Скорость и пепел

Пролог Рыцарь и лиса

Три года назад

Ночь была тихой.

Той, когда даже шум города будто уходит куда-то вглубь, оставляя лишь далёкий гул машин за окном. Алия спала тревожно — ей снились обрывки каких-то разговоров, лица, которые она не могла разобрать. И вдруг — резкий, настойчивый звонок телефона. Он прорезал сон, как нож, заставив её дёрнуться.

Она нащупала мобильник на тумбочке, щурясь от яркого света экрана. Номер был незнакомый.

— Да?.. — голос был ещё сонный, сбивчивый.

— Это… — пауза, глухое дыхание в трубке. — Алия…Дэн…Он…Он не доехал…авария

Слова словно распались на куски. Она не уловила всё сразу — только имя, «авария», и тот ужас в голосе, который уже говорил за остальное.

Телефон выскользнул из пальцев, ударился о пол. Всё вокруг стало каким-то ватным, звуки — глухими. Она уже вставала, даже не помня, как. Пальцы вцепились в первую попавшуюся одежду — свитер, джинсы, кроссовки. Она застёгивала молнию на куртке на ходу, пока одной рукой судорожно вызывала такси.

Дорога до места была бесконечной. Огни фонарей мелькали за окнами машины, как чужие, холодные глаза. Она не слышала, что говорит водитель, не чувствовала, как дрожат колени. Только сердце — тяжёлое, глухое, и в голове — одна и та же мысль: нет, он жив, он точно жив.

Когда такси свернуло на перекрытую улицу, она поняла, что уже приехала.

Красные и синие отблески мигалок резали темноту, делая всё вокруг нереальным, как в кошмаре. Запах был первым, что ударил — бензин, жжёная резина, кровь.

И потом она увидела его.

Дэн лежал на асфальте, неподвижный. Его шлем раскололся, куртка была разодрана, лицо — бледное, в грязи и крови. Вокруг него метались медики, кто-то что-то кричал, кто-то накрывал его термоодеялом.

— ДЭН!!! — крик сорвался сам. Она рванулась вперёд, пробиваясь сквозь цепочку людей, кто-то пытался её остановить, но она вырвалась.

Она упала на колени рядом. Пальцы тряслись, когда она тянулась к нему.

— Эй… ты же слышишь меня… пожалуйста… — голос ломался, в груди всё сжалось так, что стало трудно дышать. — Это же я… Али… проснись, слышишь?..

Она пыталась поймать хоть малейшее движение, вдох, что угодно. Но он был неподвижен.

— Девушка, нельзя! — грубее, чем хотелось бы, сказал один из медиков, хватая её за плечи.

— Нет! Я не уйду! — она цеплялась за него, будто могла вернуть его, удержать. — Дэн… ну, вставай… ты обещал…

Но её оторвали от него. И тогда в ней что-то надломилось. Она кричала, вырывалась, но руки держали крепко. Её голос сорвался в хрип, а ноги подкосились.

Вокруг стояла толпа — кто-то снимал на телефон, кто-то шептался. Она ненавидела их всех в этот момент. За то, что они просто смотрят. За то, что он лежит там, а они ничего не могут сделать.

Медики переглянулись. Один тихо сказал другому что-то, чего Алия не хотела слышать. Потому что эти слова — не дышит, без шансов — означали конец.

Она видела, как его поднимают на носилки. Видела, как капли крови оставляют дорожку на асфальте. Видела, как за ним закрываются двери скорой. И где-то внутри себя понимала: это уже не поездка в больницу. Это дорога в одну сторону.

Её руки дрожали, дыхание сбивалось, а мир вокруг будто потемнел. Она ещё не осознала, что это значит, но внутри уже было пусто. Как будто кто-то вырвал кусок её сердца и забрал с собой в ту машину.

Глава 1 Бросок в бой

Настоящее время

Часы показывали 6:48 утра, когда Алия встала из-за стола, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой — планшет с финальной версией презентации. Глаза щипало от усталости: она не спала почти двое суток. Каждый пиксель, каждый чертёж был проверен, пересмотрен и доведён до идеала. Это был её шанс. Нет — не просто шанс. Это был поворотный момент. И она не собиралась упустить его.

В гостиной пахло кофе и парфюмом. Николь Эвери, её лучшая подруга и по совместительству напарница, стояла у зеркала, закалывая волосы и ворчливо повторяя:
— Ты снова не спала. У тебя под глазами такие круги, что даже минималистичный интерьер тебя бы отверг.

— А я в отличие от него умею прятать недостатки, — усмехнулась Алия, бросая на диван планшет. — У меня через два часа презентация перед советом инвесторов, Ник. Как тут спать?

Николь закатила глаза, подошла и мягко взяла её за плечи:
— Послушай. Ты готова. Ты даже чересчур готова. Если кто-то и заслуживает этот проект — это ты. Эти серые мужчины в костюмах просто не готовы к женщинам с идеями.

— Спасибо. Мне именно это и нужно было — феминистская речь под кофе. — Алия слегка улыбнулась. — Но серьёзно, Ник. Я не могу облажаться. Это же Grey Industries. Самый большой проект за последние пять лет. Если я выстрелю — всё изменится. Больше ни шагу назад.

Николь потянулась за помадой и ответила через зеркало:
— Поверь, детка. После сегодняшнего дня они будут умолять тебя строить для них не только здания, но и будущее. А теперь — пошли. У тебя одна попытка, но она золотая.

В холле Grey Industries

Когда двери лифта открылись, Алия почувствовала, как в груди сжалось что-то ледяное. Прозрачные стеклянные стены небоскрёба, сверкающие поверхности, сухой запах кондиционеров и кофе. Всё здесь кричало: сила, статус, деньги. А она — девушка в светлом костюме, с идеей, которую ещё никто не осмелился построить.

Секретарь провела её в просторный конференц-зал с панорамным видом на город. Люди в дорогих костюмах уже сидели за длинным столом, обсуждая что-то шёпотом. Лишь один стул был пуст. Глава совета, Лукас Грей, ещё не появился.

