Сказка о Гермионе Грейнджер

О том, как важно правильно формулировать свои желания

Пролог

- Ну почему, почему, почему нельзя чтобы было, как в сказке? – в отчаянии махнув рукой, я задела бутылку с остатками вина и скорбно проследила, как она отправилась в последний полет. Вот. В сказках героям не приходится напиваться, чтобы окружающий мир стал хоть немного приятнее. В сказках трудности созданы для того, чтобы герой проявил себя с лучшей стороны и с блеском вышел из нелегкой ситуации. Спас красавицу, победил чудовище… А в жизни – для того, чтобы одна из таких вот трудностей стала для тебя последней. Нет здесь героев. И рыцарей тоже не осталось.

Задумчиво уставившись в окно, я рассматривала себя в отражении.

А иногда и трудностей не нужно – достаточно просто, чтобы… ничего не случалось. Годами.

И это, мне кажется, убило гораздо больше людей.

- Глупости все это… - так и не дождавшись неизвестно чего, я вздохнула и отправилась за тряпкой, вытирать разлитое вино и собирать осколки. – Интересно, есть какой-нибудь сервис, чтобы на денек пожить как принцессе? Хоть ненадолго бы из этого мира куда-нибудь деться-а-а-а-а!

Окончание фразы затянулось по очень простой причине – не вписавшись в узкий проем между холодильником и столом, я неловко задела угол последнего, от боли в бедре шарахнулась в другую сторону, наступила на разлитое вино и… умерла. Видимо.

По крайней мере, выглядела моя смерть очень живописно – в вине.

Глава 1

- Рубеус, ты не мог бы держать ее аккуратнее?! – следующим, что я увидела (если не брать в расчет столетия и тысячелетия абсолютной темноты) было нечто, напоминавшее пук жесткой проволоки. Оно двигалось прямо надо мной на фоне мелькающих ярких звезд на небе. Я не сразу осознала где я и что я – ощущения собственного тела были странными, словно тело-то собственно и не мое. Попытка пошевелиться тоже ни к чему не привела, а попробовав заговорить, я выяснила прискорбное отсутствие зубов во рту. Это напугало меня до инфаркта. Одно дело, умереть во цвете лет и совсем другое – выжить, но жить при этом со вставной челюстью! Матерь божья, а если меня парализовало?!!

Паника придала мне сил и я рванулась вперед, ухватившись за эту странную проволоку. И тут же отпустила, потому что она дернулась из моих рук, словно живая.

Ну, по крайней мере, голос еще при мне, так хоть орать от испуга можно свободно.

- Ух! Ух какая… - прогудело сверху.

Так выяснилось, что пук вовсе не пук, а нечесаная бородища и принадлежит она…

- Ааааааа!!!

- Что ты с ней сделал?!

- Дык ничего еще не успел… - прогудело чудовище. Если это и человек, то весьма отдаленно на него похожий, огромный как слон. И говорил он слишком громко. И вообще, верните меня, откуда взяли, что тут происходит?!

- Дай сюда, - так в поле зрения появился еще один персонаж. Женское лицо было мне незнакомо и воспринималось словно частями – тонкие губы, длинный нос, глубоко посаженные глаза и все это снова исполинских размеров. Впрочем, был один знакомый предмет.

Машинально потянувшись, я ухватилась за жесткие поля шляпы. Она была длинной и конусообразной – ну, знаете, такие на Хэллоуин надевают…

- Бойкая, - произнесли губы не то с одобрением, не то с сожалением. – Тихо, ребенок. Тихо.

В этот момент меня настигло очередное открытие. Рука, которой я крепко держалась за шляпу, была… детская. Точнее, младенческая.

Ой, что-то мне нехорошо…

- Думаешь, он ее здесь не найдет? – пока я переваривала эту информацию, меня устроили на локте и принялись покачивать. Ох. Ох, женщина, вы не могли бы… Остановить это?! Иначе я за себя не ручаюсь…

- Оу… - прогудел великан, пока меня выворачивало наизнанку прямо на державшую меня старуху. В перерывах я орала дурниной – не столько потому, что мне было плохо, сколько от ужаса ситуации в целом.

