Синеволосая Ондео

1. Широкий, прекрасный

Ветер, помогавший "Варайде" идти через пролив, пронёсся над тёмной водой, над бурунами волн, над деревянными причалами и каменной пристанью, и неожиданно мягко толкнул её в спину. Аяна сделала шаг, другой, и ноги сами понесли её всё дальше и дальше.

Навстречу шли два мужчины с большой книгой.

- Добрый день, кира. Ты одна? Без груза? Сообщи своё имя и предъяви документы.

Аяна растерянно моргнула.

- Какие документы?

Мужчины переглянулись.

- У тебя есть бумаги? Бумага о твоём имени, месте проживания, принадлежности к роду? Ты из Фадо? Или из Арная?

Аяна вспомнила, как Верделл говорил ей о бумагах, и решила рискнуть.

- Я из Фадо. Документы остались у мужа.

- Мы не можем пропустить тебя. Тебе придётся вернуться на корабль или проследовать к начальнику охраны, пока твои документы не привезут.

Аяна отчаянно стиснула зубы.

- У меня болеет сын. Муж отправил меня вперёд, чтобы я обратилась к лека… К гватре в Арнае, потому что лекарям в Фадо он не доверяет.

- А-а, - протянул мужчина. - Понимаю его. Ну что ж, здоровья твоему парнишке. Тогда сообщи своё имя. Мы сделаем пометку о том, чтобы твои документы спросили у мужа.

- Погоди, Траделл, - сказал второй мужчина. - Так нельзя. Мы не можем пустить её без документов. Вдруг она бедовая?

- Ты шутишь? У неё больной ребёнок. Посмотри! Вспомни своего сына. Наверняка не от хорошей жизни её муж одну её отправил через пролив, а?

- Ладно. Ты прав. Она не похожа на бедовую. Как его зовут? - обратился он к Аяне. - Твоего мужа?

Аяна выдохнула. Она не верила своей удаче, но это сработало.

- Верделл. Салке Верделл.

- В течение какого времени он вернётся? Если он не предъявит твои документы в ближайшее время, начальник стражи вынужден будет подать в розыск.

Аяна замялась.

- Он приедет на следующем корабле, - отчаянно соврала она. - Документы у него. Он всё предъявит.

- Хорошо. Пусть твой муж обратится за получением местных документов на тебя как можно скорее. Запрос в Фадо займёт много времени. Традалл, пиши. Салке... Как твоё имя?

- Аяна.

- Салке Аяна. Кира Салке, только не ходи к гватре Нетриллу, - вдруг сказал Традалл. - Он скверно лечит. Ступай. Пусть твой сын поправляется.

Аяна, всё ещё не веря до конца такому везению, торопливо шла вдоль двухэтажных домов, лепившихся друг к другу стенами, и больших складских сараев.

- Где постоялый двор? - спросила она у стайки мальчишек, которые оживлённо спорили о чём-то, склонившись над большим дохлым жуком.

- Вон там, кира, - сказал один из них, показывая пальцем. - Помогу донести вещи за грош, выведу твою лошадь за два, посижу с ребёнком за пять.

- А я за четыре, - сказал другой, и они начали яростно драться.

Аяна улыбнулась. Ей действительно надо было размять Ташту, который два дня простоял привязанным.

- Аллар, Ташта! Найле!

Мальчишки замерли, глядя на гнедого, который опустился на колени и лёг перед ней.

- Кира из цирка? - взволнованно спросил один из них. - А где остальные?

- Из цирка?

- Из артистов? Театра? Почему вы так рано приехали?

Аяна вспомнила, как ей говорили про бродячих артистов, и помотала головой.

- Нет. Я просто добираюсь домой.

- Жа-аль, - протянул один из мальчишек. - Я уж думал, хоть какое-то развлечение.

- Да ладно тебе, через два месяца приедут.

- Это долго!

- Это совсем скоро!

Они снова затеяли драку. Аяна оставила их и направилась в ту сторону, куда показал мальчишка.

Постоялый двор был довольно чистым. Она оставила вещи в комнате, спустилась в большой питейный зал и попросила одного из парней с кухни приготовить кашу для Кимата.

- Подскажи, пожалуйста, где тут можно купить обувь для ребёнка?

- Тебе подешевле или получше?

Аяна замялась.

- Подешевле, - неловко сказала она.

- Тогда иди на базар на северной стороне. В лавках и на торге в южной части дорого.

Ташта вышагивал по брусчатке, и она задумчиво смотрела на его копыта. Если тут все дороги такие, его нужно будет подковать. Какой кузнец возьмётся за это? И что будет, если Ташта сам решит взяться за кузнеца?

Базар на северной стороне не впечатлял размерами, торг шёл вяло. Она оставила Ташту у коновязи и прошла мимо пахучего рыбного ряда до конца площади, где издалека разглядела лавку.

- Мне нужна обувь для ребёнка. Или кожа для пошива.

- Сейчас, кира. Сейчас.

Торговец прошёл в заднюю комнату и вынес несколько пар кожаных башмачков.

2. Легенда об ондео

- Ондео... - тихо прошептал один из торговцев наконец.