— Всё будет хорошо, — прошептала Алия самой себе, включая экран.

— Доброе утро. Меня зовут Алия Картер. Сегодня я представлю концепт жилого комплекса нового поколения: экологичная архитектура, интеграция природы и урбанистики.
Она говорила уверенно, расставляя акценты, жестикулируя, вдохновлённо. И по глазам некоторых инвесторов было видно — она цепляет.

А потом дверь открылась.

Он вошёл тихо, но его появление смыло воздух. Высокий, в чёрном костюме, с холодными глазами, в которых не отражалась ни одна эмоция.
Лукас Грей.

Он не сел. Не улыбнулся. Просто встал у окна, засунув руки в карманы, и впился в неё взглядом.

— Продолжайте, — коротко бросил он.

Алия сглотнула. Сердце сбилось на полудолю, но она собралась.

— Мы предлагаем заменить бетон на переработанный стеклопластик, добавить энергоэффективные панели, задействовать террасную систему…

— Стоп. — Голос Грея был ледяной. Он даже не посмотрел на других. Только на неё. — Вы хотите построить жилой комплекс, который… будет выглядеть как теплица?

— Это не теплица, — ответила Алия, ровно. — Это живое здание. Оно адаптируется к окружающей среде. Оно дышит. И оно…

— Оно мягкое, — перебил он. — Оно наивное. Вы говорите о стеклянных стенах, зелени, как будто мы строим хипстерское кафе в Бруклине, а не 80-этажный комплекс в центре мегаполиса.

Зал притих. Алия сжала руки, но не дрогнула.

— А вы говорите так, как будто архитектура — это война, мистер Грей. А не пространство, в котором человек должен жить.

— Архитектура — это власть. И если вы хотите построить дом, который не выдержит ветра из-за эстетики — вы не архитектор. Вы поэт.

Молчание. Николь напряглась у стены. Алия посмотрела на него прямо.

— Поэты тоже меняют мир. Только вы не умеете слушать тех, кто говорит без крика.

Лукас слегка наклонил голову, будто заинтересованный зверь. Его голос стал ниже:
— Интересно. Вы считаете, что ваши мечты — повод вкладывать в вас миллионы?

— Я считаю, что ваши миллионы — ничто без людей, которые умеют мечтать.

Он усмехнулся. Резко. Холодно.

— Увольте её.

Секретарь вздрогнула. Алия остолбенела.

— Что?

— Увольте её с проекта. Немедленно. Она не понимает, где находится.

— Я здесь, — тихо сказала она. — И я понимаю больше, чем вы думаете.

Он подошёл ближе. Очень близко. И прошептал, так, чтобы слышала только она:

— Вы слишком громкая, Картер. И слишком... опасная. А я не люблю, когда мне бросают вызов прямо в моём доме.

Она стояла молча. В ней кипела злость. Не страх — ярость. Не за то, что он унизил её перед всеми. А за то, что он... увидел её. И сразу захотел подавить.

Она шла по холлу как на дрожащих ножках, но спина была прямая. Николь догнала её на улице.

— Алия! Что за чёрт?! Этот псих…

— Нет, — сказала Алия. — Он не псих. Он просто привык, что все перед ним склоняются. Но я не склонюсь.

Николь смотрела на неё, не зная, что сказать.

Алия обернулась к зданию, в котором только что разрушилась её карьера.
Пока что.

— Я вернусь, Ник. Неважно как. Я снова поднимусь в этот лифт. И в следующий раз он — этот ледяной, жестокий мужчина — будет стоять и слушать. И он не сможет отвернуться.

Алия не поехала домой.

Она гуляла по набережной с планшетом в сумке и горлом, сдавленным гневом. Машины проносились мимо, город гудел в своём обычном ритме, и никто не знал, что несколько минут назад её мир рухнул. А может, не рухнул — сжался в точку и стал напоминать трещину. Узкую. Но через неё уже пробивался свет ярости.

«Вы не архитекторы, вы поэты», — звучал в ушах его голос. Холодный. Презрительный.

Глава 2 Её игра

Утро начиналось с дождя. Тонкая завеса воды стекала по стеклам двадцатого этажа, превращая город в размытое пятно — словно кто-то слишком сильно нажал на педаль размытия в фотошопе.

Алия стояла у кофейного автомата.
Кружка дрожала в пальцах — не от кофеина, а от усталости, которая не отпускала с тех пор, как она вошла в этот офис второй раз.

— Всё ещё чужая, да? — прозвучал знакомый голос сбоку.

Николь.
В черном пальто, с темными прядями, выбивающимися из аккуратного пучка, и с ухмылкой на лице, в которой скрывалось больше, чем просто шутка.

— Скорее… квартирантка без договора, — тихо усмехнулась Алия.

Они обе смотрели, как мимо проходят сотрудники. Большинство — не грубые, но настороженные.
Они не шептались за спиной.
Они замолкали, когда Алия проходила мимо.

Как будто не знали — она всё ещё чужая или уже своя.

— Ты им не мешай, — сказала Николь, закатывая глаза. — Просто делай своё. Проект крутой. Если начнёшь двигать — пойдут за тобой.

— А если нет?

Николь потянулась за кофе.

— Тогда я позову журналистов. Скажу, что ты – потерянная дочь самого Заи Хадид.

Алия рассмеялась впервые за утро.

И это рассмешило кого-то рядом. Один из сотрудников — молодой конструктор по имени Феликс — поднял взгляд и ухмыльнулся. Мгновение. Микрожест.
Но сигнал был получен.

Лёд, кажется, треснул.

Вот уже несколько дней Алия работала в офисе, стараясь подружиться с коллегами.

— Феликс, можно минуту?

— Конечно, Алия. Что-то по каркасу?

Она аккуратно подвинула планшет.

— Да, я перепроверила расчёты по балке на седьмом. Там идёт нагрузка, которая не учтена в базовой модели. Посмотришь?

Он кивнул, немного удивлённый.

— Ты разбираешься в расчётах?

