

Вот Арест, улучив момент, подныривает под более высокого Родриэля, пытается ударить его по печени. Род мог бы увернуться, но нарочно пропускает удар: по его каменным мышцам можно каменной дубиной лупить, и то не сразу прошибешь! Зато сам Род, пользуясь беззащитностью спины противника, бьет коротко и хлестко ребром ладони по толстой, как у быка, шее Ареста.

Глава 6

Если бы я хотела привлечь к себе внимание других людей, прибывших на увал с товаром или за товаром, то не нашла бы способа лучше, чем выставить своего раба на бой против рыцаря-одиночки. Теперь на меня смотрели все!

Пожилой торговец кожаными изделиями ― он со своим небольшим обозом разместился дальше всех от моего лагеря, почти у самого обрыва, ограничивающего плато сверху. Прибывший за покупками маг, судя по всему ― замковый каштелян какого-то из людских кланов. Его участок граничил с моим.

Еще два участка, еще два мужчины. Оба ― не торговцы, покупатели, как и я. Только закупались они не рабами, а всякой всячиной, от тканей и шкур до деликатесов, доставленных из самых дальних уголков Альеры.

Теперь все четверо соседей смотрели на меня. И даже Арест, уже немного пришедший в себя, косил в мою сторону быстро заплывающими глазами, лежа с запрокинутой головой и пытаясь остановить кровь.

На помощь к нему никто не торопился. Слава победителю ― горе побежденному. Особенно если он ― одиночка.

― Помогите Аресту. Несите его к нам в лагерь. ― Скомандовала я Борниэлю. И добавила для Иллириэля. ― А ты забери наш выигрыш.

Так что в круг, где проходило состязание, мы вступили вчетвером. Я и Лир, Борниэль и его помощник. Рабы-дроу, указывая на меня, объяснили Аресту, что я приказала оказать ему помощь и накормить его ужином. Краем глаза я видела, как Арест позволил моим дроу подхватить себя под руки и увести к нашему костру.

Лир отправился забирать заработанные на ставках монеты, а я подошла к Родриэлю:

― Ты хорошо дрался, Род. Поздравляю! Теперь я вижу, что не напрасно выбрала тебя. Ты сумеешь защитить меня, если не забудешь, что отныне это ― твоя главная обязанность. Главнее, чем Селин.

Родриэль нахмурился, соображая, где ошибся. Вспомнил, как бросил меня на берегу пруда, когда услышал крик дочери. Потупился на миг, но все же выдавил, все еще немного задыхаясь после боя:

― Не беспокойся, госпожа. Это больше не повторится.

― Хорошо. Я тебе верю. Возвращайся в лагерь, и можешь сходить еще раз искупаться. На тебе слишком много крови, пота и песка.

― Так и должен выглядеть настоящий победитель, ― Родриэль криво усмехнулся, и я поняла, что у него разбиты губы. ― Разве твоя кровь не закипела, когда ты наблюдала за этим поединком? И разве тебе не хочется сейчас наградить меня, своего бойца, который завоевал для тебя победу?

Намек Родриэля я поняла сразу. Марид, когда побеждал в турнирах, нередко отдавал мне завоеванные призы, а взамен просил у меня совсем другой награды. Но одно дело ― целовать при родичах-соклановцах того, кого считаешь женихом, и совсем другое дело ― целовать раба на глазах у незнакомых людей, поглядывающих в твою сторону с нескрываемым любопытством.

― Умойся, попроси Лира подлечить твои разбитые губы, ― я порадовалась, что у меня в волосах с утра было заплетено несколько лент. Я быстро развязала и вытащила из прически одну из них. ― А пока — вот твоя награда. И будет кое-что еще, но позже. Опустись на колени.

Родриэль послушно преклонил передо мной оба колена. А я показательно, чтобы видели все, вплела в его белые волосы свою ленту. Темно-синюю, гладкую, блестящую. Она удивительно шла рабу.

Родриэль, похоже, все же надеялся на другую награду.

— Значит, как взять в ручки мои яйца, так ты не против, госпожа, ― дерзко ухмыльнулся он. ― А одарить своего раба поцелуем ты брезгуешь?