- Ничего страшного… - сухо выговорила женщина и до меня донеслось короткое: - Эванеско!

ЧЕГО?!

Простите, вы не могли бы повторить?!

От удивления я даже замолчала. Извернувшись в женских руках (ох, до чего же сложно это сделать, когда ты замотан на манер гусеницы!), я увидела рядом с собой то, что искала – одной рукой женщина держала волшебную палочку.

Я ее сразу узнала – чем еще может быть кусок полированного дерева, из кончика которого все еще сыплют искры?!

- Хагрид, возьми ее…

ХАГРИД?!

Кудаяпопалакудаяпопалакудаяпопала?!

Меня снова переправили в руки великана и снова куда-то зашагали. Хагрид был теплым и, хоть от него пахло не слишком приятно, по крайней мере, не пытался меня укачивать. Несколько минут я предавалась панике. Осмыслить то, что произошло невозможно априори – мой мозг отказывался допускать то, что происходило. Но и на галлюцинацию тоже похоже не было…

Движение замедлилось и меня опустили на ступеньки какого-то дома – я поняла это, потому что обзор наконец-то расширился и, хоть зрение подводило меня, я смогла увидеть парочку, стоявшую перед ступенями.

- Ох, надеюсь, мы правильно поступаем… - вздохнула женщина. Высокая, прямая и какая-то сухая фигура скорбно сгорбилась. Великан рядом с ней трубно высморкался в похожий на скатерть платок. – Тише, Хагрид… не хватало еще, чтобы они нас услышали. Пойдем…

И они удалились.

Так началась моя новая жизнь в качестве Гермионы Грейнджер – маглорожденной подруги Гарри Поттера.

Не скажу, что это была такая уж радостная перспектива, по крайней мере, первые лет пять, когда я пыталась соединить разум взрослого и тело младенца. Училась держать голову. Ползать. Ходить. Говорить. Сдерживать магию. Не вызывать подозрений.

Это было сложнее всего. Когда я умерла (наверное, умерла), мне было тридцать. Немалый багаж знаний и умений, привычки, характер, комплексы и прочее, что сопровождает человека, накапливаясь в течение его жизни.

Глава 2. О том, как важно правильно рассчитывать свои силы

Даже странно, что я не узнала ее в первый раз – она же почти как в фильме! Разве что у Мегги Смит более выразительные глаза, да эта МакГонагалл была моложе. Хотя, о чем это я, канонная Гермиона впервые увидела ее только через десять лет!

Отсюда вопрос – была ли подкидышем та Гермиона? Я-то точно, но я это запомнила, потому что в теле младенца сидел взрослый человек, а она? Как бы узнать… И как узнать кто именно от меня отказался? И по каким причинам? От кого эти двое (Хагрид и МакГонагалл) меня прятали? Ох, не проговориться бы…

Мы долго друг друга рассматривали. МакГонагалл сверху-вниз, непонятно чего ожидая, а я – снизу-вверх, оценивая перспективы. Интересно, что она собирается делать? Сотрет память родителям? Мне? Заблокирует силы?! Ведь не просто так они начинают проявляться только к десяти годам… У нее вообще есть на это право? Неужели такие опасные заклинания вроде Обливиэйта, никак не фиксируются Министерством? На всякий случай я нашла взглядом злополучную вазу и приготовилась ее отлевитировать в голову старухе. Без боя не сдамся и память себе стереть не позволю! Мало ли что они еще сотрут?! А если при этом узнают, что в детском теле совсем не ребенок… Ох, почему я не подумала об этом раньше?

- Полагаю, юная хулиганка, нам предстоит долгий разговор?  - наконец, насмотревшись на меня, заметила МакГонагалл. И хотя тон у нее был спокойный, мне стало не по себе.

