Сиреневый черный 3. Эльфийская радуга

Часть 1-1

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Ликийская мечта

Скажи, где начало и где основанья
Несуществованья и существованья?
Лишь тот, кому правды открылась основа,
Увидит границу того и другого…

(С)"Бхагавад Гита"

Впереди горел слабый свет. В тусклом освещении угадывались очертания массивного стола и обитого черным бархатом кресла. За креслом на стене висела шкура леопарда, ставшая фоном для композиции из двух перекрещенных сабель. На столе кипами лежали бумаги и свитки, торчало в чернильнице позабытое гусиное перо, перекошенный огарок свечи свесился вбок и оплыл, закапав желтым воском белесую медь узорчатого подсвечника.

Помещение, длинное, словно коридор, давно использовалось в качестве кабинета. Холодный полумрак при полном отсутствии окон не смущал владельца, также как и не смущали его вечная сырость и смрад. Серая плесень, пробивающаяся сквозь сколы и трещины глиняных стен, и мерзостный запах разложения не причиняли здешнему завсегдатаю больших неудобств, ведь и плесень и жуткая мертвая вонь давно стали неотъемлемыми частями его ежедневного существования.

Мрачный интерьер помещения не ограничивался креслом и столом. Вдоль стен рядами стояли огромные клетки с массивными прутьями из посеребренной стали. Над дверью каждой из них висела деревянная табличка с именем обитателя. «Эльфийский Принц», «Гордость Сиур Парма», «Белый Витязь», «Императрица», «Красавчик Перси», - гласили вырезанные и залитые золотой краской буквы.

Те, кто носил эти гордые имена, очень мало подходили на благородных принцев и принцесс. Но такова была прихоть их владельца - Тхашира, в прошлом некроманта, а ныне – анатомиста. Питомцы его, запертые в клетках на огромные засовы, были никем иными, как лумбуками – жуткими мертвыми тварями, созданными из останков людей, перешитых и перекроенных для подпольных боев.

Правда, эти лумбуки, любимцы Тхашира, уже не сражались в ринге. Старики, ветераны, они давно утратили былую силу и пыл, но благодарный хозяин относился к ним с любовью и заботой. Когда-то эти престарелые ныне монстры принесли Тхаширу немало денег и славных побед, чем заслужили спокойную пенсию и пожизненный, а вернее посмертный пансион с ежедневной сытной кормежкой и надежной крышей над головой.

Тхашир лелеял и холил своих верных бойцов. Больше них он любил лишь собственную дочь. Она, его вечная боль и скорбь, стала заложницей злой судьбы. Девочка росла без матери, заброшенная и не по годам самостоятельная. В двенадцать лет над ней надругались проезжие негодяи, и она понесла. В тринадцать родила малыша, который стал для Тхашира отдушиной, отрадой. После рождения сына юная Лавиша выглядела счастливой, и словно забыла обо всем произошедшем. Она жила под крылышком отца и самозабвенно растила ребенка. Для нее, с детства привыкшей к мрачному обиталищу Тхашира, тихая семейная жизнь в окружении мертвых чудовищ казалась беззаботной и спокойной…

Эльфийский Принц взволнованно поднял голову и потянул воздух гнилым носом. Раскрыв мощные медвежьи челюсти, прикрепленные ржавыми болтами поверх человечьих, вывалил набок язык, ожидая еды. Гордость Сиур Парма, ловкий и гибкий, словно горный лев, заметался по клетке, то и дело подбегая к решетке и высовывая наружу длинные руки, вооруженные мощными когтями.

В дальнем конце кабинета-коридора открылась маленькая, обитая кожей дверь. Вошла девушка. В левой руке она несла большое ведро с костями и мясной обрезью, правой прижимала к себе толстощекого румяного карапуза, который беззаботно гулил и, смеясь, тыкал пальцем в приплясывающую за грязными прутьями Императрицу.

Поставив на пол ведро с провизией, Лавиша вытянула из-под ближайшей клетки кормовой поддон, кинула туда пару ребер и кусок коровьей кожи, потом передвинулась к следующему питомцу.