― Тебе будет больно. У тебя губы разбиты, ― повторила я терпеливо и добавила. ― Ступай.

Родриэль неохотно встал с колен. Поймал ленту в своих волосах, поднес к губам, запечатлел на ней поцелуй.

― Что ж. Пока так, госпожа. Но ты еще подаришь мне свой поцелуй, клянусь! ― он развернулся и пошел через наш лагерь к пруду ― мыться.

Тут ко мне как раз подошел Лир, показал выигрыш:

― Твои пять золотых, Сайонара, ― сообщил довольным голосом. ― Сверху еще четыре больших золотых, пяток малых и пятьдесят восемь серебряных монет.

― Родриэль почти вернул все, что я потратила на него и его дочь! ― обрадовалась я. ― Идем скорее к Аресту. Ему нужна помощь. Полечи ему нос, а то он собственной кровью ужинает.

― Позволь напомнить, Сайонара, господин Кондор проиграл этот бой. Ты не обязана с ним возиться, ― зачем-то возразил мне Лир.

Сняв с пояса кошелек, я взялась перекладывать в него монеты, одновременно направляясь обратно к нашему лагерю и на ходу объясняя Иллириэлю свой замысел.

― Если это не противоречит никаким правилам турниров, то не вижу причин отказать Аресту в покровительстве и гостеприимстве. Он хороший воин, и дрался умело. Но люди изначально не так быстры и сильны, как дроу. ― Я покачала головой. ― Нам нужен сенешаль, Лир. Человеческий мужчина, способный руководить защитой замка. Мне кажется, Арест с этим справится. Во всяком случае, я намерена узнать, есть ли у него такие знания и такой опыт.

― Как хочешь, госпожа, ― смирился Лир. ― Мне казалось, ты намерена доверить командование Борниэлю.

― Если бы не Арест, я бы так и поступила. Но подумай сам: разве станут человеческие мужчины говорить с рабом-дроу? А Ареста знают и уважают. Воевать с ним и его войском желающих найдется немного.

Глава 7

Иллириэль подлечил Ареста совсем чуть-чуть. То ли силы решил сэкономить, то ли не понравился ему господин Кондор. Так что полукровка поправил и немного срастил ему кости носа, остановил кровь, укрепил зубы, чтобы не вывалились, заврачевал разбитые в паре мест губы. Вроде и приказ выполнил, а вроде и показал свое отношение.

Синяки вокруг глаз остались на месте, отеки ― тоже. Так что выглядел Арест не красавчиком-рыцарем, а разбойником с большой дороги. Еще и пыль, смешанная с потом, на могучем, перетянутом кожаными ремнями, торсе, собралась потеками. Рассмотрев эту неземную красу, я не выдержала, хихикнула в кулачок.

― Знаю, что побежденный смешон и жалок, ― не оценил моего веселья Арест. ― Но разве, госпожа, ты меня позвала, чтобы потешаться надо мной?

― Прости, господин Кондор, ― отбросила я веселье. Ссориться со славным воином, которого надеялась заполучить внаем, мне было не с руки. ― Просто раскрашен ты… на совесть. Не сдержалась.

― Забыли, ― снизошел Арест. ― Позволишь высказать свое мнение, госпожа?

― Говори, ― кивнула я.

Что-то мне подсказывало, что Арест, как мужчина и как взрослый опытный воин, решил поучить меня жизни. Если при этом он не скажет ничего противоречащего моим собственным планам, то его совет будет весьма кстати. Я смогу сделать вид, что прислушалась к нему, а от этого ― один шаг до разговора о найме.

― Ты правильно делаешь, что отказываешься продавать своего дроу господину Галахаду. Я бы тоже не стал такими умелыми воинами разбрасываться. ― Проникновенно глядя мне в глаза, заявил Арест и уселся подле меня на траву, подобрав под себя согнутые в коленях ноги.

Я выдохнула с облегчением: спорить не придется! И можно воспользоваться моментом, чтобы направить беседу в нужную мне сторону.

― Борниэль, что там с мясом угрей? ― Я послала Аресту чуть виноватую улыбку, давая понять, что вынуждена отвлечься.

