Симбиоты. Мой самый страстный кошмар

Пролог

ПРОЛОГ

Фреда

Красавчик-адмирал дернулся, аж позеленел от злости, но Тая еще крепче переплела его путами. Выглядело, словно парня в форме космофлота засунули в гигантскую зеленую паутину. Живой звездолет умел и не такое.

– Это всего лишь проверка. Успокойся. Скорее всего, ты не подходишь, как и все остальные! – не знаю почему, но меня вдруг взяла злость. Прежние кандидаты практически не вызывали эмоций. Так, интерес, разочарование и желание побыстрее избавиться. А этот… Этот меня злил, раздражал… И чем дальше, тем все сильнее.

Однако же для симбиоза с живым космическим кораблем – бергом – требовалось, чтобы в момент испытаний мы вызывали друг у друга не просто эмоции, а очень сильные.

Злость, ненависть, презрение… Да все, что угодно. У каждой пары симбиотов эмоции были разные. Со временем они переходили в нечто вроде ощущений друг друга. Способности связываться на расстоянии, общаться телепатически, а иногда – и даже видеть глазами второго. Сами же эмоции полностью притуплялись. Разумеется, если речь не шла о любви… Страсть и любовь в паре симбиотов никогда не стихала, и лишь обретала все более и более мощные формы. Эти пары неразлучников напоминали мне песню о лебедях… «Где же ты моя любимая…» Когда хотелось улыбнуться и заплакать одновременно.

И вот этого мне очень и очень бы не хотелось. Все что угодно, но только не это!

Я постаралась прогнать посторонние мысли, любые ощущения, помимо «здесь и сейчас», как говорили – в моменте. Прикрыла глаза, вдохнула, выдохнула, распахнула веки и вновь коснулась рукой кандидата.

Я не запомнила его имя – хотя оно и высветилось на табло каюты для проверки на симбиота.

Я вообще не запоминала имен претендентов. За последние недели через меня прошли десятки, если не сотни мужчин… Каждого помнить – себе же дороже. Мозг – ведь не мусорка для имен разных рас.

Тиргон опять как-то уж слишком внимательно проследил взглядом за моими пальцами, что легли на его ходящую ходуном грудь. Под плотной тканью комбинезона адмирала галактического флота словно разлился жар, и я ощутила пульсацию его сердца…

Почудилось – оно ускоряется… Хотя, казалось бы, дальше уже просто некуда. Пульс, по ощущению, буквально зашкаливал.

Тиргон тяжело и надсадно дышал и не сводил с меня лихорадочного взгляда, будто он то ли сильно болен, то ли под градусом… А может – все вместе. Узнал, что подхватил вирус и выпил «лечебного алкоголя»… Я знала, что инопланетники так обычно не делают, но ассоциация получалась слишком уж мощной…

Ярко-лиловые глаза тиргона почему-то вдруг стали темными, а затем – и совсем черными.

От него слабо пахло пряностями и цитрусовыми, и вот сейчас, неожиданно добавилась сладковатая нотка.

Я не настолько разбиралась в местных расах, чтобы понять – что все это значит.

Я – всего лишь попаданка, которой повезло, и ее новое тело не разобрали на органы, потому что оказалось – у нее сродство с Таей… Одной из бергов, причем из самых элитных…

Однако почему-то реакция адмирала насторожила и заставила меня чуть напрячься.

Я вглядывалась в его гармоничные рубленные черты и что-то в них появилось – хищное, странное… Одновременно как будто возбужденное и встревоженное. По бледной коже щек разлились лиловые кляксы, вдруг спустились на шею и ниже… На висках заблестели капли испарины…

Черные волосы почти встали дыбом...

Тиргон быстро облизал губы, и я только сейчас обратила внимание – насколько они стали краснее и даже припухли…

О-ой… Приехали…

Похоже, у него с Таей есть какое-то сродство. Но для того, чтобы мы стали трио, требуется еще и сродство со мной…

«Ты закрылась! Фреда! Откройся! Немедленно!»

Голос Таи в моей голове заглушил мысли, желания, эмоции…

«Ты ищешь того, кого сможешь потом заменить Нейфом… Но не всегда бывает так, как ты хочешь, планируешь! Иногда случается и что-то другое… Неконтролируемое… правильное… И важное для всех…»

«Фреда!»

Голос Таи в моей голове стал еще громче, вдруг пронзил каждую клетку и буквально вытеснил, вышвырнул из головы посторонние мысли, чувства, порывы. Я словно стала сама единой стихией, вместе с кораблем или отдельно… Я плохо понимала, что вообще происходит. Я ведь и Таю-то знала всего пару месяцев. Какие-то процессы, маркеры, признаки нашего общения, связи уже изучила, но и только…

«Фре-да-а-а…»

В голове будто разлилось гулкое эхо, и еще сильней заструилось по крови…

Тело вдруг наполнил горячий поток, потом ледяной и снова горячий…

Я дернулась, и грудь мужчины под моей рукой стала еще жарче.

Я будто касалась прогретой печки… Не горячей, но такой знойной…

Он рыкнул, выругался и… неожиданно застонал.

Вначале я вообще не поняла, что происходит с тиргоном.

Он застонал сильнее, покраснел, словно рак…

Раз, два, три…

Каюта зажглась ярко-оранжевым, демонстрируя, что второй симбиот найден и… тиргон вывалился из плена пут Таи… Стена каюты вновь стала глянцевой, ровной, словно стекло, исчезли все признаки зеленой паутины, а адмирал… схватил меня и прижал к противоположной.

Вдавился большим горячим и… очень возбужденным телом так, что я все-все чувствовала, и даже пульс… там, где не надо… Чувствовала, и еще как!

Тиргон суматошно обхватил меня и накрыл губы губами…

И… я вдруг на мгновения утратила связь с реальностью.

Ощущение – я в невесомости – стало полным и абсолютно естественным. Нежеланным, но слишком уж мощным, чтобы я смогла сразу противиться.

Я задрожала, чувствуя, как теряю волю и силы к сопротивлению.

