Скорость любви

1. Путь

Арсений.

— Сеня! — оглушительно гремит голос отца где-то в глубине дома, в нём слышится стальная нотка гнева.

Раздаётся оглушительный грохот, и я, охваченный тревогой, резко высовываюсь из комнаты, напряжённо вытягивая шею.

— Чёрт побери! Арсений! — в голосе отца звучит неприкрытая ярость, и он с силой пинает коробку с вещами матери, словно она виновата во всех бедах. И она виновата…

Я замираю на мгновение, вспоминая, как сам пнул эту коробку, вернувшись домой. Кулаки непроизвольно сжимаются, вспоминая ту ночь, но я усилием воли заставляю себя расслабиться.

— Ну что ты так рычишь? — произношу я твёрдо, выходя из комнаты и глядя прямо в глаза отцу.

Он стоит передо мной — огромный, как гранитная скала, с широкими плечами воина. В некогда густой каштановой шевелюре теперь отчётливо проглядывают серебристые нити седины, но в его глазах всё ещё горит тот же стальной огонёк решимости, та же несгибаемая воля, которая всегда была его визитной карточкой.

Его мощная фигура излучает силу и уверенность, а в уголках глаз прячутся морщинки от частых улыбок. Несмотря на бурю эмоций, он остаётся тем же человеком, который учил меня быть твёрдым и справедливым, так же любить скорость и свободу.

Он снова надел свою потрёпанную кожаную жилетку, повязал бандану на предплечье. Чёрная футболка, искусно порванная в нужных местах, идеально сочеталась с такими же рваными джинсами.

— Снова в путь? — киваю на его прикид, стараясь скрыть усмешку.

— Скатаемся по области с братвой. Димас нового коня купил, нужно объездить, — хмыкает отец и прищуривается, разглядывая мою новую татуировку. — Под меня косишь, малец? — улыбается, но в глазах мелькает что-то тёплое.

— Пусть хотя бы что-то от тебя остается со мной каждую секунду, — усмехаюсь в ответ.

Лицо отца резко меняется, становится жёстким, а потом он снова пинает коробку с вещами матери. Выгибаю бровь в немом вопросе, а он лишь разводит руками и, хмыкнув, уходит на кухню.

Следую за ним с ехидным оскалом.

— Я за универ заплатил, так что с гонками можешь завязать, — начинает отец, наливая себе кофе и протягивая чашку мне. — Потому что сегодня я выслушал целую лекцию от деканата. Ты серьёзно запорол учёбу в прошлом году, Сень. В этом году сосредоточься на ней.

Он прав. В прошлом году я действительно был не в себе. Учёба? Да кому она нужна была тогда! Я не хотел появляться ни в универе, ни дома — лишь бы не видеть эти глаза, которые стали для меня противны.

«Выплюнула меня из матки — и на том спасибо», — проносится в голове злостная мысль.

— Откуда деньги? — спрашиваю, не отрывая взгляда от очередной свежей татуировки медведя у себя на груди. Чёрная шерсть зверя словно пульсирует под кожей, напоминая о том, кто для меня по-настоящему важен.

Тату я набил точно такое же, как у отца — прямо у сердца. Потому что только его одного я и уважаю, только его одного и люблю. Горько за него, и никому не пожелал бы пройти через то, что выпало ему.

Прошлый год стал для нас обоих настоящим адом. Я был в такой слепой ярости, что крушил всё на своём пути. Отец восемнадцать раз вытаскивал меня из обезьянника и забирал байк со штрафстоянки. И я тоже пару раз выручал его, а где-то его братва — так мы и поддерживали друг друга, несмотря на яростное желание совершить два убийства.

Я чуть не совершил… Кулаки до сих пор помнят, как я его избивал до полусмерти. Как визжала та, что родила меня, как умоляла меня остановиться…

Мразь…

В его глазах я вижу отражение собственной злости, и это связывает нас крепче любых слов. Мы оба знаем цену ярости, но продолжаем держаться за то немногое, что делает нас свободнее и спокойнее…

Скорость… Она как спасение, как способ убежать от проблем и будничной суеты. Когда ветер рвёт в клочья воздух в ушах, когда мотоцикл, ревя мотором, рвётся вперёд, оставляя позади все проблемы — только тогда мы оба чувствуем себя живыми. Только тогда ярость отступает, уступая место свободе.

Два мужика, повязанные одной болью и страстью к скорости. Он с малолетства привил мне любовь к байкам, таскал на сходняки. Всё моё детство прошло в гараже рядом с ним: бесконечные часы за ремонтом, азартные заезды, шумные сходки, долгие поездки по извилистым дорогам.

Помню, как он учил меня первым навыкам вождения, как терпеливо объяснял устройство мотоцикла, как передавал свой опыт. Эти моменты навсегда впечатались в память.

Я не байкер по жизни, но я гонщик, который держит голову высоко за своего отца! Его мудрость, несгибаемый характер и преданность делу всегда будут для меня примером.

— Тоже дал газу как следует. Бензин в крови ещё играет, — усмехается отец, усаживаясь напротив, в его голосе слышится привычный азартный рык.

— Что за новый байк? — спрашиваю с ухмылкой, глядя в его азартные глаза. Такой же несгибаемый, как и всегда.

Знаю — пойду его дорогой, буду верен скорости. Но между нами всё же будет разница: не собираюсь всю жизнь гонять за деньги. Во мне другая цель, я знаю свои возможности. Только, сука, лень эта…

Мозги у меня есть — школу с золотой медалью закончил, сам в престижный вуз пробился. Два курса на бюджете оттарабанил, показывал результат. А потом под конец второго курса просрал бюджетное место. Теперь последний год на коммерции заканчивать придётся.

В башке крутится — мог бы выше подняться, если бы не эта мразь, что зовется матерью, ведь готовился к практике за границей нашей родины, но чему быть, тому не миновать.

— Yamaha Vmax. Из Европы месяц гнали, позавчера только доставили. Димас чуть башню не потерял от счастья. У самого слюни потекли, как бензин из дырявого бака. Но надо в дороге проверить, — цокает батя. — Твой как? Вчера заметил, что тормозной шланг в лохмотья. На замену бабки есть?

— Байк смотрел?

— Я как самый охеренный отец за своё чадо волнуюсь, конечно глянул, — хмыкает. — Так что со шлангом?

2. Набор плюсов

Камилла.

— Камилла, будут пожелания в марке машины? Или мне снова на свой вкус выбирать? — бросает мама, рассеянно глядя в телефон, пока водитель везёт нас по шоссе к нашему новому дому. Её голос звучит как-то отстранённо, будто она уже мысленно там, в будущем.

— На свой вкус, — отвечаю я с тяжёлым вздохом, отворачиваясь к окну. Мои пальцы нервно сжимают подлокотник сиденья.

Новый город, новый дом, новые друзья, новая жизнь…

Хотя нет… Жизнь будет прежней — в золотой тёплой клетке мамы.

В груди болезненно ноет при мысли о родном городе, где я родилась и выросла, где каждая улочка пропитана воспоминаниями, где остались мои друзья и первая противная любовь, где кроме мамы были мои любимые старики. Там, в том уютном мирке, где стояла эта тёплая золотая клетка, я чувствовала себя свободной птицей.

И мне бы там остаться, да только мама никогда не отпустит меня из своих цепких рук. Это печально осознавать, но и я сама, признаться честно, не выживу без её поддержки и заботы. Мы с ней как два неразлучных магнита — притягиваемся друг к другу несмотря ни на что.

Мы прошли вместе через столько испытаний, что стали не просто матерью и дочерью, а самыми близкими друзьями. Говорят же, твоя лучшая подружка — это мама и подушка. С подушкой, конечно, я не веду задушевных бесед — это уже явно клиникой фонит, а вот с мамой…

С мамой я могу говорить часами, не умолкая ни на секунду. Она — мой воздух, мой якорь, моя вселенная. И мне это нравилось, пока дедушка не передал ей свой бизнес. Словно невидимая стена выросла между нами. Мама встала у руля, и её отстранённость была не от желания отдалиться, а от бесконечного водоворота дел, пожирающего каждую минуту её времени.

Да, я мамина дочка — до последнего вздоха, до последней капли крови. Она — мой единственный родитель, мой маяк в этом мире.

Мой отец… О, этот человек оказался настоящим энергетическим вампиром, пропитанным завистью до мозга костей. Он никогда не любил нас по-настоящему — только блеск золотых монет в семейном кошельке манил его, как мотылька пламя.

После развода я сделала горький вывод: хочешь найти искреннюю любовь? Ищи её в поле среди таких же ягодок, как ты сама. Я так и поступила — нашла свою первую любовь ещё в школе. Но вскоре поняла, что даже в поле попадаются ядовитые ягодки, маскирующиеся под невинные фруктики.

А потом дедушка сообщил маме о главном филиале в Адлере и нашем переезде туда. Сначала я облегчённо выдохнула, но уже через мгновение горячие слёзы хлынули ручьём, размывая мир за окном в мутное, расплывчатое пятно.

Выдохнула с облегчением, потому что наконец-то появится шанс разорвать эти изматывающие отношения с Тимуром. Этим надменным, избалованным мажором, который перешёл все мыслимые границы своим отвратительным поведением…

Мне было шестнадцать, когда я, словно в дурмане, нашла свою «ягодку» — мама, конечно же, одобрила этот выбор. Я была ослеплена счастьем: первый поцелуй, первые отношения с самым популярным, самым заносчивым парнем школы… Но за два мучительных года иллюзии развеялись, и мы узнали друг друга слишком хорошо.

В итоге Тимур начал требовать близости, а я, хранящая верность своим принципам, ждала совершеннолетия. Как можно было бы потом смотреть в глаза дедушке, если бы согрешила раньше срока? Да и маме, которая сама познала любовь только в девятнадцать с моим отцом, а потом дедушка благословил их брак…

Познав истинную сущность Тимура, я и думать не хотела о браке с ним. Поэтому отодвинула интимную близость в самый дальний, тёмный угол наших отношений, а потом и вовсе охладела к нему всем сердцем.

Как я это поняла?

О, это было кристально ясно! Подружки начали потихоньку собирать доказательства его разгульной интимной жизни во время наших отношений. Глядя на эти улики, я не испытывала ничего, кроме жгучей обиды за себя, за то, как со мной обращались.

Я решилась на разрыв, но он воспротивился и пригрозил, что если я уйду, то компрометирующие фотографии — я в его машине, в нижнем белье, распластанная на сиденье — разлетятся по всем социальным сетям.

Я оставалась непорочной, но жажда познания тайн своего тела и мужского естества всё же жила во мне. Да, я была той ещё перчинкой, хоть внешне и казалась нежной фиалочкой, трепетной и беззащитной.

— Audi R8. Белую, серую, чёрную или красную? — спрашивает мама, бросив на меня быстрый взгляд, её глаза светятся предвкушением.

— А есть разница? — вздыхаю я, отворачиваясь к окну.

— Конечно! В цвете, — улыбается мама, её голос звучит тепло и нежно. — Серую?

— Да, — соглашаюсь, выдавив из себя печальную улыбку.

— Дочь, ну прекрати хмуриться, ты меня расстраиваешь, — мама берёт меня за руку и корчит свою фирменную виноватую гримасу, от которой я всегда не могу сдержать улыбку.

Её брови — настоящее произведение искусства: изящные, тонкие, они изгибаются в самых уморительных формах, заставляя меня смеяться даже в самые тяжёлые минуты.

— У тебя впереди первый курс, и ты будешь со всеми на равных условиях. Не новенькая, и слава богу, — усмехается она. — Тем более здесь твои троюродные сёстры, которые тоже поступают на первый курс вместе с тобой. Считай, целый набор плюсов, — подмигивает мама, пытаясь развеять мою грусть.

В её словах есть логика, но сердце всё равно сжимается от тревоги перед неизвестностью. Двойняшки Яна и Диана определенно огромный плюс в этом сплошном равно. Они хоть и находились далеко от меня, но мы всё равно созванивались и часто летали к двоюродному брату мамы в гости, а он, бывало, брал с собой их, когда по работе прилетал к нам.

Дядя Ваня возглавлял здешний филиал. Филиал расширился, и дедушка пожелал сделать его главным, потому маме пришлось взять в руки руль здесь, а дядя Ваня ей в огромную значимую помощь. Что тоже плюс в этом равно, ведь, как сказала мама, у неё будет больше свободного времени для нас.

Подъезжаем к громадному кирпичному особняку, и моё лицо непроизвольно кривится от изумления. Бросаю ошеломлённый взгляд на маму и тут же понимаю — она тоже явно не подозревала о масштабах жилища, которое дедушка приобрёл для нас, отправляя в ссылку.

3. Комната

Камилла.

Входим во дворец, словно из старинной сказки, и застываем с мамой, разинув рты от изумления. Высокие потолки, мраморные полы, огромные окна — всё это кажется нереальным.

— Кошмар! — шепчет мама, приложив руку к груди. — Как же я буду убирать всё это? — её голос дрожит от волнения.

Я следую за ней, осознавая, что даже вдвоём мы будем здесь как песчинки в океане. Уборка такого пространства, наверное, займёт не один месяц, а то и годы.

— Ками! — раздается радостный крик, и две ослепительные блондинки, словно вихри, несутся ко мне.

Не могу сдержать улыбку и бросаюсь им навстречу. Янка — с роскошными длинными волосами, струящимися по плечам, в изящном розовом платье, и Дианка — с дерзкой короткой стрижкой до плеч, в белоснежном топе и модных джинсах.

Они набрасываются на меня с объятиями, их щечки касаются моих, оставляя влажные следы, а я смеюсь, крепко прижимая их к себе, заключая обеих в свои объятия.

Как же я скучала по ним…

— Ох и оторвёмся! — заговорщически шепчет Яна, её глаза сияют предвкушением.

— Я так рада, что ты теперь рядом с нами, — крепче сжимает меня в объятиях Диана.

— Девочки, я так скучала! — искренне признаюсь я, обнимая их ещё крепче. — Симоновы, вы даже не представляете, как я рада вас видеть!

Наблюдаю, как мама подходит к дяде Ване и тёте Марине. Она активно жестикулирует, и её волосы буквально встают дыбом от возмущения. Симоновы, не в силах сдержать смех, переглядываются, а мама в ответ закатывает глаза, словно говоря: «Ну что с этим делать?»

Наши вещи уже давно распакованы — дядя Ваня позаботился обо всём. Он нанял целую армию слуг: уборщика территории, нескольких домработниц, личного слугу и превосходную повариху. И надо признать, это мудрое решение — вдвоём с мамой мы бы точно не справились с поддержанием порядка в этом дворце.

Мама позвонила дедушке и устроила ему настоящий разнос, но тот лишь хмыкал в телефон. Оказалось, что помощник показал ему фото, где дом выглядел в тысячу раз меньше! Кто же знал, что реальность окажется настолько впечатляющей?

Дядя Ваня быстро всех успокоил, объяснив, что теперь можно проводить серьёзные встречи прямо здесь, в особняке. Никаких лишних ушей, никаких слухов — если лиц не видно, то и сплетничать не о чем.

Двойняшки тоже не остались в стороне. Они пообещали, что будут часто наведываться к тёте Карине с ночёвками, чтобы нам с мамой не было скучно. Их энергичные заявления о том, что они сбегут от «душных» родителей, вызвали всеобщий смех.

Тётя Марина отправилась руководить слугами и раздавать им указания, а мама с дядей Ваней сразу направились в кабинет — предстояло обсудить дела компании. Мы же с сёстрами отправились выбирать мне комнату.

— Я себе уже присмотрела ту, — Яна указала на дальнюю дверь.

— А я вот эту, — Диана показала на первую дверь, когда мы наконец поднялись на второй этаж.

— А я, пожалуй, остальные десять посмотрю, — усмехнулась я и направилась к самой дальней двери.

Открываю дверь — и глаза округляются от изумления. Просторная комната грандиозных размеров с собственной лоджией! Здесь есть всё: и косметический столик, и кровать с роскошным балдахином, и потолки немыслимой высоты. Даже выход в отдельную ванную комнату имеется, где расположились душевая кабина, круглая ванна и, конечно же, унитаз, отделанный золотом.

— Ну прям царский толчок! — расхохоталась Диана.

— Считай, как у Екатерины Второй, — хихикнула Яна, а мы с Дианой уставились на неё в шоке.

— Ян, они же в то время ходили на улицу или на горшок, — закатила глаза Диана.

— Ой, да ладно вам, — отмахнулась Яна и направилась распахивать шторы.

Я всё ещё не могла отвести взгляд от великолепия комнаты. Казалось, будто я попала в какой-то сказочный дворец, где каждая деталь дышит роскошью и комфортом.

— Твою мать! — визжит Яна, и мы с Дианой мгновенно подлетаем к ней.

— Твою ж… — шипит Диана, её глаза расширены от шока.

— Да что случилось? — ворчу я, непонимающе вглядываясь в картину за окном.

В поле зрения открывается соседский одноэтажный дом в стиле фахверк — изящное сочетание стекла и дерева создаёт завораживающий узор. Во дворе, точнее в бассейне, плавает какой-то молодой человек, а ещё двое сидят на краю, болтая ногами в воде.

— Не повезло тебе с соседями, Камилла, — хмыкает Диана, скрестив руки на груди. — Кто-то из этой троицы точно живёт в этом доме.

— Будем надеяться, что твой сосед не Арс, — шипит Янка, её голос звучит предостерегающе.

— Арс? Что не так с этими тремя парнями? Почему у вас такая реакция? — спрашиваю я, чувствуя, как любопытство разгорается внутри.

Сёстры переглядываются, словно решая, стоит ли раскрывать мне тайну. В их глазах читается смесь тревоги и предвкушения. Похоже, с соседями нам с мамой и вправду не повезло…

— Потому что вот эти три демона, — палец Дианы указывает на парней за окном, — самый худший кошмар нашего университета, куда мы поступаем. Один из них — сынок местного мэра, поэтому и гонки на мотоциклах у нас не запрещены. Второй…

— Второй — наследник винного бизнеса, поэтому они пьют и веселятся так, что весь Адлер знает об их выходках, — добавляет Янка с явным отвращением в голосе.

— А третий, кого вообще нужно сторониться и кому самое место за решёткой, — это сын байкера, — продолжает Диана, понизив голос.

— Байкера? — смеюсь я, не в силах сдержать иронию в голосе.

— Не смешно! — шипит Янка, её лицо становится серьёзным. — Арс в прошлом году избил собственную мать и чуть не до смерти избил мужчину. Все обезьянники Адлера уже выделили ему место и ждут как родного. В его послужном списке: гонки, драки, пьянки и огромное количество легкомысленных девиц.

— Ужас… — прикладываю дрожащие пальцы к губам.

Моё веселье мгновенно улетучивается. Теперь эти парни уже не кажутся просто соседями — они представляют собой настоящую угрозу.

4. Бита

Камилла.

Мне всё не давали покоя мысли, как можно избить собственную мать? Боже! Это же каким животным и ужасным человеком быть нужно?

Мерзкий! Таким вообще нельзя в этом мире существовать! А самое главное, что это страшное животное будет учиться со мной в одном университете, — мои мысли наполнены отвращением и ужасом. Единственное, что немного успокаивает, — это то, что эти исчадия ада в лице трёх демонов будут учиться с нами всего лишь один год, ведь они третьекурсники.

— А я ещё думала, что ужасней Тимура нет никого, — вздыхаю я, и девочки одновременно смотрят на меня с непониманием.

— Вы расстались? — спрашивает Яна, приподняв бровь.

— И слава богу! — закатываю я глаза, а они непонимающе переглядываются.

Я спешу рассказать им обо всём, что творилось в наших отношениях, и как я не могла от них избавиться. О том, как Тимур пытался манипулировать мной, как шантажировал фотографиями, как унижал и заставлял чувствовать себя ничтожной.

Слова льются рекой, и с каждым предложением груз на моей душе становится всё легче.

Девочки хмурились, переглядывались, а после Диана произнесла то, что буквально выбило у меня почву из-под ног:

— Камилла, тебе лечиться нужно.

— Что?!

— Диана! — шипит Яна и толкает её локтем. — Ками, она не так выразилась. Просто ты слишком наивная и нежная, что неприемлемо в Адлере, да и там, куда мы поступаем. Но не отчаиваемся! Ведь у тебя есть мы, которые воспитаны этим городом и знают, как зубы показать даже этим демонам! Вон, Дианка даже на бокс ходит, — кивает она.

— Я хочу в Новосибирск, — сглатываю громко, чувствуя, как паника сжимает горло.

— Поздно метаться, Ками, — усмехается Диана. — Я тебе завтра биту привезу, — говорит она, задумчиво глядя в окно на тех парней.

— Биту-то зачем? — закатывает глаза Яна.

— Потому что её соседушка — не кто иной, как Арсений Медведев, — заявляет она, и меня буквально скручивает от страха. Ком встаёт в горле, кости начинают дрожать, а волосы, кажется, пытаются установить связь с космосом, чтобы попросить помощи.

В голове крутятся все те ужасы, что рассказывали о нём сёстры. Теперь, зная его имя, страх становится ещё более осязаемым. Арсений Медведев… Звучит как приговор.

Всматриваюсь, продрогнув всем своим существом, в окно и с трудом сглатываю, когда замечаю того самого татуированного гиганта. Он вальяжно заходит в дом и тут же выходит обратно, держа в руках мангал, словно это пёрышко. Ну точно животное!

Огромный, как медведь, он без малейших усилий перетаскивает тяжёлую конструкцию. Его мощные руки, покрытые замысловатыми узорами татуировок, уверенно держат мангал. Но самое ужасное заключается в том, что мангал стоял у него прямо в доме, и только сейчас он решил вынести его на улицу! Это кажется каким-то первобытным варварством! От этой мысли по спине пробегает холодок.

Теперь я понимаю, почему сёстры так предостерегали меня. Этот человек олицетворяет собой всё то дикое и омерзительное, о чём они рассказывали. И теперь он — мой сосед…

Он явно не с нашего поля ягода… Он вообще словно огромный медведь из лесной рощи, который прокрадывается на такие вот полянки и жадно пожирает вот такие беззащитные ягодки, как я! От этой мысли по спине пробегает холодок, а в горле пересыхает.

— Мне нужна бита, — шепчу я, чувствуя, как страх сжимает внутренности.

— Более чем необходима, — вторит Яна, прижимаясь ближе.

— Ага, — цокает Диана, — а пользоваться-то умеешь?

— Да что там уметь? — отвечаю я дрожащим голосом. — Надо просто крепко держать и бить.

— А сможешь? — смеётся она, но в её глазах читается беспокойство.

— Надеюсь, пробовать не придётся, — сглатываю ком в горле, — но на всякий пожарный она мне точно нужна.

Спустя пару минут раздался громкий гудок автомобиля, и мы все, нахмурившись, поспешили вниз.

Вышли всем семейством во двор, и я с безразличием рассматривала свою новенькую машину. А вот девочки носились вокруг неё, словно дети вокруг рождественской ёлки. Даже Диана успела забраться за руль и с визгом погладить его.

Дядя Ваня только вздыхал, бросая укоризненные взгляды на маму, и говорил, что она меня слишком балует. И я была с ним согласна — сама считала, что мне подошла бы какая-нибудь скромная «коробочка», а не эта роскошная машина, на которой все будут обращать внимание.

Облокачиваюсь на капот и вдруг чувствую, как что-то колет сбоку. Кошусь с ужасом на соседский забор, и мои глаза расширяются от страха, когда вижу, как те самые демоны выходят из дома и смотрят прямо в нашу сторону.

Противные мурашки покрывают всё тело, а страх проникает в каждую клеточку. В этот момент мама подходит и вручает мне связку ключей с огромным красным бантом.

Девочки, завизжав от восторга, утягивают меня в машину, усаживают за руль и приказывают трогаться.

Я, сглатывая и трясясь от страха, вставляю ключ в замок зажигания. Мотор взревывает, словно разъярённое животное, отчего я вздрагиваю и вжимаюсь в сиденье.

— Давай, Ками, не трясись! Вурдалаки смотрят и должны понять, что они лишь адский сброд! — смеётся Дианка, пытаясь разрядить обстановку.

— Ну лица у них, конечно, такие, что нам послезавтра в универе точно придётся их злобные взгляды терпеть, — сглатывает Янка, не отрывая взгляда от окна.

— А поехали в Новосибирск? — нервно улыбаюсь я и смотрю на девочек с последней надеждой.

Они обе закатывают глаза практически синхронно, а потом Диана рычит:

— Камилла!

Не теряя ни секунды, включаю заднюю передачу и резко нажимаю на газ, выворачивая руль. Машина с оглушительным рёвом разворачивается, и я, поддавшись панике, тут же переключаю передачу вперёд. Педаль уходит в пол, и мы с пронзительным свистом срываемся с места.

Девочки визжат от восторга, крича «чума», а я осознаю, что всё это сделала исключительно из-за страха и отчаянного желания как можно скорее убраться подальше от тех жутких, пронизывающих до дрожи взглядов.

5. Шпикачкам отбой

Арсений.

Раздаётся гудок автомобиля, и я, бросив беглый взгляд на часы, хмурюсь. Направляюсь к забору, но Сава и Тигран меня опережают.

— Ни хрена себе! — округляют они глаза, увидев у соседнего дома новенькую Audi R8 цвета металлик.

— Да что за несправедливость?! Уже год выпрашиваю у родителей, а тут прямо к забору сам салон подгоняет! На кой нам виноградники, если сыну такую тачку купить не могут?! — рычит Тигран.

— Сколько она стоит? — спрашивает Сава, прикуривая сигарету.

— Шестнадцать лямов, — бросаю я, наблюдая, как открываются ворота замка.

— Что?! С двадцатого года цена от двадцати лямов! — ворчит Тигран. — Дай-ка мне тоже, — выхватывает у Савелия сигарету и делает две жадные затяжки.

Ну что сказать? Просто охренеть! На эти деньги можно было бы шесть байков в гараже держать. А тут — одна машина, и стоит как небольшой аэродром.

Смотрю на эту роскошь и понимаю — жизнь иногда подкидывает такие сюрпризы, что челюсть отпадает. Но зависть — плохое чувство.

— Да бля! Ещё и девчонке! Сука! — топает ногой Тигран, едва сдерживая злость.

— Кажись, сразу двоим, — усмехается Сава и, тяжело вздохнув, тянется за новой сигаретой, понимая, что Тигран вряд ли вернёт ему предыдущую.

Тигран пыхтит, как паровоз, от злости и зависти…

— Двойняшки, — оскаливаюсь я, уже представляя, как новые соседки меня в два раза сильнее до оргазма доведут, чем сегодня черненькая ночью.

Минутным делом будет к себе утащить, особенно ту, которая сейчас задом к нам стоит, ныряя в салон. Бегают, визжат от радости, а вот Тигран прямо стонет от жадности и зависти.

Бедолага…

— Тройняшки, — цокает Савелий, и я бросаю взгляд на ворота замка.

Прищуриваюсь и вижу девчонку с густыми каштановыми волосами. Она стоит напротив роскошной тачки, скрестив руки на груди, и вздыхает так, будто это какая-то безделушка. Или, может, завидует двум блондинкам, как Тигран?

Сканирую её взглядом, отмечая неплохую фигурку. Длинные ноги, которые едва прикрывает белая теннисная юбка минимальной длины. Грудь, похоже, второго размера, спрятанная под чёрным топом до горла.

— Нет. Не тройняшки. Обладательница твоей мечты — одна, и вовсе не блондинка, — смеётся Савелий.

— Да пиздец! - хватается за волосы Тигран.

Я продолжаю разглядывать девчонку, которая принимает ключи с огромным красным бантом от женщины в классическом костюме. Брюнетка сидит на капоте этой стальной красавицы, и у меня аж слюна течёт от того, как её смуглая кожа сочетается с машиной.

Я бы прямо здесь, на капоте, её отодрал. Может, даже не один раз, если личико такое же привлекательное, как фигурка.

Вдруг она замирает, словно чего-то испугавшись, а потом на неё с визгом набрасываются две блондинки и утаскивают в машину.

Мы снова пялимся, выворачивая шеи, на попку блондинки в розовом платье, которая пытается забраться на заднее сиденье этой трёхдверной тачки.

— И что это за тёлки? Почему я их раньше не видел? — спрашивает Савелий.

— Да похоже, не нашего они полёта птицы. Ты только глянь на этот дворец, прибавь к нему цену тачки и подумай, где мы могли с такими пересечься? — ворчит Тигран.

Я же продолжаю наблюдать за ними, чувствуя, как внутри просыпается неприязнь. Такие богатые девчонки обычно считают себя пупами земли, и меня явно такое не цепляет.

И тут у всех троих челюсти отвисают — тачка с немыслимой скоростью срывается с места и со свистом улетает прочь. За рулём, конечно же, та самая брюнетка с темными волосами.

Интересненько…

— Я бы вдул, - шепчет Савелий.

— А я бы нахер шею свернул! Как она может так с ней обращаться?! Совсем бессердечная! - рычит Тигран.

Замечаю, как на нас соседи поглядывают, и, смеясь, заталкиваю пацанов во двор. Пацаны сразу к холодильнику рвутся и вытаскивают оттуда залежи вина семьи Тиграна, а я уже понимаю, что хрен мы шпикачки пожарим. Зря только новый мангал вытаскивал.

Ныряю в бассейн, чтобы не слышать вопли и сопли Тиграна о том, как его жизнь не любит и родители.

Честно говоря, будь у отца виноградники, я бы, сука, лично их с кустов собирал и бадяжил, но Тигран избалован до потери контроля, да еще импульсивен до потери рассудка.

Именно эти двое мне с первых дней жизни в университете не давали целых пару часов, пока я им рожи не разукрасил.

Да, умный и да, медалист, но я с шести лет сидел на первых рядах и смотрел, как одна банда байкеров на другую кидается. А потом с четырнадцати, изучив все удары и уклоны, я плечом к плечу стоял с отцом. Потому и за пару минут этим двум рожи начистил. А на следующий вечер и вовсе на заезде встретились... Как оказалось, Савва — тот самый паренек в зеленом шлеме, который у меня всегда на хвосте сидел и нехило так в ярость загонял, когда обгонял.

В общем, сдружились и уже два года как являемся троицей плохишей, а я вот недавно ещё и самым криминальным стал из-за матки, что меня выплюнула.

— Будешь? — протягивает Тигран мне стакан.

— Нет. Сегодня заезд, — вздыхаю.

— Меня не будет. Я планирую надраться, ибо теперь ее попец перед глазами стоит, - хватается за член Савва.

— Не спускал что ли? — хмыкает Тигран.

— Вчера дело было, но таких булок ещё не было ни разу. Видели, как платьишко колыхалось от ветерка?

— Или дрожало от твоего рваного дыхания? Что за книжные словечки?! — морщится Тигран.

— А ты откуда про книжные словечки знаешь? Тоже эротику читаешь? — усмехаюсь я.

— Я вообще буквы не люблю! — шипит Тигран, — я ведь не ботаник.

— Ну какой из пиздюльки вышел, такой и слышен, — бросаю.

— Ты достал! Мою не тронь. У меня маман на папа молится. Так что я прямиком из животика!

— Ну ты и кретин, — смеется Савва, — мы все из киски, Тигран.

— Ты, похоже, тоже далеко от него не ушел, - усмехаюсь, - некоторые через кесарево и прямиком из животика. Но вас двоих явно из задницы достали, - смеюсь и выхожу из бассейна.

6. Раны

Арсений.

Сижу, обрабатываю ссадины, и тут раздается рёв мотора. Через пару минут отец уже на пороге моей комнаты. Стоит, буравит меня взглядом, потом закатывает глаза.

— И кто тебя так?

Что тут сказать? Тигран — импульсивный тип, тормозов у него вообще нет, поэтому мы с Савой не позволяем ему садиться на байк. Он готов всех убить, да и себя, похоже, каждый день намеревается...

Как, спрашивается, нормальный пацан может ввязаться в драку с целой бандой бородатых?

В общем, потрепали нас троих основательно, поэтому завтра снова приедем в университет как обычно. Деканша снова будет в бешенстве. У неё на меня после второго курса явная непереносимость: мало того что ходят слухи, будто я избил мать, так ещё и университет вложил в меня деньги, чтобы отправить на курсы за границу... Теперь я для каждого препода как красная тряпка для быка.

— В клубе. Тигран за девчонку заступиться хотел, в итоге нас троих за шкирку оттаскали, — хмыкаю.

— Мне тут батя его на днях звонил и работу предлагал. Твоего языка дело? — твёрдо смотрит на меня отец.

— Не просил и даже тему не поднимал. Может, твой друг сам изъявил желание? — так же твёрдо отвечаю ему.

Друзьями наши с Тиграном отцы стали по чистой случайности, после того как нас вместе с ними вызвали в деканат. Мол, раз с нами говорить бесполезно, то просим явиться родителей, как с первоклашками.

Пришли, выслушали, накричали на деканшу, и весь вечер пили и смеялись над её крикливостью. А мы тем временем снова отправились искать Корниенко, чтобы отомстить за его стукачество.

— Я согласился, — отец опирается на дверной проём.

— Дегустатором пойдёшь? — усмехаюсь, хотя внутри радуюсь, что он наконец-то согласился на работу.

— Печально, что именно эту вакансию он мне и не предложил. Предложил замом попробовать, но я больше мозг напрягать не хочу, там и так херово варит, поэтому на начальника безопасности согласился, — хмыкает.

— Платить будет так же, как заму?

— Да похер мне, сколько он платить будет, — отмахивается отец и садится в кресло. — Скоро сезон закроем, а я спиваться не хочу, продолжая мозг себе кипятить. Да и перед тобой уже стыдно. Всего эта сука лишила, ладно хоть дом оставила. Ты учишься среди буржуев, а у меня даже миллиона в кармане сейчас нет, так что пора в руки себя брать и заново подниматься, — вздыхает.

Снова сжимаю кулаки, и зубы сводит от злости. Матка и вправду сошла с ума — при разводе забрала тачку и чайные магазины, оставив отцу лишь дом, который ещё был в ипотеке. Потому я вторую половину курса не вылезал из заездов — отец бухал с горя, а за ипотеку и юристов платить нужно было.

— По универу слухи ходят, что я её избил, так что, глядя на меня, никто там о твоих деньгах даже не думает, — устало приподнимаю уголок рта.

— Ну избил её я, да и то просто отшвырнул, а перед этим пощёчину дал, — усмехается отец.

— Но говорят, что я её до полусмерти, — цокаю.

— М-да, — вздыхает. — Наш город не перестаёт меня удивлять. Кстати, мне тут сказали, ты вчера снова гонял… Я неясно выразился, когда попросил тебя?

— Ты сказал уклон на учёбу сделать. Чёткого запрета на заезды не было. Да и мне на личные нужды деньги нужны, так что вопрос закрыт. Я гоняю, но в свободное от учёбы время.

— Упрямый, как она, — фыркает отец, поднимаясь с кресла, и хлопает дверью, чуть не срывая её с петель.

Когда заканчиваю обрабатывать раны, выхожу на кухню, где уже витает пряный аромат жарящихся стейков. Отец расхаживает впереди в очках для зрения, а я открываю банку компота, которую утром привезли бабушка с дедом.

— Мать что ли была? — косится отец.

— Да, и сказала, что наши байки сожжёт, а твой перед этим на части разорвёт. Кстати, коробки с её вещами она с дедом на мусорку отвезла. Остановить не пытался, ведь сам тихо сидел и дышать боялся, — усмехаюсь.

— Мама! — поднимает деревянную лопатку вверх папа.

— Дед сказал, бабушка к ведьме ходила, чтобы на неё проклятия навести, — смеюсь в голос, и папа тоже начинает смеяться.

— А мне сказал, что на тебя заговор делать, чтобы ты любовь свою нашёл, — смеётся отец, а я морщусь.

— Ну а что ты хотел? У нас женщины в доме больше нет, и бабушке срочно подпорка нужна. Я ещё в депрессии и не собираюсь из неё выходить, так что в её мишени теперь ты — то самое очко, — скалится отец, а я закатываю глаза.

— Кстати о женщинах… Тут разузнал кое-что, — усмехается отец. — В общем, в этом замке живут мать и дочь…

— Три дочери, и там ещё мужик и женщина есть, — возражаю я.

— Нет. Мать и дочь. Вдвоём в этом огромном доме, — хохочет отец.

— Тогда зачем им такой замок? — хмурюсь я, вспоминая женщину в костюме и девчонку с каштановыми волосами, которая принимала от неё ключи машины.

— Да кто их знает, — пожимает плечами отец, — Егор помнишь, в какой компании работает?

Хмурюсь, вспоминая, и, когда мысль настигает меня, облокачиваюсь на спинку стула, кусая чистую вилку.

«Технолайз» — крупная компания с филиалами почти по всей стране. В нашем городе тоже есть. Занимается поставкой китайских автозапчастей для крупногабаритных машин, спецтехники и фур на российский рынок.

— Ну, помню, — киваю.

— Так вот эта женщина — владелица этой компании. Мужа нет, но есть брат, который как раз начальник Егора, — ставит на стол тарелки со стейками отец.

— Женщина и автозапчасти? — кривлюсь я.

— Угу, я вот так же скривился, когда он мне об этом рассказал, — соглашается отец, присаживаясь за стол, — так что мы с тобой здесь, а рядом с нами живут они — представительницы смрада, разврата, предательства и огромных денег.

— Не интересует, — пожимаю плечами.

— Такая же херня, но ты только бабушке не говори, а то сразу двоих через забор сватать полезет, — хмыкает отец, а я, усмехнувшись, киваю.

7. Заявочка

Камилла.

Два дня мы колесили по городу, и моими экскурсоводами стали неугомонные двойняшки. Больше всех, конечно, щебетала Яна, а Диана только закатывала глаза и даже пару раз задремала на заднем сиденье.

К утру следующего дня я уже уверенно выучила дорогу до их дома и без труда доставила сестёр к университету. Форма оказалась потрясающей! Клетчатая юбка, белоснежные гольфы и элегантный пиджак с гербом университета — под него можно было надевать любую белую одежду.

В этот день я выбрала рубашку. Собрала у висков волосы на макушке в небрежный хвост, оставив заднюю длину свободно струиться по спине.

По дороге в университет разговоры не утихали. Диана всё допытывалась, как мне моя бита, а Яна огорошила нас новостью, что один из тех самых демонов добавился к ней в друзья в социальной сети. Мы с Дианой тут же уставились на Яну с нескрываемым неодобрением, и она, смутившись, поспешила отклонить заявку Савелия Серебрякова.

Когда я припарковалась, то сразу заметила, что на стоянке полно машин не хуже моей. Это немного успокоило — значит, здесь полно таких же «ягодок», как мы. Я вышла из машины с высоко поднятой головой, готовая покорять новые вершины.

Перед моими глазами находился самый престижный в стране университет — огромное здание, выстроенное полукругом. Как рассказали двойняшки, за ним располагался университетский стадион, где проходили занятия по физкультуре и работали различные секции.

Под стадионом находился собственный тренажёрный зал, и я тут же решила, что обязательно буду туда ходить — зачем тратить деньги, если можно заниматься бесплатно? Я всегда следила за своей формой, поэтому сразу отметила про себя, что завтра нужно будет взять с собой спортивную одежду.

Мы входим в университет, и у меня буквально отвисает челюсть от великолепия интерьера. Но в ту же секунду Диана возвращает меня в реальность, кивком указывая наверх — на балкон, откуда за нами наблюдают те самые демоны. Меня словно парализует, и я слышу только бешеный стук собственного сердца, колотящегося в груди от паники.

— Ну ты не трясись, Ками. Они смотрят только из-за того, что Янка заявку отклонила, — хмыкает Диана, беря меня под руку и увлекая к расписанию.

— Ох, чует моё шестое чувство, что зря я вас послушала, — нагнетает атмосферу Яна, скользя пальчиком по списку пар.

— Ну всё. Нас явно прокляли, — вздыхает Яна, и от одного вида её округлившихся глаз я начинаю дрожать.

— Почему? Что случилось? — бегаю глазами по расписанию, пытаясь понять причину их тревоги.

— Первый день, и сразу заметили. А теперь ещё и две пары совместно с третьим курсом, — вздыхает Диана, тыча пальцем в номер группы 21т-306.

— Я перехожу на дистанционное обучение, — шепчу я, сама проверяя наше расписание в надежде, что двойняшки ошиблись.

— Здесь такого нет. Этот университет только очно обучает. Здесь даже заочное не предусмотрено, — цокает Диана.

— Ужасное место, отвратительный город, и люди здесь страшные, — шепчу я, пока они, смеясь, тащат меня в нашу аудиторию.

Мы занимаем места в аудитории на пятом ряду, садимся посередине. Девочки достают планшеты.Я же неотрывно буравлю взглядом входную дверь, мысленно молясь, чтобы предположение Дианы оказалось ошибочным.

Как только замечаю их издалека, окончательно теряю контроль над собой. Меня начинает судорожно трясти, глаза от паники закатываются, а девочки хватают меня за руки с обеих сторон и смеются. Не понимаю, почему они хохочут, когда явно нужно бояться!

— Ками, угомонись. У меня сейчас от смеха живот лопнет, — держится второй рукой за живот Яна, продолжая смеяться.

— Я не могу, мне страшно! Давайте отчислимся?- поскуливаю тихонько я.

— Ну и запугали мы бедняжку, — смеётся Диана. — Ками, послушай. Никто нас не тронет. Да, они плохиши, да, они развратники, и да, они демоны, но они сидят на самом заднем ряду, и мы, как девушки, их явно не интересуем, — шепчет Диана.

— Почему?- шепчу я.

— Наверное, потому что Арс прямо сейчас высасывает душу из какой-то девушки, Тигран шепчет на ушко другой, а Савелий…

— И правда смотрит на тебя, — Диана перебивает Яну.

— Жесть, — бьёт себя ладошкой по лбу Яна.

Сглатываю, понимая, что никогда в жизни так никого не боялась. А тут сразу трое, и так страшно! Девочки виноваты — не скажи они мне, я бы спокойно их не замечала, особенно этого огромного Медведева. Да я бы даже его и не заметила, не узнав, кто он такой и кем является на самом деле под этими брюками и белой рубашкой с пиджаком.

Мамочка…

— А ты почему заявку отклонила, а? — раздаётся сзади, и я резко вскакиваю с места так, что даже двойняшки вздрагивают от неожиданности.

— Ох ты ж… — сам пугается Серебряков, явно не ожидая такой реакции не от кого из нас.

Судорожно хватаюсь за сумку, но Диана, смеясь, мягко возвращает меня на место, прижимая к скамейке.

— Успокойся, неженка ты наша, — шепчет она. — Смотри и учись, как нужно зубы показывать.

— Не хочу, — шепчу, прижимая сумку к груди, словно это моё единственное спасение.

— Ох, отца на тебя не было, — цокает Диана. — Совсем тебя тётя Марина заласкала. Где твой перчик, Ками? Где задоринка? Расслабься и просто смотри вперёд, навострив уши, — шепчет она мне на ухо.

Прижимаюсь ближе к сестре и прислушиваюсь к тому, как Яна даёт отпор.

— Извини, а ты кто именно? — шепчет Яна, и почему-то на её лице появляется улыбка.

Что здесь весёлого?!

— Я? — усмехается Савелий. — Я здешний принц вообще-то. Знать свое нынешнее королевство нужно, принцесса, — цокает.

— Ну тогда точно не приму, потому что меня принцы не интересуют. Я как-то больше по королям, малыш, — подмигивает ему, а я задыхаюсь, кажется.

— Ну тогда милости прошу, король перед вами, — раздается ещё один голос позади, и я резко выпучиваю глаза на Диану.

А она губы поджимает и брови хмурит, дав понять мне, что сама такого исхода не ожидала, и меня это ещё больше пугать начинает.

8. Цыплята

Камилла.

— На пятом ряду, шестом и седьмом! Я для кого лекцию веду и материал рассказываю? — вдруг гремит голос преподавателя, и я облегчённо улыбаюсь, предвкушая тишину.

— Извините, Константин Сергеевич! Мы первокурсникам навыки передаём, — смеётся Савелий.

— Ты придурок? — шипит третий голос.

— Ах, навыки? Ну тогда прошу, Серебряков, на моё место, чтобы не трём первокурсницам, а всей группе о ваших навыках поведать, как вы продержались до третьего курса! — ехидно улыбается преподаватель, и я вместе с ним.

— Потеряли пацана, — смеётся второй.

— Маркевич Тигран, вы компанию другу, смотрю, хотите составить? Ну так прошу, — указывает на доску Константин Сергеевич, а я мысленно умоляю его приструнить и третьего.

— О, так у нас же ещё один «передаст навыков» наконец объявился, — усмехается преподаватель. — Медведев, прошу, берите своих друзей в охапку и присаживайтесь рядышком со мной, а я так уж и быть лекцию продолжу! — смеётся Константин Сергеевич

— Принц недоделанный, — шипит Тигран на Савелия, а мы с девочками переглядываемся и улыбаемся.

Демоны неохотно садятся за стол преподавателя втроём, а мы с двойняшками обмениваемся победными улыбками. Я буквально ощущаю сладкий вкус победы.С облегчением вздыхаю и случайно бросаю взгляд на Медведева. И тут моё сердце замирает — он сидит, прищурившись, вертит ручку между зубов и явно что-то замышляет. Причём, судя по его взгляду, объектом его внимания стала именно я!

Но почему? Я ведь даже слова не сказала! Что я ему сделала? В панике отвожу глаза, но чувствую, как его взгляд прожигает насквозь.

Мне настолько некомфортно, что кожа буквально зудит. Я не могу сосредоточиться на словах преподавателя — всё моё внимание поглощено ощущением чужого взгляда… Медвежьего! Ощущение словно невидимые пальцы ползут по коже. Наконец любопытство берёт верх, и я решаюсь проверить свои ощущения. Кошусь в сторону Арсения — и замираю снова…

Он улыбается Тиграну, не подозревая о моём внимании, и я невольно отмечаю каждую черту его устрашающей внешности: густые чёрные брови, прямой нос, резкие линии скул, угольно-чёрные волосы с выбритыми висками. Его оскал, полный ямочек, обнажает белоснежные зубы. Но глаза… я не могу разглядеть их цвет.

И в тот момент, когда я пытаюсь это сделать, он вдруг переводит взгляд на меня. Наши глаза встречаются, и я замираю уже в третий раз. Сглатываю, невольно приоткрываю губы — мне становится невыносимо душно.

Медведем словно чувствует мою панику. Его улыбка становится шире, а в глазах появляется что-то хищное. Точно исчадие ада. Даже на расстоянии он способен парализовать волю и лишить рассудка. Как же всё ужасно…

На протяжении всей лекции я всё отчётливее начинаю чувствовать их пристальные взгляды:

— Ладно, признаю. Похоже, мы переоценили свои зубки, — шепчет Диана.

— В смысле?- округляю я глаза.

— Согласна. Нам явно грозит война, — вторит Яна.

— Девочки, хватит…, - хватаюсь я за горло.

— Нет, Ками. Это даже интересно, — трёт большой и указательный пальцы друг о друга Яна, пронзительно глядя на троицу.

— Пара закончится через две минуты, готовьтесь первыми выбежать, — усмехается Диана.

— А вот про бегство мне идея кстати нравится, — шепчу я, чувствуя, как три пары глаз буквально сверлят нас насквозь.

Сумасшествие какое-то! Я буквально ощущаю их хищные взгляды. Адреналин бурлит в крови.

— Минута, — говорит Диана, и мы медленно собираем вещи.

— Ну до встречи, студенты! — произносит преподаватель, и мы молниеносно вскакиваем с мест, устремляясь к выходу.

Оборачиваюсь и вижу, как троица пробирается сквозь толпу. У меня чуть не вырывается визг — хватаю девчонок за руки и сама проталкиваюсь вперёд. Да, я толкаюсь. Да, ругаюсь про себя. Но это потому что я хочу жить!

Выскакиваем практически с первой волной студентов, а затем мчимся к следующей аудитории. Диана бежит впереди, указывая путь. Бежим и смеёмся. И правда становится смешно. То ли чувство безопасности наконец дало о себе знать, то ли адреналин так подействовал. Но мы смеёмся, словно только что пережили какое-то невероятное сумасшествие.

В груди всё ещё колотится сердце, но теперь это уже не страх — это возбуждение и какое-то странное предвкушение.

Мы замедляем бег, переходя на шаг, и, убедившись, что непосредственной угрозы нет, начинаем хохотать во весь голос. Но веселье длится недолго — наши улыбки застывают на лицах, когда из-за угла вылетает Савелий.

— Добегались, цыплята! — оскаливается он, а через секунду к нему присоединяются двое шакалов.

Мы инстинктивно пятимся назад, а затем, словно по команде, разбегаемся в разные стороны. Каждый выбирает своё направление.

Я мчусь что есть сил, не разбирая дороги. В голове только одна мысль — добраться до парковки, запрыгнуть в машину и умчаться прочь от этого проклятого университета! Никогда больше не вернусь сюда, никогда!

Слыша за спиной топот и смех преследователя, я припускаюсь ещё быстрее, лавируя между студентами и колоннами. Сердце колотится как сумасшедшее, адреналин зашкаливает. Только бы успеть… только бы добраться до машины…

Впереди уже маячит спасительная парковка, и я, не сбавляя скорости, мчусь к своему автомобилю, доставая ключи от машины из кармана пиджака.

Буквально пару сантиметров остается и я уже тянусь к ручке, как вдруг передо мной оказывается огромное тело и я со всей скорости своего бега врезаюсь в него, да так что прямо таки впечатываюсь и прижимаю к своей же машине.

Моргаю часто, пытаясь сфокусировать взгляд и толкаюсь от горячего тела, приложив ладони к широкой груди. Поднимаю глаза и больше дышать уже не получается…

У него светло серые глаза с очень сильно увеличенным зрачком и красивым оскалом в обрамлении ямочек… Ну почему именно он за мной побежал?!

Пытаюсь оттолкнуться, а Медвежьим лапы меня только сильнее на свое огромное тело тянут.