― Все готово, госпожа, ― тут же отозвался Борн.

― Тогда неси угощение для господина Кондора, а мою часть отдай Родриэлю. Ему после поединка силы восстановить надо, ― распорядилась я.

― Выполняю, госпожа, ― бодро отчитался Борн.

Довольная, я обернулась к Аресту.

― Сейчас тебе подадут обещанный ужин, господин, ― сообщила ему и продолжила. ― А за совет ― спасибо. Мнение такого умелого и славного воина, как ты, для меня очень важно.

Арест сдержанно улыбнулся и кивнул, принимая благодарность. Ему мои слова пришлись по вкусу. И я, вдохновленная успехом, продолжила:

― Прости за вопрос, господин Кондор, но верно ли я услышала, что ты не только в поединках, но и во взятии и обороне крепостей смыслишь?

― Смыслю, госпожа. Склонен считать, что весьма неплохо смыслю. Мой отец ― военачальник клана Нордханд. Меня он себе на смену готовил, всему учил, что сам знал. А потом пришлось мне самому и осадами, и обороной командовать. За пятнадцать-то лет чего только не было! ― Сказал это Арест без особого апломба. Скорее, устало. Похоже, подустал он от неприкаянной жизни.

Тут как раз Борниэль принес и подал ему прутик с наколотыми на него кусочками угря, зерновую лепешку, по поверхности которой растекся аппетитными ручейками расплавленный над огнем сыр.

― Доброго аппетита, ― пожелала я Аресту, тот торопливо кивнул и приступил к еде.

Только теперь, глядя, как жадно, хотя и аккуратно, поглощает он поднесенное ему угощение, я поняла, что оголодал Арест немногим меньше, чем мои рабы. Спрашивать, как же он дошел до такой жизни, я не спешила. Вообще умолкла на время, позволяя мужчине насытиться.

Заодно проследила за тем, как Родриэль, получив свою порцию, тайком откладывает один кусочек для дочери. Мешать и запрещать не стала. Со временем Род поймет, что голодные времена для них с Селин кончились, и перестанет отрывать от себя куски, чтобы отдать малышке.

Арест справился со своим ужином быстро. Бросил прутик в костер, обтер пальцы широким зеленым листом, на котором ему подавали лепешку.

― Давно не пробовал таких вкусностей, ― заметил довольным тоном. ― А теперь к делу, госпожа Сайонара. Ты ведь неспроста меня позвала, подлечила, ужином накормила?

― Неспроста, ― согласилась я. ― Меня твое предложение заинтересовало. Ты вроде говорил, что готов на службу наняться, если тебя наниматель устроит?

Арест окинул меня удивленно-задумчивым взглядом, кивнул осторожно:

― Да. Подыскиваю себе новое место. А ты, госпожа, видно, дочь лаэрта, раз берешься такие вопросы задавать?

Ох! Вот оно. Как ужин ― так можно и от женщины принять. А как деловое предложение ― так только от мужчины. Тем не менее, подавив разочарованный вздох, я мило улыбнулась. И решилась на откровения.

― Я сама себе лаэрт, господин Кондор. Хотя отец мой, как ты правильно догадался, вождь клана. Но я успела замужем побывать и овдоветь, ― пустилась в объяснения. ― Муж мой был магом-одиночкой, так что и я теперь в каком-то смысле одиночка. Меня это вполне устраивает: снова замуж не хочу, а вот защитить себя и свой замок от непрошенных гостей не умею.

— Значит, тебе нужен тот, кто сумеет охрану замка организовать и возглавить, ― сделал вывод Арест. ― Ты для этого столько рабов-дроу купила? На постельных они совсем не похожи, для тяжелых работ – слишком хороши.

Глава 8

Началось наше утро с шума, криков боли и стонов.

― А? Что? Где?! ― завозилась я.

― Ниже по склону, ― тут же очнулся ото сна и откликнулся на мои сонные возгласы Родриэль. ― Могу я выйти, госпожа, и разузнать у караульных, что они видели и слышали?

― Узнай, ― согласилась я. ― И там, где-то поблизости господин Кондор должен быть. Возможно, он лучше разобрался в происходящем. Его тоже спроси.