— Я читала слишком много, когда работала в маленькой фирме, где «архитектор» значило «всё сразу».

Он ухмыльнулся. Уже с уважением. Уже по-другому.

— Окей. Посмотрю. Спасибо, что предупредила.

Когда он ушёл, Алия выдохнула.
Один контакт. Один шаг.

Потом — ещё.

Кто-то подал нужный документ, не бурча.
Кто-то предложил помощь с 3D-визуализацией.
Даже ассистентка Грея — Джулия, всегда холодная — оставила на столе термос с запиской: «Кажется, ты не успела пообедать. Суп.»

Мелочи. Но важные.

Как будто офис, хоть медленно, но открывал ей двери.

Наступил вечер. Алия стояла в переговорной.
Перед ней — макет. Не финальный. Но уже живой.
Проект начал дышать.

Её проект.

Минимализм. Чистые линии.
Сложная асимметрия, которая не кричала, а манила.

Она кивнула Феликсу, который помогал с презентацией, и…
— За вами, мистер Грей, — произнёс он, когда дверь открылась.

Алия не сразу подняла голову. Она знала: если покажет волнение — он это съест.

Лукас вошёл молча.
Пиджак — тёмный.
Взгляд — острый, как нож с холодной рукояткой.

Он не сел. Стоял.

— Это что?

— Прогресс, — спокойно сказала она. — Четвёртый блок. Новый концепт. Я ушла от симметрии, добавила эффект отражения по принципу реверсивной перспективы. Это —

— Я вижу. — Перебил он. Подошёл ближе. Смотрел. Долго.

Феликс отошёл. Алия осталась рядом.

Молчание тянулось.

— Кто это придумал? — спросил Лукас наконец.

— Я. Но — опираясь на расчёты Феликса и структуру, которую закладывали в старой модели.

Он посмотрел на неё.
Тихо.
Без злости.
Но и без признания.

— Это шаг. — сказал он. — Возможно — в сторону.

Она сжала кулаки.

— Возможно. Но шаг. А вы стояли. Я двигаюсь.

Он усмехнулся. Почти искренне.

— Нахальство — тоже фундамент?

— Нет. Уверенность.

И в этот момент — они оба почувствовали это.
Как будто кто-то нажал газ.

Машина поехала.
Проект — тронулся.
Конфликт — сменился скоростью.

— У вас неделя, — сказал он, не меняя выражения лица. — Если не сгорит — я пересмотрю статус в команде.

— Пересмотрите и своё отношение, — спокойно парировала она.

Лукас уже уходил.
Но остановился у двери.

— Вы меня недооцениваете, мисс Картер.

— А вы меня, мистер Грей.

Поздно ночью Алия сидела у окна, не веря до конца.
Это был не триумф. Но уже не провал.
И пусть он всё ещё опасен, хищен, раздражающий — она больше не чувствовала страха.

Он видел её.
Он начал считать.

И это значило одно:

Следующий поворот — не за ним. А за ней.

Офис вымер.

Проектная команда давно разошлась. Свет в коридорах — тусклый, желтоватый. Даже кондиционер работал тише, чем обычно, будто и он устал за день.

Алия сидела за чертёжным планшетом. Пальцы устали, глаза горели, а мозг — как всегда — отказался выключаться вовремя.
Она не заметила, как часы перевалили за полночь.

Папка с чертежами хлопнула, когда она резко закрыла её.
Хватит. Иначе ты начнёшь переделывать то, что и так работает.

Она накинула пальто, взяла сумку и пошла по пустому коридору. Каблуки стучали глухо — будто кто-то бил по гробу тишины.

На лифте вниз. Холл — уже в полумраке. На ресепшене — никто.
Но что-то... снаружи — было живым.

Гул мотора. Ровный. Глубокий. Рычание байка, будто зверь дышит в предвкушении.

Когда она подошла к стеклянным дверям, тот, кого она не хотела видеть — но в глубине души ждала — стоял спиной к зданию.
Лукас Грей.
Кожаная куртка. Мотоцикл. Шлем в руке.

Он не слышал её шагов. Или не показал, что слышал.
Он просто поднял голову к небу. Как будто думал. Или боролся с тем, чтобы не думать.

Она подошла ближе.
И вдруг — спонтанно, глупо, дерзко — сказала:

Глава 3 Зов из прошлого

Алия стояла у большого панорамного окна офиса, вглядываясь в серый горизонт. Воздух был тяжёл, пропитанный ожиданием и скрытой напряжённостью.

В дверях появился Лукас. Его шаги были уверенными, почти безжалостными.

— Ты готова к тому, что тебя ждёт на стройке? — его голос был ровным, но холодным, будто заранее выдавая приговор.

— Что именно ты имеешь в виду? — не скрывая раздражения, спросила она.

Он приблизился, оставив между ними лишь несколько шагов.

— Рабочие на объекте не привыкли к женщинам, которые диктуют им условия. Они грубы, упрямы и не любят, когда им указывают. Ты должна быть готова к конфликтам.

Алия встретила его взгляд с вызовом.

— Я не собираюсь прятаться за словами и бояться громких голосов.

— Тогда знай — тебя будут испытывать. Ставить на место. Возможно, и словесно, и физически.

Она улыбнулась, горько и дерзко.

— Пусть попробуют.

Лукас отвернулся, но его тон стал чуть мягче.

— Я предупреждаю не для того, чтобы напугать. Просто чтобы ты знала — это не офис с кондиционером. Здесь другой мир. И если хочешь выстоять — учись не только проектировать, но и бороться.

Алия глубоко вдохнула.

— Я готова.

Он посмотрел на неё, словно пытаясь прочесть намерения.

— Тогда поехали. Сегодня увидишь, что значит настоящая работа.

Она не ответила. Вместо этого взяла сумку и направилась к выходу.

Выйдя из офиса, Алия уже знала — эта стройка станет её настоящим испытанием.
И где-то глубоко внутри зажглась искра — пламя, которое никто не сможет погасить.