Родители тактично оставили нас вдвоем, хотя папа был против. Дождавшись, когда они уйдут, женщина спокойно села на песочный диван в гостиной и приглашающим жестом показала мне на соседнее кресло.

- Вижу, что ты уже успела обнаружить у себя некоторые… способности, - сказала она.

- Я красиво рисую, - заявила я, решив притворяться до последнего.

- И не только, - кивнула МакГонагалл. – Еще ты отлично поджигаешь, очень быстро склеиваешь разбитое и сращиваешь сломанное.

Интересно, если я зареву, меня от нее заберут?

- Видишь ли… Это не совсем обычные вещи… - ох, тетя, если б ты разговаривала с обычным трехлетним ребенком, фиг бы тебе что обломилось. Ну кто так себя с детьми ведет?

- Я больше не буду, - не всякий случай насупилась я.

- Будешь, - чуть улыбнулась Минерва. – Но давай договоримся… Не делай этого специально. Иначе можно не рассчитать силы. И потратить больше, чем имеешь. Это очень сложно – колдовать без палочки.

- Колдо что? – кто бы знал, как мне не хватало простого, человеческого разговора! Как мне надоело строить из себя трехлетку! Это, наверное, такая шутка юмора у Бога (или кто меня в это тело засунул) – поместить в сказку, но при этом… вот так.

- Это когда ты делаешь вещи, которые не умеют делать другие дети, - выкрутилась МакГонагалл, которой явно не хотелось объяснять природу магии. А я бы послушала, на самом деле.

- А если я возьму палочку? – я прикинулась дурочкой и цапнула со стола фломастер, тут же направив его на Минерву.

- Нужна специальная.

- А где ее взять?

- Ты ее получишь, когда поедешь в Хогвартс…

Стратегическая ошибка, тетя.

После этого я задала штук двадцать давно интересовавших меня вопросов, и, хотя МакГонагалл ни на один из них толком не ответила, поспешив сбежать к родителям, у меня хотя бы появилась возможность спрашивать.

Родителям о школе волшебства тоже рассказали – не знаю уж, применяла МакГонагалл заклинания или нет, но в комнату они вернулись скорее успокоенные, чем встревоженные. Вероятно, им было легче поверить, что дело тут и впрямь в волшебстве, чем признать, что дочь у них… Неведома зверушка.

Этот случай с рукой и посещение Минервы означали несколько вещей:

Во-первых, за мной наблюдают. Краем глаза, но все же. Так что колдовать при магглах и правда не стоит.

Во-вторых, дома можно позволить себе почти все – все же слова о распределении сил запали мне в голову. И опять же – то есть все волшебники могут колдовать без палочек? Или эта способность, за неимением практики, со временем отмирает? Но ведь Северус Снейп мог? Понятно, почему не умеют магглорожденные, но чистокровные-то должны об этом знать? Им ведь никто не запрещает колдовать? Или детям ставят какие-то ограничители, чтобы, если верить все той же МакГонагалл, они случайно себя не истощили. А потом появляется палочка и вуаля – ты уже без нее, как без рук?

Где бы все это узнать? Что же, ждать, пока мне не стукнет десять?

Нет уж.

Возможности выбраться в библиотеку, не говоря уж о магическом квартале, у меня не было, а родители и без того смотрели с беспокойством – в пять лет, едва пойдя в первый класс, я решительно взялась за собственное маггловское образование. Что ни говори, а Хогвартс – магическая школа. Я вообще удивляюсь, неужели они совсем не изучают общеобразовательные предметы? В конце концов, в десять лет ребенок еще даже ни о физике, ни о химии не слышал! Не говоря уже об элементарном знании мира – географии…

В общем, учителя были шокированы, а родители к моему удивлению вздохнули спокойнее – ребенок-вундеркинд явление редкое, но не выходящее за рамки нормального. Я, конечно, вундеркиндом не была, однако школьную программу осиливала быстро – частично за счет того, что вспоминала из прошлой жизни, частично за счет более развитых способностей, чем у детей. В олимпиадах и прочем же отказалась участвовать наотрез – мне казалось это нечестным по отношению к другим детям. Им-то медали, может, и пригодятся, зато мне они уж точно не нужны.