― Спрошу, ― в голосе Рода послышались нотки недовольства.

Похоже, Арест по-прежнему раздражал его самим своим существованием. Возможно, потому, что не был эльфом ― ни темным, ни светлым. И не был рабом.

Пока Родриэль отсутствовал, я переложила сладко спящую Селин ближе к стенке шатра, сама села на краешек ложа, состоящего из невысокого деревянного настила, покрытого слоем сена и пледом, и начала наощупь расчесывать и переплетать косы.

Заодно растолкала засоню-Иллириэля.

― Лир! Утро пришло! Давай, продирай глаза. Нам еще Родриэля перед господином Галахадом отстаивать!

― Я уже не сплю, госпожа. ― Плавно перетек из горизонтального положения в сидячее мой полукровка. ― Если позволишь, я останусь в шатре с Селин, пока этот Галахад не уйдет. Боюсь, он так просто от своего не отступит. А если поймет, что Селин ― дочь Родриэля, которой тот очень дорожит, то может попытаться ее выкрасть.

― Зачем? ― не сообразила я.

― Чтобы Родриэль попытался убежать от тебя и прийти к нему сам. Мало того! Ты ведь понимаешь, Сайонара, что ради дочери, если бы пришлось, Род бы и на арену пошел сам, без возражений?

― Понимаю. Ладно, оставайся и присмотри за девочкой.

Настроение у меня слегка испортилось. Не умещалось в голову, что разумные могут поступать так подло и жестоко. В клане у нас, конечно, своих любителей хитростей и интриг хватало, но через детей добраться до взрослых никто не пытался: за такое отец и казнить мог. Особо жестоким образом.

Закончив возиться с косами, я встала, поправила расстегнутую на ночь дорожную одежду и вышла на свет. Хотя света, как такового, еще и не было. Так, мягкий предрассветный сумрак и первая розовая полоска на восточном краю небосклона.

― Родриэль? Борниэль? ― Заметила двух своих дроу, стоящих на дальнем краю нашей стоянки и посматривающих вниз по склону. ― Что там происходит?

Подошла, встала рядом. Тоже попыталась что-либо высмотреть. Но, кроме мельтешения горящих факелов, ничего не разобрала.

― Непонятно, госпожа. Но очень похоже, что на рабский караван напали. Кстати, господин Кондор отправился вниз, чтобы разузнать подробности.

― Ушел, не предупредив меня? ― возмутилась я и тут же опомнилась.

Арест и не обязан был предупреждать. Он ― не раб, и пока даже не военачальник на договоре. Договор-то еще не подписан! А вот у меня, похоже, уже появились замашки госпожи, привычной, чтобы ей повиновались все по малейшему движению пальца. И не смели без ее ведома шагу ступить.

― Впрочем, я бы и сама его попросила сходить. ― Добавила вслух. И перешла к насущным вопросам. ― Что у нас с завтраком?

― Все отлично, госпожа. ― Принялся докладывать Борниэль. ― Молочной сыворотки, муки и обжаренных зерен хватит, чтобы каждому досталась лепешка в две твоих ладони. К каждой лепешке добавим по шарику овечьего сыра и по кусочку запеченного угря. Ночью мои молодцы еще несколько рыбин в траве выловили.

― Скажи свободным от караула воинам, пусть начинают готовить. ― Распорядилась я.

Борн кивнул и пошел распоряжаться.

Родриэль, продолжая смотреть на мелькающие внизу, почти у подножия холма факелы, вдруг произнес с каким-то болезненным чувством:

― Ты умудрилась назвать своих дроу свободными. Пусть даже от караула. А еще ― воинами, не рабами. Неужели ты считаешь их равными себе, госпожа?

― Я… не чувствую, что эльфы или дроу ниже нас, людей, ― после некоторого раздумья откликнулась я. ― Вы другие, да. Но такие же разумные. Не так уж далеки наши народы один от другого, если мы даже детей общих способны иметь.

― Сказала бы ты это матери Селин… ― заскрипел зубами Родриэль, и я поняла, что тему полукровок затронула зря, хотя и не желала задеть Рода.