Тело будто пронзало мириадами слабых токов – и было скорее приятно, чем больно или щекотно. Меня плющило, выворачивало наизнанку, здорово будоражило…

Мужчина, видимо, ощущал все намного сильнее. Потому что, даже не размыкая наших губ, слабо стонал с рычанием вперемежку и весь дрожал от нетерпения, возбуждения...

Я перенимала и его ощущения тоже. И это было… просто, как взрыв… как нечто нереально мощное и отчаянное…

Глава 1

ГЛАВА 1

Фреда

Несколькими неделями ранее

Веки задрожали, и начали разлипаться, будто их склеивали или вроде того…

Первое, что я увидела – стекло или пластик – прозрачный, в который уперлась рука. За ним простиралось огромное помещение, сплошняком заставленное гигантскими «колбами». Внутри них, в какой-то зеленоватой жидкости висели тела. Мужчины, женщины, дети, какие-то гуманоиды, с перьями, с хвостами, с чешуйками на теле. Со светлой кожей, с зеленой, в темно-травяном панцире… Эти – так вообще походили на годзилл, как, если бы тем сделали человеческие лица. Ну так, ради смеха, обработали в фотошопе.

Первое оцепенение, ошеломление схлынули.

Я в ужасе задергалась, не понимая – что происходит.

Тело ощущалось будто чужим и одновременно моим, без малейших сомнений.

Движения стали легкими, любые «зажатости» и слабые неприятные ощущения пропали.

Тело казалось словно бы обновленным. Как будто меня заново вырастили или вроде того.

Но все же это тело было моим.

Я не чувствовала себя как бы в чужой оболочке.

Хотя ни малейшего понятия не имела – как вообще подобное можно почувствовать.

Неожиданно дошло! Я тоже внутри «колбы»!

Боже! Вокруг какая-то жидкость – невесомая, маслянистая и светло-зеленоватая.

Вроде бы без запаха, или мне так почудилось?

Причем, я спокойно дышу в ней.

Та-ак… Надо понять, что вообще происходит, пока я тут окончательно не сбрендила.

А подобное будущее очень возможно, учитывая, что я – из обычного мира, с Земли, где ни колб, ни инопланетников с телами годзилл, ни чего-то еще, что я здесь обнаружила после пробуждения…

И в жидкости никакие тела не выращивают…

Я зажмурилась, пытаясь вернуться в свое прошлое – туда, где все было понятно, привычно. В мир, где прожила больше пятидесяти лет…

И где умерла… или почти умерла…

***

…Та-ак…

Вот я шагаю по набережной города…

Пегая брусчатка с фигурным орнаментом лихо отматывается под моими ногами…

За парапетами плещется Волга, лижет волнами песчаные отмели.

Сегодня выходной и народу навалом. Все гуляют, общаются, возле палаток с едой выстраиваются длинные змеи очередей…

Мелькают пестрые наряды и воздушные шарики…

Вокруг голоса, смех и чьи-то громкие оклики…

Рядом мой сын – ему как раз стукнуло шестнадцать – совсем уже взрослый. Мы болтаем, смеемся… что-то там обсуждаем…

Никита с наслаждением вгрызается в гамбургер…

Котлетка и помидорка пытаются убежать, высовываясь из-под пресса двух частей булочки, но он их ловко заправляет назад.

Со звуком прр тянет из трубочки молочный коктейль с шоколадом и персиками.

Вдруг прямо на нас несется самокатчик – какие-то мгновения – и просто сметет. Парень, к тому же, потерял управление, и явно не может ничего предпринять.

Я вижу все словно в замедленной съемке…

Самокатчик орет, срываясь на ультразвук.

Толпа вокруг начинает гудеть.

Люди ошарашенно выпучивают глаза, и стремительно, но неловко освобождают дорогу.

Никто не хочет сталкиваться с самокатом.

И нам помогать никто не спешит…

Каждый токарь сам кузнец своего счастья, как выражалась иногда моя мама…

Сами, сами… Спасайтесь и не зевайте…

Мы отскакиваем на чистом адреналине, инстинктах. Я упираюсь животом в бортик, выходящий к воде.

Оборачиваюсь и вижу, что на сына несется мини-автомобиль для прогулки туристов.

Бросаюсь, сношу его и… мы… автоматом сталкиваемся с двумя новыми самокатчиками.

Комбо… Ножницы, как говорили в мое время…

Свалка…

Как ни назови – все равно дело дрянь.

Сын, я, пассажиры мини-автомобиля, самокатчики, включая того, первого…

Все мы летим, кувыркаемся, через боль понимаем, что ничего уже сделать не можем.

Увы! Но от нас уже ничего не зависит.

Карусель движения запущена, и более тяжелые металлические махины теперь правят балом – не люди, которые еще недавно ими здесь управляли.

Перед глазами все мельтешит, меняется местами, словно пространство играет в пятнашки…

Земля-небо, земля-небо, они сменяют друг друга и смешиваются…

Тело взрывается каскадами боли, и наша куча мала притормаживает, рассыпаемся грудой искалеченных распластанных тел.

Словно грузовик с поврежденными манекенами неожиданно перевернулся по дороге на свалку.

Ноздри пощипывает запах крови: ее слишком много, и это ужасно…

Этот запах повсюду: внутри и снаружи… Металлическим вкусом катается на языке, щиплет глаза и вновь впитывается в ноздри…

Боль растекается по телу, и кажется – она всюду, больше нет ничего, кроме боли…

Она режет, кусает, жжет, раздирает…

Она становится центром вселенной и всем, что способно меня занимать…

Хочется закричать, забиться в рыданиях.

Но изломанное тело не позволяет. Я ничего не могу, только чувствовать боль и снова, и снова ощущать запах крови…

Глава 2

ГЛАВА 2

Ральвиг

– Раса, названная людьми в честь мифологических существ с белой кожей и светлыми волосами… Ну? Что там за существа в земных преданиях с такой внешностью? Не кроссворд, а сборник загадок. Нельзя было саму расу-то описать? Откуда мне знать, какие там у людей существа в мифах и древних сказаниях?

Ангрид, в самом деле, злился на кроссворд, со всем пылом энергичного военного-тиргона.

Я поднял взгляд на старого друга. Тот усмехнулся, продемонстрировав ровные зубы и хитро прищурил синие глаза.