Когда я впервые заявила о желании сдать экзамены экстерном, родители в срочном порядке вызвали МакГонагалл. Она снова рассматривала меня пару минут, затем достала палочку и начала водить вдоль всего тела. Я захихикала:

Глава 3 О том, что не нужно задавать вопросы, на которые ты не хочешь знать ответы.

Родители были счастливы – еще бы, я, наконец, становилась похожа на нормальную, да еще и нашла друзей среди сверстников. Поэтому разрешение было получено мгновенно, а в канун Рождества мистер Патил привез девочек ко мне после уроков. Полагаю, заодно убедился, что мои родители действительно стоматологи, а не маньяки. Понимая это, я любезно пригласила его в дом на чашку чая.

- Угощайтесь, - тут же предложила печенье. – Оно вегетарианское, я сама пекла.

- Ты поэтому сегодня в школу не ходила? – улыбнулись девочки, первыми подавая пример. Мистер Патил и мои родители несколько нервно схватились за свои чашки.

- Поэтому, а еще потому, что нужно было подготовиться к экзаменам за шестой класс, - кивнула я, размешивая чаинки в чае.

- У вас удивительно умная дочь, даже не верится, - мистер Патил покачал головой. Найдя в его лице понимающего, родители тут же оживились.

- Мы так рады, что она, наконец, нашла друзей, - признался папа, заслужив свирепый взгляд от мамы и еще более свирепый – от меня. Можно подумать, я такой уж бирюк.

- А уж мы-то как рады, мои дети еще никогда так хорошо не учились, - пошутил мистер Патил, заметно расслабившись.

Дальше речь зашла о проблемах молодого поколения, родители вызнали количество детей Патилов и, заметно впечатлившись, пожелали узнать что же их ждет впереди. На рассказе о детских болезнях и коллективной ветрянке оживилась мама:

- Я многое слышала об индийской народной медицине, даже на иглоукалывания однажды ходила, - вкрадчиво сказала она, наклоняясь к мистеру Патилу. Я знала, что за этим последует – миссис Грейнджер была несколько повернута на натуропрактике и все мечтала открыть собственный кабинет. К сожалению, медицинская ассоциация отказывалась выдавать на это лицензию. И будет лучше мистера Патила спасти.

- Мама, это все равно, как если бы мистер Патил спросил у тебя, не примешь ли ты его на кухне с больным зубом… - прошипела я, стараясь сохранить при этом маску доброжелательности.

- Родная… - тоном, который она обычно приберегала для папы, в тех случаях, когда ВЗГЛЯД не работал, сказала мама. – Вы уже покушали? Может, покажешь девочкам свою комнату?

Давление в голосе было достаточным, чтобы сделать алмаз из угля. Пришлось подчиниться. Это мне-взрослой позволено так разговаривать, к сожалению, мне-ребенку полагалось во всем слушаться родителей. По крайней мере, на людях.

Впрочем, скоро я об этом инциденте забыла. Я не особый любитель приглашать гостей – обычно они мне быстро надоедают, но с девочками было… приятно. Они не были крикливыми и игры их по большей части интересовали тихие – раскраски, книжки, дочки-матери. Потом последовал сеанс макияжа для кукол, для чего в расход пошла оранжевая акварель. На куклах мехенди выглядело очень красиво, так что к моменту, когда нужно было спускаться на ужин, мы уже нарисовали друг другу (как могли) точно такие же узоры.

- Это, - Парвати, аккуратно держала меня за руку, кисточкой расставляя чуть расплывающиеся на коже точки. Узор причудливо извивался и, присмотревшись, я поняла, что она действительно знает что делает. – Для защиты. А это… - она ловко поставила две вертикальные линии и точку мне на лбу, - чтобы собирать энергию.

