Сиротка для Ледяного Повелителя

Глава 1

Он подходил все ближе, и с каждым его шагом мне казалось, что воздух становится холоднее. Когда мужчина поровнялся со мной, я затаила дыхание.

От его ледяного проницательного взгляда меня вдруг бросило в жар.

— Продается? — спросил он у Грига с интересом.

Тот засуетился и, подобострастно кланяясь покупателю, подскочил ко мне.

— Это высочайшего класса рабыня, повелитель, — начал он, сдергивая с меня капюшон, — Можно употребить для любых целей. Рабство подтверждено. Цена весьма приемлемая.

— Для любых целей говоришь?

— Да, она обучена читать и писать, она может быть служанкой, может греть вам постель. При этих словах оставшиеся зеваки захихикали.

Я не поняла, почему они смеются, и торговец, тоже, похоже, ничего не поняв, улыбнулся на всякий случай.

Услышав смех мальчишек, повелитель строго глянул на них. При этом взгляде они сразу же умолкли и поторопились убраться подальше.

— Греть постель мне не нужно, спасибо, — сказал он мягко.

Повелитель Крастен взял меня за подбородок и заставил посмотреть вверх, ему в глаза. Ну и леденющая у него рука.

Я могла поклясться, что ощутила, как мой подбородок покрывается инеем от этого прикосновения. В его глубоких голубых глазах искрилась веселая снисходительная насмешка.

На улице стоял трескучий мороз, у людей и собак изо ртов шел пар. Но вот изо рта Крастена пар не шел, как будто он вовсе не дышал.

Как странно.

— Холодно тебе, девочка? — спросил он не откуская руки.

— А вам? — простодушно спросила я, — на таком морозе без шапки и простудиться недолго.

Он приблизился к моему уху, его ледяное дыхание обжигало кожу.

— Ты смешная, пожалуй возьму тебя, — прошептал повелитель с улыбкой в голосе и отстранился.

Его слова одновременно взволновали и напугали меня.

— Лучше и придумать нельзя, повелитель. Посмотрите, какие у нее белые волосы, посмотрите на эти глаза. А фигура! — восклицал Григ, — это тело, вы такого не найдете! Лучший товар, который когда либо удавалось привезти в эти земли, я вам клянусь.

При этих словах, он силой сдернул с меня теплую соболиную шубу.

Мое обнаженное тело обожгло чудовищным холодом, дыхание перехватило и от страха и обиды из глаз сами собой начали литься слезы, которые почти сразу замерзали на щеках.

За что он так со мной?

Я вспомнила слова матушки про огонек, и зажмурившись, призвала его всеми силами своей души, которые только могла найти внутри.

И в это мгновение, к своему изумлению я впервые по-настоящму его почувствовала. Только на одну маленькую секунду, как будто маленькое солнце вспыхнуло у меня в груди.

от удивления я открыла глаза.

— Вы только взгляните на эту грудь, посмотрите на эти бедра и ноги. Это чистый идеал, — нахваливал меня Григ. А я ошеломленно смотрела на него.

— Одень ее, чертов идиот, она продрогнет до смерти, — разозленно бросил Крастен, — сколько ты хочешь?

— Да, повелитель, — засуетился Григ, торопясь накинуть на меня шубу, в которую я сразу же закуталась с головой, — для вас, я бы отдал ее даром, поскольку наслышан о вашем…

— Сколько денег? — перебил повелитель, слова его звучали твердо и нетерпеливо.

На лице торговца эмоции с бешеной скоростью сменяли одна другую. Он начал судорожно что-то считать в уме, закатывая глаза и загибая пальцы.

— 30 золотых монет, — наконец выпалил Григ, полувопросительным тоном, и протянул руку , как нищий на паперти, — две лошади пришлось зарезать, пока мы совершали переход в вашу отдаленную местность.

— Заплатите за девочку, сколько он хочет, и за шубу, — отдал распоряжения повелитель своим суровым спутникам.

Он отвернулся и пошел прочь, как будто брезгуя оставаться здесь дольше, чем необходимо. Продрогшими руками я вытерла слезы и посмотрела ему вслед.

Я могла поклясться на чем угодно, я зажгла огонек, это мне не показалось, он был настоящий, и он согрел меня.

Меня охватил такой восторг от моего открытия, что я даже забыла где нахожусь.

— Что ты стоишь, дура, — вернул меня на землю Григ, — иди за ним, теперь он твой хозяин. И благодари бога, что я встретился тебе на пути. Теперь ты будешь принадлежать значительному человеку, даже более значительному, чем я.

— До свидания, — сказала я, но Григ уже отвернулся, пересчитывая деньги полученные от мужика в медвежьей шубе.

Я нерешительно двинулась следом за Крастеном, неловко ступая по хрустящему белому снегу, и мысленно погрузилась в воспоминания о сегодняшнем утре.

Оно, как нарочно, выдалось особенно холодным.

Совсем недавно я стояла на деревянной площадке, продуваемой всеми ветрами, и ежилась от холода, хоть на мне и была надета теплая казенная шуба.

Мимо помоста, на котором мне велели стоять, проходили люди, поедая меня жадными взглядами.

Некоторые из них останавливались и принимались так и эдак обсуждать мои достоинства.

Я порадовалась за них, в базарный день могут позволить себе не работать, а развлекаться болтовней.

— Расходитесь, дурачье, это вам не представление, — покрикивал на них мой надсмотрщик, низенький мужичок с сбольными черными зубами по имени Григ, — этот товар не для таких бедняков, как вы, это для богатых господ, ясно вам?

— Да какие такие господа? — засмеялся ему в лицо наглый прыщавый подросток лет пятнадцати с пушком над верхней губой, — у нас тут, кроме повелителя Крастена и нет никого. А его собственную персону уж давно не видать. Да оно и к лучшему, я так считаю.

В толпе утвердительно загомонили, кто-то даже хлопнул парня по плечу, в поддержку его слов.

— А кто это такой? — заинтересовавшись, спросил мой надсмотрщик.

— А ты не знаешь? Торговать приехал, а не знаешь кто тут главные люди? — хохотнул подросток, — тебе стоило прежде разузнать,в чьи земли отправляешься. Как бы ни пришлось тебе ехать обратно с голым задом, раз ты такой дурак.

— Учить меня не надо, — обиделся надсмотрщик и сплюнул в снег, — ученый я, коли сказать нечего, вали подобру, поздорову, а то спущу на тебя собак, и дружков своих забирай.

Глава 1.1

— Не кричи, солнышко, я спрячу тебя, он тебя не найдет, — продолжал говорить голос, —другие тебе не помогут, они только рады, что он выбрал тебя, а не одного из них.

Что он со мной сделает? Я снова заплакала от отчаяния. Только бы он отпустил меня, только бы все это оказалось дурным сном.

Я снова попыталась высвободиться, но он держал крепко.

Парень открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но тут хватка его вдруг ослабла.

Я резко развернулась, воспользовавшись мгновением, и увидела, как нападавшего на меня парня берут за шиворот и отшвыривают в сторону, словно нашкодившего пса.

Я узнала в нем того самого грубого весельчака, что предлагал купить мою шубу.

— Догоняй повелителя, девочка, он не любит ждать, — пробасил мой спаситель, здоровенный мужик в медвежьей шубе, один из тех, кто сопровождал повелителя, — недоумок надрался с утра пораньше, как свинья. Треклятая деревенщина не обучена манерам.

Я кивнула мужику, словно в полусне, еще не до конца веря своему счастью,и поторопилась продолжить путь то и дело оступаясь в глубоком снегу.

— Беги, дурочка, — услышала я вслед.

Обернувшись, я увидела. как парня оттаскивают куда-то, а он бракается изо всех сил и что-то вопит.

Стараясь не думать о том, что сейчас чуть не произошло и о словах парня, я поспешила вслед за удаляющейся фигурой Крастена.

Я так долго находилась внутри крытой повозки, что уже, кажется, и забыла, как ходить. Пока мы добирались сюда, торгаш берег меня, словно я была фарфоровой куклой, и боялся, как бы я ни обморозила себе чего-нибудь по дороге через эти суровые края.

Я изо всех сил постаралась взять себя в руки за те мгновения, что догоняла его. Мне почему-то не хотелось,чтобы повелитель видел мои слезы.

— Поспеши, — сказал Крастен, когда я наконец поравнялась с ним, — нет нужды оставаться в этом отвратительном месте дольше, чем необходимо.

— Да, да, простите, я просто давно не была на ногах, они везли меня всю дорогу и не выпускали пройтись.

— Видимо, боялись, что ты удерешь от них, — с улыбкой сказал Крастен.

— Видимо, да. Хотя удрать я могла только в лес, где меня очень быстро бы съели волки.

Крастен молча двигался вперед, и я украдкой посмотрела на него. Он весь словно бы светился изнутри, мне хотелось смотреть и смотреть на его лицо.

— А куда мы идем? — спросила я, изо всех сил стараясь поспевать за его широким шагом.