― В моем родном клане всего один раб, да и тот достался еще моему деду в подарок. И как-то так вышло, что он живет с нами как равный. Учит наших детей, выращивает целебные и пряные травы. Его любят и почитают. С ним даже мой отец, лаэрт, иногда советуется. Наверное, поэтому я не могу относиться к вам по-другому, ― призналась я вдруг во внезапном порыве откровенности.

― Жаль, что моей первой хозяйкой стала не ты, госпожа… ― с тоской в голосе произнес Родриэль. ― Но хорошо, что нас с Селин купила именно ты. Могу я попросить тебя Сайонара?

― Проси, ― чувствуя, что сейчас услышу что-то очень важное, согласилась я.

― Обещай, что, если я погибну, ты оставишь Селиниэль при себе. ― Торопливо, будто опасаясь быть прерванным, заговорил Родриэль. ― Обещай, что вырастишь ее и позволишь ей служить тебе, как служит твоему клану тот раб, о котором ты сейчас говорила. Я… не хочу, чтобы малышка познала все ужасы рабства. Обещай, госпожа!

Глава 9

Эльфы у столбов, услышав, как их обозвали, зашевелились, загремели тяжелыми цепями, а их зубовный скрежет слышен был, наверное, даже наверху, в моем лагере. И я поняла: мальчишки они и в самом деле совсем молодые. Лучники, может, и отличные, но мудрости и умению не обращать внимания на пустой собачий лай им еще учиться и учиться!

Впрочем, судя по кривой, но довольной ухмылке, рабовладелец как раз и надеялся заставить рабов возмутиться, показать свой непокорный нрав! Наверное, чтобы был повод еще разок наказать их перед тем, как отдать мне. Хорошо, что Лир молча погрозил соплеменникам кулаком ― так, что торговец этого не видел. В общем, эльфы смолчали.

А я, не дожидаясь, когда владелец бараков придумает, чем еще оскорбить горячих юнцов, поспешила заговорить:

― Да, желаю купить всех четверых, господин?.. ― Я намекнула на то, что ему стоило бы представиться, но тот намека не понял. И я продолжила. ― Кстати, раз уж ты их падалью называешь, значит, и стоят они совсем немного?

Владелец барака открыл рот. Резко захлопнул, лязгнув зубами. Он, похоже, владел бараками ― но не навыком торговаться. И только теперь понял, что сам же сбил цену на свой товар.

― Господин Фуртон, мы понимаем, что рабы достались тебе не бесплатно, и готовы возместить их стоимость, ― пришел мне на помощь Арест, подсказав имя владельца.

― С тобой, женщина, ― господин Фуртон смерил меня презрительным взглядом, ― я бы вообще говорить не стал. Все вы, девицы, существа пустоголовые. Как мои супруга и дочь. Хорошо, что ты не одна ― с мужиком. Вот с ним и буду решать. А тебе, господин Кондор, скажу так: эти ушастые мало того, что половину барака разнесли, пока с охраной дрались, так еще и на дочь мою накинулись. А за нападение на вольных одно наказание: смерть!

― Тебе ли не знать, господин, ― с намеком усмехнулся Арест, ― всегда можно рабам такую жизнь устроить, что они о смерти молить будут! Поверь, я это умею!

― То есть, заниматься ими ты будешь, не эта… госпожа? ― кровожадно прищурился владелец бараков.

― Госпожа мне полностью доверяет в вопросах воспитания и наказания рабов, ― заверил Арест и с намеком глянул на меня, словно требуя: подтверди!

Ох, сколько всего мне хотелось сказать этому господину Фуртону! Но я только наклонила голову и выдавила через силу:

― Да. Это так.

— Значит, слушай сюда, господин Кондор. Торговаться не стану, ― заявил Фуртон. ― За каждого ушастого возьму по малому золотому: ровно вдвое больше, чем они мне стоили. Мне еще бараки чинить и дочку к целителю вести. Согласны ― забирайте эту бледную падаль. Нет ― проваливайте.

Арест снова с намеком поглядел на меня.

― Согласны, ― сквозь зубы процедила я. Вспомнила про несчастную эльфийку и добавила. ― Только у меня тоже условие будет.

― Какое же? ― недобро зыркнул на меня господин Фуртон.