- Здравствуй, Эльфийский Принц, как же ты протух, придется снова мыть твою клетку, - зазвучал в тишине ласковый девичий голос.

Огромный лумбук не ответил, так как говорить не умел. Искореженные винтами челюсти могли рвать врагов, но совершенно не годились для дружеских бесед, хотя, Эльфийский Принц, как и все другие лумбуки, относился к девушке дружелюбно. Странными особенностями этих невероятных существ были спокойное отношение к людям и невиданная агрессия к любой другой нежити. Пока девушка вытаскивала поддон, он неподвижно стоял в углу своей клетки, смиренно ожидая заслуженный ужин.

- Тебе, как всегда, самый жирный кусок, - улыбнулась чудовищу Лавиша, поудобнее перехватывая уставшей рукой потяжелевшего в последние месяцы сына.

За скрипом поддона и чавканьем упавших туда мясных кусков девушка не разобрала, как едва слышно открылась дверь.

- А вот еще сочная косточка и жареное цыплячье крылышко, совсем заветренное, правда, но ты ведь у нас не гурман?- заботливо произнесла она, подкидывая любимцу отца лакомства, припасенные на дне ведра, - вот еще…

В ответ раздался грозный утробный рык. Девушка бросила на обитателя клетки тревожный взгляд:

- Что такое, Эльфийский Принц? Тише, что случилось?

Вместо ответа лумбук бросился грудью на решетку и зарычал еще громче и злее. Вторя ему, в соседней клетке заметался и завыл Гордость Сиур Парма.

- Да что с вами… - испуганно прошептала Лавиша, ощущая затылком ледяной немигающий взгляд.

Кто-то стоял прямо за ее спиной. Кто-то чужой, страшный и беспощадный. Его не звали сюда, но он явился без спроса в самое укромное и защищенное место Тхаширова дома. С визгом и ревом забились остальные лумбуки. Они тянули сквозь прутья могучие руки, грызли зубами решетку, но не могли ничего поделать.

1-2

Изо дня в день, из ночи в ночь волки возвращались ни с чем. Без новостей прилетал и Фиро. Целыми днями он рыскал по округе, но все было тщетно. Таинственный травник, коварный и хитрый Белый Кролик исчез без следа. Преодолев врата Волдэя, он словно растворился в воздухе вместе со своим караваном. Исчез, испарился, не оставив ни запаха, ни следов.

Безусловно, Франц и Ану не рассчитывали поймать врага с особой легкостью. Не тот был враг. Не тот. Но преследователи сдаваться не собирались. Именитые маги, прославленные охотники и воины со всего Королевства искали любые зацепки, самые незначительные намеки на след, на присутствие, на существование каравана. Не желая выглядеть напыщенными пустословами, участники облавы сыпали догадками, предлагая самые невероятные.

Кто-то считал, что Белый Кролик обходит королевские земли югом: переправляется по морю из Сибра, идет Темноморьем, пересекает воду вновь и уже потом, заходя через Принию в степь, поднимается к Шиммаку. Кто-то утверждал, что прямо из врат Волдэя караван двинулся на север и там, по морскому пути на корабле достиг степи. Третьи вообще заявляли, будто великий Хапа-Тавак обладает мастерством левитации, и ему ничего не стоило поднять в воздух целый обоз и пронести его над облаками.

На все эти заявления Добряк Ларри разочарованно мотал головой. Волки отследили выход врага из Волдэйских Врат. Он шел через Королевство, напрямик к столице, и свернул с дороги, лишь встретив на пути монастырь Централа.

- Здесь все боятся Централа, даже Кролики, - усмехнулся Ану, но тут же, поймав строгий взгляд набожного Франца, стер улыбку с лица.

- Близко к церквям он не подойдет, - уверенно заявил Франц, - не рискнет. Он наверняка знает про облаву, поэтому спешит. Но и ввязываться в конфликты с Централом не в его интересах.

- Он наглый, дерзкий и уверенный, - скривив губы, усомнился Ану, сдерживаясь от очередной колкой фразы в адрес официальной церкви Королевства. - Он уверен, что равных ему нет в округе. И, знаете, господин сыщик, я бы тоже так считал, будь я преемником какого-нибудь стародавнего святого, демона или бога.