– Хэльфы? Или ормы? – вскинул я бровь.

– Я, думаю хэльфы. По крайней мере, по буквам подходит именно так. А в честь кого, по-твоему, названы ормы?

– Орков? Гномов? Да кто ж его знает?! Люди, когда заключили с нами пакт о совместном правлении Галактическим государством, ввели этот язык для упрощения и облегчения межрасовых коммуникаций. Так гласит официальная версия произошедшего. А уж что и в честь чего они там называли… Это, знаешь ли, вопрос из вопросов.

Я усмехнулся.

Внезапно раздался сигнал тревоги и очень необычный – словно загудела мощная сирена и одновременно зазвенели колокола.

Я чуть дернулся и задал риторический вопрос – скорее уж так, в пустоту, в воздух. Ответ был известен нам обоим заранее.

– Опять расщепление? Это оно?

– Мгу. А не надо было все-таки проводить тот эксперимент по созданию стационарных пространственных туннелей. Жили без них тысячелетья, и еще бы прожили… Как-то же летали по космосу между планетами… Нахимичили ученые на наши бедные головы… И на несчастные головы попаданцев. Пожалуй, даже им куда хуже. Бедные внезапно вываливаются сюда, и ни тебе дома, ни тебе работы, ни близких. Я бы так не хотел. Даже, если и можно начать все сначала, как бы переродиться…

– Где расщепление? – уточнил я у Ангрида.

– Ого! Рядом с нами! – встрепенулся приятель.

– Направляй туда станцию, а я порулю…

Мы двинулись к месту расщепления пространства, откуда обычно вываливались попаданцы или предметы из параллельной Вселенной.

Само расщепление выглядело эпично – словно гигантская электрически-синяя дыра, внутри которой горят оранжевые факелы. Эдакая зияющая и сверкающая пасть прямо посреди обычного космоса.

В глубине мы увидели несколько тел и быстро направили туда челноки. В месте расщепления нет невесомости, и, если вытащить людей до выскальзывания в космос, обычно попаданцы легко выживали.

Мы с Ангридом двинулись в медицинский отсек, где работали как раз те самые хэльфы в обычных зеленых комбинезонах медслужбы.

Внутри гигантских кроватей-медкапсул лежали два тела: женщина и парнишка…

Я почему-то жутко захотел ее разглядеть – буквально залип, смотрел неотрывно и долго, а в горле неожиданно пересохло.

Красивая женщина, непонятного возраста. Вроде и не юная, но и не пожилая. Мальчик мог быть ее братом или племянником… Но точно не мужем и это обнадеживало.

Фу-уф… Она без мужчины… Слава богам!

Почему меня это так бешено радует?

Я даже чуть дернулся и тряхнул головой. Странные эмоции, ощущения накрывали – приходили – будто волна за волной. И отделаться от них не было способа.

Где-то под ложечкой слегка засосало, стало тепло и одновременно холодно.

Я прошел поле дезинфекции и стерилизации, которое окружало медкапсулу попаданки, и медики расступились, давая мне место.

– Вы спасете ее? – спросил, внутренне вздрагивая.

Уж больно пострадавшей выглядела женщина. Шея и ноги неестественно выгнуты, возможно – и поясница, уж слишком острый угол был между затылком и попой. Кровь и обрывки одежды на теле, рваные раны и гигантские гематомы зияли на всех открытых местах.

И голова… была окровавлена.

Рыжие волосы, смешанные с кровью. Образ надолго засел в голове…

Оранжевое и красное, словно символ пожара… Символ неприятный, граничащий со смертью…

Фактически на женщине живого места не было…

От нее пахло смертью… адреналином, кровью, что железом горчила на языке, и, как ни неприятно, сырым мясом…

Она вдруг широко открыла глаза, и я просто замер, ушел в ее взгляд весь и без остатка.

– Ей ведь не больно? – тихо уточнил у ближайшего медика.

– Нет, она практически ничего не чувствует…

Ответ не обнадеживал, скорее чуть успокаивал. Хотя бы ей не больно…

Хотя бы… не больно…

Теперь уже меня бросило в жар совсем по другой, важной причине.

Мысли метались и путались в голове, эмоции захлестывали и накрывали так, как еще никогда в моей долгой жизни.

И паника… Внутри меня буйствовала паника.

Накручивала пульс и билась в ушах, словно именно там сердце и находилось.

Руки и ноги резко похолодели.

Запах крови становился все более отчетливым, перебивая резкий запах медикаментов и – синтетически-техногенный – от медицинской капсулы.

Похоже, кровотечение так и не останавливалось, невзирая на все усилия врачей.

Медики молчали, и это беззвучие действовало на нервы, намекая на то, о чем я сейчас боялся подумать.

Тишина давила на плечи – вот-вот и ты сгорбишься, поддашься под тяжестью убийственной новости. Именно так я себя чувствовал в эту минуту…

– Ввы же ее вылечите? – повторил, вдруг поражаясь собственному голосу: тихому, скрипучему, как несмазанный механизм – чужому, отчаянному. Я знал ответ, в том-то и дело. Но совершенно не хотел его теперь знать.

При этом спрашивал снова и снова, надеясь на то, что ошибся в предположениях и даже уже без ответа убеждаясь, что прав совершенно, без вариантов…

– Вы ведь ее вылечите?

Ангрид вздохнул и неловко, растерянно помотал головой.

– Это вряд ли… – повторил его жест главный врач. – У женщины разбита голова, позвоночник. Множественные внутренние кровотечения. По факту – у нее уже нет целых мест. Органы, кости, суставы – все всмятку… Плюс к тому еще и внутреннее обезглавливание, когда голова отделяется от тела и остается лишь на куске кожи. Я бы сказал, она безнадежна. Полный фарш, как иногда выражаются люди.

Глава 3

ГЛАВА 3

Фреда

– Это обалденно! Мамочка! Просто невероятно!

Мы с сыном вдвоем изучали Таю, вместе поражались и вместе восхищались.

Медленно шагали из помещения в помещение, и только сдерживали потрясенные возгласы.

Едва установив контакт с живым звездолетом, я сразу же отправилась увидеться с сыном. Это было единственное, что меня интересовало. Мой ребенок, его целостность и сохранность. Хорошо ли с ним обращались, пока я находилась в коме на время выращивания тела и потом, пока мой мозг приживался в эдаком «аватаре».

