Сквозь кровь и дождь

Глава 1

Люсьен шел под дождём, и город вокруг казался погружённым в сон, будто тени ночи сгущались здесь плотнее, чем где-либо ещё. Мокрый асфальт отражал тусклые огни редких фонарей, и каждая лужа становилась зеркалом искажённого мира — где дома казались исполинами из гранита, а переулки — лабиринтами забвения. Тёмные стены зданий покрывались плесенью и граффити, чей хаос разбивался на немногих прохожих, пряча их от чужих взглядов. Дождь шел не переставая — он был не лёгкой летней прохладой, а холодным, тяжелым потоком, который сковывал каждое движение.

Переулки — узкие, с кирпичными стенами, в которых словно застыл старый город, хранили свои тайны. Здесь, в этих глухих местах, даже воздух казался густым и вязким, словно сам город дышал с трудом. Люсьен не обращал внимания на суету, он словно растворялся в этой тьме, был частью ночи, которой не доверяли солнечные люди.

Он шел не просто так. За последние полгода его путь был разбросан по окраинам, где жизнь превращалась в череду заброшенных отелей, дешёвых квартир и скрытых баров. Он скитался, избегая лишних глаз и вопросов. Сейчас же, когда дождь начал переходить в мелкий моросящий, он заметил вывеску — неяркую, слегка выцветшую, но с едва заметным золотистым блеском.

«The Rusty Anchor» — так назывался бар. Изогнутые буквы казались старыми, как сам город, будто этот уголок уже давно забыл, что значит свет и веселье. Вход был обрамлен ржавыми металлическими трубами и пятнами облупившейся краски. Запах влажного дерева и давно забытых историй исходил из приоткрытой двери.

Люсьен не спешил. Он толкнул дверь, и в тишине разбавленной приглушённым рокотом дождя, послышался скрип пола и тихий звон бокалов. В зале было почти пусто — поздний час отпугивал даже самых стойких. Барменша, молодая девушка с густыми темными волосами, в её голосе звучал азарт и усталость. Рядом с ней сидела подруга, чей смех пробивался сквозь гул дождя и звуки старого радио.

— Да, парни — просто сущие идиоты! — слышал Люсьен сквозь полумрак. — Ничего не понимают, да и зачем они нам?

Подруга мельком посмотрела на вход, и в её глазах мелькнуло предупреждение. Она кивнула барменше — знак, что клиент появился. Девушка, будто проснувшись, обернулась.

Люсьен почувствовал, как сердце на мгновение остановилось. Эта девушка была точной копией той, которую он потерял — копией его жены, погибшей в прошлом, как призрак, что никогда не оставляет его покоя. Ее глаза — такие же глубокие, с оттенком тоски и непокорности, губы, чуть приподнятые в усталом, но всё же мягком выражении. Она стояла в свете барной лампы, и тень играла на её лице, подчеркивая знакомые черты, которые больно резали душу.

Барменша, которая звали её Руби, замерла. В её взгляде промелькнула тень страха — не столько перед ним, сколько перед тем, кем он мог быть. Его глаза были холодны и проницательны, как у охотника, а его осанка — нечто, что могло вызвать дрожь у любого, кто знал, насколько глубоко спрятаны его тайны. Он выглядел так, словно нес с собой смерть и мрак, а не просто пришёл в бар за очередным стаканом.

Руби быстро отвела взгляд, пытаясь скрыть дрожь в голосе и сердце, которое билось слишком громко. Её мир на секунду застыл — и в этом молчании казалось, что весь город задержал дыхание.

Он смотрел на неё, как человек, увидевший призрак. Глаза его сузились, лицо застыло, будто весь окружающий мир растворился в полумраке и осталась только она — эта девушка, стоящая за барной стойкой. Её черты были пугающе знакомы: линия скул, изгиб шеи, мягкие волны каштановых волос, которые спадали на плечи — всё это било по памяти, словно кто-то вскрыл старую, затянутую пылью рану.

Он не мог оторваться. Внутри у него что-то оборвалось, как будто вся тяжесть прожитых лет, скитаний, утрат и одиночества схлопнулась в один-единственный момент узнавания. Сердце сжалось, грудь стало трудно расправить.

Он прошептал, почти не дыша:

— София?..

Её брови слегка приподнялись, а подруга, сидевшая рядом, повернулась к нему с удивлением. Обе девушки переглянулись — короткий, почти незаметный обмен взглядами, полный молчаливого вопроса.