- Что еще за энергию? – насторожилась я.

Девочки переглянулись. Да, понимаю, сложно объяснить основы своей веры в двух словах человеку, который понятия о ней не имеет. Тем более, когда время всемогущего Интернета еще не пришло (о, как я об этом жалела!) и в нашем доме компьютер можно было найти только у отца, но выглядел он при этом, как моя бабушка.

- Мама говорит, женщины – это сосуды, а мужчины – ветры, - не слишком уверенно сказала Падма. Очевидно, она и сама еще не до конца понимала все нюансы. – И что женщина должна наполнять свой сосуд, чтобы ветер мог им питаться.

- Ветер не может ничем питаться, он же ветер, - логично возразила Парвати. – Ты все неправильно рассказала!

После небольшого спора пришлось сказать, что я все поняла и вернуться к меткам на моем лбу. На самом деле, никакой особой разницы я не почувствовала и прилива этой энергии тоже не ощущала, так что, вполне возможно, это не магический ритуал, а маггловский.

Ну, зато родители остались под впечатлением. К чести мамы, она не погнала нас тут же умываться, а разрешила прежде закончить ужин и только потом отправила в ванну.

Спать мы улеглись втроем на полу, завернувшись в походные спальники. Было в этом что-то волшебное – лежать в темноте, разглядывать звезды из окна в предвкушении самой волшебной ночи в году.

- Красиво, - пробормотала я, лежа ближе всех к окну.

- Мама говорит, что звезды все-все могут открыть, главное задать вопрос, - сказала Парвати.

- Она занимается астрологией? – вырвалось у меня. Пришлось пояснять: - Ну… Гадает по звездам.

- И не только, - пожала плечами Парвати и, усевшись, посмотрела на меня горящими глазами: - Еще по ладони может прочитать. Я тоже умею. Хочешь?

- Пати! – тут же вскинулась ее более трезвомыслящая сестра. – Нельзя!

- Да я просто посмотрю и все! – отмахнулась близняшка. – Я столько раз с мамой сидела, когда она…

- А если ошибешься? – зашептала Падма умоляюще. – Пожалуйста…

Но я уже загорелась этой идеей. И хоть сердце стучало где-то в горле от самой мысли о том, что гадание действительно может сбыться (ведь не зря в книге Парвати с Лавандой к Трелони вечно ходили!), идея была слишком соблазнительна, чтобы от нее отказываться.

- Мне нужна краска и вода, - важно заявила Парвати.

Мы тут же развили бурную деятельность: со стола были стянуты краски и баночка с остатками воды, в которой мыли кисточки, а меня посадили перед листом бумаги, на ладонь густо намазали синюю (ее было хорошо видно в темноте) акварель и, смочив водой, приказали сделать отпечаток.

Моя маленькая лапка тут же оставила синий след, на котором отпечатались все линии.

В темноте было не очень хорошо видно, и мы подтащили листок к окну. В лунном свете он смотрелся мистически. Я с некоторым удивлением разглядывала свою ладонь. Не знаю, я плохо разбираюсь в хиромантии, но разве так и должно быть?

Глава 4 О том, кто такие ракшаси

Таки к слову о Мерлине. Он был единственным из колдунов, не пользовавшимся палочкой. По крайней мере, я ни разу не встречала о ней упоминания.

И первым, который начал вводить ограничения для использования магии. В духе «не убий» или «не поднимай помершую бабушку, а не то бабушка отгрызет тебе нос». В Истории Магиии было написано, что сделано это для того, чтобы отделить волшебников от низших, наделенных магией существ вроде вейл или русалок или кентавров.

А я думаю, что Мерлин, который запросто общался и с теми и с другими (если верить легендам), сделал это, чтобы защитить магический род от самоуничтожения.