Теперь же сын стал частью живого корабля, как и я, хотя и не был обязан постоянно жить на Тае и летать с нами. Особенно – на некоторые опасные задания.

Нейф не слышал Таю телепатически, не мог видеть то, что видела берга или ощущать, что она ощущала, но через меня все равно был с ней связан.

Сына поселили на базе МЧС, к которой и относилась наша команда быстрого реагирования. Там для него уже выделили место в школе, и обставили целый дом для нашей семьи.

В общем, убедившись, что Нейф неплохо устроился и что о нем позаботилось новое государство, мы двинулись исследовать мой корабль.

Залы Таи напоминали не столько какие-то каюты, отсеки, сколько походили на громадные светлые комнаты. Даже имитация окон присутствовала. Сейчас, пока мы находились на базе, а именно на огромной космической станции – фактически родине живых звездолетов – за окнами виднелись искусственные пейзажи, созданные фантазией Таи и нейросетью.

Леса с пышными, раскидистыми деревьями: причем, именно с земными: соснами, березками, кряжистыми дубами, осинами, можжевельниками и липами…

Бескрайние луга, опоясанные широкими лентами рек…

Горы, похожие на огромные кокошники, надетые на зеленую макушку равнины…

Вместо кают тут были квартиры. Ну прямо настоящие: с гостиными, с уборными, с рабочими комнатами и всем таким прочим.

– Зачем столько комнат, если бергам, в принципе, не нужна большая команда? Первый, второй, максимум – еще несколько гуманоидов, – удивился Нейф.

– Ну мы же работаем в МЧС. А если потребуется везти пострадавших? Или просто доставить куда-то сослуживцев, кого-то еще… Берги – ведь не только корабли быстрого реагирования на ситуацию, но и звездолеты службы МЧС…

– А остальной экипаж наберешь, как только найдешь второго?

– Да. Вначале нужно укомплектовать симбиотов. А затем уже – набирать всю команду. Причем, мнение Таи тут тоже учитывается. Так что все не так просто и быстро.

– А, что, мы будем носить исключительно униформу? – уточнил Нейф, оглядывая очередное огромное помещение – нечто вроде совещательной, которая будет полезна, как раз именно после комплектации экипажа.

– Маме уже начали выплачивать жалование, как капитану живого звездолета, и она может прикупить себе новую одежду. И тебе тоже, какую захочешь. Платят нашим первым просто отлично. Так что подешевле выбирать не придется.

Это вместо меня громко отозвалась Тая – из внутренних динамиков космического корабля.

– Круто! Я хочу нормальную одежду!

– После экскурсии сядем в комнате отдыха, что-нибудь перекусим – закажем из кухни станции – и посмотрим одежду для тебя и меня. В конце концов, я тоже планирую выходить «в люди», общаться с другими инопланетниками…

– Ага! И, наверное, устраивать личную жизнь? – Нейф вскинул на меня внимательный взгляд.

Я знала – о чем он хочет спросить. Мы ведь с его отцом жили нормально. Не скажу, что прямо отлично, безоблачно… Однако он не изменял, не пил и не бил, и вроде мы часто находили общий язык. Да, в последнее время чувства будто бы охладели. Но это скорее заел уже быт. Денег не хватало, свались домашние хлопоты… Короче говоря – обычная семейная «петрушка», приправленная неурядицами в карьере, кредитами, вечной нехваткой времени, усталостью от всего, ну и так далее…

– Я пока не собираюсь искать замену твоему отцу, – нехотя произнесла я в сторону сына.

– Да я вовсе и не думал в таком ключе. Мы же все равно не вернемся домой. И ты совсем не обязана оставаться одна.

Вот тут он удивил – я аж вскинула брови.

– Я много читал о живых звездолетах, пока тебе выращивали новое тело, – вдруг произнес мой мудрый парнишка. – Иногда первый и второй почти сразу становятся мужем и женой. И это нормально, даже полезно для дела. Им проще управлять своим кораблем в схватках и разных других опасных ситуациях… Они становятся как бы одним целым… Ну и взаимопонимание в такой семье… наверное… на уровне интуиции… Раз оба слышат и ощущают друг друга без слов и лишних телодвижений.

– А ты бы хотел стать вторым или первым?

– Еще бы! Это же – бесконечный источник жизненной энергии! Я жил бы очень долго, даже, если звездолет окажется полностью уничтожен. Я об этом тоже читал в местной сети… Капитаны бергов, пусть и в отставке, практически не болеют и восстанавливаются после таких травм, которые даже местная продвинутая медицина не в силах лечить, не вырастив новое тело. А такое не каждому по карману… Да и мозг приживается далеко не всякий раз, насколько я понял. Можно заплатить, получить «аватара» и все равно умереть…

– Что ж… я постараюсь тебе это устроить.

– В смысле? Не понял? Устроить мне что?

– Должность второго симбиота на берге.

– Меня пока не возьмут на Таю вторым, даже, если бы я и подошел сюда полностью. Я должен, как минимум, школу окончить… Желательно – еще получить диплом звездолетчика. Первый может не иметь такого образования, потому что у него максимальная связь с бергом, фактически – они, словно бы одно целое. Первый слышит, как берг и видит, как он. В момент особенного эмоционального или ментального слияния живой звездолет, как рука или нога – в общем, как часть тела своего капитана… Тот может просто захотеть полететь вправо, не знать, какой рычажок следует жать, но корабль все равно станет слушаться симбиота. Если первому внезапно потребуется выстрелить, ему даже и бомбардир особо не нужен – берг станет сам палить во врагов. Другое дело, что точно прицелиться, рассчитать, как часто нужны очереди и прочее… вот для этого и требуется команда. К тому же, первому сложно за всем уследить. Тем более, в реальной боевой ситуации. Он и второй будут руководить, экипаж же – внимательно следить за маневрами, врагами, оружием и многим другим… Короче, второй должен знать хотя бы азы управления звездолетами, и, разумеется, особенности бергов…

Глава 4

ГЛАВА 4

Ральвиг

…Несколько собеседований закончились для меня неудачами. Однако же я был этому только рад. Я не нашел среди первых свою незнакомку, а служить с кем-то еще не было смысла. Отказаться я тоже прав не имел – уж, если вызвался и оказался подходящим вторым – все, ты теперь симбиот.

