Скорость Любви

Глава 1. Жизнь продолжается.

Дорогие мои, рада видеть вас на страницах этой книги!

Прошу обратить внимание, - книга предназначена для читателей 16+

Надеюсь, она вам понравится)

Не забывайте ставить звёздочки и подписываться, для автора это очень важно!

Приятного чтения!

С любовью, Анна.

- Дима! Дима! - слышит он восторженный крик толпы.
Он уже видит их из-за поворота, видит яркие плакаты со своим изображением, больше угадывает, чем прочитывает на них слова: "Дима ты лучший!"

Знакомо и громко ревёт мотор, он вжимает педаль газа в пол. Ощущение счастья и полёта наполняет его. Он любит и любим. За этим поворотом его ждет победа. Кучи поклонников и поклонниц, жаждущих поздравить, а последние не против и заполучить его, хоть на короткий срок, и он, в принципе, только за. Много поздравлений и поцелуев ждет его на финише, он намерен получить их все.

Привычный визг тормозов на финишной черте, поздравить его бежит целая толпа. Он вылез из машины ,улыбаясь, улыбкой победителя, но понял, - что-то не так. Толпа остановилась, на полпути, будто все разом натолкнулись на невидимую стену, и на лицах, в глазах людей, появилось выражение испуга и отвращения.
- Какой кошмар... - прошептал кто-то, но в гробовой тишине эти слова прозвучали громче выстрела.
Все замерли.

И тут он, как в фильме ужасов, увидел свое лицо со стороны. Испещрённое страшными шрамами, оно омерзительно кривилось, создавая жуткое подобие улыбки. Он в страхе закрыл уродливое лицо рукой и попятился от безмолвной толпы, окружившей его со всех сторон. Но, натолкнувшись спиной на свою машину, он понял, что дальше отступать некуда, как будто со стороны услышал свой хриплый крик, и...Проснулся.
Вот уже полгода Дима боялся подходить к зеркалу, боялся видеть то, что стало символом краха всей его жизни. Талантливый двадцатипятилетнй парень, гонщик с мировым именем, любимец девушек, попал в аварию, которая перечеркнула всю его жизнь. Срослись сломаные ноги, была вправлена вывихнутая рука, но...

Глубокие порезы, от разбитого вдребезги лобового стекла, не смогла бы до конца исправить ни одна пластическая операция.
Так Дмитрий Резников, в недалёком прошлом звезда с мировым именем, и красивым, мужественным лицом, так хорошо ложившимся на футболки и плакаты, а ныне просто бывший, искалеченный гонщик Дима, стыдясь своего лица, добровольно заточил себя в своём роскошном доме, не желая никого видеть и пугать. Он остался наедине с собой. Наедине со своими кошмарами.

Он тяжело дышал, заново переживая сон. Струйка холодного пота сбегала по виску. Отдышавшись, он негромко выругался, встал с кровати и пошёл ставить чайник. До утра было еще далеко, но спать уже не хотелось. Он, стоя у окна, задумчиво глядел на огоньки города вдалеке. Струйка пара от чайника неспеша поднималась к открытой форточке. Издалека доносился шум большого, не засыпающего города. Там шумела жизнь. Та, к которой он привык. Та, которая впредь будет проходить мимо. Где-то там, в шумной суете города, затерялась его бывшая подружка - модель Эстер, которая ушла, как только увидела, каким он вернулся из больницы. А ведь ему даже казалось, что он любил её.

На кухонном столе лежала тетрадь в твёрдом переплете. Затушив сигарету, он начал чертить что то на первой странице. Через несколько мнут он, отвлёкшись от невесёлых мыслей, с удивлением заметил, что записывает все чувства, которые так давно искали,но не находили выхода. Все обиды и страхи, которые Дима так долго носил в себе, прорвались наружу. Слабости сильного человека изливались на бумагу, строчка за строчкой. То, в чём он иногда боялся признаться даже себе, Дима доверил тетради.

"Я никогда не думал, что так завишу от своей внешности.. Изуродована она, - изуродована жизнь, она уже не станет прежней, как и лицо и ноги. Мне звонят друзья, меня до сих пор пытаются выследить и выманить папарацци, журналисты, но я не хочу, чтобы они увидели, каким я стал..

Для них я хочу остаться прежним, успешным везунчиком и любимцем публики. Даже если мне придётся растерять всех друзей. Я никогда не забуду ужас Эстер. Мне будет больно увидеть это снова, на лицах моих друзей. Меня не нужно утешать, не нужно жалеть, я сам бы ужаснулся, увидев такого человека на улице. Раньше... Как давно это было. В больнице мне снились кошмары аварии: перевёрнутая машина, всё горит и нельзя выбраться, жуткая боль в ногах... А теперь мне снится ужас на лицах людей. Такой, как я увидел на хорошеньком личике Эстер.

