Сказки для своих

Предисловие от усталого и измученного автора:

Одни сказки читают,

а другие

в них живут.

Макс Фрай

«Неуловимый Хабба Хэн»

На написание этих сказок меня подтолкнуло впечатление от просмотра в кинотеатре фильма «Книга мастеров», первого русского фильма, сделанного в содружестве с всем известно мульт- и кинокомпанией Дисней. И говоря о «впечатление», я имею в виду далеко не «ух! вау! какой крутой фильм!», а скорее наоборот. В своей незафиксированной «памятке» я поставила фильму тройку с плюсом, найдя его, может быть, довольно забавным и хорошим в целом, однако не без многочисленной критики к деталям, нюансам и сюжету.

Первоначально я хотела написать сказки в одном стиле и жанре, придерживаясь определенного слога и слова. Однако, о горе, у меня сие не получилось. Потому я решила собрать под названием «Сказки для своих» небольшие рассказы, объеденные героями, но никак не стилем и манерой. Что из этого получиться, узнаем через несколько лет.

Октябрь 2009 года

Сказка первая. Ледяная ведьма

Нервы у нас у всех, похоже, сдают.

Причем сдают одну дрянь.

Знать бы, что в прикупе?

Олег Егоров, «Вепрь».

Быть учеником мага непросто. А когда маг – женщина, это вдвойне сложнее. А когда это полоумная 200-летняя старуха – так вообще, тушите свет, детишки, прячьтесь под одеяла.

Колдунья Яга была дамой не только полоумной, но еще и вздорной и капризной. Имея в учениках сына барина, его единственного и любимого наследника, она, тем не менее, позволяла себе жестко над ним измываться – заставляла выносить ее ночной горшок, тереть спинку во время водных процедур и выискивать вшей из запутанных, не поддающиеся ни под какой гребень, волос. Ванька, по натуре парень добрый и милый, сносил все мучения стойко и терпеливо, но вечерами иногда не мог удержаться от слез и не полагающейся для парня истерики. Хотя иногда их причиной была и многочасовая нарезка непомерного количества лука, который Яга почему-то употребляла в больших размерах. И не только в зельях. В супах, в кашах, в салатах и даже вместе с чаем и грязевыми масками. Неудивительно, что гостей у нее было мало: в покосившейся избушке – классическом гибриде курицы и сарая - постоянно стоял непроветриваемый никакими сквозняками стойкий луковый аромат.

Но, не смотря ни на что, были у колдуньи и положительные черты. Точнее, их было всего три.

Первое: в избушке старухи на самом деле было много всего интересного. В обмен на тяжелый труд парнишки, Яга охотно делилась с ним чародейскими знаниями и тайнами, обучая тем или иным занимательным трюкам. И то, что раньше самому Ивану казалось чудом, теперь он сам мог проделать без каких-либо видимых усилий.

Второе: старуха увлекалась варением не только всяких ядов и настоек, но и самогона. Выменивая бутыли у местных холопов, Ванька частенько мог побаловать себя пряниками и сладкими петушками на палочке.

И третье. Помимо Яги, Ваньки и здоровенного черного говорящего кота в избушке обитал еще один жилец – очаровательная девочка по имени Фима, подобранная Ягой еще в младенческом возрасте. Правда, пожив столько лет под одной крышей со вздорной сумасшедшей, на ней не смогли не сказаться некоторые побочные эффекты. Например, Фима (полное ее имя оказалось Серафима), была очень тихой, замкнутой и почти не говорящей. Она все время пропадала в лесу и возвращалась перемазанная грязью, болотной зеленью и пыльцой. Наравне с Ягой она варила зелья из малоприятных ингредиентов, причем ни с меньшим искусством, чем сама колдунья, и с большим удовольствием ела, о ужас, сырое мясо. Конечно, это была не человечина, однако тоже неприятно.

Зато она была очень симпатичной. Тоненькая как тростинка, она обладала большими, чуть ли не в пол лица, и черными, как смоль, глазами, длинными, ниже поясницы, прямыми волосами цвета вороного крыла и тонкой, очень светлой, как фарфоровые чашки у барина, кожей. В небольшой губернии, которой владел отец Ивана, все были смуглыми, полнотелыми, светловолосыми и голубоглазыми, - изредка встречались карие глаза и темно-русые волосы. Поэтому Фима казалась Ваньке каким-то волшебным, невиданным существом. Его очаровывала молчаливость Фимы, ее загадочность и отчужденность. Словно она была гостем из совершенно другого мира.

Им было всего по 12 лет – в таком возрасте, само собой, ни о какой любви и речи быть не может. Но между ними не было даже дружбы, хотя мальчик делал все попытки наладить с Фимой хоть какой-нибудь контакт. Однако девочка его энтузиазма не разделала, и в итоге все попытки Ваньки затянуть ее в какую-нибудь игру заканчивались одинаково – девочка молча поднималась и уходила куда подальше, гневно оглядывая настырного ученика.

Яга все это видела, но и не пробовала ничего изменить. Только странно усмехалась. Словно знала что-то, что было подвластно только ей. А Ванька, хоть и не дурак, но парень деревенский и простодушный, не замечал усмешек и только сердито обижался на «ледышку и буку Фиму».

Иван прожил в доме колдуньи около пяти лет перед тем как понять, что научился всему, чему мог и вернутся в отчий дом. Ему было 16 и пора было думать о том, как научится управлять губернией и принять от отца наследство. На несколько лет он забыл и о колдовстве, и о Серафиме. Совсем-совсем позабыл, пока отец мягко не намекнул, что пора, дескать, сынку жениться да потомством обзаводиться.

Узнав, что его избранницей выбрали огромную, просто непомерно жирную дочку барина из соседней губернии, парень пришел в тихий и не очень ужас.

- Ну, подойди же к невесте, сынок, и поцелуй ее, - ласково сказал отец, когда в их усадьбе появилась толстушка Марья Сергеевна под ручку с не менее жирным боровом – ее отцом-барином.

Замерев на пороге, Иван в праведном страхе разглядывал огромную тушу в ярко-малиновом платье с десятками разноцветных бус, теряющимся среди многочисленных жировых складок. Только редкостное мужество заставило его не завопить тут же на месте и не броситься мгновенно вон. Послушно подойдя к девушке, он осторожно поднял тяжеленную, украшенную несколькими рядами безвкусных браслетов руку и брезгливо поцеловал потную ладонь.

А вот его младшая сестра таким мужеством не отличалась. Увидев похожую на свинью барыню, она во весь голос расхохоталась и громогласно проорала:

- Что за страхалюдина?!!

Марья Сергеевна и ее отец смелость девочки не оценили: от праведного возмущени они в миг распухли еще больше и покраснели. Звонко и противно завопив, барыня разрыдалась, уткнувшись в грудь папеньки. Иван и его отец, растерявшись, замерли на месте, не зная, что и делать.