Скандал, развод и Новый год

Глава 1

Предновогодние дни – горячее время для нашего рекламного агентства «Go PRO». Я планировала допоздна задержаться на работе, но на телефон пришло сообщение: «На корпоративе ваш муж будет с любовницей. Приходите».

У мужа действительно сегодня новогодний корпоратив.

И я отправилась посмотреть на супруга, а заодно убедиться в его верности.

Или неверности…

Убедилась.

Да так, что видео с вечеринки побило все рекорды по просмотрам…

***

Горнодобывающая компания «Алмазы Сибири» отмечает праздник с большим размахом. В банкетном зале президент отеля фуршетные столы ломятся от деликатесов, известная певица выступает со сцены.

Дамы в бриллиантах и вечерних платьях фланируют между беседующими группами.

Молодое поколение приплясывает в центре зала, подпевая солистке и снимая видео для соцсетей.

Всем весело на этом празднике жизни, все довольны и счастливы.

Моё сердце колотится в ритме мажорных аккордов, но не от радости, а от тревоги и страха.

Обманутые женщины меня поймут: каково это – стоять на пороге семейной драмы? Почему-то и тени сомнения не возникает: сообщение вовсе не новогодняя шутка.

Каждая женщина глубоко в душе знает, изменяют ей или нет. И у меня в последнее время были нехорошие предчувствия…

Останавливаюсь у одного из столов и наливаю себе большой стакан томатного сока. Интуиция подсказывает, что это оружие возмездия мне пригодится.

Внимательно осматриваюсь по сторонам и замечаю черноволосую макушку мужа рядом с головой генерального директора Егора Борисовича Баринова. Основатель горнодобывающей компании «Алмазы Сибири» – мужчиной внушительных размеров, с жёстким и хватким характером, с цепким взглядом медовых глаз.

Подхожу ближе, пробираясь сквозь море людей. Одежда на мне далеко не праздничная, и дамы поглядывают, брезгливо поджимая губы.

Супруг стоит спиной ко мне, обхватив за талию невысокую, худенькую блондинку. Её белое платье сзади смотрится как подвенечное, и меня неприятно передёргивает от открывшейся картины.

А когда Вадим наклоняется и нежно целует девушку в висок, что-то прошептав ей с улыбкой на ухо, я перестаю дышать и прирастаю к полу.

Голова кружится, во рту становится сухо, руки трясутся, рискуя уронить бокал. Сердце делает паузу, а потом срывается в галоп.

Вот он – «подарок» на Новый год.

Всё тайное становится явным.

И как теперь с этим жить?

Нет, нет, нет… Только развод, не с моим характером даже пытаться простить супругу интрижку.

Что сказать детям?

Двое близнецов – Максим и Марина – наша гордостью: учатся на «отлично», побеждают в олимпиадах и конкурсах, занимаются спортом и практически не доставляют нам, родителям, проблем.

Но реакция на развод может быть непредсказуемой.

Стоит ли чернить отца в их глазах, сеять боль и разочарование?..

Стоп! Я подумаю об этом позже.

Не сейчас…

«Вадик, Вадик… Что же ты наделал…»

Все эти горькие мысли вихрем проносятся в моей голове между поцелуем влюблённых и моментом, когда муж боковым зрением замечает меня.

Глаза супруга расширяются, расслабленная поза осыпается с тела подобно новогоднему конфетти.

Он вытягивается в струну, напряжение сквозит в каждом движении. Муж готовится выслушать обвинения в свой адрес.

Я собираю волю в кулак и на негнущихся ногах вклиниваюсь в их тёплую компанию.

- Добрый вечер! Не помешаю? - произношу сухо, пытаясь изобразить на лице улыбку.

Но мышцы не слушаются, обида тянет уголки губ вниз, и я даже представить боюсь, как выгляжу. Наверняка моя улыбка напоминает оскал гиены.

Первым реагирует Баринов. Он удивлённо выгибает бровь, приподнимает в руке бокал с шампанским и приветствует меня:

- Добрый вечер, Валерия Андреевна! С наступающим!

Мы знакомы, пусть и шапочно, но начальник мужа помнит, как меня зовут – это льстит. Или у него просто память хорошая...

Увидев в компании адекватного человека, продолжаю общение с ним:

- Спасибо, вас тоже с праздником!

Тут же обращаюсь с просьбой:

- Егор Борисович, может, познакомите меня с подругой моего мужа?

Оборачиваюсь на парочку и впиваюсь взглядом в «невинное создание».

Девушка бледнеет, в панике закрывает руками выпирающий животик и прижимается к Вадиму.

Надо отдать должное вкусу Столетова – она по-настоящему красива.

Нежная фиалка с большими голубыми глазами и длинными ресницами, породистыми скулами, сияющей кожей.

Пухлые губы наверняка уже встречались с иглой косметолога и утратили свою невинность, но хороши.

Небольшая грудь и выпирающие ключицы в открытом белом платье превращают её в трогательную тургеневскую барышню.

Тут определённо есть во что влюбиться.

Баринов откашливается и нехотя представляет нас:

- Знакомьтесь. Лика, моя дочь. Валерия Андреевна, жена Вадима Константиновича.

Вадим Константинович стоит истуканом, а блондинка и так давно поняла, кто я.

Она сжимает зубки и вздёргивает нос, показывая, что находится под защитой двух сильных, властных мужчин.

А я…

Я одна в этом театре военных действий. У меня за спиной только дети и пожилые родители. Стану ли отвоёвывать своего супруга, вцепляться в волосы разлучницы и кричать, брызгая слюной?

Нет. Зачем?

Вадим сам сделал свой выбор, оставив руку на талии любовницы, показывая, что они – пара.

- Очень неприятно познакомиться, - выдаю из последних сил немного яда, чтобы хоть как-то защитить себя. - Как вижу, у вас тут семейная беседа? Что ж, не буду мешать.

Поворачиваюсь в сторону мужа:

- Дорогой, забери из дома свои вещи, чемоданы я сегодня упакую. Хотелось бы встретить Новый год с детьми без предателей за столом.

Вадим дёргается, как от пощёчины. Тут же убирает руку с пояса Анжелики и нервно ослабляет узел галстука.

- Лера, ты всё не так поняла… - начинает возмущённо оправдываться.

Глава 2

Словно сомнамбула, выхожу из здания и сажусь в машину. Перед глазами всё плывёт.

Свет уличных фонарей и праздничной подсветки кажется каким-то разноцветным туманом. Сквозь пелену слёз ничего перед собой не вижу. Никаких чётких очертаний, лишь расплывающиеся силуэты.

- Нет, в таком состоянии нельзя вести машину. Надо выйти и вызвать такси… - шепчу себе под нос.

Вот только ноги не желают двигаться. Тело одеревенело, налилось свинцом, мышцы каменные.

Внутри меня идёт солёный дождь отчаяния. Молнии гнева стихли, на смену им пришёл ядовитый смог обиды.

За что он меня предал? Я ведь любила и была верна все эти годы. Родила двоих детей, тащила на себе семью, работая на двух работах, пока его карьера не пошла в гору.

Казалось, сейчас можно немного расслабиться, купить новую квартиру. Денег хватает, есть сумма на первый взнос. Можно переехать в более просторное жильё, пожить в своё удовольствие…

Это я планировала, а он – жил.

Наслаждался запретным удовольствием, встречался с молоденькой девочкой, дрейфовал от берега к берегу, и везде его ждали, любили, заботились о нём…

Так. Не надо сейчас добивать себя жалостью. У меня дети. Я им нужна.

Муж-козёл - не повод ставить крест на своей жизни.

Достаю из бардачка влажные салфетки. Вытираю ими тушь, глядя в зеркало на обороте водительского козырька.

Любовница мужа молода и красива, но и я неплохо сохранилась. Фигура после родов осталась прежней, спасибо хорошей наследственности. Большие карие глаза, длинные тёмные волосы, чувственные, мягкие губы, смуглая кожа.

У меня не было комплексов до этого момента. А теперь понимаю – со свежестью и очарованием юности мне не соперничать.

В тридцать четыре года невозможно выглядеть на восемнадцать: жизненный опыт с лица не сотрёшь и тональным кремом не замажешь…

Привожу себя в порядок, беру сумку и выхожу из машины. Оставлю авто здесь до завтра. Пробую вызвать в приложении такси, но безуспешно: пятница, вечер, предновогодние дни, корпоративы и вечеринки…

Кидаю телефон в сумку и отправляюсь неспешным шагом в сторону метро.

Ничего, хотя бы проветрюсь и приведу мысли в порядок. Нужно подумать, что делать дальше. Впереди развод, я должна как-то набраться сил, чтобы пройти через это испытание…

В вагоне на меня пристально смотрит пожилая женщина. Слёзы то и дело наворачиваются на глаза и я вытираю их перчаткой. Не помню, когда последний раз плакала. Женщина достаёт из сумки и подаёт мне упаковку бумажных платков.

- Возьмите, - протягивает руку и выходит на остановке, я даже не успеваю её поблагодарить.

Пока иду от метро до своего дома быстрым шагом, успокаиваюсь. Хватит разводить сырость. Не стоит этот козёл моих слёз. Злость на мужа - отличное оружие против жалости к себе.

Дома тихо. Дети сидят за длинным письменным столом на двоих, делают уроки. Наша двушка невелика: проходная комната отдана детям, в спальне обитаем мы с Вадимом.

Обитали…

Марина беззастенчиво заглядывает Максиму через плечо. Сын хмурится:

- Сама решай. Опять будешь у доски плавать, если Горгона вызовет.

Подхожу и ласково треплю его по макушке:

- Не Горгона, а Галина Георгиевна.

Максим оборачивается:

- Привет, мам! Для Галины Георгиевны ей немножко не хватает доброты к людям, поэтому Горгона.

С сыном спорить бесполезно, слишком он умён и самостоятелен для своих пятнадцати лет, поэтому я переключаюсь на другую тему.

- Вы ужинали?

Марина встаёт и тянется ко мне за поцелуем:

- Конечно, мамуль! Я макарошки отварила и куриную грудку пожарила. Максим нарезал салат. Вам с папой осталась половина.

При слове «папа» в моё сердце впивается игла. Остро, больно, обрывая дыхание. Я хватаюсь рукой за грудь, будто это может остановить адскую пытку.

Господи, я не могу сказать, что у их папы есть другая семья и там скоро появится ребёнок. Мой мир рухнул, но их благополучие я должна сберечь любой ценой. Как-то подготовить детей к горькой правде. Что-то придумать, что смягчит этот страшный удар.

Ласково целую дочку в лоб, глажу по спине, натянуто улыбаюсь и ухожу в нашу с Вадимом комнату, чтобы переодеться и собрать вещи супруга. Чем скорее он исчезнет из моей жизни, тем лучше.

Резать руку по кусочкам бесчеловечно. Если уж отрубать от живого часть, то сразу, одним махом…

Вещей у супруга оказалось немало. Яростно запихиваю в сумки и чемоданы его имущество, не утруждаясь сложить аккуратно.

Пусть теперь Лика наглаживает ему рубашки и утюжит костюмы. Моя миссия завершена.

Выкатываю в прихожую багаж. Дети удивлённо смотрят на мои действия, но молчат. Вид у меня воинственный, эмоции всё труднее скрывать.

Когда проношу мимо подростков последнюю сумку, у которой сломана молния, из неё вываливается гавайка.

- Мам, что происходит? - не выдерживает Марина и спрашивает, хмуря брови и глядя на меня с тревогой.

С моего языка автоматом срывается ложь:

- Папа уезжает в срочную командировку.

Максим тут же подключается к разговору:

- Зачем ему столько вещей?

Резонный вопрос. Вадим неоднократно ездил с проверками на предприятия, но всегда обходился одной сумкой или небольшим чемоданом.

Маленькая ложь тянет за собой большую. Отступать поздно, поэтому нехотя поясняю:

- Командировка длительная. Может, на месяц или больше.

Отворачиваюсь, чтобы не встречаться глазами с близняшками.

- Настолько длительная, что ты даже его летние рубашки пакуешь? - не может поверить Марина.

Макс уже всё понял. Он абсолютно спокойным тоном то ли спрашивает, то ли утверждает:

- Папа уходит от нас?

Весь мой воинственный и решительный настрой сдувается, как воздушный шарик. Я устало опускаю сумку на пол, сажусь на диван.

Игла в груди опять перфорирует моё сердце, превращая его в ноющий, истекающий кровью комок боли. Слёзы подступают к глазам, но я твержу себе:

Глава 3

Мы с детьми застыли в своих позах, слушая шуршание одежды в коридоре. Вадим разделся и вошёл в комнату.

Без пиджака, белая рубашка расстёгнута почти наполовину, рукава закатаны, крепкие, красивые мужские запястья обнажены. Волосы на голове растрёпаны, взгляд мутный – заметно, что муж прилично выпил.

- Что за сборы? Что за суета? Лер, ты куда-то уезжаешь? - как ни в чём не бывало интересуется супруг.

- Нет, Вадим Константинович, это вы уезжаете. Вам здесь больше не рады, - встаю между ним и детьми, скрестив на груди руки.

Похоже, муж никуда не собирается уходить. И как Анжелика принимает такое положение вещей? Мне не понять…

- Уверена? - муж на глазах трезвеет. Я замечаю, что его склеры покраснели то ли от алкоголя, то ли от усталости, то ли от злости.

И эта весёлость наигранная. На самом деле Столетов злится, да ещё как! На шее бьётся жилка, желваки перекатываются, грудь ходит ходуном. Он продолжает выставлять меня перед детьми дурой:

- Максим, Марина, что с мамой? Она не заболела, случайно? - с натянутой улыбкой обращается к детям.

Сын встаёт из-за стола и тянет за собой сестру:

- Пошли чаю попьём, пусть они поговорят.

Интуиция подсказывает ему, что принять сейчас нейтральную сторону – самое верное решение. Марина, склонив голову, уходит за братом. В сложных ситуациях она всегда полагается на него. Макс мудрее, она импульсивнее.

Мы остаёмся в комнате одни, услышав, как дети плотно закрывают дверь в кухню.

Бывало, что мы и раньше с Вадимом ссорились. Ну какая семейная жизнь без выяснения отношений? Наверное, ненастоящая. Вот только мы никогда не втягивали детей в свои разборки. А сейчас муж попытался включить их в конфликт, и мне это не нравится.

- Что ты сказала детям? - сбросив маску весельчака, Столетов прошивает меня стальным взглядом.

Мне не страшно. Я его не боюсь. Мы слишком долго вместе, чтобы я чего-то опасалась.

Знаю Вадима как облупленного. Это на работе он может строить из себя грозного начальника, а дома все серьёзные решения принимаю я.

Мы познакомились на первом курсе института и сразу поженились. «По залёту», как принято говорить.

Была ли любовь? Да кто же знает… На двух желторотиков свалилась куча проблем, и мы стойко сражались с трудностями, стоя плечом к плечу. Вадиму пришлось подрабатывать и ночным охранником на автостоянке, и грузчиком, и бухгалтером для ИПшек на удалёнке, чтобы как-то выжить с женой-студенткой и двумя детьми.

Помогали родители. От универа нам дали комнату в семейной общаге. После рождения близнецов я взяла на год академку, а потом с детьми сидела мама Вадима.

У меня замечательная свекровь. Два года назад она вернулась в Краснодарский край, в станицу, где родилась, и я по ней очень скучаю. Представляю, каким ударом для неё станет развод…

- Я сказала детям правду, - глядя прямо в глаза, произношу с вызовом.

- Лера, какую ПРАВДУ? Разве она тебе известна? - обманчиво тихо спрашивает муж. - Ты же ничего не знаешь…

- Так расскажи, сделай милость? Тебя заставили залезть на эту малолетку? Уложили к ней в постель? Баринов дал ответственное задание сделать ему внука? Давай, поведай мне свою полную страданий и боли историю.

Меня колотит самым натуральным образом. Сильнее прижимаю к груди переплетённые руки, чтобы муж не заметил эту дрожь. Адреналин шарашит так, что боюсь взорваться от ярости. Голова кружится от давления, кровь пульсирует в сосудах, тело горит огнём.

Эта скотина ещё смеет оправдываться?

- Сядь! - командует муж и указывает мне на кресло.

Я следую приказу, чувствуя, что ноги не держат. Они ослабли оттого, что вся кровь прилила к голове и груди. Именно там клокочет моя злость и требует выхода в качестве физических действий: ударить обидчика, сбежать самой или прогнать его со своей территории.

Вадим говорит чётко, выделяя каждое слово, чтобы до меня, наконец, дошло.

- Я. Отсюда. Никуда. Не уйду! Это мой дом, мои дети, моя семья. Если тебе что-то не нравится, можешь сама убираться. Но я не дам тебе разрушить мою жизнь! - зло чеканит, склонившись надо мной.

Перед глазами всё плывёт. Мир окрасился в красные тона. Или это моя ярость заливает картинку кровью, потому что я хочу только одного – броситься на мужа и расцарапать ему лицо.

Как он может нести такой бред? Что у него вообще с головой? В каком мире он живёт? В каком-то зазеркалье, где чёрное – это белое, а белое, наоборот, называют чёрным?

Я поймала его на измене. Видела, как он обнимает и целует беременную любовницу. Её отец в курсе их отношений, хотя и не рад этому. А теперь муж говорит, что мы будем жить, как прежде?

Он что, сумасшедший?

- Ты с ума сошёл или пьян? - спрашиваю на всякий случай. Может, на него просто алкоголь так подействовал, и он не отдаёт себе отчёта в том, что говорит.

- Лера, я не собираюсь уходить из семьи и бросать детей, - ещё раз, но уже более спокойно, произносит Столетов.

- Но у тебя ТАМ будет ребёнок, - напоминаю осторожно. Вдруг шизофрения заразна, и я сейчас соглашусь, что всё происходящее – это нормально.

- И что? По-твоему, Бариновы так бедны, что ребёнка не смогу вырастить? - усмехается муж.

Мне плохо.

Моя реальность какая-то неправильная.

Глава 4

- У тебя вообще мозги есть? Ты что творишь? Зачем позвонила Баринову? - с ненавистью шипит муж, приближаясь ко мне.

- Прости, но тот же вопрос хочу задать тебе. Где была твоя голова, когда ты связался с дочерью своего генерального директора? Неужели думал, что я никогда не узнаю? Ты же прекрасно понимаешь: наш развод – единственный выход из этой ситуации. Жить с тобой я больше не смогу!

Встаю со стула и подхожу к плите. Если разъярённый супруг поднимет на меня руку, с удовольствием огрею его сковородкой. Уже и не знаю, чего ждать от этого человека…

Но Вадик, берёт себя в руки. Гадко ухмыляясь, качает головой и садится за стол. Откидывается назад, демонстрируя расслабленность и показывая, что он владеет ситуацией.

- Уходи, если не можешь со мной жить. Снимай квартиру, уезжай к родителям, я тебя не держу. Или ты думаешь, что дети пойдут с тобой скитаться по клоповникам? Бросят школу, друзей, кружки, последуют за несчастной матерью, которая не может больше видеть их отца?

Он говорит, а я опять ловлю себя на состояние дереализации: мне кажется, что всё это происходит не со мной.

Моя устроенная, привычная жизнь перевернулась в один миг, когда я увидела мужа, обнимающего любовницу.

О чём он говорит?

Выгоняет из дома меня? Шантажирует детьми? Пытается показать, что раздуваю из мухи слона?

Вадим думает, что у меня не хватит духу развестись с ним и выселить из квартиры?

Да что он вообще о себе возомнил? Богом себя почувствовал? Хозяином положения?

- Всё равно я подам на развод, - заявляю твёрдо, потому что своего решения не изменю.

Муж кивает, соглашаясь:

- Подавай. Я не собираюсь никаких бумаг подписывать. Замучаешься по судам бегать. Двое детей. Не надейся, что нас быстро разведут.

Это просто какой-то сюр. Не верю, что слышу его противный, насмешливый голос. Злость во мне бурлит. Огненной лавой извергается из самого сердца и требует выхода.

Привожу главный аргумент:

- Но у тебя же любовница! Ты что, её бросишь?

- Почему брошу? Буду финансово помогать. И я тебе уже говорил, её отец – человек не бедный, тоже не оставит, - по деловому рассуждает муж.

- Он тебя уволит… - говорю едва слышно и сажусь напротив Вадима.

- Думаешь?

Вадик опирается руками о столешницу и наклоняется ко мне.

- Лика ему не позволит. Она слишком влюблена в меня, - шепчет, улыбаясь и сверкая глазами. Он всё-таки пьян…

- Столетов, ты подлец. Ты использовал девочку, влюбил в себя, обрюхатил, и всё ради карьеры? А я-то, дура, удивлялась, как тебя за год от простого менеджера до заместителя директора повысили. Оказывается, через постель…

Муж резко откидывается назад и сжимает кулаки. Его лицо краснеет, ноздри раздуваются в гневе. Кажется, я наступила на больную мозоль.

- Ерунды не говори! Свою должность я заслужил, - твёрдо заверяет и гордо вскидывает подбородок.

- Оральными ласками? - уже я интересуюсь насмешливо. Хочется и плакать, и смеяться. Теперь я знаю, как женщины скатываются в истерику.

Вадим стремительно встаёт и ударяет кулаком по столу.

- Заткнись! - орёт громко, а у меня сжимается всё внутри от страха, что услышат дети. - Думаешь, мне было приятно, когда я приносил домой гроши, а ты хвасталась своей зарплатой, содержала семью?Альфонсом себя чувствовал, чмом, жалким подкаблучником. Ты сама вынудила меня искать способ быстро добиться высокой зарплаты.

Муж прохаживается от стены к стене в нашей маленькой кухне.

- А теперь? Теперь ты кем себя ощущаешь? Казановой, тёмным властелином, благодетелем? Твоя зарплата стала выше моей, но какой ценой? Ты потерял семью… - горько слетает с языка.

- Ничего я не потерял. Если ты не станешь настаивать на разводе, то всё успокоится, - останавливаетяс супруг, убирает руки в карманы брюк и перекатывается с пятки на носок.

- Как ты вообще решился мне изменить? Знал ведь, что не прощу, - качаю головой и вытираю со щеки пробежавшую слезинку.

- Как, как… Лику отец взял на практику. Все же понимают, что она единственная наследница, ей всё достанется. Вот Баринов и решил вводить в курс дела дочку. А она с первого дня начала поглядывать на меня, улыбаться задумчиво, глазки строить. Предложила поужинать вместе. Я сразу сказал, что женат и не изменяю.

Баринов растил её один, позволял многое. Вот она и привыкла, что все её желания исполняются. Взялась за меня всерьёз. Лера, ты даже не представляешь, на что способны эти безбашенные малолетки!

Короче, закрутилось. Она папе напевала, какой я специалист хороший, как её всему учу. А учила как раз она меня. В постели. Многому.

- Не надо, Вадим, избавь меня от подробностей, - брезгливо морщу нос и отворачиваюсь.

Мне так больно, что я даже дышу через раз. В груди настоящее пекло, в горле стоит ком и душат слёзы.

Солёный дождь щедро поливает пепел моих надежд. Вадим виновато смотрит на меня и опускает голову.

- Ты не думай, с Ликой я расстанусь. Она не сможет примириться с тем, что выбрал не её. Баринов не посмеет меня тронуть. Наоборот, постарается задобрить, чтобы я не мотал нервы его дочери. Это хороший момент, чтобы попросить назначить меня директором комбината и отослать из Москвы.

Я слушаю Столетова и диву даюсь. Вот так живёшь с человеком, любишь его, детей рожаешь, и даже не замечаешь, как он начинает гнить изнутри.

А может, эта гниль всегда в нём была, только я так глубоко не копала?

Погрязла в бытовухе. Никаких разговоров по душам, сплошное решение проблем и забота о детях, о завтрашнем дне. Всё о материальном…

- Какой же ты гад… Эгоист… Подонок… Нет, Столетов, или ты сегодня уйдёшь, или мы с детьми переедем. Жить с тобой в одной квартире я не хочу…

Вижу, что мужу хочется наговорить мне гадостей, но он сдерживается и уходит в спальню. Я ложусь спать на кухне, пока не пришёл Максим и не отправил меня на свою кровать.

Достаю подушку из диванчика, плед, выключаю свет, сворачиваюсь калачиком и закрываю глаза.

Глава 5

На работу сегодня опоздываю. Бессонная ночь на неудобном маленьком твёрдом диванчике. Кружащиеся в голове стаей ворон тёмные тяжёлые горькие мысли. Экстренный подъём – забыла завести на телефоне будильник, разбудили дети, которым нужно было быстро позавтракать перед школой. Хмурый Вадим, страдающий похмельем и плохим настроением.

Всё это заставляет лихорадочно суетиться на кухне с приготовлением еды и дольше обычного приводить себя в порядок.

Машины у дома нет, её нужно забрать сегодня от ресторана. Вызываю такси и мы долго пробираемся по пробкам.

Замечаю, что коллеги странно на меня поглядывают. Охранник на входе провожает хмурым, осуждающим взглядом. Девчонки-дизайнеры хихикают над чем-то в телефоне и украдкой посматривают в мою сторону.

Мне не по себе. Чувствую какую-то неловкость, тревогу, дискомфорт.

Достаю карманное зеркало и внимательно рассматриваю своё лицо: глаза на месте, помада не размазалась, пуговицы на блузке тоже все застёгнуты. Не могу объяснить непонятное оживление в коллективе и неподдельный интерес к собственной персоне.

- Валерия Андреевна, вас шеф вызывает, - заглядывает в кабинет секретарь Людочка.

Я встаю из-за стола, одёргиваю юбку и решительным шагом отправляюсь к начальнику. Надеюсь, наш отдел не слишком накосячил, иначе по какому поводу ему вызывать меня на ковёр?

Но я жестоко ошибаюсь. Снова. Кажется, судьба решила выбить у меня из-под ног последнюю опору...

Директор в кабинете стоит у окна и смотрит на падающий снег. До Нового года осталось всего несколько дней, и впервые мне не хочется отмечать этот праздник. Теперь он будет ассоциироваться с изменой мужа, горьким разочарованием, крахом моей семейной жизни.

Не хочу…

- Можно, Марк Николаевич? - заглядываю в кабинет.

- А, Валерия Андреевна! Входите, голуба, присаживайтесь, - Матвеев поворачивается на звук и приглашает меня к столу. Сам садится в большое кожаное кресло.

Невысокий рост и невзрачная внешность заставили этого мужчину отчаянно карабкаться наверх. К пятидесяти годам он имеет успешный бизнес в области рекламы, свою типографию, красавицу жену модельной внешности и одарённого сына. Мальчик учится в специализированной гимназии, идёт на золотую медаль.

Шеф растерянно проводит рукой по своей лысой макушке, теребит узел галстука, словно ему нестерпимо душно и хочется развязать аксессуар.

Позже я понимаю: Матвеев просто не знал, как подступиться к неприятному разговору и разрешить сложившуюся ситуацию.

Не глядя в глаза, он начинает:

- Валерия Андреевна, не буду ходить вокруг да около. Вот вам ручка и листок бумаги – пишите заявление по собственному желанию.

Я отказываюсь верить в услышанное. Лихорадочно вспоминаю, с каким проектом могла так промахнуться, недоглядеть, пропустить ошибку.

- Вы что, меня увольняете? - таращусь на начальника в полном недоумении. Он кивает, всё так же отводя взгляд.

- За что? Почему?

- А вы не знаете? - Матвеев находит в себе силы посмотреть на меня. - Неужели не видели ролик в сети?

Шеф берёт со стола телефон, скроллит ленту, заходит по ссылке и показывает мне видео, снятое кем-то на корпоративе мужа и слитое в интернет.

- Поздравляю, вы нынче звезда ТикТока. Посмотрите, сколько просмотров. В комментариях идёт конкурс на лучшее название ролика. «Кровавая баня», «Пир вампиров», «Месть обманутой жены»…

У меня пропадает дар речи. Я смотрю на своё искажённое злобой лицо на экране и вспоминаю свои чувства. Ярость, которая захлестнула в тот момент. Серый туман в голове, барабанящий в висках пульс, острую боль в груди…

Я словно снова стою напротив мужа и его любовницы и смотрю на счастливую пару. А мой мир рушится, осыпается песком времени и покрывается сажей потухшего семейного очага.

На видео рядом с Ликой мелькает генеральный директор "Алмазов Сибири".

Откуда-то издалека доносится голос Матвеева:

- Простите, но нашей компании лишнее внимание прессы не нужно. СМИ этот скандал не обойдут стороной, будьте уверены. Баринов ­– не та фигура, которую можно игнорировать. А его присутствие здесь только слепой не заметит.

Молчу. Не знаю, что сказать. Сжимаю под столом похолодевшие руки и кусаю губы.

«Только не реви! На работе нельзя плакать! Это не профессионально! Держись!»

Глубоко дышу, чтобы солёное море осталось внутри и не выплеснулось наружу.

А Матвеев продолжает пинать мою последнюю опору:

- Хоть мы и рекламное агентство, но чёрный пиар не приветствуем. Сумели устроить скандал в известной корпорации, сумейте и оградить от него родную контору. Я ценю вас как профессионала и глубоко сочувствую как обманутой женщине, но и вы меня поймите – под угрозой дело всей моей жизни…

Мне было всё ясно. Да и как я могла просить Матвеева так рисковать? Он много хорошего для меня сделал, вырастил от простого дизайнера до руководителя отдела. Платил зарплату, выписывал щедрые премии, к праздникам всему коллективу дарил небольшие подарки.

Без слов взяла ручку и написала заявление.

Стыд густой горячей волной поднялся откуда-то снизу, покрыл моё лицо отвратительными красными пятнами, сделал багровой шею.

Парадокс: согрешил муж, а стыдно было мне…

- Простите, Марк Николаевич, я не ожидала, что так получится, - извиняюсь, обернувшись уже в дверях.

Шеф тоже чувствует себя не в своей тарелке:

- Ничего, Лера, всякое в жизни бывает. Ты держись. Я распоряжусь, чтобы тебе выплатили всё до копейки и премию по итогам года. На какое-то время этих денег хватит. Если не найдёшь работу – позвони, я по своим каналам попробую тебя пристроить. Ну, и денег подкину, если понадобится…

- Спасибо вам, - благодарю и скорее покидаю кабинет директора.

Быстро бегу по коридору, чтобы уединиться. В туалетной комнате закрываюсь в кабинке и от души реву.

Матвеев – хороший мужик, я его понимаю, но обида от этого меньше не становится. Отчаяние заполняет каждую клеточку тела. Что мне делать?

Глава 6

Домой я приезжаю уже относительно спокойной. Чудом смогла взять себя в руки.

Заезжаю по дороге в магазин, покупаю продукты и ПП-тортик: душа просит чего-то сладкого, чтобы заесть горечь последних дней.

Переодеваюсь, грустно рассматривая осунувшееся лицо, отёчные веки, круги под глазами. Да уж, измена мужа жену не красит...

К приходу детей готовлю ужин. С занятий они возвращаются ближе к шести вечера после школы и кружков, репетиторов. Молюсь, чтобы Столетов сегодня задержался на работе подольше. Мне нужно поговорить со своими подростками.

Морально готовлюсь, что встречу непонимание, а может, и агрессию со стороны Марины. «Папина дочка» вряд ли переметнётся в мой лагерь, что бы не натворил её кумир.

У меня есть план на ближайшее время. А ещё альтернативный вариант, если всё пойдёт не по плану.

В общем, я подготовилась и создала внутри новую опору – на себя, природную способность к быстрой адаптации, профессиональные качества и авторитет перед детьми.

Они знают, что на меня можно положиться в трудный момент. А теперь мне понадобится их поддержка.

Максим приходит домой первым. Заглядывает на кухню и удивлённо округляет глаза:

- Мам, привет! А ты чего сегодня так рано? Что-то на работе случилось?

«Господи, спасибо тебе за этого ребёнка! Сын связан со мной незримыми нитями с самого рождения. Мы на расстоянии чувствуем друг друга. А если находимся рядом, то достаточно одного взгляда глаза в глаза, чтобы понять внутреннее состояние другого».

- Да, случилось. Давай подождём Марину, и я вам всё расскажу, - торможу сына с расспросами и невольно провоцирую его тревогу. У меня очень чувствительный, эмпатичный ребёнок. Его нежное, тонкое нутро прячется за маской трезвомыслящего, порой циничного подростка.

Я и сама не знаю, как справиться с напряжением. Готовлю как на роту солдат, чтобы занять руки и голову, переключить внимание с проблем на простые бытовые мелочи.

Салат, рулетики из куриной грудки с творогом, овощи на гриле, сырники с изюмом, компот из замороженных ягод и покупной торт. Наверняка сын и дочка подумают, что мне выплатили большую премию или повысили в должности. Увольнение, развод и переезд как-то не сочетаются с праздничным ужином…

Отбивая куриное филе, представляю голову Столетова. Вот бы поставить ему мозги на место! Но это, наверное, не в моей власти: нельзя поставить на место то, чего нет.

Есть один человек, который может повлиять на супруга и которого тот до недавнего времени побаивался. Звонок ему оставляю на крайний случай...

Марина возвращается из школы не в настроении. Я выхожу в прихожую, чтобы встретить и наблюдаю, как сапоги резко летят в угол, молния куртки трещит от рывков, шапка мстительно падает, не удержавшись на верхней полке шкафа. Дочка в бешенстве разбрасывает вещи.

- Маришик, что случилось? - спрашиваю спокойно, надеясь своим тоном уравновесить дочь.

Оказывается, её вывела из себя четвёрка за контрольную работу:

- Горгона ко мне придирается! Ненавижу её! У Сони такая же ошибка, но балл за это не снижен!

- Успокойся, детка, - подхожу к разбушевавшемуся подростку и ласково глажу по голове своего пыхтящего ёжика. - Помнишь, что сказал Конфуций: «Если ты ненавидишь, значит, тебя победили»? Не позволяй ненависти отравить свою жизнь. Галина Георгиевна знает, что ты способна на бОльшее, потому и требования к тебе выше, чем к Соне.

Марина смотрит на меня исподлобья, недовольно кусает губы:

- Не защищай её. Мы все должны быть равны перед учителем, а Горгона делит учеников на любимчиков и нелюбимых.

В душе я с Мариной согласна, но вслух пытаюсь отстоять авторитет учителя:

- Мариш, подойди к Галине Георгиевне после уроков, поговори с ней. Думаю, разговор по душам – лучшее лекарство от недопонимания.

И тут я получаю удар под дых. Оттуда, откуда не ожидаю.

Дочь иронично, с издёвкой произносит:

- Что-то тебе с папой эта тактика не очень помогла, как я вижу…

Она берёт сумку и уходит в комнату, а я стою, опустив руки.

Сердце больно ноет от брошенного в него камня. Обиды становится больше, и я уже не знаю, как не слиться в ноль и выдержать удары, следующие один за другим.

«Я же люблю дочь. За что она со мной так? Неужели я сделала что-то такое, что позволило моим близким наплевать на мои чувства и безнаказанно вытирать об меня ноги?»

Мысль разрушительна по своей природе. Я считаю себя хорошей женой и матерью, но происходящие события говорят об обратном.

Где я допустила ошибку? Что сделала не так? Как исправить свои промахи?

Ухожу на кухню и накрываю на стол. Поужинаем пораньше, пока нет отца, чтобы я могла поговорить с детьми в его отсутствие.

Максим и Марина удивлённо замирают в дверях, когда я их приглашаю к столу.

- У нас праздник? По какому поводу пир? - дочь всё ещё полна гнева и включает сарказм, чтобы хоть немножко слить переполняющую агрессию. Знаю эту её манеру, поэтому стараюсь не обращать внимания.

- Решила, что положительные эмоции нам не помешают, - достаю из холодильника торт.

- Ладно, - Марина садится и придвигает к себе тарелку.

Максим выжидательно смотрит на меня.

- Садись, сынок, ешь, - успокаиваю ласковым тоном.

Вижу, что дети нервничают. Максиму буквально кусок в горло не лезет. Вряд ли он способен оценить мои кулинарные старания, мысли сына где-то далеко.

Мы какое-то время, молча, ужинаем, а перед десертом я всё-таки решаюсь начать разговор.

- Я хочу уйти от вашего отца. Не могу жить с ним в одном доме после того, что произошло. Мы снимем небольшую квартиру, а после раздела имущества купим новое жильё, - озвучиваю план и не знаю, куда деть от волнения руки. Перекладываю столовые приборы с места на место, хватаю то чашку, то стакан с водой и делаю глоток.

- В смысле – снимем квартиру? - до Марины, наконец, доходит сказанное. - Отец накосячил, а мы должны из дома уйти? Свалить в "прекрасную даль"?

Глава 7

Я смотрю в глаза этого человека и ловлю себя на мысли, что не знаю его. Такого, какой он сейчас сидит передо мной.

Это была иллюзия, будто Вадим весь как на ладони. На самом деле он показывал мне ровно столько, сколько хотел показать.

Теперь же получается, что внутри у мужа есть тайные комнаты, в которые я не имела допуска. В этих пространствах живут его пороки: алчность, цинизм, эгоизм, лживость, гордыня…

А я, наивная дурочка, которая считала его принцем на белом коне, смелым, сильным и благородным.

Чем-чем, а благородством тут и не пахнет. Муж оказался искусным обманщиком и предателем, использующим людей в своих корыстных целях.

Я тоже сцепляю руки в замок и вскидываю голову:

- Вадим Константинович, с этого дня мы с вами не муж и жена, а соседи. Просто соседи по квартире. Никаких «милых» здесь больше нет.

Готовите, стираете бельё, убираете за собой вы теперь сами. Алименты на детей будут взысканы в судебном порядке. Давайте сразу договоримся, как будем делить имущество.

Столетов выгибает бровь и скрипит зубами. Его игривое настроение испаряется в один момент, а внутреннее беспокойство ломает маску смешливой снисходительности.

Продолжаю излагать наши перспективы:

- Вадим, я хочу предложить тебе забрать деньги, которые мы собрали на первый взнос за ипотеку в обмен на твою долю в этой квартире. Свою четвёртую часть ты перепишешь на детей.

Мой голос звенит от напряжения. Я держусь изо всех сил, чтобы оставаться внешне спокойной и не заорать на мужа. Злоба душит за горло, требует плюнуть в лицо этого негодяя, заставившего меня метаться в клетке обстоятельств подобно загнанному зверю.

Наконец, Столетов после минутного раздумья парирует:

- Во-первых, там всего миллион. Четвёртая часть от стоимости квартиры намного больше.

Во-вторых, я не собираюсь с тобой разводиться, уже говорил неоднократно. Не будь дурой, Лера. Где ты найдёшь ещё нормального мужика, с двумя-то детьми в прицепе?

На губах Столетова проступает гадкая ухмылка.

В эту минуту я понимаю, что ненавижу мужа. Он стал моим врагом. Человеком, которого мне хочется стереть с лица земли, невзирая на то, что это отец моих детей.

Ярость разрывает меня на атомы и отсчитывает секунды до взрыва. Пытаюсь не дать ей разрушить себя и окружающее пространство. Радиус поражения этой эмоции мне пока неизвестен. Опасаюсь, что пострадают дети.

- Хорошо, Столетов. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, - цежу сквозь зубы.

- Ты угрожаешь мне, что ли? - хмыкает муж.

Он не верит моим обещаниям. У Вадима какая-то иная картина мира в голове. Его альтернативная реальность не имеет ничего общего с объективной действительностью.

Я встаю из-за стола, иду в прихожую, одеваюсь, беру ключи от машины и спускаюсь во двор.

Движения рваные, шаги резкие, глухие. Я словно ржавый Железный Дровосек, ограниченный в возможности передвижения негнущимися суставами.

Сажусь на заднее сиденье своего автомобиля и достаю из кармана телефон.

Что ж, пришла пора «сделать звонок другу». Правда, этот человек ещё не знает о своём новом статусе. Но мне плевать.

Он должен… Он обязан мне помочь!

Потому что его вина в происходящем велика, и я намерена сыграть на этом чувстве…

Баринов долго не берёт трубку. Я уже начинаю сомневаться, правильно ли поступаю. Возможно, не стоит дёргать за усы предводителя прайда хищников.

Только решаюсь сбросить звонок, как из телефона раздаётся хриплый, низкий голос:

- Да, слушаю.

- Егор Борисович, добрый вечер! Это Валерия Столетова.

- Здравствуйте, Валерия Андреевна. Раз вы звоните, предполагаю, что вечер перестанет быть для меня добрым.

- Не надо так иронизировать. Я звоню вам не с целью развлечься. У меня безвыходная ситуация и обратиться мне больше не к кому, - презираю себя за просительные нотки в голосе, но они невольно проскакивают. Баринов виртуально давит на меня своим финансовым положением, социальным статусом и харизмой…

Делаю глубокий вдох, отгоняя дрожь и слёзы, продолжаю:

- По милости вашей дочери я осталась без семьи, без работы, без квартиры. Жить в одной комнате со Столетовым я не могу, а скитаться по съёмным квартирам с двумя детьми нет ни желания, ни денег.

Имейте совесть, поговорите с дочерью. Пусть она забирает моего мужа себе. В конце концов, у них будет ребёнок…

Я срываюсь в рёв. Ничего не могу с собой поделать, плотину прорвало. Слёзы катятся градом, я вытираю их рукавом. Кусаю губы, чтобы не завыть в голос.

Хотела быть твёрдой, настойчивой, рассудительной, а скатилась в бабскую истерику. Представляю, как сейчас Баринов брезгливо кривится от этих звуков…

- Так, Валерия Андреевна, успокойтесь, - чеканит он приказным тоном.

И продолжает давить на меня необоснованными обвинениями:

- Во-первых, надо было лучше смотреть за своим мужем.

Я всхлипываю, набирая в грудь воздуха, чтобы послать этого «доморощенного психоаналитика» подальше.

- И не возражайте! На ровном месте мужик не загуляет. Наверняка у вас были проблемы в отношениях. Во-вторых, с работой я вам могу помочь. Насколько помню из рассказов Вадима, вы трудились в рекламном агентстве? - спрашивает Баринов.

Истерику кое-как смогла погасить и теперь отвечаю устало:

- Да, но я не менеджер. Дизайнер, полиграфист.

- Не суть. О рекламе представление имеете, значит, сможете работать у нас в отделе маркетинга.

Далее следует небольшая пауза, и Баринов продолжает немного приглушённым тоном. Словно боится, что наш разговор услышит кто-нибудь посторонний:

- В-третьих, я решил избавиться от вашего супруга, а заодно и вас освободить.

У меня холодеет внутри. К такому резкому повороту я не готова. Неужели отец Лики решил расправиться со Столетовым...

- Вы хотите его убить? - интересуюсь шёпотом и оглядываюсь, нет ли людей рядом с машиной.

Егор начинает смеяться так, что телефон подпрыгивает от раскатов этого хохота.

Глава 8

На следующий день жду, пока супруг уедет на работу. Не хочу столкнуться с ним в конторе. Ночь, проведённая на кухне, не добавляет мне доброты.

К десяти часам приезжаю на такси в головной офис компании «Алмазы Сибири».

На ресепшене при предъявлении паспорта мне выдают временный пропуск. Охранник рассказывает, на какой этаж нужно подняться.

Здание высокое, современное, интерьер довольно пафосный, но иного я и не ожидала. Здесь всё должно указывать на успех в отрасли. Кожаные белые диваны в фойе, огромная хрустальная люстра, свисающая с потолка, кругом мрамор и позолота.

Стену напротив входа украшает выполненная из каменной мозаики карта с месторождениями алмазов, названиями посёлков и городов. Интересно, насколько далеко Баринов может отправить Вадима? Надеюсь, путь будет неблизкий и ему не придёт в голову мотаться домой на выходные.

В отделе кадров меня уже ждут. Высокая, статная дама лет пятидесяти, увешанная жемчугом, оглядывает мою персону с ног до головы, просматривает документы и хмыкает, качая головой:

- Что ж вы, милочка, не потрудились захватить с собой резюме?

- Но Егор Борисович сказал взять с собой только документы, про резюме не было сказано ни слова. А что, будет какое-то собеседование? - теряюсь.

Я ведь думала, что Баринов просто берёт меня на работу без всяких конкурсов.

- Собеседование? Нет, никакого собеседования не будет. Но мы же должны знать, что вы из себя представляете? Согласитесь, выглядит странно, когда в подобную компанию берут человека с улицы.

Я стою перед столом, а кадровичка сидит и умудряется смотреть на меня свысока.

Мне надоедает выглядеть бедной родственницей. Я сажусь к столу без приглашения и спокойно разъясняю даме её обязанности:

- Уважаемая… - вспоминаю табличку с фамилией, которую видела на кабинете. - Татьяна Михайловна! Вам поручено оформить меня на должность, а не исследовать мои профессиональные навыки. И пришла я не с улицы, а из солидного рекламного агентства, о чём есть запись в трудовой книжке. Давайте не будем тратить попусту время и займёмся документами.

Заносчивая мымра сверкает глазами и багровеет лицом, но молчит. Она не знает, в каких я отношениях с Бариновым, поэтому не рискует больше нападать.

- Вас берут на должность рекламного менеджера в отдел маркетинга, - сообщает мне сквозь зубы. - Пишите заявление.

- Да, я в курсе, - подтверждаю свою договорённость с генеральным.

И тут раздаётся звонок по внутреннему телефону. Мымра поднимает трубку:

- Слушаю! - недовольство в голосе так и звенит. Но тут же испаряется, освободив место заискиванию и услужливости. - Да, да, Егор Борисович, я поняла. Конечно! Лерочка уже у меня. Сейчас быстренько оформим и она поднимется на своё новое рабочее место. Да, обязательно! Конечно, проводим, о чём речь...

Произошедшая с кадровичкой метаморфоза заставляет меня приоткрыть рот. Пару минут назад передо мной сидела настоящая Баба-яга, а теперь и заглядывает в глазки добрая Фея Крёстная.

- Валерия Андреевна, помощница нашего директора сегодня утром сломала ногу. Егор Борисович распорядился, чтобы вас временно оформили на её место.

Она хватает мой листок с заявлением и разрывает его на две части.

- Придётся новое написать. Я продиктую, - сладко улыбается мне Татьяна Михайловна и опускает испорченные бумаги в урну.

Когда с оформлением всё закончено, кадровичка провожает меня в приёмную Баринова. Самый верхний этаж, пустынный коридор, словно здесь нет людей, только боги Олимпа обитают, скрытые от посторонних глаз.

В приёмной сидит молоденькая рыжая девушка. Увидев нас, она радостно вскакивает и начинает приглушённым голосом тараторить:

- Это вы, да, замените Милену? Ой, а я так боялась, что мне придётся тут сидеть. Давайте я вам быстренько всё объясню, а потом убегу – у меня своей работы полно.

Татьяна Михайловна снова непонятно хмыкает и уходит. Похоже, она приняла меня за любовницу Баринова и сомневается, что мне придётся ещё и работать, а не только зарплату получать.

Лариса, секретарь финансового директора, скороговоркой рассказывает мне об основных обязанностях, показывает на компьютере расположение папок, почту, логины и пароли от аккаунтов.

У меня голова идёт кругом, руки ходуном ходят, желудок сжимается в комок от волнения. Я не ожидала, что придётся работать с Бариновым напрямую.

Вчерашний разговор с ним выжал меня досуха, но я не видела другого выхода, поэтому позвонила. А сегодня выясняется, что мне придётся общаться с ним каждый день.

Может, отказаться, пока не поздно? Не уверена, что моя нервная система выдержит такое соседство. А если Лика меня здесь увидит или Вадим, то скандала будет не избежать...

Перед глазами встаёт муж, обнимающий за талию свою любовницу. И мне кажется, что на меня вылили ведро холодной воды. Картинка отрезвила:

«Да какого хрена, собственно? Почему меня должно волновать их мнение? Мне нужна работа, у меня двое несовершеннолетних детей. Хорошие зарплаты на дороге не валяются, и вообще мне повезло, что Баринов предложил мне вакансию. Если не сработаемся – уйду, но попробовать стоит…»

Лариса уходит, а я погружаюсь в изучение содержимого компьютера. Надо признать, у Милены здесь всё разложено по полочкам. На столе и в шкафу с бумажными документами тоже полный порядок.

Страх потихоньку отступает. Появляется уверенность, что я быстро со всем разберусь.

Перебираю бумаги в шкафу и вздрагиваю: за моей спиной неожиданно распахивается дверь. Из кабинета выходит Баринов в расстёгнутом пальто – он куда-то собрался.

- Валерия Андреевна, добрый день! Рад, что вы уже приступили к своим обязанностям. Меня сегодня ни для кого нет, уезжаю на встречу, а затем иду с Ликой на приём к врачу. Ваш муж не сможет сегодня её сопровождать.

Я стою перед этим мужчиной и не знаю, что сказать. Ноги опять становятся ватными, руки холодеют, напряжение проникает в каждую клеточку тела.

Глава 9

Приезжаю домой уставшая. Первый рабочий день вымотал меня сильнее, чем я ожидала.

Вся эта пёстрая кавалькада охотниц за боссом так и стоит перед глазами. Чувствую себя маленькой куницей, загнанной в западню. Но и у меня зубы имеются, пусть хищницы не мечтаю растерзать мою тушку быстро и без последствий.

Раздеваюсь, прохожу в спальню и вижу, как муж собирает чемоданы. Вчера он их разобрал, а сегодня снова складывает вещи в багаж.

Заметно, что Столетов не в духе. Он яростно сдёргивает рубашки с плечиков и небрежно запихивает в сумку.

- Уходишь? - спрашиваю спокойным тоном в надежде, что муж одумался и решил воссоединиться со своей новой любовью.

- И не надейся, - прошивает меня раздражённым взглядом. - В командировку уезжаю. Срочно. Ума не приложу, какая вожжа попала Баринову под хвост. Даже Новый год с семьёй отпраздновать не даёт. Говорит, что завтра я должен быть в Мирном, принимать дела. Заместителя финансового директора комбината переводит в Москву, а меня ставит пока на его место. Что ему даст подобная рокировка, не совсем понимаю. Я устроюсь, вы приедете ко мне. И это не обсуждается!

Меня бесит самонадеянность Столетова. Как будто ничего не произошло. Штатная ситуация. Откуда такое самомнение и пренебрежение мной, моими чувствами?

- Не говори ерунды. Ты забыл? Мы разводимся, - напоминаю нахалу.

Супруг резко бросает брюки в чемодан и повышает голос:

- Лера, да выкинь ты из головы эту бредовую идею! Не будет никакого развода.

Искры из глаз так и сыплются на меня, пытаясь прожечь насквозь. Обхватываю себя за плечи и закрываюсь от его напора и агрессии.

День был тяжёлый, я не готова к военным действиям, мне нужно отдохнуть. Хотя бы несколько минут, чтобы переодеться и принять душ. Но мужу плевать на моё состояние. Он не знает, что я теперь работаю в их офисе. И говорить ему не собираюсь, чтобы не вызвать новую волну раздражения. Пусть уезжает в неведении.

Столетов продолжает вещать:

- У меня новая должность. Надеюсь, что более высокая зарплата. Полгода на производстве обогатят опытом, возвращение в Москву будет фееричным! Я думаю, что Баринов готовит меня на место финансового директора, других объяснений происходящему нет.

«О, святая простота и слепая гордыня! Ты даже не догадываешься, что тебя просто сбрасывают с шахматной доски. Убирают фигуру, мешающую на игровом поле. Сливают балласт.

Ну что ж, Вадик, ты сам решил пролезть неправедным путём в высшую лигу. Теперь пожинай сомнительный профит ошибочной стратегии».

Я молчу. Позволяю бывшему мужу витать в облаках и строить воздушные замки. Утром у него самолёт. Полагаю, он исчезнет из моей жизни надолго. Возможно – навсегда.

Но питать его надежды я считаю нечестным:

- Вадик, мы не приедем, бери с собой Лику. У вас будет ребёнок, не забывай об этом.

Муж подходит ко мне, я отступаю к стене. Он обхватывает руками мои плечи и, прижавшись лбом к голове, шепчет:

- Лерка, какая же ты дура! Да не нужен мне этот ребёнок! Случайно получилось, понимаешь? Случайно… Я люблю своих детей и не намерен их бросать.

Осторожно упираюсь в его грудь руками, пытаясь отодвинуть. Мне неприятна эта близость. Тело передёргивает от контакта. Вроде родной человек, а в то же время уже чужой. Как быстро всё изменилось...

- Вадим, тот ребёнок тоже твой, - убеждаю Столетова.

- Неважно. Обещай, что приедете через пару недель, - горячо шепчет и заглядывает в глаза.

- Нет, Вадик, не тешь себя напрасной надеждой, - выскальзываю из захвата и сажусь на кровать.

Вадим прислоняется спиной к стене и переплетает руки перед грудью. Начинает тихонько постукивать затылком о стену. Он ненавидит терять контроль над ситуацией…

Пытается донести до меня разумные, на его взгляд, вещи. Свою точку зрения относительно происходящего:

- Ты злишься на меня, поэтому так говоришь. Я ведь не сделал ничего плохого. Подумаешь, пару раз переспал с влюблённой дурочкой, осчастливил её. Зато после этого смог перепрыгнуть через несколько ступеней карьерной лестницы. Разве ты не понимаешь, что это было сделано ради тебя и детей?

Теперь мы можем позволить себе купить большую квартиру, ездить на отдых два раза в год, дать детям достойное образование. Я сэкономил годы усилий и нервов тебе и себе.

Я слушаю эту дичь и не могу поверить, что муж говорит серьёзно. Мне казалось, он взрослый человек, но сейчас рассуждает как инфантильный подросток. У Максима больше разума, чем у его отца.

- Столетов, ты бредишь? Пытаешься оправдать свою измену моим желанием видеть тебя успешным мужчиной? Так может и мне начать прокладывать дорогу к топовой должности через постель? Среди женщин этот способ более популярен…

- Не говори чушь! - резко обрывает.

Кажется, я его задела за живое.

- В общем, Лера, утром я улечу, а ты сходишь завтра в школу и заберёшь документы детей. Надеюсь, в Мирном тоже есть приличные учебные заведения, пусть и платные. Мы теперь можем себе это позволить.

- Где это вообще? У чёрта на куличках? - иронично хмыкаю.

Смешно. Он думает, что дети с радостью поедут в какую-то Тмутаракань.

Муж возвращается к сбору чемодана:

- Сибирь. Якутия. Пожить в другом городе и холодном регионе Марине и Максиму будет полезно. Оценят по достоинству все преимущества столицы. Ну и мы с тобой сможем перезагрузить свои отношения после кризиса.

Вадим поворачивается и с надеждой смотрит в мои глаза:

- Лера, я буду вас ждать…

Я выхожу из спальни. Сердце колотится, как ненормальное. Кажется, я всё ещё его люблю, несмотря ни на что.

Надеюсь, эта любовь быстро умрёт в разлуке. Обида медленно высосет её до капли, ревность растерзает на куски, и в сердце появится блаженная пустота, которую позже я смогу чем-то заполнить…

А пока…

Пусть уезжает. И чем скорее, тем лучше…

В этот вечер в доме непривычно тихо. Дети возвращаются с занятий поздно, у них был бассейн.

Глава 10

У Столетова ранний вылет. Я знаю, что ему нужно в шесть ехать в аэропорт, но специально не встаю: обойдётся без завтрака, в терминале выпьет кофе с бутербродом.

Вадим нарочно громко хлопает дверью туалета, плещется в ванной, что-то роняет на кафельный пол с резким звуком. Эта скотина делает всё, чтобы разбудить детей и меня. Как слон в посудной лавке себя ведёт, честное слово…

Вероятно, жаждет слёзных прощаний и заверений, что скоро мы к нему приедем.

Нет уж, дорогой, не дождёшься!

Я натягиваю на голову одеяло и уговариваю себя потерпеть.

Внутри негодую, хочется встать и наорать на благоверного. Призвать к порядку. Показать, что его отъезд для нас не конец света, и никто рыдать и хватать его за штанину не собирается.

Украдкой поглядываю на часы, считая минуты до избавления от ставшего ненавистным супруга.

И когда уже, по моим подсчётам, он должен вызвать такси, дверь в кухню открывается. Вадик не включает свет, но его прекрасно видно – он стоит в коридоре под лампой, уже одетый и с чемоданом в руке.

- Лер, я поехал!

«Скатертью-дорожка», - хочется ответить, но сдерживаюсь. Делаю вид, что сплю и не слышу.

- Лера, пока! - уже громче орёт муж.

Вот же тварь! Дети могли ещё два часа спать, но нет, отцу плевать, что будут клевать носом на уроках.

- Пока! - выныриваю из одеяла.

- Я позвоню, как только доберусь, - сообщает муж как ни в чём не бывало. Словно ночью не было нашей ссоры, а мне всё приснилось.

- Хорошо, - бурчу и снова натягиваю одеяло, повернувшись на другой бок.

После паузы Вадим осторожно закрывает дверь.

Не знаю, чего он ждал. Что я выбегу в прихожую и поцелую на прощанье, как делала раньше?

Или пообещаю, что мы скоро к нему приедем?

А может, думал, что попрошу прощения за пощёчину?

Ну, тогда он совсем дурак и меня плохо знает.

Как только в замке поворачивается ключ, я выдыхаю с облегчением.

Всё! Шивабода!

И даже воздуха вокруг становится больше. Хочется встать и напечь детям на завтрак блинов, что и делаю.

Я без пяти минут разведёнка с двумя детьми. Ну и что? Слёзы лить не собираюсь.

Чем жить с таким кобелем, как Столетов, так лучше одной остаться.

Да, будет трудно. Возможно, дети не одобрят развод. Но у них будет выбор.

Захочет Марина жить с папой – пожалуйста. Не собираюсь настаивать на том, чтобы она оставалась со мной и закатывала концерты.

Думаю, этот опыт – пожить с папой и его новой женщиной – ей даже пойдёт на пользу. Больше меня станет ценить.

Мешаю венчиком тесто и представляю, что мне предстоит пережить. Настроение сразу портится.

Нет, не буду пока об этом думать. Жизнь показывает, что чаще всё бывает лучше и легче, чем мы себе придумываем.

Первым на кухню приходит заспанный Максим:

- Доброе утро, мам. Блины на завтрак? Супер!

- Садись, кушай, - треплю сына по волосам и ставлю на стол тарелку с дымящимися блинчиками.

Следом в кухню входит Марина. Вид у дочки мрачный.

- Папа уехал? - недовольно спрашивает.

Понимаю, что сейчас начнётся спектакль.

- Да, уехал, - спокойно отвечаю. Достаю из холодильника сметану, джем, сгущённое молоко. - Ешь, детка, пока блины горячие.

- Не хочу, - кривится папина дочка и отодвигает тарелку. Встаёт, наливает себе чай и демонстративно пьёт, не притрагиваясь к блинам.

Так она меня наказывает: «Голодная пойду в школу, но твою стряпню есть не стану!»

Хочется взять ремень и выпороть упрямую деточку.

Мои мысли озвучивает сын:

- Ешь, давай, не выпендривайся!

Чтобы не нервничать, иду в ванную, пока она свободна. Мне на работу, детям в школу.

Но Нового года осталась пара дней, а мы даже ёлку ещё не поставили. Надо вечером достать с антресолей зелёную красавицу, собрать и украсить. Может, Марина оттает, если займётся любимым делом?..

Ей с детства нравится рассматривать игрушки и развешивать их рядом с лампочками гирлянды, подходящими по цвету.

На работе с утра спокойно. Шеф отсутствует по непонятной причине. В приёмной тихо, я лениво копаюсь в компьютере, отвечаю на звонки и прошу перезвонить после праздников.

Никаких указаний выдано не было, поэтому импровизирую.

Местные гадюки особо не досаждают.

Вчера обстановку разведали, какое-то мнение обо мне составили, сегодня интерес угас.

Несложно догадаться, что моё личное дело изучено вдоль и поперёк. Наличие двоих детей служит для некоторых нехилым успокоительным. А ситуация на корпоративе могла навести на мысли, что Баринов мне враг, ведь его дочка экспроприировала Столетова. Взяла и увела из семьи.

Короче, сижу, изображаю из себя работницу года, навожу порядок на рабочем столе, и тут в кабинет заходит Лика.

- Значит, это правда! - распахнутая норковая шуба обнажает круглый живот. Лицо густо покрыто тональным кремом, чтобы скрыть круги под глазами, красные пятна. На шее они всё-таки заметны. Девушка нервничала и рыдала, если судить по отёкам на верхних веках.

- Что – правда? - спокойно спрашиваю.

- Он взял тебя на работу! Назло мне! И Вадима выгнал из Москвы, чтобы разлучить нас!

«Ого! Кто-то уже позвонил дочке генерального, наябедничал. Вот же поганки!»

В приёмной становится жарко. Отчётливо вижу, как набирает обороты истерика. Ещё пара фраз, и девица снова зарыдает, возможно – вцепится мне в волосы или ещё что учудит.

Сама виновата: не стоило томатным соком поливаться. Надо как-то её отсюда вывести. На воздух.

Я незаметно нажимаю кнопку охраны. Спасибо Ларисе, что показала, где она находится.

- Анжелика, послушайте… - медленно встаю и показываю руками, что хочу поговорить спокойно. - Сядьте, пожалуйста, на диван, я налью вам воды.

Достаю из холодильника бутылку минералки, открываю и наливаю в стакан.

- Она с газом! Беременным такую нельзя! - капризно кривит губы Баринова.

- Ничего, я сейчас ложечкой размешаю и все пузырьки выйдут, - беру ложку и создаю в стакане водяную воронку.

Глава 11

Охранник подхватывает принцессу на руки и выносит из приёмной. Второй забирает её сумку, благодарно мне кивает и спешит следом.

Меня мелко потряхивает. Сажусь в кресло и залпом выпиваю стакан минералки. Всё-таки хорошо, что дело не дошло до драки. Как бы я обяснялась с Бариновым, не представляю...

Новая посетительница открывает дверь с полпинка. Главный бухгалтер, как я поняла, Эльвира Сергеевна Зорина. Вчера она заходила к шефу с какими-то документами и дала мне понять, что для неё дверь начальника открыта ВСЕГДА.

Вот и сейчас худая, как палка, с натянутой и обколотой ботоксом кожей на лице, она устремляется прямо в кабинет генерального директора. Каре из гладких тёмных волос блестит в свете электрических ламп.

Так и не определила возраст дамы. Ей можно дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят, если присмотреться внимательнее. Пластика, уход, косметолог творят чудеса. Её можно было назвать красивой, но выражение брезгливости на лице и выключенные из работы мышцы заставляют поскорее убраться с дороги этой холодной стервы.

Не успеваю открыть рот и сообщить, что шефа нет на месте. Зорина входит в кабинет, но быстро возвращается. Спрашивает высокомерно:

- Кажется, Лена?.. Где Егор Борисович, он мне срочно нужен.

- Валерия Андреевна к вашим услугам, - не вставая с кресла, напоминаю маразматичке. - Его сегодня не будет.

- Я же спросила, ГДЕ он? - пытается заморозить меня взглядом.

Мадам раздражена моей тупостью, но я тоже умею кусаться:

- А он обязан вам докладывать о своём местонахождении? Это прописано в Уставе или имеется личная договорённость?

Зорина поджимает губы. Кажется, я нажила себе врага. Она подходит к моему столу, наклоняется ближе и бесцветным голосом, глядя в глаза, предупреждает:

- Не советую со мной шутить, Валерия Андреевна. Мне не составит труда убрать вас отсюда.

«Ужас, ужас, вся дрожу».

Я беру в руки карандаш и демонстративно разламываю его напополам:

- Не вы принимали меня на работу, не вам и увольнять.

Зорина застывает в недоумении. Она ожидала увидеть на моём лице страх, панику, но не вселенское спокойствие. Меня же с детства папа учил держать покерфейс при игре в преферанс. В жизни мне этот навык пригодился не единожды.

Вот и сейчас я бесстрастно взираю на местную королеву и показываю ей свой потенциал: в игре пешка может стать любой фигурой, поэтому с ней нужно быть осторожнее.

Главбух уходит, не сказав больше ни слова.

Я выдыхаю, поднимаюсь на ослабевших ногах и иду в кухню. Чашка кофе сейчас станет для меня спасением. Кажется, Лика, а потом и Эльвира Сергеевна, выпили мою энергию до донышка. Как вообще здесь работать в такой обстановке? И ведь сегодня всего второй день…

Может, пока не поздно, написать заявление на увольнение? Пойти к Матвееву, поплакаться, пристроит куда-нибудь или обратно возьмёт после праздников.

Видео, на котором я обливаю красной жидкостью дочь генерального директора «Алмазов Сибири», после выходных уже забудут. Наверняка найдутся другие герои: веселье и алкоголь – двигатели шок-контента. Значит, у меня есть шанс вернуться на прежнюю работу.

Решено. Если до вечера какая-нибудь сволочь выбьет меня из колеи, я заберу документы и попрощаюсь с компанией. Если нет, то останусь…

Наверху услышали мой ультиматум и до конца рабочего дня меня никто не доставал. Сотрудники звонили, заглядывали, но исключительно по делу.

Перед праздниками у людей было полно забот, но к работе они не имели никакого отношения. Я тоже набросала список продуктов для праздничного стола, подарки детям были уже куплены.

Себя решила порадовать в выходные посещением спа-салона и своей подруги-косметолога. Межбровку она мне закалывает второй год. А куда деваться? Возраст…

Вечером Столетов обрывает телефон. Два звонка сбрасываю, пока переодеваюсь после работы, на третий отвечаю.

Муж набрасывается с упрёками:

- Ты почему трубу не берёшь? Тут мороз минус тридцать пять. Я в ботинках еврозима, тонком пальто и без шапки. Из самолёта вышел, думал, уши отвалятся. Не представляю, как здесь люди живут при таких температурах. Лер, слышишь меня?

- Слышу, - присаживаюсь на кровать. Я ничего не хочу знать о делах Вадима, но он продолжается надеяться остаться в моей жизни.

- Устроился в гостинице. Второго числа заместитель финансового директора освободит служебную квартиру и улетит в Москву, я смогу туда заселиться, - с воодушевлением рассказывает Столетов. - Посмотрю, что нужно купить из мебели и вещей, и вы с детьми сможете ко мне приехать. Ты написала заявление об уходе? Нужно две недели отрабатывать?

- Вадим, остановись, - прошу мужа. - Мы не приедем.

В трубке тишина, до меня едва доносится дыхание супруга. Удивляет его упрямство. Человек никак не может принять тот факт, что мы больше не вместе.

- Лер, сколько тебе нужно времени, чтобы меня простить? - наконец выдаёт адекватную мысль Вадим.

- Нашей жизни не хватит, - отвечаю честно и нажимаю отбой.

Я знаю, что не смогу простить измену. И ведь говорила об этом, когда поженились. Предупреждала. Но он то ли забыл, то ли ему стало наплевать на меня.

Теперь это уже не имеет значения.

Впереди Новый год, и я постараюсь начать жизнь с чистого листа. У меня есть я и дети – этого достаточно для счастья.

Новый год мы с детьми встречаем втроём. Флёр грусти не даёт нам радоваться по-настоящему. Это первый раз, когда наша семья не в полном составе. Надо признать, что за столом всегда Вадим задавал тон, создавал атмосферу лёгкости и веселья.

Марина демонстративно не смотрит на меня, уставившись стеклянными глазами в телевизор. Она не здесь, не рядом. Видно, что мыслями далеко, где-то с отцом. Когда эта мука становится невыносимой, я накрываю руку дочери своей:

- Мариш, это пройдёт. Ты скучаешь по папе, это нормально. Он любит тебя и завтра обязательно позвонит.

Моя малышка при этих словах выдёргивает кисть и со слезами на глазах выкрикивает мне в лицо:

Глава 12

Муж так и не позвонил детям первого числа. Лишь второго, ближе к вечеру набрал Марину.

Утюжу бельё, Макс смотрит в наушниках фильм, Марина рисует на планшете. И тут раздаётся звонок на её телефоне.

- Да, папа. Привет! Тебя тоже с праздником. Нет. Нет. Не знаю, когда мы прилетим.

Дочь разговаривает с отцом довольно сухо. Хмурит брови, поджимает губы. Сбрасывает звонок и опускает телефон на стол. Я её ни о чём не спрашиваю. Захочет – сама расскажет.

Вечером готовлю на кухне ужин. Марина подходит ко мне и прижимается к плечу:

- Мам, наверное, нам не стоит ехать к папе.

- Почему? - мне просто интересно, что заставило её отказаться от идеи воссоединения с отцом.

- Папа был пьян, когда звонил. И, знаешь, мне показалось, что он в номере не один, - покраснев и опустив глаза, сообщает дочь.

Что ж, для меня это ожидаемо. Похоже, что Вадик ни в чём себе не отказывает. А я и дети ему нужны лишь для того, чтобы обеспечить бытовые удобства.

Обнимаю свою малышку. Знаю, что ей сейчас несладко:

- Маришик, папа может наделать кучу ошибок, но мы за него не в ответе. Он взрослый человек. Хочешь, завтра поедем на каток? Давно мы не выбирались.

- Хочу, - лицо Марины светлеет. - Мам, а как мы теперь будем жить?

«Эх, доченька, если бы я знала...»

- Будем жить спокойно и счастливо, - обещаю и ей, и себе.

А ближе к вечеру мне звонит Баринов:

- Здравствуйте, Валерия Андреевна!

- Здравствуйте, Егор Борисович! Что-то случилось? - тревога берёт меня в плен.

- Нет, всё нормально. Хотел узнать, как у вас обстановка дома? Как Новый год?

- Всё хорошо. Спокойно отметили с детьми праздник. Спасибо, что отослали Вадима, - благодарю начальника.

- Это хорошо, что спокойно. А у меня тут море слёз, истерика за истерикой. Оказывается, я тиран, деспот и самодур со слов дочери. Лишил её семейного счастья, - горько замечает Баринов.

- Ну, ведь ничто не мешает ей сесть в самолёт и последовать за возлюбленным? - напоминаю шефу.

- Увы и ах, лететь в такую даль Лика не готова, - сквозят издевательские нотки в голосе мужчины.

- Жаль. Но может, и хорошо – чувства проверяются на расстоянии. Будем надеяться, что Анжелика передумает.

- Сомневаюсь. Не хотите поужинать сегодня вечером? - предлагает отец любовницы мужа.

Мне становится не по себе. Намёк понятен, но я – не мой супруг, который строит карьеру через постель, поэтому строго отвечаю:

- Нет, Егор Борисович, простите. Вы мой начальник, и я бы не хотела менять этот статус.

Пытаюсь обратить свой отказ в шутку:

- Тем более, это довольно рискованно. Ваши поклонницы мне не простят приближения к царской особе.

Баринов хмыкает:

- Бросьте, дамы не так страшны, как вам кажется.

Я же пытаюсь донести до генерального, что он заблуждается:

- Это вы у Милены спросите, которая встретила Новый год в больнице. Перелом ноги со смещением – сомнительная плата за удовольствие находиться рядом с вами.

Баринов в замешательстве. Он совершенно серьёзно заявляет:

- У нас с ней ничего не было.

Я же пытаюсь достучаться до разума мужчины:

- Не сомневаюсь. В противном случае переломом она бы не отделалась. Пожалуйста, держитесь от меня подальше. Хотелось бы выжить в вашем серпентарии, у меня всё-таки дети…

- Я вас услышал, - задумчиво изрекает шеф.

- Надеюсь…

Выхожу на работу после праздников и сразу получаю повышенную порцию внимания: змеи отдохнули за выходные дни, набрались сил, почистили шкурки, наточили язычки и ринулись в бой.

Первой к Баринову прорывается Лада Юрьевна Грачевская. Блонди решила без очереди покорить Эверест, а я не стала её останавливать. Хоть Баринов и рекомендовал ей записаться на приём, его пожелание девица проигнорировала. Пусть сам разбирается с дисциплиной в компании, он здесь хозяин.

Через пару минут директор просит меня по внутренней связи зайти в кабинет.

Поправляю волосы, смотрю в зеркальце не размазалась ли помада и отправляюсь в святая святых – обитель царя и бога «Алмазов Сибири».

- Вызывали, Егор Борисович? - спрашиваю ровным тоном.

Баринов явно с утра встал не с той ноги. Буркнул мне «Здрасти» и прошёл в кабинет, не останавливаясь, будто я у него денег заняла и долг не отдаю.

Вот и теперь играет желваками, ёрзает на кресле, смотрит на разложенные перед ним эскизы украшений и вываленные на стол «прелести» Грачевской, символически прикрытые полупрозрачной блузкой.

Соски девицы торчат в боевой готовности, губы блестят, глаза сверкают, рука с бриллиантовым кольцом нервно теребит кружевной ворот.

У меня проскакивает мысль: «Надо пополнить аптечку нитроглицерином. Эти бабы запросто могут генерального до инфаркта довести».

Баринов смотрит на меня волком:

- Валерия Андреевна, кажется, я просил записать Ладу Юрьевну на приём. Почему я должен отвлекаться от важных дел по вашей милости?

«А ты не обнаглел часом, дорогой? Решил свалить на меня расхлябанность своих подчинённых?

Развёл тут гадюшник, а теперь хочешь, чтобы я живым щитом встала между тобой и ядовитыми рептилиями? Нет уж, милый, не выйдет!»

Вдыхаю поглубже, набираюсь смелости и отбиваю претензию:

- Простите, но это ВЫ рекомендовали Ладе Юрьевне У МЕНЯ записаться, а не мне бегать за нею следом и упрашивать встать в очередь на аудиенцию.

Шефу нечем крыть, всё так и было. Он переводит хмурый взгляд на Грачевскую:

- Лада Юрьевна, вы меня не услышали в прошлый раз?

Девица бледнеет под слоем тональника, встаёт и порывистыми движениями собирает обратно в папку свои листы:

- Извините, но я думала, что запуск новой коллекции – одно из приоритетных мероприятий. Если руководство так не считает, я могу и подождать, когда вы сами меня пригласите.

Она виртуозно разворачивается на своих ходулях и выходит из кабинета, нарочно задев меня плечом.

Баринов откидывается в кресле.

Глава 13

Заметно, что Баринову стыдно за дочь.

Раньше надо было думать. Уделял бы больше времени кровиночке, вёл правильные беседы, глядишь, сейчас не пришлось бы краснеть.

Я не смею встать, пока меня не отпустили. Приросла к креслу, не шевелюсь, жду реакции шефа.

- Лера, не берите в голову слова моей дочери. Беременность, гормоны, характер. Лика вся в свою мамашку-истеричку. Гены, с этим ничего не поделаешь, - пытается разрулить ситуацию.

Мог и прощения попросить за всё то дерьмо, в которое меня окунула их семейка.

Нервно черкаю в блокноте, который захватила с собой. Глядя на абстрактные линии, доношу свою точку зрения:

- Скажу по секрету, Егор Борисович, – гены исправляются ремнём. Но вам, наверное, поздно за него хвататься.

Натянуто улыбаюсь. Баринов благодарен за то, что держу себя в руках. Не рыдаю и не бегу писать заявление об уходе. На лице мужчины читается облегчение.

- Ничего. Блокировка карты – тоже хороший воспитательный приём. Проверено неоднократно. Дочурка обнаглела, пора призвать Анжелику к порядку.

Лера, а у вас красивые руки. Длинные пальцы, правильной формы ногти… Предлагаю вам поработать моделью для новой ювелирной коллекции. Думаю, оплата приятно удивит, - предлагает босс.

У меня сосёт под ложечкой. Не слишком понятен и довольно подозрителен такой резкий поворот.

- Это вы меня так покупаете? - задаю вопрос в лоб.

Босс поднимает руки:

- Боже упаси! Это я так пытаюсь извиниться и сэкономить на профессиональной модели с завышенным ценником.

Беру паузу, обдумываю его слова. Решаюсь пойти на мировую: мне с этим мужчиной ещё работать и работать.

- А вы прожжённый делец, Егор Борисович! - шутливо грожу пальцем. Губы растягиваю в подобие улыбки, но глаза не смеются, остаются серьёзными.

Шеф заметно выдыхает и расслабляется:

- Спасибо, сочту за комплимент. Так что насчёт ужина?

«Ах ты, хитрый лис! Не оставил намерения затащить меня в постель? Даже не мечтай, Казанова хренов».

Хмурю брови, смотрю в глаза Баринова с упрёком:

- Угомонитесь. Мне не до адюльтера, если честно. Я ещё не развелась, чтобы заводить отношения с другим мужчиной.

- Валерия Андреевна, а давайте я ускорю ваш развод и сделаю его максимально безболезненным для вас? Думаю, у меня есть такая возможность, - искушает этот бес.

Оказывается, моё желание уснуть и проснуться уже разведённой выполнимо? Неожиданно…

- Как? Двое несовершеннолетних детей, муж настаивает на примирении. Пойти в загс и просто развестись не получится, придётся через суд. Но кто решится так быстро расторгнуть наш брак? - скептично замечаю.

Баринов задумчиво почёсывает пальцем бровь, а потом изрекает:

- У меня имеются рычаги давления на вашего мужа. Считайте себя свободной. Свидетельство о расторжении брака вам привезёт мой адвокат. Прихватите завтра на работу документы. Он заедет, снимет копии, чтобы представлять ваши интересы в суде.

Я сижу, как громом поражённая: «А что, так можно?» Но, видимо, для Баринова ничего невозможного нет.

Без колебаний соглашаюсь:

- Хорошо. Спасибо, Егор Борисович, я пойду работать.

Медленно встаю и выхожу на негнущихся ногах.

Догоняет запоздалая мысль:

«Что это – попытка извинения и способ загладить вину передо мной или искусно расставленная ловушка? Я теперь обязана оказать ответную услугу или будем считать, что справедливость восстановлена и мы друг другу ничего не должны?..»

Вопросы остаются без ответа…

До самого обеда занимаюсь бумагами, расписанием, отвечаю на звонки, готовлю переговорную к встрече с партнёрами, варю кофе для шефа и посетителей, разбираю почту.

Только начинаю собираться с Ларисой в кафе, как звонит рабочий телефон. Баринова в кабинете нет, он уехал на деловой обед.

«Может, не брать трубку? У меня уже перерыв, надо скорее выскочить за дверь».

Но совесть не позволяет сбежать. Отвечаю на звонок стандартным приветствием, а на том конце звучит ненавистный голос:

- Здравствуйте, Валерия Андреевна! Ты меня на телефоне в чёрный список внесла, что ли? Полдня не могу дозвониться, - раздражённо сетует муж.

- Привет, Вадик. Что ты хотел? - обречённо опускаюсь в кресло.

«Сходила покушать» называется…

Столетов негодует, повышает на меня голос:

- Да вот хотел убедиться, что мне не соврали. Значит, ты действительно решила гадко и низко отомстить – легла под Баринова, а меня попросила отослать подальше, чтобы не мешал вашей интрижке?

От удивления на минуту теряю дар речи.

Господи, откуда у него такие мысли в голове? Совсем крыша уехала от пьянки?

- Во-первых, не надо всех по себе ровнять, Вадим Константинович. Во-вторых, мстить? Тебе? А не много ли чести? По-твоему, мне больше заняться нечем? - накручиваю себя и перехожу в наступление.

Тоже мне, нашёл виноватую. Сваливает с больной головы на здоровую…

Столетов не успокаивается:

- Тогда какого чёрта ты там делаешь? Как пролезла в компанию? С улицы к нам никто не приходит. Почему Баринов принял тебя на работу? За какие заслуги?

Мне не хватает воздуха. Я сижу в шубе, в зимних сапогах, мне жарко и душно. Внутри клокочет настоящая лава – гнев на мужа.

Хочется открыть рот и плюнуть в него огнём, чтобы почувствовал всю степень моей ненависти. Но он далеко, да и я далеко не драконица…

Не сомневаюсь, что ему позвонила Лика и нажаловалась на отца, а заодно сочинила несуществующий роман между мной и шефом. Представила меня падшей женщиной, на фоне которой она выглядит белой и пушистой.

Вдыхаю несколько раз глубоко и медленно выдыхаю, снимаю шубу и холодным, равнодушным тоном советую:

- Вадим Константинович, если вам так интересно, как я попала на работу в «Алмазы Сибири», спросите у Егора Борисовича. Думаю, он вам подробно объяснит. А меня, пожалуйста, оставьте в покое. И впредь не занимайте рабочий телефон личными разговорами!

Глава 14

Человек привыкает ко всему. Вот и я постепенно привыкаю к своей новой работе, коллективу, его особенностям.

Правда, устаю. Не столько физически, сколько морально. Постоянное напряжение выматывает.

Приходится всё время держать змей в фокусе внимания, не давать им подползать близко, а ещё стараться соблюдать дистанцию с Бариновым и Хазовым.

Мало мне было одного воздыхателя, как нарисовался второй.

Герману Петровичу сорок восемь лет. Коренастый, крепкий, с небольшим животиком. Чёрные вьющиеся волосы стали редеть, поэтому мужчина их отращивает – прикрывает лысеющую макушку. Чёрные глаза, орлиный нос, небольшая бородка с проседью.

Есть подозрение, что в роду у Хазова были цыгане. Уж слишком у него горячий взгляд и шальная улыбка.

Не могу сказать, что мужчина в самом расцвете сил. Скорее, он осознаёт, что козликом ему осталось прыгать недолго, потому и усердствует – пытается обскакать всё, что имеется в ближайшем доступе.

Неожиданно я попала в поле его сексуального интереса, и теперь он каждый день приходит к нам в приёмную пить кофе.

- Валерия Андреевна, ничего не могу с собой поделать. Тянет меня к вам, как магнитом. Признавайтесь, что вы добавляете в кофеёк, помимо кардамона? Какой-то приворотный порошок или бабкин шепоток? - посмеиваясь и подмигивая, флиртует со мной гуляка.

Сколько у него любовниц было и есть, даже угадывать не буду.

Много. Очень много.

Лариса сказала, что жена старше его почти на десять лет, но держит в ежовых рукавицах. Поэтому Хазов всегда ночует дома, а любовниц пристраивает к себе на работу или снимает им квартиры недалеко от нашего офиса.

Находчивый мужик, что ещё сказать…

Герман Петрович приходит не с пустыми руками. Всегда приносит то коробку конфет, то цветы «для прекрасной Валерии», то засахаренные фрукты, восточные сладости, маленькие наборы пирожных.

Подозреваю, это он так ухаживает.

И считаю дни, когда об этих реверансах в мою сторону станет известно его пышке. Вряд ли Таю устроит данное положение вещей.

А кого обвинят? Конечно, меня!

Заманила в свои сети, околдовала, паутиной желания опутала…

Приходится вежливо улыбаться, а в руки не даваться.

Но есть и вторая проблема - шеф.

Если он видит Хазова рядом со мной, тут же приходит в бешенство. Причём я понимаю, что гневается он на своего зама, а злость вымещает на мне.

Сразу находятся какие-то неотложные дела, срочные поручения, неожиданно сваливается куча работы. В ход идёт всё, что может отвлечь меня от общения с Германом.

С одной стороны, я выдыхаю с облегчением: не надо самой отшивать надоедливого гостя. А с другой, приходится до вечера трудиться в поте лица, задерживаясь в офисе.

И есть подозрение, что эти задания Бариновым берутся с потолка. Лишь бы чем-то занять прохлаждающуюся помощницу…

Как-то вечером, уходя с работы, Егор останавливается у моего стола.

Сердце замирает, дыхание прерывается, я смотрю в распечатанные бумаги, но букв не вижу, только чувствую всем телом жар, исходящий от стоящего рядом мужчины.

- Лера, будьте осторожны с Хазовым, - произносит он. - Герман Петрович может обидеть.

Поднимаю глаза и вижу, что Баринов смущается. Не привык он разговаривать на подобные темы.

- Егор Борисович, не волнуйтесь. Я взрослая девочка и могу постоять за себя, - холодно замечаю.

- Знаю, но я не мог не предупредить. И взрослые девочки иногда делают глупости. Например, как моя Анжелика, - улыбается грустно.

В последние дни я не раз наблюдала, что Баринов теряет нить разговора, смотрит какое-то время в одну точку и молчит. Улетает мыслями куда-то далеко. Что-то его серьёзно тревожит.

- Как она, кстати? - спрашиваю, хотя мне совсем не интересно.

- Она уехала в Мирный, к Вадиму. Кстати, адвокат сказал, что с разводом всё почти решилось, заседание на днях, и он не сомневается, что ваш брак расторгнут.

- Отличная новость, - тут же воодушевляюсь. - Спасибо, что избавили меня от хлопот.

- Пустяки. Помочь красивой женщине – это приятно.

Баринов больше не пытается затащить меня в постель. К Хазову ревнует, да, но сам активности не проявляет. Каждый мой день похож на день сурка: работа-дом, дом-работа…

Но приходит и на мою улицу праздник. В один из понедельников прибегает молодой человек, похожий на фрика: полурваные джинсы, бабушкино пальто, длинный эпатажный шарф, разноцветные дреды.

- Валерия?

- Да, - растерянно заикаюсь.

Он хватает меня за руки, быстро их осматривает, суёт бумажку с адресом салона красоты:

- Меня ховут Алекс. Завтра вас ждут в десять утра. Сделаете процедуры, маникюр, отдохнёте в СПА, всё оплачено. А послезавтра съёмки в ювелирном салоне. Продиктуйте мне свой номер телефона. Адрес и время скину. Не опаздывайте. Приехать надо минимум за час.

Парень делает дозвон:

- Сохраните меня. Если что – звоните.

Разворачивается, чтобы уйти. Я кричу ему вслед:

- Простите, но я не могу. У меня работа…

Он возвращается, кивает на дверь кабинета:

- Егор Борисович отпускает вас на три дня, уже всё согласовано.

Растерянно смотрю на него.

- Но меня не предупредили…

- Я звонил вашему боссу десять минут назад, - раздражается торопыга и убегает из приёмной.

Начинаю судорожно прибираться на столе. Интересно, кто будет меня заменять всё это время?

Потом решаюсь удостовериться у Баринова, точно ли меня отпускают. Осторожно стучусь в дверь и заглядываю в кабинет.

Шеф в очках с золотой оправой смотрит в ноутбук.

- Можно, Егор Борисович? - тихо спрашиваю.

- Да, Лера, что-то срочное? - поднимает взгляд.

- Приходил какой-то Алекс. Сказал, что вы отпускаете меня на съёмки коллекции украшений на три дня. Это правда?

- Ах да, совсем забыл… Алекс Вишневский – фотограф, поцелованный Боженькой. Не без странностей, как и все творческие люди, но лучший в своём деле.
Значит, сам приходил на ваши ручки посмотреть? Не доверяет мне, выходит… - качает головой.

Глава 15

Проходит несколько дней. Шеф смотрит на меня заинтересованно, но никаких разговоров на личную тему не заводит.

Такое ощущение, что Баринов наблюдает за мной.

Как голодный хищник выслеживает добычу, так и он выжидает удобный момент, чтобы напасть и утащить в своё логово.

Но с нападением его опередили…

Как только стартовала рекламная кампания новой коллекции, все узнали, что позировала с украшениями я. Змеям пережить этот факт сложно, и одна из них не сдержалась.

В приёмную входит Грачевская. Я пью кофе, синхронизирую рабочее расписание с телефоном, заношу в заметки и ставлю напоминания.

Лада Юрьевна хочет что-то спросить, но бросает взгляд на мои руки, видит кольцо из коллекции и зеленеет, пыхтит, у дамочки едва дым из ушей не валит от злости.

Она тут же забывает, зачем пришла, разворачивается и выходит.

Через пять минут в дверь разъярённой фурией врывается Диана Роева, подлетает к столу и приказывает:

- Руку покажи!

Меня коробят тон и поведение посетительницы.

- А вы ничего не перепутали? - спокойно глядя в глаза, осаждаю нахалку. - Я не ваша прислуга.

- Я сказала, покажи кольцо!

Диана вне себя от ярости. Она хватает меня за руку, видит украшение и шипит:

- Сними или я вместе с пальцем отрежу.

Теперь уже и я в бешенстве от подобного наезда:

- Ты сумасшедшая? Идиотка? Больная на голову?

Кровь закипает и требует действия. Я осторожно встаю с кресла, а Роева продолжает наседать:

- Смотри, как бы тебе не заболеть. Узнаю, что спишь с Егором, тебе не поздоровится.

Я вспоминаю историю Милены и теперь уже уверена: нападение построила Диана, а, возможно, и сама покалечила девушку.

- Пошла вон! - выплёскиваю остывший кофе в лицо Дианы. Пусть эта разъярённая гадюка немного остынет.

Но эффект получаю совершенно противоположный.

Диана обходит стол и бросается на меня. Хватает за рукав шифоновой блузки и с треском его отрывает. Второй рукой с длинными заострёнными ногтями метит мне в лицо, хочет выцарапать глаза.

Я закрываюсь рукой, но ощущаю, как хищная лапа расцарапывает мой лоб.

Приседаю, и когда хватка Дианы ослабевает, резко вскакиваю и бью её головой в подбородок.

Раздаётся клацанье сомкнувшихся зубов. Она вскрикивает от боли, прикусив язык.

Хватает меня за волосы, а тоже пытаюсь проредить её шевелюру.

Кричит на всю приёмную:

- Тварь!

Я в долгу не остаюсь:

- Гадюка! Иди рот прополощи, а то отравишься собственным ядом.

Отталкиваю её от себя, она отпускает мои волосы и летит к окну. Врезается спиной в подоконник. При этом задевает цветок в керамическом горшке, он падает и с грохотом разбивается.

Из кабинета выходит Баринов. Видит двух красных и всклоченных женщин.

У Дианы губы в крови, мокрое лицо, растрёпанные волосы, коричневые пятна на бежевом платье.

Мои волосы тоже торчат в разные стороны, на лбу кровавые царапины от ногтей, рукав висит, держась на одной нитке.

- В чём дело, Диана Александровна? - шеф моментально вычисляет зачинщика.

Роева тяжело дышит, облизывает окровавленные губы:

- Всё в порядке, Егор Борисович. Поговорили о нашем, о девичьем.

Баринов смотрит на меня:

- Лера?

Я тоже дышу как загнанная лошадь. Случившееся не укладывается в мою картину мира. Как вообще такое возможно?

- Всё нормально. Диана Александровна уже уходит.

Врагиня бросает на меня, обещающий все муки ада, взгляд и отчаливает.

А я устало опускаюсь в кресло, закрываю руками лицо и начинаю тихонько хихикать, а потом всё громче и громче хохотать.

Шеф смотрит на меня с испугом. Не знает, как успокоить сератониновую истерику.

Приносит их кухонной зоны стакан с водой и подаёт мне:

- Выпейте, Валерия Андреевна.

- С… С… Спасибо…

Делаю жадные глотки, капля воды стекает по подбородку, тушь наверняка размазалась, ведь я смеялась до слёз.

Баринов внимательно наблюдает.

- Что вас так рассмешило? - спрашивает с сарказмом.

- Ну как же? - вытираю глаза бумажным платком, достав его из верхнего ящика стола. - Я впервые в жизни подралась из-за мужчины. Чувствую себя разлучницей, которая увела мужа из семьи. Вам не смешно?

Смотрю на босса в ожидании реакции.

- Нет, не смешно. А должно быть?

Успокаиваюсь и тяжело вздыхаю:

- Не знаю.

Егор решительно обещает:

- Я поговорю с Дианой. Подобное поведение неприемлемо.

Но я, кажется, уже прошла точку невозврата.

Эта драка стала последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.

- Знаете что, Егор Борисович, катитесь вы подальше вместе со своим серпентарием.

С завтрашнего дня я у вас больше не работаю…

Баринов смотрит на меня пристально и с каким-то испугом. Впервые вижу на его лице растерянность.

Похоже, он не знает, что предпринять.

- Лера, ты хорошо подумала? - осторожно спрашивает.

Надеется, что я приняла решение на эмоциях и могу забрать свои слова обратно.

- Лучше некуда. У вас не компания, а дикие джунгли. Стоит только немного зазеваться, и тебя покусают, покалечат, а то и вовсе сожрут. Работать рядом с вами опасно для жизни.

До шефа доходит, о чём я. Надеюсь, что хоть немного чувствует себя виноватым. Ведь гадюшник развёл он, больше некому…

Баринов суёт руки в карманы, подходит к окну, замечает горку земли, разбитый горшок с цветком и оживляется:

- А знаете что, Валерия Андреевна? Печатайте-ка приказ об увольнении Дианы Александровны Роевой за нарушение корпоративной этики. Мне самому надоели эти бабские козни и разборки.

Следующая на выход отправится Лада Юрьевна Грачевская или кто там у нас активно увиливает от работы и жаждет устроить свою личную жизнь?

«Ну молодец! Нашёл выход. Только всё это нужно было делать вчера», - едва сдерживаю своё возмущение.

Вслух замечаю:

- Вы же понимаете, что в этом увольнении обвинят меня?