Она ушла. Но мне не было даже больно. Я понял, каким был дураком, когда решил, что люблю ее. А она любила во мне только красивого героя, каким меня создали пиарщики, любила мои деньги и популярность.

А теперь я один, спасает лишь то, что я пишу это. Я обычный, просто хотел денег, славы и любви.

А теперь всё. Шоу с гонками закончено, зрители расходятся. Скоро найдут себе нового героя, гонщик Дима будет забыт. Но я буду жить. Пока. Может, шрамы ещё затянутся, всё не будет настолько страшно..."

Дима задумчиво посмотрел в окно.

Начинался хмурый октябрьский день. Он встал, потянулся во весь свой немаленький рост, чуть не уронив при этом люстру, и пошёл досыпать.

Ложась, он грустно улыбнулся в сумерках утра: кто бы мог подумать, что он, Дима Резников, будет писать дневник! Может, всё стало хуже некуда, раз он стал изливать чувства на бумаге, но на душе полегчало. И Дима, забыв на время о своих злоключениях, заснул глубоким сном выздоравливающего, без сновидений.

Прелестное лицо Эстер, с гримасской ужаса и отвращения, стало потихоньку расплываться, исчезать из его памяти.

Прошла почти неделя. Последний кошмар не возвращался. "Добрый знак!" - усмехнулся Дима. Мониторя от скуки СМИ, он по прежнему находил комментарии о себе, хвалебные статьи о громадных переводах в различные фонды, интернет - страничка его фан - клуба всё ещё пестрела многочисленными вопросами и пожеланиями, на которые дипломатично отвечал его менеджер, и лучший друг Серёга. "Как я скучаю по всему этому!" - рука Димы потянулась к телефону.

Глава 2. Подлость, и её пределы.

Сверкая глазами и платьем на Красной дорожке, Эстер гордо шествовала на премьеру нового фильма, крепко вцепившись в руку известного футболиста.

Это платье стоило ей двух истерик, и одной разбитой вазочки, поэтому теперь, получив его на долгожданную премьеру, она была очень горда собой.

У входа на пару налетели журналисты.

- Госпожа Коростелёва, как вы прокомментируете отсутствие в вашей личной жизни и в светской хронике Дмитрия Резникова? - обратилась к Эстер молодая акула пера.

- Правда ли, что вы расстались, потому что он сильно пострадал в аварии?

- Что вы чувствуете, так быстро найдя замену возлюбленному? - посыпались вопросы.

Перебивая друг друга, журналисты пытались выведать хоть слово о её бывшим женихе.

Ну что ж, она даст этим пираньям эксклюзивное интервью, подумала Эстер, слегка усмехнувшись.

- Ух ты, - усмехнулся её спутник, - я уж было решил, что они желали узнать мои мысли о результатах последнего матча... Мне начинать ревновать?

Он картинно изогнул бровь, играя на публику.

- Ах, брось, - картинно надула гилауроновые губки Эстер, - это было почти 3 месяца назад. Придётся дать интервью этому воронью, а то они не отстанут. Ах, это так раздражает...

Картинно махнув изящной ручкой, она направилась к месту для позирования, безмерно гордая тем, что все камеры нацелены сейчас на неё.

- Меня так часто спрашивают, что между нами с Димой Резниковым, - многозначительно начала она, - я решила покончить с этими мерзкими вопросами, которые разбивают мне сердце.

Эстер картинно пустила трогательную слезинку, прекрасно зная, что её лицо сейчас снимают крупным планом. Её мозг напряжённо работал: нужно кинуть этим шакалам такую кость о Диме, чтобы они потом неделю полоскали сегодняшнее интервью по всем СМИ. Но при этом нужно постараться обелить себя, заставить это нелепое стадо ей сочувствовать.

"Как то нужно всё представить так, чтобы каждая тупая домохозяйка, обливаясь слезами, слушала мою трогательную историю", - снова профессионально улыбаясь на камеру, напряженно раздумывала модель.

- Да, увы, я рассталась с Димой, потому что после аварии он стал во всём похож на чудовище! - решительно заявила она.

Защёлкали вспышки, слова Эстер вызвали град новых вопросов. А она стояла, и, профессионально улыбаясь, рассказывала о том, что Дима не только получил серьёзные травмы в аварии, которую показали полгода назад ведущие каналы телевидения в 15 странах мира, но и теперь имеет самое уродливое лицо на свете. От этого он повредился умом, став агрессивным и озлобленным затворником, из за чего в его жизни больше не нашлось места для несчастной Эстер. И только Крис, её новый возлюбленный, вернул ей радость жизни...

Дима.

Ожидая Серёгу, я волновался, как девушка перед свиданием. С одной лишь разницей, - мою рожу ничем теперь не замажешь. Поэтому я нервно расхаживал из угла в угол, время от времени поглядывая в сторону часов. Зазвонил видеофон у ворот, - высветилась Серёгина физиономия.