Не сдержавшись, некромант рассмеялся, но в смехе том не было радости, скорее горечь и разочарование безрезультатностью последних поисков.

- Хуже всего то, что мы даже не знаем его имени. Легенды, домыслы, байки, загадки, какие-то сказки на полусгнивших древних свитках - этого мало. Катастрофически мало, - Франц раздраженно прикусил нижнюю губу и сжал пальцами виски.

В тот момент он выглядел комично, словно нарочитая фигура мыслителя, которую переусердствовавший скульптор для пущей ясности наделил всеми возможными жестами, красноречиво подчеркивающими напряженный мыслительный процесс.

- Хоть что-нибудь! Хоть какая-то зацепка…

- Как там говорилось в вашей сказке? «Присягнешь мне на верность, и получишь силу, равную моей и власть, равную власти Короля», - задумался некромант. - Если это так, то все не так уж сложно – осталось только выяснить, кто у нас тут обладает почти королевской властью.

- Кто обладает? – Франц отнял пальцы от лица и принялся теребить повод. – Кто обладает… Есть именитые дворяне, есть прославленные рыцари, советники… Возможно, кто-то из них. В любом случае, этот человек – темная лошадки и собственные возможности широко не освещает. Но, в любом случае, следует проработать эту мысль и составить перечень кандидатов. Искать среди конкретных личностей легче, чем рыскать в пустоте. Гораздо проще.

Франц просиял. Его глаза сверкнули, как у охотничьего пса, почуявшего след добычи. И пусть пока эта добыча находилась в недосягаемости, сыщик знал, что есть зацепка, есть путь и есть этап поиска, который следует пройти, а, значит, существует надежда на успешный финал…

1-3

Сибр стоял у южных границ, похожий на огромный улей, кишащий жизнью - могучий, темный, безмерный. Исполненный традициями темноморской архитектуры, он не имел аналогов среди других королевских городов. Казалось, что Темные Земли стянули его с благословенной земли, прижали к своим морям, поработили и окнуули в вечную тьму.

Тьма царила кругом. Даже днем, при ярком свете безжалостного южного солнца, она таилась в островерхих арках и крытых каменных дворах, в глубоких колодцах и уходящих под землю переходах «низких» улиц. Многочисленные башни подпирали небо серо-черными и темно-синими луковицами куполов исконно темноморского стиля.

Чем ближе Таша и Кагира подходили к морскому побережью, тем неспокойнее становилось у девушки на душе. В голову лезли сомнения и страхи – верно ли она поступила, приняв условия Учителя. Таша отгоняла тревоги прочь, ссылаясь на собственную слабость и иллюзию чего-то лучшего, сон о какой-то мифически-сладкой жизни, которой при всем желании не могло быть. Но, разрушая поставленный смятению барьер и сводя на «нет» неимоверными трудами взращённую решительность, в память медовыми реками текли воспоминания ликийского бала, волшебного танца и незабываемого полета…

«Все верно, я должна была уйти, он ведь тоже ушел», - принцесса дала себе мысленную пощечину, которая не возымела убедительного эффекта. Решив отвлечься от порождающих сомнения дум и душераздирающих воспоминаний, она уставилась в широкую спину Учителя, монотонно покачивающуюся впереди. «Куда он ведет меня, только тьме ведомо, но в его словах всегда есть истина, а за истиной стоит идти следом…»

Будто прочитав мысли спутницы, Кагира обернулся, послав Таше пустой взгляд, в котором девушка прочла внимательное одобрение. За время общения с безглазым зомби, принцесса, сама не зная как, научилась воспринимать то, что посылали ей темные провалы глазниц Учителя: гнев, угроза, одобрение или насмешка – все это казалось теперь очевидным, понятным и ясным, как белый день.

Близость Темных Земель явно предавала учителю сил. Теперь он не прятался от дневного света: укрывшись низким навесом капюшона, спокойно шагал под палящим солнцем по краю дороги.