Мы подошли к большому, невероятно красивому белому коню, привязанному к ограде. Таких животных мне видеть еще не доводилось. Грива у него была настолько белоснежная, что казалась созданной из ярких облаков.

— Какой красивый, это мальчик, или девочка? — прошептала я, не в силах скрыть своего восхищения.

Крастен, не мешкая ни секунды, ловким движением забрался в седло и протянул мне руку.

— Нужно ехать, у меня еще сегодня дела, давай руку.

Я стояла чуть поодаль от коня, не решаясь подойти ближе.

— Ну давай же, это не страшно, ты что, на лошадях не ездила?

— Вы будете смеяться, но лошади не очень-то меня любят, поэтому меня к ним не подпускали, — я подняла взгляд на повелителя, — может, лучше я пешком пройдусь?

Он засмеялся и покачал головой.

— Если мы будем идти пешком, у нас уйдет целая вечность, дай руку.

Я вздохнула и, сделав шаг вперед, неуверенно протянула ему руку. Он ловко подхватил меня и усадил перед собой.

Это произошло так быстро, что я даже не успела испугаться и только охнула от неожиданности.

— Держись, сказал он мне на ухо. И от его дыхания повеяло холодом, — ехать будем быстро.

— Держусь, — прошептала я, решив полностью довериться этому загадочному, удивительному человеку.

Его мощные бледные руки держали поводья. На руках не было перчаток. Он, казалось, совсем не испытывал холода.

Он развернул лошадь, и мы поскакали по дороге, обгоняя вереницу повозок и пешеходов, нагруженных тяжелыми тюками. Они все тащились на рынок, чтобы успеть занять там места получше и продать свои товары.

Я хорошо знала эту работу.

Мы с моими приемными родителями все мое детство ходили на такие рынки и торговали там тем, что сумели вырастить на земле летом, и смастерить зимой.

Я могла только надеяться, что Крастен человек хороший. Я сразу выкинула из головы то, что тот пьяный парень говорил про него на рынке.

Я привыкла верить своим глазам и ушам, а не чужим словам, поэтому все, что мне оставалось, это довериться ему и спокойно ехать, глядя по сторонам.

— Сколько тебе лет? — спросил он, чуть повышая голос из за поднимающегося ветра. Лошадь скакала так плавно, что я уже успела было задремать.

— Мне исполнилось 18 лет, — отвечала я.

— Хороший возраст, — я слышала как в его голосе звучит улыбка.

— Мне нравится мой возраст, — отвечала я, — я еще молода, но уже не ребенок, я уже знаю жизнь, но не устала от нее.

— Ты знаешь жизнь? — он хохотнул, — надо будет рассказать об этом моим ребятам, они посмеются.

— Да, конечно, знаю, -- отвечала я, ничуть не смутившись его смехом, — я уже и горе познала, и радость. Были в моей жизни и лишения и приобретения. И даже видите, в рабство меня продали. Не каждый человек проходит через такое.

— Да уж, тут ты права, не каждый, — сказал он задумчиво.

— А любовь в твоей жизни была? — спросил он с легкой усмешкой.

— Вы смеетесь надо мной? — смутилась я.

Повелитель не ответил.

Интересно, к чему это он спрашивает? Я слышала истории, когда рабынь покупали богатые люди и после, влюбившись, делали своими женами. И в эту минуту у меня промелькнула отчаянная надежда, что повелитель купил меня именно для этого.

Любовь? Я чувствовала мощное тело повелителя за своей спиной, чувствовала, как он придерживает меня рукой, и что-то влетело в самое сердце и распустилось там, несмело, подобно весеннему цветку.

Могла бы я полюбить такого человека, как повелитель?

Глава 2

Я дернулась, пытаясь спрыгнуть с коня на полном ходу, но Крастен крепко держал меня, прижимая одной рукой к себе, как любимую плюшевую игрушку.

— Сиди спокойно, милая, это совсем нестрашно. Вот увидишь, — в голосе его слышался смех.

Он пришпорил коня, и мы помчались еще быстрее. Здесь уже не было людей. По сторонам от дороги мелькали только черные деревья, лишенные листвы.

Я понимала, что дергаться бесполезно. Но и умирать мне совершенно не хотелось.

Может быть,, он шутит?

Я нервно озиралась по сторонам, сердце мое колотилось от страха.

Мы на полном скаку пересекли большой каменный мост через ручей и двинулись дальше по дороге.

Шло время, а мы все ехали. Крастен молчал, и я постепенно начала успокаиваться, убедив себя в том, что у него просто такое необычное чувство юмора.

Я уже даже почти осмелилась спросить его, скоро ли мы приедем на место.

И тут на дороге снова начали появляться редкие люди, по сторонам тут и там можно было увидеть домики с крышами, засыпанными снегом.

Крепость я увидела издали. Высокие белые стены, созданные будто бы из чистейшего снега, сверкали на солнце, словно игрушечные.

Неужели именно туда мы едем?

Крастен как будто услышал мои мысли и сказал мне на ухо:

— Возможно, эта крепость станет твоим новым домом. Как она тебе?

Мы на полном скаку влетели на деревянный мост перед воротами, которые были открыты. Так что у меня даже на мгновение захватило дух.

Вблизи все это впечатляло еще больше, чем издали.

— Очень нравится, — выдохнула я, — теперь понятно, почему вас называют повелителем.

— Это дар триединого императора, — сказал Крастен.

Я знала, что крепости обычно хорошо охраняют, но тут никакой усиленной охраны я не увидела. Это больше походило на деревенское поместье, в которое мы с приемной матушкой ездили время от времени, предлагая богатым людям наши деревянные поделки на продажу. Только по размеру оно было. похоже, скорее на небольшой городок.

Повсюду тут кипела жизнь. Народ чистил снег, носил ведра, кто-то пытался усмирить раздраженную лошадь. Слышались крики и гомон обычного деревенского утра. Люди ходили мимо и как будто не замечали великолепных белых стен взмывающих вверх.

Я всегда думала, что такие красивые строения бывают только в городах. Но это… Мы же в какой-то невероятной глуши, посреди леса, и вдруг такие чудеса.

Повелитель остановился возле ворот и спешился, передавая коня в руки массивного низкорослого мужика с длинной черной бородой.

— Повелитель, доброе утро. Ранехонько вы сегодня выехали. А это кто это на коне? Неужто новую девушку подыскали?

— Надеюсь, Гаррет, — добродушно улыбнулся повелитель и потянул меня с лошади, ловко подхватывая на руки, чтобы я не упала.

— Славно, славно, — говорил бородатый, одобрительно разглядывая меня с ног до головы, как какую-нибудь призовую собаку.

От этих взглядов мне стало неуютно, и я отвернулась.

Я старалась не обращать внимания на их разговор, чтобы не услышать еще чего-нибудь пугающего. Вместо этого я подошла к коню и тронула его за морду.

Он потерся об мою руку. Никогда не видела таких милых коней прежде. Этот почему-то меня совсем не боялся и охотно подставлял гриву, чтобы я ее погладила.

— Пойдем, — сказал повелитель обращаясь ко мне, надо согреть тебя и отмыть.

— Простите, но вы же не будете приносить меня в жертву, правда?— спросила я, пытаясь усмирить беспокойство внутри.

Бородатый мужик улыбнулся широкой улыбкой и переглянулся с повелителем.

— Прежде мы тебя накормим и приведем в порядок, — сказал Крастен, а там уж ты сама решишь.

Невзирая на неослабевающую тревогу, при мысли о еде в животе у меня заурчало.

— Признаться, поесть я бы не отказалась, — скромно сказала я, смотря то на мужика с бородой, то на Крастена, — если вы, конечно, опять не шутите.

— Очень красивая, — сказал Гаррет, — очень милая, похоже, вам повезло на этот раз.

— Да, — отвечал Крастен, — только, кажется, она совсем дурочка.

Бородатый развел руками, мол, бывает.

— Я не дурочка! — воскликнула я, — я умею считать и писать, и приемная матушка рассказывала мне об истории нашей империи. Я много знаю, мне говорили, что я способная.

Я предпочла не сообщать ему, что это далеко не все, что я знала.

Об одинадцати первых годах жизни, проведенных совсем не в этом мире, и о знаниях, которые я получила за пройденных несколько классов обычной российской школы, я никогда и никому не говорила, включая моих здешних приемных родителей. Да и память об этом времени все больше стиралась, заполняясь впечатлениями из нового, удивительного и совсем не похожего мира.

Повелитель задумчиво поджал губы, глядя на меня.

— Вот мы и посмотрим, — сказал он.

— Будем надеяться, что у эта подходит лучше, чем предыдущие, — прищурившись, сказал бородатый.

Мне не очень понравился его взгляд.

— Ну-ну, тихо, — остановил его Крастен, — болтаешь много.

Бородатый умолк, и поклонившись хозяину, принялся ухаживать за взмыленной лошадью.