Я нажал кнопку открытия ворот, и, выдохнув, пошёл открывать входную дверь.

- Твою мать... - слегка отпрянул Серёга, слегка отшатнувшись от открытой двери, увидев мою новую внешность.

- И тебе добрый вечер, - мрачно поприветствовал я.

Мда, примерно такой реакции я и ожидал... Впервые увидев себя, я разбил зеркало, в которое смотрел, так что здесь ещё можно считать, что всё прошло гладко, Серёга ничего не разбил, даже обещанное пиво...

- Прости, брат, - прокашлялся друг, заползая в дом, и ставя пакет с пивом на пол в прихожей, видимо,от греха подальше.

- Да знаю я, - отмахнувшись, я взял бутылку из его мешка, - теперь грабители в тёмном переулке мне не страшны.

- Даже я чуть не обделался, - подтвердил Серёга, растеряв всю свою дипломатичность. - Что врачи говорят?

- Говорят, что будут исправлять, - вздохнул я, смакуя креветку, добытую из доставки друга (Ну должна же от него быть польза! Потому что позитива он мне сегодня явно не добавил...)

- Пока прёт, иди в актёры, - хмыкнул поганец-друг, - хороры с твоим участием соберут тонны бабла. А то потом перешьют, и на твоём милом личике уже не заработаешь...

Я швырнул в него рыбой , которую этот гад поймал и, довольный, надкусил. Но я сам не удержался, и хмыкнул в ответ. Да, жалость, это последнее, чего можно добиться от Серого... И это то, что мне сейчас нужно.

- Кстати, - друг резко помрачнел, - прости, Димон, но у меня для тебя плохая новость...

Пауза затянулась.

Я иронично приподнял оставшуюся бровь:

- Ты серьезно считаешь, что меня ещё можно чем то расстроить? Выкладывай давай!

Вместо ответа, Серёга молча щёлкнул пультом от телевизора.

На экране возникло хорошенькое личико Эстер...

- Дрянь! - прорычал я.

Вот теперь мне стало больно. Хотя, кому я вру, больно мне было и до этого. Но теперь...

- Тихо - тихо, Димон, успокойся... - Серёга, не ожидавший, видимо, настолько бурной реакции, пытался найти пульт.

А с огромного плазменного экрана всё вещала обо мне и своей нелёгкой доле моя подлая бывшая, не сомневаясь в своей правоте...

Тяжёлая пепельница с размаху влетела в телевизор. Я закрыл лицо руками, пытаясь отгородиться, но каждым пальцем ощущал ненавистные, чужеродные шрамы. Серёгу, пытающегося достучаться до меня, я не слышал. Вместо этого тоненький, противный голосок Эстер ввинчивался острым шурупом в мой мозг: "Он стал чудовищем"...

Была бы она здесь сейчас - придушил бы гадину, собственными руками!

Эта мысль немного отрезвила меня. Похоже,она права. Я действительно чудовище.

Не хотелось никого видеть.

Отмахнувшись от Серёги, я влетел в свою спальню, и захлопнул дверь. Мне хотелось крушить всё на своём пути, а ещё хотелось умереть.

Захлебнувшись в своих чувствах, я без сил рухнул на кровать.

"Дрянь... Какая же ты дрянь...", - стучало в моей голове...

Глава 3. Алёна, Чудовище, и карьерный рост.

Алёна с раздражением отбросила ручку. Нет это ж надо! "Надо было 5 лет учиться, чтобы потом расписывать выставки собак!" - пробурчала она себе под нос, - "где твоя карьера, деточка? У пса под хвостом посмотри!" - ответила она себе, мрачно оглядевшись вокруг.

Уже 12 часов, а никого из вышестоящих коллег ещё нет на месте. Из пятерых сотрудников отдела интервью, модного гламурного издания, она одна сидела в большом общем кабинете, безуспешно пытаясь причесать мысли под выставку собак. "Все по звёздам поехали.в Везёт же людям!" - с тоскливой завистью подумала она.
- Это конец! - раздался над её ухом истеричный голос.
- Твою ж мать! - Алёна, подскочив от неожиданности, не особо по женски громко ругнулась.

Обернулась. Над ней нависла страдальческая физиономия главного редактора.
- Где они?! Вот где они все? - ни к кому конкретно не обращаясь, приговаривал он, хлопая ладонью по столам сотрудников, будто надеясь, что они от этого волшебным образом материализуются на рабочих местах.
- Трое в командировках, одной рожать приспичило, оставили одну соплячку! И это в такой день, в такой день! - бубнил себе под нос достопочтенный главный редактор, бегая из угла в угол.
- Да что случилось то? - наконец решилась спросить Алена,поднимаясь из-за стола, - две попсовые звездульки опять поубивали друг друга, а мы не успели взять интервью?
- А ничего не случилось! Просто Дима Резников наконец решил дать интервью для нашего журнала. А учитывая то, что им все до сих пор интересуются, особенно после скандального заявления Коростелёвой, это такой шанс! Такая бомба для нашего журнала! Только вот одна мартышка назначила интервью на сегодня, наплевав на то, что интервью брать некому. Вот они пустые столы, а он уже ждет. Что делать? Хоть сам иди!