Несмотря на всю свою нещадность и мощь, солнце здесь заходило рано: в пятом часу алело, распуская по невесомым облакам резкую сетку кровавых трещин, увеличивалось, трепетало маревом и стремительно скатывалось за горизонт. Следом за ним в небеса поднималась рогатая острая луна, белым призраком замирала на небосклоне, очерчивая иллюзорным инеем волны высокий травы и редкие корявые деревья, стоящие у обочин.

Смена местных светил мало волновала Учителя. Как только солнце окуналось в ночной мрак, он прибавлял шагу, останавливаясь на отдых лишь к полуночи. Дав ученице немного поспать, он вновь поднимался, еще затемно, и они продолжали путь.

Таша, как обычно, шла чуть позади. Странную пару то и дело обгоняли караваны. Погонщики хищно вглядывались в укрытую зеленым плащом девичью фигурку, но, разглядев ее спутника, тут же прибавляли хода. Рабство процветало в Темноморье: беззащитный путник-одиночка рисковал очутиться в обозе проезжего караванщика связанным, с кляпом во рту, а потом оказаться в цепях на ближайшем невольничьем рынке. Если у мужчины всегда имелся шанс отбиться или убежать, то женщина была обречена, хотя, встретить на дороге одинокую женщину, а тем более девицу в этих местах представлялось сказкой.

Через три дня после встречи они достигли врат Сибра и встали чуть поодаль, ожидая, пока пройдут досмотр два больших каравана, идущих из Принии и Апара. Пока учитель замер, прислонившись спиной к большому валуну, скрытому от лишних глаз кустами колючего унаби, Таша, присев на корточки рядом, принялась разглядывать высокую стену, расписанную алыми фигурами крылатых змей и еще каких-то жутких чудовищ, таращащих на дорогу круглые выпученные буркала.

Когда толпа рассосалась, Кагира кивнул Таше, и они двинулись к воротам. Две окованные сталью створы уходили вверх на три человеческих роста. Над их острой аркой виднелась каменная голова змеи с разверзнутой пастью, на каждом зубе которой был нанизан человеческий череп. По двум сторонам от врат стояли стражники – трехметровые гиганты, закованные в броню. Их лица прятались под металлическими масками, изображающими жуткие лики хохочущих демонов. В руках огромные воины сжимали титанического размера секиры, поднять которые было под силу не всякому богатырю.

Таша замерла перед великанами, не в силах сделать и шага. Ей казалось, что скрытые под страшными гримасами масок глаза видят ее насквозь, пронизывая одежду и плоть до самых костей, а голову – до самых сокровенных мыслей. Инстинкт самосохранения забил тревогу, требуя немедленно обратиться в бегство, пуститься наутек и мчаться, не разбирая дороги, до тех пор, пока жуткие ворота и их ужасающие охранники не останутся далеко позади. Но Кагира, почувствовавший настрой Ученицы, тут же оказался за спиной и подтолкнул девушку под лопатки – «Иди, и не смей бояться».

Выдохнув, как перед погружением в воду, Таша шагнула вперед. Шаг за шагом прошла мимо неподвижных гигантских фигур, каждый миг ожидая, что над головой засвистит исполинская секира. Лишь оказавшись по другую сторону врат, она глотнула воздух и перевела дух. Страх прошел, как будто его и не было, освободив место любопытству.

Перед Ташей раскинулся внутренний город: от большой площади, находящейся сразу за вратами, лучами расходились узкие улицы, скованные угловатыми грядами неприметных прямоугольных домов, под некоторые из которых уходили освещенные факелами туннели «низкого» города, укрытого от палящего солнца толщей закованной в камни земли.

1-4

Крепость Алато высилась вдоль западной границы Королевства и принадлежала Гильдии Драконов. Когда-то в прошлом это неприступное убежище построили последователи Санагги, пытаясь уберечь свой культ от вездесущего и непобедимого Централа. Но руки слуг Центры оказались длинными, а пальцы цепкими. Задумав карательный поход, священники Централа обязали Короля выдать им в сопровождение лучших рыцарей, и Его Величество не отказал. Крепость Алато пала, а все ее защитники были казнены. Как ни проклинали они карателей, как ни возносили мольбы и проклятья кровожадному Санаггаре – грозный демон так и не услышал их криков и не явился на зов.