— Что он имел ввиду? — спросила я с замирающим сердцем, но без особенной надежды на ответ, когда мы с крастеном двинулись по широкой дороге, в направлении главных ворот замка.

— Что ты не первая тут такая красивая и умная, сказал повелитель.

— А что же стало с другими? — спросила я, опасаясь, что он опять ответит что-нибудь пугающее.

— Разное, — ответил повелитель сухо и толкнул тяжелую дверь ,ведущую внутрь большого здания.

— Сэльма, Клара, вы тут, бездельницы? — крикнул Крастен, как только мы вошли в теплое помещение.

У меня аж перехватило дыхание от того, как было тепло внутри. Я заулыбалась, ощущая почти уже забытое чувство, когда не нужно кутаться в теплую одежду, и вдыхать морозный воздух.

Однако повелителя, похоже, тепло совсем не радовало. Я видела, как он всякий раз морщится, делая очередной вдох.

Глава 3

Сэльма открыла дверь, и я замерла на пороге, не веря своим глазам.

Настоящая ванна.

Нет, конечно, не такая настоящая, как была в моем детстве, где горячей воды было сколько хочешь, и она бесконечно текла из крана.

Но после дней и дней, проведенных в пути, после бесконечного перехода через заснеженные земли с жестоким Григом. После ужаса, что случился со мной после смерти моей приемной матушки, я глядела на наполненную теплой водой ванну, как на награду за все мои страдания.

Увидев, что я чуть не плачу, старушка Сэльма, а увела меня от повелителя вглубь замка именно она, с тревогой посмотрела на меня и спросила:

— Не хочешь? Я понимаю, мыться многие не любят, особенно люди из земель западнее наших. Но надо, поверь, дитя мое. Наш повелитель не переносит западных обычаев не мыться по полгода.

Бабушка умоляюще смотрела на меня, как будто от того, уговорит ли она меня сейчас помыться, зависела ее судьба.

Я посмотрела на бабушку и, наконец, не выдержав, прыснула со смеху.

Она удивленно посмотрела на меня и вопросительно подняла седую бровь.

— Да что вы! — воскликнула я, — мыться я люблю больше всего на свете!

Сэльма удивленно глянула на меня и недоверчиво покачала головой.

— Ну тогда залезай, дочка, — наконец отошла она от потрясения, — и не бойся, вода теплая. Если нужно, нагреем еще. Снимай ты уже эту шубу свою.

Я неуверенно помялась, стесняясь обнажаться перед Сэльмой.

— Снимай, снимай, чего ты? — потянула она шубу с моих плеч.

И только тут она обнаружила, что под шубой ничего не было.

— Триединый император, — пробормотала старушка и вдруг завопила что есть мочи — да ты же совершенно голая под шубой!

Я поморщилась, боясь, что люди во всем замке услышат это восклицание.

— Не кричите, пожалуйста, бабушка Сэльма, — зашептала я умоляюще.

Сэльма, спохватившись, прикрыла рот рукой.

— Что же за изверги продали тебя нашему повелителю? Небось какие-нибудь необразованные западные варвары?

Я пожала плечами и посмотрела на ванну, а потом на бабушку.

— Я не смотрю, — заверила она меня и отвернулась, — полезай в ванну, дочка.

Я поблагодарила бога, что бабушка попалась понимающая.

Кому бы они там ни собирались меня отдать, нужно было признать, что пока что эти люди казались ужасно милыми. Я улыбнулась, глядя на старушку, которая отвернулась и закрыла руками глаза, как будто мы собрались играть в прятки.

Быстро сняв с себя шубу и сапоги, я юркнула в наполненную ванну. Или, скорее, это можно было назвать бочкой.

Если бы еще сегодня утром, когда я проснулась в повозке от страшной ругани Грига и лая его псов, которых он тысячу раз грозил спустить на меня, мне кто-нибудь сказал, что не пройдет и дня, а я буду лежать в теплой ванне наполненной пеной, и мне будут заботливой рукой расчёсывать волосы, я бы ответила, что этот человек, должно быть, впал в горячечный бред и сошел с ума.

— Вы не представляете, Сэльма, как долго я об этом мечтала, — простонала я, наслаждаясь теплой водой, — если бы я умерла, эта ванна, я уверена, могла бы воскресить меня из мертвых.

— О, если бы это было так просто, — задумчиво пробормотала старушка, продолжая расчесывать мои мокрые волосы.

— Я думаю, что даже повелителя Крастена она бы сделала счастливее, — ляпнула я, и только спустя мгновение осознала, что сморозила что-то не то.

— Наш повелитель тепла не выносит, — чуть ли не распевно, словно рассказывая сказку, — протянула Сэльма, — если он ляжет в такую ванну, в которой вы сейчас нежитесь, он испытает невероятную боль. От такой боли иные теряют сознание.

— Простите, — смущённо пробормотала я.

— Не за что извиняться, дитя, — сказала старушка задумчиво.

— А вы не расскажите мне, что с ним? — осторожно задала я вопрос.

Старушка на мгновение умолкла, словно бы раздумывая, не ответить ли, но потом сказала:

— Лучше будет, если он сам тебе все расскажет, когда придет время.

Я покивала головой, показывая, что не собираюсь больше, донимать ее расспросами. От ее серьезного тона мне стало как-то неуютно, и вода уже начала казаться не такой теплой и приятной.

— Пожалуй, я все, — с улыбкой сказала я.

Старушка улыбнулась в ответ, и показав мне жестом подождать, ловко выудила из шкафа большое уютный халат, раскрыв его, она зажмурилась.

Это было так трогательно и так мило с ее стороны, что я пожелала каждому человеку в этом мире, да и чего уж там, не только в этом, иметь такую участливую бабушку, как Сэльма.

Я вылезла из ванны и прошла по холодному деревянному полу, чувствуя, как с меня струями стекает вода.

Надев предложенный халат, я сказала с улыбкой:

— Сэльма, можете не жмуриться, я, кажется, больше вас не стесняюсь.

В этот момент кто-то грубо забарабанил в дверь.

Крючок, на который она была закрыта, жалобно заскрипел, угрожая сорваться.

Старушка испуганно дернулась, заслоняя меня собой. Сердце мое ушло в пятки от неожиданности и страха. Что происходит?

— Где эта девка? Покажите мне! — услышала я грубый нетерпеливый голос, приглушенный разделяющей нас дверью.

Глава 3.1

— Дочка, ничего не бойся, — сказала Сэльма, решительно закатывая рукава.

Уж не драться ли она собралась? Я судорожно озиралась по сторонам, в попытке обнаружить хоть какой-то выход отсюда, или хотя бы место, где можно было спрятаться от этого… кто бы там ни был.

Наконец, запирающий дверь крючок не выдержал очередного яростного удара, и она распахнулась, с грохотом ударившись о стену.

Я вскрикнула и отбежала в сторону, стараясь быть как можно более незаметной.

— Это ты здесь, старая кошелка, — услышала я яростный возглас, и в комнату ввалился всклокоченный долговязый мужчина с совершенно безумными глазами. Он был то ли пьян, то ли болен, то ли все сразу и вместе.

Старушка Сэльма, как ни в чем ни бывало, оставалась стоять посреди комнаты, ожидая,когда незваный гость войдет.

— Вольц, ты что же творишь такое, болезный? — с тревогой спросила Сэльма, — нельзя врываться…

— Почему обо всем я узнаю последним? — заорал он на Сэльму, перебивая ее, — где эта девка, о которой трещит весь замок? У меня есть к ней дело. Что вы тут задумали? Перемывали кости Вольцу?

И только тут он увидел меня, дрожащую от страха, зажатую в угол.

Массивной рукой он грубо оттолкнул старушку Сэльму, преградившую ему путь, так что та упала на пол, и двинулся ко мне. На ходу его лицо расцветало в улыбке.

— А, похоже, не врали! — с восторгом крикнул он, приближаясь ко мне и хватая меня за плечи, — хорошая девчонка! Вольца никто не спросил, но мне нравится!

— Пожалуйста, — взмолилась я, съежившись от страха.

Кто он такой? Что ему нужно? Я с надеждой посмотрела на Сэльму, но она, бросив на меня тревожный взгляд, прихрамывая, вышла, оставив меня наедине с этим страшным человеком.

— Сэльма, не уходи, — в ужасе прошептала я и сердце мое упало.

— Какая ты мокрая, как мокрая собака!— крикнул он, улыбаясь и гладя меня по влажным волосам.

— Пожалуйста, — прошептала я, кутаясь в большой халат.

— Что? — спросил он, — ты чего, боишься меня что ли?

Он хохотнул и поцеловал меня в лоб.

Этот жест был таким неожиданным и странным, что я была совершенно сбита с толку.

— Да чтобы я обидел такую куколку, да никогда в жизни. К тому же, ты сама кого угодно скоро обидишь. Только Вольца не обижай.

Он заозирался по сторонам, как будто ища чего-то. Потом отпустил меня и начал шариться по карманам. Он засовывал руки то в один карман, то в другой, похлопывал себя спереди и сзади, поминутно громко бранясь и топая ногами.