Солнце стояло в зените, раскаляя бетон и металл вокруг стройплощадки.
Алия шагала по теряющемуся в пыли и громе каменных глыб объекту, и каждый её шаг казался вызовом.
Она была словно огненный шар, который невозможно было остановить — или приручить.

Рабочие, усталые и сварливые, остановились, переглянулись, когда она с бумаги и планшета переключилась на голос и жесты.
— Здесь косяк! — кричала, указывая на наклонённый фундамент.
— Тут железо гнуть нельзя! — срывалась с губ резкий приказ.

Сквозь шум машин и сварочных аппаратов доносился гул — рабочие недовольны, но слушаются, потому что у Алии была в голосе не просто власть — там была правда, понимание.
Она не была из них. Не могла быть. Но и не позволяла относиться к себе как к чужаку.

Издалека, в тени штабной вагонки, кто-то наблюдал.
Лукас Грей.

Он стоял, руки скрещены на груди, лицо холодно и внимательно.
Раньше это место казалось ему царством суровых мужиков, где женщины — лишний шум.
Теперь он видел, как эта женщина не просто командует — она заставляет их слушать.

— Что ты здесь делаешь? — прошептал он себе, наблюдая, как она энергично ведёт бригаду, указывает, объясняет, убеждает.

Его взгляд менялся. Сначала — раздражение, потом — удивление. А сейчас — что-то новое.
Уважение.

Вдруг раздался голос.

— Ты, девушка, тебе тут не место, — взревел один из старших прорабов, толстый мужчина с пересохшими губами и узлом в голосе. — Мы здесь не твои игрушки.

Алия остановилась, повернулась. В её глазах заискрилась сталь.
— Игрушки? Или просто никто раньше не объяснял, как надо?

— Мы годами работаем — ты за один день не научишь!

— А я не собираюсь учить вас. Я пришла, чтобы делать работу, а не слушать оправдания.

Рабочие зашумели, начали шёпотом подбадривать её.
Прораб не ожидал сопротивления. Нервно потёр шею.

Лукас медленно подошёл, словно вызов принимая.

— Это не твоя игра, — его голос был холодным, но глубоким. — Ты играешь в чужом дворе.

Алия повернулась к нему, глаза вспыхнули.
— Может, но я не собираюсь играть по чужим правилам.

— Ты здесь ради понтов.

— Нет, ради результата. И если тебе мешает — уступи дорогу.

Он сделал шаг вперёд, буквально на полшага от неё.
Они стояли так близко, что она почувствовала исходящее от него напряжение.

— Знаешь, — тихо произнёс Лукас, — Я привык брать под контроль то, что имею. Ты — упрямая и дикая.

Он резко прижал её к холодной бетонной стене технического помещения.
Но это не была угроза — скорее импульс, вызов, молчаливое соревнование.

Её дыхание учащалось. Сердце — колотилось. Не от страха. От возбуждения.

— Ты умеешь смотреть прямо в огонь, — прошептал он, глядя в её глаза, которые не отводились.

Алия, ощущая пульс, ответила, не дрогнув:

— А ты — не умеешь стоять на месте.

Между ними повисла тишина.
Мир вокруг словно остановился — бетон и металл превратились в арену, где сражались не слова, а взгляды.

Когда напряжение спало, и Лукас отступил, Алия ощутила странный прилив сил и усталости одновременно.
Он смотрел на неё иначе — теперь не как на раздражающую соперницу, а как на человека, с которым придётся считаться.

Она повернулась, чтобы уйти.
В голове крутились мысли:

Это только начало.
Между кирпичей и бетона — наши битвы только начинаются.

И за спиной слышался голос:

— Я буду ждать, когда ты перестанешь быть врагом.

Она не ответила.
Но в груди горело пламя.

Вечер накатывал тяжёлым бархатом, когда Алия вышла из офиса, сбросив с себя напряжение долгого дня. На улице прохладно, лёгкий ветерок колыхал листья на деревьях, и всё вокруг будто затаило дыхание в ожидании.

Она шла неспешно, держа в руках скромный букет — несколько белых хризантем, скреплённых простой лентой. Цветы пахли свежестью и холодом одновременно, напоминая о том, что даже в жестоком мире есть что-то хрупкое и чистое.

Путь вёл к окраине города, туда, где спрятано кладбище — место, где время остановилось для некоторых.

Алия вошла через тяжёлые ворота, и её шаги звучали гулко на пустынных дорожках.
Тени деревьев ложились на землю, образуя причудливые узоры.

Она подошла к памятнику — простой мраморный крест с выгравированным именем и датами, которые говорили о том, что здесь покоится её мама.

Глава 4 Утро в чужой рубашке

Лукас

Лукас не спал. Точнее, его тело дремало, но сознание — как капкан, захлопнутый на прошлом — металось в серой дымке воспоминаний.

…Пыль.
Горький запах бензина.
Ветер, как плеть, хлещет по лицу.
И смех. Громкий, дерзкий, безрассудный.
— «Ты всегда позади, Лукас!» — голос, знакомый до боли.

Он хочет крикнуть, хочет остановить, но слова застревают где-то между «не надо» и «поздно».
Мотор визжит. Мгновение — и...

Треск.
Сталь, будто крикнула.
Время замерло.
Шлем покатился в траву, как чужая, пустая голова.

Лукас вздрогнул и резко сел на диване. В висках стучало. Сон распался, как рваная плёнка, но остатки адреналина ещё ползали под кожей. Он провёл рукой по лицу, сжимая переносицу. За окном едва розовел рассвет. Было слишком рано даже для демонов.

На другом диване — тишина.
Алия спала, как будто её сознание сбежало из этой реальности в более безопасную.

И всё же её присутствие раздражало. Он ненавидел то, как легко она вторглась в его ночь. В его пространство. В его мысли. А теперь — в его кошмары.

— Дэн, какого чёрта ты связался с ней? — мелькнуло на грани раздражения. Но тут же Лукас поймал себя: он не знал, была ли у Дэна любовь с Алией. Он знал только её имя. И глаза.
Теперь они жили в его памяти тоже.