Вскоре после взятия крепости воины и священники оставили Алато за ненадобностью. Королевство неудержимо слабело, от могучей в прошлом армии осталась лишь половина, и, как назло, забеспокоились у южных и восточных границ богатые и сильные соседи. Темноморье и Апар мгновенно почуяли слабину, как волки, безошибочно отслеживающие больного или раненного лося. Они не нападали воткрытую, лишь осторожно прощупывали окраины впадающего в кризис государства. Оставлять гарнизон в Алато было слишком расточительным, тем более, что на западе всегда было спокойно. Высокий Владыка хоть и держал дистанцию, проблем Королю не создавал, скорее наоборот, обеспечивал надежный тыл.

Брошенная крепость пустовала недолго. Польстившись на мощь хорошо укрепленных стен и удобное расположение, туда явились драконы. Короля это не волновало – Гильдии он доверял. Если бы он только знал, только ведал, как цинично и подло драконы использовали его безграничное доверие.

Воспользовавшись тем, что после победы над культистами Санагги Централ позабыл о крепости, отыскав для себя более важные цели на востоке, драконы восстановили демонический культ. Все это произошло по инициативе Бронда Белого – тогдашнего представителя Гильдии. Надо сказать, что в роли вождя он протянул недолго. Его свергли Могучие Клайлы – клан властолюбивый и жесткий, но, как показала практика слишком бедный на рассудительных и умных политиков. Клайлов подвинула Алая Элги, посадившая в драгоценное кресло правителя свою дочь – отважную воительницу Эльгину. Под покровительством мудрой матери Эльгина правила решительно и, по меркам Гильдии, достаточно долго. Ее судьбу решил случай. Нелепая, загадочная гибель успешной предводительницы вновь ввергла Гильдию в состояние постоянной грызни за власть. Продолжалась эта анархия недолго.

Жирную точку в решении извечного спора поставили те, чье присутствие в Гильдии всегда оставалось незамеченным. Драконьи серые кардиналы, древний род Ветрокрылов продвинул на пост главы свою старшую наследницу – Минию Ветрокрыл. Когда молодая и амбициозная драконша пришла к власти, противиться не решился никто, хоть это и выглядело странным.

Ветрокрылы никогда не славились силой, могуществом или богатством. Представители их рода не отличались размером, в драконьей ипостаси едва ли превосходили рослого человека: эдакие маленькие, жилистые рептилии с тонкими головами и хрупкими, полупрозрачными крыльями. Их огня едва хватило бы даже на то, чтобы поджечь поленницу дров.

Сама Миния, типичная представительница своей семьи, уродилась невзрачнее и меньше остальных братьев и сестер, и даже старшинство не прибавило ей физического превосходства. Но, как показала жизнь, всегда существовали вещи и особенности, способные дать человеку и даже дракону неоспоримое первенство перед другими. Если кто-то решил, что это сила, мощь или красота, то пусть заблуждается дальше…

Незаметная, быстрая словно тень, Миния биться грудь в грудь с пустолобыми громилами-претендентами не собиралась. Сила этой маленькой драконши заключалась в ином. Жесткий, властолюбивый и целеустремленный характер, готовность идти до конца и на все, желание добиваться своего любыми целями и средствами – таковы были ее методы. Самым мощным козырем новоявленной предводительницы оказалось странное, почти мистическое умение располагать к себе всех, даже самых решительно-настроенных противников, если, конечно, в том была нужда. Дар убеждения, врожденный навык превосходного оратора и ловкий ум стратега разили врагов получше меча и пламени. Да и зачем сражаться, если можно натравить врагов друг на друга и наблюдать за сварой, не пачкая рук? Зачем учить магию, если на отвоеванные у врагов богатства можно нанять целый полк рукастых волшебников любой расы?

Конечно, подобному «игроку» всегда нужен надежный тыл, что-то особенное, дающее ощущение силы, способное в критической ситуации сыграть роль оружия, которому сложно противостоять.

