Сквозь боль и тьму— во имя любви

Пролог

Москва. Дом Морозовых.

Особняк Морозовых стоял в тихом, почти забытом уголке элитного района. Это было величественное здание, где современная роскошь гармонично переплеталась с европейской классикой. Белоснежные колонны, арочные окна с зеркальными стёклами, изящные балконы с коваными перилами создавали впечатление монументальности и безупречного вкуса.

За высокими воротами раскинулся ухоженный сад: цветочные клумбы, идеально подстриженные кусты и аллея из стройных тополей, ведущая к парадному входу. Летом здесь пахло жасмином и розами, а вечером мягкий свет фонарей отражался в стёклах особняка.

Главным украшением был просторный бассейн с прозрачной водой, окружённый белокаменной террасой. На лежаках дремали мягкие подушки, рядом стояла беседка с плетёной мебелью, словно созданная для долгих летних вечеров.

Внутри особняк поражал масштабом: высокий потолок с лепниной, хрустальная люстра в холле, просторные гостиные с панорамными окнами, мраморные лестницы, ведущие на второй этаж. Здесь были кухня, библиотека с кожаными креслами, музыкальная комната — всё продумано для уюта и эстетического наслаждения.

Но за блеском роскоши ощущалось тепло: мягкие ковры, семейные фотографии на стенах, разбросанные книги, запах свежего кофе по утрам. Это был не просто дом. Для Евы — целый мир, наполненный счастьем и гармонией.

Мир, который в одну ночь превратился в ад.

2012 год. 29 июня.

Солнечные лучи мягко заливали гостиную особняка. В этот день Ева праздновала свой день рождения. В доме царила не шумная суета, а тихая радость, наполненная уютом.

На длинном столе стояли пирожные, фрукты, свечи в хрустальных подсвечниках, а в центре — небольшой торт с кремом и свежими ягодами. В воздухе витал аромат ванили и жасмина из сада.

Ева, в нежном платье пастельного оттенка, сидела рядом с мамой, сияя от счастья и волнения. Макс и Саша не отходили от неё: шутили, подбадривали, держали её за плечи.

— Мальчики! — Ева догнала их и сунула Максу в руки лист бумаги. — Смотрите, я вам рисунок нарисовала! Только не злитесь!

Максим развернул рисунок: двое рыцарей с огромными мечами и девочка с пышными кудрями в короне. Подпись гласила:

«Рыцари Макс и Саша и их Гроза — Ева».

Макс едва заметно улыбнулся.

— Это ты такие мечи придумала?

— Ага! У вас мечи, а у меня — сила слов! Я всех закричу до смерти! — громко рассмеялась Ева.

Саша взял рисунок, усмехнулся:

— Сила слов? Тогда нам придётся держать уши открытыми!

А потом серьёзно добавил:

— Но мы, рыцари, будем защищать свою принцессу. Даже от драконов. Правда, Макс? Мы — непобедимая команда. Гроза Ева впереди, а мы за спиной.

Максим смотрел на неё. Она была шумная, дерзкая, слишком яркая. Он делал вид, что терпит её… но когда её не было рядом — становилось пусто. Она мешала ему быть одиноким. И он это ненавидел.

И любил.

Для Саши же она была любимой младшей сестрой, которую он безоговорочно защищал.

Немного поодаль, у бассейна, Лейла и Розали накрывали на стол, наблюдая за детьми с улыбкой.

— Помнишь, как мы мечтали об этом дне? — тихо сказала Розали. — Чтобы наши дети были так же близки, как мы?

— Конечно, — ответила Лейла. — Они словно наше отражение. Упрямые, шумные… и держатся друг за друга, как мы когда-то.

Розали вздохнула, её глаза заблестели от слёз:

— Они будто родные братья и сестра.

— Думаю, сама судьба свела их, чтобы они никогда не знали одиночества, — мягко сказала Лейла.

После паузы Розали прошептала:

— Сегодня ночью я ухожу. Заберу Еву. Больше не могу… Если вдруг не получится — прошу, позаботься о ней.

Лейла сжала её руки:

— Ты всё делаешь правильно. И если что-то случится — Ева всегда будет с моими мальчиками. Я стану для неё матерью. Но у тебя получится, Розали. Ты сильная.

Через секунду в комнату вбежали дети, и Розали успела стереть слёзы.

— Всё готово, идите за стол! — позвала она, улыбаясь.

Смех детей наполнил дом светом. Во дворе на скромном столе стоял торт со свечами, лимонад и клубника. Но Ева сияла так, будто это был пир в замке.

— Дуй, Евка! — крикнул Саша.

Ева загадала желание и задул все свечи.

Александр подарил ей серебряную цепочку с кулоном-ключиком.

— Ключ от счастья. Никому не отдавай.

Максим, сдержанно, но искренне, протянул ей мягкого кролика:

— Когда станет страшно или грустно — обними его. Он напомнит, что я рядом.

Ева прижала игрушку к груди, улыбнувшись:

— Спасибо, Макс… Я назову его твоим именем. Чтобы всегда помнить.

Максим лишь усмехнулся, но внутри светился от счастья.

Та же ночь.

Комната тонула во тьме. Тиканье часов было невыносимо громким.

Ева спала, обняв плюшевого кролика. На её шее поблёскивал кулон-ключик.

— Ева… — тихий, дрожащий шёпот разбудил её. — Доченька, просыпайся.

Перед ней стояла мама: бледная, с трясущимися руками и решимостью в глазах.

— Мы уходим. Сейчас.

Ева взяла игрушку и машинально коснулась кулона. Мама крепко сжала её руку, и они вышли в коридор.

Но из тени шагнул отец. В его руке блеснул нож.

— Думали, сможете уйти?

Розали встала между ним и Евой.

— Нет! — закричала она.

Вспышка боли пронзила живот девочки. Ева осела, едва сдерживая крик, а мама заслонила её собой.

— Дыши, солнышко… — шептала она, удерживая мужа.

Максим и Саша, застывшие в ужасе, прижимались к стене, не в силах двинуться.

В следующее мгновение нож вонзился в грудь Розали. Крик разорвал тишину. Кровь окрасила пол.

— Мамочка! — Ева вцепилась в её тело, ощущая, как собственная рана жжёт огнём.

Отец скользнул обратно в темноту, оставив за собой запах крови и ужаса.

Детство закончилось в ту ночь. Вместе с ним исчезло счастье.

Остались только шрамы — на теле и в сердце.

Две ночи прошли, как один длинный кошмар.