Снова тишина.

Аяна замерла. Торговцы смотрели на неё.

- Ма-ма, - сказал Кимат.

Хиделл очнулся и встряхнул головой.

- Кира, твои волосы...

Аяна перекинула подсохшие пряди со спины - и онемела.

Её волосы были нежно-голубоватого цвета.

- О, - сказала она. - О...

- Хиделл, старина, что ж ты не сказал, что они уже приехали? - радостно спросил один из постояльцев, отодвигая миску с густой похлёбкой. - Ну ты даёшь. Кира ондео, спой нам или станцуй. Где остальные?

- Кира не из бродячего театра, - сказал Хиделл. - Она не поёт и не танцует. Она проездом.

- Жаль. Ну ладно. Я уже кошелёк было приготовил.

Аяна навострила уши.

- Хиделл, - быстро прошептала она, наклоняясь к управляющему, - а этим бродячим артистам что, платят?

- Конечно, - удивлённо отозвался он. - За песни и представления. Зачем же им иначе колесить по стране? Ты как будто вчера родилась, кира. А почему ты шепчешь?

- Я просто умею петь и играть. А если за это платят...

- А на чём ты играешь?

- На кемандже и на читаре.

- На кемандже?

- Я хорошо играю, - вскинулась Аяна, вспомнив вопли растерзанной души, доносившиеся из её покоев.

- Нет-нет. Просто на ней чаще играют кирио. У меня нет ни кемандже, ни читара.

- У меня есть. Кемандже.

- И ты сыграешь? Перед всеми этими людьми?

- А что?

Хиделл с улыбкой пожал плечами.

- Ничего. Просто обычно девушки стесняются... Те, которые не из театра.

- Я тоже стесняюсь... Очень. Но мне деньги нужны, понимаешь?

- Тогда играй то, что душу рвёт. И мне доход будет, - он выразительно глянул на маленькие бочонки. - Вино, смекаешь?

Она обличительно прищурилась, глядя на него, и кивнула.

- Кира исполнит нам пару песен, - громко сказал Хиделл.

Аяна поставила Кимата на пол рядом с ним и сбегала за коробом с кемандже, вернулась и села на стул. Скрутила в жгут свои нежно-голубые волосы и завязала их узлом на затылке, потом поставила на ногу небольшую дощечку и примостила на неё острый шпиль, проверила строй, просунула пальцы в смычок, глубоко вдохнула и провела по струнам.

Песня, которую она сыграла без слов, была об уходящем лете, которое больше никогда не вернётся. Она играла, закрыв глаза, и тосковала сама, и кемандже тоже тосковала.

- Хиделл, налей-ка мне вина, - тоскливо сказал один из торговцев.

- И мне.

- Кира ондео, ты хорошо играешь, только печально очень.

Аяна взглянула на Хиделла, но он еле заметно покачал головой. Она кивнула и снова прикоснулась к струнам.

На этот раз она сыграла длинную песню о Монд и Габо, о том, как они светят над пустыней, по которой бредёт усталый странник в надежде догнать свою любимую, которая ускакала прочь на коне. Эту песню ей напел Конда, и Аяна не записала её, поэтому в нескольких местах сымпровизировала.

- Хиделл, и мне налей, пожалуй, - сказал человек со смуглым лицом, который внимательно слушал песню. - О моих краях напомнило.

Хиделл подошёл и налил вина торговцам, а потом поставил на стойку пустую кружку. Торговцы подходили и бросали туда монетку или две.

Аяна сыграла третью мелодию, напевая слова про девушку в платье с зелёными рукавами, которая отвергла влюблённого в неё юношу, несмотря на то, что он потратил на подарки для неё всё, что у него было. Она сыграла бы ещё что-нибудь, но Кимат начал зевать, а торговцы начали бурно обсуждать, права ли была девушка. Аяна поднялась по лестнице как раз в тот момент, когда один из них тряс другого за куртку, спрашивая, любил ли тот когда-нибудь.

Чуть позже, когда она уже уложила Кимата, к ней пришёл Хиделл и высыпал содержимое кружки на стол.

Девять медяков! За три песни!

У неё округлились глаза. Она только что почти вернула то, что потратила на постоялый двор и воду для купания.

Купание... Аяна снова осмотрела волосы. Что же случилось с ними? Пока они были мокрыми, голубой цвет не был заметен. Пао говорила, что цвет будет держаться пару недель, если мыть голову.

На её светлых волосах, значит, он будет держаться гораздо, гораздо дольше. В день побега ей было не до этого... Ну ладно. Это сейчас не главное. Ей нужно наконец как следует поспать. И только потом думать, что принесёт следующий день, который придёт взамен того, который каплей мыльной воды стечёт с кончиков её голубых волос за дверью купальни.

- Хиделл, я вчера спустилась к тебе по другому делу, - сказала Аяна с утра. - Вообще, я хотела узнать, как мне лучше добраться до Ордалла. По карте выходило, что мне нужно просто следовать на запад. Это так?

3. Чем веселее ты смеёшься

Нагрузив мешки на Ташту, Аяна выехала со двора с Киматом за спиной. У складов суетились люди и стояли гружёные телеги.

- Я ищу обоз на запад, - сказала она какому-то мужчине, но он пожал плечами и отвернулся.

Аяна спросила ещё у нескольких человек, и наконец один из них махнул рукой в сторону.

- Там обоз на запад, вроде бы.

Радость Аяны была недолгой. Обоз, который направлялся на запад, принадлежал Хатеру.

- Уважаемый, я могу присоединиться к вам? - спросила Аяна без особой надежды, понимая, что ей, скорее всего, придётся ехать одной.

- Прикройся и езжай. И чтобы я не слышал воплей твоего мелкого.

- Ты согласен? - изумилась Аяна. - Мне можно ехать с твоими телегами?

- Я сказал, прикройся! Ты оглохла? Твои волосы меня раздражают. Я не люблю, когда рядом мельтешит что-то яркое.

Хатер стоял, с раздражением глядя на неё.

- Сейчас, - быстро сказала она. - Сейчас!

Аяна быстрым шагом доехала до базара. Точно. Вот эта лавка, которую она тогда видела.

- Сколько стоит этот плащ?

- Десять.

- Восемь.

- По рукам.

Аяна спрятала руки за спину, на всякий случай, чтобы избежать рукопожатия с плевком.

- Держи.

Она отсчитала деньги и развернула плотный грубоватый плащ светло-коричневого цвета.

- Это не хлопок?

- Это канне. Конопля.

Ткань была тяжёлая, плотная и стромкая. Аяна приложила к себе плащ. Ниже колен. Отлично! Прикроет её яркий наряд.

Аяна ехала, весьма довольная собой. Она убила одной стрелой двух птиц. В плаще ей будет значительно теплее в плаще, хоть он и продувается ветром, а ещё она не будет привлекать внимания дорогой тканью платья. Старьёвщик накануне предложил ей один серебряный за голубой наряд, при этом запросил четыре за неприметное коричневое платье, подобное тем, что носят здесь. Она усомнилась в здоровье его рассудка, но промолчала и просто отказалась.

- Когда отправляемся? - спросила она у Хатера.

- Сейчас. Спрячь это, - поморщился он, показывая на её волосы.

Аяна достала из сумки нож и иглу. Накинула на спину плащ, накрывая недовольного Кимата, и отметила пальцем нужное место, потом скинула плащ и быстро подпорола средний шов на спине.

Голова Кимата торчала из отверстия в спине плаща; он весело дёргал руками и ногами под тканью.

- Ты похожа на двухголовую горбунью, - сказал парень, который наблюдал за происходящим. - Не показывайся на глаза Хатеру, а то он спать не сможет. Если бы я увидел тебя, я бы сбежал.

Обоз из четырёх крытых телег несколько дней грустно месил колёсами и копытами грязь под моросящим дождём. Праздник рождения Кимата, прошедший четыре дня назад, был настолько же похож на праздник, как этот Арнай, встретивший Аяну, был похож на тот, который Конда ей описывал. В его Арнае было тепло и сухо, там светило солнце и плескалась бирюзовая вода в бухте под синим небом.

Её Арнай оказался холмистым, мокрым, промозглым, туманным, он пах дымом костров на обочине, залитых водой, и грязной рубашкой, которую негде было постирать, а ещё прелой листвой, которую постоянные порывы ветра выдували из придорожных рощиц, бросая ей на плащ.

- Всё, - сказал Хатер. - Это Далеме. Я на север. Бывай.

Аяна придержала Ташту на перекрёстке, глядя, как обоз сворачивает вправо перед очередным городком. Она старалась держаться подальше от Хатера всю неделю, пока ехала в его обозе, и лишь несколько раз обменялась с ним какими-то фразами, относящимися, в основном, к тому, что он слишком часто её замечает. И всё равно ей было немного печально видеть, как он уезжает.

- Ну что, сокровище моё, - сказала она Кимату, косясь за спину. - Поехали?

Седло хасэ поскрипывало, Ташта неторопливо шёл по размокшей улице.

Вот и вывеска трактира.

- У вас есть комнаты? Мне нужна маленькая дешёвая комната и хороший ужин. Сколько это стоит?

- Семь, - сказал лысый владелец трактира.

- У вас можно играть на кемандже за деньги?

- Ты из бродячих артистов?

Аяна пожевала губу.

- Да. Я играю за деньги.

- Четверть заработанного - мне. Если никто не попросит вина - отдашь половину.

Аяна нахмурилась. Условие ей не понравилось.

- Я даже ещё ничего не заработала.

- О стоимости переправы договариваются на берегу, кирья. - Лысый с удивлением посмотрел на голову Кимата, выглядывающую из плаща. - Ты ещё и... увечная?

- Это мой сын, - оскорблённо буркнула Аяна. - Я ношу его за спиной.

- А-а, - протянул лысый. - Ну ладно. Уродцы обычно побольше денег собирают. Сейчас четыре... Приходи в семь. Тут будет побольше народу.

Аяна грустно обвела глазами пустые столы. Да уж, хорошо бы.