Миния долго решала этот вопрос. Ответ пришел сам – культ Санагги, с его кровавыми мессами и убийственными проклятьями. Древний страх, древняя память, древнее, злое колдовство… Крепость Алато, в подвалах которой в былые времена проливалась на жертвенниках кровь невинных, подошла как нельзя кстати. Отыскав приверженцев забытого демона, Миния дала им возможность возобновить темные дела, а сама заручилась их поддержкой…

Именно здесь, в Алато, Миния прятала тех, кто был ей неугоден. Своих пленников она держала в секрете от новоиспеченного мужа. Король, надо сказать, мало интересовался деятельностью жены, которую просто боготворил.

Сидя в своем кабинете Миния украдкой поглядывала в окно. Тяжелые бархатные гардины с изображениями вздыбившихся драконов наполовину скрывали пустой двор, истоптанный копытами лошадей и сапогами стражников так, что узорчатые каменные плиты, которые когда-то были рельефными, истерлись и превратились в гладкое однородное покрытие единообразного серого цвета. За мощными стенами, собранными из грубых, но надежных булыжников, виднелась дорога.

1-5

Отдав все необходимые распоряжения по содержанию и охране ценной пленницы, Королева вернулась в свой кабинет и, кликнув служанку, велела принести копченого мяса и кофе, непременно темноморского, ароматного и крепкого. Миния не любила тратить время на ненужный отдых, поэтому все дни и ночи посвящала делам. Последнее время сил не хватало, и приходилось взбадриваться черным горячим напитком. Зельям и заговорам Миния не доверяла.

Вступление на пост предводительницы Гильдии, судьбоносный брак и поспешная охота за падчерицей несколько выбили драконшу из колеи. Взвалив на свои хрупкие сутулые плечики все и сразу, она чуть не надорвалась, измучилась и выбилась из сил. Везде поспеть, везде подсуетиться и занять лучшее место под солнцем – это не просто. Но на тот момент Миния могла похвастаться смело и без зазрения совести – у нее все получилось. Все, за исключением некоторых мелочей, но все же. Король в ее власти, Владыка ее союзник и друг, Гильдия – уже не просто колония, организация в рамках Королевства, а практически равноценное государство.

Теперь в планах была текущая война, в которой Миния собиралась сказать свое веское слово. Как ни крути, война играла драконше на руку: во-первых, победоносная кампания повышала престиж Королевства, а соответственно и его Королевы. Народ должен любить своих правителей, а победоносная и славная война взращивала эту самую народную любовь как ничто иное. Сильного правителя любят все. Сильный правитель – авторитет, защита и опора…

Как ни крути, решающее слово в войне с Севером все это время было за Владычеством. Королевство оставалось верным вассалом при эльфах. Король давно отдалился от происходящего, его мало волновали дела союза. Новая Королева в делах дипломатии мало отличалась от Нарбелии. Конечно, она не благоговела и не трепетала перед Высокими эльфами, но и меряться с ними властью и государственной мощью не собиралась, по крайней мере, сейчас. Дипломатия – наука сложная. В политических играх побеждают далеко не самые сильные, а самые хитроумные, расчетливые, прозорливые и дальновидные.

Давно смекнув, что Высокий Владыка так же формален в делах насущной войны, как и ее муж-Король, Миния не без труда вычислила истинную ключевую фигуру в эльфийской столице. Принц Тианар. Пусть, на первый взгляд, он и ушел в тень, уступив место на троне сводному брату Кириэлю, умная драконша быстро поняла, что Тианар продолжает вести дела с Волдэем, и до сих пор заинтересован в войне. Не теряя времени Миния, еще не будучи Королевой, связалась с принцем, предложив драконью поддержку лично ему.

Их первая встреча прошла не слишком успешно. Драконша держалась надменно и холодно. Тианар выглядел безразличным, и будто разговаривал с пустым местом. Сообразив, что так дела не делаются, Миния изменила тактику, сменив ледяное величие на заискивания и лесть. На принца все это не слишком подействовало, но союз он принял, пусть пренебрежительно и неинициативно, но все же принял. И причиной тому послужила вовсе не блистательная дипломатия хитрой драконши…

Сначала были письма и визиты. Потом охоты и балы. После всех своих последних удач, включая заточение Нарбелии, Миния решила отправиться к союзнику с визитом, желая хоть кому-то похвастаться собственными достижениями.

