Скрытые рядом

Пролог

Темнота и тишина. Дом уснул. Я прислушался: за окном раздавался какой-то стук. Я вышел на балкон. В жёлтом свете уличных фонарей причудливыми изгибами качались ветви деревьев. Казалось, это чудовища тянули к дому изломанные руки, которыми стучали в окна и пугали людей. На самом деле, просто ветер играл: то качал ветви, то бросал в стекло пригоршни крупных капель дождя.

Я открыл окно. Полной грудью вдохнул свежий осенний воздух. Ветер, конечно, не смог удержаться и метнул в меня мокрый снаряд. Я тихонько рассмеялся. Почему-то было хорошо. Постояв немного, вернулся в спальню.

Включил настольную лампу и сел писать доклад. Работа двигалась медленно, всё время отвлекался. Когда выполняешь нудную работу, постоянно кажется, что что-то или кто-то мешает. Но сейчас ночь, свалить не на кого. Нужно признать, что это я сам не могу взять себя в руки. Пошёл на кухню, сделал кофе. Вернулся. Не идёт и всё.

Стук по стеклу, тихий скрежет и в мозгу такое тоненькое «бз-з-з-з». Противненько так, но при этом предвкушённо–возбуждающе. Будто иголочкой занозу вытаскивают, и предчувствие, что вот-вот будет долгожданное освобождение от неприятных ощущений. Я передёрнулся. Это просто дождь и ветер. Надо писать доклад и не отвлекаться.

Скрежет повторился, сопровождаясь какими-то странными звуками. Будто кто-то тёр балкон огромной мочалкой. Что-то стукнуло. Я хлопнул себя по лбу: наверное, забыл закрыть окно, а понапридумывал уже невесть чего. Вздохнув, пошёл на балкон. Странно. Окно закрыто. Что же могло стучать? На всякий случай оглядел узкое пространство. Всё было в порядке.

Опять поднял взгляд на окно и оторопел. Через стекло из темноты на меня смотрел огромный, размером с два моих кулака, янтарного цвета глаз! Чтоооо? Я отшатнулся. Крепко зажмурился. Вновь посмотрел на окно. Глаз никуда не исчез! Он также пристально смотрел на меня, лишь щель зрачка неравномерно дрожала, то немного сужаясь, то расширяясь.

Меня прошиб пот. Но, вопреки всему, я не двигался. Мной владели противоположные чувства. Я не ощущал опасности от владельца глаза, но при этом сознавал, что огромный зверь смотрит на меня через тонкую стеклянную преграду. В конце концов, рациональная часть меня победила. Я шагнул назад в комнату, закрыл балконную дверь, задёрнул шторы и сел на кровать. Мысли закружились хмельным хороводом. Что происходит? Что это за чудовище? И зачем я задёрнул шторы? Они, что спасут от зверя? Нет. Зато теперь я совершенно не вижу, что происходит там, в темноте.

Со стороны балкона вновь раздался негромкий стук, шорох и скрежет. У меня сердце забилось с такой частотой, будто собиралось пробить грудную клетку и в ужасе улететь. Что делать? А если чудище проберётся ко мне? А в соседней комнате спят мама и сестра. Паника накрыла с головой. Ещё шорох. Звон. Ааааа…

Я с шальными глазами сел на кровати. Будильник противно надрывался. Уф, всего лишь сон! Мне редко снятся кошмары, а этот ещё был такой реалистичный. Я понемногу успокоился и начал собираться в университет. Не удержавшись, глянул через балконную дверь на окно. В утреннем свете на стекле блестели свежие царапины.

Я зажмурился и отвернулся. Просто показалось, просто показалось…

Глава 1

Брр! Холодно! Старенькая куртка почти не грела. Было ощущение, что весь пух, который находился в ней, в поисках тепла сползся в маленькие кучки, оставив между мной и промозглым осенним утром тонкую прослойку плащёвки.

Я стоял на остановке и ждал автобус до университета. Озябшие руки сунул в карманы джинсов, так создавалась хотя бы иллюзия сохранения тепла.

— Эй, чего встал? Отойди, если заходить не будешь! — визгливо прокричала тётка, отталкивая меня и устремляясь в открывшиеся двери подошедшего автобуса.

Я поспешил следом. Заплатил и, увидев ещё не занятое место у окна, пробрался к нему. Сел и сразу ощутил, как тепло поползло по замёрзшим конечностям. Продрогнувшее тело начало расслабляться. Уже неплохо! А то утро совсем не задалось. Сначала кошмар приснился, потом кот со своими проделками.

Живём мы вчетвером: мама, я, сестра Аня и кот по кличке Ситх. Когда мне было четырнадцать лет, мама притащила с работы это чумазое тщедушное создание. Я в то время увлекался «Звёздными войнами». Кот, несмотря на свою худосочность, сразу проникся ко мне недобрыми чувствами: царапал, гадил в тапки. Непонятно, что было с ним, но женскую половину семьи он любил, а мужскую — нет, за что и был прозван мной Ситхом. Мама с Аней не спорили, ведь для них он всё равно: «Мусечка» и «Котейка». Но я знал, что котяра точно адепт тёмной стороны силы, иначе как объяснить, что сегодня с утра, как, впрочем, и периодически до этого, отрыжка из всякой всячины была именно на моей постели? Ситх — он ситх и есть.

Я прислонился лбом к прохладному окну автобуса.

Вспомнив появление кота в нашем доме, я неизбежно вспомнил и об отце. Он умер три года назад – сердце… Папа был врачом, работал в медицине катастроф. Ему приходилось ездить по всей стране и спасать жизни. Наверное, поэтому сердце и не выдержало. Иногда мне кажется, что в тот момент жизнь разделилась на до и после. И это касается всего, начиная от счастливой атмосферы в доме, мамы с горящими глазами и заканчивая финансами… С деньгами стало откровенно не очень. Точнее очень не очень. Нет, мы и раньше не были богатыми людьми, но могли покупать какие-то вещи, ездить раз в год на море. Сейчас маминой зарплаты хватало только на самое основное. Я подрабатывал на помощи студентам, писал курсовые, решал задачи, но это не постоянный заработок. Идти на нормальную работу или перевестись на заочное и работать мама не разрешала. Говорила, что достаточно и того, что я остался в нашем захолустье из-за отсутствия денег, хотя с моими способностями мог бы поехать и в столицу. Сам я из-за этого не печалился.

Учиться мне всегда нравилось. До сих пор не знаю, к чему у меня больше склонность к техническим или к гуманитарным предметам. Но как-то само собой получилось, что выбрал техническую направленность – прикладную физику.

Автобус остановился, я по инерции стукнулся лбом о стекло. Больно! Глянул в окно. Ох, ты ж! Моя остановка. Выскочил, толкнув бабульку, буркнул извинения и, нахохлившись, потопал в альма-матер.

Первые пары пролетели быстро. На перемене пошёл в столовую. Взял борщ, хлеб, и сел за столик у окна. Честно говоря, я бы вообще не обедал, съел бы бутерброд, взятый из дома, и пошёл на следующую пару. Но мама считала, что это вредно для желудка и всегда нас с Анькой заставляла обедать в школе и в университете, а обманывать маму я не привык. Да и не заслужила она такого отношения, тянет нас одна, на двух работах работает. Днём медсестра в частной клинике, а по ночам подрабатывает в отделении больницы.

Дальше мысли переключились на курсовую, которую я делал для Женьки Фёдорова, за умеренную плату, конечно. Мои размышления прервал крик:

— Глеб!

О, Лёнька! Пока друг шёл от раздачи, я обратил внимание на его внешний вид: нечёсаная блондинистая шевелюра, торчащая в разные стороны, очки, съехавшие вниз, за которыми азартно блестели глаза. Всё это высотой метр восемьдесят двигалось в мою сторону, напоминая ледокол. При приближении кораблик оказался малость грязноват. На рубахе виднелись какие-то пятна, джинсы выглядели лучше, но тоже явно не первой свежести. Всё это говорило о том, что мой друг в очередной раз что-то изобретает.

Обычно Лёнька был достаточно опрятен, но, когда на него находило изобретательское вдохновение, он забывал обо всём на свете. Мог ходить несколько дней в одной рубашке, и даже спать в ней. Хорошо, что случалось это нечасто, лишь в моменты особого прозрения, результатом которого становились иногда нужные по хозяйству, но неприменимые ни у кого, кроме Лёни вещи, но чаще не нужные вообще. Один раз он даже что-то там запатентовал, но на этом дело и кончилось.

— Чего сидим? Хандрим?

Лёнька бухнул поднос на стол, жизнерадостно осклабился и бросил салфетку на лужу борща, оставшуюся после его энергичного приземления.

— Настроение сегодня странное какое-то, будто что-то должно случиться.

— Брось! Что случится? Разве что Антон заденет на тренировке, но не впервой, прорвёмся.

— Точно. Сегодня же тренировка. Забыл совсем…

— Опять, поди, сидел со своими курсовыми? – промямлил Лёнька, набивая рот едой.

— Ну не все же любимые бабушкины внуки, – беззлобно ответил я.

Бабушка у Лёньки была что надо. Евдокии Петровне исполнилось семьдесят лет, но она до сих пор оставалась бодрой и деятельной. Так как родители Лёньки погибли в автокатастрофе, бабушка взяла его к себе и воспитала в строгости. Но при этом ничего для него не жалела: единственная родная душа! Работая в своём селе у главы секретарём, она получала неплохую зарплату, которую почти всю и отправляла Лёньке. Говорила, мол, ей самой и пенсии хватает. Да ещё то, что осталось от родителей, было куда-то выгодно вложено и приносило дивиденды. Так что в финансовом плане Лёнька был более стабилен, чем я.

—Что-то ты правда сегодня задумчивый. Что там с погодой? — друг посмотрел в окно. — Тучки ходят. Давление не померить?

— Дурак, — беззлобно ответил я, — всё бы тебе поржать. Говорю же как крутит что-то…

Глава 2

На следующий день, после пары, мы с Лёнькой поспешили на вокзал, где сели в электричку. Меня охватило странное нетерпение. Я же достаточно спокойный человек, за грибами еду не первый раз, что меня так будоражит?

Спустя час мы стояли на перроне станции назначения и глядели на тропинку, уходящую в лес.

— Налево пойдёшь – коня потеряешь, направо пойдёшь – ещё чего-нибудь случится, пошли прямо, а? Всё-равно тропинка только туда идёт! — предложил Лёня.

— Ага. А грибы вдоль тропинки выстроились, мечтая в ведро к тебе прыгнуть.

С этими словами я свернул направо в лес. Не знаю почему, но меня как на поводке тянуло именно в ту сторону.

Я подобрал длинную палку. Шершавая поверхность приятно легла в руку, а огонёк азарта разгорелся внутри. «Тихая охота» началась! Сначала Лёнька нашёл парочку грибов непонятного происхождения. На вид вроде съедобные, а там кто его знает. Загуглить не удалось — связи не было. Грибы отправились в ведро. Тётя Шура разберётся, что с ними делать.

Потом грибы нашёл я, потом снова Лёнька. Дело пошло! Мы с удовольствием бродили по осеннему лесу. Сухие иголки вперемешку с листвой хрустели под подошвами кроссовок. Свежий воздух кружил голову. Но при этом меня не отпускало чувство будто внутри компас, и я иду по стрелке, показывающей… куда? Не знаю, но иду. Тут Лёнька набрёл на потрясающий пенёк! Опята так густо его усеивали, что казалось это лохматый лесовик притаился в тени деревьев.

С диким восторгом два вандала начали кромсать добычу и грузить в ведра. Заполнив оба, мы поняли, что поход за грибами удался и можно отправляться в обратный путь. И тут меня опять потянуло.

— Давай ещё вон ту полянку глянем, а? — показал я на виднеющийся просвет в деревьях.

— Зачем? Даже если там что и есть, всё равно уже складывать некуда, — указал на полные вёдра Лёнька.

Я проигнорировал его вопрос и двинулся к полянке. Лёнька, ругнувшись пошёл за мной. Ветви кустов цеплялись за куртку, моля остановиться. Но я упрямо шёл, оставляя за собой узкий зелёный коридор. У каждого в жизни бывает некий поворотный момент, который мы вспоминаем потом, как отправную точку или наоборот упущенную возможность. Наверное, у меня это был как раз он.

Вывалившись из зарослей на поляну, мы с удивлением обнаружили, что находимся на ней не одни. Там стояла палатка, горел костерок, рядом сидел мужчина. Понятно, что из-за кустов разглядеть, есть кто там или нет невозможно. Но вот дым от костра я мог бы и почуять.

— Здравствуйте. Мы не побеспокоим. Уже в обратный путь собираемся, — бодро отрапортовал Леонид и кивнул на вёдра в наших руках.

— Здравствуйте. А может, чаю со мной попьёте? Он уже готов, — с улыбкой предложил вставший с бревна мужчина.

— А что? С удовольствием! — склонный к авантюризму Лёнька не думал ни секунды.

Стрелка моего внутреннего компаса крутилась как сумасшедшая. И если раньше я упрямо шёл сюда, то теперь засомневался. Я чувствовал — что-то тут не так. Растерянно переступив с ноги на ногу, пригляделся к мужчине.

Седой, на вид лет пятьдесят-шестьдесят, крепкий, поджарый. С отросшей недельной щетиной. Седые кустистые брови нависли над глазами, спрятавшимися за стёклами очков. Лицо испещрено морщинами, говорящими о том, что человек любит смеяться. Эдакий Дед Мороз двадцать лет назад. Этому лицу хотелось верить, что меня немного успокоило.

Ещё моё внимание привлёк костюм. Он был необычного покроя. Штаны свободные сверху плотно обхватывали ногу внизу, да ещё по бокам были хлястики непонятного назначения. Куртка с множеством карманов, была небрежно накинута на плечи мужчины. Но больше всего меня поразил материал. На вид он напоминал прорезиненную кожу, простёганную суровыми нитками. Такого костюма я не видел нигде и ни у кого. Захотелось посмотреть поближе, что это за новое веяние у местных жителей.

Но подойти я не решался. Меня смущала сама поляна. С виду вроде обыкновенная, но вот осознать (или правильнее сказать осязать?) её всю не получалось. Будто из поля зрения выпадал кусок. Никогда раньше такого не испытывал. Странно. Я даже подумал, что схожу с ума.

— Меня зовут Василий Семёнович. Я сюда на рыбалку приехал. Тут речка недалеко, знаете? — представился мужчина и показал рукой, чтобы мы подходили и присаживались к костерку.

— Знаем, что есть, но не дошли до неё, — ответил Лёнька, подойдя и протягивая руки. — Я Леонид, а этот молчун — Глеб. Вы не обращайте внимания, он у нас немного того, но не буйный.

— Сам дурак, — буркнул я.

Всё же не удержался и подошёл к Лёньке и Василию Семёновичу. С детства обожал запах костра. Густой, смолистый он пробирался в ноздри, вопреки всему даря ощущение уюта и покоя. Но несмотря на это, я продолжал ковыряться в своих ощущениях. Поэтому разговор не поддерживал. Периодически будто выпадал из реальности. Молча пил невесть как оказавшийся в руках чай, вкусный, между прочим. Очнулся, когда на поляне установилась тишина. Подняв глаза от кружки, поймал на себе два взгляда: один Лёнькин – удивленный, другой Василия Семёновича – с хитринкой.

— Что? — раздражённо спросил я.

— Не знаю, но ты какой-то странный, — Лёнька нахмурился.

— Возможно знаю я, — неожиданно вставил Василий Семёнович. — Скажите, пожалуйста, Глеб, вас беспокоит какая-то неправильность происходящего? Как будто что-то на этой поляне не так? Или точнее, как будто чего-то не хватает, кусочка картинки?

— Как вы узнали? — удивился я точному описанию мыслей в моей голове.

Руки дрогнули, и горячий чай пролился из кружки. Да что ж такое! Мужчина начинал меня пугать, как и вся ситуация в целом. Причем страх был какой-то иррациональный. Не так давно я уже испытывал такие чувства.

— А если я скажу, что знаю причину, вы пообещаете адекватно выслушать меня до конца? — спросил Василий Семёнович.

— А что происходит? — теперь насторожился и Леонид.

— Я ничего не понимаю, у меня просто странные ощущения. Но вот Василий Семёнович говорит, что готов объяснить.

Глава 3

Как в воду глядел. Молчания Лёньки хватило минут на десять. После чего он начал тараторить, что-то доказывая то ли мне, то ли самому себе. Он бы ещё и руками начал размахивать, но они были заняты ведром и пакетом. Если честно, особо не прислушивался к Лёнькиным излияниям. Во-первых, я не доверял Василию Семёновичу и пытался контролировать, чтобы за нами не было слежки или погони. Паранойя, ага. А, во-вторых, мне было интересно понаблюдать за своим внутренним состоянием.

Спустя какое-то время с меня будто сняли кокон из ваты. Я понял, что воздействие Ливассы прекратилось. Чувства обострились, накатила волна эмоций. А что самое интересное, я не мог понять, что сильнее: страх от встречи с неизвестным большим и страшным существом, или восторг от того, что прикоснулся к чему-то неведомому и нереально крутому. Скорее всего это комбо – в конце концов решил я.

Вынырнув из глубин собственного сознания, я понял, что иду в тишине, то есть не слышу Лёньку. Я оглянулся. Друг шёл позади меня со странным выражением на лице. Таким я его ещё никогда не видел.

— Ты в порядке?

— Не знаю. Знаю только, что этот день запомню на всю жизнь.

— Что ты чувствуешь? Воздействие окончилось несколько минут назад.

— Я это понял, не поверишь. Но там, на поляне, после слов Василия Семёновича, я был уверен, что спокойствие мне внушили, и, что как только воздействие пройдёт, со мной случится истерика от страха. Но теперь я с удивлением понимаю, что ничего подобного. Я спокоен. Сам по себе. Более того, я не боюсь, я в диком восторге! — заорал Лёня.

Из-под куста в ужасе выпорхнула мелкая пичужка. Я бы на её месте тоже постарался улететь от страшного, орущего двуногого. Но меня Лёнька не удивил. Молодой учёный, не страшащийся проблем, видящий в них лишь интересную задачу для решения.

— А это не может быть какая-то совместная галлюцинация? — спросил я.

— А так разве бывает, чтобы двоим одно и то же приглючилось?

— Не знаю. Давай сравним одинаковое мы видели или нет.

Мы стали скрупулёзно вспоминать, что сегодня произошло. Всё совпало. Выходило, что не галлюцинация.

— А Василий Семёнович как тебе? Не похож на маньяка?

— Да вроде нормальный мужик. Если честно, я на него особо не смотрел. Меня другое интересовало, знаешь ли. Глеб, не знаю, как ты, но я завтра иду на встречу. Я понял — это моя судьба! — Лёнька был непробиваем. — Не важно, что им нужен кто-то ментально одарённый. Не важно, что, не будь тебя, я бы прошёл мимо и не узнал об этих созданиях. Узнал же. Это судьба! Я уверен.

— А я вот думаю, что, может, лучше бы мы прошли мимо? — пробормотал я, стараясь ровнее светить на тропинку фонариком телефона. — Никогда не думал, что так скажу, но жизнь до этого момента была спокойна, прекрасна, а главное, понятна. А теперь даже и не знаю.

— Что не знаешь? — возмутился Лёнька и тут же споткнулся, чудом удержав и себя, и грибы от падения, продолжил: — На тебя же не возложили вселенскую миссию. Просто предоставился шанс узнать много нового, необычного. Что-то такое, чего никогда не узнает девяносто девять процентов населения планеты. И я думаю, что молодые, не побоюсь этого слова «дарования» в моем лице, им нужны не меньше всяких разных «телемпатов». Так что я в деле!

— Телемпатом – это, я так понимаю, ты меня обозвал?

— Не обозвал, а дал определение. А вообще ты думай, думай. Зная тебя, может и ночи не хватить.

Дальше мы добирались в молчании. Лёнька не то обиделся, не то начал строить планы, но со мной в электричке не разговаривал. Мне тоже было о чём подумать.

На вокзале Лёнька схватил меня руками за плечи и, заглядывая в глаза, как в плохих фильмах, пафосно сказал:

— Глеб, я знаю, ты взвешенный человек и стараешься никогда не совершать необдуманных поступков, но упустить такой шанс нельзя! Завтра в половину девятого я буду здесь, ждать тебя на этом самом месте. Электричка отходит ровно в девять. Надеюсь, ты придёшь.

— Всё слишком неожиданно. Интересно, но боюсь, что, если поеду, то уже не смогу остановиться и захочу узнать всё до конца. Это какой-то другой мир, который может принести слишком много изменений в мою жизнь. Я не уверен, что хочу этого. Мне надо подумать.

— Ладно, думай. Пока.

— Пока.

Домой я добрался достаточно быстро. Возле подъезда местные пацаны то ли провожали, а скорее задирали соседку. Шуганул их, за что получил благодарность пятнадцатилетней Алёнки. Сказал, чтоб обращалась, если будут доставать. И потопал на свой этаж, сопровождаемый подъездным эхом.

Мама с радостью встретила грибной улов и побежала отдавать тёте Шуре на сортировку. Заглянул к сестре. Она сидела в наушниках за компьютером и обрабатывала фотографии. Получалось у неё здорово. Усидчивость, вдумчивость и серьёзный подход к делу — это у нас семейное. Анька приветственно махнула мне рукой, но от компьютера даже и не подумала оторваться.

«Вот так скоро старший брат окажется совсем не нужным», — подумал я.

Весь вечер прокручивал в голове события сегодняшнего дня. Гуглил про завров. Не нашёл ничего интересного. Выпадала лишь информация про динозавров. Мне начало казаться, что я всё придумал. Впрочем, польза была – освежил знания про этих древних существ.

В какой-то момент мне на глаза попался кот.

— Ага, Ситх. Кис-кис-кис. Иди-ка сюда! Сейчас мы посмотрим, что там в твоей рыжей голове делается. Говорят, у меня для этого есть все способности.

Я изловил кота и понёс в свою комнату. Закрыв дверь, посадил Ситха на диван. Сам сел напротив на пол, придерживая его руками, чтобы не убежал, и стал смотреть ему в глаза. Что делать дальше, я не знал, поэтому просто думал: «Открой своё сознание. Открой свое сознание». Чувствовал себя при этом полнейшим идиотом. Причём, кот, похоже, думал так же. Он мало того, что сознание не открыл, так ещё поцарапал меня. Вырвался, совершенно наглым образом лёг на стул и повернулся ко мне эээ… почти спиной. Может, он всё понял и так показал, что чихать хотел на меня? В любом случае эксперимент с котом провалился.

Глава 4

Василий Семёнович сделал паузу, будто подбирал слова. Поставил локти на колени, опёрся подбородком на сцепленные ладони и, глядя мне в глаз, сказал:

— Мы собирались лететь домой. Но зарядил дождь. В такую погоду летать — удовольствие ниже среднего. Я хотел переждать. Но Ливасса уговорила меня пролететь над городом. У неё есть одна способность – необыкновенное чутьё на одарённых. Вот Ливасса и хотела поискать нужного человека. Обычно мы стараемся облетать крупные населённые пункты. Но в низкую облачность, да ещё в темноте, можно. Так вот: позавчера ночью погода была отвратительная, я продрог до костей, несмотря на то что экипирован был как положено. Ливасса, по-моему, тоже пожалела о нашей вылазке, но мужественно выполняла задуманное. Мы долетели почти до окраины города и собирались разворачиваться, когда она почуяла тебя, Глеб. Задействовав «отвод глаз», мы спустились ниже, чтобы Ливасса смогла бросить ментальный зов. Кстати, в подтверждение твоих способностей: испугавшись, ты смог увидеть Ливассу сквозь маскировку. И прошу прощения, что пришлось тебя усыпить. Боялись неадекватной реакции.

— Теперь всё встало на свои места, — саркастически сказал я, опять потрогав рюкзак. — И что такое этот ваш «зов»? Насколько Ливасса поковырялась в моём мозгу? Как можно доверять вам после этого?

Я действительно был возмущён. Мне не понравилось, что на меня оказывалось воздействие. Мало ли чего ещё могли вложить мне в голову? Может и решение прийти сюда я принял под внушением? Это знакомство казалось всё более опасным. Появилось желание уйти и забыть случившееся. Но посмотрев на Лёньку, я понял, что не поступлю так. Друга не смущало ничего. Он смотрел на Василия Семёновича с неподдельным интересом. Я понял, что не смогу его увести. И оставить одного тоже не смогу.

— Я понимаю твоё возмущение, Глеб, — сказал Василий Семёнович, он не юлил, не оправдывался, он прямо и открыто смотрел на меня. — Вы можете мне сейчас не верить, но «Оказание воздействия с целью выполнения или не выполнения человеком каких-либо действий, не являющихся его инициативой», у нас карается по всей строгости. Доверие — это основа взаимоотношений с заврами. Чтобы ты не волновался, добавлю, что на одарённого человека с развитыми способностями оказать воздействие так, чтобы он не заметил, невозможно. Даже ты, Глеб, совершенно необученный, и то подспудно всё знал.

Я задумался. А ведь Василий Семёнович прав. Я никогда не сталкивался с подобным, поэтому не мог понять, что со мной. Но теперь, если на меня попытаются оказать ментальное воздействие, я узнаю. Это успокоило меня, но не до конца.

— Василий Семёнович, но вы же влияли на меня этим вашим «зовом»?

— Зная о способностях Ливассы, Совет выдал нам бессрочное разрешение на разовые воздействия, не наносящие вреда человеку, чтобы могли рассказать о заврах. Как раз таким является «Зов». О каждом случае я обязан подробно докладывать. «Зов» — это ментальная метка для того, чтобы тебе захотелось прийти в нужное место. Сам понимаешь, нам общаться в городе невозможно.

— Так вот что тянуло меня в лес, — меня даже в жар бросило от понимания, что желание, которое я принимал за своё, таковым не было. Я постарался скрыть испуг за иронией. — И что теперь? Это необратимо? Я теперь всё время буду хотеть в лес по грибы?

Василий Семёнович хрипловато рассмеялся:

— Нет, конечно. Когда ты пришёл сюда в первый раз, метка сразу пропала, не оставив после себя никаких следов.

И вроде бы все объяснения Василия Семёновича были логичными, но полного доверия не вызывали. Слишком необычно было всё, что он говорил. Необычно и от этого страшно. Несмотря на прохладу, мне стало жарко. Я посмотрел на Лёню:

— Лёнь, а тебя не смущает, что ты можешь быть под воздействием?

— Нет. Тебе же сказали, что это запрещено. Да и не одарённый я, зачем на меня воздействовать?

Лёнька был совершенно непробиваем. Он напоминал Ньютона, нашедшего своё яблоко. И похоже оно сильно ударило его по голове. Но его реакция меня немного успокоила. Кем-кем, но дураком Лёнька не был. Я прищурился и спросил у Василия Семёновича:

— А как вы скрываете завров? Ведь сейчас есть спутники, самолёты и многое другое.

— Прекрасный вопрос. У каждого завра с рождения есть вокруг себя некое поле. Это поле создаёт помехи для электронных приборов. У наших учёных есть ряд гипотез, как оно работает, но ни одна из них пока не получила подтверждения. Завров невозможно сфотографировать, снять на камеру. В их жилище мы пользуемся приборами только в отдельно расположенных экранируемых помещениях. Но смартфоны и там не работают, слишком много ящеров в одном месте. Можно только через телефонную линию звонить, по старинке. Если находиться где-то вдвоём с завром, как мы с Ливассой сейчас, то я могу звонить по мобильному телефону и пользоваться приборами, отходя от ящера в зону недосягаемости его поля. Ещё в пределах поля завры могут «отводить глаза», скажем так. У любого живого существа взгляд как бы проскакивает мимо. Радиус опять же ограничен полем завра.

— Я не понимаю. Вы сказали, что помогаете заврам скрываться? А теперь, получается, что они и сами неплохо справляются, — недоумённо спросил я.

— Скрываться самим это лишь полдела. «Отвод глаз» не скрывает звуки и следы. Также мы помогаем заврам прятать следы жизнедеятельности, жилища, добывать пропитание и многое другое.

— Вряд ли они смогут незаметно воровать чью-то скотину, — вставил Лёнька с таким выражением лица, что я понял он считает, я придираюсь.

— Вы правы, — согласился, по-доброму усмехнувшись, Василий Семёнович. — У нас взаимовыгодный и многогранный союз. Мы помогаем заврам, а они нам. Благодаря способностям ящеров, у нас есть не только интересная работа, но и духовное и физическое здоровье.

— С духовным более или менее понятно, а физическое при чём?

— А как вы думаете: легко летать на завре физически неподготовленному человеку? Приходится постоянно тренироваться и держать себя в форме.

Глава 5

На обратном пути я думал о маме, об университете, о деньгах, почему-то о новых ботинках. Лёнька шёл и что-то бормотал себе под нос, периодически я слышал: «Нет. Без этого определённо не обойтись» или «Надо вообще узнать, есть ли там сетевые магазины». Когда мы прощались на вокзале, он спросил:

— Как думаешь, грузовые перевозки — это сильно дорого?

— Ты обратил внимание, что на Василии Семёновиче одежда хоть простая и практичная, но явно сшитая на заказ? Думаю, по поводу денег он не врал, — успокоил я.

Придя домой, поужинав, я зашёл в комнату к маме. Она что-то читала, сидя на диване.

— Я могу с тобой поговорить?

— Да, конечно. Посиди со мной, — с улыбкой сказала мама и шутя добавила: — Давненько взрослый сын не заходил ко мне с разговорами.

Я устроился рядом с ней, обнял. Вдохнул родной запах: мама для меня почему-то всегда пахла корицей. Раньше мы каждый вечер собирались вместе. Анютка прибегала, кот противный приходил. Мы болтали обо всём и ни о чём, смеялись. Было здорово и тепло. Потом я поступил в университет, стал засиживаться за полночь с домашними заданиями и подработкой, и как-то наши посиделки сошли на нет.

— Мам, как твои дела? Давно не спрашивал. Наверное, я не очень хороший сын.

— Ты прекрасный сын, самый лучший, — сказала мама, отстранившись и взъерошив мне волосы. — У меня всё в порядке. А теперь рассказывай, что у тебя случилось.

Я обнял маму и поцеловал в макушку, скрывая волну нахлынувших эмоций. Давно ли мама стала такой маленькой? Такой хрупкой в моих руках? Я почувствовал тяжесть на сердце, будто его заковали в цепи. Имею ли я право оставить маму? Справившись с комом в горле, сказал:

— Есть одно интересное предложение. Но, если я его приму, мне придётся уехать.

— А вот с этого места поподробнее, — приказала мама.

Она отстранилась, сжала мои руки и пытливо посмотрела в глаза. Против такого взгляда я никогда не имел защиты. Я сдавался и выкладывал всё, что со мной происходило.

— Мне предложили оплачиваемое обучение в другом университете, по моей специальности. С возможностью остаться до конца учебы, если понравится, — выпалил на одном дыхании я.

— А в чём разница? Чем это предложение тебя заинтересовало?

— Там сильный педагогический состав. Больше возможностей для трудоустройства. Да и просто интересно. Знаю точно: второе такое предложение мне вряд ли поступит.

Врать маме я не мог и не хотел. Приходилось выкручиваться и говорить полуправду. Пока. Но как же это было неприятно! Это же мама, самая родная, самая тёплая, самая понимающая.

— Если это тот шанс, который выпадает раз в жизни, надо соглашаться. Я всегда тебе говорила: чтобы не жалеть об упущенных возможностях, нужно их не упускать. Но легче сказать, чем сделать.

— У тебя такое было?

— Было. И я уверена, что сделала правильный выбор, — мама ласково посмотрела на меня, в уголках её глаз собрались лучики-морщинки. — Глебушка, но речь сейчас не обо мне. Сейчас ты должен подумать о своём будущем. Я много раз жалела, что не настояла, чтобы ты поехал учиться в столицу. Мы бы справились как-нибудь. И вот теперь такой шанс. Может, стоит им воспользоваться? И ещё: со следующего месяца меня повысят. Так что я смогу помочь. Всё складывается удачно.

— Это прекрасно, мам. Но мне бы хотелось, чтобы ты меньше работала. Может быть, это как раз мой шанс помочь тебе. А на мою стажировку денег не нужно. Обещали оплату проезда и хорошую стипендию. Если понравится, то и высокооплачиваемую работу, но тоже там, в закрытом посёлке.

— В закрытом? Почему? Там что-то опасное? — насторожилась мама.

— Нет, не думаю, — поспешил я заверить. — Скорее просто секретное.

— А что за посёлок?

— Он находится рядом вот с этим городом, — я показал маме город на карте в телефоне.

Василий Семёнович нам сообщил конечный пункт прибытия. В этом секрета не было, тем более что Университет на самом деле находился там. Мы с мамой рассматривали фотографии города и окрестностей, по очереди тыкая пальцами в экран телефона. Нам понравилось увиденное.

— А ещё сказали, что со временем можно будет перевезти семью, если решу там остаться.

Но я не уверен, что готов вас оставить даже временно. Вот Лёнька, тот да. Он сразу согласился.

— Леонид тоже едет? Это здорово! — обрадовалась мама, потёрла поясницу и откинулась на диванные подушки. — Ты будешь не один. Лёня, конечно, натура увлекающаяся, но он хороший человек и прекрасный друг.

— Мам, так ты не против?

— Конечно, нет. Ты взрослый, самостоятельный, рассудительный. Я тебе доверяю и всегда поддержу все твои решения. Но, конечно, поплачу при расставании, не без этого.

Мама часто говорила, что родни у нас в городе нет, остались одни воспоминания и могилы. Поэтому я не удивился её спокойной реакции на возможный переезд.

— Что у вас тут за секреты? — спросила сестра, входя в комнату и садясь рядом с нами.

— Да нет никаких секретов. Глебу предложили интересную стажировку с возможным будущим трудоустройством, — ответила мама.

— А ещё мы говорили про возможный переезд всей нашей семьи потом, — осторожно продолжил я.

— Ну вот, когда это «потом» наступит, тогда и поговорим, — показала мне язык сестра. – А если серьёзно, то ты, Глеб, последнее время как старик, зарылся в свои тетради. Даже девушки у тебя нет. Так что соглашайся, будет тебе встряска, а то вон, посмотри, что это у тебя на ухе?

— И что там? — хмыкнул я, сложив руки на груди.

— Плесень! Начал покрываться, скоро совсем зелёненький станешь, — сказала эта язва и ойкнула, получив в ответ подушкой по плечу. С воинственным видом она схватилась за другую подушку, но тут мама, смеясь, нас остановила:

— Как маленькие, честное слово. Глеб, значит так: предварительно соглашаешься, но окончательное решение принимаем после того, как узнаешь все подробности. Надо будет ещё с Лёниной бабушкой созвониться. Она деятельная женщина, вместе мы точно ничего не упустим.

Глава 6

Встречающих на перроне было немного. Мы стояли и ждали, когда к нам кто-либо подойдёт. Безрезультатно. Платформа опустела. Мы остались одни. Хорошо, хоть зажглось уличное освещение. Наступили сумерки, и без света было бы совсем жутко. Я передёрнул плечами.

— Да-а, Глебыч, и что делать? — спросил Лёня, поправляя рюкзак на плечах.

— Сейчас позвоню Василию Семёновичу.

Приятный женский голос сообщил, что абонент недоступен.

— Значит, сейчас пойдём в здание вокзала, узнаем, где здесь рядом нормальная гостиница. Переночуем, а завтра будем разбираться, — решил я.

Мы взяли вещи и пошли в сторону административного здания. В воздухе висел густой запах вокзала. Запах путешествий и приключений. И мы с Лёнькой упрямо топали навстречу им.

Когда до входа в здание оставалось метров пятьдесят, двери открылись и на перрон вышли три девушки и три парня. Они шли и переругивались. До нас доносились отдельные слова:

—…опоздали… я же говорил… было быстрее… нет ехать не так…

Мы с Лёнькой переглянулись и дружно поставили сумки на землю. Когда компания поравнялась с нами, я сказал:

— Лёнь, представляешь, вот так приезжаешь в чужой город, а тебя встретить забыли.

— Лучше поздно, чем никогда. Наверное, были причины, — ответил Леонид.

Услышав диалог, ребята остановились и посмотрели на нас. Я продолжал:

— Андерсен, не говори вслух, ты понижаешь IQ всей улицы! *1

— Иногда такую глупость услышишь, а оказывается точка зрения*2, — не дав ответить открывшему, было, рот Лёньке, произнесла одна из девушек. — А теперь, если вы закончили веселиться, может мы поедем?

— Собственно, ждали только вас, — не удержался я и, немного сглаживая неудачно начавшееся знакомство, представился: — Глеб.

— Ксения, — ответила девушка, блеснув глазами.

— Леонид, — по-гусарски вытянувшись, отрекомендовался друг.

— Шуты, — пробормотал кто-то из парней, я не понял кто именно.

Ребят звали Пётр, Саша и Кирилл, а двух девушек Ксения, Мария и Елизавета. Познакомившись, мы наконец-то двинулись в путь. По дороге нам объяснили, что опоздали, потому что Ксения доделывала практикум в университете, чтобы завтра можно было уехать в посёлок.

— Успели же в итоге, — упрямо сказала Ксения, тряхнув каштановыми волосами. — Всё равно в общежитии ночевать. Решили же, что на ночь глядя не поедем.

— Ну тогда бы и оставалась в лаборатории. Нет, надо было на двух машинах ехать, целой толпой, — возмущался Саша.

— У нас своя машина, у вас – своя. Могли бы и не ждать, — парировала Ксения.

— Ага, вас не подождёшь, всю жизнь помнить будете, — открывая машину, сказал Пётр. – Загружайтесь.

— Вот и не нойте тогда. Нам тоже было интересно посмотреть на новеньких, — пиликнув сигнализацией своего внедорожника, проговорила Лиза. — Кирилл, ты тогда к нам садись, а ребята к Петруше.

— Какие у вас интересные отношения с девчонками, — заметил я, когда машина тронулась.

— Вы, ребята, не подумайте плохого. Мы девочек в обиду никому не дадим. Они у нас мировые! Но если во всём с ними соглашаться, то на шею сядут. И так разбалованные сверх меры. Как же: умницы, красавицы! Между нами говоря, так оно и есть. Но не вздумайте им об этом сказать, совсем возгордятся, — пояснил Саша, обернувшись к нам с переднего сидения.

*2 Андерсен, не говори вслух, ты понижаешь IQ всей улицы! – цитата из Шерлока

*3 Иногда такую глупость услышишь, а оказывается точка зрения – цитата из Москва слезам не верит.

— У нас вообще плохие люди не задерживаются, не приживаются рядом с заврами, — не то предостерегающе, не то просто для справки, сказал с водительского места Пётр.

Я прильнул к стеклу, рассматривая город. Освещённый огнями, он выглядел нарядно. Мимо пролетали улицы, мелькали скверики, дома приветливо светили окнами. Город как город, ничего из ряда вон выходящего. Спустя полчаса мы остановились возле какого-то здания. Это было студенческое общежитие. Не обшарпанное, ухоженное, видно, что за ним присматривали и содержали в порядке. У общежития было несколько подъездов. Ребята повели нас к крайнему слева. Ещё по дороге нам рассказали, что общежитие предназначено для студентов и преподавателей из Латэта. Это своеобразная гостиница, так как постоянно в ней никто не проживал. Даже рабочий персонал общежития приезжал из Латэта посменно.

За каждым студентом было закреплено место в комнате. Расписание в университете составлялось с учётом необходимости присутствия ребят в Латэте. Некоторые ездили туда и обратно, некоторые несколько дней жили, потом уезжали на оставшиеся дни недели. Индивидуальный подход.

Зайдя в общежитие, мы были поражены царящей внутри атмосферой, сочетанием домашнего уюта и стильного ремонта. Везде стояли растения в добротных вазах, висели картины, подобранные со вкусом и, кстати, как сказала Лиза - нарисованные жителями Латэта. Нас радушно встретила консьержка, которая выдала ключи от гостевой комнаты и напомнила, что в столовой ждёт ужин.

Пока мы поднимались, Лёня спросил:

— И во всём общежитии такой ремонт?

— Да. И чистота тоже везде. Есть люди, отвечающие за поддержание порядка, — проговорила Ксения. — А что?

— Непривычно. У нас несколько иначе, — честно сказал Лёнька.

Мы поднялись на пятый этаж, где была наша комната. Остальные жили выше. Я открыл дверь и вошёл.

— Вот это да! А что тут все комнаты такие или только для гостей? — выпучив глаза, спросил Лёнька.

— Стандартное наполнение, — кивнул Петр. — Когда постоянные хозяева появляются, то уже индивидуально что-то меняют. После отъезда предыдущих владельцев комната ремонтируется и приводится в первоначальное состояние.

Ребята явно были довольны произведенным эффектом. Мы стали осматриваться. Это была квартира на двоих. Небольшая, но чистая, со свежим, качественным ремонтом. В коридоре слева располагалась дверь в санузел, а справа вдоль стены небольшая кухонька. Функционально и экономично. В комнате было всё, что нужно для студентов: кровати, столы, шкафы и даже небольшой телевизор, прикрученный к стене.