Он поднялся и подошёл к окну. Лёгкий туман стелился по улицам.
«Раздевайся» — сказал он ей ночью.
Он вспомнил её взгляд — смесь ужаса и непонимания.
Чёрт, да он просто хотел укутать её в плед, а она смотрела, будто он предлагает раздеться ради сделки.

Усмехнулся.
— Слишком много драмы, Картер. Ты могла бы стать актрисой, не архитектором.
Но всё внутри напоминало: она реально хороша. Слишком хороша.

Позади, с дивана, донёсся негромкий стон — она ворочалась во сне. Лукас бросил взгляд через плечо: тонкая фигура, разметавшиеся волосы, плед, который едва удерживался на одном плече. Один неверный шаг — и всё снова будет, как вчера: полуголая, пьяная, и он — идиот, не знающий, куда деть глаза.

Он вернулся к столу, сделал пару пометок на чертеже — не глядя, скорее машинально. Его разум был где-то в другом месте.

— Почему именно ты, Алия Картер? — выдохнул он, не замечая, что говорит вслух.

Алия

Алия проснулась не сразу — сознание возвращалось к ней, как медленный отлив. Сначала — только ощущение мягкости под щекой, потом — запах пледа, выстиранного не ею, затем — тишина. Очень плотная, насыщенная тишина, какая бывает только в очень больших зданиях и очень странных ситуациях.

Её глаза приоткрылись, и первое, что она увидела — это потолок. Не её. Не знакомый. Не безопасный.

Щелчок.

Память включилась, как старая лампа — сначала мерцающе, потом ярко.
Вино. Николь. Пруд. Офис. Лукас. «Раздевайся».
— Боже... — прошептала она, садясь.

Тело ныло от неудобной позы, волосы растрёпаны, плед сполз на пол, и, судя по всему, она всё ещё была в его рубашке. И как только она перевела взгляд чуть левее — сердце её ухнуло в желудок.

Лукас.
В кресле.
Спал.
С лицом напряжённым, будто даже во сне не мог расслабиться.
А рядом — пустая бутылка виски. И два бокала. Один — наполовину пустой. Её?

Алия прикрыла рот рукой.

— Нет, нет, нет... — зашептала она себе, вжимаясь в спинку дивана.

Картина перед глазами выглядела так, будто она… осталась здесь на ночь с ним, пила с ним, и теперь, в его рубашке, сидит на его диване, пока он спит рядом, как будто это… что? Утро после? Какого-то чего-то?

Она встала, на цыпочках, как будто могла разбудить гиганта.

Туфли, туфли, где... А, вот они. Одна под креслом. Прекрасно.

Собрав всё, что осталось от её достоинства (а это была приблизительно половина каблука, размазанная тушь и громкое сердцебиение), она прокралась к двери. Осторожно, как кошка, у которой был плохой опыт с какими-то очень злыми собаками.

Кто бы мог подумать, что хуже утреннего похмелья бывает только офисное утро в чужой рубашке.

Лифт гудел как улей, она спустилась на первый этаж.
Тишина, полумрак. Всё было бы почти успешно, если бы не...

— Бряк!

Джулия, ассистентка Лукаса, как всегда с прической в стиле «пуленепробиваемая волна» и бездонной кружкой кофе, обернулась. Глаза у неё стали как блюдца.

— А… Алия?

— Джулия! — Алия натянула улыбку. — Прекрасное утро, не правда ли?

— Ты… ты…

— Да, я, — быстро перебила Алия, одёргивая рубашку. — Просто… какао допила у босса. Ночью. У нас была… скажем, архитектурная вечеринка.

— С ним?

Джулия прищурилась, как человек, который уже начал собирать сплетню для пятничного кофе.

— С кем же ещё? — рассмеялась Алия с той странной интонацией, какой обычно скрывают абсолютную панику. — Он просто обожает обсуждать чертежи в три часа ночи. В этом вся его… маскулинная одержимость.

— Ну... — протянула Джулия, всё ещё в шоке.

— Удачного дня! — выкрикнула Алия, развернулась и чуть ли не вприпрыжку выбежала из офиса, держа в руках туфли и сумочку, как военный рюкзак.

На улице пахло влажным асфальтом и кофе из ближайшей булочной. Но она была слишком занята тем, чтобы не оглядываться, не дышать и не умереть от стыда.

Она села в первое попавшееся такси, плюхнулась на сиденье и прошептала:

— Уезжайте. Куда угодно. В Нарнию, если можно.

— Вам домой, девушка? — невозмутимо спросил водитель.

— Да, — сказала она, прикрывая лицо ладонью. — И желательно с дыркой во времени. На пять лет назад. Там, где я ещё не лезла к нему в офис вся мокрая, в пьяном виде и в плохом настроении.

Машина тронулась.

Алия прикрыла глаза, откинулась на сиденье и вдруг хрипло рассмеялась.
Смех был нервный, усталый, но... живой.

Глава 5 Молчаливое признание

Жизнь — это не всегда война. Иногда — это пятничный зал с деревянным полом, запахом лака и приглушённой музыкой в колонках, где сердце отстукивает не злость, а ритм.

Алия стояла у зеркала, в обтягивающем чёрном топе и леггинсах. В зале было жарко, сквозняк царапал спину, а волосы вечно лезли в глаза. Танцевальный класс современного джаза был её тайным укрытием. Не потому что она хорошо танцевала — а потому что, когда музыка начиналась, не было места гневу. Ни на Лукаса. Ни на себя. Ни на этот чертов офис, где стены слушают, а ассистентки кидают взгляды, как дротики.

— Сильнее бедро, — крикнула хореограф. — Ты не боишься земли, Алия. Падай. Всё, что не убивает — делает грациозней.

Алия усмехнулась.
Если бы всё в жизни было так просто. Упала — встала. Сложила руки — и снова в ритме.

После тренировки она задержалась. Осталась в зале одна. Села на пол, закинув ногу на ногу. Дыхание сбивалось. Пот катился по спине, но в груди — легкость.