Руби чуть нахмурилась.

— Простите… что вы сказали?

Голос её был уверенным, но в нём промелькнула неуверенность — словно она почувствовала, что в этом человеке скрывается нечто большее, чем просто усталость и холодный взгляд. Что-то... опасное.

Люсьен опомнился. Моргнул, как будто вернулся в настоящее.

— Виски. Без льда, — сухо произнёс он, голос его стал глухим, как удар.

Руби молча кивнула, взяла бутылку с тёмной полки и налила янтарную жидкость в тяжёлый стакан. Когда она поставила его перед ним, он медленно достал из кармана пиджака большую купюру и положил на стойку — будто не задумываясь. Жест был спокойным, почти равнодушным, но в нём сквозила странная тяжесть.

— Сдачи не надо, — бросил он и пошёл прочь, не дожидаясь ответа.

Он выбрал самый тёмный угол зала, где тусклый свет ламп едва доставал до потрепанного кожаного дивана. Присел, не отрывая взгляда от бокала, но Руби всё ещё чувствовала на себе его взгляд, будто он продолжал изучать её даже издалека.

Хейли — та самая подруга — была полной противоположностью своей подруги. Смуглая, с волнистыми, обесцвеченными прядями волос, наполовину собранными в небрежный хвост, она излучала дерзость и лёгкость одновременно. В уголках её губ играла ухмылка, и глаза, подчеркнутые тёмными стрелками, не могли скрыть любопытства.

Она наклонилась к Руби, чуть хихикнув:

— Жуть, он реально пугает. Как будто вышел из фильма про киллеров… Но, блин, с такими чаевыми — пусть хоть каждый вечер приходит.

Руби закатила глаза, но не ответила. Она смотрела туда, где сидел он. Что-то в нём не давало покоя — не просто взгляд, не просто голос, а то, как он сказал это имя. Имя, которое не должно было прозвучать. Не здесь. Не для неё.

С того самого вечера, когда он увидел её — не просто заметил, а словно столкнулся с прошлым лицом к лицу — в Люсьене что-то надломилось. Но не до конца. Эта трещина не уничтожила его — она начала дышать. Он впервые за долгое время захотел остаться. Не скрываться, не растворяться в городском мраке, не теряться в одноразовых ночах. Ему хотелось понять: **кто она**?

Глава 2

Прошло три дня.

Руби заметила его отсутствие уже в первую ночь, но попыталась не придать значения. Он ведь не обещал ничего. Ни разговоров, ни привязанности, ни продолжения. Просто приходил. Садился. Пил. Смотрел. А теперь — исчез.

Во вторую ночь она ловила себя на том, что украдкой поглядывает на дверь, всякий раз, как кто-то входит. Каждый раз надеялась, что это он. Его шаг — неторопливый, уверенный. Его взгляд — тёмный и внимательный. Его молчание. Но вместо этого приходили обычные люди, те, кто не оставлял в воздухе ничего — ни следа, ни тени, ни смысла.

На третий вечер она уже не выдержала и призналась себе — она **ждёт**.

"Может, я напугала его своими вопросами," — подумала Руби, вытирая бокал и не отрывая взгляда от входа. — "Может, он правда был одиноким, и теперь — ушёл. Может… это и к лучшему."

Но почему тогда так странно пусто?

В это же самое время…

Люсьен шёл по переулку — тот, что вел к его временной квартире, маленькой комнатушке над прачечной. Ночь была тёплая, но воздух — липкий. Город напоминал зверя: затихшего, но не спящего. Инстинкты Люсьена, отточенные годами в другой жизни, уже давно шептали, что за ним следят. Он почувствовал это ещё у старого моста — взгляд, тень, чужое дыхание.

Но он продолжил идти, не выдавая тревоги. Только когда свернул в узкий переулок между двумя складами, из темноты вынырнули трое. Без масок. Не спеша. Они шли, как те, кто знал — им нечего бояться.

— Эй, дружище, — сказал один, молодой, в кожанке и с цепью на шее, — ты, случайно, не Люсьен?

Он ничего не ответил. Только шаг назад. Ладонь уже скользнула под пиджак.

— А то тут говорят, ты кое-кому задолжал. Доминик, помнишь такого? Ну, вот он тебя и "приветствует".