Оставалось еще три живых корабля. Я записался на новое «собеседование» и принялся изучать потенциальную «первую», как и поступал теперь всякий раз. Впрочем, на многое я не рассчитывал. Информацию о симбиотах не выкладывали даже в секретных каналах, иначе я бы уже давным-давно выяснил – для какого берга выращивали тело недавно, и сумел сложить два и два.

Однако слухи о нынешнем капитане Таи мне совсем не понравились. Поговаривали, будто она спит и видит своего сына вторым симбиотом и ищет сейчас временного помощника.

На узел хонтра – нечто вроде скрещивания и соединения потоков энергии у первого и второго – рассчитывать тут не стоило. А это значит, что полноценной связи с кораблем тоже не будет. Насколько связь с изначальным окажется ущербной в таком случае, я информации нигде не нашел. Но, в целом, мне все меньше и меньше хотелось знакомиться с Таей и ее первой.

Я даже было подумал отказаться от собеседования, сказать: мол, ошибся, решил, не ходить. Я, как адмирал северного флота Галактики, имел подобные уникальные полномочия. Но в последний момент вдруг передумал. Что-то гнало меня к этой первой. Я еще тогда должен был догадаться. Все-таки интуиция у тиргонов – что надо, и она уверенно вела меня к женщине, которая стала для меня наваждением, безумием и самым сильным желанием.

Я стоял возле люка для собеседований и размышлял – стоит ли войти внутрь.

Меня одновременно тянуло туда и отталкивало.

Но решить и решиться мне так и не дали…

Все было решено уже за меня.

Внезапно дверца резко уехала в сторону, и меня затянули будто бы щупальца.

Все. Конец. С этой минуты моя участь была предрешена…

И тут… вдруг появилась она.

Я узнал ее сразу, даже невзирая на то, что новое тело слегка отличалось.

Лицо попаданки выглядело чуть более кукольным, малейшие признаки возраста, травм стерлись, фигурка стала такая, будто ее ваял опытный и явно знающий толк в женщинах скульптор.

Она стала еще красивей, еще желанней.

От ее близости в голове немедленно поплыл сладкий туман. Я стоял и просто смотрел на свою Фреду – ее имя в досье все-таки было.

Не мог поверить, не мог оторваться…

А в голове медленно, но верно, будто бы подгружались нужные сведения. Всплывали островками разумных мыслей среди любовного бреда и сладких фантазий.

Она не собиралась брать меня насовсем! Любой второй для Фреды – лишь исключительно предшественник, промежуточный симбиот, пока ее сын не выучится, не возмужает. Я… для нее сейчас – только лишь средство сделать сына очень долго живущим и практически неуязвимым для травм и болезней.

Это было – словно удар по живому. Даже не так, будто удар в пах.

Я разозлился, практически – рассвирепел.

И тут Тая резко «взяла слово»…

Меня буквально примотали к стене лентами или щупальцами из непонятной субстанции. Я и не знал, что берги такое умеют. Вот и еще одна тайна живых звездолетов, которую скрывают даже от адмиралов. Уверен – лишь ученым это известно… Ну и, разумеется, симбиотам.

Я все больше и больше сопротивлялся, причем, делал это практически неосознанно. Я безумно, страстно хотел эту женщину.

Присвоить.

Забрать.

Сделать своей.

А она хотела меня лишь, как прослойку между настоящим и столь желанным для себя будущем.

Я не видел иного от нее интереса. Фреда казалась каменным изваянием, только уголки губ ее слегка вздрагивали – видимо, раздражалась на мое сопротивление.

Я плохо помню, что случилось потом…

Слишком уж эмоции тогда переклинили…

Боль, желание – еще хуже, чем боль… Такое, что все тело горело и хотелось животного, бурного слияния – прямо тут, и плевать мне на все, что потом…

Я слышал, что все подсознательные эмоции, переживания и ощущения в момент «инициации» симбиотов вылезают наружу с огромной силой. Но подобного все равно не мог ожидать.

Все мое тело было – словно оголенный нерв, а самоконтроль будто выключили рубильником. И это оказалось настолько некстати... Дальше просто уже некуда…

Я больше не владел ни собой, ни инстинктами, ни желаниями, и собственными эмоциями не владел тоже.

Я бесился, что попаданка хочет меня исключительно как «временного» второго. Чувствовал всем своим существом, что она каким-то неведомым образом стремится установить именно подобную связь. Контролирует наши потоки энергий и не пускает меня дальше этого…

Это доводило ну просто до исступления.

Я рычал, ругался на древнем языке, который использовали аристократы тиргонов, а сейчас уже мало кто помнил. Пытался вырваться, но понимал, что я – второй и ничего уже не изменишь. Осознание пришло с болью во всех местах, с почти неконтролируемым животным желанием и впечатлением, что мной тупо воспользовались.

Моими чувствами, моими порывами и тем, как я залип на попаданку с первого взгляда…

Однако я уже ничего не мог изменить.

Злиться? Да.

Сетовать? Да.

Ругаться с ней? А почему бы и нет? Она же вела себя, как запредельная стерва! Но это все равно ничего не решит.

В какой-то момент самоконтроль отказал. Я схватил ее, начал обнимать, целовать. Я вообще уже не соображал, что творю. Чувствовал, что она мне очень нужна. Прямо сейчас, и потом, и опять. Ощущал, как желание плавит вены, и как форма трещит в том самом месте, где все пульсировало и набухало.

Я не чувствовал сопротивления Фреды. Казалось – она совсем даже не против. Она вроде как меня не отталкивала. Или я не понимал, что это так.

Я жаждал ее, как изголодавшийся хищник, что дорвался до куска сочного мяса.

Я не мог остановиться, не мог…

Глава 5

ГЛАВА 5

Фреда

…После испытания меня буквально выворачивало наизнанку. Мутило, пошатывало, конкретно колбасило. Так бывает, если не полностью открываться второму и мешать связи симбиотов с живым кораблем. Однако я просто уже не знала, что делать. Я не могу скрепить наши энергетические потоки! Это будет конец для моего Нейфа!