Она достала телефон. Проверила почту. Потом, без особой причины, открыла ленту новостей. Просто так.
И вдруг — как ток. Случайное видео. Заголовок:
"Легенда улиц. Гонщик без лица. Архивный заезд 2022 года. Город помнит его."

Открыла.

Мрак ночной трассы. Фары — как выстрелы. Камера дрожит, на заднем плане слышен ор:
— «КАС! КАС!»

И он.
На байке. В шлеме.
Чёрный кожаный костюм, звериная уверенность. Сила в каждом движении, в повороте, в том, как он не просто ехал — летел. Байк будто срастался с телом. Пульсировал. Пульсировало всё.

Финиш — и в воздухе всплеск шлема. На миллисекунду — лицо. Её дыхание перехватило.

Лукас.

Нет, Кас.
Именно так они кричали. Его прошлое имя. Его улица. Его скорость.

Алия сидела, не дыша.
Лукас. Гонщик. Чемпион. Чёрт подери, живой человек. Без костюма, без приказов. Человек — пуля.

Она пересмотрела видео раз двадцать. То замедляя. То увеличивая. Она узнавала его по манере держаться — не человек, а упрямый хищник. Улыбка мелькнула перед камерой на секунду, но она видела в ней — свободу. Ту, которую он себе давно запретил. Та, которой он теперь боялся.

И вдруг внутри что-то сжалось.
Почему он не говорил? Почему молчит о части себя, которая живее, чем весь его офис на 21 этаже?

Она вспомнила, как он вел мотоцикл, когда подвозил её.
Сначала мягко. Затем — резко. Он проверял её на страх.
Но ведь это был его страх. Тот, который он прячет.

Она пересела на скамейку. Ощутила, как пересохло в горле. Её ладони дрожали. Не от злости. Не от страха.

От нового знания.

Лукас не был машиной. Он был вулканом под бетоном.

Позже. Ночь. Её квартира.

— Что ты нашла? — голос Николь донёсся из ванной, где шумела вода.

— Старое видео. Он гонял. Подпольно. Байки. Безумие.
— Ты о Лукасе?
— Да.
— Ох. Господи. Он — с мотором внутри, а не с сердцем.
— Он был другим.

Алия вглядывалась в экран, который снова показывал видео, как манту на экране памяти.

— Он был живым. Не злым, не ледяным. Просто... диким.

— И это тебя пугает?

Алия усмехнулась.

— Нет. Я вдруг поняла… он не боится риска. Он боится потерять контроль.

Алия пришла раньше всех. Взяла кофе и прошла в свою зону, решив не подниматься наверх. Но в голове всё ещё был шум двигателя, и крик толпы, и имя, которое она слышала:

— КАС!

Она вдруг поняла, что он — и есть её чертёж.
Сложный, нечитабельный, бунтующий.
Но стоящий каждого миллиметра анализа.

И возможно — чтобы понять его, нужно было перестать бояться упасть в повороте.

Ночь пахла выдохшейся жарой и влажным асфальтом.
Город утихал, но не засыпал. В нём оставалась дрожь, низкий пульс улиц, которые знали слишком много, чтобы быть просто камнем и бетоном. И именно в этот час, когда небо цвета угля нависает над головой, а фонари рисуют ореолы на лужах, — Алия решила не ехать на такси.

Она шла пешком. Не спеша. Башмаки стучали о тротуар, а в ушах все ещё играло то видео, что она смотрела вечером. Гул толпы. Звук мотора. Его лицо.

Лукас. Или… Кас.

Имя, которое не забывает асфальт.

Алия не знала, зачем идёт. Просто — тело двигалось вперёд, как будто знало маршрут лучше неё. Она шла, пока не свернула за угол одного старого промышленного района, где были склады, гаражи и заброшенные боксы. Место, о котором нормальные люди не вспоминали после девяти вечера.

И вдруг — она услышала звук ключа по металлу. Скрежет. Щелчок. И… низкое, глухое урчание двигателя. Как будто зверь, которого разбудили после спячки.

Алия затаила дыхание и прижалась к стене.

В переулке, освещённом лишь одной моргающей лампой, он стоял у мотоцикла с видео.
Кожаная куртка. Рукава закатаны. Перчатки лежат рядом.
Он стоял, как человек, который не чинит — а воскрешает. Каждое движение — будто ритуал. Святое. Медленное. Настоящее.

Её сердце заколотилось сильнее.
Он не видел её — или делал вид, что не видит.

Она не шевелилась. Лишь смотрела.
На того, кем он был до всех этих кабинетов. До офисов, до таблиц, до холёной ярости в галстуке.

Он провёл ладонью по баку, как по спине любимого зверя. Наклонился. Затянул гайку. И только тогда — повернулся.

Их взгляды встретились.

Долго. Без слов. Как будто два разных мира, два разных языка — но оба всё поняли.

Он не удивился. Не вспыхнул. Лишь тихо сказал:

— Здесь не место для зрителей.

Его голос — глухой, ровный. Как удар в грудь.

Алия хотела уйти. Повернуться и просто раствориться в ночи. Но не смогла.

Глава 6 Непрошеный брак

У каждого человека есть свой способ бегства. Кто-то уходит в книги, кто-то — в сигареты. Кто-то — в гонки.
Алия понятия не имела, что делает в машине Николь, мчащейся сквозь ночной город в сторону какого-то тёмного пятачка на краю города. Но внутренний мотор гнал её вперёд — за ответами, за Лукасом, за тем, что сидело под кожей и не давало спокойно спать.

— Ты вообще давно туда ездишь? — вдруг спросила она, повернувшись к Николь.

— Куда? — та не сразу поняла, увлечённо вглядываясь в карту на навигаторе.

— На гонки. Тебе же пришло сообщение, не мне.

Николь медленно выдохнула, как будто признание стоило ей пары очков на репутации.

— Ну... я как бы… иногда бываю. Чисто за адреналином. Не каждый раз. Не ради мужиков. Просто люблю, как ревут моторы. Это… по-своему завораживает.

