Синее сердце Дракона

Пролог

Тишину Дозорного Крыла Академии «Лазурный Шпиль» разорвал пронзительный звон кристалла связи – характерный звук входящего сообщения на персональном артефакте.

На мерцающем экране артефакта – прозвище отправительницы: «Тайга».

Я отклонил вызов.

Кристалл замолчал, погрузившись обратно в складки форменного плаща. Шаг, отточенный годами дрессировки под взглядами статуй Основателей, не дрогнул. Продолжил путь.

Старый камень пола, пропитанный защитными рунами, поглощал каждый звук, делая мое движение призрачным.

В высоких, узких окнах с темными стеклами отражался лишь мой силуэт. На стенах – гобелены с вытканными золотом изречениями Основателей. Они висели здесь веками, дыша ледяной дисциплиной:

«Воля – щит, Знание – меч Академии!»

«Магия чиста лишь в руках непоколебимого духа!»

«Порядок превыше личных прихотей!»

Я двигался сквозь эту застывшую роскошь и подавляющую серьезность на автопилоте. Внутри черепа гудело. Слегка повело в сторону. Последний раз я ел на рассвете – сухой паек во время ночного патруля. Потом – три практикума подряд: управление элементалями (выжал последнюю искру воли), защита от ментальных атак (голова трещала по швам) и, венец мучений, магический кросс по Запретному Лесу с отягощениями.

Еле доплелся до кельи, но вместо отдыха – вызов.

«К Ректору. Немедленно». Лаконично и зловеще.

Охуеть – колотить.

Вообще-то, Ректор это я.

А там за дубовыми дверями своего кабинета я, скорее всего, увижу Основателя нашей Академии моего отца.

Вся моя жизнь под его неусыпным, ледяным взором, с его изречениями, которые въелись в подкорку.

Переступил порог.

И дальше все, черт возьми, завертелось с такой адской скоростью, что мир расплылся в магическом вихре.

Отец стоял не за массивным гранатовым столом, а у огромного витража, изображавшего битву Основателей с Тенями Бездны. Он опирался на древний посох Академии – артефакт невероятной силы, вмонтированный в пол как символ нерушимости устоев. Спиной ко мне. Его фигура в парадном плаще Основателя, расшитом рунами власти, казалась еще монументальнее, чем обычно. Воздух был тяжел, пропитан резким, едким запахом.... Не спирт. Скорее, настойка сильнодействующих магических трав. Эликсир ясности? Или что-то для успокоения бури?

Он обернулся.

– Ректор Малькор, – прогремел его голос. – Осведомлен о причине моего присутствия?

С фига ли? Лет пять не показывался.

Не то чтобы меня проняло. Ноги сами собой вжались в каменные плиты пола, спина выпрямилась в струнку, подбородок приподнялся. «Поза Послушания» – первое, чему учат в «Лазурном Шпиле». Сработало на автомате.

– Не могу знать, господин Основатель, – отчеканил я четко. Без тени эмоций, как и полагалось вышколенному субъекту высшего круга. Ни капли чувства. Ничего.

В потускневших глазах отца вспыхнуло разочарование.

Бережно, кончиками пальцев, поднял пергамент, словно он был заразным.

– Абитуриентка Светлова Лера Сергеевна, – его голос был тише теперь, но от этого лишь страшнее. – Какое отвратительное имя! – потряс он бумажками. – Абсолютно не магическое. Сегодня утром представлена перед Советом Старейшин. Диагноз подтвержден высшими целителями и магами-аналитиками крови. – Он сделал паузу, впиваясь в меня мертвым взглядом. – Неизлечимое заражение. Ликантропия. Штамм Лунного Клыка.

Блин. Откуда узнали?

– По глазам вижу знал? – завопил отец и ударил кулаком по столешнице. – Немедленно погаси эту скверну! Полная трансформация ожидается через два цикла.

Офигеть! Почему такая быстрая? По моим подсчетам это могло случится только через пять-семь лет. За это время она вполне бы успела окончить Академию.

– Ты понимаешь, что ты наделал? Ты впустил скверну в священные стены! Ты опозорил не только себя… Ты запятнал честь Академии! Ты бросил тень на имя Малькоров! На имя, которое я, сукин ты сын, твой отец, ковал веками! Кровью и магией! Я… Мать твою… твои братья Аргос, Вальтер… – Он сделал паузу, и слово вырвалось с таким ядом, что воздух вокруг него потемнел от темной энергии. – А ты предатель. Отрава. Не сын.

Я продолжал стоять как статуя Основателя в главном зале. Взгляд устремлен строго в точку над его головой, где на стене висел герб рода Малькоров – скала и скрещенные жезлы. Ни один мускул на лице не дрогнул. Каменная маска. Гранитная выдержка. Продукт системы.

Но внутри... все рушилось. В ушах стоял вой одинокого, загнанного зверя. Вой девушки, которую я… с которой я… из-за которого она была обречена стать чудовищем.

– Ты немедленно! – зашипел Основатель, когда волна его ярости пошла на спад. – Слышишь меня? Гаденыш! Немедленно! – давил он на срочность, не озвучивая самого действия. – Немедленно аннулируешь её вступление.

Добил по итогу, заставив меня сорваться с кручины.

– Это исключено, – отрезал я категорично.

– Исключено! – отец рвано глотнул воздуха. – Твою мать! Тогда ты… Тогда ты… – Он скрипел зубами, вращал глазами и искал мне самое отвратительное наказание. – Тогда женись на ней!

Глава 1. Опала

В дверь постучались.

Прислали наряд – ослепительно-белый камзол с гербом Академии, шитый серебряными нитями и искрами застывшего звездного света.

Уже?!

С отцом поговорили всего пару часов назад.

«Символ чистоты намерений и силы Союза», – значилось в сопроводительном свитке.

Чуть не сожрал этот гребаный свиток.

Чистоты, блядь. Силы. Придется «отсвечивать» в этой бутафории?

Свадьба – День Позора. День Капитуляции.

Я представил Сенаторов Совета Академии, патриархов магических Домов, все эти важные физиономии с каменными лицами и глазами, полными расчета.