— Триединое пекло, — да где же оно, — вскричал Вольц, — я же шел сюда показать его тебе.

Я стояла и смотрела, как он сосредоточенно роется у себя в карманах, и совершенно не понимала, что тут происходит.

Я быстро глянула на дверь. Может быть, попробовать как-нибудь удрать, пока он отвлекся?

Опасно. Я могу разозлить его. Кажется, пока он настроен дружелюбно. Но если учесть, что он явно не в себе, кто знает, как он отреагирует?

Мужчина наклонился, и мое внимание привлекла странная деталь, в его всклокоченные волосы было вставлено большое белоснежное перо. Я так удивилась, увидев его, и оно так странно смотрелось, что я невольно протянула руку и вытащила его, не вполне отдавая себе отчёт в том, что делаю.

Он так увлеченно копался в своих карманах, по третьему разу проверяя одни и те же, что даже не заметил, что я сделала. Кажется, он полностью потерял ко мне интерес. А я, как заколдованная, завороженно смотрела на свою находку.

Куда делся мой страх? Я должна бежать, пока есть возможность. Вместо этого я разглядываю перышко. Я, наверное, действительно дурочка.

Перо было удивительно ярким, как будто сделанным из чистого мела, я не могла сказать точно , какой птице оно принадлежало, кажется, таких птиц я в жизни не видела.

— Простите, — сказала я, не в силах оторвать взгляд от чудесного пера, — может быть, вы ищите это?

— Помолчи, — взревел он и замахнулся на меня рукой, — верно говорят, что ты совершенная дура. А я уже хотел…

Он не успел договорить, заметив, что именно я держу в руках.

— Да, — заорал он, улыбаясь, и на этот раз крик его был таким громким, что я инстинктивно закрыла уши.— это тебе подарок. Храни его. Он приносит удачу.

— Спасибо, — прошептала я, пытаясь оправиться от ужаса, вызванного его яростным криком.

Я уже начала догадываться, что этот безумец, возможно, вовсе не собирается причинять мне вред. Однако понимала, что ждать от него можно всего, чего угодно. Поэтому я решила поддержать разговор, чтобы отвлечь его внимание.

— А какой птицы это перо? — задала я вопрос, который меня интересовал.

Лицо Вольца искривилось в гримасе ужаса и отвращения, и тут я поняла, что страшно ошиблась, и сейчас этот безумец точно швырнет меня в стену, или сделает чего похуже.

— Какая же ты дура, господи, — взревел он, — кто тебя воспитывал? Лесные звери?

От злости он пнул своей массивной ногой деревянное ведро стоящий на полу, и то разлетелось на множество кусочков. Я зажмурилась, ожидая худшего, и уже начала считать мгновения до того момента, когда меня изобьют до смерти.

Но как ни странно, вдруг я почувствовала мягкое прикосновение к своей руке.

Я открыла глаза.

— Держать надо осторожнее, можно п повредить, — сказал он мне, совершенно изменившимся голосом и поправил перо в моей руке, — никому его не показывай. Это перо настоящего ангела.

— Хорошо, — только и смогла вымолвить я.

И тут чья-то массивная рука развернула глядящего на меня с улыбкой Вольца, и со всего размаху толкнула его в стену. Вольц вскрикнул и с грохотом повалился на пол.

Я вскрикнула от ужаса и неожиданности. Почувствовав боль этого безумца, как свою собственную.

— Пожалуйста, не надо, — умоляюще сказала я, глядя как он корчится на полу.

— Надеюсь, он тебя не тронул, девочка? — сказал Гаррет, тот самый бородатый мужчина, встретивший нас у ворот замка, поднимая с пола стонущего Вольца.

Глава 4

Гаррет, несколько раз извинившись передо мной, грубо выволок из помещения несчастного Вольца. Он держался за голову и хныкал, как ребенок и не сопротивлялся, как будто потеряв всякий интерес к происходящему, полностью замкнувшись в себе.

Что они там с ним сделают?

Перед дверью в купальню собралась целая толпа народу, они осуждающе шумели,, и подбадривали Гаррета, выталкивающего Вольца прочь, и от моего взгляда не укрылось, что они украдкой с интересом поглядывают на меня.

— Уже давно говорили, не пускать его, пусть живет в конюшне, раз не умеет вести себя по-людски, — говорила какая-то высокая женщина толстенькому усатому мужику в поварской шапочке.

— Нельзя так, — отвечал мужик, качая головой, — что же ты предлагаешь ему родного брата держать со скотиной?

— Так что же с ним миндальничать, если он человеческого обращения не понимает и чуть не убил новую девочку?

При словах «новая девочка» женщина посмотрела на меня и, встретившись со мной взглядом, кивнула мне

Я машинально кивнула в ответ, прошептав «здравствуйте», хотя она, разумеется, не могла меня услышать.

Так значит это брат Гаррета? Теперь понятно, почему он назвал его братцем. Но почему же он так жесток с ним? Разве родные не должны помогать друг другу?

Вдруг я заприметила среди людей близняшку Сэльмы, Клару.

— А ну-ка, расходитесь все, вы смущаете девочку, она еще не освоилась, а тут уже такие потрясения. Дайте воздуха, дайте немного свободы передвижения, — говорила Клара, повышая голос, и оттаскивала людей от купальни одного за другим.

— Поставьте себя на место несчастной, она чуть до смерти не пострадала, едва сохранила свою молоденькую жизнь, а тут еще целая толпа гомонящего народа, — продолжала бабушка увещевать любопытных.

Наконец, люди начали расходиться по своим делам и я, признаться, вздохнула с облегчением, благодарно глядя на КЛару.

Мне бы, конечно, хотелось познакомиться со всеми этими милыми людьми. Повелитель, кажется, говорил, что это место будет моим новым домом? И похоже, с ними мне предстоит теперь жить, если я все правильно понимаю. Но мне и так уже казалось, что переживаний сегодняшнего дня для меня слишком много. Я и без того уже почти теряла сознание от усталости и слабости.

— А ты, голубчик, подожди минутку, — подчеркнуто приветливо обратилась Клара к тому самому толстяку в поварской шапочке, — отдай, пожалуйста, распоряжение своим ребятишкам, приготовить что-нибудь для девочки. Бедняжка мало того что перепугана до смерти, так еще наверное, голодна сверх всякой меры.

Я возблагодарила триединого императора, если только он нас слышал сейчас, за то что бабушке Кларе пришла в голову мысль меня накормить. Сама я попросить не решалась, но чувствовала, что еще немного и у меня начнут подкашиваться ноги от слабости, вызванной голодом.

Последний раз Григ кормил меня только вчера утром, он, как всегда, экономил еду, и большую часть наших запасов скармливал псам, считая, что они, в случае чего, защитят нас от нападения. А от того, чтобы кормить меня больше самого минимума, он никакой выгоды для себя не находил.

— Тебе только на пользу будет, если не будешь разжираться, — говорил он, бросая мне кусок черствого хлеба и крошечный ломтик полусгнившего сыра, — господа нынче не любят толстух, так и знай.

— Спасибо, — отвечала я, с благодарностью принимая даже эту малость.

Я видела, как он держится за челюсть и стонет, всякий раз, когда приходится жевать жесткое мясо.

— Болит? — спрашивала я участливо, а сама все думала, как же помочь ему. Должен был найтись какой-то способ.

— А тебе какое дело? Чего ты меня все время спрашиваешь?

— Может быть, я буду вам готовить мясо, оно будет мягче и вы сможете его есть? — спрашивала я уже в который раз.

— Жечь костры? Здесь? В этой глуши, где нас может ограбить и убить любая лихая компания? Тебя-то они, скорее всего, пощадят, и оставят себе на потеху, а вот старине Григу не повезло родиться со смазливой мордашкой, как у тебя.

— Мясо можно вымочить в воде, оно станет мягче, — сделала я последнюю попытку.

— Да отстань ты от меня, дура, — заорал на меня Григ и замахнулся рукой, чтобы ударить.

От печальных воспоминаний меня отвлекла Сэльма.

— Пойдем, милая, — говорила она, увлекая меня за собой, — твоя комната готова.

— Что? — переспросила я.

-- Пойдем, пойдем, тебе понравится — улыбаясь сказала она и потянула меня за руку, увлекая вверх по большой красивой лестнице на второй этаж, — еду тебе принесут в твою комнату, Клара обо всем позаботилась, и, к тому же, тебя надо одеть. Не можешь же ты все время расхаживать по замку в одном халате.

— Вы хотите сказать, что у меня будет своя комната? — спросила я не особенно веря в то, что услышала, предположив, что, возможно, бабушка так шутит.

-- Комната? — хмыкнула Сэльма, — если ты та, на кого мы надеялись все это время, у тебя будет не только комната…

Я непонимающе посмотрела на нее снизу вверх, она шла на одну ступеньку выше меня.