Алия подняла бровь.
— Ты шокируешь меня, Николь. Прямо сейчас ты становишься на десять процентов интереснее.

— Спасибо, детка. А ты — на двадцать процентов опаснее, когда едешь на встречу с мужчиной, который тебя бесит.

Они переглянулись и рассмеялись — легко, нервно, как перед бурей.

Трасса находилась за чертой города — заброшенный аэродром, давно переставший быть частью цивилизации. Зато сейчас он жил.

И как жил.

Алию обдало ревущим гулом — будто вся эта территория дышала через выхлопные трубы. Вокруг — сотни людей. Кто-то сидел на капотах дорогущих машин, кто-то смеялся, кто-то пил, кто-то делал ставки. Повсюду — дым, свет фонарей, запах бензина, дешёвого алкоголя и… первобытного азарта.

— Господи, — пробормотала Алия, приглушая желание развернуться и бежать обратно. — Это не место для архитекторов.

— Это не место для слабонервных, — усмехнулась Николь и махнула рукой. — Пошли.

У входа стоял мужчина с татуировкой в виде крыла на шее. Он поднял взгляд и окинул девушек цепким взглядом.
— Сорок баксов за двоих.

— Плати ты, — шепнула Алия. — Ты ж профессионал.

Николь закатила глаза, расплатилась, и они вошли.

Толпа сомкнулась вокруг них, как волны вокруг лодки. Кто-то кричал, кто-то спорил о фаворитах, где-то пели, где-то дрались. Это было живо. Дико, по-уличному. Почти звериное.

— И тебе это нравится? — Алия изогнула бровь, пробираясь сквозь плечи и байкерские куртки.

— Это освобождает. Здесь никто не знает, кем ты работаешь. Здесь не важно, кто ты, пока не началась гонка.

— А как узнать, кто из них... — Алия замолчала.

Они вышли на край зрительской площадки. Впереди был трек — старый взлётно-посадочный путь, освещённый только фарами машин и несколькими прожекторами. На старте уже выстроились мотоциклы. Чёрные, блестящие, яркие, хищные. Они урчали, как дикие звери в клетке.

Алия прикусила губу. Она чувствовала его где-то там.

— Ну, привет, подруги, — вдруг услышали они сзади.

Какой-то парень лет двадцати пяти, в кепке и с наглым оскалом, заступил им путь. Рядом с ним двое друзей вели себя, как стая петухов в курятнике.

— Вы, как я понимаю, новенькие? Не хотите прокатиться после старта? Я — Скип. Самый быстрый на треке, если вы понимаете, о чём я…

— Прости, Скип, — резко перебила его Алия с ледяной улыбкой. — Но если ты и правда самый быстрый — это многое объясняет. Особенно почему ты не успеваешь думать, прежде чем подходить к девушкам.

Скип открыл рот, Николь прыснула от смеха, а толпа рядом захлопала, кто-то даже крикнул:
— Убила, сестра!

Скип буркнул что-то неприличное и скрылся. Алия выпрямилась, как статуя Афины.

— Ну ничего, — сказала она. — Я адаптируюсь.

— Мать моя женщина, — выдохнула Николь. — В следующий раз берём с собой попкорн.

Они встали в самый первый ряд, у самой границы стартовой линии. Алия чувствовала, как пульсирует воздух. Как сердца замирают.

И тогда зазвучал микрофон.

— Дамы и господа! — прогремел голос ведущего. — Сегодняшняя гонка особенная! Кто бы мог подумать, что он вернётся. Кто бы мог представить…
Сам чёрт с железным сердцем и мотором вместо души.
Легенда трассы. Победитель прошлых лет.
Он снова здесь. Без маски. Без имени.
Просто… КАС.

Алия похолодела. Её взгляд метнулся на край стартовой полосы. И он стоял там.

Без шлема. В чёрной кожанке. На старом, вылизанном до блеска байке. Его лицо было сосредоточенным, как будто он снова оказался там, где всё начиналось.

— Это он, — прошептала Алия.
— И он выглядит так, будто собирается уничтожить весь этот асфальт.

Гонка ещё не началась. Но сердце Алии уже сорвалось с тормозов.

Мир притих на мгновение — лишь звук ветра пробегал по спинам.

Байкеры встали к стартовой линии, как бойцы на дуэли. Мотоциклы выли — в унисон, грозно и почти звериным хором. Их металлы бликовали под холодным светом прожекторов, словно воины, наточенные до остроты. Алия почувствовала, как внутри всё сжалось, будто кто-то перетянул ей сердце узлом.

Лукас…

На трассе он был другим. Его глаза смотрели вперёд, через ветер, через темноту — будто там, за финишной линией, лежала не победа, а искупление. Его тело было собранным, как струна, готовой разорваться под первым аккордом.

И вот — выстрел.
Не из оружия. Из флажка.
Секунда, и мотоциклы рванули с места, будто под ними не колёса, а пули. Рёв моторов взрезал воздух, сотрясая грудную клетку.

— Поехали… — выдохнула Николь, схватившись за перила.

И они полетели.
Лукас вырвался вперёд с бешеной скоростью, как будто асфальт знал его по имени. Он не просто ехал — летел, вписываясь в повороты с дьявольской точностью. Его мотоцикл — тот самый, чёрный как уголь, с вырезом месяца на баке, — будто слился с телом. Гладкий, тяжёлый, уверенный, он пел под ним — песню асфальта, скорость которой понимали только избранные.

Глава 7 Авантюра без прикосновений

Офис напоминал муравейник перед землетрясением — шумный, слаженный, и всё же на грани хаоса. Яркое солнце пробивалось сквозь панорамные окна, оставляя отблески на лакированной поверхности стола, за которым сидела Алия. Прямая спина, скрещённые ноги, пальцы, крепко сжавшие ручку. Только кончик туфли выдавал её напряжение — он слегка подрагивал, будто хотел сбежать вперёд, прочь, куда угодно, только не сюда.

Вокруг неё сновали люди — юристы в идеально сидящих костюмах, PR-менеджеры с маникюром, острее их слов, и молодые ассистенты, ловко раздающие папки, как колоды карт.