Ни одна зараза не пропустит это охуительное «Торжество Сакрального Слияния».

А вот выкусите, облачусь в мантию Смерти – простую, черную, без выебонов. Да ни хрена. Отец и тут лишит воли, свободы выбора.

Ладно я въебался по самые яйца, а Леру жалко. За что она должна страдать?

Лера Белая волчица, дочь верховного дендролога Совета Тайги, наследница древнего, но слегка захиревшего рода лесных магов. С глазами, как лесные озера в пасмурный день. Наверное, прекрасная жена, что, по сути, не имело значения.

Мне похер какая она там жена.

Я до этого времени прекрасно держал дистанцию.

Надо отказаться… Отказаться значило подписать смертный приговор не только своей карьере, но и Академии. Совет Тайги не прощал оскорблений. Их «опала» – это когда древние деревья протягивали корни под фундаменты зданий, когда лианы душили студентов на лекциях, когда сама магия воздуха в аудиториях становилась ядовитой. Они могли отрезать нас от Источников, обречь на медленное угасание.

Ради этого стоило потерпеть два месяца, а потом отказаться от жены, потерявшей человеческий облик. При предъявлении оборотня все бы простилось и забылось.

Дверь кабинета скрипнула. Я не обернулся. Знакомые, бесшумные шаги, от которых по полу расходились едва заметные волны умиротворения. Белый маг Эльдар. Мой… друг? Союзник?

– Энрон Артонович, – его голос был мягким. – Вы вызывали? Рассвет близок.

– Рассвет, – перебил я, наконец отрываясь от окна с видом Тайги. – Помнишь, Эльдар, что ты мне обещал?

Эльдар стоял посреди кабинета, облаченный в свои белоснежные одежды, символ чистоты его магии. Глаза спокойные, но слишком мудрые. Он знал, о чем я.

– Обещал, – кивнул он. – Обещал найти способ придать ей нерушимый облик человека… На пять, семь лет. Чтобы она могла жить… не как Белая волчица, скованная обетами и традициями, а как человек с чувствами, с ошибками, со свободой выбора.

– Пять, семь лет, – проговорил я, делая шаг к нему. – Где они, Эльдар? Где эти годы? У нее всего пара месяцев. Ты, говорил – возможно! Ты клялся!

– Возможно, Энрон Артонович, – произнес он тихо. – Свитки тысячелетней давности и, ингредиенты, указанные в них, не сработали. Их первоначальные облик утрачен. Влияние экологии, регенерации, мутации.

– Так найди настоящие.

– Возможно они находятся в таких местах, куда тысячелетиями не ступала нога мага. Или… – он запнулся, – …их добыча потребует жертв, которые ты не согласишься принести.

– Вранье! – выдохнул я с яростью, в которой уже звучала безнадега. – Удобное вранье! Испугались, что я могу быть благодарным? Системе выгодно, чтобы я был вот этим! – Я ткнул пальцем в свою грудь, где под простой темной рубахой ухало холодное, ледяное сердце. – Марионеткой! Ректором-солдафоном, который будет выполнять приказы Совета, потому что у него нет своей жизни! Нет права на чувства! Нет права на полет. Они уничтожили мои крылья и превратили мое сердце в кусок льда! И я догадываюсь, что ты им помогал.

– Я пытался помочь тебе выжить, – отчеканил Эльдар. Его спокойствие начало трещать. – Брак с Лерой – это мелкий эпизод. Главное Академия. Скоро будет извержение вулкана Остроконечной сопки. Это вызовет таянье Виндаузского ледника, подтопление больших территорий, гибели людей. Факультет магического льда уже собирается в путь.

– Конечно, эта Лера Белая волчица хуета в мировом пространстве, – хмыкнул я. – Но как я могу мыслить в планетарном масштабе, если я не могу защитить одну, которая так много для меня сделала, – мой голос сорвался. – Она мне свою жизнь, а я ей этот охренительный брак. Прости, подруга, но так надо. Похуй твое счастье, детишки и всякое там бла-бла-еблата. Зачем ей это? Зачем портить ей жизнь? Она не заслужила быть женой этого. – Я снова ткнул в себя. – Женой существа, которое не может быть Настоящим мужем. Которое не чувствует ничего, кроме ярости и пустоты! Я не смогу дать ей ничего! Ни тепла, ни любви, ни даже простой человеческой близости! Только фальшь, холод и вечное осознание своего… убожества!

– Энрон, это все эмоции, – сухо сказал Белый маг.

Я подошел к нему вплотную. Запах его магии – свежесть утра после дождя – теперь резал ноздри, как издевательство.

– Аннулируй это преднамерение, Эльдар, – прошипел я, глядя прямо в его слишком понимающие глаза. – Ты связан с Советом. Ты Белый маг, тебе доверяют. Найди лазейку в договоре. Скажи, что сакральные знаки не сошлись. Что наши ауры несовместимы. Что угодно! Спаси ее от этого ада! Пусть я сгорю – но она не должна гореть со мной!

Глава 2. Знакомство с Попугаем и Протекцией

Стук в дверь комнаты 317 общежития МагАкадемии прозвучал как выстрел в тишине моей души.

Я стояла посреди еще пустоватого пространства, сжимая в руках единственный чемодан.

МагАкадемия.

Само слово звучало как заклинание могущества.

Дверь распахнулась с такой энергией, что я инстинктивно отшатнулась. В комнату ворвалась симпатичная девушка. Яркие губы в улыбке, каскад вьющихся каштановых волос. На плече попугай.

– Приветики, новоселам! – Захлопнула за собой дверь. – Я Алиса! И это – Попка-Попугай! – Она кивнула на существо на плече. – Он мой чрезвычайно болтливый магический Формуляр.

Существо на плече Алисы расправило огненно-рыжий хохолок, оценивающе щелкнуло мощным клювом:

– Ёкарный бабай, ещё одна зелёная сопля! Здорово, тёлка. – Голос был хрипловатым, как у заядлого курильщика, но невероятно выразительным.