— Вы скажете мне, для чего я здесь? Повелитель говорил о каком-то жертвоприношении, он ведь шутил, да? — спросила я.

Сэльма молчала, отчего я снова начала тревожиться.

Мы прошли по коридору с красивым ковром на полу, и Сэльма толкнула дверь с большой золотой ручкой.

Она сделала жест, приглашая меня войти.

Я несмело вошла в комнату,, и сердце мое замерло от восхищения.

Глава 4.1

— Как красиво, — сказала я, улыбаясь, не в силах оторвать взгляд от деталей и предметов, наполняющих этукомнату.

Здесь все выглядело так, словно интерьер подбирали конкретно под мои желания. Мебель из светлого дерева, красивые картинки, нарисованные акварелью, на стенах. Мягкие ковры и уютные кресла. Окна были задернуты красивыми бежевыми шторами, через которые пробивался солнечный свет с улицы.

Но наиболее удивительной для меня деталью было даже не все вышеперечисленное.

В самом центре комнаты стоял стол, на столе стояла ваза, а в вазе… Настоящие цветы! Удивительной красоты букет из живых цветов. Здесь, зимой, в этой глуши, где в последнюю очередь ожидаешь увидеть нечто подобное.

Я не поверила своим глазам, и, подойдя поближе, понюхала букет. Цветы, вне всякого сомнения, были настоящие.

А еще здесь была огромная, и крайне мягкая на вид кровать! Неужели это все для меня? Должно быть, тут все любят хорошенько пошутить, и молодые, и старые.

Я недоверчиво обернулась.

Бабушка, вы, кажется, ошиблись дверью, — сказала я и попыталась вернуться в коридор.

Но сэльма мягко направила меня обратно, указывая на что-то лежащее на кровати.

— Если я ошиблась, — сказала с улыбкой она, — тогда для кого этот наряд?

Я подошла поближе, и сердце мое учащенно забилось.

Это было невероятной красоты светло-голубое платье, с великолепно выполненной вышивкой.

А о вышивке я кое чего знала, потому что вышивка была одной из вещей, которые, помогли мне выжить в здешнем мире, когда я только здесь появилась девять лет назад.

Я несмело, осторожной рукой потрогала вышитых на платье птичек, прячущихся в кроне дерева, и у меня перехватило дух от восхищения. Вышитые золотом птицы были словно живые. Я почти слышала, как они поют и хлопают крылышками, перелетая с ветки на ветку.

— Какие чудесные, — сказала я, осторожно трогая одну из птиц пальцем.

Эта работа была невероятной сложности и красоты. Я очень хорошо себе представляла, сколько труда и бессонных ночей нужно было вложить в это платье, чтобы сделать его таким красивым.

Я не могла поверить, что это для меня. Хоть мне сейчас и хотелось больше всего на свете примерить его.

— Это не может быть для меня, — прошептала я, такое должны носить какие-нибудь принцессы, или знатные дамы.

— А чем ты хуже их, милая? — хитро улыбаясь, сказала Сэльма.

Я посмотрела ей в глаза, пытаясь угадать, не шутит ли она

— Хочешь надеть сейчас? — спросила она заговорщицким тоном.

Я с тревогой посмотрела по сторонам, в поисках поддержки у здешних стен. Стены, как им и положено, безмолвствовали.

— Простите, а у вас нет чего-нибудь попроще? Я даже трогать боюсь эту красоту, не то что на себя надевать.

— Ничего иного я и не ожидала, — вдруг услышала я из за спины голос Клары.

Я повернулась и увидела, что она, вместе с двумя мальчишками, заносит в комнату подносы с едой.

Я заметила, как бабушки переглянулись и слегка кивнули друг другу.

— Хорошо, мягко сказала Сэльма, раз ты настаиваешь, сейчас найду тебе что-нибудь попроще. Она осторожно подняла великолепное платье с кровати, и вынесла его из комнаты.

Я с сожалением в последний раз бросила взгляд на платье, и, как завороженная, принялась наблюдать за тем, как маленькие помощники Клары сервируют стол.

В животе предательски заурчало, и мой голодный взгляд явно не укрылся от хлопочущей Клары, которая начала сурово подгонять детишек.

— Да что ж вы еле шевелитесь? Разве так работать вас учит наш добрый Морти? А ну как расскажу я ему, как вы тут возитесь, словно новорожденные котята.

Мне стало страшно неудобно, что их ругают отчасти из за меня, и я бросилась помогать им раскладывать тарелочки, кофейники, чашечки и другую посуду, который здесь было бессчетное количество.

Я-то думала съесть кусочек чего-нибудь в одиночестве, и совсем не рассчитывала на то, что сюда, похоже, придет сегодня обедать целая толпа.

Мальчики смотрели на меня с опаской. КОнечно, для них я какая-то чужая девушка, которую они видят сегодня впервые, да и к тому же они наверняка были свидетелями неприятной сцены с Вольцем и Гарретом.

Я хорошо понимала, что все, что мне остается, это попытаться подружиться с ними, раз уж мы теперь будем жить под одной крышей бог знает сколько времени.

— Зачем ты им помогаешь? — спросила меня клара с удивлением.

— Как зачем? — непонимающе поглядела на нее я, — время явно не ждет. Я так понимаю, сюда сейчас придет много людей, и все будут здесь обедать?

— Что? — Клара удивленно вскинула бровь, — никто сюда не придет, дочка, это все для тебя.

Я непонимающе уставилась на Клару. А потом повернулась к столу и пересчитала тарелки и чашки.

— Простите, но если больше никто не придет, зачем тогда тут одиннадцать тарелочек разного размера и шесть чашек? — нахмурилась я, засмущавшись от собственного невежества.

— Это все для тебя, — улыбнулась Клара, — чуть ни силой отобрав у меня чайник и усаживая за стол, — сиди вот тут и ни о чем не беспокойся. Твое дело сейчас, это просто приниматьто, что для тебя делают. Ты скоро привыкнешь. Все девушки привыкали.

При этих словах, Клара сделала испуганное лицо и прикрыла рот рукой, как будто сболтнула лишнего.

Глава 5

Услышав эти слова, я посмотрела на нее вопросительно, но мой взгляд она если и заметила, то предпочла не отвечать на него.

Они явно знали что-то такое, о чем им нельзя было мне сообщать, однако то и дело проговаривались.

Мне все эти недомолвки были неприятны, и тревожность не покидала мое сердце, но я решила, что лучше всего сейчас будет сделать вид, что я ничего не замечаю.

В конце концов, все разрешится само собой, рано или поздно. К чему тревожиться попусту?

Тем более, что сейчас мне было на что отвлечься.

Еда, которую принесла Клара со своими помощниками, была просто волшебной. Я никогда в жизни не ела ничего подобного, и с невероятным удовольствием уплетала все, что она мне накладывала щедрой рукой.

— Триединый император! — воскликнула старушка, — да что же это такое? Тебя что, совсем не кормили там… Там, где ты была до этого?

— Кормили, бабушка, но ничего подобного я никогда не пробовала. Если бы на небе проводили конкурс поваров, ваш повар занял бы там первое место! — улыбаясь, восхищенно поделилась я с Кларой своим восторгом.

— Я ему передам, — добродушно сказала Клара, явно довольная эффектом, который произвела на меня еда.

— Как он сделал эти кексы такими воздушными? — спросила я, держа в руках почти невесомый кексик.

— Девочка моя, будет лучше, если ты у него сама спросишь. Он страсть, как любит делиться своими кулинарными изобретениями.

— Правда?! — воскликнула я, — и вы можете меня с ним познакомить?

— Конечно, — улыбнулась Клара, — в любое время.

Когда с завтраком, наконец, было покончено, и я блаженно откинулась на стуле, не в силах выразить то, как это было великолепно. В комнату вошла Сэльма, держа в руках другое платье.

Конечно, оно было не таким роскошным, как предыдущее, но даже оно показалось мне слишком красивым для такой простой девушки, как я.

— Я нашла тебе подходящее платье цвета весеннего неба, — сказала Сэльма, протягивая мне наряд, — оно прекрасно подойдет к твоим глубоким голубым глазкам.

Я встала из-за стола и несколько раз поблагодарила Клару и ее маленьких помощников. Я так рассыпалась в комплиментах, что, похоже, даже немного вывела Сэльму из себя.

— Хватит, хватит! Успокойся, дочка, мы просто делаем то, что приказал на м повелитель. Это наша работа, а ты, просто должна принимать все это, как должное.

— Как должное? — непонимающе помотала головой я, — я никогда не смогу принимать это, как должное, не так меня воспитывали. И знаете что?

— Что? — заинтересованно спросила Клара.

— Я бы хотела однажды вот так же угостить вас всех. И вас, бабушки, и мальчиков, конечно же.

Все четверо, особенно мальчики, удивленно уставились на меня, не в силах скрыть своего потрясения. Мне было непонятно, чему это они так удивляются.

Но меня тут же осенило.

— О, не волнуйтесь, — заверила их я, — матушка хорошо научила меня готовить. Конечно, не так, как ваш чудесный повар, но я уверена, что вам понравится, особенно если он любезно согласиться преподать мне пару уроков.

Клара и Сэльма странно переглянулись.

— До чего же чудная, — пробормотала Клара, укладывая передавая мальчикам тарелки, котоыре те аккуратн оукладывали в корзинки.

— Так вы согласны? — спросила их я.

— Да, да, разумеется, мы согласны, — странно улыбаясь, ответила Сэльма.

— А вы, мальчики? Как вас зовут?

— Я Талем, а это Джод, — ответил тот, что был постарше.

—А я Милена, — улыбаясь, сказала я, пожимая мальчикам руки, — друзья могут называть меня Милли.

Они улыбнулись и вежливо ответили по очереди:

— Очень приятно, Милена.

— Милли, — поправила их я.

— Очень приятно, Милли.

Наконец, они собрали все, что принесли с собой, и смущенно попрощавшись, вышли из комнаты вместе с Кларой, тихо прикрыв за собой дверь.

Мы с Сэльмой снова остались вдвоем.

— Скажи, пожалуйста, о каких других девушках все постоянно говорят? — спросила я ее, надевая на себя новое платье.

Услышав этот вопрос, Сэльма нахмурилась, как будто вспомнила что-то неприятное.

— Кто это все? — спросила она, помогая мне завязать шнурки на платье.

— Ваша сестра, к примеру, — ответила я.

— Не бери в голову, дочка, Клара частенько болтает без умолку и говорит глупости даже не задумываясь. Все, что тебе нужно знать, тебе скоро сообщит повелитель.

Когда мне наконец представилась возможность посмотреть на себя в зеркало, я обомлела.

Я впервые видела себя такой невероятно красивой. То, что Сэльма сделала с моими волосами, было просто невероятно. И платье… Оно выглядело так, словно я была настоящей принцессой. Мне ужасно непривычно было видеть себя в таком виде.

Я тряхнула головой, и заботливо уложены руками Сэльмы волосы, как пружинки взметнулись вверх и вниз. Я засмеялась от радости, Сэльма улыбалась вместе со мной.

— Ему понравится, — улыбаясь, сказала она и погладила меня по плечу.

— Теперь ты можешь, наконец, отдохнуть, — сказала Сэльма, стоя в дверях, — вечером вернется повелитель и он, возможно, захочет увидеться с тобой.

И она вышла, оставив меня наедине с моими мыслями.

Только теперь, оставшись одна, я вспомнила про подарок, который сделал мне Вольц.

Я достала из кармана халата перо, которые у краткой спрятала туда.

Только теперь мне предоставилась возможность как следует разглядеть его. Оно было невероятно белым, и как будто сияло изнутри волшебным светом. При этом оно не было похоже ни на одно перо ни одной птицы, невероятно крепкое и гибкое и при этом совершенно невесомое.

Я отпустила его, и, к моему удивлению, оно зависло в воздухе, медленно кружась вокруг своей оси.

Неужели правда?

— Перо настоящего ангела, — возникли в моей памяти слова Вольца.

И я вспомнила, что когда-то очень давно, много лет назад, как будто в другой жизни, я была знакома с одним настоящим ангелом.

Глава 5.1

Глядя на чудесное перо ангела, я не смогла удержаться, и не погрузиться в невеселые воспоминания той поры моей жизни, когда судьба впервые столкнула меня с настоящим ангелом.

В то время я только появилась в этом новом, чуждом для меня мире, оторванная от родителей, оторванная от всех привычных вещей, одинокая, запуганная и боящаяся каждого шороха.

Я сразу поняла, что девочка, в тело которой я попала, была бродяжкой, сироткой, которую взяли в качестве помощницы в богатый дом.

Можно сказать, что ей повезло, учитывая, что обычно, в той местности сирот отправляли в чудовищные рабочие дома, где они трудились до седьмого пота, отрабатывая каждый маленький кусочек хлеба.

Старая женщина, которой я помогала, без умолку твердила о том, какой счастливый билет я вытянула, попав к великодушному, влиятельному купцу Джаэду, а не к каким-нибудь «торговцам плотью».

Смысл этой фразы я поняла сильно позже, когда уже немного освоилась. Но от ее слов страх все равно продирал меня до самых кончиков пальцев на ногах. Я воображала себе такие ужасы, которые иным даже в страшном сне не приснятся.

Я трудилась изо всех сил, постигая премудрости ухода за большим старинным домом под руководством старухи Линды.

И постепенно, моя жизнь стала для меня привычной. Тяжелый труд стал моим спасением от невеселых мыслей и воспоминаний об утраченных родных и близких, которые остались где-то далеко, в прошлой жизни, в другом мире.

Месяц шел за месяцем.

Линда хоть и ругала меня на чем свет стоит, всякий раз, когда я делала что-то не так, по сути, была женщиной незлой. Я очень старалась угодить ей: делать все вовремя и как следует, не разговаривать с гостями купца и с самим купцом, ходить тихо и быть как можно более незаметной.

Иногда, примерно раз в месяц, когда у нее было особенно хорошее расположение духа,, она с торжественным видом дарила мне маленькую шоколадную конфету.

— Вот, держи, — говорила она с улыбкой, протягивая мне лакомство, — ты была хорошей девочкой. Будь такой же хорошей и впредь.

— Спасибо, тетя Линда, — тихонько отвечала я, с благодарностью сжимая в ладошке конфетку.

— Только не вздумай задирать нос, — мгновенно изменившись в лице,, сказала Линда, — если что будет не так, вместо конфет получишь только розги. Ясно тебе?

— Да, хозяйка, — скромно произносила я, соблюдая этот небольшой ритуал.

После этих слов я должна была поклониться и неслышно удалиться в маленькую комнатку на чердаке, которую мне выделили.

Но в этот раз кое что пошло не по плану.

— Сегодня наш любезный хозяин Джаэд должен привезти девушку в наш дом. Слышишь?

— Девушку? — спросила я несмело.

— Да, представь, это пакостное отродье теперь будет жить в нашем доме. Я не обсуждаю решения нашего любезного хозяина, но лучше бы он потратил эти несметные деньги на что-то более подходящее. Подумать только, они ловят этих уродцев и отрезают им крылья. И люди платят за этих существ огромные деньги.

Она сказала слово «существа» с особым презрением, и тут же спохватилась, что говорит лишнее при ребенке.

— Ты чего тут уши греешь? — крикнула она на меня, замахиваясь поварешкой, — стоило тебя похвалить, как ты сразу пакостишь, мерзавка?

— Я не грею уши, тетенька, — вскричала я, — я даже не слушала, что вы говорили.

Я закрыла уши руками, показывая, что ее слова, сказанные до этого, для меня полная загадка.

— Ладно тебе, — смягчилась Линда, очевидно, заметив, что сама начала со мной откровенничать, вместо того, чтобы отпустить, как она делала это всегда после нашего ритуала одаривания.

Я как мышка двинулась к себе, но Линда остановила меня в дверях окриком:

— Не вздумай с ней разговаривать, поняла меня? Под страхом смерти не смей.

— Да, тетенька, — отвечала я.

Я мыла пол на втором этаже уже час, и до того увлеклась этим процессом, что даже не заметила, как она появилась в доме.

Я пошла в очередной раз менять воду, напевая про себя какую-то песенку, и совершенно отвлекшись, едва ли не столкнулась с ангелом на лестнице, чуть не опрокинув на дорогой ковер ведро с грязной водой.

За такое меня бы точно убили, потом наказали, а после убили еще раз.

Она схватила меня за руку, чтобы я не упала. Я посмотрела наверх и застыла, глядя в ее невероятные глаза.

— Девочка, осторожнее, — сказала она с улыбкой, — так можно и убиться.

Мое дыхание перехватило, настолько она была прекрасной, настолько чудесное и открытое лицо было у нее, как будто она спустилась ко мне с неба, чтобы забрать меня отсюда.

— Вы девушка хозяина? — тихонько спросила я, и тут же спохватилась, вспомнив, что мне нельзя с ней разговаривать.

— Девушка? Этого мерзкого жирного скота? — с презрением сказала она, и я до крайности смутилась, услышав из ее уст такие грубости.

— Простите, — сказала я, намереваясь побежать дальше, помятуя о запрете Линды на разговоры.

— Постой, — она мягко взяла меня за руку, — скажи хотя бы, как зовут тебя?

— Милли, — скромно пробормотала я, и ловко вывернувшись из ее мягкой хватки, побежала дальше, пока мне не влетело от хозяйки.

Глава 6

— Проснись, Милли! — кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

Открыв глаза, я увидела одну из бабушек. Спросонья я не могла сразу определить которая это из двух, Сэльма или Клара.

— Сэльма, это вы? — спросила я, одновременно резко поднимаясь с кресла,в котором заснула.

Я сразу обратила внимание, что за окном уже стемнело, похоже, я так погрузилась в воспоминания, что даже не заметила, как задремала.

— Не пугайся, девочка, — с улыбкой сказала бабушка, — это я. Пойдем, повелитель хочет тебя видеть.

Старушка нахмурилась, глядя на меня, а потом, морщинистой рукой бережно поправила складку на моем платье и пару выбившихся из прически непослушных прядей. И только когда, похоже, полностью удовлетворилась результатом, взяла меня за руку, как маленькую, и повела из комнаты по коридору и дальше на лестницу, ведущую на первый этаж.

Странно было то, что меня ведут, как неразумного ребенка, который вполне может удрать, если его не держать, словно я сама не могла бы идти вслед за человеком, если бы меня попросили. Однако, я не подавала виду, что мне это не слишком приятно. Не хотелось доставлять этим людям хлопот. Тем более что они были так сказочно добры ко мне. Одели меня, накормили, и насколько я могла судить, совсем не желали зла.

Я старалась выбросить из головы все мрачные подозрения, что лезли в мою голову. Но слова о каких-то предыдущих девушках эхом звучали в моей голове, не давая мне успокоиться.

Куда мы идем? Что мне скажет повелитель?

Коридор был тускло освещен, и благодаря непривычной тишине я замечала, как скрипят деревянные половицы отзываясь на наши с бабушкой шаги.

Мы с сэльмой вышли в большой зал, который так впечатлил меня утром своим теплом и суетой. Но теперь ощущение от этого места было немного иным. Уже не было той людной атмосферы, не было снующих туда-сюда людей, каждый из которых был занят каким-то важным делом.

Казалось, что все здесь вымерло и люди уснули.

Зал, как и коридор, был тускло освещен, но я сумела разглядеть разглядеть силуэты людей.

Играла приглушенная музыка, и кто-то в дальнем углу негромко пел чистым,, высоким голосом. Песня была невыразимо трогательная, я, как будто против своей воли приостановилась, прислушиваясь.

Мне очень хотелось остаться здесь и дослушать песню, но старушка вела меня дальше, к выходу.

Я с сожалением приняла шубу, которую мне дала Сэльма, и когда надевала сапоги. старалась делать это как можно медленнее, чтобы еще хоть немного послушать чудесную песню.

— Пойдем, девочка, нет времени, — торопила меня Сэльма.

— Очень красивая песня, — сказала я, внутренне готовясь к выходу на промозглый холод.

— О, дитя мое, ты еще наслушаешься этих песен, — сказала с улыбкой Сэльма, запахивая свое серое польто, — ты весь его репертуар выучишь, он тебе еще надоест.

— Я никогда не слышала, чтобы так хорошо пели, только на ярмарке разок слышала что-то похожее, но там было все равно хуже.

— Еще бы, ухмыльнулась Сэльма, увлекая меня за собой на улицу, — один из четырнадцати избранных имперских менестрелей осчастливил нас своим присутствием.

— Правда? — воскликнула я, чем испугала торопящегося куда-то мальчугана с курицей в руке, он вздрогнул чуть не выпустил ее от неожиданности. Я тут же спохватилась, и стала говорить тише, — значит у вас тут не только лучший повар, но и один из легендарных четырнадцати?

Об имперских менестрелях ходили многочисленные легенды. Я не раз слышала истории о том, что их песня вылечивала безнадежно больных , и практически поднимала с того света чуть ли не умерших людей. Они поднимали дух воинов, которые после их песни шли в бой без страха. Если имперский менестрель из четырнадцати того желал, он мог пользуясь своим голосом влюбить в себя любую женщину. Слава об этих сладкоголосых волшебниках ходила не только по империи, но и за ее пределами. Я слышала о них еще тогда, когда жила в восточном королевстве.

— Триединый император очень щедр, — сказала Сэльма загадочно, — а наш повелитель - очень верный его слуга, как и мы все.

Я восхищенно покачала головой и только сейчас обратила внимание на очень приметную постройку, к которой мы подошли.

И до чего же это было странное здание!

Сперва, в свете уличных факелов, мне показалось, что оно сделано из того же белого камня, что и замок, но когда мы подошли ближе, я сумела разглядеть его получше.

Оно было выстроено не из камня, не из кирпича и не из дерева, это был лед. Очень ровно отпиленные ледяные глыбы были как детали конструктора уложены друг на друга, образуя крепкую и очень красивую белую стену, словно бы светящуюся изнутри.

На входе не было никакой двери, мы просто зашли внутрь этого странного ледяного дома.

Здесь, казалось, было даже холоднее, чем снаружи. Но зато внутри было куда светлее, тут и там виднелись какие-то необычные синие светильники, которые давали яркий ровный свет, отражающийся в блестящих ледяных стенах.

Мы вошли внутрь и поднялись по широкой ледяной лестнице. Мое впечатление от этого места было тем более удивительным, чем дальше мы продвигались. Загадочное синее сияние как будто впитывало в себя все остатки тепла, которые мы осмелились принести сюда с собой.

Сэльма все еще держала меня за руку и я чувствовала, что рука ее дрожит, и неясно было от холода, или от чего-то другого.

Наконец, мы подошли к проходу в большой сверкающий ледяной зал. В центре, у массивного каменного стола стоял повелитель Крастен. Он явно ждал кого-то.

Вдруг Сэльма привлекла меня к себе и шепнула на ухо:

— Он ждет тебя. Отвечай так, как велит тебе сердце, и постарайся не бояться. Я надеюсь, ты справишься.

После этих слов она подтолкнула меня вперед, а сама резко отпустила мою руку и устремилась к выходу.

Я хотела было окликнуть ее, но тут же осознала, что это ни к чему. Даже если мне грозит какая-то опасность, она мне не поможет, поскольку сейчас опасность может исходить только от ее повелителя.

Глава 6.1

Я несмело шла по ледяному полу, считая шаги, чтобы усмирить волнение.

Повелитель вглядывался во что-то лежащее на столе перед ним, он как будто не замечал моего приближения, хотя каждый мой шаг гулким эхом разносился по залу.

Наконец, он обернулся, и мне показалось, что делает это он с сожалением, как будто он был немного раздосадован тем, что его отвлекают.

Увидев его глаза, я замерла, почувствовав себя оцепеневшим от страха оленем, застигнутым врасплох фарами мчащегося прямо на него автомобили на ночной дороге.

Я видела повелителя не так давно, прошло всего несколько часов, но его глаза поразили меня так, словно теперь я видела их впервые, эти пронзительные голубые глаза, казалось, могут прожечь моё сердце насквозь.

Он улыбнулся и двинулся ко мне навстречу

— Привет, — сказал он, разводя руками, — ну как тебе мои девочки? Надеюсь, ты с ними поладила?

В его голосе я слышала лёгкую усмешку, как будто он говорил несерьезно.

— Да, — отвечала я слегка опуская взгляд, — они очень милые, особенно Сэльма. Она обходится со мной, словно я ее внучка.

— Я так и думал, что Сэльма понравится тебе больше, — задумчиво сказал повелитель,—вы с ней в чем-то схожи.

— Подойди вот сюда, пожалуйста, — мягко сказал он, указывая мне на место рядом с большим каменным столом, на котором лежал какой-то странный, загадочный предмет, таких вещей мне раньше видеть не доводилось.

По виду это была причудливая металлическая конструкция, в центре которой находился блестящий, чёрный камень, сквозь который едва пробивался синий свет, окружавшей нас. Самая странная было в том, что камень кружился в воздухе, как будто бы подвешенный на невидимых ниточках. Я удивлённо смотрела на этот камень не в силах отвести взгляд.

—нравится? — спросил повелитель.

— Я такого никогда не видела, — растерянно сказала я, и не отдавая себе отчет в том,, что делаю, попыталась дотронуться до крутящегося камня пальцем.

— не нужно! — повысил вдруг повелитель голос, да так, что от неожиданности я чуть не вскрикнула.

Я резко отдернула руку от камня и потупила взгляд, единственным моим желанием сейчас было провалиться сквозь землю.

И почему я такая любопытная? Мне же много раз говорили, что до добра это меня не доведет.

— Не нужно,—уже гораздо мягче повторил повелитель,—это довольно опасная вещь, И никому, кроме меня, к ней лучше не прикасаться, поверь мне.

Увидев мое замешательство, он добавил более мягко:

— Скажу честно, я бы на твоем месте поступил так же. Любопытство не порок. Любопытство - двигатель прогресса.

Я посмотрела ему в глаза, пытаясь понять не шутит ли он, когда утверждает, что сделал бы так же. А потом покачала головой.

— Вряд ли вы сделали бы так, — сказала я.

— Это ещё почему? — спросил он, его голос звонко разносился по ледяным сводам этого зала и возвращался, многократно усиленный.

— Вы, как и все тут, считаете меня дурочкой. Вы же не хотели бы, чтобы вас тоже считали дурачком?

Я прикусила язык, поняв, что, наверное, слишком вольно разговариваю с этим человеком.

Он пару секунд глядел на меня серьезно, а потом покачал головой, вздохнул и, подойдя к столу, протянул руку и остановил верчение чёрного камня. Блестящие грани еле заметно сверкнули, словно бы ответили ему всполохами синего огня.

От удивления я отшатнулась и сделала шаг назад.

— Не бойся, сказал он,— стой, где стояла, пожалуйста.

я увидела, как он берет камень в руку и достает его из устройства, стоявшего на столе.

Теперь, когда этот камень был у него в руках, он казался совершенно обычным. Просто полированный чёрный минерал размером с пару спичечных коробков.

— Протяни руку,— сказал он,— не бойся.

Я недоверчиво протянула правую руку, и повелитель вложил в неё камень.

Разумеется, я ожидала, что камень будет холодным, как ледышка, но к моему удивлению он оказался тёплым, словно кто-то долгое время грел его в руках.

— Тёплый,—сказала я,—как странно.

— Ничего странного, — беспечно сказал повелитель, — камни перехода всегда тёплые, особенно когда близки полной разрядке. Этот если хочешь, можешь оставить себе, он Мне больше не пригодится, он теперь бесполезен для меня, но ты можешь носить его в кармане и греть с его помощью руки.

— Спасибо, — сказала я, кладя камень в карман, — хорошая вещь.

— Но, ты, наверное, понимаешь, что я позвал тебя сюда не за этим,— его тон мгновенно изменился, стал более суровым и сосредоточенно серьезным.

Я знала, что когда люди начинают так говорить, обычно это означает, что от них вот-вот можно будет ожидать чего-то не особенно приятного, и потому я мгновенно напряглась,

Сегодня ты должна будешь пройти первое испытание, и от того, как ты его пройдёшь, зависит твое будущее, да и не только твое, откровенно говоря.

— Испытание? — спросила я, едва справляясь с нахлынувшим на меня волнением, — а что нужно делать?

Повелитель молча открыл черную деревянную шкатулку, украшенную множеством витиеватых узоров, и достал оттуда еще один камень, на этот раз красного цвета. В отличие от прошлого камня, который он отдал мне, этот по форме напоминал каплю.

— Признаюсь, я удивлен тому, как ты успела всех расположить к себе за столь короткий срок. Как ты умудрилась справиться с Вольцем? Говорят, он был очень буйный с утра.

— Он был достаточно мил со мной, — улыбнулась я, — и явно не хотел причинить мне никакого вреда. Хоть и напугал меня до полусмерти. Мне кажется, что он вполне безобидный. И зря с ним обращаются так грубо.

— Тебе кажется, поверь мне, девочка, — мрачно сказал повелитель, и поместил красный камень в устройство, так что теперь он занял место предыдущего камня и так же завис в воздухе и слегка крутился.

— Какой красивый, — сказала я, — любуясь тем, как его мелкие грани переливаются, отражая тусклый синий свет ледяного зала.

Повелитель подошел ко мне и положил мне руки на плечи. Заглянув мне в глаза, он сказал:

Глава 7

— Сейчас смотри на камень не отрываясь, — сказал повелитель.

А я и так не могла отвести от него взгляд. Он крутился все быстрее, и теперь уже сверкал ярким гранатовым цветом, излучая во все стороны невероятное свечение. От этого зрелища я распахнула глаза так широко, как только могла, только бы ничего не пропустить.

— А теперь повторяй, — голос повелителя звучал властно и жестко, он не предлагал и не просил, он приказывал. Никакого смеха в его голосе, никакой несерьезности не осталось и следа.

Мне стало страшно, мои руки лежали на столе. Я попыталась оторвать их, но они словно бы приклеились и я ощущала странное чувство, как будто они врастают в его каменную поверхность.

Холодно мне не было, но я чувствовала, как будто ледяной камень стола прорастает мне прямо в душу, делая меня мертвой.

— Нет, — прошептала я, все еще пытаясь высвободиться.

— Повторяй за мной! — громко сказал повелитель, почти крича. Крутящийся камень начал потрескивать и жужжать как крылатый жук, попавший в стеклянную банку.

— Моя душа — это соль, — говорил он, — повтори.

— Моя душа -- это соль, — послушно повторила я.

— Я скрещиваю руки в прошении, обращаясь к духу земли.

Я повторила и это, совершенно не понимая, что это значит.

— Мой свет неистребим, моя искра сияет во тьме, как звезда в одиноком небе, — продолжал повелитель.

Я повторяла все в точности, ощущая, что с каждым словом я становлюсь все дальше от этого места.

— Моя мать и мой отец — прорастают в недрах, подобно корню древа умиротворения. Они видят меня и делят мир на две части, надземную и скрытую от глаз.

Последние слова я едва слышала, но все равно повторяла их одними губами, уже не чувствуя вдыхаемого воздуха. Голос повелителя был так глубок, так нестерпимо сладок и прекрасен, что я могла бы слушать его вечно. Это был голос земли, голос неба и голос воды. Я хотела повторять и повторять его слова, только бы он не останавливался, только бы продолжал распевно произносить эти фразы, значение которых было для меня совершенно неведомо.

Мне начало казаться, что я вылетела из собственного тела, и как дымок из трубы, полетела наверх, под самые своды ледяного зала. Словно бы я могла видеть себя саму, держащую руки на столе, и послушно повторяющую каждое слово повелителя.

— Я дочь неба, дочь воды, дочь солнца, дерева или меди. Могу ли я прикоснуться к знанию, нарушая волю твоих детей? Можешь ли ты дать мне имя?

Я повторила эти слова, и на последнем, мир вокруг меня словно бы взорвался.

Ледяной свод начал трескаться, как будто сверху на здание упало что-то тяжелое. Все вокруг задрожало, и стол, к которому были приклеены мои руки, начал дрожать и двигаться в сторону, увлекая меня за собой, что казалось совершенно невероятным. Насколько чудовищной должна быть та сила, что двигает этот каменный монолит с места?

Повелитель уже не читал, не говорил и не пел, он рычал слова, как будто пересиливая тяжелейшее сопротивление.

— Есть воля и есть сила, но я предлагаю тебе покой, смиренно нарушая твой запрет.

Я повторяла эти слова, и уже не слышала ни свой голос, ни голос повелителя. Земля дрожала, и зал заполнился оглушающим звенящим гулом. Я не слышала слов, я словно бы чувствовала их всем телом.

В голове пронеслась мысль, что нужно уходить отсюда, бежать, пока не поздно. Оторвать руки от стола и выбежать на улицу, пока нас не завалило огромными ледяными глыбами, которые падали с потолка, то с одной стороны, то с другой. Но даже если бы я могла это сделать, я бы не сделала этого. Я боялась, но чувствовала, что должна пройти это до конца. Теперь уже должна не кому-то, и не потому, что кто-то попросил меня об этом, а для самой себя.

Голос повелителя успокаивал меня. Он гасил мой страх, и я верила ему, просто повторяя слова, которые чувствовала своим телом, или своей душой. А может быть и не было никаких слов?

Шум и грохот наконец переросли в чудовищный, невыносимый рокот. Теперь дрожала не только земля, но казалось,, все мироздание воспротивилось словам, которые я повторяла. Рокот, который я ощущала перерос в нечто иное. Обрел другую форму. Слился с голосом повелителя, становясь не предвестником гибели, а ответом.

Я устремила внутренни взор в самую глубину, пытаясь укрыться от этого страшного рокота. Я прильнула к огоньку внутри, который, оказывается, всегда горел не переставая,, и он ответил мне, мигнув , отдав все доступное ему тепло. Этого тепла было мало, но его хватило, чтобы я немного усмирила страх, нарастающий внутри меня.

Бешено вертящийся красный камень вдруг начал трескаться, и наконец, взорвался, брызнув во все стороны тысячами мелких осколков, покрывая все вокруг красной пылью.

И вместе с этим, наконец, на самом высоком звуке, на самом пике безумного грохота и разрушения, все стихло в одну секунду. И в тишине прозвучал разрушающий сам воздух ответ.

— В капле росы сокрыт слабый огонь. Капля росы может взять немного соли.

Я поняла, что эти слова повторять не нужно. Не знаю как, но я поняла, что эти слова предназначались только мне одной.

Безумная волна благодарности пронеслась внутри меня. Как будто кто-то, или что-то, вручило мне невероятно ценный подарок, о котором я мечтала на грани сна и яви тысячи раз за свою недолгую жизнь.

— Спасибо, — прошептала я, чувствуя, как по щекам текут слезы, сразу же замерзая и превращаясь в маленькие льдинки, и в это мгновение мир перестал существовать. Его словно бы выключили. Меня не стало в ту минуту, когда я сделала последний выдох, прошептав слово благодарности.

Прошла вечность, а может быть, прошла всего секунда.

Я почувствовала, как сильные руки подхватывают меня и несут прочь из зала. Мельком я видела лица людей, столпившихся возле входа. Десятки, сотни мужчин и женщин. Они все столпились у входа и пытались коснуться меня, когда повелитель нес меня мимо.