— …нужно будет составить план активности в соцсетях, — вещала одна из PR-девушек, ритмично жестикулируя, как дирижёр перед оркестром брендов. — От фотосессии с кольцами до пары романтических выходов в свет. Сентиментальность — это валюта. Люди обожают ложь, если она красивая.

Алия всё это не слышала. Точнее — не слушала. Слова прыгали, как мячики, не проникая сквозь бетон её мыслей. «Шесть месяцев. Всего шесть. Как армия. Только хуже.

Перед ней лежал договор: «Срок контракта — 6 месяцев. Без права на досрочное расторжение. Обязательства: совместное проживание, поддержание образа супружеской пары в медийном пространстве, участие в публичных мероприятиях...»

Слова превращались в гул. Она не видела букв, только ряды зубов и губ, которые что-то говорили — и всё звучало глупо. Глупо, бессмысленно, безвкусно.

Лукас сидел напротив, откинувшись в кресле, с тем лицом, которое не выражает ничего, кроме усталости и ледяного расчёта. Его голос вдруг прорезал гомон, как скальпель:

— Выйдите. Все.

Один из юристов открыл рот — похоже, хотел возразить, но увидев взгляд Лукаса, только кивнул и быстро собрал бумаги. Вскоре кабинет опустел. Осталась только тишина и двое.

Алия не пошевелилась.

— Ты собираешься передумать? — спросил он спокойно, не глядя на неё, а рассматривая пачку документов на столе. Пальцы безэмоционально листали страницы, как будто он делал это не впервые.

— Не знаю, — честно ответила она. — Я… не думала, что всё будет так… реально. Юристы. Договор. Срок.

Он чуть качнул головой, будто усмехнулся.
— Всё в этом мире — бумага. Деньги, свобода, брак. Только чувства не поддаются оформлению.

Алия подняла на него глаза.
— Хорошо, что между нами как раз ничего такого нет. Иначе это была бы самая глупая сделка в моей жизни.

Лукас наконец посмотрел на неё. Долго. Медленно. Почти не моргая.
— В твоей жизни, может, и глупая. А в моей — логичная. Я не могу позволить себе новый скандал. А ты — не можешь позволить себе провал проекта. Мы оба получим то, что хотим.

— Ты говоришь, как будто мы подписываем контракт на поставку кирпичей.

— Кирпичи бывают надёжнее людей, — коротко бросил он. — Они хотя бы не влюбляются и не капризничают.

Алия вздохнула. Поднялась. Подошла ближе.
— А если я передумаю сейчас? Вот прямо сейчас… уйду и просто всё забуду?

— Ты не забудешь.
Он смотрел прямо на неё. Без злобы. Но и без мягкости.
— Потому что ты слишком много вложила, чтобы просто уйти. Ты уже здесь, Алия. Уже на той грани, с которой нет возврата.

Она молчала.

Он протянул ей ручку.

На бумаге был всего один прямой пункт: «Фиктивный брак. Без личных обязательств. Срок — 6 месяцев.»

— Тебе решать, — произнёс Лукас. — Только не вздумай потом говорить, что я тебя заставил.

Алия взяла ручку. Подержала в руках. Поставила на стол.

— Я хочу добавить условие.

— Какое?

— Ни прикосновений. Ни заигрываний. Ни попыток играть в «супружеские вечера». Ты для публики — мой муж. Внутри этих стен — просто раздражающий соавтор.

Лукас на секунду дернул бровью.
— Договорились.

— И ещё. Если я захочу выйти раньше — ты дашь мне уйти.

— Без скандала?

— Без скандала. — Она сжала челюсть. — Я не твоя игрушка, Лукас.

Он наклонился ближе, пододвинув бумаги.
— Нет. Игрушки не умеют так смотреть.

И снова тишина. Слишком долгая. Слишком весомая.

Алия подписала. Один взмах ручки — и жизнь начала новый отсчёт. 6 месяцев. 6 шагов в неизвестность.

Лукас забрал документы и встал, будто всё уже было решено.
— Помолвка — через несколько дней. Пиарщики всё организуют. Ты получишь список.

— Ты так спокойно это говоришь, будто женишься каждую неделю.

Он усмехнулся, подходя к двери.
— Кто знает.

Лукас не ушёл.

Дверная ручка уже была в его руке, но он замер, будто что-то пересчитал в уме. А может, просто передумал. Он обернулся — в комнате всё ещё стояла Алия, упрямо прямая, как лезвие ножа, и такая же опасная. Её глаза не опускались. Не убегали. Она смотрела в него. Прямо. До конца.

— Есть ещё кое-что, — сказал он, медленно возвращаясь в кабинет.

Алия вздохнула и скрестила руки на груди:
— Конечно. Ещё пункт в контракт?

Лукас подошёл к столу и прислонился к нему боком. Его голос стал тише. Жёстче.
— Никто. Ни один человек. Ни Николь. Ни твои дизайнеры. Ни мои адвокаты. Никто не должен знать, что это фикция. Ты меня слышишь?

— Думаешь, мне хочется разгуливать по светским приёмам и изображать восторжённую невесту? — отрезала она. — Но если я это делаю, то делаю по-настоящему. Хоть и ложно. Лицо держу я, Лукас. Не ты.

Он склонил голову.
— Именно. И потому я тебя и выбрал. Потому что ты не дрожишь перед толпой, даже когда внутри у тебя всё рушится.

— Ты снова играешь словами, — прошипела Алия.

— Я играю жизнями. А ты — теперь моя партнёрша в этом шоу.

Повисла тяжёлая тишина. В кабинете пахло кофе, бумагой и напряжением. Через стеклянные стены были слышны голоса в коридоре — жизнь кипела, но здесь, в четырёх стенах, время замедлилось.

Лукас чуть смягчил голос, но только на поверхности:
— Ты переезжаешь ко мне. С завтрашнего дня.

— Что? — её голос взвился. — Нет. Это не обсуждалось.

— Это обсуждается сейчас. И это — обязательное условие.