― Ты отдашь мне еще и эльфийку, которую вместе с этими рабами привезли. За десять серебряных монет. Большего она, как мне стало известно, не стоит.

― Отдать тебе белобрысую использованную подстилку, которая еле дышит и вот-вот окочурится, за десять монет? ― хохотнул Фуртон. ― Да забирай! И не вздумай жалеть это отродье, госпожа. Помни: сколько эльфа ни корми, а он все равно на лес смотрит!

Оформление купчих много времени на заняло. Четверку молодых воинов-эльфов отцепили от столбов, сковали общей цепью, конец которой передали в руки одному из сопровождавших меня дроу.

Лир вместе с Арестом отправились за эльфийкой, и скоро вернулись. Лир, как всегда скрывавший лицо капюшоном, нес на руках бессознательное, хрупкое до воздушности тело. Понять, что он думает о происходящем, я не могла.

Зато Арест хмурился и стискивал челюсти, явно пребывая в бешенстве.

― Пошли скорей отсюда, Сайонара, ― попросил он, поравнявшись со мной. ― А то я сорвусь и разнесу эти бараки в щепки. Рабы не рабы, но зачем же так по-скотски с разумными?!

Я ответила на его слова протяжным вздохом сожаления, хотя сердце мое встрепенулось от радости: все-таки Арест жесткий, но не жестокий! И необъяснимой слепой ненависти к эльфам не питает! Значит, поладим.

― Идем, конечно! ― Я не удержалась, успокаивающе притронулась к его локтю. ― Правда, боюсь, слишком быстро не получится. Очень уж сильно эльфам досталось. Да и у Лира на руках ноша.

― Пойдем так быстро, как сможем, ― хватая меня за руку и увлекая за собой, прорычал Арест.

― Тебе помочь, госпожа? Что-то этот малый лишнего себе позволяет! ― раздался в тот же миг голос Родриэля. В нем тоже звучали рычащие нотки.

― Отставить! Еще не хватало, чтобы вы мне тут свару и драку устроили на потеху публике! ― остановила я Родриэля. ― Запомни, Род! От Ареста ты будешь защищать меня только в случае, если он сойдет с ума и посмеет поднять руку, чтобы ударить или убить. Если моей жизни и здоровью ничего не угрожает ― без моей просьбы вмешиваться не нужно! Понял?

― Понял, госпожа. ― Родриэль недовольно сморщился и отвел взгляд.

Остальную часть пути мы преодолели молча. Слышно было только тяжелое дыхание молодых эльфов, которым каждый шаг давался с трудом и невероятной болью, и шорох мелких камешков, попадавших нам под ноги.

Глава 10

Получив от меня словесное ускорение, рабы и правда зашевелились шустрее ― все, кроме Лира. Тот и без напоминаний работал и не слышал, что творится вокруг.

С первыми лучами солнца завтрак был готов. К тому времени, как солнце показалось из-за горизонта наполовину ― все, кроме Лира и эльфийки, успели позавтракать и под чутким присмотром Борна и Ареста приступили к сборам: сложили шатер, погасили угли в кострище, сбросили в яму для отходов весь мусор.

Когда солнце выкатилось из-за маковок дальнего леса полностью, мой сильно разросшийся отряд рабов был готов двигаться. Даже Лир перекусил отложенным для него мясом, сыром и лепешками. Но все равно он так устал и выложился, что шел с трудом, а нести тело эльфийки, которую он погрузил в целебный сон, взялись по очереди четверо дроу.

― Куда сначала, Сайонара? ― Арест на правах человека, не единожды навещавшего увал и рынок, взялся выступить моим проводником.

― Думаю, первым делом надо приодеть рабов. Есть тут ряды с недорогой практичной одеждой? ― решилась я. ― Да и обувь не помешает.

Набедренные повязки на дроу и совершенно голые телеса эльфов пока что смущали и заботили меня больше всего.

― Как же не быть. Правда, не уверен, что там для дроу найдутся вещи по размеру, ― Арест обвел взглядом высоченные фигуры. ― Впрочем, выясним на месте.