Первый удар пришёл сбоку. Он успел отбить, но второй уже рассёк бровь. Вскоре их стало пятеро. Он сражался как зверь — без крика, методично, быстро. Один получил прикладом под подбородок. Второй — коленом в живот. Кровь брызнула на стены. Но силы были неравны. Он вытащил один из своих коротких пистолетов, выстрелил в воздух — больше как предупреждение. Нападавшие отпрянули.

Он был ранен — плечо горело, ребро будто треснуло. В висках стучало. Он понял, что должен уйти — сейчас, иначе его сомнут.

И он побежал.

Быстро. Зигзагами. Через дворы, через ограды, мимо витрин, мимо кошек и мусора, мимо чужих окон.

Он сам не понял, как оказался у "Rusty Anchor". Возможно — случайно. А может, не совсем. В минуты боли и страха человек тянется туда, где было хоть капля тишины. Хоть иллюзия безопасности.

Он распахнул дверь. Внутри играла старая мелодия. Несколько человек у стойки, тусклый свет. Руби — за баром.

Она подняла глаза — и замерла.

Он был весь в крови. Рубашка рваная, лицо избито, дыхание рваное. Он не сказал ни слова. Только бросился за стойку и упал на колени, схватив её за руку. Его пальцы были горячими и липкими от крови.

— Тише, — прошептал он, — **пожалуйста. Не выдавай.**

И она не выдала.

Через тридцать секунд в бар ввалились трое. Те же, что были в переулке. Один с разбитым носом. Второй с окровавленной губой. Третий — целый, но с глазами, как у охотника.

— Эй, красавица, — сказал один, подходя ближе, — тут случайно не пробегал мужик? Кровавый, злой и очень… очень быстрый?

Руби медленно подняла бровь, облокотившись о стойку.

— Я что, скорая помощь? Я здесь только пиво наливаю.

— Он мог зайти. Спрятаться. Может, у тебя в туалете?

— В туалете? — переспросила она и лениво улыбнулась. — У нас там кран течёт и тараканы. Даже бродяги туда не ходят.

— Серьёзно? — зло усмехнулся второй.

Она наклонилась чуть ближе, с долей наглости в голосе:

— Серьёзно. Я бы запомнила, если бы ко мне в бар вбежал окровавленный псих. Поверь, такое не каждый день случается.

Мужчины переглянулись. Поверили — или сделали вид. Один задержался у стойки.

— Передай ему, если вдруг увидишь… — он наклонился ближе, и в голосе уже не было веселья, только яд: — **Привет от Доминика.**

Они ушли, хлопнув дверью.

Только тогда она заглянула за стойку. Люсьен сидел, прижавшись спиной к шкафу с бутылками. Его лицо было мертвенно бледным, губы дрожали. Он держался за плечо.

Руби опустилась рядом, тронула его руку:

— Кто ты, чёрт возьми?..

Он посмотрел на неё. В глазах — боль. Не только физическая. Глубже.

— Тот, кого лучше не знать, — прошептал он.

Руби осторожно помогла ему подняться. Он почти не шёл — больше вёлся за ней, тяжёлый, обмякший от боли и усталости. Бар на минуту словно исчез. Осталась только тишина между ними, дыхание, и её рука, обвившая его за талию, будто незаметная, но крепкая опора.

Она открыла боковую дверь за стойкой, ведущую в маленькую подсобку. Там хранились коробки с алкоголем, старые ящики, сломанный холодильник, на котором лежали ветхие полотенца и пыльный вентилятор. В углу — потертый диван, явно переживший не одну ночь, когда кто-то из персонала засыпал на смене. Воздух пах деревом, табаком и чем-то тёплым, почти домашним.

— Садись, — сказала Руби, опуская его на диван. — Не вздумай терять сознание, ладно?

Он кивнул, не в силах говорить. В голове шумело. Кровь пульсировала в висках. Он видел, как она вышла — быстро, чётко, без паники — и через минуту вернулась с аптечкой. Рубашка на нём была разорвана, в бок вонзалась тупая боль, из ссадины на щеке текла тёмная кровь.

Она села на корточки перед ним, открыла аптечку, вынула антисептик и ватные диски. Не задавала вопросов. Просто молча обрабатывала раны, терпеливо, как будто делала это уже не в первый раз. Смахивала кровь с лица, вытирала кожу у ключицы, где был синяк. В её руках чувствовалась сосредоточенность, но взгляд… взгляд был мягкий. Почти нежный.

Люсьен откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

И вдруг —

**— Когда это всё закончится?..**

Вспышка в сознании. Голос, тёплый, родной.

**Кухня. Вечер. Дом, где всё было целым.**