Он пока еще не догадывался о том, что почти никогда, а точнее – ни разу за всю историю существования живых звездолетов – родственники не становились первыми и вторыми для разных бергов. Я узнавала, интересовалась, изучала историю… Не только нынешних бегов на службе МЧС, но и давно списанных на покой. Первых, гораздо менее совершенных и куда хуже связанных с симбиотами, почему они и начинали дряхлеть через десятилетия и стали непригодными для работы. Новые регенерировали мощно и многие служили без проблем больше ста лет. Некоторые ждали симбиотов десятилетиями или того дольше. Тае недавно исполнилось около шестидесяти, а она все ждала и ждала. Ничего удивительного, что по первому же ее слову мне вырастили дорогое новое тело…

Единственный шанс для Нейфа жить бесконечно долго и быть здоровее других – это однажды стать на Тае вторым.

И я должна была придерживаться этого курса.

Пока мы еще не набрали команду и не навострились летать, я жила на Тае. Так что просто зашла в свою каюту-квартиру, вызвала Нейфа, мы вкусно поужинали – заказали на кухне жареных королевских креветок, томатный сок и картошку по-деревенски. А потом легли на ночь в своих спальнях…

…Остаток недели мы с Ральвигом Дельмером были заняты набором команды. Опять через меня проходили люди, инопланетники – друг за другом. Однако теперь основную роль играл тиргон – он знал многих и получил на каждого исчерпывающее досье. Проверял в рубке управления – как тот умеет распоряжаться и работать конкретно на берге. Я же постоянно настраивалась на Таю, дабы ощутить – принимает ли новичка сам звездолет.

Хорошо еще, что эта красотка оказалась не особо капризной и ни разу не отвергла нашего кандидата. А то я уже наслушалась историй, когда бергам не нравились многие из предложенных членов в экипаж, и отсев шел сотнями, тысячами…

Тая же ни разу нам не противоречила.

В общем, набор в команду получился в довольно лайтовом режиме, и в конце недели мы уже готовились к тренировочному вылету.

Бомбардир – гигантский ардикотт – спокойный, как скала, насколько я видела – ждал своего часа, дабы опробовать стрельбище.

Механики следили за исправностью оборудования, медики продолжали распаковывать установки и нанороботов для врачебных обследований. Остальные же члены экипажа оставались, как и положено – пока на подхвате.

Нейфа я сегодня взяла с собой – пусть привыкает. Тренировочный вылет совсем не предполагал опасность для жизни, так что меня никто не останавливал. Руководство МЧС нашей станции знало, что я взяла сына и не препятствовало.

Только Ральвиг как-то странно смотрел, хотя и поприветствовал сына радушно. Казалось – тиргон в курсе моего плана и как-то собирается его поменять. Впрочем, он может думать все, что захочет. Да, он мне нравился, как мужчина. Я ощущала удушливое волнение, и даже этих ужасных бабочек в животе, когда мы здоровались каждое утро. Стоило нам лишь коснуться друг друга, как пресловутый, омерзительный ток проскальзывал по всему телу и хотелось невпопад улыбнуться… Мне нравилось, когда Ральвиг замирал рядом и шумно дышал. Я ощущала его волнение, возбуждение и даже жар его тела чувствовала на расстоянии… Ммм… Я укутывалась в него, словно в кашемировое одеяло после мороза и… одновременно ощущала себя такой женщиной... Пожалуй, слишком уж женщиной для нынешней ситуации… В мыслях мелькало: вон от меня обнимет… поцелует и…

И потом я себя всегда резко одергивала.

Я отлично навострилась справляться с эмоциями. Тем более, когда речь шла о моем сыне. Нет такого, что мать не сделает для ребенка, и вставать между ними совершенно бессмысленно.

Просто у тиргона детей пока не было…

Мы заняли места в рубке управления – на креслах, что сразу же выехали из пола. Они могли подниматься до самого потолка и двигаться, как потребуется, дабы управлять кораблем при помощи гигантских пультов, что распростерлись практически на всю стену. Экраны демонстрировали карты Галактики – увеличенные, уменьшенные, трехмерные и двухмерные. Я пока еще не разобралась – зачем их так много. Впрочем, мы пока лишь начали учиться летать, думаю, потом все станет понятней.

Нейфу Тая тоже выдвинула кресло, но он должен был сидеть в центре рубки и не мешать, не отвлекать, не сбивать концентрацию.

Я постоянно помнила про то, что наши потоки с Ральвигом нельзя ни в коем случае смешивать до узла хонтра. И, видимо, поэтому инстинктивно от него закрывалась.

Увы, это сыграло совсем не в мою пользу…

Корабль летел рывками, вдруг притормаживал, внезапно делал новый неровный вираж, вращался, дергался и опять притормаживал…

Мы, словно неумелые водители машины, не могли плавно тронуться с места и двигаться по заранее заданной траектории.

Раз за разом получалось исключительно так.

Причем, я задавала курс мысленно, Ральвиг рулил при помощи пульта и вроде бы достаточно ловко, умело. Однако же Таю словно мотало по космосу и дергало, и разворачивало... Мы выписывали какие-то китайские иероглифы. Казалось – бергом управляют два пьяных симбиота, с полным отсутствием координации движений.

Ральвиг косился очень многозначительно, словно все понимал, ну или почти все… Однако пока не сказал мне ни слова.

Тая, как это ни поразительно, была настроена даже игриво. Мне все время чудился ее звонкий смех, переходящий в хохот и внутреннюю вибрацию.

Она-то понимала – в чем сегодня загвоздка.

И, видимо, мои жалкие потуги сохранить статус-кво в плане энергетики жутко развлекали женского берга.

У каждого подобного живого звездолета был свой характер, привычки, загибы…

Тая ужасно любила повеселиться, чисто по-женски немного поерничать. Чем сейчас с удовольствием и занималась.

Глава 6

ГЛАВА 6

Ральвиг

Не знаю, как я выдержал этот полет…

Вначале все было вроде спокойно.

Я пытался рулить, Фреда общалась с Таей, Лей ожидал возможности пострелять, остальные тоже работали там, где должны.