В любом случае, именно Мерлин первым запретил воздействовать магией на магглов (тогда их называли простецы), поскольку они ничего не могли нам противопоставить.

Вероятно, именно так началось отделение магов от обычных людей.

В то же время магия Мерлина вовсе не была такой уж невинной – он сам неоднократно нарушал последний закон, помогая Артуру. К тому же, все о нем знали – ни о каком Статуте Секретности еще и речи не шло.

После Мерлина остались описания некоторого подобия заклинаний – формулы для облегчения применения силы, рецепты зелий и тому подобное. И именно они послужили основой для составления первых заклинаний.

- Солнышко, ты помнишь, что тебе завтра на уроки? – мама зашла ко мне уже поздно ночью, заметив свет от лампы пробивавшийся из-под двери.

Обычно она не вмешивалась в мою учебу – с тех самых пор, как научила читать и писать, и стало понятно, что я вполне способна сама себя контролировать. Однако сегодня видимо, сыграло роль беспокойство из-за нашей размолвки с девочками – остаток каникул я никуда не выходила, полностью погрузившись в книги – не только Историю Магии, но и обычные, маггловские. Было немного грустно от того, что эта дружба так странно и нелепо закончилась, даже толком не начавшись. И на сказку совсем не похоже.

- Послушай меня… - миссис Грейнджер присела рядом, осторожно убрав у меня из рук Историю Магии и обняв за плечи. – Не стоит так из-за этого переживать. Вы обязательно помиритесь. Вот увидишь – ты придешь завтра в класс, а девочки и не помнят из-за чего вы ссорились.

- Мы не ссорились, - глухо ответила я, положив голову ей на колени. Детский жест. Но я скучала по этому теплу – моя родная мать умерла еще во время моей прошлой жизни, а отца я и вовсе не знала, так что мне всегда хотелось узнать, каково это – иметь полную семью.

Узнала.

- Тогда тем более, - убежденно заявила мама, гладя меня по волосам. Я вообще не самый тактильный ребенок, поэтому движения ее были осторожными и легкими. – Гермиона, детка, ты добрая и хорошая девочка. Уверена, даже если ты чем-то их и обидела, это было не со зла и они это поймут.

А если нет, то в качестве потенциальных друзей у меня всегда есть Гарри Поттер и Рональд Уизли.

И к слову о Поттере и Уизли. Я уже убедилась, что канон здесь весьма своеобразный. Та же МакГонагалл вроде бы похожа на ту, что была в книге, но Роулинг не писала ничего о том, что Гермиона Грейнджер была приемной дочерью и уж точно не упоминала о своеобразном патронате МакГонагалл надо мной. Точно так же как и судьба девочек Патил в книге не описывалась подробно, поэтому на счет Поттера и Уизли у меня были большие подозрения, что они тоже окажутся не совсем такими, как в книге. Как, впрочем, и все остальные персонажи. Это все равно, что смотреть на темную улицу и видеть только то, что попадает в свет фонаря.

В общем, неизвестных хоть отбавляй – невозможно же переживать из-за каждого!

Поэтому в школу на следующий день я отправилась, мысленно махнув на все рукой. У меня История Магии не дочитана и экзамены за шестой класс не сданы, мне не до глупых сантиментов, вот!

Девочки со мной поздоровались и даже общались, но было видно, что их это общение напрягает и потому я позволила себе снова перебраться в класс к Амиру.

- Какая между вами кошка пробежала? – удивился он.

- Никакой, - отрезала я, раскладывая учебники. Совсем без уроков не получалось – все-таки учителя хотели знать не только как я сдаю экзамены, но и как понимаю темы, поэтому мое вольное обучение было таковым только наполовину. Собственно, перебраться в класс к девочкам мне позволили только при условии, что я буду сдавать промежуточные экзамены, поэтому теперь, когда я присутствовала на всех уроках, надобность в этом отпала. Слушая историка, я мысленно подсчитывала: сейчас мне семь. Через три года придется уехать в Хогвартс. А экзаменов еще сдавать целых пять! И последний – чтобы получить сертификат о среднем образовании. Не бог весть что, конечно, но хоть какое-то образование…

А программа между тем усложнилась настолько, что над ней действительно приходилось трудиться, чтобы понять. Она была проще, чем в русских школах, но с другой стороны – совершенно мне не знакома.