Все началось обычным пиром, а закончилось постелью. Королева не особенно волновалась по этому поводу – все шло по плану: крепкий союз требовал особого подкрепления. Но не все пошло так гладко, как рассчитывала предприимчивая драконша.

Утром она проснулась от резкого удара в бок, после которого сильные руки спихнули ее с кровати на пол. Растянувшись на медвежьей шкуре, Миния выругалась про себя и, потирая ушибы, поднялась на ноги. Тианар метался по кровати, разбрасывая подушки и обливаясь потом, с его губ слетали невнятные слова на незнакомом языке и болезненные стоны.

Догадавшись, что принц не в себе и с кровати ее выбросил в припадке безумия, Миния осторожно поднялась с пола, тщательно прислушиваясь к едва различимым словам, приблизилась. Не разобрав смысла его сбивчивой речи, она осторожно позвала Тианара по имени. Услыхав голос, он замолчал и приоткрыл глаза, все еще подернутые бессмысленной поволокой:

- Прости, Нарбелия! Надеюсь, я не причинил тебе вреда? Последнее время я беспокойно сплю…

Услыхав имя бывшей наследницы, Миния ощутила болезненный укол, но сумела сдержаться и настоятельно поинтересовалась здоровьем эльфа. Тот лишь отмахнулся, и, сообразив, что допустил оплошность, поспешил исправиться:

- Прости, Миния…

В словах этих не прозвучало искреннего раскаяния или страха. Ему было все равно - Миния, или кто-то еще оказался в его постели. Предводительница Гильдии Драконов прекрасно все это прекрасно понимала, поэтому, поспешила сделать вид, что ничего не произошло и сменить тему.

Накинув расшитый золотом халат и присев на край кровати, она все же не удержалась и язвительно заявила принцу:

- Слава небесам, в отличие от твоей прошмандовки Нарбелии я сперва заняла уютное местечко на троне, а уж потом дала волю развлечениям.

- Зря радуешься, - грубо прикрикнул на драконшу эльф. - В тебе нет королевских кровей, значит, пребывание на троне продлится до появления первого наследника.

Почему-то язвительные слова в адрес дочери Короля задели его: последнее время Тианар все чаще вспоминал бывшую невесту – никто из новых мимолетных подруг не мог сравниться с ней ни в красоте, ни в искренней беззаветной привязанности.

1-6

…Над Норфолком в ту же полночь

грянул алый дождь.
Сколько стен от белых молний

факелом зажглось.
Черный пепел, черный ветер

всех сбивали с ног.
Каждый видел гибель света,
Да хранит вас Бог!
(С) «Прощай, Норфолк!» Ария

Что может быть прекрасней теплого солнечного утра, когда в распахнутое настежь окно пробиваются омытые прохладными ветрами солнечные лучи, а небо, расчеркнутое легкими перьями облаков лазурно и свежо. И вправду, что может быть лучше?

Так думала Тама, бодро шагая по невесомой коралловой галерее, мостом перекинутой над садом. За стрельчатыми проемами смотровых арок плыли лохматые макушки пальм и кипарисов. На мозаичном полу там и тут стояли широкие низкие вазы с цветными петуниями и декоративными розами, из которых игриво глядели миниатюрные статуэтки сатиров и фей.

Улыбнувшись приветливо глянувшей из стенного проема мраморной дриаде, Тама прибавила шаг - ей хотелось прийти на завтрак пораньше, чтобы успеть поболтать с другими горничными перед тем, как начать суетной рабочий день.

Привыкшая к трудовой жизни Тама легко просыпалась на заре и с энтузиазмом бралась за насущные дела. Швабры, веники и метлы плясали в ее умелых руках – дела спорились. Собранная и деловая днем, ближе к закату, за ужином, девушка позволяла себе расслабиться и поболтать с другой прислугой, потом спешила в свою комнату, чтобы отдохнуть, а с утра снова взяться за работу.