- А что не пойдёте то? - хмыкнула Алёна.

Главный вытаращился на неё:

- А переговоры с инвесторами в это время ты проведёшь?

"А что, это ж в любом случае шанс сбежать из душного офиса, от проклятой статьи о выставке собак, пока не заблохастилась, и не схватила аллергию", - подумалось Алёне...
- Раз надо, то и проведу, хоть интервью, хоть встречу, - самонадеянно заявила она, - что вообще значит "пустые столы"?! Я тут! Я что, не в счёт?
- А ты кто вообще? - притормозил главный, - я тебя не помню.
- Алёна я, новая сотрудница.
- Новая сотрудница, ты хоть знаешь, кто такой Дима Резников?
- Ну, имя знакомое. Певец какой нибудь?
- Так приехали! - выкатил глаза начальник, - ясно. Дима, - гонщик с мировым именем. 6 месяцев назад попал в аварию, перенёс несколько операций, и никто не знает толком, что теперь с ним. У него столько раз просили интервью, и вот теперь он согласился. Твоя задача, - разговорить, если нужно, обольстить, он спец по красоткам, модельки, вот, в основном наборе баб ...
- Стоп - стоп - стоп! Моя задача? - захлопала глазами Алёна, - а если я не хочу никого обольщать?
- Это хоть попытка, а так интервью совсем провалится! - шеф явно не верил в успех новой сотрудницы, - так что давай Диночка...
-Я - Алёна! Не хочу я никого обольщать! - заупрямилась она.
- На работе ты остаться хочешь? Тогда вперёд! В 3 часа. Адрес у моей секретарши, - последние слова прозвучали уже из-за двери.
-Мде, а спрашивать меня никто и не собирался... - Проворчала Алёна, сгребая со стола постылые материалы по собачьей выставке, - вот уж денёк начинается... Ну ладно, может всё и к лучшему. Вдруг интервью и без обольщения получится, так ведь и повысить могут...

Твёрдо решив поторговаться с шефом, в случае успеха, она решительно отправилась к секретарше за адресом.

Серёга.

Прошло 2 недели с моего первого визита к другу, после всего, что с ним случилось. С трудом, но я начинал привыкать к его новой, специфичной внешности. Хотя, о чём это я? Вся привычка в основном сводилась к тому, что я, усилием воли, больше не шарахался от него при встрече. В остальном, я часто непроизвольно вздрагивал, натыкаясь взглядом на его лицо, и поспешно отводил глаза.

Не знаю, как, но после гнусного заявления его бывшей, ситуацию всё равно необходимо было спасать. На кону стоят наши с Димоном карьеры.

Я абсолютно не представлял, как в таком виде, да и в таком психологическом состоянии, друг будет давать интервью - опровержение. Но это единственный выход. Ещё интереснее будет состояние журналистов... Им с ним общаться, возможно фотографировать, а тут без слёз и ужаса и не взглянешь...

Я поморщился. Нет уж, никаких фотографий, если это вообще возможно.

Найдя выходы на самые известные издания, я созвонился с ними. Заручившись их обещаниями в полной лояльности, и понимании ситуации, потребовал, чтобы их визиты к Димону ограничились только журналистами, без фотографов.

На душе всё равно было неспокойно.

В тот злополучный вечер, когда друг увидел воотчию, насколько коварны могут быть женщины, он ещё долго не мог успокоиться. Но, как я и предполагал, когда у него закончились подушки, которыми он меня отгонял, Дима всё же вступил в конструктивный диалог. Насколько конструктивным может быть диалог с человеком в его состоянии, я не знал, хотя план действий, похожий на адекватный, мы всё таки составили.

Бесполезно кого то заверять, что Эстер соврала, и Димон на самом деле красавчик. Эту стратегию мы отмели сразу. Единственный годный вариант, - что Дима покажет себя в лучшем свете, в беседе с журналистами, расскажет свою правду, попытается расположить их к себе, несмотря на ужасную внешность. Честно говоря, я слабо представлял, как ему это удастся, ведь даже я, несмотря на давнюю дружбу, дёргался, при каждом взгляде на него.

Так же, Димычу обязательно нужно будет упомянуть о своей готовности вернуться к соревнованиям, рассказать о планах на пластическую хирургию, чтобы дать журналюгам надежду, что хирурги сотворят чудо, и вернут обратно его лицо.

Без фотографий, если всё пройдёт по плану, текст статьи должен был получиться весьма обнадёживающим, и послужить опровержением словам лживой гадюки Эстер.