Но корабль почему-то не слушался совершенно.

Я уже было грешным делом решил, что Тая оказалась из живых звездолетов, не способных привыкнуть к «внешнему управлению». По факту – внешнему, хотя мы и были внутри. Такие берги тоже рождались время от времени и не так редко, как хотелось бы этого ученым и силовикам.

Они легко устанавливали связь с симбиотами, а затем… затем начиналась настоящая свистопляска. Корабль не чувствовал капитана, как должен, второй не помогал, и в итоге, звездолет списывали в утиль, а команду просто расформировывали.

Одна радость – капитан и второй получали все плюшки, как симбиоты, хотя, по факту, ни дня не служили. Жили очень долго, практически не болели, некоторые обладали особенными способностями, вроде телекинеза у моей Фреды.

Однако же у попаданки был дальний план – пристроить и сына в какой-нибудь берг. Для этого мы все должны быть на высоте: Тая, Фреда, я и команда.

Я усиленно думал – что предпринять и как перебороть текущую ситуацию.

Вроде бы управление работало, как положено, ничего не заедало, ничего не ломалось.

Однако мы летели так, словно я и капитан либо под шафе, либо в полусне-полу галлюцинации.

Я попытался действовать медленней, чтобы дать бергу привыкнуть к командам, снова быстрее, давать промежутки между нажатием кнопок на пульте…

Особо ничего ухищрения не изменили…

Я не понимал, что нужно живому звездолету, не ощущал его до такой степени, чтобы встроиться в ситуацию, как это было с другими судами. Там автоматы, автопилот и нейробот принимали меня, как родного. Здесь же… хотя я и был симбиотом, казалось, что Тая – совершенно чужая, и мы абсолютно не понимаем друг друга…

Фреда иногда та-ак странно поглядывала, словно понимала больше, чем я, однако же сведениями делиться не собиралась. Вот даже и не сомневался, что эта женщина себе на уме – сразу ведь видно.

Внезапно наступил мой черед сходить с ума, почище, чем Тая вначале полета…

Фреда как-то странно на меня покосилась, сосредоточилась и… в меня будто влился горячий поток энергии, а вместе с ним нахлынуло возбуждение. Я чувствовал попаданку сейчас так, словно мы в кровати и готовимся к главному. И я лично был уже полностью готов.

Пришлось заполошно закинуть ногу на ногу, чтобы замаскировать то, что уже не скрывали брюки космолетчика. Затем я постарался развернуть кресло так, чтобы загородить Фреде обзор.

А после попытался переключиться на управление, не особо рассчитывая на успех… однако… внезапно все начало получаться. Я понял – все дело было не в том, что звездолет попался неудачный, а в том, что Фреда меня отвергала. Теперь же она меня вдруг приняла, и вот – результат – я так возбужден, что хоть беги и опять самоудовлетворяйся.

Однако от меня требовалось другое.

Я постарался переключаться и действовать.

Вправо, влево… Вперед… Полный ход и вираж…

Чуть сдвинуться, чтобы штаны не настолько сжимали. Аккуратно поправить торчащий член, и сразу же дать команду назад.

Поворот, длинный большой вираж…

От возбуждения я аж вспотел. Хорошо хоть комбинезон космолетчика легко забирал любые выделения тела. Я никак не мог найти позу, чтобы не было настолько неприятно. Ощущения колебались от слабой боли до мощного дискомфорта, не отпускали и ничуть не стихали…

Я изо всех сил старался отвлекаться и концентрировался на нашей работе.

Интересно, а как остальные симбиоты, между которыми желание и любовь, справляются с подобной ситуацией в полетах?

Надо будет поинтересоваться, когда все закончится. Я же такой – отнюдь не единственный. И вовсе не сразу отношения симбиотов, даже с очевидной симпатией в паре, доходили до постели, тем более, регулярной.

Наверное, даже подростком я не настолько поддавался гормонам и звериным инстинктам.

Это было какое-то безумие, просто наваждение, настоящее испытание.

Я чувствовал себя сейчас не мужчиной, не цивилизованным военным-тиргоном, а именно самцом – иначе и не скажешь. Безумие страсти, сумасшествие возбуждения ничему не подчинялись, шпарили и шпарили…

Меня то и дело бросало в жар.

В штанах постоянно ныло, пульсировало.

Я менял позу, стараясь, чтобы Фреда ничего не заметила, и не забывая прикрывать очевидный бугор в паху насколько возможно.

Та-ак… У нас полный ход… Еще один разворот… Заходим на пике… выруливаем… ускоряемся…

Че-ерт! Фреда на кайфе, поглощена скоростью – грудь выпячена, дыхание слегка участилось, губы чуточку приоткрыты…

Стоп! Об этом я думать не должен!

Мы делаем петлю и выходим на вираж, поворачиваемся и двигаемся в заданном направлении.

Со временем внезапно стало полегче. Я переключался на звездолет и всю энергию направлял, дабы рулить. Видимо, остальные делали также.

Под конец я даже немного увлекся.

Я тысячи раз управлял звездолетами, так что ничего нового не ожидал.

Но… ошибся также, как в попаданке.

Тая реагировала на управление на секунды быстрее и чуточку четче... В результате, уже часов через пять, я хотел повернуть – и поворачивал, собирался крутануться – и тотчас крутился. Я практически не ощущал разницы между управлением своим телом и полетом на Тае.

Фреда, видимо, чувствовала похоже.

Затем мы устремились стрелять.

Это была так, первая тренировка. Поэтому долго мы астероиды не дырявили.

Несколько удачных очередей – и мы отправились обратно на станцию МЧС.

Фреда всех отпустила на отдых и вдруг приблизилась, чтобы пожать мою руку. Я собирался так и поступить. Но почему-то стоило коснуться ее тонких пальцев – немного прохладных, гладких, длинных и таких мне родных – как самоконтроль опять отказал. Я взял маленькую ладошку – изящную, хрупкую – и поцеловал… Аж чуть вздрогнул от пронзившего все тело мощного потока энергии.