Успеть бы.

- Гермиона?

Мама снова зашла ко мне в комнату спустя неделю после начала занятий. Я тут же перебрала в уме все поводы (магию не применяла, U не получала, да и вела себя как обычно…), но она только убедилась, что я «выгляжу прилично» и отступила. В комнату зашли близняшки Патил. Я даже на стуле привстала от удивления. Падма выглядела решительно и смущенно, а Парвати скорее удрученно.

- Гермиона… - сестра подтолкнула ее вперед и Парвати, теребя край шарфа, посмотрела на меня. – Я… Мы… хотели перед тобой извиниться. Ты нас так приняла, и твои родители… А мы повели себя как две дурочки. Простишь?

И она разрыдалась. Более стойкая Падма, обнимая сестру, виновато посмотрела на меня и добавила:

- Дело, правда, было не в тебе. Просто, понимаешь… ох, я не могу этого объяснить, лучше приходи к нам на выходных, мама тебе все расскажет. Если ты, конечно, еще хочешь с нами дружить.

- Ох, девочки… - вздохнула я, присоединяясь к объятиям. – Конечно, хочу…

Наверное, я даже сама не понимала, насколько мне их не хватало.

Глава 5 О том, что такое Кодекс и Возмездие

Глава о Статуте и появлении Министерства Магии была мной прочитана особенно внимательно. Я уже понимала, почему он был введен и даже была с этим согласна – мера вынужденная, а последствия нарушения Статута могут быть ужасающими. Это пресловутый камешек, который запускает лавину. Поэтому законы об ограничении магии несовершеннолетних я читала без внутреннего возмущения – по-моему, все абсолютно верно. Дети часто не отдают себе отчет в том, что делают, самооценка у них прыгает от «Я – всемогущ!» до «Я - ничтожество» по десять раз на дню и пределов своих сил они не знают, не говоря уже о том, что могут случайно себя убить выбросом магии.

Но, с другой стороны – их ведь этому и не учат! По крайней мере, магглорожденных, которые до десяти лет и не подозревают о своих способностях (за исключением некоторых, вроде Тома Реддла или например меня). В магических семьях, я подозревала, картина несколько иная – вспомнить только рассказы Невилла о том, как у него провоцировали магический выплеск.

Ага!

Я как раз добралась до середины четвертой главы – речь шла в основном о правовых аспектах существования магического мира – когда на глаза попалась цитата из Кодекса – сборника магических законов:

«Владение палочкой разрешается только по достижении десяти лет от роду для человеческих существ и пятидесяти для существ, наделенных разумом и включенных в список Григоровича (см. прим. 3)»

Ого! Все настолько серьезно? Ладно, предположим, дети могут нарушить Статут сами того не подозревая и лучше, конечно, если магглы просто заметят странности, нежели увидят волшебника, размахивающего волшебной палочкой. Это я понимаю.

Не понимаю я другого – судя по Истории Магии, было несколько сильных родов, владеющих стихийной магией, беспалочковой, да еще и с дарами (знать бы еще что это такое), и куда они делись? Тот же Снейп – или видимо Принц, потому что именно его мать была волшебницей – потомок тех родов или нет? Или это просто умение, которому можно научиться? Я ведь – могу. Вон – ваза снова двигается. Ой.

- Гермиона! – на мою беду миссис Грейнджер как раз проходила мимо (я читала в гостиной, краем глаза подсматривая новости по телевизору) и потому прекрасно видела и мой сосредоточенный взгляд и любимую вазу, которая красиво скользнула к краю стола и эпично разлетелась на мелкие осколки.