Глава 4. Необычное интервью.

Алёна.

Я очнулась в полутёмной мрачной гостиной, с холодным компрессом на всю голову. На другом конце дивана сидел в напряжённой позе мужчина в маске, как у грабителей или сноубордистов, и, очевидно, ожидал моего пробуждения.

Я слегка отползла в угол дивана, маска мужчины меня сильно настораживала.  Он предупреждающе поднял руку.

- Простите, что напугал.

У него был низкий,приятный голос.

- Кто вы? - немного осмелела я, пытаясь вывернуться из одеяла, которым была заботливо укрыта.

- Я здесь живу, - последовал лаконичный ответ.

- Вы Дмитрий Резников?!

- Ну вот и познакомились, - невесело усмехнулся он из-под маски.

В уголках его глаз наметились еле  заметные морщинки от улыбки, и я разглядела необычный цвет радужки - нереально синие, как августовское небо, глаза.

- Ппочему вы в маске? - слегка заикаясь, спросила я, ещё не отойдя от пережитого страха.

- Чтобы больше вас не пугать, - немного досадливо, как малому ребёнку, разъяснил он.

Кажется вспомнила... Звонок в дверь, чудовищное лицо в тёмном коридоре, неловкий шаг и падение с лестницы...

- Что у вас с лицом? - выпалила я бесцеремонно.

- Ничего хорошего, - последовал сумрачный ответ, - не волнуйтесь, скоро приедет мой менеджер и друг Сергей, моё лицо приведут в порядок, и мы с вами начнём интервью.

- Снимите, пожалуйста, маску, - дрогнувшим голосом попросила я.

- Зачем?

- Мне стыдно, что я испугалась, - потупилась я, - повела себя совершенно непрофессионально. Раз мы будем общаться, то хотелось бы немного привыкнуть к вашему лицу...

- Вот приедет визажист, тогда и привыкнете, - непоколебимо заявил бывший гонщик.

- Нет, - проявила я неожиданную твёрдость, - я хотела бы видеть вас настоящего. Как и вы видели меня трусливой, и падающей с лестницы.

- Это обязательно? - вздохнув, спросил он.

- Непременно, - совсем расхрабрилась я.

- Вы не будете визжать, снова падать в обморок, ничем в меня не кинете? - придирчиво уточнил он.

- Обещаю, что нет, - поспешно откликнулась я, обрадованная тем, что лёд переговоров тронулся.

Не знаю, зачем, но меня обуяло даже не профессиональное, а чисто женское любопытство. Я уже поняла, что страшного лица можно не бояться, и теперь снова хотелось увидеть то, что так напугало меня в первый раз.

- Только предупреждаю, пожалуйста, никаких фото, - потребовал он, потянувшись к маске.

Я вытянула вперёд раскрытые ладони, показывая, что фототехники в них нет.

Дмитрий, слегка поморщившись, стянул маску. Я уже была внутренне готова, что не увижу ничего приятного, но всё равно сдавленно пискнув, зажала рот рукой.

Его лицо было похоже на отражение в зеркале. Отражение, разбитое на тысячи кусочков, а затем неумело сложенное. Или, скорее, нелепо сметённые в кучу осколки лица...

Дима.

- Впечатляет, да? - невесело усмехнулся я, - могу снова надеть маску, если желаете.

- Нет, нет, - отмерла она, замотав головой.

- Надеюсь, об этом в своей статье вы умолчите?

- Да, конечно... Простите меня! - вдруг выпалила она.

- За что? - деланно удивился я.

Хотя я прекрасно знал, за что она пыталась попросить прощения, - хоть я и ожидал примерно такой реакции, и сделал вид, что не удивился и не обиделся, но реакция девушки всё же зацепила меня. Я так привык, что девушки смотрят на меня с восхищением, кокетливо хлопая глазками, но теперь в их взглядах я ловил только прямо противоположные эмоции... Это очень выбивало из колеи. Только наедине с собой я мог позволить себе расслабиться, и хоть на мгновение забыть, какой я теперь. Не ужас, совсем не ужас я хотел вызывать на личике милой пухловатой шатеночки с огромными глазами орехового цвета.

Меж тем она опустила глаза,стыдливо прикрыв их длинными ресницами:

- Вам итак нелегко пришлось...

Я неуловимо поморщился, насколько это возможно сделать с нарушением мимики.

- А тут ещё я на голову свалилась, со своим испугом, - покаянно продолжила она.

- Проехали, - сделал я великодушный жест рукой, - я тут как раз обедать собирался, составите мне компанию?

Сказал, и тут же пожалел об этом. Как я сейчас ем, тоже зрелище не из приятных...

Но журналистка, похоже, окончательно взяла себя в руки. Обрадованно закивав, она, видимо, решила ухватиться за возможность хоть как то сгладить возникшую между нами громадную неловкость.

Алёна.