Вещевая часть рынка располагалась слева от сектора, где продавали рабов. Пробежавшись по трем нижним рядам, где торговали относительно недорогими готовыми вещами, Арест нашел одну лавку, хозяин которой шил только на очень крупных мужчин. К ней-то я и повела своих дроу, оставив Ареста и Лира присматривать за эльфами.

Увидев, кого я привела, хозяин лавки на некоторое время лишился дара речи, а потом уверенно заявил, что кожаных и замшевых вещей на таких гигантов у него точно нет. Зато полотняных брюк и рубах у него было вдосталь. Правда, рассчитаны они были на людей с их относительно невысоким ростом.

Моим темным эльфам штаны едва доставали до колен, зато висели пустыми пузырями на ягодицах. С рубахами тоже получилось не очень удачно: они только-только прикрывали ребра, оставляя голыми животы. К счастью, рубахи были распашные, так что Борн первым взялся за полы своей ново рубахи и завязал их узлом чуть выше пупка. Остальные дроу последовали его примеру.

― А что? Даже и неплохо! ― оценила я. ― Плечи и спина прикрыты, грудь ― тоже. Хотя бы не сгорят на солнце и не застынут в холод. Берем?

― Было бы неплохо, госпожа, ― кивнул Борниэль, отвечая сразу за всех.

И я рассчиталась с торговцем сразу и за штаны, и за рубахи.

Одеть эльфов оказалось проще. Они, хоть и высокие, были сильно тоньше дроу, так что для них нашлись и штаны из замши, и рубахи по плечу, и даже замшевые жилеты на шнуровке. Отказать себе в удовольствии приодеть понаряднее красивых, как статуэтки, мальчишек, я не сумела.

Дроу косились на ушастых юнцов с беззлобной завистью. Все-таки одно дело ― ходить в огромных, сваливающихся с попы полотняных штанах, которые держались только на завязках, и другое ― щеголять в замшевых бриджах в обтяжку и в таких же жилетках. Сами эльфы, получив одежду и прикрыв наготу, воспрянули духом и, кажется, даже немного загордились.

С обувью для рабов все решилось неожиданно просто: сандалии с гибкой деревянной подошвой и кожаными ремешками нашлись на любой размер ноги. Это была обычная обувь для рабов, и стоила она по серебряной монетке за пару.

― Куда дальше, госпожа? ― стоило нам снова собраться вместе, спросил Арест. ― Может, завернем к магу-законнику и подпишем магический контракт? Мне бы хотелось попросить часть обещанной платы вперед и тоже слегка закупиться, пока мы все еще на рынке.

Причин отказывать господину Кондору у меня не было, и мы всей толпой двинулись к шатру, где принимал посетителей маг-законник.

Увидев меня, мой старый знакомый слегка удивился:

― Приветствую, госпожа Сайонара! ― Он встал и на пару мгновений сжал мою руку в знак особого расположения. ― Чем тебе помочь? Хочешь узнать, сколько лаэртов и их представителей прочли запись о твоем вступлении в наследство?

― Было бы неплохо, если можно, ― стараясь скрыть удивление, кивнула я.

Не думала, что маг-законник поделится со мной такими сведениями. Да и спросить об этом мне бы и в голову не пришло. Но, следовало признать, сведения могли оказаться полезными.

— Значит, так. Вчера в книгу заглядывали и читали предыдущие записи пять лаэртов и два представителя. Итого семь человек. Сегодня ― еще двое. Итого, госпожа, уже девять кланов будут осведомлены, что твой муж покинул наш бренный мир, а ты стала его наследницей.

― Так ты, Сайонара, вдова и богатая наследница?! ― подал голос Арест. ― Я-то все голову ломал, что ты подразумевала, когда говорила, что у тебя замок ― есть, а клана ― нет.

― Да, я ― вдова господина Чифтена. Может, слышал о таком маге?

― Кто же о нем не слышал… ― На лице Ареста проступила некоторая растерянность. ― Но о том, что он себе жену взял, да еще совсем молодую и невинную, я не знал… Он же ― первый твой супруг?

― Первый, ― кивнула я.

И взгляд Ареста сделался еще более задумчивым.

Но маг-законник эту его задумчивость быстро разогнал: