Сладкая месть коварного босса

Глава 1

– Мальчик, а ты берега случайно не попутал? – насмешливо поинтересовалась Светка, лучшая подружка Евы, наматывая на палец, окрашенный едким неоновым лаком, светлую прядь. Манерой речи она подражала более старшим девчонкам, одеждой тоже: наверняка хотела придать себе больше значимости. – Думаешь, нашей Еве нужен такой убогий неудачник?

Макс, который собрал всё своё мужество и решился предложить понравившейся девочке потанцевать на школьной дискотеке, сжал кулаки, но постарался, чтобы голос не дрогнул:

– Я с Евой разговаривал, а не с тобой.

– Ты что, не видишь? Она даже общаться с тобой не хочет, – продолжала белобрысая, перекрикивая музыку. – Намёков не понимаешь, нет? Кто её отец – и кто твой, – и вновь размалёванный палец Светки пошёл в дело, только на этот раз почти уткнулся в грудь Максиму. – Ей по статусу не положено дышать одним воздухом с такими нищебродами, как ты.

А он продолжал сверлить взглядом Евангелину, надеясь увидеть на её лице… Что? Что же он хотел там разглядеть? И она… ну хоть бы слово сказала, что ли. Пусть бы и отказала, но хотя бы снизошла до разговора. Нет, ни словечком не удостоила, просто глянула через плечо и величаво прошла мимо. Максим стоял как оплёванный, как полный дурак, слушая смешки мальчишек и похихикивания девчонок, смотрел ей вслед и не мог взять в толк, каким образом его угораздило отдать своё сердце этой… этой…

– Дилинь-дилинь, – запиликал телефон на рабочем столе.

Максим Державин, гендиректор «Парадайз-плейс», вынырнул из юношеских воспоминаний и, автоматически ответив на звонок секретаря из приёмной, совсем другим взглядом посмотрел на фотографию темноволосой кареглазой красотки, что была прикреплена к интернет-статье. «Кто же станет избранником одной из самых завидных невест?» – гласил заголовок.

Поскорее закончив разговор с секретарём, Макс углубился в чтение статьи, хмурясь с каждой новой строчкой. Эти стервятники-журналюги… Евангелина совсем недавно вернулась со стажировки за границей и только-только стала вливаться в светское общество родного города, а интернет-таблоиды уже мужа ей подыскивают, да из тех, кто побогаче. Максим скрипнул зубами. Он не для того выслеживает ускользнувшую когда-то добычу, чтобы его опередил какой-нибудь безмозглый мажор! Они не виделись столько лет, а теперь сама судьба, казалось, решила вернуть Еву в его жизнь, и будь он проклят, если не воспользуется этим шансом!

Впервые Макс встретил её в начале учебного года, ему тогда было одиннадцать. Евангелина Ланская вплыла в их класс как королева, надменно оглядывая будущих одноклассников. В её распущенных каштановых волосах играли солнечные блики (сентябрь в тот год выдался тёплым), школьная форма идеально облегала точёную фигурку, необычайно привлекательное лицо притягивало взгляд… Вся она была другой, не такой, как другие девчонки (или Максу это только казалось?), и он сделал то, чего не делал раньше никогда и ни для кого: машинально убрал рюкзак с соседнего сидения, освобождая место.

По жизни он был одиночкой и сидеть за партой предпочитал без соседей. Ему повезло, что в их классе, сколько бы ребят ни приходило и ни уходило, всегда было нечётное количество учеников и ему не навязывали чьё-нибудь соседство. Теперь, когда в прошлом году у них ушло двое, в кабинете имелась свободная задняя парта по центру, но Максим, сидя за последней партой у окна, всё равно предложил новенькой своё соседство.

Не приняла, гордо проследовала к пустующей парте и расположилась с явным комфортом, мол, «я и одна прекрасно себя чувствую». Ну, это можно понять. Она вся такая шикарная, а он самый обыкновенный мальчишка. Хотя нет, куда хуже, чем обыкновенный, о чём ему постоянно напоминали одноклассники, примечая и штопку на одежде, и потёртые ботинки, и скудные «бутерброды», состоящие из пары кусочков чёрного хлеба, присыпанных солью, но она-то этого пока не знала. Да, её решение его не удивило: девчонки редко первые садятся с мальчиками, предпочитая женскую компанию. Именно так Макс себя успокаивал тогда…

Это был первый в его жизни день, когда он вечером перед сном думал не об уроках, не об урчащем от голода животе (скудный ужин был давным-давно переварен) и даже не о потрясной штуковине под названием «мобильный телефон», появившейся у нескольких самых обеспеченных одноклассников, а о новой девчонке, которая самым неожиданным образом потревожила его покой. Первый день из многих последующих…

Новенькая быстро стала центром внимания, вокруг неё постоянно собирались толпы одноклассников, которые вскоре начали перетягивать её, как канат, каждый в свою сторону. Больше других в этом плане преуспела Светка Полежаева, местная «законодательница мод». Она быстро сплавила Серёгу, бессменного соседа, за последнюю парту, и предложила соседство Еве. Та, видимо, рассудила, что девочке с девочкой сидеть очень даже неплохо, поэтому согласилась. А Серёга какое-то время ходил обиженный, но потом снова стал бегать за Светкой, как делал это всегда, и всё чаще зависал с ней и Евангелиной, а потом к ним присоединялись и другие ребята.

Да, Ева была светом, притягивавшим мотыльков. У неё был самый моднявый прикид, дорогущие вещи (тот же мобильный телефон), её привозили в школу на крутой тачке, где на соседнем с водителем сидении маячил охранник. Она мгновенно стала местной принцессой, с которой за счастье просто постоять рядом. Но Максу даже это не удавалось, потому что к ней было не подобраться.

Училась Ланская отменно (кажется, в её распоряжении имелось три или четыре личных репетитора), у неё постоянно просили списать и бегали хвостиком. Но пальму первенства (особенно в плане списывания) имела, разумеется, Полежаева. Постепенно Светка настолько втёрлась к Еве в доверие, что стала считаться лучшей подругой, а лучшей подруге и первой списать дают, и подсказывают на уроке, и о мальчиках на переменках болтают тоже с ней.

Глава 2

– Ева, ты уже закончила с домашней работой? – требовательно спросил отец.

– Да, пап, – отозвалась она, складывая в рюкзак учебники на завтра.

– Тогда тебе пора заняться чтением…

Это была среда, единственный будний день, когда у неё была «передышка» от репетиторов, потому что по средам Евангелина допоздна занималась в музыкальной школе и уроки делала лишь по возвращении. Честно говоря, в «наставниках» она не очень нуждалась, потому что Господь благословил её неплохими мозгами, но папе так было спокойнее. Он пребывал в уверенности, что с таким числом репетиторов (а их насчитывалось четыре) дочь уж точно будет лучшей в учёбе. Отец любил, чтобы он и члены его семьи всегда и во всём были самыми-пресамыми-мегасамыми лучшими. Лучшей в параллели Ева числилась с первого класса, мисс школы считалась с тех же самых пор, а до этого, в частном детском саду, её иначе как принцессой и не называли.

Но всё это излишнее внимание только осложняло жизнь, потому что Евангелина с самого детства была до ужаса стеснительной. Свою стеснительность она тщательно скрывала за надменными и холодными взглядами, чтобы остальные не поняли, как на самом деле её легко задеть, обидеть, сломать. Если никто не подойдёт слишком близко, не узнает её настоящую, то и уколоть не сможет. Была у неё как-то «подруга», которая слишком приблизилась, а потом плюнула в душу. Нет уж, больше не надо такой радости. Лучше быть одной, тогда никто не предаст.

Однако чем выше поднимался её отец и чем обеспеченней становилась семья, тем больше вокруг крутилось подхалимов и завистников. Одни пытались подгадить, другие втирались в доверие, надеясь получить как можно больше выгод и привилегий. Девчонки подлизывались, чтобы поиграть её новыми куклами и другими игрушками, одолжить что-то из модных вещей или обуви. Кое-кто напрашивался в гости, но с этим было строго: «всякий сброд», как говорил Ланский-старший, отец видеть в доме не желал.

Вот и в новой школе вокруг Евангелины тут же собралась толпа желающих «подружиться», да только настоящей дружбой тут и не пахло. Всем снова было что-то от неё нужно, каждый надеялся стать тем самым, единственным и незаменимым. Больше других в этом преуспела Света Полежаева, которая, судя по всему, была местной заводилой. Отец всегда акцентировал, что приближать к себе нужно самого главного, того, кто держит в узде других, поэтому Ева позволила Свете считать себя лучшей подружкой, хотя прекрасно понимала, что Полежаева первой же её предаст, стоит только дать слабину.

Единственным человеком в новом классе, который не заглядывал новенькой в рот и не бегал за ней хвостом, был изгой Максим Державин. Он всегда сидел один, ходил один, ел один… В тот день, когда пришла в его класс впервые, она заметила, как он убрал рюкзак с соседнего сидения, приглашая Еву сесть рядом. Она слегка растерялась, но, разумеется, не приняла приглашения и заняла отдельную парту (отец был строг относительно мальчиков, и Евангелина всегда сидела только с девочками). И только спустя время Ева поняла, что это приглашение было для него из ряда вон.

Державин больше не делал попыток заговорить или приблизиться, продолжая жить в своей ракушке, только глазел издали, да так пристально, что у Евангелины иногда мурашки шли по коже от этих взглядов. Временами она боялась сделать неосторожное движение или жест, потому что знала: он обязательно увидит и заметит. Казалось бы, что ей до него? Но почему-то Еве было не всё равно, потому что именно в его взглядах не было ни зависти, ни лести, ни подхалимства, а таилось что-то такое, чему она даже названия дать не могла.

Тот урок физкультуры, когда Максим её толкнул, стал для Евы неприятным сюрпризом. Больно ударившись о лавочку, она оглянулась, чтобы узнать, кто это едва не сбил её с ног, и когда увидела, что он, то ощутила странное разочарование. Уж от кого, а от него не ожидала подобного. Отчего-то ей казалось, что Державин намеренно не сделает гадость, да ещё так внезапно и без причины. Неужели все те байки, которые о нём ходят, таки правда?

Однако в этот же день она случайно стала свидетельницей разговора одноклассников. Дело было в раздевалке после уроков, где Ева, случайно выронив шарф, присела, чтобы его поднять, а потому трое мальчишек её не заметили за ворохом курток.

– Серый, а ты видел, как Лёха сегодня заехал Державину мячом по спине? – спросил Боря.

– Не, не видел, – откликнулся Поплавский, – наверное, я тогда как раз в тубзик бегал. А ты как, за дело заехал? Или так, просто?

– Вообще-то всё случайно вышло, – вступил в разговор сам Лёша. – Я удар не рассчитал и мяч за поле вывел, смотрю – а он в этого нищеброда попал. Так этот придурок ещё и Еву нашу толкнул. Надо было ещё раз засветить этому козлине, только теперь уже специально. Слу-у-ушайте-е-е… А давайте ему на следующей физре устроим обстрел, типа, случайно.

– О, давайте! Я остальным пацанам скажу… – поддержал идею Боря. – Меня этот ущербный просто бесит.

– Во веселуха будет! – воодушевился и Серёжа.

Евангелина подождала, пока мальчишки уйдут, и вылезла из залежей одежды, радуясь, что Света была в уборной и не пришла в самый неподходящий момент. Она машинально наматывала на шею шарф и вспоминала случившееся на физкультуре. Ева точно помнила, что Максим сидел на лавочке рядом с тем местом, где девочки сдавали нормативы, и по обыкновению смотрел на неё, его взгляд ей буквально под кожу врезался. Тогда как он оказался на линии удара? Вот только глазел – и потом неожиданно толкнул без причины… А вдруг… вдруг этот мяч должен был на самом деле попасть в неё?

Глава 3

Сейчас то, что происходило с Максом в школе, называется булинг, но тогда Державин считался просто изгоем и лузером, и с этим приходилось как-то жить. Изгоям нельзя любить, им вообще опасно с кем-то сближаться, потому что можно навлечь неприятности на предмет собственной симпатии. Но Макс всё равно любил, тихонечко, стараясь, чтобы никто не заметил. Хотя другие, наверное, даже мысли не допускали, чтобы «отброс», каковым остальные его считали, мог на что-то надеяться, если дело касалось школьной принцессы.

Надо отдать должное Светке, та Еве чуть ли не в рот заглядывала, «оберегала» от всех и вся и посылала остальных девчонок по мелким поручениям типа принести булочку из столовой или взять в библиотеке нужную книгу. Вскоре Полежаева попросту монополизировала местную звезду и стала для неё незаменимой. А потом наступила та злосчастная дискотека в честь 8 марта, когда у Максима слетели тормоза и он шагнул в пропасть.

Что его заставило выйти из тени? Почему снова решился на открытый бунт? Сейчас он смутно помнил, что был задет высказыванием ребят. Как раз накануне праздника они обсуждали, сколько в классе мальчиков, а сколько девочек, планируя, кто с кем будет сидеть, когда родители накроют для них сладкий стол. И Макса элементарно не посчитали, словно он был пустым местом. Потом кто-то о нём вспомнил, а другие только посмеялись.

– Рядом с ним всё равно сидеть никто не захочет. Пусть этот нищеброд вообще не приходит.

Но Макс пришёл. Его родители не сдали денег на сладкий стол (вернее, не имели возможности сдать), поэтому он действительно был там лишним, но ему и не нужны все те сладости, которые мамаши разложили для своих чад и от аромата которых у него заурчало в животе, а рот наполнился слюной. Нет, он появился на дискотеке для другого. Максим стремился показать: он не пустое место! Показать в первую очередь ей, Еве.

Дома он собирался очень тщательно. Выпросил у отца белую рубашку, в которой тот был на свадьбе, и закатал рукава. Отцовские свадебные брюки перетянул ремнём и подкатил внутрь, чтобы было не так заметно, насколько они велики. Старенькие ботинки закрасил чёрным маркером, чтобы не так видны были потёртости. А волосы… Макс долго сидел в ванной и укладывал их водой, чтобы получилось как у парней в том модном журнале, который Евангелина недавно показывала Светке.

Стоит ли говорить, насколько рискованной была затея Максима пригласить Еву танцевать, будучи обряженным подобным образом?! Теперь он понимал, что выглядел в тот раз совершенно нелепо, но тогда подобный прикид казался ему очень даже неплохим. В любом случае, это было лучшее и самое нарядное, что доводилось ему надевать за последние года три. И Макс, собрав в кулак всю свою решимость, на деревянных ногах подошёл к Ланской и непослушными губами пригласил танцевать. Стиснув подрагивающие руки в кулаки, он смотрел на неё и надеялся… надеялся хоть так пробиться к предмету нежных чувств, рассчитывал на чудо или хотя бы на человеческое отношение.

Не получилось, всё пошло прахом, а этот день стал переломным в его жизни, стал началом конца…

Нет, так легко Макс от своих чувств не отказался. Как истинный борец, после дискотеки он сделал ещё несколько попыток пообщаться с зазнобой, но теперь уже наедине, чтобы всякий сброд не мешал, однако выловить Еву одну всё никак не удавалось. В то же время на него обрушилась новая волна издевательств. Он вылез из своей ракушки и заполз на запретную территорию, чего ему никто и не думал прощать. Максима дразнили и высмеивали почти до самого конца третьей четверти, банальный отказ, с которым сталкиваются многие мальчишки, вылился в какую-то гипертрофированную форму.

– А если бы тебя пригласил нищеброд, – спросил Боря у одной из девчонок, – ты бы пошла с ним танцевать?

– С ума сошёл?! – ужаснулась та. – Я лучше с твоей собакой станцую!

И таких вопросов-ответов было множество…

А Макс старался держаться и ещё пару раз пытался завести разговор с Евой, теперь уже прикрываясь учёбой. Но Ланская откровенно сторонилась его, словно боялась, что её тоже будут дразнить, заговори она с ним. Или ей просто было настолько противно его общество? Притаившись в раздевалке, Максим слушал её разговоры с подругами, но выйти не решался. Не решался до той самой пятницы, когда до весенних каникул оставалась всего неделя.

В тот день одноклассницы после уроков обсуждали совместный поход в кино на каникулах. Классный руководитель взяла билеты для всего класса, кроме одного человека, и этим человеком, разумеется, был Макс, потому что у него не было на это денег.

– Как хорошо, что это убоище не пойдёт с нами, – авторитетно заявила Светка, надевая куртку.

– Ага, он всех нас только опозорит, бомжара, – поддакнула Женька.

– Ева, как ты ему ещё в рожу бесстыжую не плюнула?! – удивлённо спросила Анька. – Этот ущербный лапы к тебе тянул. Фу-у-у… Меня бы на твоём месте просто вывернуло.

– Угу, прямо на него! – рассмеялась Танька.

– Вывернуло? – рявкнул Макс, не в силах больше всё это слушать и выходя из укрытия. – Ну так пусть выворачивает, вот он я! – и шагнул к ней.

Девчонки взвизгнули и отпрянули, а трое пацанов, которые недавно подошли и тоже скалились на болтовню этих свиристёлок, наоборот, обступили Макса, словно только и ждали возможности размять кулаки.

– Кто это у нас тут голос подал?! – осклабился Сергей.

– Да есть тут одна псина подзаборная… – ухмыльнулся Боря, оттесняя Державина от входа.