Не каждый день тебя, голодную и готовую съесть кожаную обивку дивана на нервяке, кормят едой из дорогого ресторана. Я уплетала за обе щёки, справедливо решив сначала накормиться, а потом расспрашивать. Запечёные мидии, суши, пицца, некоторые блюда я вообще видела впервые. Наложив в тарелку всё, до чего смогла дотянуться, я алчно воззрилась на пиццу, которая находилась далековать от меня. "Эх, - гипнотизируя пиццу, думала я, - сейчас бы дотянуться до того вкусненького кусочка с грибами и ветчиной, но у меня так дрожат руки, что боюсь, уроню на стол, а я сегодня итак порядком накосячила"... 

Послышался смешок, и на мою тарелку лёг здоровенный кусок пиццы. Тот самый.

- Давно не видел у девушки такого хорошего аппетита, - усмехнулся Дима.

Я смущённо заморгала. Что то я и правда веду себя, как хомяк в зерновом хранилище.

- Да не смущайся, - махнул он рукой, - давно не видел, это не значит, что не нравится. Скорее, наоборот. В этом есть что то естественное...

Он погрустнел. 

А я только сейчас поняла, что Дима почти ничего не съел.

- Дмитрий, а почему вы не едите? - удивилась я.

- Дима, - поправил он, - и можно на "ты".

- Хорошо, Дима, - согласилась я, - так почему?

- Думаю, с тебя потрясений на сегодня хватит, - ответил он.

- А какое потрясение меня ждёт?

- Как я ем, зрелище не из приятных.

Глава 5. Жалость - жестокое чувство.

Алёна.

Не знаю, что на меня нашло. Сначала я внимательно слушала ради интервью, страясь не упустить ни одной детали, но незаметно для себя прониклась. Не нужно было задавать вопросов, мы словно оказались на одной волне, - только у меня назревал вопрос, он тут же озвучивал ответ. Видно было, что внутри у него сплошная боль и пустота. Может быть, это не настолько сильно бы меня зацепило, если бы я несколько месяцев назад не пережила самое болезненное расставание в своей жизни.

Мы с Антоном собирались пожениться, но рифму к своему имени он оправдал вполне. Абсолютно стандартная ситуация, - однажды он сказал, что заслуживает лучшей девушки, чем я, и ушел к ней. К лучшей. А я, как дурочка, не замечала, или не понимала, почему последние полгода отношений он начал постоянно меня шпынять: похудела бы, не так оделась, не так приготовила, не то подала... Я любила, но послать его к собачьей бабушке хотелось всё сильнее. Конечно, у меня бы не хватило на это духу, и жаль, потому что он сделал это первым.

Глядя на их глянцево - счасливые фото, с силиконовой блондиночкой, я ревела и заедала печаль тоннами сладостей, от чего меня разнесло ещё на пару размеров. Совсем недавно я решила остановиться, и уже неделю смотрела голодными глазами на всё, что напоминало еду. А сегодня вот, нажралась от стресса...

Но все эти печали, включая чувство вины от съеденных калорий, ушли на второй план, показались глупыми и ничтожными, после Диминого рассказа.

Я слушала, и чуть ли не ревела, преисполненная сочувствием. Я больше не замечала его изуродованного лица. Видела только душу, может несовершенную, но очень красивую, и переполненную болью и отчаянием.

Эстер - тварина бездушная! Чтоб ей каблук на подиуме сломать! Он же всё для неё делал, даже дом этот уродский построил, как она хотела... А как изуродованный оказался, так и не нужен больше?! Вот стерва... Антона я бы любым приняла, когда то... А может и сейчас тоже, хотя прошло почти полгода. Просто я боялась себе в этом признаться. А она, значит, не любила...

Мне безумно захотелось помочь Диме. Хоть немного облегчить ту боль,которую он носил в себе... В порыве сочувствия я сделала то, чего никогда бы себе не позволила при других обстоятельствах, - накрыла его руку своей. Хоть он и вырвал свою руку непроизвольно, от неожиданности, моя напрочь съехавшая крыша преисполнилась еще большим сочувствием к нему.

- Поцелуй меня! - выпалила я, и осеклась, мысленно ища границы своей адекватности.

Адекватность ушла, не попрощавшись. Мне действительно хотелось, чтобы он меня поцеловал. Чистое безумие. Но я докажу ему, что внешность - это ещё не всё, и его жизнь не кончилась с уходом подлюки - Эстер.

Естественно, он вытаращился на меня, как на умалишённую. Может, это было недалеко от истины. Тем более, может я не в его вкусе, ведь раньше у него были только красотки и модели... Целый цветник. И тут, здрасьте, я. Двадцать лишних кило, на всю голову ушибленная, со своим сочувствием....

- Ну, если я для тебя страшная, или толстая, ты скажи, я пойму, - заблеяла я, сдавая со стыда назад, чувствуя себя очень глупо.

Вот идиотка, а если он решит, что ты передумала, и обидится? Или того хуже, поцелует тебя, а тебе будет противно, и ты, по глупости, не сможешь этого скрыть? Ой, всё... Я обречённо закрыла глаза.

И вздрогнула, когда к моим губам в поцелуе нежно прижались губы Димы.

Противно? О, нет! Прекрасно! Я словно касалась его души, а он моей, и этими нежными прикосновениями мы, не глядя, залечивали раны друг друга... Я бы растеклась, как лужа на полу, если бы меня крепко не держали сильные мужские руки. От каждого лёгкого, порхающего движения его губ по телу разносились сотни бабочек - мурашек, отзываясь сладкой дрожью внизу живота. Мои руки сами собой потянульсь к его шее, ласково взъерошили тёмные, жёсткие волосы...

Он вздрогнул от этой ласки, будто его ударило током, и стал целовать меня с такой эротически - откровенной жадностью голодного мужчины, что у меня аж ноги подкосились. Перед глазами замелькали искры, по телу пробежала дрожь удовольствия... Остаткам моего сознания стало страшно: что я творю?! Целоваться с незнакомым мужчиной, да ещё так сладко и страстно...

Резкий звонок видеофона прервал мои мысли.

Серёга.

Мы торопились, как могли, но проклятые пробки сделали своё дело. К первому интервью мы опаздывали на полтора часа. Людочка первые полчаса тщетно уговаривала меня не материться, потом просила делать это хотя бы тихо. Но, поняв безнадёжность ситуации, демонстративно заткнула уши наушниками, и стала громко и фальшиво орать извесный хит прошлого года. Я всё понял. Попросил её снять наушники, извинился за нервяк. Дальше ехали молча. Только она ехидно ухмылялась время от времени, пряча это за длинными волосами. "Все бабы стервы, - подумал я, - но эта хоть красивая, наверно... Интересно, что будет, если она смоет тонну косметики?"

Наконец вдалеке показался знакомый забор. Уродливая громада "модного дома", построенного по желанию Эстер, нелепо торчала на холме. Я поморщился. Депрессивное зрелище, раньше с Димоном это не вязалось, а вот теперь ему вполне подходит. Надеюсь, журналюги этого не напишут...

Эх, уже минимум одна "акула пера" знает, как выглядит Димон без гримма. Я был почти уверен, что дверь он откроет. Хватит же ума... Хотя, глядя на него, я и сам то не очень верил в силу косметики,  но Людочка железно уверила меня, что будет очень даже сносное лицо. Но я опоздал, как дурак, редко, но метко. Что же делать с той журналюгой, которая пронюхала про реальное состояние морды лица звезды? Подкупить/ запугать/ наобещать...

В раздумьях я остановил машину возле ворот и нажал на видеофон.

Дима.

Я целовал её, как безумный, не в силах остановиться. Мои руки скользили по спине Алёны, и она словно отзывалась на поцелуи, плечи её мелко подрагивали. Раздался громкий, требовательный звонок видеофона. Она испуганно отскочила от меня, стирая с припухших губ следы поцелуя.

Глава 6. Новое лицо - новая жизнь.

Алёна.

Я пыталась поддерживать подобие беседы с Сергеем, но сама постоянно поглядывала на двери гостинной. Когда же придёт Дима? "Снова веду себя совершенно непрофессионально", - укорила себя я, включила диктофон, и те немногие вопросы, которые подготовила для гонщика, стала задавать его менеджеру. Вскоре я начала чувствовать напряжение, - собеседник отвечал очень изворотливо, где то отделывался общими фразами, в каждом его слове, и даже движении чувствовалась фальш и недосказанность.

Потом он и вовсе замолчал и задумался.

- Сергей, - тронула я его за плечо.

- Алёна, - посмотрел он мне в глаза, - надеюсь, вы понимаете, что видели здесь много того, о чём не стоит рассказывать общественности?

- Я не только понимаю, но и постараюсь написать хорошую статью.

И как он мог подумать, что я кинусь трезвонить на всех перекрёстках, что Дима изуродован, да ещё и, скорее всего, непоправимо!

- Вы - журналист, - он словно прочитал мои мысли, - и это ваша работа.Но для кого эта статья будет хорошей, для него, или для вас?

- Дима - прекрасный человек, - твёрдо ответила я, -  и никакая работа не заставит меня поступить подло по отношению к нему. Я напишу самую обнадёживающую статью, могу посоветоваться с вами, вижу, вам тоже не безразлична его судьба...

- Тоже? - переспросил Сергей, усмехнувшись.

Я потупилась. Вот же блин! Сама себя и сдала. Как можно за пару часов проникнуться к человеку, которого раньше даже на фото не видела? О да, я пыталась посмотреть, как он хотя бы выглядит, по дороге за город, но интернет ловил так плохо, что загружались только тексты, но не картинка... Да, я тряпка, а не журналист, как сказал бы Семён Александрович, Сеня, как называли его коллеги (меня он за коллегу пока не считал, и верно - не за что).Куда мне до того, кто под модным псевдонимом "Алджертон" громил весь бомонд, тряс грязным бельём всех, на кого поручали это грязное бельё накопать... Может, я никчёмный журналист, гожусь только про выставки собак писать, но я так не поступлю. Сейчас - точно нет.

- Я в вас ошибался, - протянул Сергей, - думал, придёт акула пера...

Я обиженно заморгала.

- ... А пришёл человек, - завершил он.

Я улыбнулась искренне, впервые за всю беседу с ним.

Послышалась возня, двери в гостиную расппахнулись. Моя челюсть отпала. Да та, что обратно только на суперклей. В комнату вошёл красивый мужчина, лет тридцати пяти - сорока. Одежда Димы, его фигура, рост, но лицо... За его плечом маячила улыбающаяся Людочка.

- Офигеть, - отмер за моей спиной Сергей.

А я всё смотрела в это симпатичное лицо, и понимала, что у Димы даже глаза изменились. В них не было прежнего отчаяния. Там засветилась надежда.

- Вы не оставите нас с Алёной на пару минут? - неожиданно сказал он.

Я вдрогнула, услышав его просьбу. Мало мне что ли за сегодня неловкости? Но Сергей и Людочка, обменявшись непонятными мне взглядами, поспешили покинуть гостинную. Я сжалась на диване,  желая затеряться среди его бесформенности. Но у Димы так ярко сверкали от радости глаза, что я, бросив взгляд изподлобья, уже не могла отвести глаз. Так странно, только начав привыкать к его изрезанному лицу, после того, как всё время стралась смотреть ему в глаза, видеть эти же глаза, но на другом лице...

- Потрясающе... - нашла я наконец нужное слово, и невольно потянулась рукой к его лицу.

Он улыбнулся уголком рта. Потом, видимо, не выдержав, улыбнулся шире. Получилось не слишком естественное искажение лица, но всё же общего впечатления не испортило. Может, потому, что я знала, что было "до", а может, благодаря сияющим от счастья глазам. Он поймал мою руку, потянувшуюся к его лицу, и поцеловал.

- Спасибо тебе большое, - с чувством сказал он.

- Да за что? Я же ничего, это всё Людочка... - удивилась я

 - Что поняла меня, что выслушала... Я слышал, ты пообещала Серёге не пользоваться моей откровенностью. Ты и Людочка... Вы, девочки, надежду мне подарили, - порывисто сказал Дима.

Прозвучало это очень искренне. Я чуть снова слезу не пустила, на сей раз от радости. Впрочем, теперь понятно, почему на него девушки вешались гроздьями, - высокий, красивый, богатый, знаменитый, смелый и рисковый гонщик с мировым именем, не парень, а принц, - мечта любой девушки. Да ещё и искренний, тонко чувствующий, умеющий быть благодарным... Если забыть, как он выглядит под слоем гримма, он даже сейчас почти идеал. Жаль только, что меня такой парень заметит лишь от полной безнадёги...

- Я бы очень хотел увидеть тебя снова, - словно подтверждая мои мысли, сказал он.

- Эээээ, ммм, нуууу, понимаешь.... - я замялась.

Вот дура! Накаркала... Моей недобитой с прежних отношений самооценке только этого ещё не хватало... Чтобы ко мне клеились от безнадёжности. На безрыбье - и Алёнка рыба, ага... Впрочем,  пожалуй, я сама дала ему повод считать себя легкодоступной, целоваться ещё полезла...

- Наш поцелуй тогда... - начал Дима, и замялся.

Я внутренне застонала. Ну конечно! Наш поцелуй тогда рассказал ему о том, что я с радостью запрыгну к нему в койку, и буду греть его постель, пока ему не вернут лицо. А вместе с лицом вернётся и стая подружек... Может, я стала циничной, но предыдущие отношения меня ничему хорошему не научили. Разве что людям не доверять совсем. "Даже если они излили перед тобой душу, это ещё не значит, что ты их знаешь", - твердил мне внутренний голос, словно отвешивая моей итак изрядно побитой самооценке ещё порцию отрезвляющих пощёчин. А моя внутренняя богиня только смотрела на это самобичевание в позе "рукалицо".

- Наш поцелуй тогда был из жалости, я всё понимаю, - прервал Дима мою внутреннюю шизофрению.

Я уставилась на него во все глаза. Открыла рот, чтобы возразить, но, благодаря природной честности (ворам на благотворительность давно пора её отдать!) не смогла. Во время поцелуя я почувствовала то, что не смогла бы описать словами, но даже моему бывшему было слабо такие ощущения создать, а ведь я его очень любила... Но предложила я этот поцелуй точно из сочувствия.