Я аж подпрыгнула. «Формуляр»? Говорящий? И… такой невоспитанный.

– Попка, веди себя прилично! – Алиса беззлобно щелкнула его по клюву. – Прости, он у меня… особенный. Куда-попало лепит крепкое словцо. Особенно когда нервничает или, наоборот, слишком доволен. А я, как видишь, всегда на позитиве! Тебя как зовут?

– Я Лера... – выдавила я, все еще не сводя глаз с попугая. – Очень приятно

– Супер! – Алиса махнула рукой, и мой чемодан, стоявший посреди комнаты, сам собой распахнулся, а вещи начали вылетать и аккуратно раскладываться по полкам и шкафу.

Я снова внутренне сжалась. Магия. Повсюду магия.

– Располагайся! Это твоя койка, та – моя. Окошко на север, но зато вид на Запретный Лес, иногда тролли по опушке шастают – весело! Санузел общий, в конце коридора. Главное правило: если дверь приотворена и оттуда доносятся звуки взрыва или вопли – стой, не входи, жди минут пять. Обычно все улаживается. Столовая на первом, кормят… сносно. Лучше, чем у моей сестры, но хуже, чем у мамы. У тебя мама хорошо готовит?

Я, оглушенная потоком информации, только покачала головой:

– Ладно, неважно! – Алиса уселась на свою койку, поджав ноги. Формуляр перебрался на спинку кровати, продолжая меня изучать.

– Так откуда ты? – продолжила Алиса. – Какой факультет? У меня Иллюзионистика и Превращения, второй курс. Формуляр, кстати, – результат одного небольшого косяка на практикуме по трансфигурации в прошлом семестре. Преподаватель сказал: «Оригинально, но функционально. Оставляем». И вот он, мой пернатый архив! – Она нежно потрепала попугая по хохолку. Тот буркнул, но, кажется, был не против.

– Я… – я опустила глаза, разглядывая узор на дешевом коврике. Говорить было страшно, но скрывать – еще страшнее. – Я… пока не знаю, на каком я факультете. И… у меня нет магических особенностей. Вообще.

Вокруг образовалась тишина, даже Формуляр перестал чистить перья. Алиса уставилась на меня, ее жизнерадостное лицо выражало полнейшее недоумение.

– Чего?! – вырвалось у нее. – Как… нет? Ты же в МагАкадемии! Это… как пельмени без теста! Как… как Попка без матерщины! Невозможно!

– Безмозглая, бляха-муха! – поддержал хозяйку Формуляр. – Как ты сдала вступительные? Халявщица!

– Остынь! – прикрикнула Алиса, но ее собственное любопытство явно перевешивало возмущение. – Ладно, прости его, у него клюв без тормозов. Но… правда? Как? Тут же без базового дара магии вход воспрещен! Даже для экскурсий!

Мои щеки запылали.

– Я… поступила по личной протекции Ректора.

Алиса открыла рот, но звука не издала. Формуляр выпучил круглые глаза.

– Ректора?! – наконец прошептала Алиса, ее голос дрожал от благоговейного ужаса и дикого любопытства. – Магистра Энрона Малькора? Того самого? Повелителя Стихий? Обладателя титула «Живая Гроза»? Мужика, который одним взглядом может заморозить лаву?! Его личная протекция?! Да ты кто такая?!

– Я… никто, ну не совсем никто, совсем недавно я рассекала по полям и тайге Белой волчицей, а теперь вот тут, – прошептала я, чувствуя себя букашкой под микроскопом. – Просто… он, я… так все запутано, долго рассказывать.

– Бля, не жми сиськи! – вскипел Формуляр.

– Очень давно произошла магическая катастрофа… – залепетала я. – …Но я не могу рассказывать. Честно слово! Это не моя тайна, спросите лучше у Ректора.

– Твою ж дивизию… – пробормотал Формуляр. – Веет героической связью. Если так, то респект тебе и уважуха. Хотя можешь попасть под раздачу.

– Формуляр, заткнись! – Алиса нахмурилась, но взгляд ее смягчился. – Охренеть… личная протекция самого Энрона Малькора… Лер, да ты… звезда! Пусть и не маг. Но… – Она наклонилась ближе, понизив голос до конспиративного шепота. – Каков он? Говорят, он ходит, и вокруг него воздух трещит от силы! Что он может пальцем сдвинуть гору! Что у него взгляд… лед и пламень одновременно! Правда?!

Я хотела ответить, что общалась с ним всего несколько раз, последний – когда он провожал меня до ворот Академии. Я была настолько потрясена и напугана его присутствием – не столько магическим, сколько чисто физическим, что не могла связать и двух слов.

Но ответить я не успела.

Глава 3. Два Месяца До Луны

Если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду домогаться Ректора самым бессовестным образом, я бы подумала, что это нереальная глупость.

Ну может быть когда-нибудь, по окончании Академии, что тоже маловероятно.

Да, по факту он был мне обязан, он постарался выполнить мою просьбу, но все равно мы обитали в разных пространствах.

До того момента как он стал говорить в своем кабинете.

Его кабинет. гранатовый стол, громадное окно в вечную Тайгу, шары холодного света. Он остановился у окна, не поворачиваясь, его силуэт резал сумрак. Как и полчаса назад, он сохранял магическую выдержку и эмоциональное отчуждение.

– Садись! – Не сказал, приказал.

Я не села. Осталась стоять посреди кабинета, ощущая, как в висках стучит кровь.

Он рассказал, про ошибку в зелье. Сбой в сложных расчетах стабилизаторов оборотнической крови, которые веками проводил мой род. И вместо плавного, контролируемого перехода, растянутого на годы… катастрофических два месяца.

Что? О чем он?

Два месяца?!

Я рухнула на пол.

Шестьдесят оборотов песочных часов, и первая полная луна разорвет меня изнутри, выпустив на волю зверя. До этого – нарастающие симптомы: обострение чувств, ярость, боль, невозможность контролировать звериную сущность в моменты слабости.

Он наконец обернулся.

В глазах была только тяжесть ответственности.

– Совет требует свадьбы и соблюдения сроков. Но… – он сделал едва заметную паузу, – …в свете обстоятельств, церемония будет предельно сдержанной. Минимум свидетелей. Это даст тебе… время, чтобы подготовиться.

Слово «время» прозвучало как насмешка. Как приговор принять то, что я стану монстром? Белая волчица, девушка и монстр. Подготовиться? К чему? К жизни в одиночестве глубоко в Тайге, куда меня сошлют после превращения, чтобы я не угрожала «благородному» обществу Тайги и Магов? К тому, что эти два месяца – последние крупицы моей жизни, девушки Леры, а не зверя, что таится во мне?

Я уткнулась лбом в пол. Я как могла сдерживала слезы.

Замерла, чтобы восстановить контроль. А потом коротко задышала.

На меня обрушилась лавина вопросов, на которые я пыталась ответить.

Главное, куда мне деть мое нерастраченное желания жить, смеяться, чувствовать, любить? Пока еще могу. Пока я еще человек, хоть и с клыками, растущими в душе.

– Свадьба через месяц.

– Нет! – вырвалось у меня.

Он едва заметно вздрогнул.

– Лера, я понимаю твой шок, но…

– Нет, Энрон Артонович, – перебила я его, поднимаясь с пола. Магические кристаллы на столе отозвались легким гудением, уловив всплеск моих эмоций. – Не надо никакой свадьбы. К чему такие жертвы?

– Ну, если я не женюсь на тебе, твой Таежный род мне не простит.

– Вы боитесь? – усмехнулась я.

– Да. Я боюсь за Академию.

– Не бойтесь. Я скажу, что это было мое решение.

– Уверена?

– Абсолютно.

– Но я обещал.

– Считайте, что вы уже выполнили свое обещание.

– Честно говоря, я удивлен. – Он смотрел точно так же, как много лет назад. С тем же посылом. Глубже, чем следовало.

– Почему отказываешься от свадьбы? Все воспримут это нормально. Без претензий и проклятий.

– Вы же пояснили… – мой голос сорвался, заставляя говорить четко, глядя прямо в его удивленные, а теперь и настороженные глаза. – …у меня есть два месяца. Всего два месяца, чтобы… смеяться. Дышать. Чувствовать. А потом… потом будет только плач. Звериный вой в темноте. Вечность, в которой не будет места ни мне, ни вам.

Я видела, как его лицо застыло в ледяном недоумении. Как будто я заговорила на языке древних демонов.

– О чем ты? – спросил он отрывисто.

– О том, что я не хочу тратить эти два месяца на ожидание конца! – Мои пальцы сцепили в кулак.

«Черт возьми, все просто. Просто трахни меня здесь и сейчас, и трахай все эти два месяцев. Я из-за этого желания пошла на принятие зелья. Но как ему об этом сказать? Этот идиот ведь сам не догадается».

Я сглотнула, неуверенно повернула голову и… встретилась с его взглядом. Он отвернулся, но физическое ощущение этого взгляда осталось.

– Ну… – начал он. И я поняла, что он уже готов отказаться от свадьбы.

– Хотя нет, – вырвалось у меня. – Давайте заключим этот проклятый союз. Пусть Совет будет доволен! Пусть цепи будут наложены! А можно провести обряд сию же минуту?

Он смотрел на меня, как на сумасшедшую. Его обычно непроницаемое лицо отражало целую бурю: шок, непонимание, раздражение, и страх перед этой внезапной, неконтролируемой вспышкой.

– Это… абсурд, – произнес он наконец, голос потерял часть своей стальной твердости. – Церемония требует подготовки, свидетелей, санкции Совета…

Глава 4. Гранатовые всполохи блаженства

Он положил меня на диван.

Его уверенные руки просто переместили меня туда, как перемещают неодушевленный предмет.

– Ты дрожишь?

Я кивнула.

Тогда его прикосновения стали легкими, как паутина. По телу пробежали искры, заставив содрогнуться.

– Холодно? – Его пальцы медленно скользнули от подбородка к шее, задерживаясь у пульсирующей точки под ухом.

– Нет, – наконец выдавила я. – Это... не от холода.

Прищурившись, глянул на меня, потом припал поцелуем завоевателя.

Одновременно изучал меня под тонкой тканью блузки, исследуя каждый позвонок, каждую мышцу, наполняя мое тело тяжестью. Каждое его прикосновение заставляло меня выгибаться навстречу, терять голову.

Меня основательно переклинило.

– Энрон! – застонала я.

– Ты невероятна, – прошептал он.

Одна пуговица. Другая. Ткань мягко расступилась, обнажая кожу груди, верхний край кружевного белья. Его дыхание резко участилось. Его язык вычертил линию декольте, заставив меня вскрикнуть и вцепиться пальцами в его темные, шелковистые волосы. Я окунулась в гущу его запахов, дыхания, тепла.

Он не спешил.

И меня это начало бесить. Я так долго этого ждала – все эти годы, а он, мне казалось, издевался надо мной последними секундами.

Его рука, тем временем, скользнула под расстегнутую блузку, ладонь легла на мой плоских живот, напряженный от ожидания.

– Ты так чувствительна… – прошептал он в мою кожу, его губы переместились к центру груди, к тонкому кружеву лифчика.

В моей голове вскипел котел.

Стреляющая по телу судорога, сдавила горло.

Не надо ласк, я уже тысячу раз готова, просто возьми меня!

Я теряла связь с реальностью, растворяясь в океане желания, которые он так мастерски пробуждал. Его пальцы были уже так близко к центру моей жажды, к влажному теплу, пульсирующему в такт бешено колотящемуся сердцу. Еще мгновение, еще одно движение... Но он вновь переключился на спину, ягодицы…

Вот же… Больше я ждать не могла.

Я сама нашла его… и направила в себя.

Натужно дыша, замер, а потом вошел в меня резким рывком.

Тело сжалось от боли. Небольшая пауза… секунды на выдох. Начал двигаться. Толчки были рваными, ударными в самый узел моего живота. На смену физической боли пришла душевная. Он был «холоден», методичен, как хирург. Возможно, с технической точки зрения он «все делал правильно», чтобы не оставить синяков, чтобы минимизировать физический дискомфорт для себя, чтобы процесс был эффективен.

Но это не было актом любовной близости.

Это было грубое вторжение, лишенное всякой связи, кроме физической. И эта «правильность» делала происходящее чудовищно-унизительным.

Он не терял контроля, он его демонстрировал. Каждое движение было напоминанием: Я здесь хозяин.

– Энрон, мне больно.

Словно очнувшись, стал мягче и внимательнее.

И тут я расплылась… погрузилась. Сердце рвануло наружу.

И вдруг... все остановилось.

Его рука замерла. Губы оторвались от моей кожи. Он резко втянул воздух и порывисто отстранился, как будто коснулся раскаленного железа.

– Энрон? – растерялась я. – Что случилось? Что я сделала не так?

Он быстро встал с дивана, повернулся ко мне спиной, его плечи напряглись, спина выгнулась в странной, неестественной позе. Он задышал тяжело и прерывисто, как человек, пытающийся сдержать крик.

И я увидела.

Сначала я не поверила своим глазам. Мерцающий свет камина падал на его спину, на белую рубашку, которая теперь казалась слишком тонкой, слишком откровенной. И сквозь нее... вдоль позвоночника огнем стекающей лавы проступали две линии, которые прожигали рубашку насквозь.

– Ох... – прикрыла я рот ладонями.

Он стоял неподвижно, отвернувшись, его кулаки были сжаты до белизны костяшек. Я видела, как напряжены мышцы его спины, как они вздрагивали от каждого удара сердца, прерывистого вдоха. Вся спина кричала о нечеловеческой боли и страдании.

– Энрон... – прошептала я. – Что... что это?

– Не смотри, – приказал он, потом уже мягче. – Пожалуйста, не смотри.

Но как не смотреть?

Я поднялась с дивана, тронула его шею, плечи.

– Извини, ты не должна была этого видеть.

Он не поворачивался. Его дыхание все еще было неровным, но уже не таким прерывистым. Я видела, как работают мышцы его спины под шрамами, как он пытается взять себя в руки.

Моя рука медленно опустилась, скользя по его спине, обходя сами шрамы, касаясь лишь краев здоровой кожи, как бы очерчивая контур его страданий, не вторгаясь в их святилище. Это был жест утешения, признания, принятия.

Глава 5. Невыносимый Попугай

Дверь в мою комнату скрипнула с таким видом, будто сама была шокирована моим возвращением.

Я переступила порог, жаждая только рухнуть на кровать и раствориться в небытии. Усталость от последних двадцати четырех часов висела на мне тяжелее мокрой мантии.

– Ага! Вернулась! – раздался веселый голос Алисы.

Она сидела на своей кровати.

Формуляр – великолепный гиацинтовый ара с перьями цвета тропического неба на закате – внимательно присмотревшись ко мне, выдал.

– Прости-тут-ка!

Я застыла на месте. Усталость мгновенно испарилась, сменившись ледяным ужасом и жгучим стыдом. Казалось, каждое перышко Ара светилось праведным негодованием. Он не просто ругался – он вещал. С пафосом трагического актера.

– С ума сошел? – зашипела Алиса, вскакивая и делая попытку поймать птицу, которая ловко увернулась, перелетев на книжную полку, угрожающе пошатнув стопку «1000 Магических Трав и Грибов: Иллюстрированный Справочник для Особо Бестолковых».

– Проститутка, шлюха общежитская, – продолжил Формуляр с неподдельным восторгом, распушив веер хохолка и раскачиваясь на шкафу в такт своих «комплиментов».

–Замолчи! Сию же секунду! – Алиса побагровела, пытаясь накрыть попугая невидимым колпаком тишины, заклинанием, которое она так и не освоила. – Прости, Лера! Он сегодня… особенно вдохновлен! Не знаю, чем его кормили на кухне…

– Шалава!

– Да заткнись ты, пернатое хамло! – наконец сорвалось у меня.

– Правд-да глаза режет. Блядь. Два раза блядь. Нет! Сто пятьдесят раз блядь.

– Да с чего ты взял? – уставилась на него Алиса.

– Я похоть за версту чую. Вонища-то!

Я схватила с кровати подушку, швырнула в попугая.

– Убийство. Помогите, проститутка режет свидетеля. – За спасением рванул к хозяйке.

Подушка ненароком прилетела в Алису.

Избегая двойного гнева, попугай шмыгнул под кровать.

– Лера?! – Алиса смотрела на меня широко раскрытыми глазами, забыв про попугая. – Ты выглядишь… ну… как будто тебя пропустили через Магический Мясорубку Неприятностей! Где ты была? Почему Формуляр… ну… так реагирует?

Я плюхнулась на свою кровать. Сопротивляться было бесполезно. Этот пернатый демон грубыми методами вытягивал из меня правду.

– Он… прав, насчет… э-э-э… морального облика, – пробормотала я, чувствуя, как горит лицо.

– Призналась! Шлюха! АААРРК! Торжество справедливости!

– Молчать! Или сегодня же отправишься в суп! – рявкнула Алиса с такой силой, что на окнах шевельнулись шторы. Под кроватью на секунду воцарилась зловещая тишина. Видимо, перспектива стать пернатым ингредиентом подействовала.

Я подняла голову. Алиса стояла передо мной, скрестив руки.

– Объясняй. Сейчас же. И без дураков.

– Ладно, ладно! – вздохнула я, сдаваясь. – Только… только пусть этот пернатый стукач не подслушивает!

Алиса махнула рукой:

– Он теперь боится супа. Продолжай.

Я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Как это сказать? Как объяснить необъяснимое?

– Видишь ли… – начала я, глядя куда-то в район пыльного паучка, плетущего кружево в углу потолка. – Сегодня днем… точнее, уже после встречи с тобой… со мной произошло… ну… одно маленькое, совершенно незначительное… магическое… недоразумение?

Алиса подняла бровь.

– Магическое недоразумение», которое заставляет Формуляра орать «проститутка»? Интересно.

– Ну да! – поспешно подхватила я. – Совершенно спонтанное! Незапланированное! Возникшее в результате… экстренной необходимости!

– Экстренная необходимость в трахе? – донеслось из-под кровати, но тут же сменилось испуганным клекотом, когда Алиса швырнула в темноту свой тапок.

– Продолжай, – велела она ледяным тоном.

– Так вот, – я сглотнула комок в горле. – Эта… экстренная необходимость… потребовала… ну… чтобы я… мы… то есть я и… Ректор…

Алиса замерла. Ее глаза стали размером с золотые галеоны.

– Ректор?! – прошептала она. – Наш Ректор? Тот самый, что ходит, как ходячая грозовая туча, и одним взглядом замораживает первокурсников? С которым ты ушла?

Я кивнула.

– М-м-м…

– Лера, ты что, спала с Ректором?! – Алиса ахнула, схватившись за голову.

– Не-не-не, не спала, – злобно буркнул Формуляр.

Я чуть его не достала из-под кровати и не расцеловала за поддержку.

– Тогда что! – почти взвыла Алиса. – Какой еще экстренной необходимости? Ректор и ты! Магическое недоразумение! Формуляр орет «падшая»! Моя логика трещит по швам!

– Она не спала, она трахалась, – уточнил Формуляр. – Ты что не чуешь как ее флюиды благоухают развратным сексом.

Я закрыла глаза.

Вот ведь гаденыш!

Глава 6. Кабинет Ректора: Камни и Лед

Расслабиться не получалось. Перекладывал одну и ту же бумажку из папки в папку, вчитывался. Ни хрена не понятно, что подписывать. В голове совершенно другие мысли…Непременно надо было ее валить на диван и быть с ней? По сути, так даже лучше. Легче, чем жить в ожидании взрыва.

Остаток вечера прошел еще хуже. Пользуясь алкоголем, делал все, чтобы этот кошмар не отложился в памяти.

Тишину кабинета разорвал противный звон кристалла связи.

Для секретарши поздно.

На мерцающем экране артефакта – имя старшего брата: «Аргос».

Вызов отклонил.

Кристалл замолчал, но ненадолго.

В этот раз высветилось «Вальтер». Средний брат.

За каким хером звоните?

Хорошо глотнул водки из стакана со льдом. Нутро обожгло. Закашлялся. Давно не пил. Башку пробило гребаным пульсом.

Ответил.

– Норм… На хрена… Не надо…– отвечал на его желание прибыть в Академию.

Пока отвечал оба уже зашли в кабинет.

Я каждым нервом почувствовал тяжелую атмосферу, вошедшую вместе с ними. Аргос и Вальтер не просто братья – это Стражи Генеалогии, живое воплощение воли Совета Старейшин. Их длинные и острые тени, легли на герб рода, выложенный на полу из черного и белого мрамора.

«Если бы кто-то сказал, что я, Энрон Малькор, Ректор этой цитадели знания, буду оправдываться перед собственными братьями из-за женщины…» – Мысль оборвалась сама, застряв невыносимым комом в горле.

– Это правда? – голос Аргоса, старшего, прозвучал с неоспоримой весомостью. Он не спрашивал. Констатировал. Упрекал. – Брак с простолюдинкой Лерой.

Я медленно поднялся. Ни единого намека на бурю, клокотавшую внутри меня. Спина – прямая, мундир с магическими инсигниями безупречен.

– Совет Старейшин санкционировал, – ответил я металлическим голосом. – Временное решение. Для… стабилизации потоков.

Вальтер, всегда более подвижный, скептичный, фыркнул. Звук был коротким, презрительным, как удар хлыста по воздуху.

– Стабилизации? – Он сделал шаг вперед, его тень накрыла часть герба. – Ты опозорил род, Энрон.

«Заебали уже со своим родом! »

– Выставил нас посмешищем перед всем магическим сообществом. Брак с девкой, без родословной! Где она, эта твоя…стабилизация?

«Родословную ему подавай. Ты бы, братец, вообще бы прихуел, если бы знал, что эта девка в прошлом Белая волчица, а вскорости оборотень».

– Не позвал на торжество. Не хочешь говорить. Хотя бы представь нам свою супругу.

Етить-колотить! Я почувствовал, как под безупречным мундиром резко сжались мышцы живота.

«Представить Леру? Сейчас? Перед ними? Перед этим холодным, оценивающим взором, который увидит только грязь ее происхождения, неуклюжесть манер, отсутствие врожденного магического чутья? Перед людьми, для которых она – лишь досадная помеха, «временное решение»?

В груди вспыхнуло жгучая защита собственника? Сегодня она была рядом, сегодня она была моей. Но я мгновенно подавил эту опасную слабость.

– Нет. – Слово вырвалось чуть резче, чем планировал.

Я увидел, как брови Аргоса медленно поползли вверх, а в глазах Вальтера вспыхнул настоящий гнев. Он заставил себя продолжить, вернув голосу ледяную монотонность, но внутри все сжалось в тугой, болезненный узел.

– Она… не в состоянии принять гостей. Не сейчас, – продолжил я.

– Не в состоянии? – Вальтер язвительно рассмеялся. – Или ты стыдишься показать нам свое приобретение, братец?

«Отвали! – подумал, но не сказал».

– Купил дешевую вещицу и прячешь, чтобы мы не видели брак?

– Она скоро покинет Академию, – произнес я, чеканя каждое слово. Я видел, как братья насторожились. – Скоро. Очень скоро.

Аргос, молчавший до сих пор, наконец заговорил.:

– Объяснись. Совет не одобрит развода. Это навлечет еще больший позор.

Я встретился с ним взглядом. В глаза старшего брата лишь холодный расчет и ожидание доклада. Я почувствовал, как камень в желудке становится тяжелее. Я должен был выговорить это. Выставить Леру на растерзание не только как простолюдинку, но и как…монстра.

– Развод не потребуется. – Я выдал ледяную улыбку, – У нее… осталось всего два месяца до обреченности.

Оба заткнулись.

Сынки сраные.

Как бы вы поступили, если бы вам приказали?

– Оборотень… – прошептал Вальтер, и в его голосе теперь звучало не только презрение, но и откровенный ужас, смешанный с омерзением. – Ты женился на зараженной? На скверне?

Я стиснул зубы так, что челюсти заныли. Каждое слово брата било не только по Лере, но и по мне.

– Совет был проинформирован о рисках, – ответил я сухо, отводя взгляд обратно к стакану, где за толстыми стенами таял лед. – Брак – часть протокола сдерживания. Не более того. После трансформации… – я сделал микроскопическую паузу, глотая ком в горле, – она перестанет быть проблемой. Ни моей. Ни Совета. Ни рода.

Глава 7. Игра в игры

Птица с глухим стуком приземлилась прямо на полированный стол перед ошарашенными братьями.

Ара жадно глотнул из моего стакана, яростно затряс башкой.

Там, где когда-то гордо красовался огненно-рыжий хохолок, теперь зияла жалкая, розоватая лысина размером с пятак, утыканная редкими, обломанными перышками. Вид был одновременно трагикомичным и невероятно унизительным.

– Вот! Видали?! – тыкал крылом в лысину Ара. – Общипала! До гола! Холодно! Стыдно! Я – инвалид птичьего гламура! Ёбаный стыд! Энрон! Утихомирь свою, блядь, супругу?! Я ей щас глаза выклюю, сука! Убивец!

«Проклятье? Агрессия? Неужели трансформация началась раньше?!» – пронеслось в моем мозгу.

Меня резануло напряжением, гораздо более пронзительным, чем при разговоре с братьями.

Глянул на них.

Зрачки во всю радужку. Дыхание сбито.

Почувствовал себя в логове вепрей, когда врываешься в пещеру, там дым, нулевая видимость, грохот движущихся стен, и ты весь на взводе. Ослабишь хватку и тебе конец.

Я мчался по мрачным академическим коридорам как одержимый, не замечая ошалевших студентов и преподавателей. Крики Ары о «кровавой расправе» и «лысом позоре» еще звенели в ушах. Сердце колотилось где-то в горле, стыд и страх смешались в ядовитый коктейль. Моя жена... убивает. Что за чертовщина?!

Я с грохотом распахнул дверь 317 комнаты общежития, готовый к худшему – к крови, к перьям, к воплям, к облику чудовища...

И застыл на пороге.

На полу, прямо на старом коврике, сидели Лера с Алисой и на полном серьезе рубились в Чапая. Между ними лежала потрепанная доска для шашек, на ней царил хаос из черно-белых фишек. Из растрепанных волос Леры, как у вождя индейцев, торчало несколько ярко-рыжих перьев.

Девчонки так азартно бились, щелкая пальцами по фишкам, что ничего вокруг не замечали.

Шлеп! Шлеп!

– Ура…

– Тебе конец!..

Шлеп! Шлеп!

– ...йез! – заорала Лера, отправляя очередную фишку Алисы в нокаут.

– Щас, щас! – В выборе удобной позиции Алиса поползла по коврику. – Шас, щас, щас ты у меня получишь!

В моей башке загудели все сирены мира.

– Что здесь происходит? – тихо проскрипел я, с трудом переводя дыхание.

– Не лезь, – на автомате ответила Лера.

Палец Алисы, готовый к щелчку, замер в полусогнутом положении.

– Это кажется Ректор, – шепнула она Лере.

Обе застыли, затем подняла головы.

– Ваше превосходительство? – промямкала Алиса.

– Магистр Малькор? – покраснела Лера. – Что случилось? Вы как здесь, как после марш-броска.

Я, все еще пытаясь перевести дух и осознать несоответствие картины ожидаемому апокалипсису, указал пальцем на перья в ее волосах.

– Формуляр... – выдохнул я, с трудом связывая слова. – Ара... Он ворвался... Кричал, что ты его убиваешь..., предъявил свой лысый черепок!

Наступила секунда абсолютной тишины. Потом Лера с Алисой переглянулись. Их глаза широко распахнулись. Губы задрожали... И комнату огласил оглушительный, совершенно неприличный девичий хохот.

– У-убиваю?! – всхлипывала Лера, вытирая слезы. – Да он сам! Сам же продул нам свой хохолок! В шашки! Вот этот самый шикарный пучок!

– Сам предложил играть на интерес! – добавила Алиса, едва выговаривая слова от смеха. – Говорит: «Сыграем, на слабо? Ставка – мой хохолок против еёшнего Леркиного чемодана!» Мы – «Окей, птица, давай!»

– И он... – Лера снова закатилась. – Он так уверенно пошел! Так нагло! А я его... я ему мат в три хода! Ну то есть не мат, – смутилась Лера. – Шашмэт! И пришлось бедняге расплачиваться!

В дверях, тяжело дыша и все еще тряся облезлым затылком, появился сам «пострадавший». Увидев хохочущих девушек и меня с лицом человека, только что пережившего короткое замыкание мозга, Ара нахохлился.

– Чё ржёте, бляди?! – закричал он, но уже без прежней ярости, скорее обиженно. – Видал, что натворили?! Я теперь – посмешище академии! Птенец лысый! Холодрыга на темечке! Уважаемый Ректор Энрон! Ваше превосходительство. Ваша супруга –картёжница!

– Да мы не играли в карты, – попыталась оправдаться Лера.

– Перьевой рейдер! – не унимался Ара. – Требую компенсации! Шафрана! Орехов! И чтоб новый хохолок на место – пушистее прежнего! И немедленно! А то заявлю в комиссию по этике! Ёбаные игры! Она мошенница, она не предупреждала, что умеет хорошо играть в Чапая.

Я тихо выдохнул. Паника отступила, оставив после себя смесь глубочайшего облегчения и острого желания придушить эту разноцветную, матерящуюся катастрофу.

Я посмотрел на Леру. Хихикает, ни тени разочарования, страха перед будущим, о котором я так цинично говорил братьям. Была просто девчонка, наслаждающаяся жизнью.

– Формуляр, – с ледяной вежливостью обратился я к попугаю, но одновременно глядя на Леру. – Твой... новый имидж... весьма экстравагантен. А насчет компенсации... – я тяжело вздохнул, – ...обсудим после того, как ты выучишь десять новых стихов греческого поэта Родоса. Там ни одного матерного слова.

Глава 8. Настройка

Аргос и Вальтер стояли на пороге, как два мрачных истукана, принесенных академическим сквозняком. Их тяжелые взгляды, скользнули по скромной обстановке: потертый коврик, узкая кровать, простой письменный стол, заваленный обертками конфет и печенек, пучок полевых цветов в банке, полупустая плоская бутылка с розовой жидкостью настойки.

Вальтер брезгливо сморщил нос. В глазах Аргоса бушевала буря презрения.

– Ты…поселил свою супругу в общежитие… – начал Аргос. – На этом… – он едва заметно пнул носком идеально начищенного ботинка край коврика.

– Удобно! – бодро парировала Лера, вставая и неловко смахивая перья с волос. Алиса поспешила сгрести мусор со стола в ящик. – Рядом с учебными корпусами! И соседи веселые!

– «Веселые»? – Вальтер язвительно оглядел комнату, его взгляд задержался на ворчащем Аре. – Это включает и этого… пернатого придурка?!

– Да пошел ты на… – начал было Ара, нахохливаясь, но его перебил Вальтер.

– Молчи, тварь! Твое место в клетке или на кухне, а не в покоях, пусть и жалких, жены Ректора!

– Ах ты, тля, замшелая! – взвизгнул Ара, вспархивая и кружа под потолком. – Сам ты тварь! Костяной мешок без перьев! Сноб! Я тут звезда! Любимец публики! А ты – сопля зеленая! Твоя родословная – гавно! Иди в…!

– Ара! – рявкнул я, чувствуя, как у меня начинает дергаться глаз. Но было поздно.

– …проигрышное варьете! – закончил попугай, приземлившись на спинку стула и вызывающе тряся лысиной перед Вальтером.

– Это невыносимо! – завопил Вальтер, багровея. – Энрон, прикажи убрать эту мерзкую тварь!

Алиса, до этого момента съежившаяся от страха перед братьями, вдруг тихо охнула. Она резко выдернула с полки конспект, заляпанный медом и вареньем, быстро прошерстила страницы, и остановившись на нужной записи, произнесла заклинание на смеси технического жаргона и древнеэльфийского.

Раздался звук, похожий на щелчок гигантского замка. На клюве Ары вспыхнул и мгновенно застыл призрачный, полупрозрачный вихревой замок. Попугай попытался открыть клюв для нового витка ругани… и не смог. Наружу вырвалось только глухое бульканье.

Наступила секунда тишины. Ара замер в воздухе, его глаза стали размером с блюдца. Он ткнул себя лапой в клюв. Потом еще раз. Потом упал на стол, катаясь по нему и отчаянно колотя лапами и крыльями, пытаясь сорвать немую печать. Но издавал только жалкое клекотание и фырканье.

И вдруг… в его глазах случилось чудо. Дикая, неконтролируемая ярость сменилась абсолютным, сияющим подчинением. Он перестал биться. Поднял голову. В его взгляде читалось чистейшее, немое: «Я все понял! Я больше не буду!»

И чтобы ему поверили запрыгал по столу, тыча лапой в свой запечатанный клюв, потом – на братьев, потом – на меня, всем видом показывая: «Видали?! Молчу! Как рыба! Я все понял!» Он даже попытался изобразить довольное воркование, но получилось только «Мммрррффф! Угггххх!».

Снимая заклятие, Алиса повторила слова.

– Забирайте! – немедленно заорал Ара, обращаясь к братьям. – Берите своего ректора, его жену, весь этот дурацкий род! А мне… – тут его взгляд стал молящим, крыльями прикрыл свой клюв. – …Не запечатывайте мой нрав. Вечно молчать – это же кошмар! Трындец полный. Все из-за этой твари.

Алиса вновь применила заклинание.

– Довольно. – Я твердо взял Леру за руку. – Будешь жить у меня.

– Но… вещи? – растерянно пробормотала она.

Я лишь не глядя махнул рукой. Мой ректорский перстень с гербом Аргелионов вспыхнул холодным синим светом. И по комнате прокатилась невидимая волна. Книги сами сложились в стопки, одежда аккуратно свернулась и улетела во внезапно появившийся у ног Леры дорожный чемодан. Поверх платьев бережно легли какие-то безделушки. Когда тапочки Леры, в виде смешных лохматых монстриков запрыгнули внутрь, чемодан щелкнул замком.

Я взял чемодан в одну руку, второй сжал ее пальцы, они были теплыми и немного дрожали.

– Вы извините, – произнес я, наконец глядя на Аргоса и Вальтера. В моем тоне не было ни просьбы, ни извинения. Это был приказ. – Моя супруга переезжает в Башню. Туда, где ей и положено быть. Алиса, – я кивнул девушке, – разберись с… этим. – Я указал подбородком на Ару, который теперь отчаянно стучал запечатанным клювом по столу, изображая немой вопль о помощи. – Когда научится вести себя прилично.

И, не дожидаясь ответа, я повел Леру к двери, буквально протащив ее мимо окаменевших братьев. Вальтер открыл рот, чтобы что-то сказать, но Аргос резко сжал ему предплечье, заставив замолчать. Их взгляды, полные непонимания, ярости и какого-то нового, настороженного любопытства, проводили нас.

В коридоре, за закрытой дверью, руку Леры я не отпустил. Шел быстро, решительно, ведя ее по мрачным лабиринтам к моей башне – к каменному утесу власти и одиночества. Но в моем шаге не было привычной тяжести. Была какая-то новая, странная решимость.

– Твоя Башня? – тихо спросила Лера, едва поспевая за мной. – Там… не страшно?

Я на секунду замедлил шаг. Я не посмотрел на нее, но лишь слегка сжал ее ладонь.

– Не страшнее, чем в общежитие с болтливым попугаем.

Лера фыркнула, и этот легкий, живой звук, странным образом рассеял мрак коридора.