Так я получила свое первое наказание за использование магии. От маггла, да. Подозреваю, МакГонагалл проинструктировала маму на этот счет, потому что оно казалось мне очень уж продуманным.

- Какой в этом смысл? – сопела я, склеивая по одному кусочки вазы. Ненавижу паззлы.

- Умеешь разбить – умей и склеить.

- Она все равно целее от этого не станет! – ныла я.

- Поставишь ее на тумбочку у кровати, будешь любоваться, - отрезала миссис Грейнджер. – Что тебе сказала профессор? Магию не использовать! И что я вижу? Давно ты так забавляешься?

- Ыыыыыы!

В общем, почти месяц ее клеила – весь январь на это убила. Общение с Патилами пришлось временно ограничить посиделками в выходные, которые я проводила у них дома. Мама мудро мои передвижения не ограничивала, но и про вазу не забывала, так что я не чаяла уже от нее (вазы, естественно) избавиться. Честное слово, доклею и кокну ее к Мерлину! И ногами еще потопчусь.
 

А маме мы новую купили. Ради этого я переступила через себя и поучаствовала в детской ярмарке. Полдня стояли с девочками, продавая валентинки всех мастей – оставалось всего несколько дней до дня святого Валентина. Товар расходился хорошо, но стоило вспомнить этот розовый взрыв в моей комнате, как начиналась изжога. Бумаги ушло немерено, но еще больше было потрачено нервов на вырезание всяких кружавчиков, пришивание лент, бусин и всего, что попадалось под руку.

Впрочем, результат того стоил. В прямом смысле слова – я включила в цену изделия все расходные материалы, нарядила Парвати с Падмой в красивые сари и поставила за прилавок на первом этаже школы. Рядом с нами расположились и другие дети, но мы среди них сильно (и, надеюсь, выгодно) выделялись.

- Хочешь, отдам со скидкой? – заметив, как Амир околачивается рядом, я протянула ему валентинку.

- А бесплатно?! – возмутился он.

- Бесплатный только сыр в мышеловке, - вырвалось у меня. – Чего ты, я знаешь сколько сил на нее убила? И потом, это для благого дела.

- И какого же? – со вздохом, он полез в рюкзак за мелочью.

- Не скажу, - вредно ответила я, вручая ему валентинку. – А кому дарить будешь?

- Не скажу! – передразнил он.

В общем, торговля шла. Уже вечером, пересчитывая поделенное на троих богатство, я нырнула под кровать и выудила оттуда шкатулку с замочком. Мне ее папа подарил пару лет назад и с тех пор я складывала туда все свои скромные финансы – деньги, оставшиеся от выданных на питание или карманные расходы, подаренные на день рождения или вот как сегодня – заработанные. Обычно я старалась в таких ярмарках не участвовать – скучно – но иногда приходилось.

На следующее утро я потащила мистера Грейнджера в магазин.

- Родная, а ты уверена, что хочешь именно это? – папа с сомнением уставился на вазу. Она была немного другая, такую же я не нашла, но похожая. И стоила всех моих сбережений.

- Да, - грустно сказала я. Нужно было видеть лицо продавщицы, когда я высыпала горку мелочи на прилавок.

Впрочем, оно того стоило – врученная 14 февраля ваза встала ровно на то же место, что и первая, мама была счастлива, а я, довольная, отправилась в школу.

Там царил настоящий ажиотаж – все бегали, дарили валентинки, таскали цветы и получали приглашения на свидания. Не то чтобы я им завидовала – с одной стороны не по возрасту мне еще в любовь играть, с другой -  вряд ли я смогу нормально общаться со своими сверстниками. Ну, вы понимаете – несмотря на то, что я в теле семилетки, мне было тридцать, когда я умерла. Интересно, имеет ли смысл продолжать считать возраст, потому что если да, то получается, что мне уже тридцать семь?! Нет, я к такому не готова.