Подняв вихрь подолом пышной, чуть укороченной (чтобы удобнее было работать) юбки, Тама влетела в «зеленую» столовую, специально отведенную для прислуги.

Украшенное цветами и малахитовой мозаикой помещение напоминало сад, в котором, подобно ярким цветам, тут и там мелькали цветастые платья: горничные в голубом, садовницы в розовом, девушки с кухни в персиковом. Многоцветные, словно особые экзотические растения, в центре зала сидели несколько фрейлин, забежавших сюда, чтобы поделиться последними новостями. Большинство фрейлин питались в более престижной столовой для гостей, но некоторые обожали поболтать, поэтому не брезговали есть вместе с прислугой, среди которой всегда находилось множество потенциальных осведомителей и благодарных слушателей.

Сегодня весь народ толпился вокруг фрейлины Ангелики и ее сестры Фаниты. Обе близняшки воодушевленно рассказывали о чем-то, усердно жестикулируя и вызывая удивленно-испуганное оханье окружающих. Не желая остаться в стороне, Тама поспешила к столу, за которым сидели девицы:

- …и тогда они решили построить стену и закрыть ворота, разве вы об этом не догадывались? – с трагической интонацией в голосе взмахнула руками темноволосая остролицая Фанита.

- А я говорил вам всем - война вот-вот разразится! – пробасил главный садовник Вальтер, задумчиво потирая тонкими пальцами рыжий ус.

- Какой ужас! Ужас! – схватилась за грудь пышная, словно кремовый торт, повариха Лусинда. - Что будет, когда враги придут к стенам Ликии?

- Это священный город, как придут, так и уйдут! – строго взглянула на нее Ангелика - Никто не посмеет вторгаться в Ликию, разве Король допустит подобное?

- Ах, милая сестра, - защебетала Фанита, на первый взгляд совершенно не отличимая от Ангелики, - раз госпожа Лэйла повелела воздвигнуть стену, значит, причины на то были вескими…

Тама не стала встревать в разговор, но мысли, родившиеся в голове, обнадеживали мало. Возвращаясь в свою комнату за метелкой и шваброй, Тама с тревогой вгляделась в горизонт, туда, где на нижней кромке чистого солнечного неба начинали темнеть болезненной злой синевой грозовые пузатые тучи. Они медленно вздымались у границ ликийских садов, бросая на сочную зелень недобрые тяжкие тени…

Несмотря на молчаливую уверенность городской хозяйки, в Ликию скоро просочилась тревога. На каждом углу, в каждом доме и при каждой встрече жители спокойного и безопасного доселе города обсуждали подробности и перспективы грядущей войны. Одни свято верили в неприкосновенность исторического места, другие сомневались, третьи убеждали первых и вторых бросать все и бежать из обреченной столицы.

Призывы третьих оказались весьма убедительными, и в скором времени от Приглашенной площади потянулись за ворота многочисленные повозки, кареты и экипажи. Беженцы спешили оказаться подальше от Ликии и отправлялись кто куда. Одни двинулись к родственникам, живущим на юге и востоке от города, другие имели собственные владения в отдаленных деревнях, стоящих на Ликийском тракте; кто-то собрал все свои сбережения, готовясь переехать в Сибр или Диорн. Но были и те, кто страстно желал остаться и готовился взять в руки оружие, чтобы защищать родной город до последней капли крови.

Принцесса Лэйла спала с лица. Теперь она почти не ела, последнее время постоянно прибывая а тревогах и раздумьях. Слишком многие обстоятельства омрачали ее мысли, окрашивая черным даже самый яркий и погожий день. Стену достроили в срок, но что даст стена городу, у которого нет сильной армии? Надеясь на союзников с Севера, Лэйла отправляла к принцу Алану Кадара-Риго гонца за гонцом, но вестей из Гроннамора не приходило. Гонцы не возвращались, пропадали без вести…

За три дня до случившегося на западе от Ликии поднялось темно-синее облако. Оно разрасталось ввысь и в стороны, растекалось по горизонту, двигалось и исходило бесшумными всполохами белых молний и вспышек огня. Облако двигалось на город с огромной скоростью, погребая во мрак все, что попадалось ему на пути.