Глава 7

ГЛАВА 7

Фреда

Сирин сидел на раскидистой ветке посреди ночного темного леса. Над ним распростерлось практически черное, с россыпью веснушек-звезд небо, с огромным рыжим медальоном Луны, словно отлитым из червонного золота…

А под деревом стоял… тиргон Ральвиг Дельмер собственной персоной. И это было настолько странно, что я вначале протерла глаза.

Нет, ну Сирин из русской мифологии – женщина-птица – был вполне «правильным». Буквально словно сошедшим с картинки.

Человеческое лицо, оперенное тело, огромные крылья и птичьи лапы. Нечто вроде кокошника-короны, как в старину на Руси, на голове. Но… тиргон-то тут вообще каким боком?

Это уже как бы совсем из другой фантастики-мифологии нового мира.

Действительно, всего-навсего несколько месяцев назад, я бы их обоих записала в разряд несуществующих фантазий книгоделов. Но в одном повествовании представить инопланетника, адмирала, космолетчика и волшебную птицу… Это уже, по-моему, конкретный перебор…

Я проморгалась, прищурилась… однако Ральвиг Дельмер все равно не исчез.

Я же очутилась неподалеку, спряталась и ждала, что будет дальше. Вроде бы удачно скрылась за внушительным дубом, что и десяток мужчин не обхватят. Под ногами была… очень твердая почва, подозрительно похожая на полы в Тае…

И тишина… нас окутывала тишина…

В лесу обычно масса всяких шумов: крики животных, шелест листвы, в конце-то концов – птичьи голоса…

Здесь же беззвучие звенело в ушах…

О-ой… А еще тут практически не пахло. Я медленно втянула воздух носом и пораженно покачала головой.

Ни запаха хвои, ни грибного, ни травяного… Даже цветочного нектара не чувствовалось…

Страннее уже некуда… Ну просто что-то с чем-то…

Что вообще происходит? Какая-то ерунда!

– И как же мне быть? – спрашивал тиргон.

– Есть довольно-таки хорошие препараты для смягчения подобных ситуаций на бергах. Я тебе дам, и сразу будет попроще. Со временем ваша связь станет другой: более глубокой, правильной и корректной. Сейчас, когда первый открывается второму и изначальному, ты ощущаешь собственные эмоции, желания и порывы, причем, зачастую многократно усиленные. А будет иначе. Ты станешь первым делом чувствовать, как лучше исполнить вашу миссию, управлять кораблем и помогать капитану.

Вот как ответил Сирин Ральвигу. Да уж, все более странно и загадочно.

– А остальное?

– Никуда не исчезнет. Просто в минуты вылетов по работе, начнет включаться абсолютно другой механизм. В свободное время – по-прежнему этот.

– И что?

– А вот это уже твое дело и право. Ты можешь попытаться все разрулить или не пытаться и дальше страдать.

– Тогда поясни – какие есть варианты.

– Их только два. Уступить место Нейфу или же тот, что я тебе обрисовал. Он не обкатан, пока что только один подобный эксперимент успешно закончился. Но, тем не менее… Он очень удачен.

– Один из скольки?

– Из шестидесяти двух.

– Ого! Какой небольшой процент попаданий!

– Да. Но надо учитывать разные факторы. Мы пробовали, меняя граничные условия, как и в любых новых экспериментах. Вам же уже можно будет использовать удачные. Мы подбирали разные вариации бергов – ориентируясь на их симпатии и нет. Вы же воспользуетесь полученным опытом. Так что лично я весьма оптимистичен.

Кхм… Женщина-Сирин говорит о себе в мужском роде, да еще так заумно…

– Но все равно шансы невелики.

– Шанс у вас есть! И думаю, именно это важно сейчас, а не конкретный процент. Никто тебе не даст подобных гарантий. Вообще все, что касается бергов, довольно-таки туманно и непонятно. Многие вещи мы выяснили на опыте. А многие до сих пор не можем понять. Есть некие уже наработанные методики, но все они получены в процессе экспериментов. Мы точно также тыкались и попадали или промахивались. А когда получалось, закрепляли результат.

– Хорошо. Как скоро можно пытаться?

– Время не зависит от первого или второго. Нужно, чтобы Тая была подготовлена.

– И как это сделать?

– Обратись к ней. Может она уже готова и хочет, а может с отвращением ко всему отнесется. Берги – живые, хотя и звездолеты. Они – нечто вроде эдаких конструкторов. Живая оболочка, организм, регенерация, плюс встроенные туда наши механизмы. То, о чем мы говорим – относится к первому. И там куда сложнее что-то предвидеть. Тем более, рассуждать о возможностях и промашках.

– А механика?

– Вот это уже наше дело. Это не проблема, уж можешь поверить.

– Хорошо. Предположим, у нас получилось. А как в таком случае решается вопрос восприятия первого и второго в момент, когда ситуация экстренная или даже близка к катастрофе?

– А как вообще мать чувствует ребенка? И отличает ли его от себя?

– Но я ведь рассуждаю про симбиотов и бергов.

– Здесь тот же принцип. Конечно, опять же, сложно сказать точно и наверняка. Повторюсь – мы имеем лишь ту информацию, которую получили путем экспериментов.

– Да. Хорошо. Я понял. Спасибо.

Почудилось – что-то задело меня за ногу. Вдруг – фьють – резко, чувствительно и внезапно. Я дернулась, вздрогнула, инстинктивно шагнула и… просто вывалилась из-за дерева.

– Ты-ы-ы? Откуда? – тиргон та-ак удивился, словно это не он недавно разговаривал с Сириным о бергах и научных исследованиях.

Я вскинула глаза на пышную ветку – птицы-женщины там словно никогда и не было.

Внезапно меня втянуло в какую-то воронку, резко закрутило, стало швырять…

И… я подскочила на упругой постели…

Панически огляделась.

Да что происходит?

Спальня. Высокие сводчатые потолки. Тая. Определенно, я, по-прежнему, тут.

Знакомые голубовато-серебристые стены. Окно и за ним – голограмма пейзажа.

Луна и звезды, деревья, далекие здания… Нечто вроде старинных особняков на Земле…

Птицы, что реют в ночном небе…

Ветки, что порой бьются в окно…

На самом деле, мы находились в специальном ангаре, выделенном эксклюзивно для Таи.